Мама поморщилась, но Миниас, ничуть не задетый, откинулся на спинку жесткого стула и отставил гигантскую чашку.
– Ал был вызван из заключения…
– Это мы уже сообразили, – нагло перебил Дженкс.
– Дженкс! – процедила я сквозь зубы, и пикси со своей самодельной шпагой неспешно зашагал по столу в сторону чизкейка.
– Мы никогда с таким не встречались, – ответил Миниас неуверенно, обескураженный таким скептическим отношением Дженкса. – Имея такое экстраординарное число контактов на этой стороне линий, Ал с кем-то договорился, что его будут вызывать на каждом закате. Эти люди получили что хотели, а потом освободили его без принуждения к возврату в безвременье. Ситуация по-всякому выигрышная для обеих сторон.
А для меня по-всякому проигрышная.
Мои мысли перескочили к моему бывшему бойфренду, Нику. И Дженкс глянул на меня поверх куска чизкейка размером с его голову – явно он подумал о том же. Ник – вор, и частенько получал информацию у демонов. Благодаря Гленну из ФВБ у меня оказалась в нижнем ящике комода копия его досье. Такого толстого, что только мощная резиновая лента не давала ему рассыпаться. Я не очень люблю думать на эту тему.
– Кто-то освободил демона без принуждения возвратиться в безвременье? – сумела сказать я, опуская глаза. – Это нельзя назвать ответственным поведением.
– Это очень разумное поведение. Для Ала.
Миниас опустил локоть на стол и отпил из чашки.
Я поежилась, отчетливо понимая, что мама внимательно слушает:
– Ты думаешь, меня кто-то хочет убить? – спросила я наконец.
Миниас пожал плечами:
– Не знаю. И если честно, не очень интересуюсь. Мне только надо это прекратить.
Моя мать укоризненно фыркнула, и Миниас убрал локоть со стола.
– После восхода мы можем взять его под контроль, – сказал демон, пряча глаза за очками. – Линии закроются, и его перебросит на нашу сторону. И тогда, чтобы его найти, достаточно будет воспользоваться его метками демона.
Я сняла руки со стола. Пальцы отодвинули браслет Кистена, нащупав выступающий шрам. Перед появлением Ала эта метка демона вспыхнула болью. К старым тревогам добавилась новая: вот так Ал меня и нашел. Черт побери, мне не нравится ощущение помеченной антилопы.
– В тюрьме у Ала нет доступа к лаборатории, – заговорил Миниас, снова привлекая мое внимание, – и поэтому у него в распоряжении только простейшие, легко выполняемые проклятия. Но он исключительно владеет техникой прыжков по линиям.
– Ну, значит, он заглянул на чью-то кухню. Выглядит он как всегда, а я знаю, что это не естественный его вид.
А каков естественный, я знать не хочу. Вот честно, не хочу.
Миниас опустил и поднял голову, снова отпив кофе.
– Да, – ответил он негромко, отклонившись на спинку. – Кто-то ему помогал. И то, что он попытался сегодня с тобой расправиться, почти убеждает меня, что это была не ты.
– Я?!! – выпалила я. – Ты правда думаешь, что я стала бы работать с ним! – Тут я почувствовала, что у меня слабеют пальцы, держащие чашку. Чары облика за одну ночь не наводятся. А значит, Ал… я подняла глаза, очень жалея, что Миниас в очках. – Как давно Ал гуляет на свободе?
Миниас скривился в гримасе:
– Вот уже третью ночь подряд.
Меня пронзило страхом, а Дженкс взлетел со стола, рассыпая красную пыльцу.
– А ты не подумал, что мне стоило бы это знать? – воскликнула я.
Одним плавным движением Миниас снял с себя очки. Опираясь о стол рукой, он наклонился ко мне:
– Меня это совершенно не интересует, – ответил он сдавленным голосом, и я моргнула в ответ на взгляд раздраженных глаз с козьим разрезом зрачков. – Нам плевать, убьет он тебя или нет. У меня нет причин тебе помогать.
– Но ты же помог? – спросила я воинственно, сочтя, что злость лучше страха. – Зачем?
Миниас снова отклонился назад. Я увидела, что он не хочет о чем-то говорить, и решила, что именно об этом я и хочу услышать.
– Я выслеживал Ала, – ответил демон. – А что ты там оказалась – это просто было мне на руку.
Дженкс засмеялся, и все взгляды обратились к нему, когда он на несколько дюймов взлетел над столом.
– Тебя вытурили? – спросил он, и Миниас закаменел.
Мое первое побуждение возразить умерло тут же при виде стоического выражения на лице Миниаса.
– Тебя действительно сняли с работы?
Демон так резко потянулся за большой чашкой, что чуть не сшиб Дженкса.
– А чего бы еще он гонялся сейчас за Алом вместо того, чтобы с Тритоном смотреть телевизор? – Дженкс вспорхнул мне на плечо ради безопасности. – Тебя выставили. Рассчитали, выгнали, выперли, сократили. Уволили. Дали отставку.
Миниас снова надел очки.
– Меня перевели на другую работу, – сообщил он деревянным голосом.
И вдруг мне стало страшно. Страшно по-настоящему.
– Ты больше не надзираешь за Тритоном? – прошептала я, и Миниас явно удивился моему страху.
– А кто это – Тритон? – спросила мама, прикладывая к губам салфетку и отодвигая мне вторую половину чизкейка.
– Она самый мощный демон, который у них там есть, – хвастливо сказал Дженкс, будто в этом была его заслуга. – А Миниас при ней был нянькой. Она опаснее воинственного фейри под «бримстоном», и это она прокляла в прошлом году церковь – еще до того, как я ее купил. Глазом не моргнув. И у нее вот такой огромный зуб на Рэйчел.
Миниас хотел было фыркнуть, но сдержался. Заткнулся бы этот Дженкс – мама ведь не знает про историю с осквернением церкви.
– Демонов женского пола не бывает, – сказала мама, вытаскивая из сумочки пудреницу и помаду. – Твой отец был в этом весьма уверен.
– Как сама видишь, он ошибался. – Я взяла вилку, но тут же положила обратно. Аппетит к чизкейку у меня исчез уже сюрпризов пять тому назад. Чувствуя, как сводит судорогой живот, я спросила у Миниаса: – Так кто же сторож у Тритона?
Последние остатки доброжелательности исчезли из его поведения.
– Сопливый панк какой-то, – мрачно буркнул он, приятно удивив меня современной фразой.
Но Дженкс был в восторге.
– Ты слишком часто упускал Тритона, и тебя решили заменить демоном помоложе. Класс, правда?
У Миниаса задрожала рука, и пальцы вдруг разжались – фарфор чашки с тихим звуком треснул.
– Кончай, Дженкс, – велела я, соображая, насколько потеря работы у Миниаса была связана с тем, что Тритон ускользала от его надзора, а насколько – с его неспособностью принимать бесстрастные решения. Миниас явно к ней неровно дышал, причем настолько, что не мог держать ее взаперти, когда это ей было необходимо. Наверное, так.
– А как они хотят, чтобы я ее соблазнял и при этом неукоснительно держал в рамках закона? – огрызнулся он. – Так не бывает. Эти идиоты-чиновники ни черта в любви не понимают. И в том, кто кем командует.
Ее соблазнял? Я приподняла брови, но от злобного лица демона у меня мороз пробежал по коже. От навалившегося неудобного молчания разговоры окружающих зазвучали громче.
Миниас понял, что мы все на него смотрим, и заставил себя успокоиться. То ли мне показалось, то ли он очень тихо вздохнул.
– Нельзя допустить, чтобы Ал – или кто бы то ни было другой – так демонстративно нарушал правила. – Миниас говорил так, будто не он только что не сумел скрыть душевной боли. – Если я его арестую, меня могут снова назначить надзирать за Тритоном.
– Рэйчел! – воскликнула мама. Я обернулась – на ее лице была привычная маска счастливого неведения. – Он же оперативник, совсем как ты! Вы обязательно должны вместе в кино сходить или еще куда-нибудь!
– Мама, он же… – Я запнулась. – Он не оперативник. – Я едва не сказала, что он демон. – И уж точно он не годится для романов. – Мною овладело чувство вины. Я ее спровоцировала, и она соскользнула в привычную колею. Выругав себя как следует, я обратилась к Миниасу, просто чтобы закрыть тему и уйти от нее. – Извини, – сказала я, будто от имени матери.
На лице Миниаса ничего нельзя было прочесть.
– Я не завожу романов с ведьмами.
Мне большого труда стоило не усмотреть в этом хамства, но из затруднения меня вывел Дженкс. Он загудел крыльями, привлекая внимание.
– Так, давай уточним, – сказал он, повиснув над самой поверхностью стола. Одну руку он держал на бедре, другой направил острие покрытой пластиком скрепки прямо на Миниаса. – Ты потерял теплое местечко нянечки, и теперь пытаешься поймать демона, у которого сила и ресурсы ограничены. И это тебе тоже не удается?
– Дело не в том, чтобы его поймать! – возмущенно возразил Миниас. – Поймать его мы можем. А вот удержать после заката – нет. Я уже сказал, кто-то вызывает его из заточения.
– И вы этому кому-то не можете помешать? – задала я вопрос, вспоминая зачарованные липучки, которым ОВ связывает лей-линейщиков, чтобы не вылезли из-за решетки по линиям.
Миниас покачал головой – в очках мелькнул блик отраженного света.
– Нет. Мы его ловим, сажаем, а когда солнце заходит, он выскакивает, сытый и отдохнувший. Смеется над нами. Надо мной.
Я потянулась за глотком кофе, чтобы скрыть дрожь.
– Есть предположения, кто его зовет?
Я подумала про Ника, и кофе показался мне едким, как кислота.
– Теперь нет. – Сапоги демона шаркнули по шероховатому полу. – Когда я этого заклинателя найду, я его убью.
Отлично. Нашарив под столом мамину руку, я ее пожала.
– А у тебя есть догадки, кто ему помогает? – в свою очередь спросил Миниас, и я задержала дыхание.
Ник, подумала я, но не сказала этого вслух. И не скажу. Даже если он и послал Ала меня убивать, – потому что если это Ник, с ним я разберусь сама. Я чувствовала на себе взгляд Дженкса, и он ждал, что я это скажу, но напрасно ждал.
– Почему не избавиться от его имени вызова? – попробовала я найти другой вариант. – Если это сделать, его нельзя будет освободить призывом.
Лицо Миниаса – там, где его не прикрывали очки, – закаменело. Он понял, что я чего-то не говорю.
– Пароль отменить нельзя. Если у тебя он есть, то он твой. – Он запнулся, и я ощутила, как собирается какая-то угроза. – Но его можно обменять на чужое имя.
Лента напряжения удавом сдавила ребра, и все сигналы тревоги загудели у меня в голове.
– Если бы кто-то обменялся с ним именами, – со значением протянул Миниас, – мы бы его удержали. К сожалению, он из-за своей работы был со своим именем вызова весьма неаккуратен. На этой стороне линий его знает куча народу, и ни один демон добровольно его на себя не возьмет. – Миниас смотрел на меня в упор. – Ни у кого нет на это причины.
У меня пальцы сжались на стакане – я теперь знала, зачем Миниас сидит тут со мной и кофе пьет. У меня есть пароль. Есть причина для обмена. А значит, у меня есть большая проблема.
– И какое это отношение имеет к моей дочери? – спросила моя мать зловещим, почти угрожающим голосом. Страх за меня заставил ее отбросить маску легкомысленной рассеянности, за которой она скрывала шрамы, оставленные смертью отца.
Миниас поправил очки, давая себе время взвесить эмоции всех сидящих за нашим столом.
– Я хочу, чтобы твоя дочь поменялась с Алом паролями.
– Фейрийский хрен тебе она поменяется!
С Дженкса посыпалась пыльца такой густой красноты, что она казалась черной.
– Ни за что, – подтвердила я, хмурясь и отодвигаясь от стола вместе со стулом.
Миниас невозмутимо вытряхнул себе в чашку еще корицы.
– Тогда он тебя убьет. Мне до этого дела нет.
– Еще как есть, или ты бы здесь не сидел, – резко сказала я. – Без моего имени тебе его не удержать. Тебе наплевать, жива я или нет, но на себя тебе не наплевать.
И тут моя мама, сидевшая напряженно и с несчастным видом, сказала:
– А если она согласится, вы уберете ее демонские метки? Все до единой?
– Мама! – воскликнула я.
Даже понятия не имела, что она о них знает!..
Мама взяла в ладонь мои холодные пальцы, и в зеленых глазах отразилось страдание.
– У тебя аура запачкана, детка. А новости я смотрю. Если этот демон может снять твои метки и очистить ауру, то тебе хотя бы следует знать, какие возможны последствия или побочные эффекты.
– Мама, это не просто пароль, это имя вызова!
Миниас посмотрел на мою мать с возросшим интересом.
– Это имя не имеет над тобой власти, – сказал он. – Самое большее, вероятно, тебе придется несколько месяцев поработать оператором, перенаправляя вызовы Алу.
Я отняла у мамы руку, не в силах поверить своим ушам.
– Ты сказал, что я должна выбрать себе имя, о котором никто не догадается. Если кто-то его узнает, ты говорил, жизнь у меня будет такая, что не позавидуешь. Ты знаешь, какому количеству народа известно имя Ала? Я только знаю, что куда большему, чем мое.
Закончив эту тираду, я отодвинулась от стола. Стул скрипнул, и звук прошел по моему позвоночнику, заставив меня передернуться.
– В этом и смысл, ведьма, – сказал Миниас, произнеся слово «ведьма» как оскорбление. – Если ты откажешься, то погибнешь. Сегодня я вмешался в надежде, что ты захочешь пойти на соглашение, но второй раз не стану. Потому что мне действительно все равно.
Меня пронзило страхом – а может, адреналином. Соглашение? Он имеет в виду сделку. Сделку с демоном. Мамины глаза умоляли, а Дженкс поднял свою кочергу, ощетинившись.
– Это угроза? – спросил он рычащим голосом, и его крылья завертелись быстрее и стали краснеть.
– Информация о шансах. – Миниас поставил чашку, будто точку в конце разговора. Потом так же решительно сложил салфетку и положил рядом. – Да или нет.
– Найди кого-нибудь другого, – посоветовала я. – Колдунов миллионы. Авось найдется кто-нибудь поглупее меня, кто согласится. Дай ему имя и обменяй с Алом.
Он посмотрел на меня поверх очков:
– Ты одна из двух колдунов по эту сторону линий, у которых кровь способна создать достаточно сильную связь. Да или нет?
Так, опять к демонской магии. Супер.
– Так возьми Ли, – сказала я желчно. – Он дурак.
А также агрессивен, честолюбив и совершенно съехал с нарезки, побыв пару месяцев фамилиаром у Ала, пока я его не выручила. В некотором смысле. Вот и не удивительно, что Ал меня ненавидит.
Миниас вздрогнул и сложил руки на груди – донесся почти неуловимый запах «бримстона».
– У него слишком сильная связь с Алом, – ответил он, не отрывая взгляд от фарфоровой чашки, снова взятой в руки. – Он не согласится, я спрашивал. Он трус.
Я напряглась:
– Так если здравый смысл велит мне сказать «нет», это тоже трусость?
– Тебя же невозможно призвать, – сказал он так, будто разжевывал очевидное. – Чего ты упираешься?
– Ал будет знать мое имя.
От одной этой мысли у меня участился пульс.
– Ты знаешь его.
На краткий миг я задумалась, но меня пронзила мысль о Кистене. Не могу я снова рисковать. Это не игра, и кнопки перезагрузки здесь нет.
– Нет, – ответила я резко. – Разговор окончен.
У мамы опустились плечи, а Дженкс встал ногами на стол. Я была натянута, как проволока, гадая, продлится ли наше перемирие теперь, когда я сказала «нет», или он вернется в обычное демонское настроение и разнесет все заведение в пыль вместе с остатками моей репутации. Но Миниас допил кофе последним глотком, поднял руку и помахал служителю, прося налить ему чашку на вынос. Потом выпрямился, и у меня с шумом вырвалось задержанное дыхание.
– Как хочешь, – сказал он, вставая и беря в руки корицу. – Второй раз у меня может не быть доброй воли тебя спасать.
Я готова была сказать, куда ему засунуть свою добрую волю, но Ал обязательно появится снова, и если бы я могла вызвать Миниаса его забрать, мои шансы остаться в живых резко возросли бы – так мне казалось. Мне не надо было принимать предложение Миниаса – достаточно просто оставаться в живых, пока не выясню, кто вызывает Ала, и не разберусь с этим типом сама. Вызов демонов – вещь не противозаконная, но пара ударов ногой под дых послужит убедительным аргументом, что это весьма неудачный поступок. А если это Ник? Тогда еще приятнее.
– А что, если я подумаю? – спросила я, и мама улыбнулась мне тревожно и потрепала по руке.
Видишь, я тоже мозгами пользуюсь. Иногда.
Миниас осклабился, будто видел меня насквозь.
– Не слишком долго, – сказал он, принимая бумажный стакан, протянутый продавцом. – Мне сообщили, что его поймали на Западном побережье, когда он пытался на ночной тени въехать в завтра. Изменение привычной схемы показывает, что у него есть все, что нужно, и осталось только это применить.
Я не хотела показывать страх – сглатывать не стала, хоть рот и пересох.
Миниас наклонился поближе. Когда его дыхание шевельнуло мне волосы, мне почудился резкий запах жженого янтаря.
– Ты в безопасности до завтрашнего захода солнца, Рэйчел Мариана Морган. Быстрой охоты тебе.
Очень недовольный Дженкс взлетел на стрекозиных крыльях, держась вне досягаемости демона.
– Почему ты просто не убьешь Ала?
Миниас засунул всю банку корицы в карман куртки и пожал плечами:
– Потому что за пять тысяч лет не родился ни один демон. – Он остановился, встряхнул рукой, и амулет соскользнул ему в ладонь. – Алиса, спасибо тебе за амулет. Если твоя дочь хоть вполовину так искусна на кухне, как ты, она была бы отличным фамилиаром.
Мама сделала этот амулет сама? – подумала я. – А не просто оживила стащенный с витрины?
Меня окутал удушающий запах жженого янтаря, и мама покраснела. Очевидно было по возмущению окружающих, что они тоже заметили этот запах, и Миниас улыбнулся мне пустой улыбкой, глядя невидимыми глазами из-под черных очков.
– Не могла бы ты меня изгнать?
Я и забыла.
– Да, конечно, – сказала я смущенно под взглядами обернувшихся к нам посетителей, зажимающих носы руками. – Э-э… Демон, повелеваю тебе покинуть нас, вернуться прямо в безвременье и не беспокоить нас сегодня более.
Миниас кивнул и исчез.
Люди у него за спиной ахнули, я помахала рукой:
– Профессор опаздывал на лекцию, – соврала я, и посетители отвернулись, смеясь над своим страхом, а вонь отнеся за счет досрочной репетиции Хеллоуина.
– Помоги тебе бог, Рэйчел, – мрачно сказала мама. – Если ты всегда так обращаешься с мужчинами, не удивительно, что у тебя бойфренды не держатся.
– Мама, он не мужчина, он демон! – возмутилась я вполголоса и замолчала, видя, как она прячет амулет в карман. Очевидно, она продавала Патрисии не только распрямители волос. Амулеты ароматов сделать нетрудно, но такая сила, что позволяет скрыть вонь демона – вещь необычная. Это и правда особая ниша рынка. Может быть, мама делает чары, которые никому больше не приходят в голову, чтобы избежать конкуренции (и судебных исков) со стороны лицензированных амулетщиков, которым это могло бы не понравиться.
Глядя себе в чашку, я сказала:
– Мама, вот эти амулеты, которые ты для Патрисии делаешь…
Дженкс взлетел, и мама укоризненно вздохнула:
– Ты никогда не найдешь Своего, если не будешь с Каждым говорить как со Своим. И хотя Миниас совершенно Чужой, все равно можно быть и полюбезнее.
Дженкс пожал плечами, а я вздохнула.
– Впрочем, я заметила, что он не предложил оплатить счет, – закончила мама.
Я сделала еще глоток и поднялась, чтобы встать. Хотелось поскорее попасть домой, в освященную церковь, пока не полезли снова навязчивые демоны с неприятными предложениями. И обязательно поговорить с Кери – проверить, сказала ли ей Айви, что Ал на свободе.
Медленно идя за Дженксом и мамой сперва к урне, потом к двери, я ворочала в мозгу слова Миниаса, что уже пять тысяч лет не рождаются новые демоны. Это значит, ему самому не меньше пяти тысяч лет, а его приставили следить за женщиной-демоном и соблазнить ее? А почему новых демонов нет? Потому что так мало осталось демониц, или потому что секс с ними смертелен?
Глава третья
Я поставила на исцарапанные половицы святилища стопку настольных органайзеров, купленных в прошлом месяце, вздрогнула от пронзительного писка пиксенят, рванувшихся в тумбу моего стола, как только я ее открыла. Они еще не переехали ко мне на зиму, но Маталина уже лихорадочно готовила мой письменный стол. Не могу обвинить ее за эту генеральную уборку – столом я пользуюсь нечасто, и там больше набирается пыли, чем делается работы.
Мне неудержимо захотелось чихнуть, и пришлось со слезящимися глазами задержать дыхание, пока желание не прошло. Слава тебе, боже. Я посмотрела на Дженкса, который возился у двери, задав приличному числу своих детишек работу по украшению святилища к Хеллоуину. Он хороший отец – что очень легко не заметить, когда он работает вместе со мной, вышибая мозги злодеям. Мне бы хоть вполовину такого хорошего найти, когда я наконец созрею для создания семьи.
Всплыло воспоминание о Кистене – смеющиеся синие глаза – и сердце у меня сжалось. Полгода прошло, но каждое напоминание о нем было еще резким и болезненным. А откуда взялась мысль о детях, я вообще понятия не имела. С Кистеном у нас бы их и быть не могло, разве что я вернулась бы к древней традиции одалживать на ночь брата или мужа подруги – практика, появившаяся задолго до Поворота, когда быть ведьмой или колдуном означало смертный приговор. Но даже этой надежды уже не было.
Мы с Дженксом встретились взглядами, и легкая золотистая пыльца умиления поплыла от него, когда он посмотрел на Маталину. А его красавица-жена отлично сегодня выглядела. Она все это лето была в добром здравии, но я знала, что с наступлением холодов Дженкс следит за ней, как ястреб. С виду Маталине нельзя было дать больше восемнадцати, но у пикси срок жизни всего двадцать лет, и у меня сердце болезненно сжималось при мысли, что скоро мы будем такими глазами смотреть и на Дженкса. Безопасность территории и достаточное питание могут продлить жизнь пикси, но чуда не творят. Мы надеялись, что избавление от зимней спячки пойдет им на пользу, но хорошая жизнь, ивовая кора и споры папоротника могут сделать не больше, чем могут.
Отвернувшись прежде, чем Дженкс увидел горе в моем взгляде, я уперлась руками в бока и уставилась на загроможденный стол.
– Пардон, – сказала я, повысив голос и просовывая руки среди носящихся в воздухе дочерей Маталины. Они так быстро трещали, что казалось, будто говорят они на другом языке. – Дайте-ка я уберу с дороги вот эти журналы.
– Спасибо, миз Морган! – радостно завопила одна из них, взлетая, и я осторожно вытащила из-под нее стопку журналов «Современное колдовство для современных девушек». Я их не читаю, но не смогла прогнать девочку, которая принесла их к моему порогу. Сейчас я застыла со стопкой журналов в руках, не зная, выбросить их и пи положить возле кровати, чтобы почитать при случае. В конце концов я их бросила на вращающийся стул – потом разберусь.
Взвилась, трепеща, черная бумага, и Дженкс взлетел к балкам с бумажным нетопырем на длинной нитке. Запах резинового клея мешался с острым ароматом стоящего на малом огне чили в медленноварке, которую Айви купила на дворовой распродаже. Дженкс приклеил нитку к балке и тут же нырнул за другим нетопырем.
Вихрь шелка и четырехголосная гармония заставили меня снова повернуться к столу, уже пустому – его уголки и ящики представляли для пикси рай, сделанный из дуба.
– Все готово, Маталина? – спросила я, и маленькая женщина улыбнулась, держа в руке метелку из пушинок одуванчика.
– Это чудесно, – ответила она, сливая крылышки в исчезающий вращающийся круг. – Ты так великодушна, Рэйчел, – я же знаю, сколько от нас беспокойства.
– Я люблю, когда вы у нас, – ответила я, зная, что чаепития пикси у меня в ящике со специями начнутся еще до конца недели. – От вас обстановка куда живее.
– Скорее шумнее, – сказала она, вздыхая и глядя на газеты, которые Айви расстелила для защиты паркетного пола от последствий бурной деятельности.
Пикси в нашей церкви – это та еще докука, но я на все готова, чтобы отсрочить неизбежное еще на год. Если бы существовали для этой цели чары – хоть земные, хоть линейные, – я бы пустила их в ход, не думая, законные они или нет. Но их не существует. Я проверяла, не раз. Хреновый у пикси срок жизни.
Я грустно улыбнулась, глядя на Маталину и ее дочерей, занятых обустройством жилья, а потом, опустив крышку стола вниз так, что остался ставший уже традиционным дюйм, я взяла планшет и поискала взглядом, куда бы мне сесть. На планшете был закреплен растущий список способов обнаружить вызов демона. На полях – краткий список тех, кто мог желать моей смерти. Но есть куда более безопасные способы убийства, чем послать демона, и я была уверена, что к имени вызывающего Ала меня приведет первый список, а не второй. Истощив местные ресурсы, буду искать за пределами штата.
Свет был включен полностью, работало отопление, отгоняя тень прохлады в воздухе, и осенний вечер превратился в летний полдень. Святилище нашей церкви уже не было святилищем в строгом смысле слова: скамьи и алтарь убрали еще до того, как я сюда переехала, и остался просторный зал с узкими витражными окнами, тянущимися от высоты колена под самый погодок. Мой стол стоял на низком алтарном возвышении впереди, справа от места, где раньше был алтарь.
Ближе к темной прихожей стоял кабинетный рояль Айви, на котором играли редко, а впереди напротив моего стола – свежеобставленный уголок, где можно было беседовать с возможными клиентами, не таская их через всю церковь в наши личные комнаты. Айви поставила на журнальный столик тарелку с крекерами, сыром и маринованной селедочкой, но мой взгляд привлек прежде всего бильярд. Когда-то он принадлежал Кистену, и поэтому я на него и смотрела.
Айви и Дженкс подарили мне его на день рождения. Больше ничего от Кистена Айви не взяла, кроме пепла и воспоминаний. Я думаю, она отдала мне стол как безмолвное свидетельство, что Кистен много значил для нас обеих. Он был моим бойфрендом, но до того они с Айви были задушевными друзьями и даже жили вместе, и только они оба могли понять, какой ад устроил для каждого из них их мастер-вампир Пискари – так он любил их. По-своему.
Все радикально переменилось за три месяца с тех пор, как бывшая любовница Айви, Стриж, убила Пискари и оказалась в тюрьме по обвинению в противоправных действиях, повлекших за собой смерть потерпевшего. Но вместо ожидаемой войны за передел, когда вампиры второго уровня дрались бы за власть, явился мастер-вампир из другого штата – с такой харизмой, что никто не решился бросить ему вызов. Я с тех пор узнала, что привнесение свежей крови – обычная практика, и что в хартии Цинциннати есть глава о том, что делать при внезапном кризисе власти в городе.
А что было необычным – это что новый мастер принял на работу всех до единого смещенных вампиров Пискари, а не привел свою камарилью. Это проявление заботы о кадрах резко прервало полосу грязной неразберихи у вампиров, которая представляла опасность и для Айви, и для меня. А то, что новым мастером оказался Ринн Кормель – тот самый, который правил страной во время Поворота, наверное, сыграло решающую роль в том, что Айви так быстро подчинилась. Обычно она скупа на уважение, но как не восхититься вампиром, который написал руководство по вампирскому сексу, разошедшееся в большем числе экземпляров, чем пост-Поворотная Библия, и который даже президентом побывал.
Я с ним еще не виделась, но Айви говорила, что он держится скромно и формально-вежливо, и она была бы рада лучше его узнать. Раз он ее мастер, то в какой-то момент кровавое свидание им положено – уж такое правило. Я думаю, что его еще не было, но Айви такие вещи держит про себя, вопреки своей вполне оправданной репутации. Наверное, я должна быть рада, что он не назначил Айви своей наследницей и не превратил мою жизнь в ад. Ринн привез свою наследницу, и эта женщина, кажется, была единственным живым вампиром, прибывшим с ним из Вашингтона.
Так что после смерти Кистена у Айви появился новый мастер-вампир, а у меня – бильярдный стол в прихожей. Я знала, что целомудренная в смысле крови ведьма и живой вампир надолго друг с другом не останутся, но несмотря на это я Кистена любила, и когда я узнаю, кому Пискари отдал Кистена как отдают в благодарность поросенка, я наточу колья и приду разбираться. Поисками занималась Айви, но власть Пискари над ней была так велика, что почти ничего, относящегося к последним дням его существования, она не помнила. Зато хотя бы сейчас она не думала, что сама убила Кистена в слепой и дикой ярости.
Я села на край бильярда, вдыхая как благовония вампирский аромат и сигаретный дым, въевшиеся в сукно стола. Они соединялись с запахом томатной пасты и меланхолическими звуками джаза из глубины церкви, приводя мне на ум те утра, которые я проводила на чердаке танцевального клуба Кистена, неопытной рукой гоняя шары и дожидаясь, пока он закроет заведение.
Закрыв глаза и ощущая ком в горле, я подтянула колени к груди, поставила пятки на борт стола, обняла колени руками. Длинная люстра ар-нуво, которую повесила над столом Айви, жарко и близко грела мне голову.
Глаза наполнились слезами, и я оттолкнула от себя боль. Плохо мне без Кистена. Без его улыбки, его уверенного, надежного вида, просто без его присутствия. Мне не нужен мужчина, чтобы чувствовать себя полноценной, но взаимное чувство двоих – это то, что стоит страдания. Может быть, пора перестать говорить «нет» каждому, кто меня приглашает. Уже три месяца прошло.
Так мало значил для тебя Кистен? – безмолвно прозвучал обвиняющий вопрос, и я задержала дыхание.
– Не сиди на сукне, – произнес голос Айви, выдернув меня из водоворота чувств, и я сразу открыла глаза.