- Я так понимаю, что Зандион пал, потому что люди, поверившие в Великую Просветительницу, его покинули, а оставшиеся в нём уничтожили друг друга. – Правильно расценив возникшую паузу, произнесла Каролина. – Но почему тогда всё это безумие прекратилось в остальном мире? Неужели ваш предок Никанор Маннор со своей компанией всё-таки завершили её миссию? Как-то слабо во всё это верится.
- Ну, факт остаётся фактом. – Закрывая книгу, сказал мистер Талвот. – Ничего во всём этом невозможного нет. Они находили учеников, а те находили других. Всё постепенно выравнивалось. Прошла ведь ещё тысяча лет. Времени было достаточно.
- Ну, может быть и так. – Равнодушно пожав плечом, сказала Би’Джей и, сделав глоток, задумчиво проговорила: – Хотя мне кажется странным ещё один момент. Бог ведь мог забрать её к себе перед сожжением, чтобы спасти её, но почему-то этого не стал делать. Неужели это было своего рода его наказание за провалившуюся миссию?
- Лично я думаю, что именно так. – Согласно кивнув, сказал старик. – Но в действиях Асазона есть ещё интересные моменты, которые тоже могут показаться странными. Он расплавил лучом памятник. Не каждый может понять почему. А я считаю, что если бы он его оставил, то все люди запомнили бы её только как девушку – воина. А насчёт его наказания всё очень просто. Ведь вы вернулись, как и обещали на казне.
- Асазон ничем не рисковал. – Вставила Каролина и сделала ещё глоток.
- Совершенно верно. – В очередной раз согласно кивнув, проговорил мистер Талвот и, подавшись вперёд, положил книгу на стол. – Всё что нужно я вам зачитал. Там ещё были моменты с рассказами Великой Просветительницы о Боге Асазоне и о его символе в виде солнца с глазом посередине, что она носила у себя на шее, но я их решил пока пропустить. Сейчас самая главная тема – это ваша личность и предназначение. Ведь вы чистая и непорочная, добрая и порядочная, честная и справедливая…
- Чистая и непорочная? – Переспросила Би’Джей. – Я вообще-то убивала.
- Да, но делали же это во имя Бога и добра. – Невозмутимо парировал мистер Талвот и, чуть подумав, добавил: – Как и Великая Просветительница.
- Ну да… - С сомнением произнесла Каролина, помня, что вчера убила своего бывшего напарника, оставив его жену одну с трехлетним сыном и, уже имея в виду историю древней легенды, напомнила: – Вот только к чему это всё привело…
- Вот поэтому вы и не должны повторять ошибок своего прошлого. – Наставительным тоном произнёс ей старик и с улыбкой повторил: – Верьте в Бога и себя.
- Я верю в Бога и себя, но около двух месяцев назад я практически повторила ошибку своей прошлой жизни. – Произнесла Каролина и, увидев как изумлённо на неё воззрился мистер Талвот, поспешно пояснила: – Был момент, когда я сорвалась и, уволившись из ФРС, начала вершить правосудие не соблюдая закон. Я стала убивать уже не в качестве самообороны, как раньше, а из-за мести. Эта ненависть начала поглощать меня и делать моё сердце чёрным, но я всё-таки смогла это в себе перебороть.
- Вот видите. Возможно, вы были на грани, но успели вовремя остановиться. – Сказал ей старик и в очередной раз тепло улыбнулся. – Вы молодец, мисс Олисен. Я почему-то уверен, что вы справитесь с миссией, которую на вас в этой жизни возложил Асазон. Даже не обладая сверхъестественными способностями, которые вы так неблагоразумно использовали, когда были Великой Просветительницей, вы сумеете всё сделать именно так как надо. Борьба с мирским злом это только начало вашей миссии.
- Вы думаете, что дальше всё будет намного глобальнее? – Спросила Би’Джей и, сделав последний глоток, поставила чашку на стол. – Ещё раз спасибо за чай.
- Пожалуйста. Рад, что вам нравится. – Повторил мистер Талвот и, отвечая на её предыдущий вопрос, проговорил: – Конечно, дальше всё будет только глобальнее и сложнее, но вы не должны этого бояться. Бог с вами. Помните это всегда.
- Я этого никогда не забывала. – Сказала Каролина и, снова посмотрев на лежащую на столе плиту со своим изображением, спросила: – Как вы считаете, почему Бог дал мне второй шанс и, возродив, возложил на меня ещё одну миссию? Ведь первую я всё-таки провалила. А она была, как я понимаю, намного проще нынешней.
- Ну, хоть первую миссию вы и провалили, а пользу она всё равно принесла. Ведь ваше учение помогло выйти людям из мрака на свет истинный. – Тихо вздохнув, проговорил старик. – Пусть это произошло уже после вашего сожжения, но то, чему вы научили в своё время людей, тем не менее, помогло им победить зло. А это, как не крути, дорогого стоит. А вообще может даже дело вовсе и не в этом. А совсем в другом.
- В чём же? – Спросила Каролина, когда пауза слишком затянулась.
- Может Бог вас просто очень сильно любит? – С улыбкой подмигнув ей, ответил мистер Талвот. – Ведь вы были его ангелом, а может даже до сих пор им являетесь, и миссии, с которыми он вас отправлял к нам были очень ответственны. А разве это не говорит о его доверии к вам? А где доверие, там и любовь. Вы спросили меня, как я считаю. Вот моё честное мнение на ваш вопрос. Вы Божья любимица.
- А знаете, я бы очень хотела с ним встретиться и обо всём у него узнать. – Мечтательно проговорила Би’Джей и, улыбнувшись, добавила: – Да, Божьей любимицей быть очень приятно. Я даже надеюсь, что вы насчёт этого правы, мистер Талвот.
- В своём дневнике Никанор Маннор написал, что Великая Просветительница называла себя Первой после Бога. – Сказал ей старик. – Так что, наверное, прав.
- Да, вы точно правы. – Проговорила Би’Джей. – Я первая после Бога.
Глава 18
При смерти
Оглашая затянутые туманом пустынные улицы ритмично повторяющимся тревожным воем сигнализации, машина «медицинской помощи» не слишком быстро направлялась в центральную городскую больницу. Причиной умеренной скорости являлась плохая видимость и, несмотря на то, что в машине в данный момент находился умирающий, которому требовалась срочная операция, водитель ни на секунду не забывал о такой важной вещи, как осторожность. Спешить-то, конечно, нужно, но когда дальше десяти метров ничего не видно и при этом словно из ниоткуда появляются попутные машины, можно легко попасть в серьёзную аварию и тогда вместо одного трупа (если до приезда в больницу раненый умрёт) выйдет куда больше, а водителя «медицинской помощи» такая перспектива совсем не устраивала.
Пробивающийся через белесую пелену безжизненно тусклый свет включенных фар помогал очень слабо. Он рассеивался уже на расстоянии двух метров, и пусть толку от него почти никакого не было, водитель всё равно их не отключал. Хоть мизерная, но помощь от них всё-таки была, и отказываться от неё в данный момент он считал не разумным. Окутавшая городские улицы туманная взвесь походила на пропитанные водой рваные клочки ваты и движущаяся через них машина «медицинской помощи» виделась не очень отчётливо, а уже на расстоянии десяти метров её путь можно лишь было проследить только по ежесекундно сменяющим друг друга размытым туманной пеленой жёлто-зелёным пятнам вспышек проблесковых маячков, которые ритмично помаргивали в такт воющей сигнализации.
В салоне машины «медицинской помощи» помимо лежащего на носилках истекающего кровью полицейского детектива Найжела Овейса Ла’Бея находилось ещё трое врачей, которые в данный момент поддерживали его жизнь всеми доступными для них сейчас способами. К месту происшествия, где лежал раненый полицейский они прибыли через тридцать с лишним минут из-за плохой видимости и тот факт, что детектив при таких тяжёлых ранениях и немалой потерей крови до сих пор оставался жив, вызывал у них неимоверное удивление. У каждого из находящихся в салоне врачей пока ещё не было ни одного подобного случая в практике, но им доводилось слышать от коллег не менее удивительные истории о настолько странных и порой необъяснимых вещах, которые не иначе как чудом просто не назовёшь.
В начале этого года в автомобильной аварии сильно пострадал мужчина, получив множественные травмы практически несовместимые с жизнью. Но при этом он всё равно каким-то непостижимым образом выжил. А в прошлом году ещё один мужчина во время пьяной драки был тяжело ранен ножом. Ему нанесли двадцать шесть проникающих ранений, одно из которых серьёзно задело сердце. Но и этого пострадавшего тоже удалось спасти. И был ещё прямо уж вопиющий случай два года назад. На одну женщину напали с целью ограбления, когда она возвращалась вечером с работы домой. Её ударили сзади три раза по затылку обрезком трубы, отчего весь её череп буквально был вмят внутрь, но несчастная вместо того, чтобы умереть на месте, смогла перенести операцию и спустя всего месяц выписалась.
Все эти уникальные в своём роде случаи на удивление являются не таким уж и редким явлением, но практически каждый из них не имеет с точки зрения науки никакого конкретного объяснения. Поэтому их автоматически относят к так называемой категории «чудес». Ведь только так можно объяснить всё, что не поддаётся вообще никакому объяснению. В данный момент суетящиеся над тяжело раненым полицейским детективом в салоне машины «медицинской помощи» врачи тоже никак не могли понять, как можно, получив три пули в живот и при этом, пролежав без оказания какой-либо помощи больше получаса, до сих пор оставаться в живых, когда к этому времени любому нормальному человеку уже полагается полностью остыть, скончавшись от потери крови. Ну что на это ещё здесь сказать? Чудеса!
Пока машина, продолжая завывать сигнализацией и при этом помаргивать ей в такт жёлто-зелёными вспышками, увозила находящегося без сознания Найжела в больницу, ему снился довольно-таки странный сон, что учитывая его нынешнее состояние, было впрочем, вполне объяснимо. Он видел себя совсем другим человеком, одетым в очень древнюю одежду, которую носили ещё в глубокую старину и сидящим за сколоченным из грубых необтёсанных досок столом. Перед собой он видел лежащую на поверхности стола каменную плиту. Она была тёмно-серого цвета, так как её лицевая часть слегка была смочена водой, чтобы рисунок, который он аккуратно наносил тонкой кисточкой, что держал в левой руке, сохранился, после того, как плита высохнет, намного дольше. Таковым был секрет «сырой» живописи.
Он знал, что в то время было придумано множество хитрых секретов, как сделать вещи более долговечными. В основном это касалось произведений искусства, но и не только. Также люди старались увековечить и свои жилища, выстраивая их из более прочных камней и определённых пород дерева, брусья из которых потом надолго замачивались в сваренных по специальным рецептам растворах, что придавали древесине намного больше прочности, делая её устойчивее к разному роду погодных явлений. Ещё такой же метод применяли при изготовлении мебели, предметы которой надолго переживали своих же хозяев, множество раз переходя по наследству от одного их потомка к другому из поколения в поколение. Но в отличие от предметов мебели увековечивание рисунка на плите ему казалось наиболее важным.
Наносимый им рисунок представлял собой поясной портрет красивой темноволосой девушки в чёрном балахоне и с согнутой в локте левой рукой, из обращённой к верху раскрытой ладони которой исходил яркий луч света, что он сейчас так старательно изображал. При этом его не покидало чувство какого-то сильного сожаления. Он знал, что они совершили огромнейшую ошибку по отношению к изображённой им на плите девушке, но вспомнить, кто такие «они» и о какой совершённой ошибке он сожалеет, ему всё никак не удавалось. Это было настолько мучительно, что у него на глаза стали наворачиваться слёзы, отчего рисунок перед ними начал стремительно расплываться. Вынужденно прервав свою работу, он опустил кисточку в маленькую чашечку с водой, и, спрятав лицо в ладони, тихо заплакал.
И тут же начал вспоминать, что послужило причиной его настолько сильной печали. Он почувствовал на лице дуновение ветра, а ноздрей коснулся разгоняемый им запах дыма. Теперь у него перед внутренним взором стояла совсем другая картина. Он видел привязанную к столбу эту самую темноволосую девушку в чёрном балахоне и с каждой секундой всё сильнее разгорающееся у её ног ярко-жёлтое весёлое пламя. Оно словно живое с жизнерадостным треском распространялось по сваленной в коническую кучу древесине, поднимаясь всё выше и выше, а набирающий силу ветер раздувал его ещё сильнее. В воздух поднимались чёрные хлопья пепла, а из костра разлетались в разные стороны бледные искры. Тёмные волосы девушки развевались на ветру, и она что-то кричала стоящей полукругом у костра ликующей толпе. Ему не были слышны слова этой девушки. Он видел лишь её беззвучно открывающийся рот и падающие ей на лицо отбрасываемые ветром локоны её волос.
Найжел очнулся, когда операция шла полным ходом. Первое, что он увидел – был яркий свет, а когда он немного рассеялся, стал виден излучающий его свисающий с потолка многоламповый округлый светильник, какие ему приходилось уже видеть по телевизору в фильмах, где показывали операционные. «Я в больнице». – Почти сразу понял он. – «В меня стреляли. И теперь значит оперируют». Как только пришло это понимание, Ла’Бей тут же стал слышать негромко переговаривающиеся между собой голоса находящихся вместе с ним в операционной хирурга и его ассистентов. До него долетали словно издалека отдельные слова: «Зажим», «Скальпель», «Отсос» и тому подобное, но он практически не обращал на них никакого внимания, потому что в его голове сейчас начали крутиться совсем другие слова связанные с его сном и ему они казались самыми важными. Опустив взгляд, он увидел склонённые над его брюшной полостью силуэты врачей и стал говорить.
* * *
Прибывшие по полученному от Каролины Би’Джей адресу Хранителя сотрудники религиозной организации Исмирион, что с древнеэндерлийского переводилось как «Истина мироздания» бережно складывали в предусмотрительно захваченные с собой выстеленные мягким чёрным бархатом чемоданчики древние религиозные ценности, которые до сегодняшнего дня считались безнадёжно утерянными. За каждой из этих вещей стояла своя уникальная история, и факт их долгого пребывания во владении у потерявшего рассудок на почве религиозного убеждения в данной им Богом миссии Николана Клая делал их еще более ценнее, чем они были до этого.
Тело Хранителя, упакованное в чёрный пластиковый мешок, уже унесли. Его в самое ближайшее время по распоряжению Ветерана направят в Кубенкотунс в морг ФРС на имя заместителя директора Фрэнка Олдмана, который с нетерпением ждал возмездия за убийство своего агента и эта мрачная «посылка» будет для него самым настоящим подарком. То, что агента Харрисона убил совсем не этот человек знать ему абсолютно не нужно. Главное, что теперь душа у него будет спокойна, и он, наконец, оставит мисс Олисен в покое, а Исмирион продолжит заниматься своими делами, но уже без оглядки на ФРС, с которой волей-неволей всё же приходится считаться.
Да, может они поступили не правильно, предоставив им лживые сведения и таким образом позволив Каролине избежать уголовной ответственности. Но неужели нужно было сдать её ФРС? Серьёзно? Её? Бывшего агента той же ФРС, что от неё в самый ответственный момент отвернулась? А ведь она посвятила всю себя работе в этом их бюро, и все эти годы боролась с преступностью, исполняя свой служебный долг. Даже уйдя из бюро, мисс Олисен продолжала исправно делать своё полезное дело, а что в конечном итоге всё это привело к убийству её бывшего напарника, по большей части виноват никто иной как он сам. Потому что не нужно было идти на поводу у своего упрямства и лезть туда, куда тебя просили не лезть. Служебный долг? Ой, а может не надо, а? Служебный долг здесь совершенно не причём! В данном конкретном случае самую главную роль сыграла его мальчишеская обида на ушедшую из бюро бывшую напарницу. А что она не в рамках закона наводила в родном городе порядок, вовсе не было поводом сажать её за решётку. Вполне можно было на это и глаза закрыть. Ведь ничего же кроме пользы её деятельность не приносила. Лучше бы агент Харрисон настоящих преступников ловил, а Каролину оставил в покое. Сам бы жив остался. А теперь-то что об этом говорить, когда уже ничего не исправить. Но не сажать же её в самом деле за его убийство! И кого сажать-то? Посланницу Бога? Ключевую фигуру мироздания, которая в прошлой жизни была самой Великой Просветительницей? И с которой в будущим им предстоит ещё работать и работать? А ведь она уже принесла существенную пользу, найдя и вернув похищенную плиту и все остальные утерянные реликвии! И еще неизвестно, сколько пользы она принесёт потом!
Размышляя обо всём этом, Ветеран наблюдал за работой своих подчинённых. Он уже второй раз за такое короткое время покидал базу Исмириона, выходя на поверхность, так как ему просто не терпелось посмотреть хотя бы одним глазком (в самом прямом смысле этого слова) на все эти религиозные сокровища. Придя в Исмирион он первый месяц занимался тщетными поисками большинства этих самых пропавших реликвий, но поскольку к никаким успехам эти поиски так и не привели, их в итоге решили всё же прекратить, а его назначив на место трагически погибшего к тому времени от рук адепта ордена Ведон главного помощника директора Исмириона, передали ему более приоритетное задание – вести наблюдение за специальным агентом ФРС Каролиной Би’Джей Олисен. Со временем мысли об утерянных религиозных ценностях отошли на задних план и Ветеран перестал о них думать вообще. И даже когда мисс Олисен ему рассказала всё, что ей удалось узнать о Хранителе и об его деятельности, ему почему-то тогда даже в голову не пришло связать дело о пропавших реликвиях с этим человеком. Видимо он свыкся с их пропажей настолько, что уже просто не надеялся когда-нибудь их отыскать. И вот они теперь здесь перед ним. Благодаря мисс Олисен. Да, пусть она нашла их случайно, но это не отменяет её заслуги. А вот если хорошенько разобраться, как же порой судьба проворачивает с людьми свои ухищрения! Если бы плита не была отыскана внуком Рассказчика в Зандионе и не сфотографирована, то в Исмирионе бы никогда не узнали, кем на самом деле является мисс Олисен, а если бы плиту у него не украли, то Каролину не привлекли бы к её поискам и давно утерянные религиозные ценности так бы и не были найдены. Вот он – Божий промысел!
Взяв со стола длинный блестящий меч, Ветеран поднёс его к лицу поближе, чтобы внимательнее рассмотреть и в чёрных стёклах его очков тусклым блеском отразилась острая сталь. Он знал, что это за клинок. Когда-то очень давно – во второй половине двенадцатого века он принадлежал по легенде самому Давалону. Десятки лет этот меч хранился в музее Кубенкотунса, но четыре года назад он был оттуда украден адептом вражеского ордена Ведон. Это как раз и было то дело мисс Олисен в «Знаках Истины» связанное с преступной деятельностью этого ордена и именно во время того самого расследования Исмирион впервые обратила на Каролину внимание, когда она спасла священника Алверта Османа от гибели. Позже поиски этого меча привели Каролину вместе с её группой в Зандион, и когда она в нём выжила, Исмирион обратила на неё внимание во второй раз. В итоге этот клинок так ими и не был найден. Ветеран всё это время ошибочно полагал, что он находится в Ведоне, но как теперь выяснилось – он глубоко ошибался. И это было хорошо. Потому что лишнее очко Исмирион у своего противника на этот раз отыграла, а это была хоть и небольшая, но победа. А если ещё учитывать, что сейчас на стороне служителей Асазона сама его посланница, то в этой войне у Исмириона шансов покончить с орденом Ведон стало заметно больше. И ещё преимущество Исмириона заключается в том, что в Ведоне не только неизвестно, кем действительно является мисс Олисен, но ещё в том, что у них вообще никто даже и не знает об её существовании. «А ведь нам всё-таки крупно повезло, что наш предатель аналитик работал на этого Хранителя, а не на вражеский орден». – Подумал Ветеран, кладя меч обратно на стол. – «Иначе у нас возникли бы проблемы».
Когда Каролина сообщила ему о том, что в их организации имеется предатель, который за определённую сумму поставляет информацию постороннему лицу, он практически сразу же догадался, что осведомителем является один из его аналитиков. Ведь именно они занимаются обработкой полученных данных. Поэтому вывод Ветерана был вполне очевиден. Ну а вычислить предателя не составило никакого труда. После того, как ему была предоставлена дезинформация, за которую он охотно ухватился, Ветеран пошёл за помощью к Пирее Шае и, объяснив ей сложившуюся ситуацию, разложил перед ней на столе распечатанные с личных дел всех аналитиков фотографии, чтобы она по ним определила, кто из них является предателем. Прорицательница только молча кивнула и, наложив на снимки руки, приступила к немедленной медитации, после проведения которой назвала Ветерану имя интересующего его человека. После этого тот аналитик был незамедлительно взят под стражу, а после допроса с пристрастием ликвидирован. Его тело скоро будет найдено в какой-нибудь грязной подворотне со следами избиения и ножевым ранением в брюшную полость. Даже самому тупому полицейскому станет очевидно, что здесь имеет место самое обычное ограбление. Дело не такое уж и редкое для того района, где будет обнаружено подброшенное тело аналитика. Так что вопросов ни у кого никаких не возникнет. Без особого энтузиазма начатое расследование, в итоге забуксовав, прекратится, и не раскрытое дело будет, как большинство ему подобных сдано в архив из-за недостаточности улик. Или может быть, даже найдут какого-нибудь наркомана, на которого будет очень удобно повесить данное убийство. Такая практика далеко не нова и используется полицейскими не так уж и редко.
Задумчиво потерев ладонью обезображенную страшным ожогом левую щёку, Ветеран повернулся к всё ещё укладывающим в чемоданчики древние религиозные сокровища своим подчинённым с намерением их поторопить, но увидев, что они уже практически всё собрали, молча им кивнул и не спеша направился к выходу.
Глава 19
Трудности перевода
Прекрасно понимая, что уже достаточно насиделась в гостях и разговор об её персоне заметно затянулся, а значит, пора уже было поблагодарить хозяина за гостеприимство и чай и собираться уходить, Каролина всё-таки решила ещё ненадолго задержаться, чтобы задать мистеру Талвоту последний очень интересующий её вопрос, не получив ответ на который она просто не могла позволить себе уйти. Ведь с недавнего времени он начинал волновать её с каждым днём всё сильнее. И поэтому Би’Джей, подавшись вперёд, смущённо улыбнулась Рассказчику и, собравшись с духом, спросила:
- Мистер Талвот, позвольте поинтересоваться, а как ваши успехи с переводом текста, что расположен на обратной стороне плиты?
Судя по тому, как вильнул его взгляд, данный вопрос ввёл старика в замешательство. Он озадаченно кашлянул в кулак, и слегка замявшись, неохотно ей ответил:
- К сожалению, несмотря на мои глубокие познания в этой области – не очень хорошо. Но я продолжаю над ним работать и дальше.
Улыбка мгновенно сползла с лица девушки, несмотря на то, что такой ответ ей был известен заранее. Ветеран ей сообщил, что благодаря Рассказчику часть текста была переведена, но сомнения по поводу его полной откровенности всё это время так и не покидали Каролину, и она надеялась, что сможет узнать больше непосредственно от самого мистера Талвота. Но судя по его словам, Ветеран ей не солгал и на самом деле ничего от неё не утаивал. Если конечно они между собой заранее не сговорились всю самую важную информацию о переведённом тексте держать в секрете. «Да. И такой вариант тоже нельзя исключать». – Подумала Би’Джей. – «Вполне возможно они мне доверяют всё же не до конца. Впрочем, также как и я им». От сделанных выводов вся надежда узнать о своей дальнейшей судьбе ещё что-то новое начала стремительно её покидать. Каролина нисколько не лгала, когда сказала, что на самом деле прекрасно понимает Хранителя, который был буквально одержим желанием узнать всё о своём истинном предназначении и обо всех планах, что на него, по его мнению, готовил их общий Создатель. И не важно, что Николан Клай, как уже выяснилось, очень глубоко заблуждался насчёт своей роли в мироздании Бога. Би’Джей ведь не заблуждается по поводу своей. Но легче ей от этого не становится. Она же ведь ещё далеко не всё о себе узнала. А как скоро она узнает и удастся ли ей вообще узнать, было неизвестно.
- В Исмирионе мне сказали, что часть текста вы уже перевели. – С едва уловимой долей огорчения в голосе произнесла девушка. – И что? Неужели у вас больше нет никаких продвижений? У вас же такие знания, опыт. Мне очень важно узнать правду.
- Да, всё верно. – Кивнув, сказал мистер Талвот. – Часть текста мне на самом деле всё же удалось перевести. И даже продвинутся чуть дальше. Но ненамного, к сожалению. Просто… Всё дело в том, что у меня возникли, в общем, кое-какие трудности.
- Трудности в переводе? – Переспросив, уточнила Каролина. – У вас? Но как?
- Да в самом переводе. – Снова кивнув, ответил Рассказчик. – Просто дело в том, что данный текст написан на очень древнем диалекте. Я даже замечу, что он в то время уже не использовался ни в разговорной речи, ни в письменной. Я думаю, что тот, кто этот текст написал, намеренно использовал именно такой диалект, чтобы данное послание было дано прочесть далеко не каждому. Видимо, в нём зашифровано что-то на самом деле очень важное. Но вы не переживайте, мисс Олисен. Мы всё расшифруем.
- Ну а что вам удалось ещё перевести? – Почувствовав вспыхнувшую искру надежды, спросила Би’Джей. – Зачитайте, пожалуйста. Наверняка что-то очень важное.
- Как знать… - Пожав плечами, неопределённо сказал старик и процитировал: – И хоть и нелёгким её будет путь, она осознает всей истины суть. Пока только вот это.
- Да уж… Не густо. – Заметно расстроившись, произнесла девушка. – Пока что ничего особо важного вы в этом тексте не разгадали. Для чего же тогда автору нужно было его на этом древнем диалекте зашифровывать? Я пока что не вижу в этом особого смысла. Ну а вы что об этом думаете, мистер Талвот?
- Я думаю, что пока текст до конца не разгадан, ещё рано делать выводы. – Сухим тоном заметил Рассказчик. – Скорее всего, самое важное нам ещё предстоит узнать. Я пока ещё даже первый столбец до конца не перевёл, а их там три. Так что советую вам запастись терпением, мисс Олисен. Всё узнаем.
- Ну что же… Подожду. Раз мне больше ничего не остаётся. – Смирившись с данным положением вещей, произнесла Каролина и, хлопнув себе ладонью по колену, начала приподниматься с кресла. – Дааа… Что-то засиделась я у вас. Думаю, мне уже пора… Спасибо за чай, мистер Талвот. Всего вам…
- Постойте, постойте. – Поспешно поднявшись с дивана ей навстречу, и вытянув руку ладонью вперёд, немного растерянно пробормотал старик. – Что же это вы покидаете меня так сразу? Посидите ещё немного. Куда вам торопиться? Задание вы выполнили. Я вам сейчас ещё чайку организую. Попьёте.
- Ну… Хорошо. – Немного замявшись, как-то неуверенно согласилась Би’Джей и, пожав плечами, снова опустилась в кресло. – Я в принципе не тороплюсь. Просто вас неудобно уже становится стеснять. А так… Если вы настаиваете, я могу еще немного задержаться. Мне приятно с вами вести беседу.
- Ну, вот и отлично! – Буквально просияв, сказал мистер Талвот и, наклонившись, взял со стола пустую чашку. – Я сейчас. Я быстро!
Снова пожав плечами, удивляясь показавшемуся ей немного странному его поведению, девушка расслабленно откинулась на спинку кресла и, сложив руки на животе, стала ждать ушедшего на кухню Рассказчика. А мистер Талвот, подойдя к кухонному столу, поставил на него чашку и принялся наливать в неё для Каролины очередную порцию чая. Разбавив кипяток тёплой водой из графина, старик открыл дверцу висящего над столом шкафчика и достал из него маленький стеклянный флакончик с небольшим количеством прозрачной имеющей синеватый оттенок жидкости. Это был добытый его покойным внуком Вансом возбудитель сексуальных потребностей, предназначавшийся исключительно для особ женского пола. Рассказчик частенько прибегал к его помощи, когда собирался соблазнить время от времени наведывающихся к нему за какой-либо помощью по лингвистике или консультацией молодых аспиранток. В свои семьдесят восемь лет он ещё был на кое-что способен в этом плане и Ванс, пока был жив, охотно снабжал своего деда этим «эликсиром любви».
Открыв флакончик, мистер Талвот вылил все, что в нём осталось в чашку с чаем для Каролины. Это была уже третья по счёту порция, и Рассказчик никак не мог понять, почему этот возбудитель до сих пор не подействовал. Ведь всем девушкам, кому он его подливал, хватало всего одной, и действие его происходило мгновенно. А у мисс Олисен не было никакой реакции. Старик и так тянул время, как мог, зачитывая ей выдержки из своей книги. Да и сейчас не захотел её отпускать раньше времени, надеясь, что этот возбудитель всё же подействует и на всякий случай подлив ей ещё. То, что совершает своего рода святотатство, мистер Талвот прекрасно понимал, но упустить такой шанс пойти на близость с самой посланницей Божьей он не мог. Уже в третий раз мысленно попросив у Асазона прощения за сексуальное посягательство на его дочь (в его книге писалось, что Великая Просветительница называла себя дочерью Божьей), Рассказчик размешал ложечкой сахар и, взяв чашку в руки, направился обратно в комнату, где его ждала ничего не подозревающая мисс Олисен.
- Ну вот и ваш чай. – Войдя в комнату, с улыбкой произнёс мистер Талвот, протягивая девушке чашку. – Необычный вкус у него, да?
- Да. Необычный. – Согласилась Каролина, с благодарным кивком принимая у него чашку. – Необычный и очень приятный вкус.
- У меня к вам есть один вопрос, мисс Олисен. – Присаживаясь на диван, проговорил Рассказчик. – Вы уже бывали в Зандионе. Так?