— Кажется, она старая, — сказала я. — Но не особо знакомая.
— Мне тоже не знакома, — ответила она. — Особенно тарабарский язык. Но я немного поискала. Это страница из «Гданьской Рукописи»[72].
— Ты шутишь, — проговорила я, но снова бросила взгляд на страницу.
— А что такое «Гданьская Рукопись»? — спросил Люк.
Я никогда не видела «Гданьскую Рукопись», но знала о ней достаточно.
— Книга, написанная в семнадцатом веке, — ответила я. — Рисунки растений и животных, которых не существовало, и писания, язык которых определить не удалось. — Мэллори права — начертания букв были не совсем отчетливы на этой фотокопии страницы, но это был не латинский алфавит, или кириллица, или любой другой алфавит, который я узнала.
— Существует несколько десятков теорий о том, что должна нести в себе книга, — сказала я. — Она была закодирована или зашифрована, последняя книга на забытом языке, бред безумца, очень старый розыгрыш.
— И так получилось, что у Этана есть копия этой книги в его великолепной библиотеке.
Мэллори протянула руку к Катчеру, который передал ей огромную, темную, кожаную книгу. Она открыла ее на странице, что отметила лентой. И та полностью соответствовала странице из кабинета Сорши.
Этан посмотрел на книгу из-за моего плеча.
— И никто не определил, что же она несет?
— За четыре сотни лет никто, — ответила я.
Мэллори лукаво улыбнулась.
— Ну, до сегодняшнего дня.
Я подняла взгляд и уставилась на нее.
— Что?
— Я перевела «Гданьскую Рукопись».
— Ты шутишь.
Ее улыбка была огромной и гордой.
— Я не шучу. Мне понадобился добрый час, чтобы понять, в чем трюк, — ответила она, подмигнув. — Но у меня есть навыки, которых не хватает большинству академиков.
|
|
— Навыки? — спросила я, а затем вновь посмотрела на страницу.
— Абракадабра, — ответила Мэллори и нарисовала символ в воздухе над текстом.
В воздухе разлилась легкая магия, а с ней и немного затхлого запаха старых книг, темных и прохладных библиотечных проходов. Буквы растягивались и сдвигались, как будто были анимированы, а затем снова собрались в латинские и английские буквы.
Я перевернула страницу, а затем еще одну. Все они были переведены с помощью магии Мэллори.
— Святые угодники, Мэллори. — Я посмотрела на нее. — Ты перевела «Гданьскую Рукопись».
— Я знаю. — Она подула на свои ногти, а затем потерла их о футболку. — Я нереально крута. К счастью, магия содержится в словах рукописи, а не на страницах. Вот почему этот маленький перевод сработал на экземпляре Этана.
— Так что это такое? — спросила Линдси. — И что здесь такого значимого?
— Как выяснилось, «Гданьская Рукопись» не шутка или бред, еще и зашифрованная. Это гримуар.
— Книга заклинаний? — спросила я.
Мэллори кивнула.
— Колдуна по имени, и я сейчас совершенно серьезна, Портной Мерзкий. Слова на английском, но используются магические сокращения Портного, перевод которых требует времени. Мы начали со страницы, что ты нашла в кабинете Сорши.
Она указала на земной шар и круг неумело нарисованных людей:
— В тексте описывается группа людей с сильными эмоциями. Сильными эмоциями, которые были выброшены в мир. — Она провела пальцем по фигуре в виде звезды. — Магия объединяет эти эмоции, дает им искру. И из коллективного духа рождается существо. Оно живое, и оно разумно.
|
|
Она перевела взгляд на нас.
— Оно называется Эгрегор[73]. И это его голос мы слышим.
В комнате воцарилось молчание.
— Как? — спросил Этан.
— Троян Сорши, — ответила Мэллори. — Магия, которая не рассеялась после «Тауэрлайна».
Катчер наклонился вперед.
— Подумайте о тех эмоциях, которые ощущали люди вокруг «Тауэрлайна» во время битвы. Люди были напуганы до смерти этим сражением, сверхъестественными, рекой, возможностью того, что здание рухнет. В городе была критическая ситуация, и это в дополнение ко всем тем вещам, которые обычно их волнуют. Весь этот страх, гнев и волнение были собраны вместе магией Сорши.
— Из всего этого выделилась сущность, — продолжила Мэллори. — Подобно тому, как запах этой магии — это выделенная эссенция Чикаго.
— Мы слышали Эгрегора, — тихо произнес Этан, изучая изображения, а затем поднял свой взгляд на Мэллори. — Магия, создающая жизнь?
— В какой-то форме, да.
— И зачем ей делать все это? — спросил Этан. — Создавать коллективную магию? Работать над созданием этого Эгрегора? Чтобы способствовать наваждениям? Использовать их а качестве оружия?
— Думаю, наваждения — это побочных эффект, — ответил Катчер. — Рядом с «Тауэрлайном» были тысячи человек, но наваждения относительно редко встречаются, они единичны и сосредоточены географически. Вероятно, потому что магия Сорши не распространилась равномерно.
— Тот факт, что она никогда не практиковалась, ударил по ней же, — добавила Мэллори, кивая. — У нее, конечно, были навыки. Но это была чистая сила, неподготовленная.
— А это намного опасней, — согласился Этан. — Не говоря уже о том факте, что она самовлюбленная и непредсказуемая. Она изменила погоду. Подвергла опасности жизни миллионов. Парализовала город только потому, что могла. — Он взглянул на Мэллори. — А все потому, что ты не позволила ей завладеть «Тауэрлайном».
|
|
— Она ведет себя как подросток с бушующими гормонами, — заметила Линдси. — Она практически олицетворяет самый худший из написанных романов «Школа в Ласковой Долине» [74].
— Основываясь на том, что мы о ней знаем, — проговорил Люк, — она ведет себя так всю свою жизнь. Она получает все, что хочет, обычно потому, что кто-то другой за это платит.
Я кивнула.
— Она даже не сражалась в своей битве. Она использовала алхимию, чтобы контролировать суперов, дабы те могли сражаться за нее. Она хотела победить в войне, но не хотела в ней сражаться. Она хотела власти безо всяких потерь со своей стороны.
— Она хочет оружие, — подытожил Катчер, кивая в мою сторону. — Чем мы и должны были стать для нее.
— Эгрегор разумен, — заметила я. — Если она сможет его контролировать, он сможет сразиться с нами вместо нее.
Мэллори кивнула.
— Мы считаем, что она этого и добивается. — Она указала на книгу. — Но у нас не было времени, чтобы прочесть больше, так что мы не знаем, что она попробует сделать дальше, или как с этим связана погода.
— Еще один вопрос, — произнесла я. — Если Эгрегор будет ее оружием, зачем ей мы? Зачем этот ультиматум?
— Месть, — ответил Этан, и это слово повисло в воздухе, тяжелое и опасное.
— Уверена, что отчасти это так, — согласилась Мэллори. — Но это не может быть единственной причиной. Она определенно создала нечто столь зрелищное. Но она также дала нам шанс подготовиться. Вооружиться. Мы что-то упускаем. Что-то, что связывает Эгрегора с нами. Я просто не могу пока понять, что это. И мне нужно больше времени, чтобы поработать с «Рукописью», — она повернулась к Катчеру, — и мне нужно отправиться к источнику.
Катчер посмотрел на нее.
— Даже не думай о том, о чем ты думаешь. Если прыгнешь прямо ей в руки, это ничего не изменит.
— Я люблю тебя, но ты не знаешь даже половины из того, о чем я думаю прямо сейчас, — зубы Мэллори сжались от гнева, каждое слово отскакивало от них, как горькое семечко.
— Он прав.
Мы посмотрели на моего дедушку, стоящего в дверях. Он вошел, Джефф шел рядом с ним.
— Сколько вы услышали? — спросил Катчер.
— Достаточно, — ответил он. — Расскажешь нам подробности позже. — Он сел рядом с Мэллори, сложив руки вместе. — Даже если вы с Мерит отправитесь прямиком к ней, предложите себя, думаешь, это как-то повлияет на ситуацию? Думаешь, это что-либо изменит?
— Вероятно, нет, — согласилась Мэллори. — Но если есть хоть однопроцентный шанс, что она отступит? Что, если мы придем к ней, сдадимся, она возьмет свой лед и модные наряды и свалит? Разве спасение города этого не стоит?
— Мэллори, — произнес Катчер, — ты знаешь, что математика так не работает.
— Это просто пример, — ответила она и провела рукой по лицу.
Может, это и был пример, но она права. Я не хотела, чтобы жизни стольких людей оказались на моей совести, давили на меня.
— Мне нужно больше времени, — сказала она. — Нам всем нужно больше времени.
— Уверен, она это понимает, — согласился Этан. — Вот почему время — роскошь, которой она не позволит нам воспользоваться. — Этан посмотрел на моего дедушку. — Какова ситуация снаружи?
— Город замерз и из-за этого затих. Губернатор вызвал Национальную Гвардию, и они помогают тем, кто решил эвакуироваться. Было еще два инцидента людей с наваждениями, отчего четыре человека оказались в больнице. К счастью, без смертельных исходов. А на вашей лужайке протестующие.
— Протестующие? — произнес Этан, буквально выдавливая это слово. — И чего хотят эти протестующие?
Дедушка посмотрел на меня.
— Они требуют, чтобы Мерит и Мэллори немедленно сдались ради безопасности города.
Протестующие не были чем-то новым. Как и фанатов Дома, их число увеличивалось и уменьшалось, обычно завися от погоды и того, как нас освещали новости. Но не это сейчас беспокоило Этана.
Его магия вспыхнула, как выброс энергии на солнце.
— Они смеют... Они смеют приближаться к моему Дому и требовать смерти моей жены?
Я чувствовала его растущую ярость, как бурю, затмевающую горизонт. Я коснулась его руки, но он только взглянул на меня своим пылающим взглядом.
— Нет, — проговорил он. — Я стерпел многое от этих людей, Мерит. Но не стану терпеть это. — Он повернулся на пятках и вылетел прочь, оставляя нас смотреть ему вслед.
Примечания:
[71] - «Спагетти-вестерн» — ироническое название одного из видов вестерна, сделанного в Италии или Испании.
[72] - Гданьск (польск. Gdańsk) в 1308—1466 и 1793—1945 годах носил название Да́нциг, нем. Danzig — город в северной Польше, шестой по населению в стране (461 935 жителей, 2014 год). Вместе с соседними Сопотом и Гдыней образует агломерацию Труймясто — «Трёхградье» с общим населением свыше миллиона человек.
[73] - Эгре́гор (от др.-греч. ἐγρήγορος «бодрствующий») — в оккультных и новых (нетрадиционных) религиозных движениях — «ментальный конденсат», порождаемый мыслями и эмоциями группы (общности) людей и обретающий самостоятельное бытие; душа вещи.
[74] - «Sweet Valley High» — серия подростковых романов американской писательницы Фрэнсин Паскаль.
Глава 18
ПРОСТЫЕ СМЕРТНЫЕ
Мы пошли за ним по коридору, зайдя в фойе, когда он с такой силой открыл дверь, что та ударилась о стену, оставив вмятину в штукатурке.
В коридоре и в фойе стояли вампиры. Вампиры собрались вместе, и они отводили взгляды, когда мы проходили мимо. В их глазах была вина — либо из-за того, что это мы с Мэллори были теми несчастными, которых выбрала Сорша, либо они подумывали, что принять предложение Сорши – хорошая идея.
Я прикусила язык, не спуская глаз с Этана. Игнорируя снег, лед и холод, Этан зашагал по тротуару, как воин, направляющийся в бой, а затем прошел через ворота к тротуару снаружи.
Мы тащились за ним, остановившись позади него на тротуаре, откуда он устремил взгляд на тринадцать человек, которые заняли позиции на полоске снега между тротуаром и улицей. Они оделись потеплее и принесли складные и садовые стулья, одеяла, кружки горячего шоколада.
Кажется, им было холодно, и они представляли собой печальное зрелище, но Этана, похоже, это не волновало. Безоружные или нет, он не стал давать им поблажек.
Он расправил плечи, расставил ноги и прижал по бокам руки. Ветер раздувал его волосы и отвороты дорогого пиджака, поэтому он походил на древнего налетчика, пришедшего получить свою награду.
— Вы здесь, перед моим Домом, распиваете кофе и какао и пропагандируете убийство. Как вы можете быть такими непринужденными? Такими бессердечными?
— Они бессмертны, — сказала крупная, бледная женщина на складном стуле, ее руки, одетые в перчатки, обнимали термокружку. — Так что выдай их. Что плохого может случится?
— Мэллори не бессмертна, — сказал Этан. — И быть бессмертным не означает, что вас не могут убить. Это значит, что вы не стареете. — В окончании его высказывания я услышала слово «тупицы», но он сумел не произнести его вслух. — Они уязвимы.
— Мы более уязвимы, — произнес худой, загорелый мужчина через несколько стульев. — Мы люди. Посмотри, что она уже сделала с нашим городом.
— Это и наш город, — ответил Этан.
— Изначально он был наш. — Крупный мужчина в бейсбольной кепке, дутой куртке «Кабс» и джинсах, стянул одеяло и встал, в процессе опрокинув свой садовый стул. — Если бы не вы, мы бы не оказались в такой ситуации.
Этан медленно перевел свой взгляд на мужчину.
— Каким именно образом это наша вина?
— Вы ее разозлили. Вывели из себя. — Он огляделся, кивнув остальным, пытаясь заставить их вступить в перепалку. — Это сражение не имеет к нам никакого отношения. Оно между вами сверхъестественными, и вам нужно разбираться с этим самостоятельно.
— Нас это сражение не касается, — проскрежетал зубами Этан, разочарование которого явно росло. — Сумасшедшая хочет использовать магию, чтобы взять город под свой контроль, захватить своей силой. Она — демагог без капли совести, и это не наша вина. Но мы, похоже, единственные, кто заинтересован в том, чтобы ее остановить. — Он снова посмотрел на людей. — Если бы она попросила ваших жен, ваших мужей, ваших детей, вы были бы также готовы их передать? И все же, вот вы здесь, разглагольствуете о том, что даже не пытаетесь понять.
— Ты думаешь, что вы лучше нас, — проговорил мужчина в бейсбольной кепке. — В этом все дело, верно? — Он указал на Дом Кадогана. — Ты живешь в каком-то большом Доме, носишь свои роскошные костюмы. Ты не знаешь, каково это — жить там, работая каждый день, и когда магия переворачивает весь твой мир с ног на голову. Мир был бы лучше без магии.
Он сказал так много ошибочного, так много абсолютно неправильного, что Этан на мгновение потерял дар речи.
— Убирайтесь с моей лужайки, — проговорил он сквозь оскаленные зубы.
— У нас есть конституционные права.
Этан сделал шаг вперед. Он был на добрых десять сантиметров выше мужчины, со всеми мышцами и вампирской силой.
— Я сомневаюсь, что ты понимаешь, что на самом деле означает эта фраза, учитывая контекст, в котором ты ее использовал. Но если хочешь протестовать, то делай это через дорогу. А еще лучше, вместо того, чтобы сидеть здесь, чесать языком со своими друзьями и жаловаться, предприми что-нибудь по этому поводу. Сходи в офис Омбудсмена и вызовись добровольцем. Сходи в благотворительную организацию и пожертвуй своим временем. — Он прошелся взглядом по всем ним, одаривая их своим яростным осуждением. — Но не смейте думать, что я позволю вам сидеть здесь и пропагандировать убийство моей жены. У вас две минуты, прежде чем я сам вами займусь. Я предлагаю вам использовать их с умом.
Он вперился в них взглядом, этот древний налетчик, и ждал, когда они отступят.
И, конечно же, они это сделали. Им не хватило храбрости, чтобы отстаивать то, чтобы кто-то другой бросил свою семью волку.
Мужчина в бейсбольной кепке пробормотал ругательства, но подхватил свой стул. Остальные из них выглядели, по крайней мере, хоть немного огорчеными, и трое из них забрались в ожидающие машины, решив, что ни погода, ни вампиры не стоят неприятностей.
— Они вернуться, — сказал мой дедушка, когда последний из них перебрался на участок травы через дорогу.
— Вернуться, — признал Этан. — Но, пожалуй, некоторые из них подумают, прежде чем требовать в обмен нашей крови.
Он оглянулся на меня, довольно долго глядя мне в глаза.
«Ты обещала мне вечность, Страж», — произнес он. «Я намерен ее получить».
***
Поскольку из-за снега и льда в центр было добраться гораздо сложнее, чем обычно, к нашим двум часам прибавлялось еще около семидесяти минут. А поэтому пришло время снова отправляться в центр на разговор с мэром об угрозе Сорши.
— Нервничаешь? — спросила Мэллори, пока мы шли через фойе к входной двери и внедорожнику, ожидающему снаружи. Катчер отвезет нас в офис мэра. Все остальные останутся в Доме с закрытыми воротами, Дом приведен в состояние повышенной боевой готовности. Мой дедушка поедет отдельно и встретит нас там. А в это время Джефф поработает в паре с Люком, оповещая другие Дома и наших сверхъестественных союзников о положении дел.
— С чего бы, — ответила я. В основном это была ложь, потому что я не доверяла человеческим политикам — кроме, разве что Сета Тэйта. Но она, кажется, нервничала. Эта эмоция не часто возникала у Мэллори, но в этой конкретной катастрофе смешались могущественное колдовство, древняя магия и шантаж, а еще она не выспалась. Я могу быть сильной для нее. — Это всего лишь планерка.
— Планерка, — произнесла Мэллори, уткнув подбородок в плотный шарф. — Верно. Просто собираемся обсудить с мэром несколько вещей.
— Именно это мы и будем делать, — сказал Этан, в знак поддержки положив руку ей на плечо и кинув на меня взгляд из-за ее плеча, кивнул, как бы говоря, что мы во всем этом вместе.
Это хорошо. Потому что тот узел беспокойства вернулся. Мне не нравится беспокоиться. Я многого добилась в качестве вампира и Стража, так что предпочитала старую добрую драку магическому пререканию.
Несколько выносливых и недобропорядочных душ все еще сидели на полоске снега через дорогу, явно убежденные в своей правоте, рациональности двух-трех-миллионном подсчете Сорши. Они бы делали то же самое, — задалась я вопросом, — если бы она попросила жену, мужа или ребенка кого-нибудь из них? Сильно в этом сомневаюсь.
Как только мы оказались во внедорожнике, он медленно тронулся, и Катчер не спеша поехал по чередующейся смеси покрытой коркой слякоти и запорошенного снегом льда. За пределами Гайд-Парка мир в основном был тихим. Надземка не работала; с высоких платформ свисали сосульки, такие же острые, как зубы акулы. Помимо снегоуборочных машин, патрульных и машин, выезжающих из Чикаго, надеющихся смыться, пока все не стало еще хуже, дорогам решили бросить вызов всего несколько транспортных средств.
В центре людей не было. Те, кто все еще находились в городе, остались в помещениях либо из-за холодного воздуха, либо из-за страха, который в нем витал.
Мы припарковались перед зданием и направились внутрь.
Мэр попросила нас встретиться с ней не в ее офисе, а на крыше мэрии. Мы прошли пост охраны, а потом нас сопроводили вверх на лифте и по длинному коридору.
В конце коридора стоял Лейн, уставившись в телефон и скользя пальцами по экрану. Он поднял голову и кивнул.
— Она вас ждет, — произнес он, а затем открыл тяжелую дверь рядом с собой, впустив в коридор порыв холодного воздуха.
Мы вышли наружу и на крышу здания — и в замерзший мир. Перед нами раскинулся город, б о льшая его часть мерцала от льда и снега, в которые Сорше удалось окутать его менее, чем за двадцать четыре часа. У холода была граница; и мы видели ее на карте прошлой ночью. Но те части мира, которые остались зелеными, отсюда были не видны.
На северо-востоке облака все еще кружили над зданием «Тауэрлайна». Они не стали выглядеть больше или свирепее, чем накануне, но пока мы не выясним, что именно делает Сорша, я не уверена, что это имеет значение. Сколько холода может выдержать Чикаго?
По-видимому, еще может. Ветер на крыше был подобен тысяче осколков льда, настолько суровый, что глоток воздуха ощущался сравнимо огню. Снег укрывал то, что выглядело как ящики для цветов, между которых были проходы, чтобы можно было пройти.
Мэр, закутанная в длинный пуховик, сидела на корточках возле одной кучи снега, смахивая его корку с растений под ним. Ее окружали три охранника в черных костюмах, каждый из них смотрел в свою сторону, словно ожидая, что опасность придет с воздуха. Мы подошли к ней.
— На прошлой неделе здесь был сад, — сказала она, не глядя на нас, поднялась и стряхнула снег с рук в перчатках. — Помидоры, кукуруза, бобы. Они успешно произрастали в жару и период дождей. — Она огляделась. — Часть усилий по «озеленению» города и сокращению наших расходов на отопление и охлаждение. И это работало, до сих пор.
Я мало знала о садоводстве, но сомневалась, что что-то переживет снег и холод.
Мэр скрестила руки на груди.
— Я прожила в этом городе пятьдесят три года. И никогда бы не подумала, что увижу нечто подобное. Или, во всяком случае, не в августе. — Она тяжело вздохнула, ее дыхание мгновенно кристаллизовалось на морозном воздухе.
Она оглянулась на нас.
— Я попросила вас прийти сюда, потому что хотела, чтобы вы хорошо рассмотрели, увидели, что она сделала. Насколько далеко она готова зайти, чтобы получить то, что хочет.
Нетрудно было догадаться, что нас к чему-то готовят.
— Мы приехали из Гайд-Парка, — произнес мой дедушка. — По дороге мы видели б о льшую часть города.
— Его часть, — согласилась она. — Но не весь. Не весь охват того, что она сделала. Огромные масштабы проблемы, которую она создала, и страдания, которые она этим причинила.
— Зачем вы нам это говорите? — спросил Этан.
— Потому что у меня есть просьба. И она вам не понравится.
***
В ее офисе настроение было не менее мрачным. Было еще хуже, потому что Этан и Катчер практически тряслись от гнева, а Мэллори выглядела ничуть не лучше. Не уверена, как среди нас четверых мне сохранить терпение, но я должна использовать это в своих интересах, если смогу. Это очень сильно зависит от того, что скажет мэр.
Лейн вернулся в офис, и когда мы вошли, он поднял на нас глаза от своего планшета, который, казалось, поглотил б о льшую часть его внимания.
— Мистер и миссис Салливан, — произнес он в знак приветствия, все еще глядя в экран.
— Просто «Мерит», — сказала я.
Он бросил на меня взгляд, с неприязнью осмотрев меня, как будто тот факт, что я отказалась от фамилии, делал меня подозрительной.
Открылась дверь офиса. Вошли Джим Уилкокс и Микаэла Пирс, мужчина и женщина из отделов спецназа и ФБР, которые стояли за ограждением «Тауэрлайна». Пирс снова была в костюме; Уилкокс был в черной униформе. Они кивнули мэру, Лейну и нам, прежде чем двинулись в другую сторону помещения, чтобы вместе встать отдельно от нас. В общем, это говорило о том, что мы не в одной команде.
— Каково положение дел? — спросила мэр.
Мы с Мэллори стояли рядом, Катчер и Этан стояли по бокам от нас, как охранники.
— На данный момент все стабильно, — ответила Пирс. — Облака над «Тауэрлайном» продолжают кружить, но температура держится. За последние два часа осадков не было.
— У полиции в обозначенных зонах поражения выставлены свои люди, — сказал Уилкокс. — Они пытаются успокоить людей, но из-за того, что город замерз, люди, которые обычно работают, остались дома. Они дома, и они все обдумывают. — Он скользнул взглядом по мне, по Мэллори. И впервые в его глазах я увидела вину.
Они собираются попросить нас сдаться. Могут прозвучать какие-нибудь красивые слова о не ведении переговоров с террористами, извинения за жертву, но этот вопрос зададут.
Я потянулась и в знак поддержки сжала руку Мэллори. Она сжала в ответ, и ее лицо стало каменным. Какой бы страх она ни испытывала, она тоже отмахнулась от него. От прилива гордости по моим рукам побежали мурашки. Она была моей сестрой во всех отношениях. И сегодня мы во всем в этом вместе.
— Они думают о деньгах, которые теряют, о близких, с которыми не могут связаться, о порче имущества, которой они, вероятно, подверглись.
— Честно говоря, — произнесла Пирс, — некоторые из них, вероятно, радуются снежному дню. — Она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. Я оценила, что она пыталась не унывать, но и в ее глазах была эта предательская вина. А в эти дни я не особо выражала признательность чувству вины.
Да пошло оно на хрен, — подумала я и отпустила руку Мэллори, сделав шаг вперед. Она сделала то же самое, встав рядом со мной.
Я почувствовала, как магия Этана начала покалывать от беспокойства, но проигнорировала это, остановив свой взгляд на мэре.
— Мы все в курсе текущего положения дел, мадам Мэр, и о крайнем сроке, который нам поставили. И все мы знаем, о чем вы собираетесь попросить. В целях экономии времени, может, перейдем к главному?
Я почувствовала также беспокойство дедушки по поводу того, что только что потребовала у мэра. Безусловно, обычным делом это не назовешь. Но ждать не было смысла.
Лейн с неодобрением фыркнул. Он наконец опустил планшет и посмотрел на меня с б о льшей неприязнью. Но когда я снова перевела взгляд на мэра, что-то изменилось. Нечто вроде уважения, которого я не видела раньше.
— Я ценю твою прямоту, — сказала она.
Я кивнула, принимая комплимент, а Этан позади меня кипел от злости. Но с этим ничего не поделаешь.
Она посмотрела на Уилкокса и кивнула.
— Лейтенант.
— Восход солнца в пять сорок восемь утра, — сказал он. — Для того, чтобы операция казалась максимально реалистичной, мы предлагаем Мерит и Мэллори явиться к Сорше незадолго до этого. Мы зайдем, обезвредим Соршу и покончим с этим.
— Нет, — одновременно произнесли Этан и Катчер.
Я потянулась назад и положила руку Этану на плечо.
— Где? — спросила я.
— На Северном Острове[75], — ответил Уилкокс, глядя на меня. — Это была ее идея, но она неплохая. В парке много открытого пространства, хороший обзор, место для приземления вертолета на суше.
— Как вы ее нейтрализуете? — спросила Мэллори.
— Мы работает с Баумгартнером, — ответил он.
— Вы пошли к Баумгартнеру вместо нас? — Голос Катчера переполняла едва контролируемая ярость.
— И тон вашего голоса доказывает, что решение было правильным, — сказал Лейн. — Вы не нейтральная сторона.
— Чертовски верно, я не нейтральная сторона. Вы говорите о том, чтобы использовать мою жену.
— Катчер, — тихо позвала Мэллори, но не обернулась.
— Баумгартнер с несколькими выбранными им колдунами займет позиции на Северном Острове. Когда прибудет Сорша, чтобы встретиться с Мерит и Мэллори, придем мы и обезвредим ее, а потом перевезем в изолятор для сверхъестественных.
Он сказал это так просто, с такой уверенностью, что легко было понять, почему мэр ему верит. Не уверена, верил ли он своим собственным словам — его бесстрастное выражение лица впечатляло — но шанс, что он осуществит этот план без заминки, был приблизительно нулевым.
— Под «обезвредим ее» вы подразумеваете убийство, — сказал Этан.
Комнату накрыла тишина.
— Поскольку вы, вне всякого сомнения, знаете, что она не намерена обсуждать сложившуюся ситуацию с Мерит и Мэллори. Она не собирается их «захватить» или задавать вопросы. Она намерена их убить.
— А мы намерены это предотвратить, — ответил Уилкокс.
— При всем уважении, ваши намерения для меня ничего не стоят. Для меня имеет значение жизнь моей жены. Мэллори имеет для меня значение. А ваш план в буквальном смысле замануха, — сказал Этан. — Она на это не купится.
— Ей не нужно покупаться на это. Ей нужно лишь поверить, что мы можем пожертвовать ими.
— Какие колдуны? — спросила Мэллори, прерывая мимическую интерлюдию.
Уилкокс закрыл глаза, словно копаясь в памяти.
— Думаю, он сказал Симпсон, Танджетти и Морхаус.
Я взглянула на Мэллори, которая встретила мой взгляд и слегка качнула головой. Они недостаточно сильны, чтобы справиться с ней, — предположила я. Не уверена, была ли это оценка любого, кого мог выбрать Баумгартнер, потому что любой колдун, которого он допускал в Орден, непременно был слабее него, или же потому, что именно эти трое были слабыми, и он выбрал их в качестве приманки для сражения, которое, как он знал, ему не выиграть.
Ничто из этого особо не утешало.
— И как вы собираетесь незаметно к ней подобраться? — спросила Мэллори. — Она увидит наступающую команду спецназа.
— Этим займутся колдуны, — ответил Уилкокс. — Они устроят прикрытие для наших людей и нейтрализуют Соршу, когда она прибудет.
— А кто будет защищать Мерит и Мэллори? — спросил Этан.
Лейн издал саркастический звук.
— Вы говорите, что они не могут постоять за себя?
— Я говорю, что их не следует бросать на съедение волкам, не позаботившись об их безопасности.
— Мы немного больше обеспокоены безопасностью каждого жителя этого города, мистер Салливан. Всех трех миллионов.
— И что такое две жизни в обмен на множество? — спросил Этан. — Мне вот интересно, изменились бы ваши подсчеты, если бы она потребовала кого-то, кого любите вы.
— Но она этого не сделала, не так ли? — Он взглянул на нас с Мэллори. — Это сверхъестественная проблема со сверхъестественным решением.
Этан сделал шаг вперед, обнажив зубы, и Лейн инстинктивно отступил назад. Вероятно, его первое мудрое действие за ночь.
— А ну-ка повтори, — проговорил Этан. — Скажи мне снова, что это сверхъестественная проблема. Прояви это невежество еще раз, и я... преподам тебе урок.
Оставалось мало сомнений в том, что его урок будет жестоким и с применением физической силы. Поняв то же самое, мэр подняла руку.