Девушка и правда позаботилась о том, чтобы мужчине было хоть немного, но удобно- он ощущал, как его голова лежала на чем-то мягком, позволяя наконец расслабить шею и плечи, что достаточно сильно затекли.
Все же тщетны были попытки что-либо сказать девушке в те самые моменты, пока она заботливо обрабатывала рану, ухаживала за ним, словно за дитем, которое не имеет ни малейшей возможности хоть как-то сделать что-то самому. Постепенно боль уходила, быть может это было и вправду действие не только трав на его ране, но и тот дурманящий запах, что стоял во всем уютном, теплом помещении. Но все же мужчина засыпал, уже окончательно, едва слыша последние слова девушки о том, что же он принес с собой. Хотел бы он ответить ей, но уже не мог, полностью отдаваясь во власти тревожных снов.
Казалось, что Дортмунд спал целую вечность – таковыми были его ощущения после того, как легкие отблески солнечного света стали проникать в небольшое окно в доме. Они то и тревожили его, играясь на лице, то и дело стремясь будто бы попасть в глаза. И Армир просыпался, издавая тихое, едва слышимое мычание и ощущая то, как же наконец его мышцы устали за прошедшие нелегкие деньки. Мазь, что была нанесена на рану, уже достаточно существенно покрылась коркой, позволяя наконец мужчины чуть более свободно двинуть плечами, а вскоре и всем телом. Боль все ще иногда простреливала мышцы в груди, но все же это было не сравнимо с теми ощущениями, которые следопыт успел испытать вчера за время всего своего нелегкого путешествия. Он помнил и девушку, помнил каждое ее слово, вспоминая, пусть и отдаленно, черты ее лица, особенно глаз, которые достаточно внимательно изучали самого мужчину, пока тот находился в лихорадке. Его взгляд непринужденно начал блуждать по всему дому, изучая даже самую малейшую деталь. Уютное помещение, множество трав, настоев, лекарств – все это могло говорить лишь об одном, что его спасиельницей была лекарь, так что он и вправду получил благосклонность от богов. Но вот же… Он и вправду не помнил самого имени той, что помогла ему, приютила в своем доме несмотря на то, что жила она уж точно не в чаще леса, не была отшельником. А посему… И сейчас Армир стал вспоминать и то, куда они все таки попали – Огненная земля, община, червены. Все постепенно начинало возвращаться в его, еще пусть и мутную, голову.
Излишне много недобрых событий произошло за последнее время, особенно то самое нападение, в лесу, когда следопыт направился за одним из стражников, который как раз и должен был рассказать ему донельзя интересную информацию для дела. Донельзя все было туманно и запутанно теперь в том деле, в которое невольно затянулся и сам мужчина. Но сейчас он мог хоть немного, но отдохнуть, придти в себя, а значит, и быть может узнать нечто новое, что поможет ему понять всю ту неприятную историю.
Легкий скрип двери вскоре впустил в дом достаточно прохладный утренний воздух, заставляя самого Армира невольно зажмуриться. Слишком яркий лучи солнца проникали сквозь кроны деревьев близ опушки, на которой и начиналось поселение, где, собственно, и находился дом травницы, как полагал раздолец. Его поступь становилась все более уверенной, а пальцы ладонь едва прикрывала глаза от донельзя не щадящих лучей. В поселении еще было слишком тихо, ранее утром, как никак, даже для фермеров и всех тех, кто жил здесь. Это и было все же на руку самому мужчине. Лишние глаза сейчас уж точно не были нужны, да и сам Дортмунд не хотел сделать что-либо во вред своей спасительнице.
-Все же я должен узнать твое имя – будто бы уже обращаясь к девушке, сказал мужчина, неспешным, но чуть более уверенным шагом подходя к деревянной бочке, что была расположена совсем рядом с домом. Прохладная, чистая вода привлекала путника и он, осторожно, пусть и с неким трудом, снял с себя рваную одежду, принимаясь наконец смывать с себя всю ту грязь и остатки крови, что скопились на нем за последнее время. Тело невольно покрывало мурашками, а разум уже всецело приходил в норму, отрезвляясь прохладной водой, что приятно обдавало тело и лицо. Пряди то и дело непослушно падали на его влажный лоб, но Армир уже более ловко избавлялся от них, вскоре бросая весьма недовольный взгляд на свою рубаху, а после и на кожаную куртку, которая тоже была в весьма плачевном состоянии. Все же натянув на себя одеяние и хоть как то стараясь прикрыть рану, мужчина поспешил в дом, не рискуя оказаться замеченным.
Морейн Вентвуд:
Морейн даже и не заметила - снова! - сколько же времени точно прошло, пока она возилась с Армиром. Уставшим глазам полумрак был на руку, и только заметив рваные тени на стенах от огня из печи, Вентвуд спохватилась, зажигая лучину. Более света ей одной и не требовалось, тем более, что снова вставать по делам (а искать свечи и жечь огонь сейчас, несомненно было для нее сложной задачкой) травнице жутко не хочется.
На столе стыл настой, распространяя по комнате запах мяты. Морейн потянулась к нему, покрутила задумчиво в руках чашку, пригубив свежего напитка. Армир спал спокойно, не считая горячки - но ее только сном и возьмешь, что уж теперь. Женщина снова покосилась на мужчину, когда тот особенно шумно заворочался во сне, следя за тем, чтобы спящий не ударился раной. Присутствие постороннего в доме все еще нагнетало некую неловкость в душе - постояльцы останавливались у нее не часто, и Морейн уже так привыкла к одиночной жизни, что сопение живого существа рядом подспудно заставляло напрягаться.
«Кошку себе заведи, что ли. Совсем ведь одичаешь тут.» фыркнула собственным мыслям, с некой опаской поглядывая в окно. Уже поздно, а свет у нее горит... Конечно, ранее она тоже нередко засиживалась допоздна, но вот наличие тайного гостя. Женщина тихо ругнулась - что ж такое, куда ни кинь, все упирается в этого раздольца!
«Надо было заводить кошку.»
Допила свою настойку и какое-то время еще сидела в своем углу, наблюдая за сном мужчины. Осложнений не наблюдалось, страждущий путник наконец-то мог отдохнуть - и да помоги ему Вечная, чтобы отдых пошел на пользу ему и ране.
Лучина догорала, и Морейн потихоньку начало клонить в сон. Впрочем, полноценный отдых бы все равно не вышел из-за присутствия чужака, но немного вздремнуть стоило бы. Стараясь шуметь поменьше, Вентвуд добралась до лежанки, на которой и прикорнула вполглаза, периодически просыпаясь и вглядываясь в темноту - там где стояла лавка.
Неудивительно, что такой отрывочный сон оставил от отдыха лишь редкие воспоминания, и Морейн едва дождалась солнечных лучей, чтобы выбраться наружу да размять кости. Ранним утром община пустовала и травница смогла с удовольствием насладиться свежим воздухом и тишиной. Это слегка согнало сонливость и женщина поспешила вернуться в дом - нужно было готовить завтрак, а запасов оставалось немного...
Придирчиво осмотрев остатки своих круп, вздохнула и поставил воду на огонь. Выйдет пресно, но все же лучше, чем слушать ворчание желудка. Мужчина, кажется, еще дремал, поэтому каждое действие Морейн проводила с оглядкой на него - нарушать покой чужака не хотелось, пусть хоть кто-то сегодня выспится.
Спрятав зевок в кулак, скрылась в собственной комнате, плотно притворив дверь - требовалось выбросить старое платье, да может подыскать хоть что-то Армиру... У нее мужских вещей правда, с роду не водилось, но если повезет...
Именно в таком виде они и встретились снова - мужчина возвращался в дом, а она выходила из комнаты с ворохом своего рваного платья.
- О. - выдавила из себя усталую улыбку, прикрывая за собой дверь. - Как ты себя чувствуешь? Как твоя рана? - бросила быстрый взгляд на грязную одежду и тень недовольства скользнула по лицу. - Тебе стоит найти вещи получше, Армир. - мягкая убедительность голоса скрыла возможный упрек. - Я не смогу лечить тебя вечно.
Армир Дортмунд:
Ловкие пальцы Армира на удивление излишне долго возились в пуговицами на его куртке, все еще делая безуспешные попытки привести себя в куда более приличный вид. Конечно же, все таки потрепанный вид не мог не привлечь внимание, что уж говорить о его одеждах –слишком нелегкий путь им пришлось пройти с хозяином. Так что мужчине ничего не оставалось делать, как беглым взглядом начать искать хоть какую-то вещь, пусть и на время, но в которой он не будет выглядеть как самый настоящий оборванец. На удивление поиски закончились достаточно быстро, так как раздолец услышал невольный скрип половиц, а за ним и снова тот самый приятный голос, который сразу позволял успокоиться, не думая о том, что в доме могли быть чужаки. Хотя ведь он и сам был тем самым чужаком, который уж точно сделал жизнь девушки не легкой со вчерашнего дня.
Легкая, едва заметная улыбка отразилась на лице мужчины, прежде чем он сделал пару осторожных шагов внутрь дома, снова присматриваясь ко своей спасительнице. Сейчас солнце как никогда сильнее освещало комнату, играясь с кудрями девы, заставляя их буквально гореть на свету. Утонченные черты, яркие, проницательные глаза – она была куда более загадочной, чем Армир мог себе представить. Но все же он должен был ответить на вопросы незнакомки, да и для приличия хотя бы узнать и ее имя.
- Благодарю тебя. Твои мази сотворили чудеса и я быстро пойду на поправку. – его голос становился все куда более уверенным, сам же Дортмунд старался быть куда более мягким, хоть и это ему давалось с трудом. Излишняя скрытность играла с ним злостную шутку, стоило заводить то новые знакомства или просто светские беседы среди простого народа. Он замечал и то, как же все таки ярко выразилось недовольство на лице травницы, стоило ей заметить те самые лохмотья, которые сейчас висели на нем. Да, все же если со стороны вид был такой плачевен, то мужчине все же еще рано было выходить на улицы общины.
- Я прошу простить меня за то, что я так обременил тебя своим весьма недобрым появлением – делая все же пару осторожных шагов навстречу девушке, Армир неотрывно старался смотреть ей в глаза, едва заметно и вытягивая руки. Скорее это был куда безобидный жест, несмотря на то, как все же невольно напряглась его собеседница. И он остановился, все так же рефлекторно прислушиваясь к каждому новому звуку, шороху, наконец принимая и тот факт, что поселение постепенно приходило к своему оживленному темпу жизни.
- Быть может у тебя найдется то, что я смогу надеть, пока не куплю новые одежды? – была ли в его взгляде мольба или лишь молчаливая, едва заметная просьба. Быть может и так, но сейчас, осторожно снимая со своего пояса достаточно увесистый кошелек с монетами, мужчина положил его на край стола, возле которого уже и сам находился. Он не мог просто так оставить то, как его умело спасли из когтей кровожадной смерти. И он сам бы был рад помочь всем, чем только можно этой особе, лишь бы ее жизнь стала ничуть не хуже, чем была до его появления.
- Но скажи мне, как твое имя? Я ведь так и не успел узнать его… - на секунду мужчина запнулся, пытаясь все таки судорожно вспомнить то, что происходило вчера. Да он помнил все, но не помнил того, как назвалась девушка. Его брови все еще были нахмурены, а сам он наконец убрал пару непослушных прядей снова со своего лба, откидывая их назад – Ведь так?
Морейн Вентвуд:
- Это радует. - улыбка коснулась губ женщины. Видимо, она действительно гордилась проделанной работой.
- Постарайся не тревожить излишне руку с раненой стороны, так заживление пройдет быстрее. - тон слегка сбился на поучительный. Но женщина стушевалась, когда мужчина решил подойти к ней и неосознанно отступила на два шага, складывая грязное платье в подходящую корзинку.
- Не беспокойся об этом, Армир. Ты же не мог знать, что попадешь в переделку? - вкрадчивый вопрос, ведь она наверняка понимает, как связан Раздол и сражения. Своеобразная попытка прощупать своего собеседника - он интересен ей также, как и она ему. Впрочем, звякающий кошелек вызывает у нее краткий смешок - Армир так отчаянно сует его везде, где только может, что складывается впечатление, будто человек не знал слова «бескорыстность».
- Все, чем ты мне помешал, так это - занял лавку. Но здесь, - жестом обводит комнату. - Вроде бы не трактир, чтобы я брала плату со своих постояльцев. Расскажи мне лучше, что за дела происходят в мире.
Второе предложение-зацепка. Травница действительно не простая крестьянка - тех обычно не интересует ничего, кроме трав да своего огорода. Ах, ну да, еще соседских сплетен. Но учитывая расположение ее дома - с соседями и сплетнями как-то не задалось. Довольствуемся, чем можем.
- Не знаю, получится ли у меня что-то найти. Как видишь, мужчины у меня не частые гости. - голос доносится из-за предусмотрительно прикрытой двери в свою комнату - личное пространство Морейн ценит и тщательно бережет.
- Но, может быть... - неуверенно выглядывает из-за двери, протягивая Армиру рубаху. Она широкая, и судя по ее виду - старая. Зато чистая, хоть и крайне простая - на ней нет ни вышивки, ни узоров. Она напоминает просто кусок ткани, с вырезом под горло и рукавом.
- К сожалению, в этом деле я не могу помочь тебе также хорошо, как с твоим телом. - травница уже снова в перчатках. Откладывает рубаху на лавку и возвращается к печи, где что-то булькает в горшках.
- Ты прав. - отвечает после недолгого молчания, видимо также прокручивая воспоминания в голове. Действительно, за суетой вокруг раненого она не представилась - как-то было не до того. - Иногда мои манеры оставляют желать лучшего. Можешь звать меня Морейн.
Армир Дортмунд:
Армир достаточно долго и внимательно слушал свою собеседницу, скорее пытаясь вслушаться в ее достаточно приятный голос, который растекался, словно мед, приятными, тянучими нотками. Даже после фраз девушки о том, что он не был ей в тягость… Слишком странно и. Да. Дортмунд никак не мог до конца осознать то, что от него никто и ничего не требовал, особенно сейчас, когда он так истощен и буквально растерзан. Все так же стоя в некой задумчивости, мужчина и не сразу заметил, что девушка вновь скрылась за дверью своей комнаты.
- Но все же. Чем-то, да должен я отблагодарить тебя – чуть более громко, дабы травница услышала его, ответил Армир, едва заметно делая пару шагов в сторону комнаты, но все же не решаясь мешать девушке. Он все еще помнил, как она сторонилась, пусть даже и не столь ощутимой, но все же близости, и уж точно не хотел стеснять ее этим. Взгляд то и дело переносился на пучки сушеных трав, от которых, на удивление, все сильнее стал исходить запах. В доме и вправду становилось излишне уютно. Излишне потому, что мужчина не был привыкшим к дому, к месту, где будет безопасно и где не стоит волноваться о том, что принесет тебе новый день. И сейчас, осторожно подхватывая пальцами пару сушеных листьев неизвестного ему растения, Армир тут же неспешно, задумчиво растер их пальцами, вдыхая пряный, сладковатый запах. Но не успел он спросить о том, для чего все эти травы, как тут же услышал вновь легкие шаги девушки, а вскоре увидел ее саму, да рубаху, что она держала в руках. И вправду неплохая вещь, учитывая, что в ней мужчина не будет выглядеть как пугало.
- Благодарю тебя. Это будет весьма кстати – подходя к лавке, следопыт уже прихватил сам просторную, простую рубаху и, проверяя плотность ткани, без раздумий решил переодеться, сам же забывая о том, что он здесь не один, да и перед ним все же дама. Но он достаточно ловко, несмотря на рану, смог сменить оборванные ткани на чистую, приятную по текстуре, рубаху, поворачиваясь вновь к своей спасительнице. Благо она на тот момент была занята теми самыми горшками в печи, от которых исходил не менее странный запах. Нет, он не был неприятным, скорее.. просто неизвестным ранее мужчине.
- Морейн..- будто бы пробуя на языке имя девушки, которая только что представилась ему, он все же снова добродушно, пусть и не так заметно улыбнулся. Право же, он не желал никак стеснять девушку и вскоре сделал небольшой поклон в знак, пусть и не первого, но все же окончательного знакомства. – Очень рад нашему знакомству, Морейн. И.. Могу ли я тебя попросить еще об одном? –конечно же Дотмунда все еще смущало то, что он столько дел и волнений возложил на ту, что вновь вернула его к жизни. Но без ее помощи Армир мог и вправду заново отправиться в мир иной, и уже окончательно.
- Мне нужно найти коня, да собрать нужные вещи. Точнее, купить. – мужчина то и дело едва заметно разводил руками во время своих речей, то и дело возвращая свой внимательный взгляд на Морейн, выжидая ее положительного ответа, который был сейчас, как никогда, важен и нужен.
| Локация:[Стормвуд] таверна "Пьяный нандорианец". Действующие лица: Атенаис (Юлия Герман); Гарри Дрезден (Ратмир Анисимов); Рэндалл Акерман (Харон Готт). Временной промежуток:28.07.18–06.09.18 |
Атенаис:
Весь день промозглая мелкая изморось вперемешку с мокрым снегом преследовала обитателей столицы, которые, обрадованные вчерашним солнцем, уже было взрастили в сердце надежду на хорошую погоду. Но нет. Видимо, у природы на этот счет были свои планы, в которые не входило удовлетворение погодных потребностей населения, из-за чего треклятая сырость и грязь уже были не только на подошвах сапогов, но и на воротнике, волосах и лошадиной гриве. Хикс, так звали вполне еще молодого черного коня Нордрейны, совершенно неохотно ступал по грязной размалеванной снегом в плюсовую температуру дороге, постоянно фыркая и ворча. Благо, идти по резиновым, тянущимся склизской глиной колдобинам этому удалому красавцу оставалось недалеко. Белое северное солнце уже успело спрятаться за кривой линией горизонта, выстланной на западе хребтами горного массива, когда командующая Дозором спешилась с лошади и, похлопав его по блестящему крупу, привязала за узду к деревянной изгороди. Таверна, куда она прибыла, представляла собой совершенно обыкновенное зрелище и на столько же обыкновенную постройку, типичную для столичных окраин: деревянные гнилые половицы, каменные стены, поросшие желтым дохлым мхом, запах жареных крыс, выдаваемых за кроликов и кроликов, выдаваемых за рагу из кабана...Все слишком знакомо. По крайней мере, для Атенаис.
Дверь за ней тяжело и громко захлопнулась, но никто не услышал, поскольку стоял здесь откровенный гул заплетающихся в речи голосов, издаваемых синюшными мужиками, что обнимали кто кружку, а кто друг друга. Значок из дешевого металла, прикрепленный к груди, выдавал в ней командующую, на которую смотрели с исключительным недоверием. Но никого не должно было волновать, по какой причине и с какими намерениями эта женщина сейчас оказалась здесь. К слову, из женщин от чего-то этим вечером здесь была лишь она и внучка разжиревшего к старости мясника Волша - такая же крупная рыжая девчонка лет пятнадцати, иной раз подрабатывающая здесь:
— Налей кедрового пива, — Атенаис бросила горсть грязных ржавых монет той самой оборовевшей девице, которая спешно соскребла их с прилавка толстыми колбасистыми пальцами и потянулась за кружкой. Командующая тем временем осмотрелась, выискивая сапфировыми глазами нужного ей человека. Ее не удивило, что он как всегда сидел в тени, в которую скоро удаляется и она, по пути вполовину опустошив свою посудину, — Мои "птички" сказали, что ты хочешь меня видеть. Так быстро отыскал то, что я просила?
Дева опустилась на стул рядом с Гарри, расправив полы сизо-черного плаща и сложив руки в замок. В приглушенном мерцании вонючих тусклых свечей Ниса выглядела старше своих лет: глубокие морщины пролегли на еще молодой коже под большими глазами, губы казались обветренными и безжизненными, а еще только недавно спекшаяся царапина на переносице покрылась широкой коркой, которая в этом освещении бросала тень на левую щеку. Вооруженная до зубов не только оружием, но и прагматичным холодным умом, Нордрейна ожидает ответа бывалого ворюги, который должен был достать ей несколько мечей, ворованных, но обещанных в разы дешевле, чем кованные в кузнице под заказ. А на войне, как говорится, все средства хороши.
Гарри Дрезден:
Гарри сидел в таверне и наблюдал за обстановкой, но не то чтобы она была ему интересна, он давно выучил, где находятся самые удобные окна для отхода, в случаи непредвиденной ситуации, знал и то где лучшие и неприметное место, которое кроме него никто не может занять. Он также прекрасно знал, что скоро должна прийти его заказчица, так что он заранее заказал два бокала и бутылку вина, не из-за того, что он хотел произвести хорошее впечатление на даму, он прекрасно знал что в таверне, помимо обычных пьяниц находятся и шпионы империи, которым очень не понравилось восстание в столице, так что не сложно было догадаться, что они хотят схватить командующую Дозором, и всех повстанцев, он знал где именно они сидят, и ему это не понравилось, их было намного больше чем было бы положено, и он прекрасно понимал, что если они поймут зачем придет командующая он тоже попадет под удар, он хотел придумать как от них по быстрому избавиться, но его мысли прервала хлопнувшая дверь. Когда Гарри увидел, что в таверну зашла Нисса, он понял, что на его план нету времени, он наблюдал за действиями девушки, и за шпионами, которые похоже не заметили ее значка, это сыграло ему на руку, как только девушка задала вопрос и села напротив Гарри, он встал со своего места и подошёл к девушки так, чтобы ее не было видно за его спиной. Он наклонился к Ниссе и прошептал на ухо, - Красавица делай вид что мы с тобой давно знакомы, в таверне шпионы, твой товар у меня- после этих слов Гарри с легкостью снял с Ниссы значок командующей и налил ей в бокал вина. Сев на место Гарри проверил свою кожаную жилетку на наличие отмычек, проверил кинжал на поясе, а так же кинжал в сапоге, он наловчился это делать не сводя глаз со своего спутника, после этой проверки, Гарри налил себе вина в бокал, и дал понять Ниссе что нужна хорошая маскировка, -Я за тобой не посылал, что товар у меня, кто тебе об этом сказал?- и продолжал улыбаться будто рад этой встречи, как будто они не виделись несколько лет.
Атенаис:
—...В таверне шпионы, твой товар у меня, — слышит она шепот над левым ухом, а затем прикладывает огромную силу, чтобы не положить вора на лопатки за то, что он так нагло стащил амулет командующей с ее груди. Глубоко и крайне раздраженно вздохнув, Атенаис не удерживается и раздается глухой щелчок пальцами, который, однако, должны были услышать только она и Гарри. Прикусив губу, женщина отодвигает предложенное, вероятно, до тошноты разбавленное мокрым снегом вино и пытается запить злость горчащими от осевшего на дне битой кружки хмельного жмыха остатками крепкого пива, а после также приветливо улыбается, будто исподтишка, от чего улыбка скоро пропадает. Через плечо темноволосая косится на кучку предполагаемых шпионов, которых она насчитала, кажется, около десятка. Половина из них были уже вусмерть пьяны и лежали черными бородами на дне тарелок с соком от кротовьего жаркого, другие же, если и не озирались постоянно, но определенно от чего-то были крайне неспокойны. Стормвуд был полностью признан свободным городом, который отразил натиск имперских подлиз и шлюх, подставляющих себя то одному концу этой войны, то другому, но, видимо, неугомонные все еще находятся. Откуда они? Из Бейна? Нортвилла? А может, здешние крысы, которых еще не успели раскусить местные миротворцы, назначенные Нордрейной для обеспечения в городе порядка и безопасности его жителей? В любом случае, сегодня с ними будет покончено — двое дозорных несут караул у черного входа в таверну, готовые в любой момент прийти на лязг мечей, еще двое должны находится в соседней таверне в нескольких метрах отсюда, за которыми можно будет послать кого-нибудь в случае, если сил этих четверых окажется недостаточно. Но Ниса была уверена, что уложить десяток наполовину пьяных и озабоченных малолетней внучкой мясника (это она услышала краем уха только что) мужчин она сумеет и своими двумя. А пока, пусть выпьют по последней кружке дешевого эля в своей жизни:
— Верни значок, Дрезден, — ухмыльнулась синеглазая, протягивая ладонь. Она знала таких людей, которые с легкостью заговорят тебе зубы, а затем уже не досчитаешься серебра в кармане и сапогов на ногах. Воры. Самые обыкновенные, — У этих стен мои уши, дорогой. То, что ты до сих пор не попал на плаху за вечные грабежи — это исключительно моя заслуга. Пока ты воруешь во благо Раздола у имперских проституток, я держу за тебя слово, но знай, что я слежу повсюду. И знаю все, что мне нужно о тебе знать.
Сделав заключительный глоток и теперь уже полностью опустошив пивную чашку, Нордрейна озирается назад на громкий хохот и шаги, доносящиеся со стороны шпионов. Они собирались уходить, заманивая у стойки таверны с собой безобразную рыжую девчонку, которая только и успевала строить глазки то одному, то другому, так добродушно окутанная мужским вниманием. Ни нотки страха не было в ее зеленых лягушачьих глазах на выкате — такими были коренные женщины Раздола, готовые в любой момент достать из-под юбки кинжал и приставить его, куда нужно. Ухаживания за мясниковой внучкой оказались безуспешными и, посмеявшись еще с несколько мгновений, те отправились к дверям, поддерживаемые трезвыми друзьями, которые и вели пристальное наблюдение за обстановкой, — Отпустить ли нам их? В любом случае, им здесь не место...ладно, Гарри, давай разделаемся по счетам и я настигну их где-нибудь на перекрестке вместе с парочкой дозорных. Или, может, ты захочешь присоединиться?
Гарри Дрезден:
-Прости, всегда нужно поддерживать навыки-с ухмылкой произнес Дрезден, и положил значок Командующей в протянутую Нисой ладонь. Посмотрев на свой бокал вина, Гарри осушил его парой глотков, и зашелся тихим смехом после слов Нисы.
–Я оберегаю тебя от плахи…Спасибо тебе за твой труд.- Гарри продолжал улыбаться, стараясь поддержать веселье за их столом. Когда Гарри глянул на собирающихся к выходу шпионов, он как ни в чем небывало полез за кинжалом в сапоге, чтобы держать его наготове, ведь ему очень не понравилось, что какие то шпионы залезли в его таверну, тем более когда он был в этой таверне не один. Он прекрасно понимал что командующая может за себя постоять, и на улице явно ходят патрули, но ему было все равно, он хотел крови, и он намеревался ее получить. Дрезден подозвал к себе внучку мясника, и дал ей пару монет, чтобы она задержала выходящих мужчин буквально на несколько минут, чтобы он смог закончить беседу с Нисой и отдать ей ее заказ, но как только он услышал о плане Нисы, Дрезден улыбнулся.
-Если ты думаешь, что я отпущу их живыми из этой таверны, то ты ошибаешься-после этого Гарри достал большой сверток и положил его на стол перед Нисой.-Если хочешь шоу и драки то присоединяйся, или позови своих цепных псов, мне все равно, а товар забирай как подарок, за то, что ты сова меня прикроешь.
Дрезден уже придумал план, сначала он собирался привлечь их внимание, а после метнуть в одного нож, а пока другие бы потянулись за оружием, он бы успел подобраться к ним на расстояние согнутой руки, чтобы побыстрее разобраться с другими, или выманить их на улицу.
-Ниса приготовься если хочешь-Вставая произнес Дрезден, и направился к шпионам.
-Эй уроды пьяные, я к вам обращаюсь псы поганые решили свалить с таверны?!- Как только они повернулись, Гарри метнул в одного нож и угодил ему в район левого легкого, и тут не раздумывая достал второй нож, и ударил в живот второго шпиона, но как только он понял, что драться в таверне около двери плохая идея, он кинулся на шпиона который ближе всех стоял у окна, и выпрыгнув вместе с ним из таверны перерезал ему горло, и тут же из дверного проема вывались оставшиеся шпионы, и Дрезден улыбнулся, перехватил рукоятку ножа поудобней и снова ринулся в бой. Но он не продумал лишь одного, что у них были мечи, которых он не заметил, а так как Дрезден плохо дерется на мечах, он решил поставить все не на быстрый бой, а на бой с уклонениями, и его план вышел бы почти идеальной импровизацией если бы он забрал второй нож, с тела первого убито “пса”. Гарри начал защищаться от мечей, но не заметил как его обошли со спины и занесли меч для удара, Дрезден успел выставить блок, но его полоснули по руке в которой он держал нож, и нож выпал, Гарри почти не мог сражаться но ему на помощь пришло подкрепление.
Атенаис:
Она не хотела устраивать поножовщину прямо в этих стенах. Да, возможно, здесь, помимо шпионов империи, сидели еще лишь только два уже до синевы в глазах пьяных раздольца за столиком у крайнего окна с приличной трещиной на стекле, но биться в окружении стен с толпой крепких мужиков — занятие не столько не из легких, сколько не из приятных. Атенаис была умелым воином, обученным держать меч в любой обстановке с равнодушием и решительным холодом на сердце, однако, широкие мостовые столичных улиц, тускло освещаемые старыми фонарями, были ей куда больше по душе. Но Дрезден уже решительно поднялся на ноги, положив на стол возле опустевшей пивной кружки увесистый сверток, в котором, должно быть, находились те самые ворованные кинжалы для оснащения ими городских дозорных. На ощупь и степень тяжести было там около десяти штук — не много, не мало, но в такие времена за любую манну небесную благодарить будешь полжизни:
— Мне не нужно шоу, Гарри, — теперь уже показав свое истинное лицо не женщины, жаждущей крови и мести во имя правосудия, а командующей, сражающейся за безопасность столицы и несущей обязанность должностного лица, Атенаис хватает приятеля за рукав, — Без лишнего шума, смекаешь?
Но он, молниеносно кивнув, тут же поднял на уши даже тех самых синюшных стариков с засаленными вшивыми бородами, которые, под звон стаканов, тут же закричали что-то вроде "Мочи ублюдков!"...Прикусив губу, Нордрейна, однако, дала Дрездену возможность какое-то время поиграть в героя-спасителя, пока сама тем временем оповестила о происходящем своих дозорных, что тут же направились через улицу к главному входу. Рыжая внучка мясника, видимо, собрав все заработанные за сегодня ржавые монеты, уже была таковой, либо сейчас сидела где-то под барной стойкой, ожидая, когда закончится очередная потасовка. Звон клинков все усиливался, возбуждая тело и заставляя адреналин кипятить кровь в жилах северной воительницы. Два трупа лежали у самых дверей, а вся суматоха благополучно перенеслась на улицу, где вскоре, доставая из кожаных ножен Магнолию, свой верой и честью ей служивший и служащий меч, оказалась Атенаис. Пользуясь неожиданностью своего явления, дева вздергивает уже вымотанного бойней одного из несостоявшихся шпионов, что самовольно налетел на ее лезвие, пронзившее его прямо через пятое и четвертое ребро. Раздавшийся характерный звук трещащей по швам одежды и под ней — разламывающейся в своем предсмертном визге человеческой плоти — был музыкой для ее ушей. Краем глаза она отмечает, что Дозор отныне потерял Итана — он мертвец, пусть со все еще открытыми глазами, но уже обреченный на путь в лучший мир — мертвец. Война такова, что смерть пользуется привилегией над жизнью, поэтому Ниса лишь сделала рубец в памяти о том, что таверна лишилась одного из дозорных, а вот Клейм в истерике упал над другом, пока не ожидавший нападения сзади враг вознес и над ним свой меч. Лезвие Магнолии, оказавшейся позади, быстро, но плавно рассекает жилистую шею имперского наемника, отбрасывая кучерявую голову в грязный снег и спасая от смерти никчемного раздольца, забывшего, кто он и где:
— Вставай, Клейм! Если смерть тебе не по вкусу, то какого черта ты здесь забыл?! Вставай! — ее голос громок и сейчас скорее походил на грозный лай дворовой собаки — устрашающий и заставляющий бояться — но это не помешало ей услышать зов Дрездена, находившегося недалеко в окружении двоих оставшихся имперских сосунков, — Хэй!