Как найти кв. кап. Ежкова




С подлинным верно.

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов.

РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 180 об.

 

 

Копия.

Поручику Соловьеву.

Отряд задерживается на неопределенное время. Передайте (следующее слово не разборчиво) Королькову чтобы на отсутствующих людей обед не готовился. Здесь пока все благополучно, если не считать нескольких мелких попыток к выступлению. Обоих верховых оставьте у себя для связи.

Вр. и. д. нач№ /так!/ отр.

Кап. (подпись не разборчива).

С подлинным верно.

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов.

РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 181

 

Копия.

Г. Управляющему Прим. Обл.

Начальнику Отряда.

Рапорт.

Доношу, что сего числа Н-к Отряда Особ. Назн. Прим. Обл. в присутствии заведывающего хозяйством Отряда капитана Королькова позволил себе оскорбить меня словами, что мною и всеми оставшимися г. г. офицерами в Отряде во время мятежного выступления Гайды не были приняты должные меры. Считаю долгом службы доложить, что я, как офицер-доброволец с 1914 года честно сражался на фронте с врагом моей Родины и тот опыт, который я приобрел в течение этой войны (не считая моего военно-образовательного ценза: Ораниенбаум. Школа Прапорщ. и Офицерские Курсы Ораниенб. Офицерский Стрелковый Школы /так!/) и все знания я применил здесь поскольку это было в наших силах, не остановившись даже за угрозой Завед. Хоз. Частью за его демогагические /так!/ беседы со стражниками арестовать, хотя, как младший не имел на то права юридического.

С подлинным верно.

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов.

РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 182

 

Копия.

П Р О Т О К О Л.

1920 года января 21 дня Судебный Следователь по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н. А. Соколов в г. Чите в порядке 443 ст. уст. угол. суд. допрашивал нижепоименованного в качестве свидетеля и он показал:-

Иван Матвеевич Сретенский, 49 лет,

личный дворянин, проживаю сейчас

временно в г. Чите, по случаю захва-

та большевиками территории Урала, где

я служил в момент февральского пере-

ворота уездным исправником /в пос-

леднее время в Пермском уезде/, пра-

вославный, не судился.

Работая по Вашим поручениям по настоящему делу, я агентурным путем получил сведения, что в дни убийства ЦАРСКОЙ СЕМЬИ из комиссариата снабжения отправлялись к Ипатьевскому дому и к лесу за Верх-Исетский завод какие-то предметы. Работая в этом направлении, я установил дознанием следующее.-

Комиссариат снабжения помещался у большевиков /летом 1918 года/ в доме Главного Начальника Уральских Горных Заводов на Гимназическо-Набережной улице.

Главным комиссаром снабжения был большевик Войков его товарищем был Быков; секретарем Войкова был некто Свирчин, а секретарем Быкова – Зимин. Расспрашивая по делу швейцара дома Главного Начальника Михаила Григорьева Злоказова, служившего при этом доме многие годы, я узнал от него, что не задолго до оставления Екатеринбурга большевиками часов в 9 вечера вышел он во двор и увидел там названного выше Зимина. Тут же было два экипажа, запряженные од ин в одну лошадь, а два /так!/ - парой. И экипажи эти и лошади принадлежали дому Главного Начальника. Около них возился Зимни. Увидев З локазова, Зимин попросил его переставить с экипажа, запряженного в одну лошадь на двуконный экипаж какой-то ящик. Злоказов указал его приблизительно размеры: длина и ширина ящика была вершков 7 или 8, а высота около 3/4 аршина. Ящик был забит. Когда Злоказов стал брать ящик и немного наклонил его на себя, из него полилась кислота. Она тут же сожгла материю на его штанах. Увидев это, Зимин и сам сказал Злоказову, что в ящике – кислота, и что ему надо помочить штаны водой, чтобы кислота не сожгла его тела.

В этот момент вышел из дома Войков, позвал, видимо, зачем-то Злоказова в дом, а сам пошел к Зимину. Дальнейшей судьбы этого ящика сам Злоказов не видел, но он припомнил, что у него по этому случаю был разговор с кучером при доме Волковым и дворником Черных. Волков говорил Злоказову, что он, очевидно, по приказанию кого-либо из комиссаров или секретарей, отвез ящик на двуконным экипаже в аптекарский магазин на Златоустовской улице, под названием “Русское Общество”. Впрочем, он говорил, что этот ящик Волков отвозил вместе с Зиминым. Черных же, по словам Злоказова, говорил ему, что он ночью позднее Волкова ездил в простой телеге в этот самый аптекарский магазин, брал там какие-то ящики и куда-то возил их, проездив с ними довольно долго.

Вот к чему сводились сведения, сообщенные мне Злоказовым. Еще он мне сказал, что садовник По лков, также живший при доме, выдавал Войкову три лопаты и их также куда-то увозили.

После этого я отыскал Садовника Полкова и кучера Волкова и расспросил их.

Показание Волкова особенно ценно в том отношении, что он точно определил день, когда проделывались все эти манипуляции с кислотой. Это было в среду и безусловно 17 июля, как Вы увидите потом сами. Волков припомнил, что в этот именно день вечером он отвозил с Зиминым ящик с кислотой /именно этот самый ящик, про который говорил Злоказов/ в Русское Общество на двух-конном экипаже. Подъехав к дому, Зимин позвонил. Дверь открыла какая-то девушка. Зимин ей что-то сказал. Она ушла, закрыв дверь. Спустя некоторое время, открылись ворота. Волков, вероятно, еще с кем-либо из лиц, служивших в этом обществе, а может быть и один, составили с экипажа ящик на тротуар около ворот и уехали домой. Впоследствии я сам лично был в этом обществе и смотрел самый склад: для того, чтобы доставить туда ящик, нужно было непременно нести его через ворота, а не через парадное крыльцо, через которое нет сообщения со складом с улицы. Больше никуда в эту ночь Волков не ездил. Он не мог мне сообщить, ездил ли куда в эту ночь дворник Черных: - он не знал этого. На другой день, т. е. в четверг он ездил днем с Войковым по городу и, вернувшись домой часа в 3-4 дня, увидел, что их одноконный рессерный /так!/ экипаж стоит весь в грязи: в глине преимущественно и одно его крыло помято. Спустя с час после этого, какой-то пленный “австриец” /я точно воспроизвожу его слова/ принес три лопаты. Они, как и рессорный экипаж, были запачканы глиной. У Волкова был по этому случаю разговор с садовником Полковым и последний, по словам Волкова, сказал ему, что лопаты куда-то увозились в среду в этом самом рессорном экипаже. На другой день, т. е. в пятницу утром он подал лошадь для Зимина, и, когда тот садился в экипаж, Волков сказал ему про испорченный экипаж, выразившись, приблизительно так: “какой-то чорт ездил куда-то в экипаже, колесо смял экипаж весь в грязи”. На это Зимин, по словам Волкова, сказал ему: “ездили, публику на тот свет отправлять”. В ночь на субботу Войков и другие большевики покинули Екатеринбург.

Таким образом, показанием Волкова момент времени удалось установить точно: большевики тогда действительно начали бежать с 20 июля, а 25 Екатеринбург был уже взят чехами.

Не следует удивляться тому, что кучер Волков не знал, ездил ли куда в телеге дворник Черных и кто и когда отвозил лопаты: двор там при доме большой, хозяйство разбросано и при той безалаберщине, какая царила тогда у большевиков, он действительно мог этого не знать.

Садовник Полков показал мне при допросе, что в эти же дни, т. е. за несколько дней до бегства большевиков из Екатеринбурга его позвал Войков и секретно спросил /т. е. спросил его так, что на Полкова его вопрос произвел характер именно секрета/, есть ли у них и сколько лопат. Полков сказал, что найдется лопаты три. Лопаты Полков приготовил. Это были, по его словам, обыкновенные железные садовые лопаты. Войков дал ему новую рогожу и велел завернуть их в рогожу. Около полночи Войков же сам приказал кому-то запречь надежную лошадь в экипаж “покрепче”, объяснив при этом, что “придется, быть может, ездить всю ночь”. Эти слова Войкова Полков категорически удостоверил. Скоро приехал к дому какой-то мужчина, довольно полный, с черной бородкой, в непромокаемой желтой накидке. Он приехал верхом на лошади. Личности этого человека Полков не знал, а я сам не выяснял, знает ли он Юровского. Этот человек сел в приготовленный рессорный экипаж и куда-то уехал, захватив с собой лопаты. На его же лошади сели сын Полкова Павел, мальчик, лет 13. Они подъехали к дому Ипатьева, откуда вышли еще двое каких-то мужчин. Они сели также в экипаж к неизвестному и втроем поехали по направлению к Главному проспекту /т. е. как раз в ту именно сторону, где надо ехать по направлению к Верх-Исетскому заводу/. У Павла же верховую лошадь взял какой-то охранник при доме Ипатьева, а сам он пришел домой.

После этого я допросил мальчика Павла. Он удостоверил, что с Зиминым за ящиком с кислотой ездил именно он за кучера и ящик они привезли в дом Главного Начальника.

Здесь ящик швейцар З локазов /у меня в дознании ошибочно указан кучер/ стал снимать с экипажа и ожог себе штаны. В тот же день на втором иноходце приехал к ним какой-то неизвестный с черной бородкой. Он сел в экипаж, запряженный особо для него и увез с собой лопаты, завернутые в рогожу. Павел же поехал за ним на его верховой лошади. Доехали они так до дома Ипатьева. Здесь в экипаж к неизвестному сели еще двое каких-то мужчин, вышедшие из дома Ипатьева, а на верховую лошадь сел какой-то молодой, по его словам, человек, в военной одежде. Они все поехали по одному направлению: в сторону Главного проспекта.

Черных мне допросить не удалось: он ушел с большевиками. Но пытаясь установить место именно его поездки я расспрашивал прислугу при том же доме Главного Начальника Евфимию Ивановну Спасскую, служившую в этом доме при большевиках горничной. Она показала, что дворник Черных не за долго до бегства большевиков из Екатеринбурга возвратился домой поздно ночью, мокрый и грязный. Он ворчал по этому поводу, и она слышала, что он говорил при этом, что “он доехал до леса, а дальше его не пустили”.

Получив эти сведения, я отправился в аптекарский магазин “Русское Общество”, которым заведывал Максимилиан Данилович Мецнер и расспросил его. Он мне сказал, что действительно как-то не за долго до бегства большевиков из Екатеринбурга к нему вечером, кажется, прибыл какой-то неизвестный ему господин /очевидно, Зимин/ и, предъявив требование комиссара Войкова, в резких и настойчивых выражениях потребовал выдачи ему пяти пудов серной кислоты. Мецнер отпустил ему ящик с серной кислотой, и Зимин расписался на требовании в получении ее. Несколько позднее сам Войков звонил ему по телефону и потребовал, чтобы было приготовлено еще три бетона /бидона?/ с серной кислотой. Мецнер приготовил кислоту. Около полночи на простой телеге к складу приехало несколько человек красноармейцев с винтовками, взяли от него кислоту и увезли в сторону Главного проспекта. Мецнер отыскал и самые требования Войкова на кислоту и выдал мне их. Я Вам их тогда же представил при дознании. Именно они и изображены на предъявленных мне Вами фотографических изображениях /предъявлены эти фотографические изображения/.

Сопоставляя, таким образом, показания всех вышеуказанных лиц, я прихожу к следующим выводам. По приказанию Войкова Зимин получил первый ящик с серной кислотой и привез ее в дом Главного Начальника. Она немного пролилась. К этому времени, вероятно, уже выяснилось, что этого количества кислоты мало, какое привез Зимин. Так как остальное количество все равно нужно было брать из склада, то туда и был доставлен первый ящик с кислотой, может быть там более прочно упакованный, а может быть смененный: сам Мецнер об этом не мог дать сведений, чему также не следует удивляться, так как склад самый громадный, служащих много, а сам Мецнер мог всех обстоятельств и не знать.

В эту же ночь Черных отвез кислоту по направлению к руднику, куда он, конечно, допущен сам не был.

Я сам осматривал кислоту на складе. Она была в японских глиняных кувшинах, а кувшин помещался в ящике. Я категорически удостоверяю, что ящики эти были из красного леса, а не из черного. Они были довольно толстые: толщина стенок была не менее 3/4 вершка: иначе они и не могли быть сделаны, так как кувшин кислоты весил два пуда.

Выясняя обстоятельства, происходившие в эти дни вблизи рудника у д. Коптяков, я расспрашивал Верх-Исетских жителей Семена Федорова Карлукова и его жену Афанасию Степанову. Карлуковы за четырьмя братьями ближе к Коптякам имели покос. Они сдали его тогда под работу австрийцам. Австрийцев они свели на покос и поставили на работу 15 июля в понедельник. 16 и 17 июля они беспрепятственно навещали их и ничего особого около рудника не замечали 18 июля они отправились опять на покос и, не доходя верст двух до четырех братьев, встретили почти один за другим два автомобиля: сначала грузовой а потом легковой: “с шарами”. В них ехали какие то красноармейцы. В первом автомобиле было две или три черных железных бочки, в каких возят керосин. Прошли они еще с полверсты и встретили двоих известных Верх-Исетских большевиков: Ермакова и Ваганова. Они ругались на них и вернулись их назад. На следующий день они снова пошли на покос. Приблизительно, в том же месте, где они накануне встретили два автомобиля, им опять попался автомобиль “с шарами”, в котором сидело 4-5 красноармейцев. Пройдя еще с полверсты от четырех братьев они увидели в леске лошадь, запряженную в “фаэтон”. Около нее было два каких-то господина, совершенно прилично одетых: в черных шляпах и черных пиджаках. У одного из них был в руке какой-то длинный сверток, завернутый, как будто бы, в скатерть длиной, так, около 1/2 аршина. Эти два господина сели в фаэтон и поехали к Верх-Исетску. Кучером у них был какой-то человек, лет 30, с русой бородой. Пройдя еще несколько, они увидели красноармейца на лошади. Он не позволил пройти им сказал, что он голоден, что их не кормили уже два дня и что теперь им велено идти в город, проходя по 20 шагов в час. Я прекрасно помню, что именно так говорили Карлуковы. Они пожалели красноармейца и дали ему что-то из своей провизии. В этот же день Карлуковы видели еще каких-то женщин в лесу, ходивших в лес за черникой. Они им говорили, что проходя около заимки Зубрицкого, они видели там около городьбы красноармейцев.

Когда Карлуковы пошли на покос в субботу, они уже прошли беспрепятственно.

После этого я допрашивал Коптяковских крестьян Настасью Зыкову, Петра Зубрицкого, Николая Швейкина, Николая Папина, Николая Алферова, Александру Зубрицкую и Михаила Бабинова. Из их показаний видно было, что действительно красноармейцы оцепляли рудник в продолжение 17-19, а может быть, и 20 июля и не пропускали здесь никого. Зубрицкая, в частности, показала мне, что один из грузовых автомобилей, возвращавшихся тогда с рудника, она видела в Верх Исетске, когда он шел в город: одно колесо у него было повреждено и обмотано веревкой.

Я проверял также и поездку красноармейцев по Верх-Исетскому озеру из города. Эта поездка не имела, видимо, отношения к убийству ЦАРСКОЙ СЕМЬИ: она была раньше этого и связи никакой с работами в руднике не имела.

Показание мое, мне прочитанное, записано правильно.

Ив. Мат. Сретенский.

Судебный Следователь Н. Соколов.

С подлинным верно:

Судебный Следователь по

особо важным делам Н. Соколов

РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 183 – 186 об.

 


П Р О Т О К О Л

1920 года февраля 7 дня Судебный Следователь по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н. А. Соколов в г. Харбине получил от Гвардии Капитана П. П. Булыгина 5 фотографических снимков, относящихся к жизни ЦАРСКОЙ СЕМЬИ в период ЕЕ заключения, переданные ему Генерал Лейтенантом М. К. Дитерихсом и П. А. Жильяром. Настоящий акт составлен в двух экземплярах.

Судебный Следователь Н. Соколов

Гв. капитан Павел Булыгин /автограф Булыгина/

РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 187

 

 

П Р О Т О К О Л.

1920 года февраля 8 дня Судебному Следователю по особо важным делам Н. А. Соколову Гвардии Капитан П. П. Булыгин представил брошюру Руднева, имевшую название “Правда о ЦАРСКОЙ СЕМЬЕ”, переданную ему для вручения Судебному Следователю Генерал Майором С. А. Домонтовичем. Настоящий акт составлен в двух экземплярах.

Судебный Следователь Н. Соколов

Гв. капитан Павел Булыгин /автограф Булыгина/

РГАСПИ, ф. 588 оп. 3 д. 7 л. 188

 

П Р О Т О К О Л.

1920 года февраля 7-8 дня Судебный Следователь по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н. А. Соколов в г. Харбине производил фотографирование при помощи объектива Буша отпечатков, представленных к следствию П. П. Булыгиным, обработку сделанных негативов и отпечатание их.

Из представленных Булыгиным отпечатков к следствию были приобщены два, а остальные возвращены ему.

Отпечатки изображают: -

1). Вид дома в г. Тобольске, в котором проживала АВГУСТЕЙШАЯ СЕМЬЯ.

2). Вид комнаты Великих Княжен в г. Тобольске.

3). ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА и Великую Княжну Татьяну Николаевну за пилкой дров в г. Тобольске.

4). ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА около четверки дров под караулом солдата-охранника.

К акту приобщаются отпечатки в порядке их обозначения.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-04-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: