– Жакет мне все равно не снять, чтобы не светить пистолет. Так вполне могу за те же деньги оставить при себе ножи.
– Но тот здоровенный нож, что ты таскаешь на спине, ты же не берешь?
– Нет, – ответила я. – Оставила его дома, из‑за тебя. Не думала, что твои родные будут так опасны.
Мы снова попытались выставить из номера Шэдвелла и Роу, но они сказали, что не могут ослушаться прямого приказа, а если оставят пост, то вылетят с работы. Ну, ладно. Они сидели и слушали, как мы с Джейсоном торгуемся. Их профессиональная телохранительская бесстрастность подверглась суровому испытанию, насколько я понимаю. Роу даже пару раз смотрел на меня большими глазами. Мы с Джейсоном по очереди ходили переодеваться в ванную.
Наконец я, одетая и вооруженная, уселась в одно из лиловых кресел, ожидая, пока переоденется Джейсон. Крест из прикроватной тумбочки я достала, и он был на фоне футболки отлично виден. А не был виден амулет под ней. Его я тоже почти все время ношу на себе. Но крест – это религиозный символ и защита от вампиров. Древний же амулет – защита только от одного вампира, от Матери Всех Вампиров, которая несколько месяцев назад проявила ко мне нездоровый интерес. Сделан он был из металла такого древнего, что его можно было согнуть о твердую поверхность. Магические символы на нем были такие давние, что я не нашла ни одного человека, который мог бы их прочесть. Были, правда, вампиры, которые могли, потому что они мне этот амулет и дали. Дали, чтобы Марми Нуар моим искусством некроманта не пробудила себя и не стала бы снова их королевой.
Шэд и Роу старались на меня не смотреть. Этакий смягченный вариант поведения гвардейцев возле Букингемского дворца. Прежде всего и выше всего долг, а более ничего не существует. Когда‑то я бы оставила их в покое, но во‑первых, я девушка, а это значит, что я почти вынуждена разговаривать с теми, кто со мной в одной комнате и молчит. А во‑вторых – хотела немножко их за цепь подергать. Может, от Джейсона набралась.
– Ты давно ушел из армии, Шэдвелл?
Лицо осталось неподвижным – среагировало тело. Напряглись плечи, жестче стала спина.
– Стрижка? – спросил он.
– Это. И еще – не чую я в тебе штатского.
Он обратил ко мне светлые глаза в металлических рамках. Недружелюбным взглядом, но и не враждебным. Нейтральным скорее.
– Два года.
Роу посмотрел на меня, мне пришлось подавить улыбку. Какой же он яркий и блестящий, господи ты боже мой.
– А с тобой непонятно, Роу. Военный в тебе не чувствуется, но ясно, что ты не шпак.
Он усмехнулся мне, глаза довольно блеснули:
– Ага. Я работал под легендой.
– Коп или федерал?
– А ты уверена, что хочешь знать? – спросил он.
Шэд глянул на него и коротко бросил:
– Не надо.
Роу перестал улыбаться, но глаза все еще блестели каким‑то внутренним счастьем.
Значит, Шэдвелл у них старший.
– Чего не надо? – спросила я.
– Нас послали охранять вас, а не брататься.
– Брататься, – повторила я и засмеялась. – Брататься. Давно не слышала такого слова.
Шэдвелл нахмурился:
– Слово точное.
Я кивнула, постаралась выглядеть более серьезной. Но перехватила взгляд Роу – глаза у него блестели сдерживаемым весельем. Углы губ подрагивали – мне пришлось отвернуться, а то бы я не выдержала.
Кажется, Шэдвелл это почувствовал, потому что повернулся и посмотрел на Роу суровым взглядом. Роу пришлось устроить приступ кашля, чтобы прикрыть рвущийся наружу смех.
– И что заставило тебя уйти с работы под легендой? – спросила я.
Он оправился от «приступа кашля» и ответил:
– Мое чувство юмора.
Я на него посмотрела, пытаясь понять, насколько он серьезен. Он намекал, что его уволили или хотя бы перевели за чувство юмора, которое довело его до беды?
– Роу, – сказал Шэдвелл, – ей твою биографию знать не надо.
– Так точно, сэр.
И Роу снова вытянулся у двери, но глаза и положение губ показывали, что он не совсем серьезен. Мне стало понятнее, какие у него могли быть трения с начальством.
Шэдвелл посмотрел на нас тяжелым взглядом. Настоящим, профессиональным. Под таким взглядом наверняка сжимаются в комок злодеи, но я ведь не злодей? Я просто интересовалась, почему охранники стоят с нашей стороны двери. Вроде бы как это лишнее.
– Ладно, Шэдвелл, так вы и будете вдвоем тут стоять в номере всю ночь?
– Нет.
– Тогда почему вы сейчас тут стоите?
– Потому что нам так велели.
У Роу снова дернулся уголок рта. Этих двоих свел в пару кто‑то с чувством юмора.
– А это не странно – стоять с этой стороны двери? Опасность‑то снаружи, а не внутри.
Шэдвелл недовольно скривился, но тут же лицо его стало спокойным.
– Я выполняю приказы, миз Блейк.
– Маршал Блейк, – поправила я, поскольку этому приверженцу правил‑и‑порядка стоило напомнить, что я тоже не совсем штатская.
Он покосился на меня, но тут же уставился прямо перед собой.
– Если вы федеральный маршал, то вам понятно, что значит точное выполнение приказов.
Я в ответ рассмеялась:
– Отлично сказано, Шэдвелл. Если я федеральный маршал. Могу тебя заверить, что именно так дело и обстоит – федеральный маршал, со значком и всем, чем положено. Но ведь не настоящий, да? Меня по блату назначили, ничему не учили, и потому я липовый маршал, так?
– Я этого не говорил.
– Но имел в виду, – сказала я уже не слишком любезным голосом.
– Вы пытаетесь затеять перебранку с Шэдвеллом? – спросил Роу с выражением любопытства на лице.
Я пожала плечами, устроилась в кресле поудобнее, насколько кобура позволяла.
– Может быть. И прошу прощения, если так. Я просто несколько устала, в напряжении, и очень, очень не хочу идти на эту пьянку.
– Это была неудачная идея, – согласился Шэдвелл.
– Хуже не придумать, – поддержала я.
Он посмотрел на меня:
– Так зачем тогда идти?
– Потому что Джейсон идет, а он хочет, чтобы я пошла с ним.
Шэдвелл кивнул:
– У меня жена любит бывать в обществе. А я ненавижу вечеринки.
Я попыталась не заметить, что Шэдвел сделал то, за что рявкнул на Роу – пустился в откровенности.
– Да, но ручаюсь, что ваша жена не таскает вас на пьянки, где будут раздеваться незнакомые мужчины.
– Вы же не думаете, что ваш друг захочет остаться на этот номер программы? – спросил он.
Я пожала плечами и села прямее:
– Он может.
Двое охранников переглянулись. Даже Роу не показалось это забавным. Потом он осклабился, будто не мог сдержать улыбки:
– Последний раз, когда я видел мужской стриптиз – это мне исполняли приватный танец.
Мы оба на него вытаращились. Он пожал плечами и покраснел – что нечасто можно увидеть у копа, пусть сто раз бывшего.
– У нас была серия нападений на геев, перешедшая в серийные убийства. И все жертвы были завсегдатаями одного и того же клуба. – Он снова осклабился: – Из всех работающих под прикрытием только я был настолько уверен в своей мужественности, чтобы взяться за эту работу.
При этом откровении распахнулась дверь в ванную, и вышел Джейсон в синей футболке, отлично подходящей под цвет глаз – они тоже стали невероятно синие. Футболка очень ловко сидела, подчеркивая все мышцы. Синие джинсы были для выходов – тугие и точно по фигуре. Джейсон тоже надел короткие сапоги и сверху черный пиджак, и наряд получился средний между клубным и полупрофессиональным. Но выглядел Джейсон хорошо, и знал это. Оделся так, чтобы его съесть хотелось. Пусть он никого не собирался кадрить на вечеринке, но пусть видят, каков он.
Эх, ну и пофлиртует же он сегодня.
Глава тридцать первая
Здоровенный нож я оставила дома вместе с кожаной сбруей, позволявшей носить его одновременно с пистолетом. Но одна из причин, отчего я так ношусь с оружием, это что мне приходится возить весь набор охотника на вампиров. Зачем? Потому что изменились правила для федеральных маршалов из программы борьбы с преступлениями, имеющими противоестественную подоплеку. Теперь, когда мы куда‑то едем, пусть по личному делу, все равно обязаны иметь при себе снаряжение на случай, если возникнет срочная необходимость, а мы будем где‑то рядом, то обязаны принять вызов. Новые правила ввели после того, как один мой коллега был в отпуске с семьей, и этот отпуск для местных копов превратился в охоту на вампира. Охота вышла неудачной, и в рапорте, который ему пришлось представить наверх, он написал, что основной проблемой было отсутствие набора, оставшегося дома. Ему нужно было его снаряжение – как и всем нам.
Все это означало, что мне пришлось брать с собой кое‑какие по‑настоящему опасные предметы. Такие, что лети я коммерческим рейсом, меня бы близко не подпустили к самолету, хоть бы я там до второго пришествия значком махала. Предметы обычные: запасные пистолеты, запасные обоймы, колья. Святая вода, просфоры, запасные кресты. Я даже добавила несколько священных реликвий других вер, потому что приходилось мне работать со стражами порядка нехристианских конфессий, а очень хочется, чтобы освященные предметы были у всех участников. Если есть с тобой атеисты, молись, чтобы они были хорошо вооружены, но не говори, что ты за них молишься. У атеистов бывает иногда так же плохо с юмором, как у фундаменталистов.
Но вот за что меня бы точно выставили из самолета и доставили в допросную Агентства Национальной Безопасности, это «МП‑5 Хеклер и Кох» с фосфорными гранатами. Я их никогда не использовала, но мой друг Эдуард, он же Тед Форрестер, тоже федеральный маршал противоестественного отдела, говорил, что они чудеса творят. Честно говоря, я любых гранат побаиваюсь, но штука, которая горит даже в воде, действительно очень неприятна для нежити любого рода. Даже на зомби и гулей действует, которых куда труднее завалить, чем вампов. Правительство говорит, что мне нужно иметь при себе все мои игрушки – я их все и привезла. То есть не совсем все. Пока что я сопротивляюсь желанию Эдварда научить меня работать с огнеметом. Боюсь я его.
Все это к тому, что нам пришлось задержаться у главной стойки с моей ручной кладью. Шэд и Роу не были в восторге, но когда поняли, что я настроена решительно, вызвали охранников в форме, построили вокруг нас фалангой и сопроводили в вестибюль. Я считала это излишним, пока мы не попали под ураганный обстрел фотовспышек в вестибюле. Даже темные очки пришлось надеть, чтобы глаза не слепило. Понятно теперь, зачем звезды их носят.
Охранники встали вокруг нас стеной, и я смогла показать значок и объяснить приятной даме за конторкой, что есть у меня в этом кейсе несколько важных штучек, которые я не хочу оставлять без присмотра в номере. Пока не началась эта свистопляска, я могла бы так поступить, но сейчас у меня все время стояло перед глазами кошмарное видение – как в наш номер вламываются репортеры. А мне не надо, чтобы моими пистолетами играли непосвященные. А уж тем более – фосфорными гранатами.
Приятная леди по имени Бетанн была более чем счастлива нам помочь. Она даже разрешила нам с Джейсоном отнести кейс к здоровенному сейфу. Судя по тому, что она и глазом не моргнула и не задала ни одного вопроса, я была не первым в этом отеле гостем с «важными» материалами. Хотя я готова была ручаться, что только у меня набралось так много огневой мощи в небольшом кейсе.
Когда кейс оказался надежно заперт и мы с Бетанн пожали друг другу руки, вся наша группа развернулась и направилась к лифту.
– Что вы положили в сейф? – кричали мне вслед репортеры. Некоторые орали: «Кейт!», но другие выкрикивали правильное имя:
– Джейсон! Джейсон! Вы говорили с Жан‑Клодом? Анита, он лучше в постели, чем вампиры?
Мы не реагировали. Катастрофическая случайная пресс‑конференция дала нам урок, который мы усвоили. Пресса – это опасность, с которой не умеет обращаться никто из нас – на этом уровне по крайней мере. Как если хорошо играешь в дворовой футбол, и вдруг оказываешься против профессионалов. Не наш класс, и теперь мы это знали.
Основная масса охранников в форме осталась в вестибюле – наверное, оттеснять репортеров, чтобы другие гости могли пройти, не опасаясь получить микрофоном по голове.
Шэд и Роу заняли посты возле двери, а мы между ними. Посмотрев на линии их костюмов, я поняла, где у кого пистолет. У Шэда еще есть что‑то дополнительное в кармане, а у Роу – привязанное к лодыжке. Я думаю, там был маленький пистолет, а вот в кармане могло быть много чего – и не пистолет. Вот это «не пистолет» открывало богатство возможностей.
Джейсон наклонился и шепнул:
– Я бы тебя мог обвинить в том, что ты их хочешь снять, но ведь на самом деле ты оружие высматриваешь?
Я молча кивнула. Он меня обнял за плечи и издал какой‑то оживленный звук. Смех? Нет, не смех. А глаза его были полны нетерпеливого ожидания.
– Сколько среди этих девушек твоих подруг? – спросила я шепотом.
– Все.
– А сколько бывших любовниц?
– Почти все.
– Класс.
Он прижал меня к себе:
– Я буду хороший, я тебе обещаю.
– Ты всегда великолепен, Джейсон, – сказала я вслух. – А вот вести себя прилично будешь?
Он на меня посмотрел таким взглядом, что все стало ясно. Он попытается, но – нет. Честный ответ – нет.
Я вздохнула, прислонилась к стенке спиной. Лифт остановился. Естественно, мы проехали снизу до самого верха – сильные мира сего предпочитают верхние этажи. Неужто им никто не объяснял, что чем выше, тем дальше падать?
Глава тридцать вторая
Первым из лифта вышел Шэдвелл, Роу остался с нами. Я достаточно имела дела с телохранителями, чтобы не начинать спор. Когда Шэдвелл убедится, что нам ничего не угрожает, даст нам знать.
И действительно: он шагнул в сторону, кивнув Роу, и тот жестом пригласил нас выходить.
Они все делали всерьез, по‑взрослому, и это меня нервировало. Что‑то угрожает жизни Кейта Саммерленда? Если так, то потрясающее сходство Джейсона с ним могло оказаться серьезной проблемой. И тогда к нам не только по одной причине приставили телохранителей.
Вот блин.
В коридоре возле одной из дверей стоял будто на страже Питерсон. Чак, понизив голос, что‑то ему втолковывал. Значит, вот куда они делись.
Чак повернулся и смерил Джейсона взглядом. Не дружелюбным и не враждебным, но ничего хорошего в этом взгляде не было. Смотрел так, будто пытался разглядеть Джейсона – из чего он сделан и что означает. Мне этот взгляд не понравился: он означал, что Чак слишком напряженно думает о Джейсоне. Мы завтра уезжаем из города, а взгляд этот был слишком серьезен для «через сутки их тут не будет».
Оправив топорщившийся над пистолетом пиджак, Чак бросил через плечо, проходя к лифту:
– Так что пока меня не будет, распоряжайтесь тут вы, Питерсон.
– Строго говоря, Ролстон, вы мне не начальник.
Значит, есть все‑таки у Чака фамилия. Но по имени его назови или по фамилии, а Питерсон с ним не слишком ладит.
Чак прошел мимо так, будто нас тут и не было. Охранник в форме придержал дверцы лифта, будто ему было это велено.
– Если вам не нравится, Питерсон, звоните губернатору и спросите, кто сегодня здесь командует.
Лицо Питерсона застыло, стараясь стать непроницаемым, но руки у него судорожно сжались в кулаки, и понять, что он зол, труда не составляло. Что же случилось между этими двумя, пока мы были на заботливом попечении Шэда и Роу? Что‑то тут происходит, вопрос только – что? Не мое дело, повторяла я как мантру, не мое дело. Джейсон заставил меня пообещать, что я не буду заводиться с Чаком, но видит бог, трудно не дергать его за цепь.
Но я вела себя хорошо, я пропустила Чака в лифт, подождала, пока дверь закроется. И ни слова не сказала.
Джейсон сжал мне руку и поцеловал в щеку.
– Это за что? – спросила я.
– За хорошее поведение. Не знаю почему, но Чак вызывает у тебя желание дразниться.
– Да и у тебя, поцелуйщик‑по‑гаражам.
Джейсон действительно смутился, что мне не часто приходилось видеть. Я оценила этот редкий подарок, и мы остались с Питерсоном. Его мне не хотелось подкалывать, ему вроде бы и так достается. А может, он был тактичен в больнице и потому я ему больше позволяю, чем Чаку.
Шэдвелл и Роу оставались с нами, как положено хорошим телохранителям. Пока Шэдвелл не проявил такой осторожности при выходе из лифта, я подозревала, что смысл охраны – в том, чтобы мы не подложили очередной свиньи Саммерлендам, и для того нас отгораживают от прессы. Но выход из лифта был оформлен вполне всерьез. Я могу оставить Чака в покое, но у кого‑то я все же должна узнать, что происходит.
– У вас примерно полчаса до того как начнется это… развлечение.
Последнее слово он произнес с желчью в голосе.
– А тогда вы нас выставите? – спросила я.
Он покачал головой:
– Я только предположил, что мистеру Шуйлеру будет приятнее уйти в тот момент. Нет, мне не дали никаких директив, когда вы должны покинуть вечеринку и должны ли.
И снова по голосу было слышно, что ему это не нравится.
– Я прошу прощения, если наше посещение вечеринки создает вам проблему.
Питерсон был удивлен, но сразу пришел в себя.
– Я вижу, вы говорите всерьез. Пусть вы похожи на Кейта, но говорите совсем не в его манере.
Шэдвелл и Роу аж застыли – будто впервые услышали от Питерсона такое откровенное высказывание.
Джейсон ответил ему светлой улыбкой:
– Вот такого комплимента мне в жизни еще не говорили!
Врал, и я это знала, но Питерсон невольно улыбнулся в ответ, и, наверное, этого Джейсон и хотел. Он всегда старается, чтобы всем вокруг было хорошо, насколько это от него зависит.
У нас за спиной открылась дверь, и высыпала стайка блондинок, выглядящих так, как должны были бы сестры Джейсона. Они заклубились вокруг него, выкрикивая его имя, потянули за собой в номер, и он пошел, смеясь.
Меня оставили в коридоре с телохранителями. Питерсон посмотрел на меня так, будто хотел спросить, что я буду делать дальше. Он волновался, как бы я не заревновала? Отчасти поэтому он не хотел, чтобы мы тут появились?
Роу подавил смешок, попытавшись изобразить кашель.
Шэдвелл сухо ему сказал:
– Купил бы себе, что ли, таблетки от этого кашля.
Я улыбнулась им всем:
– Парни, все в порядке. Я не собираюсь ревновать, что Джейсон заигрывает с девчонками и они ему отвечают. Меня это не волнует.
– Нет женщины, которую бы это не волновало, – возразил Шэдвелл.
Я снова улыбнулась и покачала головой:
– Джейсон флиртует как дышит – перестанет лишь когда будет мертв.
– Значит, вы не его девушка, – заключил Шэдвелл. – Иначе бы вам очень было не все равно.
Я посмотрела ему прямо в глаза:
– Сколько бы он с ними ни заигрывал, Шэдвелл, а трахать потом он будет меня.
Светлые глаза моргнули, лицо стало какое‑то мрачное:
– Вы пытаетесь меня шокировать?
– Нет, Шэдвелл. Я пытаюсь заставить тебя понять, что если сегодня и будут проблемы, то не со мной.
– Хватит, – вмешался Питерсон. – Не знаю, что с вами такое, но мне это сегодня не нужно. Шэдвелл, это ясно?
Шэдвелл отчетливо кивнул.
– Отлично. – Питерсон повернулся ко мне. – Миз… маршал Блейк, есть у вас возражения против присутствия Шэдвелла и Роу в помещении по крайней мере в начале вечеринки?
– О'кей, дошло до дела. Штатские внутри, в номере, и с ними еще охрана, как я понимаю?
Питерсон молча кивнул.
– Шэдвелл и Роу были по нашу сторону двери номера. Здесь из лифта выходили с серьезными предосторожностями. Когда настояли, чтобы я свой багаж сунула в сейф отеля, нагнали хренову тучу охранников в форме. Я думала, все это было для сдерживания прессы, но что‑то случилось. Что именно?
– Маршал Блейк, вы не штатская, но вы и не из наших. Мы не можем…
– Угроза направлена против всех Саммерлендов, против близнецов или персонально против Кейта?
Роу и Шэдвелл переглянулись. Питерсон сделал усилие, чтобы не взглянуть на них, стараясь не отводить глаз от меня. Усилие вышло серьезное.
– Мы не уполномочены обсуждать…
– Питерсон, не надо мне лапшу на уши вешать. Вы сегодня были в больнице. Мне не хочется приходить к его родным и говорить, что сегодня у них убили сына – извините, по ошибке, за одного из Саммерлендов приняли. Не говоря уже о том, что я… – Я повела рукой в воздухе, подыскивая формулировку. – Что в моей жизни гибель Джейсона оставит огромную дыру. Поэтому мы ее не допустим, правда ведь?
Я посмотрела на них на всех пронзительным взглядом.
– Мы делаем все, что от нас зависит.
– Что случилось в последние часы?
– Я не могу выдать эту информацию. В списке тех, кому положено ее знать, вас нет.
– Какая опасность грозит Джейсону?
– Вы знаете, что не ему.
– Он может пострадать случайно, – настаивала я.
Питерсон раздраженно, но тихо хмыкнул.
– Ну да. Он достаточно похож на мальчиков, чтобы ему грозила опасность.
– Опасность гибели, похищения, или чего‑то еще?
На этот раз они все переглянулись, и Шэдвелл сказал:
– У нее нет допуска к этим сведениям.
– Мне придется говорить с начальством, но я попытаюсь получить разрешение сообщить вам эту информацию. Идите развлекайтесь, веселитесь, оставайтесь более тридцати минут. Возможно, к концу вечеринки я смогу вам сообщить больше.
– Такого разрешения они не дадут, – заметил Шэдвелл.
– Пока вам не отдали мою должность, Шэдвелл, эту операцию веду я, и веду, как считаю нужным. Вам ясно?
– Так точно, сэр, – ответил Шэдвелл тем безличным строевым голосом, которым можно сказать «Так точно, сэр», думая про себя: «Так твою мать».
– Тогда занимайтесь своим делом. Ролстон вернется позже, посмотреть, что и как.
– Ролстон, сэр? – уточнил Шэдвелл.
– Да, Ролстон, – кивнул Питерсон.
– А почему эту вечеринку опекает Чак? – спросила я.
– Вопросы к губернатору, – пожал плечами Питерсон.
Отодвинувшись, он открыл для меня дверь. Очевидно, хотел до ухода убедиться, что я попала в номер.
Я не стала спорить, просто пропустила Роу вперед, потом прошла сама, потом Шэдвелл. А почему они не сделали так же для Джейсона? Да ну, ему и так ничего не грозило за стеной из красивых блондинок. Очень Живой щит.
Глава тридцать третья
Номер был почти такой же, как наш, только убранство другое. Весь он был белый и темно‑желтый с золотом, и линии четче, не такие прихотливые, как в нашем номере. Воздуха в нем тоже было больше, и через открытые в ночь окна виднелись перила балкона. Две группы кресел и диванов стояли пустыми. Подарки, все еще в блестящей обертке, лежали на стеклянном обеденном столе. Вечеринка, очевидно, была объединением девичника и смотрин невесты. Или правила девичника изменились, и теперь на него приносят подарки.
Где Джейсон и девицы?
Я услышала хихиканье из‑за угла – если бы это был наш номер, то там располагалась бы спальня. Естественно, и здесь она тоже там была.
Шэд остановил меня жестом – я даже не заметила, что шагнула вперед.
– Прайс, Санчес! – позвал он.
Из‑за угла вышел человек – первый не англосакс, которого я в этом городе увидела. Если не считать, конечно, отца и сестер Джейсона – те хоть не белокурые. Но Санчес был симпатично темен, а во всем остальном походил на прочих охранников. Все они будто с одного конвейера сошли. Роу был как‑то более или менее сам собой, но от каждого разило системой, где большие массы мужчин обучают драться с большими массами мужчин. Прямо из армии они попали в другой строй, что не помогло им избавиться от когезивной способности слипаться в массу.
Мы подошли к мини‑бару, человек встал рядом с нами.
– Они хотят показать этому человеку свадебные платья, – сообщил Санчес.
Я посмотрела на Шэда:
– Можно?
Он кивнул.
Я шагнула вперед и протянула Санчесу руку. Он несколько удивился, но пожал ее нормально. Руки у него маловаты были для его роста, или хотя бы для ширины плеч, распиравших костюм. Похоже, что он последнее время здорово качался, а костюм на размер больше не успел купить. От этого пистолет на боку торчал бугром.
– Санчес, надо бы тебе пиджак побольше, а то оружие светишь, – сказал Роу.
Санчес пожал мощными плечами. Был он всего пять футов шесть дюймов – самый низкорослый среди всех людей Питерсона. Может, потому и качался так сильно – компенсировал.
Глаза темно‑карие, почти черные. Даже темнее, чем у меня. Этими глазами он глянул на Роу и ответил ему:
– Не в присутствии…
– Объектов, – подсказала я. – Работы. Как вы называете людей, которых стережете?
Он бросил на меня оценивающий взгляд черных глаз.
– Вы не местная.
– Вы не поверите, – улыбнулась я.
Он тоже усмехнулся, а Шэд сказал:
– Если они там переодеваются, то вы с Прайсом можете выйти из комнаты.
Санчес покачал головой, снова нахмурился.
– Они не переодеваются, но нам даны ясные инструкции. До дальнейших распоряжений мы не должны терять из виду наших… – Он посмотрел на меня и закончил: – Ведомых.
Сказано было пониженным голосом, будто он не совсем был уверен, можно ли так говорить, когда одна из «ведомых» стоит перед ним.
Я улыбнулась ему, и что‑то в этой улыбке заставило его шевельнуться. А может, пистолет врезался в бок.
– Ваш жакет отлично вам подходит, но наплечную кобуру спрятать труднее, – заметил он.
Увидел, значит. Настала моя очередь пожимать плечами:
– Привыкла его носить.
– Она федеральный маршал, и девушка того мужика, – сказал Шэдвелл.
У Санчеса глаза открылись чуть шире:
– По его поведению трудно сказать, что у него есть девушка.
Я снова улыбнулась, на этот раз весело.
– Он еще одетый?
Санчес постарался не выразить удивления, но это удалось ему не совсем.
– Был одет, когда я выходил.
Я улыбнулась шире:
– Значит, Джейсона еще не занесло.
– Он часто раздевается перед группами женщин? – спросил Санчес.
– Все время, – подтвердила я, кивнув.
Объяснять я не стала – мне слишком понравилась реакция Санчеса. Она помогла мне оттянуть момент перехода в соседнюю комнату, что и было моей целью.
– Он стриптизер, – пояснил Шэдвелл с некоторым презрительным неодобрением.
Я посмотрела на него недобрым взглядом:
– Была бы очень благодарна, если бы о работе моего бойфренда отзывались более цивилизованным тоном. Спасибо.
Глаза Шэдвелла глянули на меня из‑под очков, и в этом сером фоне оказалось немножко голубизны.
– Не имел в виду оскорблений.
– Естественно, – ответила я.
– Он приглашен выступать? – спросил Санчес.
– Нет, – ответил Шэдвелл и тоже не стал объяснять.
Красиво. Значит, так и будем играть в эту игру – «каждый знает только то, что необходимо». Пока совсем не запутаемся.
Роу меня обошел вокруг и заглянул в лицо. Мне его глаза казались невероятно карими, пока я не увидела Санчеса. Теперь они смотрелись как светлые.
– Тянешь время, чтобы не идти в ту комнату.
Я посмотрела на него недружелюбно:
– Мы не так близко знакомы, чтобы ты строил такие догадки.
– Это не догадки, – ответил он.
Я зыркнула уже совершенно сердито. Он рассмеялся, поднял руки вверх:
– Ну не надо, не надо так смотреть! Я же прав.
Я пожала плечами и постаралась не ребячиться. Голос у меня остался недовольный, но тут уж я ничего не могла поделать:
– А ты умнее, чем кажешься, Роу.
– Вот теперь ты хочешь меня уесть.
– Точно, – согласился улыбающийся Санчес.
– Ты говорила, что если будет у нас сегодня проблема, то это будешь не ты, – напомнил Шэдвелл.
Я устремила на него остатки недоброго взора. Но если пуститься в объяснения, я могу здесь задержаться, пока они не перестанут разглядывать свадебные платья.
– Я незамужняя женщина, имеющая отношения с мужчиной достаточно серьезные, чтобы бросить все дела и ехать знакомиться с его семьей. У нас нет планов жениться, но если я пойду в ту комнату, где ахают и охают над свадебными платьями, женщины начнут меня спрашивать насчет этих планов. А у нас с Джейсоном никаких планов нет, и эти дамы будут недовольны. И не хочется мне в это влезать.
– А зачем ехать знакомиться с родственниками, если не планируется свадьба? – спросил Шэдвелл.
– Отвечу на твой вопрос, если сперва ответишь на один из моих.
Он посмотрел подозрительно, но боюсь, никто из них не рвался в соседнюю комнату больше меня. Хихиканье прерывалось иногда смехом Джейсона.
– Спрашивай.
– Что вызвало приказ, чтобы вы не упускали из виду своих ведомых?
Шэдвелл покачал головой:
– Если Питерсон разрешит, я с удовольствием расскажу, но до тех пор – не могу.
– Приказ, – заметила я.
– Субординация, – поправил он.
Я кивнула:
– Что случится, когда вернется Чак? Он в иерархии командования выше тебя?
Они все переглянулись. Шэдвелл даже губу закусил – такого нервного жеста я у него пока еще не видела.