Снова загорелись рисунки талисмана, подобно выхваченному из горна металлу, вишнево‑красным, способным обжечь кожу. Даже через ткань одежды чувствовалось тепло. Я ждала, что он начнет вплавляться в кожу, как крест, но если он удерживает тигров этой вампирши на расстоянии и не дает меня растерзать, то пусть себе будет еще один ожоговый рубец.
Джейсон попытался встать, я вцепилась в его руку. Он что‑то говорил, губы шевелились, но услышала я только слово «дверь». Джейсон пошел к двери и открыл. Наверное, кто‑то стучал, но я не слышала.
Это был Криспин, белокурый стриптизер. Очевидно, уже закончил танец, потому что из одежды на нем были только радужные стринги. Он присел рядом со мной, и когда я поглядела в эти чужие синие глаза, во мне настала тишина. Тигры – все – глядели в этот длинный метафизический туннель.
Надо мной склонился Джейсон:
– Лучше? – спросил он.
– Да, – ответила я хриплым шепотом.
– Я услышал твой зов, – сказал Криспин. – Я должен был на него ответить.
Я хотела спросить, какой зов и что он вообще слышал, но он тронул меня за руку. Совершенно невинным движением. И тут белый тигр прыгнул вперед, отделившись от остальных, бросился по этому невозможному проходу во мне белой полосой ловкости и силы и смерти.
Джейсон попытался ткнуть руку мне под нос, чтобы я ощутила его запах, но поздно было отвлекать. Тигр приближался, и я не знала, чем и как мне его остановить.
Глава тридцать девятая
Криспин лег рядом со мной так, чтобы мы видели глаза друг друга. Я смотрела в них, в эти человеческие глаза с тигриным оттенком, и от одного этого успокаивалась. Обычно «успокаиваюсь» – это означает, что соответствующий зверь останавливается и начинает отступать, но сейчас видео у меня в голове показывало, что белый тигр набирает скорость – так, как делает на охоте: последний рывок скорости, силы, всего, что есть, вложенное в последний прыжок.
Криспин положил ладонь мне на щеку, и это помогло, пульс стал тише. Он наклонился ко мне и сказал перед тем, как поцеловать:
– Я слышал зов дамы и не мог не ответить.
Все это было куда более ритуализованно, чем мы привыкли, но похоже было, будто он знает, что мне от него нужно.
Тигр добрался до поверхности моего тела, судорогой подбросив меня с пола, вбив меня в Криспина. Как будто меня сбил автомобиль, едущий изнутри. Руки Криспина надежно держали мое лицо, и при поцелуе никто из нас не пострадал. У меня промелькнула мысль, что это ему случалось делать, и тут же не осталось мыслей – одна только боль.
Тигр во мне ревел, выливаясь наружу. Я чувствовала, как он проделывает выход, будто разрывает мне живот. Я вопила, визжала, и Криспин вскрикивал со мной вместе.
Он повис надо мной на руках, будто пытаясь еще отодвинуться, и амулет парил между нами, блин, просто левитировал, и вряд ли это была работа кого‑то из нас. Тигр тек между нами потоком белого света, и почти виден был между нашими животами. Криспин уже должен был бы перекинуться, но оставался человеком. Ярко горел амулет, и почти касался его груди.
Он поставил руку между собой и амулетом – тот коснулся руки, и сразу случилось несколько вещей.
Амулет перестал гореть и упал простым украшением. По телу Криспина побежал мех, будто бело‑кремовая вода растеклась на коже. Меня обдало прозрачной жидкостью, когда тело Криспина изменилось надо мной, на мне. Но не его зверь овладел им, а мой. Я лежала под ним, а в его теле переползали мышцы, щелкали, пересоединяясь, кости в суставах. До сих пор всегда, когда я передавала оборотню своего зверя, это происходило в аварийном режиме и походило на взрыв. Вот он человек – и вот сразу зверь. Так яростно, так энергично, что куски мяса разлетались по комнате, и меня заливало горячей прозрачной жидкостью. А сейчас все было по‑другому. Медленней, все время под контролем и… да, как‑то мощнее.
Белый тигр больше не рвал меня на части – он заполнил этого оборотня, лежащего на мне. Я ощущала его зверя, или какого‑то зверя, или мощь, что‑то теплое и настоящее, и более чем просто смену формы. Мелькнул флешбек, как я впервые лежала под перекинувшимся ликантропом. Это был Ричард, и он только что победил в битве за пост Ульфрика. Он предложил мне силу связи со стаей. Я могла бы оседлать эту силу и бегать со стаей в ту ночь, но им предстояло есть человечье мясо, а этого я не могла.
– Ты отказалась от силы, – сказал тогда Ричард и был прав.
Криспин смотрел на меня, обернув ко мне покрывшееся белой шерстью лицо‑морду. Глаза его были теми же, но весь он превратился в изящного получеловека‑полукота. Как бывает у леопардов, но по‑другому. Более мощные пропорции, меньше человеческого в форме головы и чуть больше от тигра.
Белый мех прорезали коричневые полосы, хоть и узкие: тигр не был полностью белый, как в моем видении. Он смотрел на меня синими глазами, теми же, что были, будто эти глаза и не менялись. Как леопардовые глаза Мики всегда были одни и те же, какой бы облик он ни выбирал.
Единственный тигр‑оборотень, которого я видела в полупревращенной форме, – это была тигрица, и полосы у нее были бледно‑желтые на белом. И снова‑таки – не как у настоящих тигров. Глядя в бело‑шоколадное лицо, я подумала, превращается ли вообще кто‑то из этих оборотней в классических оранжево‑черных тигров. Может, я слишком долго вращалась в обществе полупревратившихся леопардов, но я смотрела на Криспина и видела, что его грудная клетка, как и у них, меньше покрыта шерстью и больше похожа на человеческую. В этой половинной форме оборотень выше обычного, более мускулист и шерсть у него белая с бледно‑шоколадными полосами, но кожа, просвечивающая под ней, осталась белой и человеческой с виду до середины тела. Волки в половинной форме мохнатее, чем виденные мною коты. Опустив взгляд ниже, я убедилась, что в этом виде увеличивается все. Мне пришлось отвернуться и постараться не покраснеть. Может, я бы сказала ему с меня слезть, но я видела, кто смотрит это представление.
Чак, Шэдвелл и Роу стояли и глядели на нас, обнажив пистолеты, но никуда не направив.
– Вы оба орали, будто вас режут, – сказал Джейсон. – Мне пришлось их впустить, иначе бы они высадили дверь.
Я подняла руку и стерла со лба прозрачную густоватую жидкость, чтобы в глаза не капнула. Жидкость меня не так чтобы покрывала, но все равно перед выходом из номера надо будет принять душ. Со всем достоинством, которое мне удалось собрать, я сказала:
– Как видите, у меня все в порядке. Теперь выйдите.
– Мы сейчас видели много разного, – ответил мне Роу. – Но ничего из этого я бы не назвал «в порядке».
Наверное, потому что я не велела ему сдвинуться, а может, просто потому что некоторые места болели, Криспин свернулся на мне калачиком, при этом сдвинувшись сильно вниз, и теперь его грудь не накрывала мне лицо. Значит, они действительно болят, потому что он уже не прижимался так тесно к моим джинсам, и это меня устраивало, но еще поэтому он свернулся на мне гигантской мягкой игрушкой. Игрушкой, у которой бьется пульс, которая прильнула ко мне, стоило мне тронуть пушистую спину. Но Криспин спас меня, спас так, как не мог бы Джейсон – и никто другой здесь не мог бы. Я у него в долгу, и поэтому я не стала его прогонять от себя на глазах у людей. Не стала его конфузить, или реагировать как… как обыкновенная. Сделала вид, что все совершенно ординарно, как будто со мной то и дело что‑то такое происходит.
– Я не ожидаю, что вы поймете. Просто выйдите и дайте нам…
В мозгу промелькнуло несколько слов: поговорить, закончить, сделать то, что должны. Ни одно из них не казалось правильным. За меня договорил Джейсон:
– Есть вещи, которые мы должны сделать, и вас они напугают не меньше, чем вот это. Видели бы собственные физиономии: белые, потрясенные, испуганные. Как будто только что вам показали шоу уродов.
– Несправедливо сказано, – возразил Шэдвелл. – Мы понятия не имели, что тут происходит.
– Теперь имеете, – ответила я с пола. – Теперь уйдите, прошу вас.
Шэдвелл облизал губы, посмотрел на Роу. Роу пожал плечами.
– Я думаю, мы должны предоставить… маршалу, – выбрал он слово, – то уединение, которого она просит, – сказал Чак. Интересно, какие ему слова лезли на язык вместо «маршала»? Да ну, не хочу знать.
Я почти ждала, что остальные заспорят, скажут, что Чак им не начальник. Они не стали. Наверное, просто хотели выйти из номера. Когда творятся вещи настолько странные, находиться рядом с ними попросту неуютно.
Шэдвелл кивнул и вложил пистолет в кобуру. Роу поколебался, таращась на полутигра, но Шэдвелл посмотрел на него тяжелым взглядом, и Роу тоже убрал пистолет. Неохотно, но убрал. Выучка – полезная вещь. Сохраняет жизнь в бою и избавляет от неприятностей с начальством.
– Будем снаружи, – сказал Шэдвелл, – пока нас не отпустят.
– А как нам знать, не случилось ли тут чего? Вот эти вопли… мы подумали, что это оно и есть, что на вас напали.
– Извините, – ответила я. – Постараюсь потише.
Тигр на мне шевельнулся, будто волна прошла по всему его телу. Хвост приподнялся, дернулся, потом снова обвился вокруг вполне человеческой выпуклости ягодиц.
Он повернулся, посмотрел в упор на них своим полутигриным лицом. И низким голосом прорычал:
– Я себя буду вести хорошо.
Роу тяжело проглотил слюну и снова стал терять возвращавшуюся в лицо краску. Он кивнул и направился к двери. Шэдвелл пошел за ним, ни разу не оглянувшись. Последним вышел Чак. У двери он задержался, положив руку на ручку.
– Я думаю, вы не были знакомы раньше с нашими танцорами, маршал Блейк?
– Не была.
Он посмотрел на лежащего на мне тигра:
– Вы часто так быстро заводите дружеские отношения?
Что было мне на это сказать?
– Бывает.
– Бывает, – повторил он, кивнув, потом покачал головой. – Продолжайте устанавливать отношения, Блейк. Я оставлю охранников у дверей. Хотя думаю, вы правы. Если угроза нападения вампира реальна, я бы надеялся, что он выберет ваше окно, мистер Шуйлер. Ничего личного, но есть у меня мнение, что, если он сюда влезет, обратно не вылезет.
Мы с Джейсоном ответили одновременно:
– Это да. – Переглянулись, он показал мне жестом, чтобы договорила я. – Не вылезет.
– А что, поблизости ходит большой и страшный вампир? – спросил Криспин.
– Может быть, – ответила я.
– Ой, лапочка, – выдохнул оборотень. – Будет с чем поиграть.
Чак снова покачал головой и закрыл за собой дверь – без стука, но очень плотно.
Глава сороковая
Оборотень вздохнул – и вдруг стал тяжелее, будто его покинуло напряжение.
– Как это всегда тяжело перед людьми, – сказал он рычащим голосом.
– Слезь, – велела я и добавила: – пожалуйста. Он нас спас. Меня спас, но все равно он тяжелый. Он полускатился, полусвалился с меня, плюхнулся рядом набок. Заморгал странными синими глазами.
– Прости, если сделал больно.
Он улыбнулся – улыбка была полна зубов, способных разорвать мне горло, но все же – улыбка. А я, работая с полицией над выслеживанием серийных убийств, запомнила, что зубы есть и у людей. Узнала такое о своих собратьях‑людях, чего не хотела бы знать. И стала спокойнее насчет «монстров», потому что знала: поскреби нас как следует, так мы все монстрами окажемся.
– Ты сражалась со своим тигром. Если бы ты просто отдала его мне, он бы никому из нас вреда не причинил.
Наверное, он прочел мысль по моему лицу, потому что вдруг посмотрел любопытным, оценивающим взглядом:
– Ты не знала, – понял он.
– Я знаю, что если ликантроп борется со своим зверем, превращение происходит бурно. А вот этот логический шаг я не сделала.
– Ты это уже делал с кем‑то, – заключил Джейсон.
– Естественно. Я взрослый самец клана. А это – способ предотвращения выкидышей у наших беременных самок.
Мы с Джейсоном уставились на него. И я спросила вслух:
– Тигры‑оборотни это делают постоянно со своими беременными?
– Да, – ответил Криспин и сморщился, хотя на его полуморде это больше было похоже на оскал. – И тебе это следует знать. – Он нахмурился сильнее. – Потому что тигр у тебя белый, а мы – единственный клан белого тигра в Соединенных Штатах. И ты должна была бы быть одной из наших самок, а это не так. – Он приподнялся на локте, другой рукой опираясь на мокрый ковер, будто мышцы еще не хотели ему служить. И лицо его полно было заботы и сочувствия. – Ты выжила после нападения, но это не мог быть зверь из нашего клана. Мы никогда такого не делаем. Закон запрещает обращать человека против его воли. – И он снова нахмурился. – Когда наш мастер велит нападать, мы живых не оставляем.
Он это произнес не задумываясь – будто знал, что мне можно исповедаться в грехах.
Я почувствовала себя в необходимости предупредить:
– Криспин, я на самом деле федеральный маршал. Думай, что мне говоришь.
– А знают ли там, что ты одна из нас?
Я посмотрела на Джейсона. Можно ли рассказать этому чужаку? И что именно можно рассказать без риска?
Джейсон понял мой взгляд – он очень часто меня понимает без слов.
– Ты из тигров Макса в Лас‑Вегасе? – спросил он.
Криспин перевел взгляд на стоящего Джейсона:
– Да.
– Макс знает, кто такая Анита. И знает, какие слухи о ней верны, какие нет. Если он не сообщил этого тебе, то, наверное, не считает нужным для тебя это знать. Ничего личного, но я думаю, чтобы мы могли объяснить, нужен сперва разговор между твоим мастером и нашим.
– Ты намекаешь, что она – не тигр‑оборотень? – спросил Криспин.
– У людей есть поговорка, что одна картинка стоит тысячи слов. А мы знаем, что запах стоит куда как больше.
Криспин молча кивнул.
Джейсон опустился на мокрый ковер по другую сторону от меня.
– Звери спокойны, – сказала я. – И мне не надо, чтобы ты ради меня покрывался шерстью или из кожи вон лез – в переносном и в буквальном смысле.
– Ты уже можешь сесть? – спросил он.
Я подумала, мысленно обследовала собственное тело. Больно, но не так, как я боялась. Я начала пытаться сесть, и рука Джейсона лишь на секунду опередила длинную руку Криспина. Их взгляды встретились надо мной – и уровень тестостерона в комнате выдал свечку.
– Даже не думайте, – сказала я.
– В нашем народе самки спариваются только с одним самцом. Все определяется состязанием.
Джейсон подавил смех, что озадачило тигра, а меня заставило посмотреть на Джейсона недовольно.
– Прости, – сказал Джейсон, – но я только что подумал, насколько тогда тигр не зверь Аниты.
Я нахмурилась сильнее.
– Ты подумай о своем волке, так, чтобы его выдвинуть на глубину обоняния.
– На глубину обоняния? – переспросила я.
– Анита, поверь мне. Чуть‑чуть подумай, и он поймет идею.
– Не хочу, Джейсон. Я устала, у меня все болит, и я не хочу, чтобы этот процесс опять вышел из‑под контроля.
Он попытался меня обнять, притянуть к себе, но рука Криспина оказалась у него на пути. Длинная рука с когтистой лапой обернулась вокруг моей талии.
Я прильнула к Джейсону настолько, насколько пускала мускулистая мохнатая конечность. Джейсон взял мое лицо в ладони, прижал к своей груди, давая ощутить запах его кожи под футболкой. Мелькнули темно‑золотые глаза, окруженные белым и темным мехом. Мое тело отреагировало, и моя волчица потопала внутри меня по метафизической тропинке. Стой, назад, – подумала я.
Волчица задумалась, посмотрела на меня. Вдруг в ее глазах появилось что‑то, говорящее «нет» мне.
– Теперь от тебя пахнет волком, – сказал Криспин. Он подался ко мне, нюхая мне лицо, волосы – и это снова вызвало запах тигра. Тигр‑то должен был вести себя тихо, но во мне были и другие тигры. Все еще мелькали в темноте полосатые морды.
Я сильнее прижалась к Джейсону, но волчица не хотела нам помогать. Она посмотрела на меня пустым взглядом, будто давая мне понять, что подчиняется, потому что должна, но все равно хочет наружу. На свободу.
– Она не может быть и волком, и тигром, – заявил Криспин.
– Ты себе даже представить не можешь, – ответил ему Джейсон.
Криспин повел носом мне вдоль шеи, щекоча шерстью, почти прихватывая. У меня от этого мурашки побежали по коже, тело внизу резко среагировало – совсем не страхом. Волчица забегала резвее, тигры пустились за ней, не слишком близко, но приближаясь. Единственное, что отличало ситуацию от полного бардака – лев и леопард еще прятались. Но и без них все получалось жуть до чего плохо.
– Анита, надо питать ardeur, прямо сейчас. Отчасти поэтому все так неправильно.
– Мы его питали перед вечеринкой.
– А судя по твоим действиям, нет. Ты ведешь себя так, будто его снова нужно кормить.
Я отодвинулась от них обоих, пытаясь вдохнуть что‑нибудь, что не пахло бы животным. Господи, такое чувство, будто мне нужен кто‑то совсем не мохнатый, чтобы успокоить сегодня зверей.
– Всякий, кто приезжал из Сент‑Луиса после большого собрания, только и твердил, что про ardeur. Что ты должна питаться сексом, как настоящий суккуб. Я думал, это просто слухи – а это, оказывается, правда?
Я встала на четвереньки, гадая про себя, способна ли я выпрямиться, решила, что способна, и попробовала. Слегка пошатывало, но стоять можно было. Подальше от оборотней мои звери стали двигаться медленнее, но не ушли. Остались где‑то позади сетчатки, как сон наяву.
– Если это правда, – сказал Криспин, – я готов помочь любым способом, который тебе будет нужен.
Я замотала головой, не глядя на него.
– Спасибо, я обеспечил решение этого вопроса, – ответил ему Джейсон.
– А мне кажется, что нет.
У меня за спиной раздалось низкое рычание, и это вряд ли был Криспин.
– Пошел вон!
– Вряд ли ты победишь, если дело дойдет до драки, – спокойно сказал Криспин.
– Вот что, тигр: внесем ясность. Я тебе благодарна за помощь, но не угрожай Джейсону. Он мой друг, мой любовник и ротте de sang моего мастера.
– Он хочет меня выставить, но я ощущаю твоего тигра, Анита. Ощущаю, он не ушел. А здесь миль на сто в любую сторону единственный тигр‑оборотень – это я. Я тебе сегодня нужен.
– Его волк тоже мне нужен.
Наконец я обернулась и посмотрела на них. Джейсон стоял, но тигр остался на полу. Откатился от мокрого пятна, которое мы оставили на ковре, но лежал больше в кошачьей позе, нежели в человечьей. Это поза не была ни капли эротичной, будь он котом, но он же не кот. И никакое количество меха не могло изменить его сути.
– Я чую волка, но как ты можешь быть одновременно и волком, и тигром?
Я снова покачала головой:
– Долго рассказывать.
– Анита, надо кормить ardeur, – напомнил Джейсон.
– Я знаю, но стоит мне к тебе придвинуться, Джейсон, как волк становится сильнее.
– Я помогу, – предложил Криспин.
Я посмотрела на него в упор, что его ничуть не смутило.
– На тебя реагирует тигр. Не знаю я, что сегодня такое.
– Я тебя привел в номер, где сексуальное напряжение висело в воздухе, хоть топор вешай, – сказал Джейсон. – Мы оба знаем, что это может сильно напрячь ardeur или тебя. Я хотел увидеть девушек, хотел пофлиртовать с ними и чтобы они со мной, и забыл свой долг. – Джейсон покачал головой. – Вы с Жан‑Клодом доверили мне о тебе заботиться, и я не справился. Надо опять тебя кормить. Надеюсь, что после этого звери успокоятся.
– Кстати, – спросил Криспин, – что это за фигня такая с твоим ожерельем?
Я посмотрела на висящий на цепи амулет. Узор снова потускнел, стал почти неразличим. Но у меня в мозгу горел его образ, который уже никогда не забыть.
Криспин встал на четвереньки и пополз ко мне – грациозными движениями, которыми они умеют даже в этой, или даже в человеческой форме. Вроде говорят: «У меня есть мышцы там, где у тебя нету». Просто в этой вот форме такие движение сильнее настораживают.
– Ближе не надо, Криспин, – предупредила я.
– Ты ее слышал. – Джейсон встал между нами.
Криспин глухо зарычал – и от этого звука среагировало мое тело и сексом, и тиграми, столпившимися за спиной волка. Без драк, подумала я как можно громче. Когда звери во мне дерутся, это дико больно.
– Прекратите оба! У меня сейчас серьезные проблемы и с волком, и с тигром. Не надо их усугублять.
– Тогда прекрати меня призывать, – сказал Криспин.
– Я не призываю.
– Призываешь.
Он сел на корточки, свесив руки между колен, так что хотя бы прикрылся, и я могла на него смотреть, не боясь случайно взглянуть в пах. Стараюсь не смотреть на гениталии незнакомых мужчин. Просто из вежливости, наверное. Или из застенчивости.
– Я не нарочно, – возразила я.
– Ты меня зовешь, маленькая королева.
– Это ты такое ласкательное прозвище придумал? – спросил у него Джейсон.
Криспин обернул к нему взгляд своих странных глаз:
– Нет. «Маленькими королевами» мы называем наших доминантных самок, у которых хватает мощи, чтобы в конце концов вырваться из клана и создать свой, если разрешит наша королева.
– А если она не разрешит, что будет?
– Тогда она убивает маленькую королеву, или велит ее убить после того, как та хотя бы раз родит.
Я уставилась на него – трудно было читать по лицу тигра.
– Я думаю, он всерьез, – сказал Джейсон.
– Всерьез, – подтвердил Криспин. Он поднял руку, и стал виден скрытый мехом свежий ожог. – Видите это тавро?
– Посмотри, Джейсон. Мне вряд ли сейчас стоит приближаться к тигру.
Джейсон выполнил мою просьбу, Криспин послушно поднял руку.
– Это амулет. Символы по кругу и внутри круга – многоглавый тигр. Тавро, поставленное тобой.
– Я этого не хотела.
– Для чего вообще предназначен этот амулет? – спросил Криспин.
Я подумала, что именно сказать. Амулет предназначен для защиты от Марми Нуар, чтобы она не захватила меня из своего европейского далеко. Он был создан так, чтобы она не могла проявить свою силу и злобу в полном объеме, но сейчас меня интересовало, нет ли у амулета других применений, о которых мне никто не рассказал. Знал ли вервольф, который мне его дал, что в амулете есть и другая магия? И это не драгоценность, а капкан? Блин, мне нужен Жан‑Клод. Мне нужно оказаться дома, а не в этом чужом городе с одним только Джейсоном. Если метафизическое дерьмо попало на метафизический вентилятор, мне больше нужно своих.
– По лицу вижу, – сказал он после молчания. – Ты боишься говорить.
– Я могу сказать, что он никогда до сегодняшнего дня ни на кого так не реагировал.
– Я первый тигр‑оборотень, с которым ты встретилась после того, как получила амулет?
Очень логичный вопрос.
– Была одна тигрица, но она… мы как‑то очень друг друга сторонились.
Я не стала добавлять, что Кристина была выжившей после нападения. Интересно, а «урожденный» – как они это называют – тигр настолько отличается, что амулет так по‑разному реагирует? Может быть. А может быть, Марми Нуар нашла способ обойти амулет с его магией. Мне нужна помощь!
– Он первый самец, с которым ты встретилась, – напомнил Джейсон.
– И что?
Он бросил на меня взгляд, чуть скривившись:
– Анита, ну ты же понимаешь сама. Твоя магия построена на сексе, и девицы тебя никак не заводят. Хотя меня это иногда даже слегка обламывает.
– Мечтать о своих menage a trois будешь в личное время, Джейсон. У меня тут еще волк и стадо тигров пасутся в темных углах головы. И я не знаю, что происходит, Джейсон, и не знаю, как это прекратить.
– Необходимо подкормиться.
Я кивнула:
– Криспин, нам нужно уединение. Спасибо за помощь и прости за тавро, но мне нужно питаться.
– То есть вы с этим волком займетесь сексом.
Я закрыла глаза, медленно посчитала до десяти, потом спокойно ответила:
– Да, я именно это хотела сказать.
– Тигру, который в тебе, это может не понравиться.
Я посмотрела на Джейсона, он повесил голову.
– Честно говоря, твои звери вели себя тихо. Я бы никогда не привез тебя с единственным спутником – со мной, – если бы думал, что тебе понадобятся все твои звери. В смысле, по крайней мере только эти двое. Город здесь небольшой, Анита. Вряд ли здесь найдется столько видов оборотней.
– Только эти двое, – повторил Криспин, вставая. – Это что значит? Есть в тебе еще?
Он двинулся ко мне, и снова Джейсон встал у него на дороге. Из широкой груди тигра донесся низкий рокочущий рык. Он нависал над Джейсоном, но тот, как и я, привык, что над ним нависают, и на нас это впечатления не производит. Но в такие игры мы привыкли играть с теми, кого знаем, или кто знает нас. И когда есть кто‑то, кто может нас поддержать. Криспин нас не знал, не понимал, а мы не понимали его.
Он бросился на Джейсона. Только что все было нормально, и вдруг когти и зубы, а Джейсон все еще в форме человека. Плеснула кровь. Криспин бил слишком быстро, слишком сильно, чтобы Джейсон мог перекинуться. Хреново.
«Браунинг» лежал на полу по ту сторону от них – это лучше всего прочего характеризует, насколько я была выбита из колеи. У меня был выбор: либо броситься в схватку с серебряными клинками, либо мчаться за пистолетом. Я выбрала второе.
Пистолет оказался у меня в руке, и я уже поднимала его прицелиться в высокого белого зверя, как он бросил в меня Джейсона. В буквальном смысле. У меня была доля секунды – поднять пистолет, чтобы он случайно не разрядился в Джейсона, а потом я оказалась на земле, под Джейсоном, оглушенная силой удара и весом.
Кровь плеснула мне в лицо, волчица заметалась внутри.
Нет! Нет!
Белый размытый контур надо мной, подобный горе не в фокусе. Когтистые лапы прижали мою руку с пистолетом и метнулись к горлу Джейсона. Тот подставил руку, блокируя удар. Я попыталась изогнуть руку так, чтобы стрелять в тигра, руки Джейсона дернули меня за рукав, порвали его, он выхватил мой серебряный нож и ударил в тигра. Кровь хлынула на меня горячей дугой, и я ждала, что тигры бросятся за волчицей, но они смотрели в темноту, и там было что‑то другое – не мои звери.
Я сказала Чаку и охранникам, что вампиру не обязательно находиться в помещении, чтобы заморочить тебе мозги, но сама не знала, насколько это окажется правдой.
Марми Нуар пыталась меня отметить, и у нее не получилось это как у вампира, но она – истинный оборотень: древние штаммы того и другого могут сосуществовать в теле одного хозяина. Темнота у меня в голове колыхнулась, я услышала ее голос:
– У тебя потрясающий самоконтроль, некромантка. Но мне он мешает.
Только что была битва – и вдруг вырвался на волю ardeur, срывая мои щиты. Уничтожая, разрушая меня. Она сделала из меня нечто, испытывающее только желание. Если бы она пробудила во мне жажду крови, я бы разорвала горло Джейсону или кому‑нибудь, кто под руку попадется. А сейчас осталось только желание. Оно взметнулось из темноты, которую она во мне поместила. Оно охватило крест, запылавший у меня на груди, и я сорвала его прочь, отбросила. Оно охватило амулет, заставило его загореться – и он тоже улетел, вертясь.
Не было ни ножа, ни пистолета. Осталась только плоть, и руки, рты, и тела.
А потом – только темнота.
Глава сорок первая
Меня разбудила упавшая на глаза полоска света. Подняв голову, я заморгала, прищурившись на лампу. Попыталась отвернуться от нее – подушка оказалась жесткой и липкой от какой‑то жидкости. От этого я открыла глаза пошире и увидела в постели с собой человека‑волка. Длинная морда, мохнатое тело и куда выше, чем Джейсон в человеческом облике.
Всплывали какие‑то смутные воспоминания о сексе, и как Джейсон посреди процесса перекинулся. Это у нас было впервые, и я подумала, помнит ли он больше, чем я. И что именно я не помню?
Кровать рядом со мной шевельнулась. Я напряглась и обернулась, как в фильме ужасов, когда слышишь что‑то и вдруг понимаешь, что здесь кто‑то есть. Рядом со мной лежал на животе белокурый стриптизер со вчерашней вечеринки, голый. Мелькнули смутные воспоминания, как он нависает надо мной в образе полутигра. Вполне сексуальные воспоминания. Что же, черт побери, ночью было?
Я посмотрела на свою одежду – такое ощущение, что ее с меня сорвали. Остались только какие‑то прицепившиеся клочья, но в основном я тоже была голая.
Попыталась вернуться к последнему ясному воспоминанию, но тоже без толку. Была драка. Криспин – так зовут этого тигра – напал на Джейсона. Джейсон был ранен, я пыталась тигра застрелить, но он прижал мою руку к полу. Джейсон достал мой нож из рукава на свободной руке, ударил тигра. Мне обдало лицо кровью, горячей. А потом… потом ничего.
Только отдельные воспоминания.
Секс, и… секс и еще что‑то. Но чем напряженнее я пыталась вспомнить, тем смутнее становилась вся картина. Помню, как питала ardeur. Секс с Джейсоном, и он перекидывается посреди процесса. Секс с Криспином, уже в виде получеловека. До смущения ясен был образ, как его тело входит в мое и выходит. Но как у нас начался секс – все размыто. Даже хуже – просто отсутствует. Вот так, блин.
Что‑то, что‑то я не помню, но что?
Дотронувшись до шеи, я почувствовала, что волосы приклеены к плечам прозрачной липкой слизью, которую выпускают ликантропы, когда перекидываются. Кровать от нее стала липкой. Джейсон перекинулся на кровати, я теперь вспомнила.