— Тебя я убью первым.
— Спасибо за информацию, — усмехнулся Сэфес. — Я уже догадался.
Мир Изначальный
Главный оттенок белого
Самое страшное обычно выглядит весьма и весьма обыденно. Порой оно даже красиво.
Ночной кошмар меркнет перед тем, что может принести день. Темноты боятся лишь маленькие дети, да суеверные глупцы.
И еще — самое страшное чаще всего находится где-то внутри, но никак не снаружи. Внешняя атрибутика чаще всего принципиального значения не имеет.
* * *
Масштабность, конечно, впечатляла. Когда станция в сопровождении кораблей Братства вышла в заданном районе (неподалеку оказалась планета, но, как выяснилось, изначально совершенно пустая), оказалось, что весь район занят чудовищных размеров флотом. Искин, потихоньку проанализировав пространство звездной системы, в которую они попали, сообщил, что кораблей несколько миллионов, и они постоянно то приходят, то уходят, количество меняется ежеминутно. И это были уже вовсе не те ржавые корыта, которые сопровождали их станцию — большинство кораблей оказались или военными, рассчитанными на тысячу человек и больше, или пассажирскими, но тоже не маленькими. Ри, при взгляде на некоторые из них, сказал, что это явно лайнеры для внутренних линий, обычно работающие в пределах одной планетарной системы и способные взять на борт до пяти тысяч человек разом.
— Как же мы это пропустили, — пробормотал Морис. Станция проходила мимо висящей в пространстве армады из ста пятидесяти разномастных кораблей. — Невероятно…
— А что тут невероятного? — хмуро спросил Таенн. — Летает себе такой вот корабль, неважно где. Летает годами, а то и десятилетиями. На борту все нормально. Вот только один член команды — неофит. Который летает вместе с командой и ждет. И ничем себя не обнаруживает. А потом…
— Это невозможно, — возразил Леон.
— Я же говорю — ничем себя не обнаруживает, — повторил Бард. — Он есть и его нет. Он такой же человек, как все. Разве что подобрее и душой почище.
— Даже так? — мрачно спросил Ит. После схватки с Нэгаши он почти не разговаривал, предпочитая отмалчиваться. Ему было стыдно. Тяжело и очень стыдно. Он прекрасно осознавал, что повел себя неразумно, что эта провокация была мальчишеством и глупостью… но в то же время он совершенно без причины ощущал, что, навязав Нэгаши драку, был прав. Словно это было для чего-то нужно. Нужно ему самому, не окружающим.
— Да, даже так, — подтвердил Таенн. — Я сканирую корабли, которые нас ведут. Там… Ит, ты не поверишь, но на этих кораблях находятся очень добрые люди. Очень.
— Почему не пойму? — вяло удивился созидающий. — Мы говорили об этом с искином. Он сказал ровно то же, что и ты.
— Искин, что ты ему сказал? — вскинулся Бард.
— Что эти люди неправильно видят, — сообщил тот. — Что кто-то для них изменил всю систему… и они воспринимают все в искаженном свете, считая то, что видят, истинным.
— Ну да, в принципе верно, — покивал Таенн. — Дай мне связь со Стовером, пожалуйста.
— Может, попозже? — спросил искин. — А то меня от них тошнит.
— Меня тоже, — скривился Бард. — Но ты все-таки дай. Надо.
— Слушаю, — почти в ту же секунду отозвался Стовер. — Что-то хотели спросить?
— Да. Сколько времени займет дорога?
— Наши новые друзья сказали, что еще несколько часов. Проблема в вас, — Стовер усмехнулся. — Для того, чтобы доставить вас живыми, нужно создавать по пути следования коридор, сквозь который мы сейчас идем. Иначе первый же корабль с молящимися превратит вас в фарш. Не знаю для чего, но вы понадобились местным главным в живом виде. Таенн, по-моему, вы совершили большую ошибку, отказавшись от моего предложения. То, что я способен сделать с вами, в сравнение не идет с тем, что могут сделать они. Приходится признать, что я проигрываю им по всем параметрам.
— У вас, Стовер, была отличная возможность сбежать, — парировал Таенн. — Тем не менее, вы по какой-то причине тащитесь в это логово в нашей компании, да еще и помогли им. Зачем? До сих пор прочите это Братство в союзники? Вам не кажется, что вы для них маловаты, а? И если мы им для чего-то нужны, то вы сейчас — просто дополнение к нам. Что вы молчите, Стовер?
— А что тут можно сказать? Время все расставит по своим местам.
— Вот это точно, — засмеялся Бард. — Только на союз, пусть даже и временный, вы зря рассчитываете. Вы, Микаэль, и в подметки не годитесь тем людям, с которыми хотите сотрудничать.
— Это почему?
— Да потому, что вы — моральный урод. А они — если не святые, то близко к тому, — Таенн стал серьезным. — Микаэль, я не шучу. Ни о каком союзе с ними для вас не может быть и речи. Это чистые души, пусть и с извращенным восприятием, но…
— Они чистые души, а я просто человек, — парировал Стовер. — Их энергетические фокусы мне не страшны. Зачем им меня убивать? Зачем вообще убивать, когда можно договориться? Не переживайте за меня, Таенн. Я сумею оказаться им полезен, причем, думаю, выгода окажется взаимной.
— Вот что, «просто человек». А не пошел бы ты…
Связь прервалась.
— Думаешь, он договорится? — спросил Морис.
— Вполне может быть, — пожал плечами Бард. — Откуда я знаю.
— Таенн, а что будет… со всеми нами? — во взгляде Ри горела тревога.
Бард печально посмотрел на него.
— Нас, скорее всего, убьют. Вас… не знаю. Может быть, отдадут Стоверу в качестве утешительного приза. Не знаю, Ри. Вот честно, не знаю. Могу только сказать, что ничего хорошего с нами точно не будет.
— Но ведь до сих пор не убили, — резонно возразил Ит. — Они же могли это сделать, но почему-то…
— Можно только догадываться, — Леон пересел к ним поближе. — Ит, Ри… я должен объяснить, что именно мы успели сделать, находясь в Сети в тот момент, когда произошла их атака. Может быть, именно по этой причине мы до сих пор живы. Я не знаю, чем это кончится, но если вдруг вам повезет… если вы сумеете отсюда выбраться…
— Ты сам в это веришь? — склонив голову к плечу, спросил Ри.
— Знаешь, до того, как это все началось, я не верил в очень многие вещи. Например в то, что можно выйти живым из пораженной атакой Транспортной Сети. Что можно быть мертвым и живым одновременно. Или что можно, будучи человеком, прицепиться к чужому эгрегору и его вылечить, или управлять секторальной станцией. Или что можно случайно найти генетического двойника на помойке. Или что можно свалить тысячу человек с помощью чего-то совершенно непонятного. Или… впрочем, зачем повторять то, что ты знаешь не хуже меня? Я в это не верил. Но это — было. Значит, возможно и что-то другое, столь же невероятное. Поэтому я повторю — если вы сумеете отсюда выбраться, вы должны донести информацию, которую мы сумели добыть.
— Леон, подожди, — попросил Ит. — Но каким образом… и что именно?
— Каким образом? Сейчас снимем с наших сознаний матрицы, тем более, что это занимает несколько секунд. Вы с Ри возьмете их себе. Ни вы сами, ни, тем более, это братство, снять информацию не…
— Так, стоп, — Ри поднял руку. — Почему ты уверен, что они не сумеют этого сделать?
— Может и сумеют. Но они не будут. Вы — не Контролирующие. Не совсем «простые люди», но и не Контроль, не «грязь» в их понимании — значит никто, скорее всего, не будет на это даже смотреть. Конечно, я не уверен на сто процентов, но все же стоит рискнуть.
— А что за информация?
— Как именно шла эта атака. Ри, пойми, это очень и очень важно.
Бард и Сэфес, находясь в Сети, держали кластер, общее число только обитаемых миров в котором, причем миров первичных, превышало триста тысяч. И они сетевым зрением сумели увидеть атаку целиком, от начала до конца. Атаку, которую не сумел воспринять практически никто, кроме них…
— Мы говорили с Контролирующими, которые попали в Далат. Они не восприняли ничего, кроме самого удара. И ничего не успели понять — их вышвырнуло в миллисекунду… — Леон удрученно покачал головой. — Я надеялся, что мы такие все-таки не одни, но сейчас понимаю, что это не так. Мы — одни. Из тех, кто сумел каким-то образом увидеть атаку… больше никого не осталось.
— Почему ты так решил? — удивился Ри. — Контролирующих ведь много.
— Не настолько много, как кажется, пилот. И поражен первым был именно наш кластер.
«А ведь верно, — подумалось Иту. — Может быть, был кто-то еще, кто сумел увидеть что-то еще. Вот только самое начало досталось именно этим троим. Значит…»
— Слушайте, — замирая от собственной дерзости начал созидающий, — у меня как-то странно получается. Ведь атака началась с вашего кластера, так?
Сэфес и Бард синхронно кивнули.
— Может так быть, что эта зараза гнездилась где-то в нем?
— Не думаю, — отрицательно покачал головой Бард. — В кластере большинство планет вообще не зонированы. Он молодой. Леон и Морис взяли его в свою зону около сорока лет назад, я пришел в него чуть раньше. Там все было тихо и мирно, никаких предпосылок к тому, что произошло, не существовало.
— Но ведь это место… — начал Ри, но Леон его прервал:
— Сейчас место совершенно другое. Максимум, что может находиться в той зоне — это портал куда-то еще.
— Не понял, — растерянно сказал инженер.
— Понимаешь ли, в этом месте нет ничего, что указывало бы на то, что оно — именно место атаки, — принялся перечислять Бард. — В нем ничего нет и не было! И мы не знаем ни метода расчета, ни координат, ни…
— …ни способа попасть в пространство, в котором мы в данный момент находимся.
— Прости, Леон, но ты сейчас сказал чушь, — заметил Ри. — Искин запросто определит по звездной карте, где мы.
— Этого места не существует, — тихо сказал искин. — Звездная карта — такой же морок, как и та планета, около которой мы вышли. Она меняется постоянно, с невероятной скоростью.
— Но ведь они дали координаты! — возразил Ри.
— И что с того? В точке, где мы были — портал. И он открывается только для определенных кораблей на считанные доли секунды, если я правильно понял. Точка ничего не даст и координаты тоже ничего не дадут.
— Ну и дела, — только и смог сказать Ри.
Скрипач развлекался тем, что сидел на корточках у «окна в космос» и шипел на попадающиеся по дороге чужие корабли. Ит обратил внимание, что Скрипач явно копирует шипение Нэгаши. Получалось у Скрипача что-то весьма противное, похожее на громкое рассерженное «кхааааа». Такое «кхааааа» доставалось каждому встреченному кораблю, а поскольку кораблей попадалось все больше, «кхааааа» звучало все чаще.
— Ит, заткни его, пожалуйста, — попросил Таенн. — Иначе я за себя не отвечаю.
Созидающий подошел к Скрипачу и сел рядом с ним на пол. Тот весело улыбнулся Иту и выдал очередное «кхааааа» в сторону десятка кораблей, вид которых напомнил Иту о Маданге и тамошних вояках.
— Скрипач, перестань шипеть, — строго сказал Ит. — Прекрати, а то Таенн на тебя рассердится.
Скрипач удивленно воззрился на Ита, а затем — на Барда.
— Говно в вентилятор не кидай, а то вылетит — не поймаешь, — неожиданно сообщил он. — Больничные правила каждый горазд нарушать. Нажрутся, понимаешь, всякой дряни, а потом ходят, ходят… Кхааааа! — это очередному кораблю. — Будешь слушаться, не получишь в красное одномоментно. Совсем не весело, совсем… Кхааааа! Синий лед запрещен к ввозу, забыл?
— О чем это он? — недоуменно спросил Морис.
— Понятия не имею, — пожал плечами Ит.
— Зато обстановку разрядил здорово, — усмехнулся Ри. — Может, хоть его не тронут, а? Как думаете?
— Не знаю, — вздохнул Бард. — Если тронут… тогда я изменю свое мнение о том, что они — чистые души.
* * *
Через три часа секторальная станция подошла, наконец, к планете. Мир, над которым она встала на стационарную орбиту, явно был обитаем и землеподобен. Внизу, под станцией, плыли ленивые облака, сворачиваясь в спирали циклонов, на теневой стороне невооруженным глазом можно было различить ярко освещенные города, по всей видимости весьма большие. На светлой стороне сквозь прорехи в облаках виднелся океан, по которому плыл огромный и яркий солнечный блик.
Вскоре Стовер по связи сообщил, что с планеты им навстречу вышел один из кораблей Братства, на котором команда отправится вниз. Эта информация была встречена молчанием — ни Бард, ни Сэфес, ни Ри с Итом подобного не ожидали. Они и до этого пребывали в растерянности, но не до такой степени. Вот так, сразу? Без предисловий?
Леон, Морис и Таенн растерялись еще и по другой причине.
Когда станция подошла к планете, они разом потеряли ощущение Сети.
Вокруг сейчас находило абсолютно нейтральное энергетическое поле. Спокойное, как вода во время штиля. Возмущений или чего бы то ни было подобного не наблюдалось в принципе. Ни ужаса, который внушал корабль неофитов, ни черных щупалец, ни агрессии, ни давления. Просто тишина, абсолютная тишина, совершенная тишина. Этого они никак не ожидали.
Любой из них знал, что такого просто не бывает. Сеть пронизывает собой все и вся, и любой Контролирующий даже вне ее продолжает ее видеть, слышать и ощущать. Эти ощущения для него — как дыхание самой жизни. Ветер, который ты чувствуешь, свет, на который ты сморишь… А здесь ощущение Сети, а, значит, и самой жизни, отсутствовало. Вообще.
Леону, который собственными глазами видел очень плохо, в первый момент показалось, что он ослеп — сетевое зрение, которым он пользовался, просто перестало работать. Внезапно и полностью. Заметив, что второй растерянно стоит посреди зала, Морис поспешил к нему на помощь и за руку отвел к остальным. Через несколько минут зрение удалось вернуть — Морис просто передал Леону часть своего восприятия и велел не отходить далеко, потому что безжизненное чужеродное поле глушило все, что можно, на расстоянии полутора метров от носителя. Таким образом, Сэфес теперь стало необходимо постоянно находиться рядом друг с другом. Непривычно растерянные, они сидели теперь рядом, а на лице Мориса, обычно невозмутимом и даже ехидном, появилось выражение неподдельной тревоги.
Таенну почудилось, что он потерял слух. Звуки, которыми для него являлась Сеть, разом смолкли. Бард ошалело закрутил головой, с ужасом ощущая вместо привычной симфонии бытия ватную мертвую тишину.
— Что случилось? — обратил внимание на его реакцию Ри.
— Слава тебе, Господи… прости, подумал, что оглох, — с облегчением ответил Бард. — А вы разве не чувствуете?
— Что именно? — напрягся инженер.
— Тут… ничего нет, — с усилием сказал Леон. — Сети нет. Это место действительно не связано ни с чем… в нашей вселенной. Я так думаю.
Ит прислушался к своим ощущениям, но разобраться в них не сумел. Что-то он определенно чувствовал, но что именно, понять не получилось. Спустя короткое время Ри сказал, что у него возникло чувство, словно он провалился в глубокий колодец, а сверху кто-то закрыл этот колодец крышкой. Скрипач, насупленный и хмурый, держался максимально близко к Иту, но особого волнения не выказывал и даже перестал шипеть на корабли, все еще находившиеся рядом.
Вскоре, однако, корабли Блэки отошли на некоторое расстояние, а на связь с залом управления снова вышел Стовер.
— За вами сейчас прибудут, а мне вы откроете проход в зал, — приказным тоном начал он. — Быстро, у вас пять минут.
— С какой это радости мы вам будем давать проход в зал? — удивился Таенн. — И не подумаем даже.
— Что-то мне подсказывает, что вы сюда живыми не вернетесь, — хмуро ответил Стовер. — И лучше бы вам передать управление станцией мне.
— Да? — делано удивился Бард. — А это еще почему?
— Потому что она вам больше не пригодится.
— Мы сами решим, пригодится или нет, — возразил Таенн. — Может, мы сумеем выменять на станцию наши жалкие жизни.
Он издевался в открытую, и Стовер это понял. Понять-то понял, но вот сделать ничего не смог.
— Открывайте проход, я говорю! А иначе…
— А иначе вы описаетесь от злости, — закончил Леон. — Получится конфуз. И будет неудобно перед новыми хозяевами.
— Ну, Сэфес…
— Да, да, да, именно Сэфес, — альбинос фыркнул. — Которого вот-вот прикончат и которому плевать сейчас и на любезности, и на требования всяких мерзавцев. Вас уже один раз послали в задницу, Стовер, и если вы не поняли, я могу еще раз повторить — пошел вон!!!
— Смотрите… — внезапно севшим голосом сказал Таенн.
Все перевели взгляд и увидели то, что Бард заметил первым.
К станции подходил корабль, каких никто из них раньше не видел. Тонкий, сияющий белый конус. Ни двигателей, ни опознавательных знаков, ни иллюминаторов. Ничего. Корабль подплыл к станции и стал медленно, лениво разворачиваться.
— Связь, — бесцветным голосом сказал искин.
— Мы слушаем, — хрипло отозвался Таенн.
— Откройте проход и взойдите на борт «Ока Единого», — произнес мягкий голос. — Вас ожидают.
* * *
Ит вынужден был признать, что более красивого города он не видел нигде и никогда. Если бы Бог захотел вдруг и в самом деле стать человеком, то он, вполне возможно, выстроил бы для себя именно такой город. Первое сравнение, которое пришло на ум — з а мки из облаков. Ослепительно-белые, ажурные, парящие и неимоверно красивые конструкции окружали место посадки корабля. Растерянно озираясь вокруг, созидающий подумал, что картина, которую он сейчас видит, похожа на ту, что рисуют в детских сказочных книжках. По замыслу художников и творящих чаще всего именно так выглядит настоящий рай. В чистейшем белом мире нет места боли, злу, страданиям. В нем живут тепло, добро и свет. И, конечно же, ни с чем несоизмеримое счастье. И в обязательном порядке — любовь. Столь же легкая, воздушная и праздничная.
Все остальные тоже оглядывались. Корабль стоял рядом с ними, но людей все еще не было — когда они попали на борт, проход открылся в небольшую пустую каюту, где они пробыли десять минут, до высадки. И теперь тоже ни единой живой души. Только слабый теплый ветер — как и положено в раю.
— Интересно, нас куда-то отведут или нет? — бросил в пространство вопрос Таенн. — Тут, бесспорно, очень красиво, но мы сюда прибыли явно не за тем, чтобы любоваться пейзажем.
Ответом ему снова стала тишина и едва слышный шум ветра. Над зданиями плыли легкие перистые облака, медленно тающие в лазури.
— Эй, есть кто живой? — снова позвал Бард. — Если вы хотите нас убить, то для чего это представление?
— Зачем же убивать? — спросил вдруг ласковый голос, идущий из ниоткуда. — Или вы всех сразу измеряете по себе, не дав им даже шанса оправдаться?
— Мы имеем право видеть, с кем говорим? — спросил Леон.
— Кого ты хочешь увидеть, слепец? — усмехнулся голос. — Уж для тебя это точно не имеет значения. Впрочем, отчасти ты прав. Сейчас братья проводят вас ко мне.
Через минуту к ним действительно подошло шестеро провожатых — мужчины, все, как на подбор, рослые и крепкие. Одеты они были незамысловато, в какое-то подобие белых тог, подпоясанных металлическими поясами. Ни оружия, ни агрессии, только широкие, открытые улыбки.
— Пойдемте с нами, — сказал старший. — Мы проводим вас в нужное место.
— А если мы не пойдем? — поинтересовался Морис. — Что будете делать? Заставите?
— Нет, конечно, — засмеялся другой мужчина. — Можете остаться здесь. Это не имеет никакого значения.
— Зачем тогда идти? — приподнял брови Таенн.
— А вы слышали такое слово: «вежливость»? — вопросом ответил старший мужчина. — Великий прав, вы действительно смешные.
— Что же в нас смешного? — спросил Ит, удивляясь, почему вообще удалось открыть рот — да случись подобное пару месяцев назад, Ит-прежний замер бы, как соляная статуя, и слова бы не сумел вымолвить. Ит-новый — сумел. А еще сумел ехидно прищуриться и улыбнуться.
— Вы упрямы и самонадеянны. Идемте, нехорошо заставлять себя ждать.
* * *
— …я был совсем еще ребенком, и у меня жили две птички, в клетке. Самец и самочка. В клетке, в уголочке, висело гнездо. Конечно, они не сами его свили, но за ними было очень смешно наблюдать. Они на полном серьезе были уверены в том, что, спрятавшись в гнезде, становятся неуязвимыми. Они не понимали, что находятся полностью в моей власти. Что захоти я — мне достаточно протянуть руку, снять крышку, достать из гнезда их обоих и сделать с ними то, что мне заблагорассудится. Сломать крыло, лапку или просто сильно сжать и раздавить…
— Очень мило, — вставил Таенн.
— Конечно, я не обижал своих птичек, — Великий как будто не заметил реплики Барда. — Они прожили долго и умерли в глубокой старости, своей смертью. Но они так и не сумели понять, кто они, а кто я. Они были — неразумные птички. А я был и остаюсь, человеком. Который в любом случае больше и сильнее. Они всю жизнь находились в моей власти, а я был им добрым хозяином.
— И к чему это все? — Бард склонил голову к плечу и посмотрел на Великого. Тот ответил спокойным безмятежным взглядом и улыбнулся.
…Большой овальный зал, в котором они сидели, находился на последнем этаже самого высокого здания в городе. Из огромных окон лился яркий солнечный свет, а внизу, куда ни глянь, расстилался белый город под лазурным безоблачным небом.
Удобные кресла, еда и напитки (от которых все, впрочем, отказались) и непринужденная беседа.
Тот, кого называли Великим, оказался высоким светловолосым человеком, на вид лет сорока. Располагающая внешность, ясные голубые глаза, искренняя и радостная улыбка. Очень красивый высокий мужчина с широкими плечами, обаятельный, доброжелательный, радушный. Одет просто — белоснежная рубашка, белые же брюки, белые сандалии. Ни одного изъяна, ни одного огреха. Сплошная приветливость, доброжелательность, и гостеприимство. Через полчаса Ит понял, что от этого всего у него сводит скулы.
— К тому, что вы сейчас — в точности как те птички. Вы прячетесь от меня в своем гнезде, не понимая, насколько я больше. Вдумайтесь — один-единственный корабль с неофитами едва не убил вас. А ведь кто эти неофиты? Это же дети! Вас гоняла по всей галактике маленькая группа подростков, даже не взрослых! Неужели этого вам не достаточно, чтобы понять, кто в данном случае — человек, а кто — птичка? Чего стоит весь этот ваш Контроль, если он бежит, сломя голову, от людей, которые осияны лишь отсветом моего света?
— Дети, вероятно, будут вознаграждены, — хмыкнул Морис.
— Обязательно, — улыбнулся Великий. — Бедняги терпели лишения и устали, но сумели выполнить миссию, которую возложили на них Старшие Братья. Дети и их Учитель обязательно получат свою награду.
— Замечательно, — покивал Таенн. — Вот только не пойму, в чем был смысл этой погони.
— По недоразумению вы увидели то, что не должны были увидеть, — в глазах Великого на мгновение появилось что-то жесткое и пугающее. — Сейчас это уже не имеет значения, но я против того, чтобы важные сведения попадали в руки несведущим. Вы — несведущи. Поэтому вас привели сюда. Кроме того, мне интересно было посмотреть на вас и поговорить с вами. Именно с вами, потому что вы немножко отличны от других.
— По-моему, до сих пор говорили только вы, — замети Ри. — Лично я понял, что я жалкая птичка. Это, конечно, очень полезная информация. Я подумаю о ней на досуге.
Великий засмеялся.
— Ты не жалкая птичка… пилот. Нет, ты не птичка. Ты — человек, заблуждающийся, верящий в ложь, слабый. Но все-таки — человек. А вот они, — Великий плавным жестом указал на Сэфес и Барда, — они грязь. Они не просто заблуждаются, как ты или твой товарищ. Они делают. Вернее, делали. Потому что больше не сделают уже ничего.
— И что же мы такое делали? — спокойно поинтересовался Таенн.
— Вы нарушали и разрушали мировой порядок. Он сопротивлялся вам, но вы упрямо продолжали в него вмешиваться. Опять же, думайте сами. Думайте! Для вас выход в то, что мы называем Белой Гранью, а вы называете Сетью — тяжкое испытание. Которое калечит тело и разум. А для нас, даже для самых слабых и неопытных — этот выход радость! И никакой трудности он не вызывает, и никто не калечится, и все только счастливы! Надеюсь, хотя бы этот факт вы в состоянии осознать?
— А вы в состоянии осознать, что погубили мириады ни в чем не повинных разумных? — рявкнул Бард. — Выходы в Грани никого не калечат? Да, это, конечно, и в сравнение не идет с загубленными мирами…
— Это необходимость, — в глазах Великого мелькнула грусть, но они тут же снова посветлели. — На этом этапе потерь не избежать. Но это временно! Мы выстроим новый, чудесный мир! Мир, в котором не будет границ, в котором люди смогут ходить с планеты на планету без всяких усилий, мир, в котором такие же города, как этот, будут везде, мир, в котором не останется места боли и злу…
— Нам можно не проповедовать, мы все равно не уверуем, — заметил Леон. — Поздно нам переучиваться, понимаете ли. Тем более, что мы служили существующему мировому порядку, как вы успели заметить. Калеча собственные тела и разумы, но никого не убивая при этом и не заставляя страдать.
— Да нет, вы-то как раз заставляли. Но при том были настолько слепы, что до сих пор не можете это понять и принять. Вы и такие, как вы, разгрызали пространство на части, делили, резали, перекраивали. Конечно, потратив на это всю жизнь, вы не в состоянии понять, что может быть иначе. Что вселенная — это не кучки грязи с центром притяжения в виде вас…
— Да ну? — делано удивился Морис. — И что же она такое в вашем понимании?
— Она огромная и светлая, — торжественно произнес Великий. — Бесконечный свет… Лучи, идущие от лика Единого, и лишь крепнущие, а не истончающиеся… Ты не сумеешь понять, Сэфес, ты, к сожалению, слеп почти так же, как твой товарищ.
— Спасибо, что напомнили, — Леон вежливо улыбнулся. — Ри, Ит, ну как вы? Уже уверовали или пока что нет? Нас уважаемый Великий вскорости прикончит, как тех птичек, а у вас есть шанс попасть а адепты. Пользуйтесь.
— Спасибо, мы подумаем, — вежливо ответил Ит. — Может быть, лучше пойти к Стоверу. У него есть хороший палач, если помнишь.
Леон засмеялся. Ри тоже.
Скрипач, которому надоело сидеть на одном месте, бродил по залу. Сначала Ит хотел усадить его обратно силой, но Великий покачал головой и улыбнулся — мол, пусть ходит.
— Единственный счастливый человек из вас всех, — наставительно сказал он, показывая на Скрипача. — Он не напуган. Его не снедают страсти. Он принимает мир таким, какой он на самом деле есть.
— То-то он на ваши корабли шипел, — ехидно заметил Таенн. — От радости, что ли?
— Корабли некрасивые, вот они ему и не понравились, — спокойно пояснил Великий. — Корабли — это временно. Вскоре они будут уже не нужны. Он умеет видеть красоту. И может быть счастливым. Вот сейчас, например, он счастлив.
Ит задумчиво посмотрел на Скрипача. Тот сидел на широком подоконнике и с интересом смотрел куда-то вниз, на город. Смотрел и улыбался.
«Может быть, в чем-то Великий и прав, — мелькнула мысль. — Скрипачу действительно не много нужно. И он в самом деле сейчас доволен».
— Ну, ладно, — сдался Ит. — Допустим, он счастлив. Меня лично это не может не радовать. Однако смею вам заметить, что когда корабль с вашими неофитами, которые дети, подошел к станции, он счастлив не был. То, что делали неофиты, причинило боль и ему, — кивок в сторону Скрипача, — и нам с Ри. Нам было очень больно и очень плохо. А мы, как вы успели заметить, простые люди.
— Мне жаль, — искренне огорчился Великий. — Вы просто находились рядом с грязью, вот и пострадали.
— А если еще кто-нибудь находится рядом с грязью, то с ними что будет? — подался вперед Таенн.
И Сэфес, и Ри с Итом отлично поняли, что он имел в виду. Мир Зивов, разумеется. Мир, который погиб — за что? Почему?
— Это неизбежные потери, — строго сказал Великий. — Зато, уверяю вас, в конце концов останутся только самые лучшие и чистые. И они населят этот мир. Он будет им принадлежать.
— Великолепно, — подытожил Таенн, вставая. — С вашего позволения я бы хотел узнать наши дальнейшие перспективы. Хотя бы на сегодня. Вы намерены прикончить «грязь» прямо сейчас или отпустите птичек в их гнездо, поклевать зернышек? Знаете ли, я проголодался, а есть от ваших щедрот не считаю возможным — куда нам, простой грязи, до вас.
Великий укоризненно покачал головой.
— Какие вы все-таки наивные. Хорохоритесь, язвите. И ничего ровным счетом не поняли. Возвращайтесь на свою станцию, отдохните и подумайте хорошенько над моими словами. А завтра мы продолжим нашу беседу. Идите, идите. Братья проводят вас к кораблю. До завтра… птички.
* * *
— Самое поганое, что он сам в это верит, — мрачно констатировал Таенн, когда «Око Единого» отошло от станции. — Вы заметили, какую чушь он нес?
— Заметили, — уныло кивнул Ри. — Искин, сделай пожрать чего-нибудь! Сможешь?
— Смогу, — проворчал тот. — Ох, ребята… как же я за вас боялся. Слава Богу, что вы вернулись. Уже не надеялся.
— Рано радуешься, — парировал Леон. — Завтра он нас снова того… призовет. На беседу. Слушать благоглупости про новый чистый мир.
Скрипач, сидевший на полу и евший жареную картошку с большой светло-желтой тарелки, поднял голову и улыбнулся Иту.
— Линейно, — сказал он. — Промежуток.
— Не знаю, о чем ты, но, наверное, ты прав, — согласился созидающий. — Слушай, Таенн, он этот бред про новый мир нес на полном серьезе, ты сказал?
— На полном серьезе, — кивнул Бард. — Обычно в таких организациях это все выглядит не так. Верхушка, она… ну, она знает, что делает и зачем делает. Неофиты сплошь оболванены, а верхушка вполне себе на уме. Но тут все иначе. Он верит. Он не просто верит, он обладает огромной силой и он этой силой вовсю пользуется.