– Да конечно, минута у меня есть.
Маршал снял пальто и пошел за мной к заставленному мебелью углу. Я посмотрела, как он втянул в себя воздух, насыщенный ароматом чили, и подумала, останется ли он, если я его приглашу. Плюхнувшись в кресло, я быстрым взглядом окинула его фигуру пловца, когда он опускался на край дивана. Явно не в своей тарелке, он сел, положив руки на колени.
Он был одет в джинсы и темно-зеленый пуловер деревенского вида, но цвет очень подходил к медовой коже. Он отлично смотрелся, хотя брови у него еще не отросли, и он порезался, когда брился. Я помню, каким хозяином он выглядел у себя в лодке, в плавках и в расстегнутой красной ветровке, открывавшей гладкую до блеска кожу и идеальный брюшной пресс. Ну просто великолепный – наверное, развился от плавания.
Я вдруг замерла, пораженная виной и стыдом, кожа похолодела, и я вжалась в стул. Там, где только что был энтузиазм, забурлила сердечная боль. Я любила когда-то Кистена, я любила его и сейчас, и то, что я забыла это хоть на секунду, вызвало и удивление, и стыд. Я достаточно давно слушала Айви и Дженкса и знала, что есть у меня такая привычка: после душевной травмы найти кого-нибудь другого, чтобы скрывать вместе с ним свою боль, – но больше я такой быть не хочу. И не могу себе позволить. А раз я это сама вижу, то смогу и прекратить.
Но видеть Маршала было и вправду приятно – как доказательство, что не всех я привожу к смерти, с кем общаюсь. Очень приятно, что это не так.
– Э-гм, – забормотала я, сообразив, что никто не говорит ни слова. – У меня такое чувство, что мой бывший бойфренд что-то украл из твоего имущества перед тем, как свалиться с моста. Ты уж прости.
Рассеянное внимание Маршала на секунду остановилось на синяке у меня на шее, потом он посмотрел мне в глаза. Кажется, он понял, что между нами что-то изменилось, но спрашивать не стал.
|
|
– Фэвебешники нашли мое барахло на берегу через неделю. Все нормально.
– Я понятия не имела, что он это задумал, – сказала я. – От всей души прошу прощения.
Он едва заметно улыбнулся:
– Я знаю, в новостях видел. Тебе идут наручники.
Айви прислонилась в коридоре к стене так, чтобы видеть нас обоих. У нее был такой вид, будто ее исключили из беседы, но сама виновата – могла с нами сесть. Я глянула на нее со значением, но она никак не отреагировала и обратилась к Маршалу:
– Вы же не для того всю ночь ехали, чтобы передать Дженксу шапку?
– Да нет… – Маршал опустил голову. – Я тут приехал на собеседование в университете, и хотел посмотреть, то ли вы мне лапшу на уши вешали, то ли у вас тут и вправду работа, позволяющая в одиночку идти на стаю вервольфов.
– Я не в одиночку! – возмутилась я. – Со мной был Дженкс.
Айви расплела ноги, оттолкнулась от стены, и тут же влетел Дженкс, треща крыльями.
– Маршал! – завопил бурный пикси, рассыпая пыльцу, оставившую на полу солнечные пятна. – Черт побери, это ты! Каким ветром?
У Маршала отвисла челюсть. Секунду я думала, что он сейчас встанет, но он снова рухнул на диван.
– Дженкс? – произнес он, чуть ли не заикаясь, посмотрел на меня дикими глазами, и я кивнула. – Я думал, ты шутишь, что он пикси.
– Не-а, – ответила я, наслаждаясь его недоуменной физиономией.
– Ты чего тут делаешь, старый ты пес? – продолжал пикси, мечась перед ним из стороны в сторону.
|
|
Маршал беспомощно развел руками:
– Да не знаю я, что делать. Ты был шесть футов ростом, а как тебе сейчас руку пожать?
– Вы ее просто протяните, – сухо сказала Айви. – И он на нее сядет.
– Да что угодно, только бы перестал мотаться кругами, – громко произнесла я, и Дженкс опустился на стол, так быстро шевеля крыльями, что ощущалось дуновение ветерка.
– До чего же я рад тебя видеть! – не унимался Дженкс, и я задумалась, откуда такая радость. Может быть, потому, что Маршал нам помог, когда реально было надо, и с риском для себя, хотя не был нам ничем обязан. – Компост на мои ромашки! – Дженкс подлетал и опускался обратно. – Айви, видела бы ты его рожу, когда мы с Рэйчел ему сказали, что едем выручать ее бывшего бойфренда с острова, где тренируются вервольфы из военизированных объединений. До сих пор сам себе не верю, что нам это удалось!
– Да и я тоже не могу поверить. Но вид у нее был такой, будто помощь ей не помешает.
Айви посмотрела на меня вопросительно, и я пожала плечами. Может, конечно, на его решение повлиял мой вид в обтягивающем гидрокостюме, но ведь я же не для того так оделась, чтобы его склонить к помощи.
Глаза Маршала метнулись к Айви – она двинулась с места, грациозная, хищная, опустилась рядом с ним на диван, выгнулась, опираясь спиной на подлокотник, подтянув колено к подбородку, а другое перебросив через край дивана. Журнал соскользнул на пол, и Айви подчеркнуто положила его на стол между нами так, чтобы видны были заголовки. Повела себя, как ревнивая подружка, и мне это не понравилось.
– Ха! – сказал Дженкс, ухмыляясь и глядя, как я сижу, чинно сложив руки на коленях, оставив между собой и Маршалом необычно много места. – А ведь молодого колдуна можно научить новым штукам.
|
|
– Дженкс! – рявкнула я, понимая, что он говорит о том, что я отодвинулась от Маршала, но бедняга-колдун этого не знал. Ну и слава богу. Разозлившись, я попыталась его схватить, и этот четырехдюймовый человечек засмеялся и перелетел на плечо Маршала. Тот не шевельнулся, только чуть наклонил голову, стараясь рассмотреть Дженкса.
– Вы сказали, что приехали на собеседование? – любезно спросила Айви, но я ее любезности верю не больше, чем на то расстояние, на которое могу ее бросить. То есть фута три при самом удачном раскладе.
Осторожно, будто Дженкса можно было спугнуть, Маршал подвинулся по дивану чуть от нее подальше.
– Да, в университете, – ответил он, проявляя некоторую нервозность.
– А на какую должность? – спросила Айви, и разве что вслух не сказала: «Уборщик?» Хотя ни одного грубого слова не было произнесено, вежливой ее нельзя было назвать – будто я его уже пригласила занять место Кистена.
Маршал тоже это уловил, потому что шевельнул широкими плечами и чуть дернул головой в сторону – очевидный нервный тик.
– Я буду тренировать команду пловцов, но если попаду в штат, то постараюсь устроиться на настоящую преподавательскую работу.
– А что преподавать будешь? – подозрительно спросил Дженкс.
На это Маршал улыбнулся:
– Слабые лей-линейные манипуляции; курс скорее школьный, чем университетский. Азбучный, чтобы отстающих студентов подогнать к занятиям сотого уровня.
Айви осталась равнодушной, но она вряд ли знает, что для обучения кого-нибудь чему-нибудь он должен сам иметь четырехсотый уровень. Я сама понятия не имела, на какой уровень помещает меня мое умение работать с лей-линиями, учитывая, что учусь я на ходу, постигая необходимое в работе, а не безопасно, осторожно и постепенно.
– В Цинциннати команды пловцов нет, – сказала Айви. – Кажется, создать ее – это будет серьезная работа.
Маршал кивнул – свет мелькнул на ежике волос.
– Это да. В другом варианте я бы и заявку подавать не стал, но здесь я получал бакалавра, и как-то правильно было бы вернуться сюда.
– Эй, так ты наш земляк? – воскликнул Дженкс, и я поежилась от ветра, поднятого его крыльями. – Ты какого года выпуска?
– Две тысячи первого, – гордо ответил тот.
– Черт побери, так тебе почти тридцать? – удивился пикси. – А выглядишь отлично!
– Почти? Нет, за тридцать, – сказал Маршал, очевидным образом не собираясь уточнять. Но так как он колдун, это на самом деле не важно. – Все дело в плавании, – добавил он, обращаясь к Айви, будто знал, что она поднимет его досье. – Я специализировался по управлению бизнесом, со своим дипломом и создал эту свою дайвинговую компанию – «По местам кораблекрушений с Маршалом». – На его лице мелькнуло разочарование. – Но компанию приходится прикрывать, так что я здесь.
– Слишком холодно? – спросил Дженкс, либо игнорируя факт, что вероятной причиной этого «приходится прикрывать» послужили мы, либо стараясь его смягчить. – Я там себе оба яйца чуть не отморозил в воде к хренам собачьим.
Я вздрогнула, подумав, что у Дженкса язык все грязнее и грязнее. Как будто он решил показать перед Маршалом, что он мужчина, а потому и говорит так похабно. Но в словах Маршала я услышала некоторый намек на обвинение.
– Вервольфы Макино узнали, что ты как-то связан с моим появлением на острове, – начала я без вопросительной интонации и получила подтверждение, когда он уставился на свои мокрые желтые ботинки. Черт. – Мне очень жаль, Маршал, – сказала я.
Надо было мне просто дать ему по голове и украсть снаряжение. Тогда бы он хотя бы не потерял свой бизнес. А так – я поступила правильно, а в результате он пострадал. И где же здесь справедливость?
Он поднял голову, натянуто улыбаясь, и даже у Айви стал виноватый вид.
– Ничего страшного, – сказал он. – Я в том пожаре ничего важного не потерял.
– В пожаре? – прошептала я, и он кивнул.
– Мне уже пора было вернуться, – сказал он, шевельнув плечом. – Я этот бизнес затеял лишь чтобы собрать капитал на обучение. На степень магистра.
Айви перестала барабанить пальцами по дивану:
– Вы собираетесь защищать магистерскую?
Маршал ничего не сказал, только окинул ее взглядом, будто оценивая, насколько серьезна исходящая от нее угроза, и кивнул.
– А вообще-то мне пора идти. Сегодня мне предстоит посмотреть пару квартир, и если я не появлюсь вовремя, риэлтор может решить, что это был хеллоуинский розыгрыш – и уехать.
Он встал, и я тоже не могла не встать. Дженкс взмыл в воздух, бормоча сердито, что во всей церкви нет удобного места для его задницы, потом сел ко мне на плечо. Я хотела поехать с Маршалом, чтобы риэлтор не втюхал ему крысиную нору, где после восхода солнца будет шум от людей, но он знал Цинциннати не хуже меня. Тут мало что меняется быстро, вопреки размерам города. Ну, и еще – я не хотела давать ложных надежд.
Маршал надел пальто, и Айви встала.
– Очень приятно было познакомиться, Маршал, – сказала она, потом повернулась спиной и вышла. Через пять секунд я услышала, как она снимает крышку сотейника, и воздух наполнился новой волной запаха томата, бобов и специй.
– На ужин не останешься? – услышала я собственный вопрос. Неизвестно зачем заданный, разве что я чувствовала себя обязанной, раз он помог нам с Дженксом. – Мы сегодня дома готовим. Чили.
Маршал глянул вдоль темного коридора:
– Спасибо, но не могу. Сегодня ужинаю с двумя ребятами, своими однокурсниками. Хотел просто закинуть Дженксу его шапку и словом переброситься.
– А, ну ладно.
Конечно, у него здесь должны быть друзья. Не подумала.
Я проводила его до двери, и мой взгляд упал на кожаную шапку Дженкса, проведшую несколько месяцев с Маршалом. Я была рада его видеть, и мне было бы приятно, если бы он остался, но это чувство было приправлено гнетущей виной за то, что я вообще этого захотела.
Дженкс, сияя горячим золотом, парил на высоте глаз рядом с Маршалом. Я потянулась открыть дверь.
– Рад был тебя видеть, Марш, бродяга, – сказал Дженкс. – Было бы теплее, я бы тебе свой пень показал.
Он сказал так, что это прозвучало почти как угроза, и я видела, как Маршал задумался, медленно застегивая пальто и оценивая, всерьез это было сказано или нет. Мне хотелось минутку поговорить с Маршалом наедине, но Дженкс не уходил.
Вдруг он заметил, что мы оба молчим, и когда я состроила ему гримасу, он сбросил высоту.
– Если хотела, чтобы я ушел, можно было просто сказать.
Мрачно произнеся эти слова, он метнулся в сторону, рассыпая тут же гаснущие на полу искры пыльцы. Я сразу успокоилась и улыбнулась Маршалу.
– Я такого потрясающего заклинания в жизни не видел, – негромко заговорил Маршал. В тусклом свете вестибюля глаза его стали темными. – Сделать его размером с человека, а потом вернуть прежний вид.
– Та, кто эти чары для меня сотворила, еще более потрясающая личность, – решила я воздать должное Кери. – Я их только пробудила.
Маршал вынул из широкого кармана шапку и надел ее. Меня кольнуло что-то вроде облегчения, когда он потянулся к двери – и тут же чувство вины, что я была бы рада увидеть его снова. Господи, и сколько же мне еще так жить? Маршал замялся, обернулся, посмотрел мне в лицо. Я молча ждала, не зная, что он сейчас может сказать.
– Я… я ничему не помешал? – спросил он. – У тебя и твоей соседки?
Я скривилась, обругав и Айви с ее ревностью, и Дженкса с его инстинктами защитника. Неужто же они так прозрачны?
– Нет, – быстро ответила я и тут же опустила глаза. – Тут не в этом дело. Мой бойфренд… я набрала воздуху и понизила голос, чтобы он не осекся. – Я только что потеряла моего бойфренда, и эти двое думают, будто я готова прыгнуть в койку с первым же мужиком, который сюда войдет, – просто чтобы заполнить ноющую пустоту, которую он после себя оставил.
Страх вполне понятный, но столь же лишенный оснований.
Маршал переступил чуть назад.
– Это тот, который упал с моста? – спросил он слегка недоверчиво. – Я думал, он тебе не нравится.
– Не он, – ответила я, глянув ему в глаза и тут же отведя взгляд. – Тот, что после него был. Кистен был… дорог и мне, и Айви. И он погиб, чтобы не дать неживому вампиру привязать меня к себе. Я этого не помню, но так это было. И я все еще… я все еще по нему тоскую, – закончила я жалким голосом.
Посмотрела на Маршала – мне нужно было видеть, что он думает. На его лице не выражалось ничего.
– Он погиб? – спросил он, и я кивнула, отвернувшись.
– Кажется, я понимаю, – сказал он, протягивая руку к моему плечу, и снова меня кольнуло чувство вины за то, как я просто окунулась в исходящую от него уверенную поддержку. – Я очень тебе сочувствую. И я… я не знал. Надо было мне позвонить сперва. Ну, я… пойду, наверное.
Он убрал руку, и я подняла глаза.
– Маршал, – начала я, беря его за рукав, и он остановился.
Я отпустила его, оглянулась на пустую церковь, снова на него. Я любила Кистена, но я должна снова начинать жить. Боль уйдет лишь если я буду ее выталкивать, замещать чем-то хорошим. Маршал терпеливо ждал, и я тяжело вздохнула.
– Я рада была бы тебя снова видеть, – сказала я несчастным голосом. – Если тебе хочется. В смысле, я сейчас не смогла бы снова завести себе бойфренда, но мне нужно как-то выбраться из этой церкви. Что-то делать. – У него широко и удивленно раскрылись глаза, и я поспешно закончила: – Ладно, не обращай внимания.
– Да нет! – возразил он. – Это было бы отлично. – Еще помявшись, он пожал плечами: – Честно говоря, я сейчас тоже подругу не ищу.
Я как-то в этом сомневалась, но кивнула, благодарная за то, что он изображает, будто понял.
– Тут у реки было одно место, где раньше подавали настоящую пиццу, – предложил он.
– «Пицца Пискари»? – спросила я почти в паническом страхе. Только не прежний клуб Кистена! – Ее закрыли, – добавила я, и это было правдой. Роскошные подземные апартаменты теперь принадлежали Ринну Кормелю. А поскольку он не любит шумных приемов, верхние залы он выпотрошил и превратил их в помещения для живых гостей и слуг. Но кухня осталась потрясающей. Так Айви говорила.
Перенеся тяжесть тела на одну ногу, Маршал задумался, морща брови.
– У «Хаулеров» на этой неделе нет игры? Я их уже много лет не видел.
– Мне вход запрещен, – сказала я, и он посмотрел на меня так, будто я шучу.
– К «Хаулерам»? – спросил он. – Может быть, тогда где-нибудь пообедаем?
– О'кей, – медленно произнесла я, не зная, смогу ли я на самом деле.
Улыбнувшись чуть шире, он открыл дверь:
– У меня завтра собеседование, но до того я бы хотел присмотреть себе квартиру. Если я тебя приглашу на кофе, ты мне сможешь сказать, где с меня захотят содрать лишнего? Ну, если ты не работаешь, конечно…
– Это за два-то дня до Хеллоуина? – От внезапного озноба я вдруг охватила себя руками. Ничего такого я так быстро не ожидала, и теперь стали возникать сомнения. Подумала пойти на попятный под предлогом выследить до завтрашнего заката того, кто вызывает демона – но моим источникам нужно время. Я от таких поисков на стенку лезу, и потому стоит их передать тем, кто от них получает удовольствие. – Конечно, – ответила я неохотно.
Значит, кофе. Интересно, чем это может обернуться.
– Вот и отлично, – сказал он, и я замерла, когда он подался вперед.
И до того, как это движение перешло в объятие или, не дай бог, в поцелуй, я выставила вперед руку. Маршал попытался как можно естественнее перейти к рукопожатию, но все было очевидно, и его пальцы выскользнули из моих почти сразу. Смущенная виной и угрызениями совести, я опустила глаза.
– Я тебе очень сочувствую, – сказал он искренне, переступая порог. Светящаяся вывеска над дверью бросала на него тени, и глаза, с которыми я встретилась взглядом, светились лишь сочувствием, черные от слабого света. – До завтра тогда. Где-то в середине дня?
Я кивнула, пытаясь придумать, что сказать – но в голове было пусто. Маршал улыбнулся в последний раз, потом легко сбежал по ступенькам к стоящему у тротуара спортивному автомобилю новой модели, с хромированными поверхностями. Я в некотором ошалении подалась обратно в церковь, больно стукнувшись плечом о дверной косяк. Это вернуло меня к реальности. Я закрыла дверь и тут же прислонилась к ней спиной, уставившись вглубь церкви – снова заныло сердце.
Я должна снова начать жизнь, должна. Пусть это даже меня убьет.
Глава пятая
Меня потревожил тихий стук зубов по дверной ручке, но проснулась я лишь когда мне в ухо ткнулся мокрый нос. Адреналином меня шибануло лучше трех чашек кофе.
– Дэвид! – воскликнула я, садясь в кровати, отползая к спинке и подтягивая одеяло к шее. – Ты как сюда попал?
Пульс у меня стучал молотом, но панический страх прошел при виде настороженных ушей и собачьей улыбки, сменяясь раздражением. Я глянула на часы. Одиннадцать? Да черт побери, еще добрый час остался до будильника. Я злобно отключила будильник – все равно уже не заснуть после этих вервольфовских шуточек с лизанием уха. Как в скаутском лагере.
– Что случилось? Машина не заводится? – спросила я здоровенного долговязого волка, но он только сел на задние лапы и вывесил язык, глядя на меня роскошными карими глазами. – Пошел вон из моей комнаты, мне встать надо. Я тут с одним парнем иду кофе пить.
На это Дэвид отрицательно фыркнул, и я посмотрела неуверенно.
– Я не иду пить кофе? – спросила я, готовая ему поверить. – Что-нибудь с Айви? Или с Дженксом?
Встревоженная, я спустила ноги на пол одним движением.
Дэвид поставил передние лапы (размером с блюдце каждая) на кровать по сторонам от меня, не давая встать. Обдавая мне шею теплым дыханием, он лизнул меня, успокаивая. В человечьей коже он бы так близко не подошел, но меховая одежда, похоже, смягчает характер вервольфов.
Я подалась назад, решив, что все в порядке. Он был вполне спокоен.
– С тобой говорить – как с рыбой, – пожаловалась я, и Дэвид вздохнул. Его когти стукнули по полу, когда он их убрал с кровати. – Тебе одежда нужна? – спросила я, понимая, что он разбудил меня не ради самого процесса. Если у него не с машиной проблемы, то может, переодеться не во что. – Возьми старые шмотки Дженкса.
Дэвид мотнул головой вверх-вниз, и после секундной мысли, что я почти голая, я вылезла из кровати и сдернула со спинки стула халат.
– У меня его трико осталось, – сказала я, в сконфуженной спешке напяливая на себя махровый халатик, но Дэвид отвернулся к коридору, как истинный джентльмен. С некоторой неловкостью я вытащила из шкафа коробку и бросила на кровать. Не то чтобы к нам в церковь часто заходили голые мужчины, но все равно я не собиралась выбрасывать одежду Дженкса той поры, когда он был размером с человека.
Распахнув коробку, я ощутила запах дикой моркови. Пока я ощупывала холодную ткань, ноющей голове стало легче в крепнущем аромате трав и солнечного света. От Дженкса пахло хорошо, и этот запах не ушел при стирке.
– Держи, – сказала я, доставая тренировочный костюм и протягивая его Дэвиду.
Застенчиво глядя карими глазами, Дэвид аккуратно взял одежду в пасть и зашагал в темный коридор. Дубовые паркетины блестели под утренним солнцем, отраженным окнами гостиной и кухни. Шлепая в ванную, я решила, что он, наверное, запер машину со сменой одежды и теперь не может туда попасть – что навело меня на вопрос, а куда же девались его дамы. Дэвид не был расстроен – значит, ничего с ними не случилось.
Гадая, почему Дэвид уверен, что я не пойду на кофе с Маршалом, когда я ему даже не говорила, что туда собираюсь, я вошла в ванную и тихо закрыла дверь, чтобы не разбудить тех, кто еще спит. Приближался золотой час полудня, когда церковь затихала – мы с Айви еще не вставали, а пикси устраивались на свой четырехчасовой обеденный сон.
Висящий на двери изнутри маскарадный костюм всколыхнулся, и я его придержала, слушая гул крылышек пикси. Я потрогала мягкую кожу, надеясь, что у меня будет возможность его надеть. После заката я буду сильно привязана к нашей церкви, пока не поймаю того, кто посылал Ала за мной. А Хеллоуин – это праздник, который пропускать нельзя.
Этот праздник набирал силу со времен Поворота – три кошмарных года вслед за тем, как сверхъестественные виды вышли из подполья, – и до наших времен, когда его отмечают целую неделю, и он превратился в неофициальное празднование Поворота как такового.
Фактически Поворот начался летом шестьдесят шестого – именно тогда человечество начало вымирать от вируса, содержавшегося в генетически модифицированных помидорах, выведенных для решения продовольственных проблем стран третьего мира, – но мы его празднуем в Хеллоуин. В этот день Внутриземелье решило выйти из подполья до того, как человечество задастся вопросом: «А эти почему не умирают?». Был расчет, что Хеллоуин снизит возникшую панику, и так оно и вышло. Большая часть выжившей популяции людей решила, что это шутка, хаос на пару дней успокоился, а потом они подумали, что раз мы их не съели вчера, зачем нам это сегодня?
Все равно, конечно, началась кровавая свистопляска, но направлена она была на биоинженеров, которые создали смертельную культуру, а не на нас. Ни у кого не хватило бестактности сделать праздник официальным, но все берут неделю отпуска. Начальники из людей не орут, когда служащие-внутриземельцы сказываются больными, и никто ни слова не говорит про Поворот. Правда, мы не яйцами теперь кидаемся, а помидорами, а еще чистим и носим их в мисках, называя «глазами», и выкладываем у себя на крыльце вместе с резными тыквами – в общем, всячески запугиваем людей, которые не прикасаются к этому овощу, хоть он больше не смертелен.
Если на эту ночь мне придется засесть в церкви, я буду рвать и метать.
Когда я закончила короткие утренние сборы и направилась в кухню, Дэвид уже сидел за столом, переодетый, кофе кипел, на столе стояли две чашки. Шляпа, которую он вчера забыл, лежала с ним рядом, и выглядел он отлично – с густой черной щетиной на лице и распущенными длинными черными волосами. Никогда не видела его одетым так непринужденно, и это было прекрасно.
– Привет! – сказала я, от души зевая, и он обернулся ко мне. – Как побегал со своими дамами?
Он улыбался. Карие глаза излучали довольство.
– Отлично. Они сейчас направились на четырех лапах домой – уверенные, что справятся и без меня. Вот почему я здесь.
Я села на свое место за столом. От яркого солнца и запаха кофе начинала болеть голова. Лежала стопка вечерних газет, открытых на некрологах, которые я пробежала с вечера. Ничего очевидного я не нашла, но Гленн – мой контакт в ФВБ – должен прогнать трех найденных мною там молодых колдуний через конторскую базу данных, проверяя, не известны ли они полиции. Одна из них умерла от сердечного приступа в тридцать лет, другая от аневризмы мозга, а третья – от внезапного аппендицита, что было когда-то общим еще до-Поворотным выражением для магической осечки. Как только я получу утренние газеты, я передам Гленну новый список кандидатов. Он в Хеллоуин работает, поскольку, будучи человеком, в этот день не празднует, а надзирает.
– Я подумала, что ты запер ключи в машине, – сказала я, и он засмеялся:
– Нет, если бы так, я бы спокойно добежал до дома. На самом деле я хотел спросить у тебя насчет тату стаи.
– Вот как?
Я приподняла брови. Обычно у стай вервольфов была зарегистрированная татуировка, но я не видела в том нужды, а Дэвид привык работать и жить в одиночку.
Видя мое отсутствие энтузиазма, он пожал плечами:
– Пора. Серена и Калл и достаточно уверены в себе, чтобы ходить в шкуре без сопровождения, но если у них не будет опознавательного знака стаи, их могут принять за дворняг. – Он замялся. – Серена как-то особенно становится самоуверенной. В этом ничего плохого, имеет все права, но если у нее не будет очевидного способа показать свой статус и принадлежность к стае, кто-нибудь ее вызовет.
Кофеварка зашипела – кофе сварился. Радуясь возможности отвлечься, я встала. Никогда на эту тему много не думала, но татуировки, которыми украшают себя вервольфы, служат существенным и важным целям. Вероятнее всего, они предупреждают сотни стычек и возможных травм и позволяют многочисленным стаям Цинциннати уживаться почти без трений.
– Ладно, – сказала я медленно, наливая кофе сперва ему. – И что ты придумал?
Не хочу я татуировку! Это же больно, черт побери!
Дэвид, довольный, взял кружку, когда я вернулась, и протянул мне.
– Они посовещались и предложили один вариант, где ты учтена.
У меня в голове заплясали изображения метел и полумесяцев. Я съежилась от ужаса.
Вервольф подался вперед. Энтузиазм пер из него приятным запахом мускуса.
– Одуванчик, но пух не белый, а черный.
Классно, подумала я, и Дэвид при виде моей реакции улыбнулся одной стороной рта:
– Я так понимаю, что это годится? – спросил он, дуя на горячий кофе.
– И мне тоже надо будет такое сделать? – спросила я встревоженно.
– Если не хочешь проявить грубости, – сказал он очень доброжелательно. – Они много труда вложили в разработку символа. И для них очень много будет значить, если ты тоже будешь ее носить.
Меня обдало дыханием вины, и я постаралась скрыть это ощущение за глотком обжигающего кофе. Я как-то не очень пересекалась с Калли и Сереной. Может быть, вместе будем татуировки делать.
Господи ты боже мой, когда-нибудь я стану стошестидесятилетней старухой с цветочком на заднице!
– Ты тут вроде говорил, что никуда я сегодня пить кофе не пойду? – сказала я, меняя тему. – А откуда ты знаешь?
Дэвид показал кивком на клочок бумаги в середине стола, и я придвинула клочок к себе.
– Дженкс меня впустил, направляясь спать, – сказал он. – Маталина…
Он не договорил, и я подняла глаза от записки Дженкса:
– Что с ней?
– Да ничего, – развеял он мою тревогу. – Но она рано легла, и Дженксу не было необходимости дежурить при дверях, раз я здесь. Ну, я ему и сказал, чтобы тоже шел спать.
Я кивнула и вернулась к записке, переживая за Маталину, но радуясь, что мы с Айви отучили Дженкса отвечать на телефонные звонки, не записывая, что передать. Согласно этой записке, у Маршала перенесли собеседование с вечера на утро, и он хотел знать, не можем ли мы пойти пить кофе часа в три. Полно времени до того, как Ал начнет за мной охотиться после захода солнца. В записке был номер телефона, и я не сдержала улыбки. Под ним другой номер с таинственным знаком «РБТ» и напоминание от Дженкса, что квартплату надо внести в четверг, первого числа. А не в пятницу второго или в понедельник пятого.
– Мне пора домой, – тихо сказал Дэвид, вставая и допивая свою чашку. Со шляпой в руке он добавил: – Спасибо за кофе. Так я скажу Серене и Калли, что тебе их идея понравилась.
– Дэвид, секунду, – сказала я и увидела, как он наморщил лоб, услышав, что Айви ходит неподалеку. – Как ты думаешь, не будут они возражать, если я с ними пойду, когда они будут делать татуировки?
Загорелое лицо расплылось в улыбке, морщинки возле глаз стали глубже – от удовольствия.
– Я думаю, они будут рады. Спрошу.
– Спасибо, – сказала я, и тут он вздрогнул, услышав из комнаты Айви какой-то стук. – Тебе лучше уйти, если ты не хочешь, чтобы Айви тебя застала, когда встанет.
Он замолчал и медленно покраснел.
– Я заеду на работу и посмотрю последние претензии на возмещение ущерба, который можно отнести за счет демонов. За два дня до Хеллоуина там никого не будет, и мне не придется объяснять, зачем я туда пришел.
– Но ведь ничего незаконного тут нет? – вдруг спросила я. – А то я тебя и так уже хорошо подставляю.
Дэвид улыбнулся небрежно – и немножко по-чертячьи.
– Да нет, – сказал он, пожимая одним плечом. – Но зачем привлекать к себе внимание? Но ты не волнуйся: если в Цинциннати кто-то призывает демонов, все такие претензии будут достаточно странными и потому передаваться на расследование. По крайней мере ты будешь знать тогда, где угроза, а где нет. Поможет тебе сузить список подозреваемых.
Я придвинула к себе чашку и вдвинулась глубже в жесткий стул.
– Спасибо, Дэвид, я это ценю. Если я смогу засадить за решетку того, кто призывает Ала, мне не придется принимать предложение Миниаса.
Вот уж чего мне меньше всего хотелось – так это иметь вызывное имя демона, особенно Ала. Пусть даже неиспользуемое.