За нами крикнул: "Придержите ноги,
Вы, что спешите так под этой тьмой!
79 Ты можешь у меня спросить подмоги".
Вождь, обернувшись, молвил: "Здесь побудь;
Потом с ним в ногу двинься вдоль дороги".
По лицам двух я видел, что их грудь
Исполнена стремления живого;
Но им мешали груз и тесный путь.
Приблизясь и не говоря ни слова,
Они смотрели долго, взгляд скосив;
Потом спросили так один другого:
88 "Он, судя по работе горла, жив;
А если оба мертвы, как же это
Они блуждают, столу совлачив?"
91 И мне: "Тосканец, здесь, среди совета
Унылых лицемеров, на вопрос,
Кто ты такой, не презирай ответа".
94 Я молвил: "Я родился и возрос
В великом городе на ясном Арно,
И это тело я и прежде нес.
А кто же вы, чью муку столь коварно
Изобличает этот слезный град?
И чем вы так казнимы лучезарно?"
100 Один ответил: "Желтый наш наряд
Навис на нас таким свинцовым сводом,
Что под напором гирь весы скрипят.
Мы гауденты, из Болоньи родом,
Я - Каталано, Лодеринго - он;
Мы были призваны твоим народом,
Как одиноких брали испокон,
Чтоб мир хранить; как он хранился нами,
Вокруг Гардинго видно с тех времен".
109 Я начал: "Братья, вашими делами..." -
Но смолк; мой глаз внезапно увидал
Распятого в пыли тремя колами.
Он, увидав меня, затрепетал,
Сквозь бороду бросая вздох стесненный.
Брат Каталан на это мне сказал:
115 "Тот, на кого ты смотришь, здесь пронзенный,
Когда-то речи фарисеям вел,
Что может всех спасти один казненный.
Он брошен поперек тропы и гол,
Как видишь сам, и чувствует все время,
Насколько каждый, кто идет, тяжел.
|
|
И тесть его здесь терпит то же бремя,
И весь собор, оставивший в удел
Еврейскому народу злое семя".
И видел я, как чудно поглядел
Вергилий на того, кто так ничтожно,
В изгнанье вечном, распятый, коснел.
127 Потом он молвил брату: "Если можно,
То не укажете ли нам пути
Отсюда вправо, чтобы бестревожно
Из здешних мест мы с ним могли уйти
И черных ангелов не понуждая
Нас из ложбины этой унести".
133 И брат: "Тут есть вблизи гряда большая;
Она идет от круговой стены,
Все яростные рвы пересекая,
Но рухнула над этим; вы должны
Подняться по обвалу; склон обрыва
И дно лощины сплошь завалены".
Вождь голову понурил молчаливо.
"Тот, кто крюком, - сказал он наконец, -
Хватает грешных, говорил нам лживо".
142 "Я не один в Болонье образец
Слыхал того, как бес ко злу привержен, -
Промолвил брат. - Он всякой лжи отец".
Затем мой вождь пошел, слегка рассержен,
Широкой поступью и хмуря лоб;
И я от тех, кто бременем удержан,
Направился по следу милых стоп.
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Покуда год не вышел из малюток
И солнцу кудри греет Водолей,
А ночь все ближе к половине суток
И чертит иней посреди полей
Подобье своего седого брата,
Хоть каждый раз его перо хилей, -
Крестьянин, чья кормушка небогата,
Встает и видит - побелел весь луг,
И бьет себя пониже перехвата;
Уходит в дом, ворчит, снует вокруг,
Не зная, бедный, что тут делать надо;
|
|
А выйдет вновь - и ободрится вдруг,
Увидев мир сменившим цвет наряда
В короткий миг; берет свой посошок
И гонит вон пастись овечье стадо.
Так вождь причиной был моих тревог,
Когда казался смутен и несветел,
И так же сразу боль мою отвлек:
Как только он упавший мост приметил,
Он бросил мне все тот же ясный взгляд,
Что у подножья горного я встретил.
Он оглядел загроможденный скат,
Подумал и, кладя конец заботам,
Раскрыв объятья, взял меня в обхват.
И словно тот, кто трудится с расчетом,
Как бы все время глядя пред собой,
Так он, подняв меня единым взметом
На камень, намечал уже другой
И говорил: "Теперь вот тот потрогай,
Таков ли он, чтоб твердо стать ногой".
31 В плаще бы не пройти такой дорогой;
Едва и мы, с утеса на утес,
Ползли наверх, он - легкий, я - с подмогой.
И если бы не то, что наш откос
Был ниже прежнего, - как мой вожатый,
Не знаю, я бы вряд ли перенес.
Но так как область Злых Щелей покатый
К срединному жерлу дает наклон,
То стены, меж которых рвы зажаты,
По высоте не равны с двух сторон.
Мы наконец взошли на верх обвала,
Где самый крайний камень прислонен.
Мне так дыханья в легких не хватало,
Что дальше я не в силах был идти;
Едва взойдя, я тут же сел устало.
46 "Теперь ты леность должен отмести, -
Сказал учитель. - Лежа под периной
Да сидя в мягком, славы не найти.
Кто без нее готов быть взят кончиной,
Такой же в мире оставляет след,
|
|
Как в ветре дым и пена над пучиной.
52 Встань! Победи томленье, нет побед,
Запретных духу, если он не вянет,
Как эта плоть, которой он одет!
55 Еще длиннее лестница предстанет;
Уйти от них - не в этом твой удел;
И если слышишь, пусть душа воспрянет".
Тогда я встал; я показать хотел,
Что я дышу свободней, чем на деле,
И молвил так: "Идем, я бодр и смел!"