Когда следует использовать голубой цвет? 40 глава

Как видно, еще одним способом работы с бессознательным в особых состояниях сознания является активное воображение (Active Imagination).

ГЛАВА 11 Активное воображение

Воображаемое намного более реальней, чем сама действительность.

Р. Виктюк

У всех влюбленных, как у сумасшедших,

Кипят мозги: воображенье их

Всегда сильней холодного рассудка.

Безумные, любовники, поэты —

Все из фантазий созданы одних.

У. Шекспир

Как и другие методы, ориентированные на работу с особыми состояниями сознания, техники активного воображения направ­лены на осознание и восприятие глубинных аспектов психики и ассимиляцию (интеграцию) ее разрозненных комплексов, то есть на выведение на сознательный уровень «отколовшихся» энерге­тических систем, чья автономия угрожает единству психики и ее целостному функционированию.

Как и анализ сновидений, активное воображение помогает личности осознать некоторые ее ранее не дифференцированные аспекты. Как мы уже отмечали, содержание этих комплексов, берущее начало в коллективном бессознательном, оказывает по­стоянное воздействие на нашу душевную жизнь, что проявляется в форме неожиданных аффектов и настроений, чрезмерных эмо­циональных реакций, интуитивных догадок и предчувствий.

В отличие от образов сновидения, фантазии появляются в сознании бодрствующего человека, и это позволяет устанавливать с ними связь, не теряя одновременно ориентации во внешнем мире. Фантазии располагаются как бы «напересечении» реального внешнего мира и внутренней психической реальности. С архети­пами последней и можно установить контакт посредством актив­ного воображения, тем самым сохранив контроль сознания над Душевными переживаниями, индуцируемыми комплексами.

Метод активного воображения был «открыт» К. Г. Юнгом в Период его душевного кризиса 1913—1914 годов: «Для того, чтобы удержать фантазии, я часто воображал некий спуск. Однажды я даже попытался дойти до самого низа. В первый раз я будто бы спустился метров на триста, но уже в следующий раз я оказался на какой-то космической глубине. Это было как путешествие на Луну или погружение в пропасть. Сначала Возник образ кратера, и у меня появилось чувство, будто я —

в стране мертвых. У подножия скалы я различил две фигуры седобородого старика и прекрасную юную девушку. Я осмелил­ся приблизиться к ним — так, словно они были реальными людьми, и стал прислушиваться к их разговору...

Эти и другие образы моих фантазий принесли с собою осознание того, что, возникающие в моей психике, они созданы не мною, но являются сами по себе и живут своею собственной жизнью. Они представляли некую силу, которая не была — я. Я вел с ними воображаемые беседы, и они говорили вещи, которые мне бы не пришли в голову. Я отдавал себе отчет в том, что это говорят они, а не я. Они объяснили мне, что я не должен относиться к своим мыслям так, как будто я порождаю их... Именно они научили меня относиться к своей психике объек­тивно, как к некоей реальности».

Такие представления являются весьма древними: как мы помним из исторического обзора, в различные эпохи автоном­ные комплексы проецировались на всевозможные природные и сверхъестественные существа. Малодифференцированная пси­хика первобытного человека, чтобы сохранить свое равновесие, инстинктивно выносила вовне бессознательные комплексы и та­ким образом дистанцировалась от них.

Персонификация собственных бессознательных содержаний позволяет заключить душевный образ в рамки конкретного объекта или явления. Давая ему имя, мы амплифицируем, обогащаем и дополняем разрозненные аспекты эмоционально-чувственных комплексов. Облачив их в знаково-символическую форму, мы легче удерживаем в сознании все многообразие, тонкость и сложность проявлений бессознательного.

Для дальнейшего проникновения в суть бессознательных со­держаний необходимо дать возможность персонифицированной сущности проявить себя, а точнее, не мешать бессознательному высказываться искренне и спонтанно. Поэтому в технике актив­ного воображения необходимо, сохраняя сознательный контроль над самим процессом,' свести к минимуму цензуру сознания над активностью бессознательных содержаний. Это касается в пер­вую очередь нравственных и моральных установок и норм, влия­ние которых способно заглушить и исказить голос бессознатель­ного. Необходимо помнить, что основными ценностями процесса активного воображения являются импульсивность, своеобразие, свобода выражения и безоценочность, а не социальная жела­тельность, приемлемость или соответствие этическим стандартам. Информация из бессознательного может прийти в виде внутренних ощущений, зрительных образов, спонтанных дви­жений, мелодии или голоса. Подходящими формами работы являются рисование, лепка, свободные описания, сочинение рассказов или стихотворений. Главная задача — попытаться как

можно лучше понять смысл того, что выражает бессознательная психика, безотносительно к оценке художественного или иного совершенства получаемых результатов.

Описывая такой процесс, К. Г. Юнг замечает: %Вы начинаете с любого образа... Созерцаете его и внимательно наблюдаете, как. разворачивается или изменяется сама картинка. Не пытайтесь превратить ее в нечто, ничего не делайте, а просто наблюдайте, каковы ее спонтанные изменения. Любая ментальная картина, созерцаемая вами таким образом, будет рано или поздно изме­няться путем спонтанных ассоциаций, которые и приведут к легкому изменению самой картины. Вы должны тщательно избе­гать нетерпеливого перепрыгивания от одного предмета к другому. Задержитесь на одном выбранном вами образе и ждите до тех пор, пока он сам не изменится. Отметьте все эти изменения и в конечном итоге войдите в картину сами, и если это говорящая фигура, то скажите то, что вы хотите сказать этой фигуре, и слу­шайте затем, что скажет в ответ эта фигура».

Уже известный нам ученик К. Г. Юнга Р. А. Джонсон предла­гает четырехфазовый подход к процессу активного воображения, аналогичный технике работы со снами. Это постепенный, поэтап­ный путь в архетипический мир внутренних образов.

Первая фаза — состояние отрешенности или опустошения Эго. Необходимо «очистить» сознание от всех мыслей, образов и чувств, которые порождены внешними условиями. В удобном ме­сте, где никто не помешает вам и не станет вас отвлекать, находясь в максимально комфортной позе, забудьте о всех актуальных проблемах, событиях и освободитесь от рациональной мыслитель­ной деятельности. При этом ощущения и мысли, пребывающие в бессознательном, недифференцированном состоянии, получают возможность оформиться в образы-персонификации.

Вторая фаза — приглашение бессознательного — заключается в проникновении фигур бессознательного в сферу Эго. Воображая любые пейзажи, картины или сюжеты, вы можете инициировать этот процесс. Не нужно делать никаких специальных усилий — достаточно позволить спонтанному образу «вплыть» в сознание и вступить с ним в доброжелательный диалог. Можно спросить У персонифицированных содержаний, что они собой представля­ют, откуда они пришли, чего хотят и т. п. Полезно установить, какие части внутреннего Я нашли свое воплощение в образах активного воображения, какие аспекты или интенции личности подавляются сознанием, не находят себе выхода или применения.

Третья фаза — внедрение этических ценностей, отброшен­ных в первой и во второй фазах. Сознание пытается заключить Договор с отколовшимися комплексами, принимая на себя определенные обязательства. При этом важно достичь такого соглашения, в рамках которого основные ценности и характер

личности остаются незыблемыми. Сознание готово вступить в диалог с архетипическими влияниями, но не позволяет им захватить контроль над вашими психикой и поведением. Вли­яние бессознательного не должно обернуться разрушительным смерчем в системе межличностных отношений или привычной деятельности. Таким образом происходит постепенное разреше­ние внутриличностных конфликтов, очеловечивание «теневых сторон психики», интеграция автономных комплексов и в ко­нечном счете — духовное развитие и рост.

Четвертая фаза — это ритуал. Как и в работе со снами, здесь недостаточно ограничиться интеллектуальной активностью — необходимы конкретные действия или поступки. Они не обя­зательно должны быть грандиозными или повлечь за собой масштабные изменения в системе привычной жизнедеятельнос­ти, но сделанные выводы или принятые решения нужно зафик­сировать в вашем поведении, а не только в мыслях.

Паттерн активного воображения есть тот образец, который мы находим в путешествии шамана в другой мир или путешествии героя в царство мертвых, описанное в классической литературе¹.

Регулярные диалоги с «бессознательной психеей» раскрыва­ют и актуализируют новые ваши возможности и способности.

¹ Так, например, есть точные параллели практике активного воображения в том совете, который был дан Одиссею Цирцеей, когда он готовился к путе­шествию в царство мертвых, дабы отыскать там мудрого старца Тиресия:

«Дай обещанье безжизненно веющим теням усопших: В дом возвратись, корову, тельцов не имевшую, в жертву Им принести и а зажженный костер драгоценностей много Бросить, Тиресия ж более прочих уважить, особо Черного, лучшего в стаде барана ему посвятивши. После (когда обещание дашь многославным умершим) Черную овцу и черного с нею барана, — к Эребу Их обратив головою, а сам обратись к Океану, — В жертву теням принеси; и к тебе тут немедля великой Придут толпой отшедшие души умерших; тогда ты Спутникам дай повеленье, содравши с овцы и с барана, Острой зарезанных медью, лежащих в крови перед вами. Кожу их бросить в огонь и призвать громогласно Грозного бога Аида и страшную с ним Псрссфону; Сам же ты, острый свой меч обнаживши и с ним перед ямой Сея, запрещай приближаться безжизненным теням усопших К крови, покуда ответа не даст вопрошенный Тиресий». Другими словами, чтобы достичь инсайта, необходимо пожертвовать энер­гией (овцами или баранами), которая обычно тратится в интересах повседнев­ной жизни. Но поскольку процесс активного воображения протекает в бодрст­вующем (привычном) состоянии сознания, то многие вещи сразу же привлекают наше внимание (вроде «безжизненных теней усопших»), которых необходим⁰ отгонять, строго придерживаясь избранного образа.

Аналогичные параллели обнаружил Арнольд Минделл, исследуя иудейские обычай Субботы и легенду о сотворении Голема — глиняного великана. оживленного средствами Каббалы и обратившего свою силу ппотив создателей-

ране© связанная комплексами психическая энергия разблоки­руется и может быть употреблена на цели роста и развития. Взаимодействие сознания и бессознательного, сменившее их былой антагонизм, позволяет Самости как сущностному центру индивидуальности координировать различные аспекты процес­са индивидуации, способствуя ощущению зрелости и внутрен­ней силы. Активное воображение, как и работа со снами, в юнгианстве являются признанными способами содействия лич­ностному росту и самотрансценденции.

Современное постюнгианство значительно усовершенствовало метод активного воображения. Один из наиболее интересных под­ходов принадлежит Джеймсу Хиллману, создателю так назьшаемои «архетипической психологии» — особой разновидности юнгиан-ского анализа, утверждающей примат спонтанного творчества над другими видами терапевтической работы. Главное в пуэрилъном подходе Дж. Хиллмана — интенсивная работа с образами как самоценными сущностями, вне зависимости от информации, ко­торую они несут. Аналитик одним из главных считает архетип Вечного мальчика (Piier etemus) — «духа молодости, вечно юного, свежего и порождающего. Этот подход означает терапию окрылен­ную и вдохновенную, фантастическую и безответственную*.

Работа с образами снов не отличается от направленного вооб­ражения и состоит прежде всего в их поддержке и развитии. Дж. Хиллмап призывает аналитика и пациента не столько изучать, сколько лелеять, беречь, сохранять, уважать и понимать образы своего бессознательного, относиться к ним как к новорожденным младенцам, потенциальным предвестникам Самости. Любые пло­ды воображения ценны и заслуживают уважения, даже из самого мрачного видения может явиться прекрасный символ будущего изменения, роста и развития личности. Бессознательный потен­циал может и должен воплотиться в творчество, составляющее самую сущность жизни.

Отличительная особенность пуэрильного подхода — пред­ставление об аутентичной ценности образа, значение и смысл которого прежде всего субъективны. Дж. Хиллман не отрица­ет возможности традиционной интерпретации бессознательной символики, но особо подчеркивает ведущую роль индивиду­альности (как пациента, так и психотерапевта) в этом процес­се. Понимание или амплификация (обогащение) бессознатель­ных содержаний — процесс глубоко личный, интуитивный, предполагающий особого рода «вживание» в образ, спонтанно всплывший из психических глубин. Рафинированное сознание, в особенности сильное Эго аналитика (целенаправленное, пря­молинейное, жестко структурированное профессиональной под­готовкой) часто бывает скорее помехой, нежели подспорьем в работе с образами бессознательного.

Картины воображения хрупки и изменчивы, они требуют бережного обращения, тончайших прикосновений (кончиками пальцев). Большинство попыток классифицировать и система­тизировать ведут к неизбежному упрощению и огрублению сложных, уникальных, многоплановых проявлений человече­ской психики. Сама природа психического не позволяет огра­дить себя строгими рамками логики и научных понятий.

Вместо попыток проникнуть в смысл бессознательного об­раза, «расшифровать» его Дж. Хиллман предлагает идти за ним следом, прислушиваясь к ассоциациям и интуитивным догад­кам. Главное условие работы — честность и предельная искрен­ность по отношению ко всем скрытым и подавленным сторонам жизни личности. Психотерапевт склонен очень бережно и се­рьезно воспринимать любой бессознательный импульс, ибо рассматривает его как попытку появления на свет нового аспек­та Самости. Главное — это раскрепостить воображение, снять с него оковы условностей, правил, стандартов, традиций. Об­разы бессознательного, считает он, можно и должно предоста­вить самим себе, своему априорному предназначению. Им нужно дать простор и полную свободу — и тогда значение и смысл спонтанно появятся в сознании, обогатив его содержание и расширив границы. Цель терапии, по Дж. Хиллману, — полная свобода, спонтанность, трансцендентность и вездесущ­ность воображения. Творчество и фантазии являются внутрен­ним и самым ценным аспектом сознания: «Эта часть души, которую мы храним в себе, есть главное в исследовании, в молитве, на исповеди, между любовниками и друзьями, в работе и искусстве, правдивая основа нашей судьбы».

В какой-то степени противоположным пуэрильному подходу Дж. Хиллмана является направление, развиваемое французским психологом Робертом Дезолье (кстати сказать, в своем подходе он опирается на труды павловской школы). Основной задачей юнгианского анализа он считает понимание специфики бессо­знательных содержаний в контексте жизни пациента — его работы, семейных отношений, трудностей и конфликтов. На­правленное фантазирование по Р. Дезолье — это техника, во множестве содержащая элементы внушения, суггестии. Его процедура очень проста: пациент занимается фантазированием, лежа на кушетке насколько возможно комфортно, в состоянии мышечной релаксации. От него не требуется быть обязательно расслабленным, но он должен быть изолирован от шумов, находиться в полумраке и с закрытыми глазами. Условием является также то, что в течение развития направленных грез пациент избегает критического отношения к ним и запоминает как можно больше деталей из того, что происходило на сессии. Психотерапевт занимает директивную позицию в интерпрета-

ции бессознательной символики, выявляя, главным образом, архетипические комплексы и порождаемые ими проблемы.

Исходя из того, что спонтанные грезы обычно носят ком­пенсаторный характер, Р. Дезолье склонен задавать тему для направленного воображения, создавая своего рода «смысловой коридор» для бессознательной символики. Формирующиеся образы описывают определенную личностную проблематику и указывают на актуальные комплексы пациента. Одновременно происходит отреагирование сильных аффектов и трансформа­ция сознательных установок. Терапевтическая процедура по­зволяет сочетать диагностику актуального состояния с осозна­нием причин скрытых конфликтов. Р. Дезолье — приверженец стандартных тем для направленного воображения (он называет мх стартовыми образами). Эти образы (меч, ваза, спуск в глубину или подъем на вершину) способствуют бессознательной проекции основных архетипов структуры личности и типичных проблем отдельных этапов ее индивидуации. Он широко ис­пользует также фантазирование в рамках основных мифологи­ческих сюжетов и мотивов, предлагая пациентам описывать ^воображаемые отношения со сказочными персонажами (русал­ками, феями, ведьмами, колдунами, животными и т. п.).

Г Р. Дезолье предлагает следующую классификацию образов:

i. а) образы реальности и ночных снов;

. б) образы сказок и мифов;

в) «мистические» образы — образы, не имеющие объективно представимого характера, которые могут быть поняты только в Терминах чувств, испытываемых смотрящим на них субъектом. Приведем таблицу основных стартовых образов в направлен­ном фантазировании Р. Дезолье.

Интерпретация возникающих ответов, по мнению Р. Де-золье, требует чувствительности и тонкости и может быть произведена только в тесном контакте с пациентом. В ее основе должны лежать:

1) тщательный анамнез прошлого пациента;

2) идеи, которые пациент спонтанно ассоциирует с содер­жимым направленного фантазирования;

3) любые другие идеи, которые возникают в течение тера­певтической сессии.

Интерпретацию следует считать правильной, если пациент чувствует, что она верна и полностью соглашается с ней.

Процесс лечения, по Р. Дезолье, включает в себя три фазы:

1) открытие и изучение болезненных динамических паттернов пациента (путем шести направленных фантазирований);

2) переобусловливание этих болезненных паттернов (куль­тивация на воображаемом уровне новых неразвитых возмож­ностей реагирования);

3) наконец, установление новых и подходящих динамических паттернов (тренировка перехода из воображения в реальность).

Не менее интересным представляется метод направленно­го аффективного воображения Хаискарла Лейнера, известный также как символодрама. Он считает, что символы не просто маскируют аффекты, как следует из психоаналитических тео­рий, но и могут намеренно использоваться для желаемых изме­нений аффекта и жизненной ситуации человека, что значитель­но ускоряет процесс психотерапии. Здесь, так же как и при любом другом методе активного воображения, пациент уклады­вается на кушетку, внешние стимулы уменьшаются, насколько это возможно, его просят расслабиться, а затем начинают давать неопределенные установки — они послужат ядром, вокруг ко­торого будет кристаллизоваться продукция фантазий пациента. Впоследствии хорошо развитая пациентом тема может также служить сценой или экраном, на который будут проецироваться другие действия.

Направленное аффективное воображение X. Лейнера вклю­чает в себя десять стандартных воображаемых ситуаций, или символических тем, предлагаемых психотерапевтом как началь­ные точки для грез пациента.

1. Первая тема — это луг. Как считает X. Лейнер, символи­ческое значение луга многообразно. Он может представлять свежее начало или экран, на который сразу проецируются текущее настроение или наиболее давящие проблемы. Он спо­собен быть также райским садом, и в этом случае может проявляться глубокая эмоциональная связь с основами эмоци­ональной жизни, а именно с природой взаимоотношений ре­бенка и матери.

2. -Восхождение на гору и описание ландшафта — вторая тема. Чтобы усилить проявление второй стандартной ситуации, горы, пациента иногда просят отыскать тропинку на лугу. Психотера­певт предлагает ему пойти по тропинке, которая приведет его к лесу у подножия горы. Потом его просят пересечь лес, забраться на гору и описать вид с вершины.

Данная символическая ситуация соотносится с чувствами пациента по поводу его способности овладеть жизненной си­туацией и достичь успеха в выбранной карьере. Это может также вызвать любые подавленные желания экстраординарных дости­жений и славы. Кроме того, в категориях психоанализа гору можно рассматривать как фаллический символ. Отсюда она связана с интроецированным образом отца. В этом случае в теме горы проявляются также темы соперничества.

Когда пациент представляет себя достигшим вершины горы, его просят точно описать, что он видит. Эта процедура использу­ется для контроля прогресса в терапии. Например, в начале терапии пациент может обнаруживать, что его обзор закрыт более высокими горами или дремучим лесом, По контрасту в конце те­рапии пациент демонстрирует тенденцию трансформировать вид в приятный ландшафт с реками, холмами, деревнями, городами.

3. Третьей воображаемой ситуацией является следование вверх по ручью до истоков или вниз до океана. После возвраще­ния на луг из восхождения на гору пациента просят посмотреть вокруг луга и найти ручей. После его описания он может решить для себя, следовать ли вниз до океана или предпринять подъем, чтобы найти истоки ручья.

Ручей предположительно символизирует поток психической энергии и потенциал для эмоционального развития. У невроти­ческих пациентов он никогда не доходит до океана без очевид­ных помех (пропадает в большой дыре в земле, наталкивается на стену, иссякает и т. п.). Если помочь пациенту четко скон­центрироваться на них, то могут возникнуть неприятные, но полезные чувства. По мнению X. Лейнера, это может принести глубокий инсайт по поводу неспособности наслаждаться жиз­нью и развивать свои таланты.

Из сказок и мифологии известно, что холодная вода, бьющая Ключом из земли, освежает путешественника. Таким же образом пациентам полезно пить в воображении воду и купаться в ней в своих грезах. Они могут также получать облегчение от напол­нения водой тех частей тела, которые являются источниками боли или расстройств.

С психоаналитической точки зрения такой символически воображаемый визит к источнику может рассматриваться как Возвращение к архаическим отношениям мать — ребенок. Этс Может иметь и оральный, и уретральный аспект.

X. Лейнер считает, что для тех пациентов, которые не могут освободить свое воображение для создания свободных ассоциа­ций, особенно полезны первые три образа и их использование вместе как тренинговый метод. В таких случаях процедура состоит в том, чтобы пациент практиковался в визуализации и описании первых трех тем. Эта репетиционная процедура, ис­пользуя минимум провоцирующих* стимулов, служит для тре­нинга как пациента, так и еще недостаточно опытного психо­терапевта.

4. Четвертый образ — дом, который исследуется как символ человека. Он способен появиться спонтанно при воображаемой загородной прогулке или психотерапевт может предложить па­циенту представить дом около луга.

3. Фрейд считал, что дом является и символом личности. Па­циент может проецировать на него все свои страхи и желания по поводу себя самого (вспомним хорошо известный и часто исполь­зуемый проективный тест «Дом»¹).

Динамически важные части дома и предметы необходимо исследовать после того,, как пациент вошел в него: запасы продуктов в холодильнике или на кухне; одежду; спальную комнату, обращая особенное внимание на наличие двуспальной или односпальной кровати; ванную комнату и туалет. Особый интерес представляют подвал и чердак, так как они часто хранят остатки детства, такие, как игрушки и семейные альбомы, что может возвращать к значимым событиям детства.

5. Пятая стандартная задача — визуализация близких родст­венников. Можно предложить пациенту, когда он представляет себя на лугу, чтобы появилась фигура родственника. Его просят увидеть этого родственника на расстоянии, описать его поведе­ние и особенно отметить его отношение к пациенту, когда этот человек к нему приближается. Он может выглядеть как человек, а может в виде символа (например, как корова или слон). Все это важные индикаторы качества эмоциональных межперсо­нальных взаимоотношений пациента.

6. Шестой образ — визуализация ситуаций, пробуждающих образцы сексуальных чувств и поведения.

¹ Проективные методики (от лат. project» — выбрасывание вперед) — совокупность методик, направленных на исследование личности в рамках проективного диагностического подхода (диагностика осуществляется на осно­ве анализа особенностей взаимодействия с внешне нейтральным, как бы безличным, материалом, становящимся ввиду его слабоструктурировапности объектом проекции).

«Дом» (House) — проективная методика исследования личности, пред­ложенная Дж. Буком в 1948 году. Испытуемому предлагается нарисовать дом (у нас обычно используется в сочетании с проективными методиками «Дерево» и «Человек»). По рисункам судят об аффективной сфере личности, ее потреб­ностях, уровне интеллектуального и психосексуального тчтштия и т гт.

Женщинам X. Лейнер предлагает следующую ситуацию: им следует представить, что они на прогулке за городом или, например, что их машина сломалась на пустынной дороге далеко от дома. В любом варианте мимо проезжает другая машина, она останавливается, и водитель выходит помочь. Существует множество продолжений этого образа: а) никакая машина не едет; б) приезжает маленький мальчик на игрушеч­ной машине; в) машину ведет женщина; г) машина останавли­вается, но, когда пациентка идет к ней, та исчезает в воздухе, д) водитель сексуально озабочен он сворачивает на машине в лес, и женщине приходится оказывать ему сопротивление.

Для мужчин описывается символ розового куста (X. Лейнер рекомендует поэму Гете «San ein Knab' ein Roselein stehn» — «Мальчик увидел розовый куст»). Стандартная ситуация состоит в том, что пациенту предлагают увидеть розовый куст в углу луга. Далее его просят описать этот куст.

7. Седьмая ситуация — лез. Он может возникнуть просто в ответ на просьбу терапевта визуализировать льва. Его можно представлять в узкой клетке, в джунглях, в пустыне. Лев пока­зывает, как пациент справляется со своими агрессивными тен­денциями.

8. Восьмая стандартная ситуация — появление в фантазиях человека, который представляет идеальное Я пациента. Для этого X. Лейнер предлагает попросить пациента быстро назвать имя человека его пола, а затем представить человека, которому это имя могло принадлежать. Это полезно для проработки проблем идентичности.

9. В девятой воображаемой ситуации пациенту следует вообра­зить себя занявшим позицию на благоразумном расстоянии от леса или пещеры. Эта ситуация усиливает появление символических фигур, представляющих глубоко подавленный, часто архаический, инстинктивный материал. Могут возникнуть монстры, гиганты и Другие пугающие фигуры; обычно они того же пола, что и пациент. Когда фигура появляется, пациенту следует-внимательно наблю­дать и описывать ее. Эти образы символизируют интроекты с их невротическими паттернами и ассоциированными эффектами.

10. В десятой стандартной ситуации пациента просят пред­ставить болото в углу луга. Психотерапевт предлагает, чтобы из мрачной воды возникла фигура. Такой фигурой может оказаться Лягушка, змея, рыба или человек. Данный символ является манифестацией глубоко подавленного материала, касающегося сексуального влечения и его производных. Эти животные могут быть даже интерпретированы как архетипы К. Г. Юнга.