Я сосредоточилась, поставив руки на бедра. Единственное, что я могла бы еще сделать, получи я хоть какое-то предупреждение – вымести соль из круга, протравленного в линолеуме вокруг центрального стола кухонного островка.
Воздух шевельнулся – я обернулась. И тут же моя профессиональная приветственная улыбка застыла на лице: я не слышала, чтобы открывалась задняя дверь.
– Черт побери, – выдохнула я и напряглась, поняв, в чем причина.
Я сошла с освященной земли.
Это явился Ал.
Глава десятая
– Дженкс! – заорала я, пятясь и спотыкаясь.
Очень хотелось, чтобы Ал начал с разговора, но изящное резное лицо его исказилось злостью, и он прыгнул на меня, вытянув руки в белых перчатках.
Меня отбросило спиной к мойке. Схватившись за нее, я обеими ногами ударила его прямо в грудь. Господи, мне конец. Он не глумился надо мной, он хотел убить меня ко всем чертям. И когда меня не будет, никто не узнает, что он нарушил слово. Кери сглупила не только в том, что делала для него чары – она еще и здесь ошиблась.
Ноги прошли сквозь него как сквозь воздух, и меня охватила паника. Я упала на задницу, сползая по стенке шкафа, на глаза попались книги заклинаний. Миниас. Новый круг вызова находился под столом вместе с моими книгами. Мне надо было до него добраться.
И я поползла вперед, медленно из-за боли, чувствуя, как пульсирует во мне адреналин. Мощная рука Ала в перчатке схватила меня за горло и вздернула вверх. Я задыхалась, издавая какие-то неразборчивые противные звуки, глаза лезли на лоб, тело не слушалось. Ал меня встряхнул, и меня обдало запахом жженого янтаря.
– Ты, ведьма, и правда дура, – сказал он, еще раз встряхнув меня на последнем слове. – Не понимаю, как ты можешь надеяться передать свои гены следующему поколению.
|
|
Он улыбнулся, и меня при взгляде в его козлиные красные глаза охватил неодолимый страх. Ему нечего было терять. Совсем нечего.
Я стала отбиваться – он же не может превратиться в туман и при этом меня не выпустить. Значит, шанс есть.
Я попала ему в голень, Ал ухнул и меня отпустил.
Ловя ртом воздух, я плюхнулась ногами на пол, колени подкосились, и я вскрикнула, когда меня дернули вверх за волосы.
– Убью тебя к хренам, Ал, если ты не уберешься из моей кухни! – поклялась я, не зная, откуда во мне сила угрожать, но я разозлилась. Испугалась. Почти до полной потери соображения.
Рука в бархатном рукаве обхватила мою шею, я вскрикнула, когда он еще сильнее потянул меня за волосы, задрав мне голову так, что я таращилась на потолок. Это было дико больно, и еще болела шея. Я закинула руку назад, Ал зарычал, когда я захватила его волосы в горсть, но меня не отпустил, даже когда я вырвала их с корнем и попыталась схватить еще.
– Прекрати! – сурово бросил он, мотая меня как собака крысу. – Есть дело.
– Черта с два, – выдохнула я, вцепляясь ему ногтями в ухо. Где Дженкс?
Ал замычал, сдавил меня сильнее, и я его отпустила. Я жива. Жива. Я ему нужна живая. Пока что. Для какого дела?
– Ты должна очистить мое имя, – зарычал он, наклоняясь к моему уху так, будто хотел его откусить. Я отбивалась, пока он не дернул меня за волосы – больно, до слез. Слышался запах крови, но вряд ли моей. Наверное, я сломала ему нос, когда ударила затылком. Попыталась забиться под стол – Ал вытащил меня оттуда.
|
|
– Я тебя просил по-хорошему, но ты, испорченное отродье, отказалась. Так мне и по-плохому нетрудно. Ты будешь свидетельствовать в суде, что Керидвен Мерриам Дульчиэйт имеет право обучить сохранению лей-линейной энергии лишь одного своего ребенка. Таким образом, наносимый ущерб ограничен. Мне не придется отсиживать срок за экс-фамилиаршу, которая сейчас была бы мертва, если бы не ты.
У меня будто дыхание замерзло в груди. Свидетельствовать? Это значит, там, в безвременье? Он хочет, чтобы я явилась в суд демонов?
– А почему я должна тебе верить? – тяжело выдохнула я, чувствуя, как пискнули у меня пальцы, когда он снова отодрал мои руки от стола.
– Так тебе будет легче, – объяснил он очень мрачно.
Легче? А заодно я так могу оказаться мертвой.
Я упиралась, скользя шлепанцами по линолеуму, пока он тащил меня обратно в коридор. Но тут сердце у меня забилось сильнее – открылась задняя дверь и послышалось царапанье кошачьих когтей. Видеть я ничего не видела – мешала рука Ала, обхватившая меня за шею.
– Самое время, Дженкс! – воскликнула я. – Где ты был, пень ему свой показывал?
Но взмывшее настроение тут же сникло от медленно нарастающего рычания, пронзившего меня всю, от нервных окончаний и до самой глубины психики, оставившего лишь самый примитивный рефлекс: «драться или бежать». Кормель? Такие страшные звуки издает он?
– Твою мать! – заверещал Дженкс, и хватка Ала ослабла на моих волосах.
Я глотнула воздуху, вывернулась и влепила в падении внутренней стороной стопы по правой щеке демона. Ал отшатнулся, не сводя глаза с Ринна Кормеля, стоящего на пороге моей кухни.
|
|
– Назад! – крикнула я вампиру, но он на меня даже не смотрел. И Ал сгорбил плечи, не обращая на меня внимания. Почти.
– Ринн Мэтью Кормель, – протянул демон. По нему пробежала легкая пленка безвременья. Нос перестал кровоточить, сам он выпрямился. – Что заставило тебя шляться по местным трущобам?
– В некотором смысле ты, – ответил элегантный вампир, расстегивая пальто.
Я глядела на одного, на другого, чувствовала, как наливается на шее новый синяк, который скоро проявится. Дженкс парил рядом со мной, просыпая на пол лужицы красной пыльцы.
– Я польщен, – заявил Ал напряженным голосом и сам весь напряженный.
– Ты мертв, – ответил Кормель. – Морган моя, и ты ее не тронешь.
Вот это мило!
Ал засмеялся:
– Будто здесь кто-то спрашивает твоего мнения!
А это еще лучше. Тяжело дыша, я отползла в сторону, потому что Кормель прыгнул на Ала, вытянув руки и мерзко рыча. Я тихо выругалась, ударившись спиной о холодильник, и смотрела в полном потрясении, как сцепились эти двое в неимоверно быстрой схватке. Ал то и дело пропадал и появлялся, отчего казалось, будто вампир ловит руками пересыпающийся песок. Я не могла отвести глаз, а пульс у меня стучал как бешеный. Если победит Ал, я буду его выкупом. Если победит Ринн Кормель, мне придется иметь дело с ошалевшим от страха и гнева мастером-вампиром, который считает меня своим имуществом.
– Берегись! – крикнула я, когда Ал в него вцепился, но вампир извернулся с нечеловеческой гибкостью, вывихивая собственное плечо, чтобы вцепиться зубами Алу в шею.
Ал заорал, рассыпался туманом и соткался снова, чтобы толкнуть Ринна спиной на мойку. Рыбкин аквариум покачнулся. Когда вампир бросился на Ала, оскалив окровавленные клыки, я метнулась спасать Рыбку, схватила аквариум и попятилась, плеща водой.
Не глядя, сунула Рыбку на стол подальше от края, при этом мой взгляд упал на книги, закрывающие мое вещее зеркало. Миниас. Можно позвать Миниаса.
Для пущего фарса только еще одного демона в кухне не хватает.
Ал влетел в стену рядом с компьютером Айви, и свет мигнул. Собравшись с духом, я рванулась вперед, нащупала зеркало – пальцы чиркнули по холодному стеклу.
– Господи-господи-господи! – зашептала я, не в силах вспомнить, как пробуждаются эти чары.
– Рэйчел! – крикнул Дженкс.
Они летели прямо на меня. Вытаращив глаза, я свернулась в клубок, закрывая собой зеркало, и бросилась от них подальше. Ал с Кормелем влетели в дверцу холодильника, висящие над раковиной часы упали и разбились вдребезги. Батарейка покатилась по полу.
Ал держал Кормеля за лицо и давил со сверхъестественной силой, но у вампира клыки были окрашены красным. Я смотрела, не в силах отвернуться, как Кормель поднял руку и страшными пальцами вцепился в глаза Ала.
Демон завопил, шарахнулся прочь, но вампир его не выпустил, и они оба покатились по полу, стараясь каждый взять верх. Поубивают они друг друга в моей кухне. Ох, Айви мне за это тогда устроит!
– Дженкс? – окликнула я пикси. Он летал под потолком, так же захваченный зрелищем, как и я. Лицо у него побелело, крылья звенели на тонкой ноте.
– Я их растащу, а ты ставь круг, – велел он.
Я кивнула и закатала рукава выше локтей. Чем план проще, тем он лучше.
Я приготовилась, сердце стучало. Дженкс повис над ними. Они сумели подняться, как борцы на ковре. Зеленый фрак Ала экзотически смотрелся на фоне изящного делового костюма Ринна.
– Эй ты, демон! – крикнул Дженкс, и Ал поднял голову.
Тут же на него обрушился каскад пыльцы – Ал заорал и расплылся туманом. Руки Ринна схватили воздух, а когда Ал явился снова, он стоял согнувшись и тер глаза.
– Чтоб тебя черти разорвали, муха ядовитая! – заорал он.
Ринн собрался, и я бросилась действовать.
– Прочь из круга!
Я схватила вампира за рукав и швырнула с разворота в стол Айви. Раздался треск. Тяжелый стол устоял, но легкий аромат разбитой техники смешался с едкой вонью жженого янтаря и густым запахом разозленного вампира.
Бывший мировой лидер встал на ноги и зарычал на меня. Я похолодела и успела подумать, не лучше ли было бы оказаться с Алом в круге.
– Рейч! – закричал раздраженный Дженкс, и я хлопнула рукой по соляному кругу.
– Rhombus! – с облегчением произнесла я, и тут же установилась связь с лей-линией. Быстрее мысли возникшая пелена безвременья от круга, начерченного на полу, взлетела и затвердела моей волей и солью, которую я насыпала.
Ринн резко затормозил перед создавшимся кругом, длинное пальто распласталось по непроницаемому барьеру. Ал на той стороне вскочил и взвыл:
– Я тебя на части разорву! – глаза у него еще слезились от пыльцы Дженкса. – Я тебя своими руками убью, Морган! Ты опять? Опять? Мерзкая вонючая ведьма!
Я плюхнулась на пол, подобрав ноги, чтобы случайно не задеть пузырь и он не лопнул.
– Поймала, – тяжело выдохнула я, оглядывая разгромленную кухню. Рыбка метался в аквариуме, но хотя бы он – и тыква Дженкса под столом – остались целы.
Я нашла глазами Ринна Кормеля – и стиснула зубы. Вампир был совершенно не в себе: зрачки расширены, движения резче и ярче битого стекла. Он стоял как можно дальше от меня, и я знала по опыту жизни с Айви, что он сейчас изо всех сил старается смирить свои инстинкты. Пальто он запахнул, и подол дрожал, пока Кормель смирял потребность на меня напасть.
– Морган!!
Ал метался в круге, поднял руки, дернул на себя подвесную полку. Полетели щепки. Я кое-как встала, когда треснул потолок, но сломалась все-таки полка, и ее содержимое разлетелось повсюду, предметы покатились к границе круга и остановились там. Но Ал взаперти, и пусть себе бушует. Меня тревожил сейчас Ринн.
– Как вы себя чувствуете, сэр? – спросила я смиренно.
Вампир поднял голову – и снова меня охватил страх. Его присутствие в кухне ощущалось во всем, его аромат заполнял меня изнутри. Старый демонский шрам закололо, и я увидела, что вампир сглотнул слюну.
– Я открою окно? – спросила я, и когда он кивнул, очень медленно встала.
Ал бросился на барьер, и я дернулась, покрываясь потом, но круг устоял.
– Я тебя убью, ведьма, – тяжело дыша, сказал демон, стоя в усыпанном обломками круге. – Я тебя убью и оживлю снова. Ты ума лишишься, ты будешь умолять меня о смерти. Я тебя выпотрошу, вскрою, вложу в тебя ползучих тварей, которые сожгут тебе череп…
– Заткнулся бы ты, – перебила я, и он завыл, багровея.
– А вы, – сказала я Ринну, – вы там постойте, хорошо? Я все сама сделаю.
Его безмолвная фигура внушала мне опасения, но вряд ли правителю свободного мира может отказать самообладание.
– Мо-о-орган, – протянул Ал тихо и проникновенно. Я повернулась, оторвавшись от поисков вещего зеркала. И тут же мое лицо потеряло всякое выражение – одна из моих книг заклинаний была в руках у Ала.
– Положи на место! – велела я.
Он прищурился:
– Пусть сейчас у меня нет всех проклятий, которые во мне хранились, – сказал он с угрозой, – но кое-что я помню наизусть.
– Прекрати! – потребовала я, когда он махнул рукой по столу, сбросив оттуда все на пол.
Дженкс, испуская запах растертых зеленых листьев, сел ко мне на плечо.
– Не нравится мне это, Рэйчел, – шепнул он.
– Прекрати я сказала! – крикнула я, когда Ал небрежно намалевал пентаграмму и положил мою книгу в середину ее.
– Celero inanio, – произнес он, и я вздрогнула: мою книгу заклинаний охватило пламя.
– Ну, ты! – вдруг разозлившись, крикнула я. – Кончай дурить!
Козлиные глаза Ала прищурились. Подчеркивая движение, он бросил в пентаграмму еще одну книгу, и тупой стук отдался у меня в голове. Из-за слоя окрашенного черным безвременья на меня смотрели полные ненависти глаза. Я его снова одолела – я, «мерзкая вонючая ведьма».
Я смотрела на него и думала, вопреки своему первому побуждению вызвать Миниаса. Можно оставить Ала здесь – пусть пожжет все мои книги, но пока он в моем круге, я знаю, где он, и мне ничего ночью не грозит. Или можно вызвать Миниаса, и пусть вытащит Ала отсюда за шиворот – тогда придется надеяться, что никто его не вызовет до восхода солнца. Но что-то в рассерженной физиономии Ала меня остановило.
За этой яростью проглядывала усталость. Он устал, что его таскают за шиворот и бросают в камеру. Устал на меня нападать и терпеть поражение. И чтобы об этом узнал Миниас и вытащил его на поводке… это было бы просто оскорбление. Может быть, если дать Алу одну мирную ночь зализывать раны и лечить уязвленную гордость, он окажет и мне такую же любезность?
Момент колебаний. В кухне наступила жуткая тишина – не стучали даже разбитые часы, валяющиеся на полу. Ал медленно выпрямился, поняв, что именно я сейчас обдумываю: а не отпустить ли его?
– Довольна, ведьма? – проворчал демон, обнажая зубы в оскале-улыбке. Эта опасная улыбка проникала мне прямо в душу, но вот в чем дело: пусть он может меня убить, я его больше не боюсь. Как он сам сказал, слишком часто мне случалось запихнуть его в круг. Он устал. И, опять же, мог изголодаться по доверию.
Глаза Ала скользнули к вещему зеркалу, которое я держала в руке, и взгляд его стал проницательным, когда он понял, какие я разбираю варианты.
– Перемирие на эту ночь? – предложил он.
Я закусила губу, прислушалась, как бьется в ушах пульс.
– Проваливай отсюда, Ал, – ответила я, не дав себе труда указать какое-либо направление.
Он медленно моргнул. Лицо его разгладилось, и на нем изогнулась настоящая улыбка.
– Ты либо умна по-настоящему, либо еще глупее, чем я думал, – сказал Ал и исчез в театральном клубе красного дыма.
– Рэйчел! – завопил Дженкс, отчаянно жужжа мне прямо в лицо и рассыпая пыльцу. – Ты что делаешь, черт тебя побери? Он же вернется немедленно!
Я медленно перевела дыхание и выпрямилась. Держа вещее зеркало в руке, я внимательно прислушалась к тишине церкви – нет ли каких-либо признаков демона. Рука заныла, и я размяла пальцы, с отвращением вычистив из-под ногтей волосы Ала.
– Оставь, Дженкс.
Что-то менялось между мной и Алом – уже изменилось. Я не могла понять, что именно, но разницу ощущала. Может быть, дело в том, что я не побежала ябедничать Миниасу. Может быть, мое уважительное отношение к нему завоевало некоторое уважение с его стороны. Все может быть.
– Дура ты, ведьма! – орал Дженкс. – Тащи свою лилейную задницу на освященную землю! Он же вернется!
– Сегодня – нет.
Прилив адреналина схлынул, у меня дрожали колени. Я глянула на Ринна Кормеля, который стоял в углу, стараясь взять себя в руки, и еще раз сделала медленный вдох и выдох, успокаивая пульс, чтобы не пахнуть так соблазнительно. Вампир пока не сходил с места, но вид у него стал более человеческий. Усталым движением я сунула вещее зеркало на место, среди трех нетронутых демонских книг. Ал сжег обычную книгу заклинаний земной магии.
Ринн шагнул вперед и резко остановился, когда между нами возник Дженкс и угрожающе загудел.
– Вы его отпустили, – сказал вампир с отвращением. – По собственной воле. Значит, вы ведете дела с демонами.
Кофе уже сварился, и я пошла к кофеварке, по дороге дрожащими пальцами убрав пленку пузыря; прислонилась к столу, откуда был виден и Кормель, и выход в коридор. Вздохнув еще раз и жестом спросив вампира, налить ли ему, я отпила глоток.
– С демонами я дел не имею, – ответила я, чувствуя, как первое тепло уходит вниз по горлу. – Они имеют дело со мной. Спасибо за попытку помочь, но у нас с Дженксом все было под контролем.
Пусть не думает, что мне нужна была его защита. У вампирской защиты есть своя цена, и я не готова ее платить.
Ринн Кормель приподнял брови:
– Все под контролем? Я вам спас жизнь.
– Нам спас жизнь? – возмущенно фыркнул Дженкс. – Задница ты волосатая! Это Рэйчел спасла тебе жизнь, посадив его в круг! – Пикси повернулся ко мне, не обращая внимания на мрачное лицо Ринна. – Рэйчел, давай на освященную землю. Он может вернуться.
Я нахмурилась в его сторону, ощупывая свободной рукой ребра – нет ли синяков.
– Все в порядке, не волнуйся. Прими что-нибудь остужающее, пока у тебя пыльца не вспыхнула. – Пикси злобно сплюнул, а я обратилась к мастеру-вампиру: – Не хотите ли присесть?
Дженкс разразился каскадом недовольных звуков, буркнул: «Посмотрю, как там дети», – и улетел прочь.
Ринн Кормель посмотрел ему вслед, оценил, насколько я устала, потом легким шагами подошел к креслу Айви и сел перед ее разбитым монитором. У него на щеке выделялась длинная бескровная царапина, волосы перепутались.
– Он жег ваши книги, – сказал он так, будто для него это было важно.
Я посмотрела на пентаграмму, которую набросал Ал на моем столе, на вторую книгу, лежащую на куче пепла.
– Он хотел выбраться, – ответила я. – Он жег мои книги, потому что вышел из себя – он думал, я позову другого демона, чтобы его арестовали. Я дала ему ночь покоя – надеюсь, он мне ответит тем же.
Господи, твоя воля, я полагаюсь на этику демона? Верю, что он поступит так, как диктует взаимное уважение?
На лице Кормеля отразилось понимание.
– А-а, вот как! Вы выбрали трудный и рискованный способ, но этим дали ему понять, что не надеетесь на чужую защиту. То есть что вы его не боитесь. – Он наклонил голову набок. – Но ведь следовало бы, и вы это знаете.
Я кивнула – да, Ала мне надо бы бояться. И я боюсь его – но не сегодня. Не тогда, когда видела его… обескураженным. Если он расстраивается, что «мерзкая вонючая ведьма» все время от него ускользает, может, он перестанет относиться ко мне как к мерзкой вонючей ведьме и будет оказывать мне какое-то уважение.
Ринн Кормель вроде бы полностью взял себя в руки, и у меня несколько ослабло напряжение в плечах.
– Так о чем же вы хотели со мной говорить?
Он позволил себе медленную, харизматическую улыбку. Я была наедине с Ринном Кормелем, выдающимся политиком, мастером-вампиром и бывшим лидером всего свободного мира.
Я придвинула поближе сахар. Что-то меня начинало трясти – наверное, сахара в крови мало? Больше не с чего, точно.
– Вы уверены, что не хотите кофе? – спросила я, насыпая себе третью ложку сахара. – Только что сваренный.
– Нет-нет, спасибо, – сказал он, потом неловко шевельнулся – совершенно очаровательный. – Я, видите ли, несколько смущен, – сказал он, и я едва успела сдержать смешок. – Я сюда пришел убедиться, что вы оправились после вчерашнего нападения демона, и вижу, что не только оправились, но вполне способны себя защитить. Айви не переоценила ваше искусство, и я должен принести ей свои извинения.
Слабо улыбнувшись, я отодвинула сахар. Приятно иногда для разнообразия услышать комплимент, но неживые вампиры не смущаются. Он был молодой, сладкоречивый, очень опытный мастер-вампир, и я видела, как расширяются у него ноздри, когда он вдыхает смешавшиеся запахи – мой и Айви.
Вампир встряхнул головой – очень по-человечески.
– У этой женщины непревзойденная сила воли, – сказал он, и я поняла, что он говорит о том, как Айви преодолевает инстинктивную потребность меня укусить. Это нелегко, пока мы живем с ней вместе вот так.
– Вы мне будете рассказывать, – согласилась я, и все благоговение от факта, что сам Ринн Кормель сидит у меня на кухне, смыло волной страха, что придется сейчас драться за свою жизнь. – Я думаю, она мной себя испытывает.
Ринн Кормель оторвал взгляд от Рыбки и посмотрел на меня:
– Полагаете?
Его вопросительный тон заставил меня занервничать; я видела, как он реконструирует нашу с Айви совместную жизнь. Я выпрямилась, шевельнув кофейной чашкой.
– Так чем я могу быть вам полезна, мистер Кормель?
– Ринн, если можно, – попросил он, блеснув своей знаменитой улыбкой – одной из тех, что спасли свободный мир. – Я думаю, что после всего этого можем называть друг друга на «ты».
– Хорошо, Ринн, – сказала я, чувствуя, как это необычно. Отпив еще кофе, я поглядела на него поверх чашки. Если бы я не знала, что он уже мертв, никогда бы не догадалась, что он перестал жить. – Не пойми меня неверно, но почему для тебя небезразлично, все ли у меня в порядке?
Он улыбнулся шире.
– Ты входишь в мою камарилью, а я к своим обязанностям отношусь серьезно.
Вдруг я пожалела, что Дженкса здесь нет. Страх плеснул волной, и меня вдруг очень заинтересовало, где это мой пейнтбольный пистолет. Ринн неживой, но сонное зелье его свалит, как любого другого.
– Я не дам тебе меня кусать, – сказала я с явной угрозой в голосе и заставила себя выпить еще глоток кофе. Вроде бы от горького запаха стало лучше.
То, что мой страх на него действует, он сумел бы скрыть совсем, если бы зрачки чуть-чуть не расширились. Это произвело на меня впечатление.
– Я здесь не для того, чтобы кусать тебя, – ответил он, отодвигаясь от меня со стулом примерно на дюйм. – Моя цель – чтобы никто другой этого не сделал.
Глядя на него подозрительно, я села ровно, а не ногу на ногу – на случай, если придется действовать. Он Алу сказал, что я принадлежу ему. Пытался спасти меня от Ала в силуэтах обстоятельств.
– Но ты рассматриваешь меня как члена твоей камарильи, – возразила я. Хватило ума не говорить ему, что мне не нужна его защита. – Разве не всех из нее ты кусаешь?
Он несколько расслабился, подался вперед, отодвинул клавиатуру и положил локти на стол. Его переполнял свет, оживление, и я восхитилась, какой же у него живой и заинтересованный вид.
– Не знаю, у меня никогда не было камарильи, – объяснил он, не сводя с меня темных глаз. – И мне говорили, что я просто умилителен, когда рвусь ее создать. Политик не может ее иметь: мешает честной избирательной борьбе. – Он пожал плечами, оперся на спинку стула спиной – невероятно привлекательный, уверенный в себе, молодой. – И когда представился шанс не дать детям Пискари рассеяться, взять на себя его отлаженную и довольную камарилью и объявить права на тебя и Айви? – Он замолчал, оглядывая разгромленную кухню. – Это очень облегчило мое решение уйти в отставку.
У меня пересохло во рту. Он ушел в отставку, чтобы быть ближе ко мне и к Айви?
Взгляд Кормеля вернулся ко мне.
– Я приехал сегодня проверить, что ты невредима – и вижу, что это так. Айви говорила, что ты способна себя защитить, но я воспринимал ее заверения как еще один способ не дать мне встретиться с тобой.
Я посмотрела в пустой коридор – картина начинала складываться.
– Значит, никто ее сегодня не нанимал.
Интонация была не вопросительная.
Вампир улыбнулся, положил ногу на ногу. Отлично он смотрелся у меня в кухне.
– Я рад, что Айви говорила мне правду. И под впечатлением тоже. У тебя больше укусов, чем показывает твоя кожа.
Опять мне стало неловко, но шею прикрывать я не собиралась. Это было бы приглашение смотреть.
– У тебя очень красивая кожа, – добавил он, и я ощутила, будто что-то проваливается у меня внутри, а потом – приступ покалывания.
Черт побери, подумала я, унимая эмоции. Кожа у меня – ей меньше года, и она скрывает бесхозный укус вампира – это как бифштекс, которым трясут перед мордой у волка. Если волк не накормлен до отвала – он бросится за мясом.
– Прошу прощения, – добавил он шелестящим гулким голосом. – Я не хотел тебя конфузить.
Еще как хотел, подумала я, но вслух не сказала и отодвинулась от стола – мне нужно было хотя бы ложное ощущение безопасности от более далекого расстояния.
– Ты уверен, что не хочешь кофе? – спросила я и подошла к кофеварке, намеренно повернувшись к нему спиной. Да, я боюсь, но, если не буду этого открыто проявлять, он отступит.
– В Цинциннати я нахожусь из-за тебя, – сказал он. – Дети Пискари должны за свое благополучие благодарить тебя. Я думаю, тебе следует это знать.
Я крепко стиснула губы, охватила себя руками и обернулась к нему, готовая. Пустой треп кончился.
– Я слышал, что вы с Айви живете в этой церкви вместе, и знал, что она от тебя хочет. – У меня запылали щеки. – Если ты сумеешь спасти ее душу после первой смерти, – продолжал он, – это будет самый серьезный скачок в истории вампиров после их появления в прямом телеэфире.
А… вот как. Я не знала, что сказать. Вот этого я не ожидала.
Мастер улыбнулся:
– Отсутствие души – вот причина, по которой большинство вампиров не могут додержаться до тридцатилетней годовщины своей смерти. К тому времени все, кто любил их и давал им кровь, уже либо нежить, либо просто мертвы. Кровь же от того, кто не любит тебя – пища недостаточная, а без души неживому вампиру очень трудно бывает убедить своих доноров, что он их любит. Поэтому тяжело создать эмоциональную привязанность реальную, не напускную. – Он шевельнулся, и меня обдало запахом вампирского ладана. – Можно такое сделать, но требует массы тонкостей.
Почему-то я не думала, что у Ринна Кормеля есть такая проблема.
– Так что, если я смогу спасти душу Айви?.. – подсказала я. Мне не нравилось, к чему он клонит.
– Это позволит неживым создавать связи на уровне ауры с новыми людьми и вечно длить свое неживое существование.
Я прислонилась к столу и скрестила ноги. Отпивая кофе, подумала еще раз, вспомнила, как Айви вместе с кровью восприняла и часть моей ауры. Эта теория отлично согласовывалась с моей личной теорией, что неживому вампиру нужна иллюзия души или ауры, иначе мозг осознает, что он мертв, и выгонит вампира на солнце, чтобы погибнуть, – восстановив этим равновесие ума, тела и души.
– Прошу прощения, – сказала я, подумав, что от таких мыслей Папу Римского инфаркт бы хватил. – Не получится. Я не знаю, как спасти душу Айви после ее смерти. Просто не знаю.
Ринн Кормель оглядел рассыпанные травы, раздавленные на полу ногами, и меня бросило в жар от мысли, уж не знает ли он, что я экспериментировала со способами ввести жажду крови Айви в безопасные рамки.
– Это ведь ты нарушила равновесие власти между вампирами и вервольфами, – сказал он с тихим упреком, и я похолодела. – Ты нашла фокус, – уточнил он, и у меня забился пульс.
– Не я. Мой бойфренд. Бывший.
– Тонкости, – отмахнулся он, сделав жест рукой. – Ты его вытащила на свет.
– Я же его и похоронила.
– В теле вервольфа! – напомнил он. И в голосе был намек на злость.
Может, это меня и напугало бы, но сейчас дало обратный эффект. Да я сегодня уже демона укротила, и мне море было по колено.
– Если ты только тронешь Дэвида… – начала я, отставляя чашку.
Но Ринн Кормель только поднял брови. Гнев его растаял, настолько развеселили его мои угрозы.
– Рэйчел, не надо меня запугивать – при этом ты выглядишь по-дурацки. Я говорю, что ты нарушила равновесие. Артефакт вышел из укрытия, власть переходит. Медленно, в течение жизни многих поколений, но власть будет переходить к вервольфам.
Он встал. Я не смотрела в сторону своего пистолета, но ощущала его – безнадежно далеко от меня.
– Если ты найдешь способ сохранить душу неживым, то число неживых будет расти так же медленно. – Он улыбнулся, начал застегивать пальто. – Равновесие будет сохранено, никто не станет погибать. Разве не этого ты хочешь?
Я приложила руку к груди. Наверное, надо было этого ожидать: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
– А колдуны и люди? – спросила я.
Он выглянул в кухонное окно, в темноту.
– Наверное, это тоже будет зависеть от тебя.
Но я услышала другое: «Кого это волнует?» Чтобы закончить с этим делом, я сказала:
– Я не знаю, как это сделать. Ты не ту колдунью выбрал.
Ринн Кормель нашел глазами шляпу и поднял ее, грациозно нагнувшись.
– Я думаю, я выбрал единственную колдунью, – сказал он, стряхивая со шляпы семена одуванчика. – Но если даже ты не найдешь способа, другие увидят, чего ты достигла, и будут это развивать. А тем временем – что я теряю, объявив твою кровь запретной для всех, кроме Айви? Что я теряю, создавая условия, чтобы вы с ней получили возможность построить отношения на крови без стресса и хлопот?
Я подавила дрожь. Моя рука поднялась закрыть шею.
– Это мне ничего не стоит, – сказал он, надевая шляпу.
О'кей. Он меня прикрыл от вампиров.
– Я это ценю, – сказала я мрачно. – Большое спасибо.
Ринн Кормель оттолкнул носком туфли медный котелок.
Тот заскрипел по рассыпанной соли.
– Для тебя это трудно, как я понимаю? Быть кому-то обязанной?
– Я не… – начала я, потом скривилась, потерла спину, где она упиралась в ручку буфета. – Да.