Истон снова выругался, и я не знала, почему он продолжал ругаться. За такое можно
было только получить выговор в школе. Конечно, он не был в школе. Как и все мы. Я не знала, сколько ему было лет, но он мог быть на век или четыре старше меня.
И… я сходила с ума.
Может, если я посплю…
— Не спать, девочка. Я говорил тебе идти домой, но ты не послушалась. Теперь разбирайся с этим.
— Отвали, Истон.
— Нет, Лирика. Открой глаза. Будет больно.
— Не смей ей вредить.
— Я вытаскиваю клятый меч из нее и стены. Лор вонзил его глубоко. Он не вонзен по рукоять только из-за ее тела. Да, будет больно. Ты, наверное, закричишь, можешь даже пнуть меня. Потом используешь всю магию, которую хочешь, но пока сосредоточься, чтобы не умереть. Понятно, Лирика? Потом ранишь меня, но сейчас тебе нужно выжить.
Я согласилась, так мне казалось. Звука не было, но мог рот двигался правильно. Вроде. Родес поймал мой взгляд, а я смотрела на кровь на его лице, мою и его. Мы все были ранены, Лор, королева и Люкен бились за нами, и я знала, что мы могли пострадать сильнее. Огонь и Земля вокруг нас становились воронкой. Даже если из меня уберут меч, я не
выживу.
Парни так сосредоточились на мне, что не видели опасности вокруг. Королева сражалась, как и Люкен.
Но им не хватало сил.
Не против магии, которую рыцарь украл, и силы кристалла.
Я снова закричала, агония терзала меня. Родес был готов оторвать голову Истона, но держал меня, не давал упасть на меч.
Истон использовал магию Земли, выдохнул и закричал со мной.
Огонь вспыхнул на мече, металл был раскален. Истон магией Земли и Огня вытаскивал меч из камня и меня. А потом оружие было свободно, в его руках, еще пылало.
А я рухнула в руки Родеса и пыталась перевести дыхание.
Я не знала, могла ли.
Кровь лилась из меня. Меч удерживал кровотечение. Но теперь его не было, и я умру.
Я не знала, как это исцелить. Я не знала, был ли способ.
Истон был на коленях рядом с нами, и я не понимала до этого, что была на полу, лежала на коленях Родеса. Я посмотрела на него, долго сосредотачивала взгляд. На лице Родеса был страх, его коричневая кожа побледнела, пока он смотрел на меня.
Я сглотнула, глядя в серебряные глаза, гадая, видела ли их в последний раз.
— Исцели ее, — рявкнул Истон. — Ты знаешь, что родственные души могут исцелить друг друга. Смертельную рану ты можешь исцелить, пока сам не ранен смертельно. Есть способ.
— Это миф, — ответил Родес.
— Так делали. Я видел. Накрой ее рану своей рукой и сосредоточься на связи между вами.
— Мы не связаны, — тихо сказал Родес, и я скривилась, боль в сердце и боку усилилась.
— Не важно. У вас есть связь. Я вас видел. Вы уже ведете себя как родственные души со связью. Так что накрой рану и сосредоточь все силы. Исцели ее.
Истон звучал уверенно, и я отчаянно хотела, чтобы он был прав. Он должен быть прав.
Я не хотела умирать, и если Родес был моим, он мог меня спасти. Я нуждалась в этом. Родес прижал ладонь к моей ране и посмотрел в глаза Истона, а потом на меня. В
серебряных глазах было такое напряжение, что я затаила дыхание.
Я была его. Он был моим. Это сработает.
Должно.
Я ждала.
И ждала.
Ничего не происходило.
Что-то должно произойти, да? Должно быть исцеление.
— Что? — прохрипела я.
Родес покачал головой, надавил на мою рану сильнее. Я резко вдохнула, кровь была вокруг нас, жидкость текла из моего рта, теперь и из носа. Истон кричал на Родеса, говорил ему исцелить меня, но это не работало.
Разве это не должно было сработать?
— Я не могу это сделать, — рявкнул Родес и посмотрел на Истона. — Как мне это сделать? Никто не говорит, как работают родственные души. Я ощущаю притяжение к ней. Она — моя родственная душа. Должна быть. Почему я не могу ее исцелить? Почему, Истон?
Мне уже не было тепло. Мне было холодно. Истон смотрел на меня, и я вдруг поняла ответ. «Родес — не моя родственная душа».
Связь? Это было не то, что он думал. Не то, что я думала я.
Не важно, что у меня были чувства к нему, а у него — ко мне. Он не мог исцелить меня магией родственных душ.
Потому что он не был моей судьбой. Я была не его.
Ужас проступил на его лице, он посмотрел на меня, тоже понял это.
Я истекала кровью на полу, кровь лилась между его пальцев, пока он пытался остановить это.
Но не мог.
— Все хорошо, — прошептала я. Мой голос как-то вернулся. Может, потому что я знала, что Родесу нужно было это услышать.
Он не говорил мне, что я была его родственной душой. Но я знала, что он так думал. Но это было не так.
Он не мог меня исцелить. Я была не его. Он не был моим.
Я не знала, почему словно разбивалась внутри. Я умирала. Я не должна была еще и разбиваться при этом.
Пальцы гудели. Было сложно дышать, сердце разбивалось на кусочки, когда я поняла, что то, что я думала, не было правдой.
— Найди способ ее спасти, — мрачно сказал Истон. — Моя мама и Люкен не могут всех спасти. Постарайся помочь ей, придумай что-нибудь. Я разберусь с рыцарем, но она нам нужна, Родес. Не только из-за того, что ты считал ее своей парой. Она — Жрица Духа. Она спасет всех нас. Она не сможет сделать это, если она мертва.
И Истон поднялся на ноги, отшатнулся и чуть не поскользнулся на моей крови, отправляясь в бой с рыцарем. Меч остался в его руке, клинок был в моей крови. Может, это убьет рыцаря. Это уже убило меня.
— Мне так жаль, Лирика, — Родес склонился и прижался головой к моей голове. — Я знаю, некоторые целители Воздуха и Воды могут исцелять магией. Но я так не умею. Это не моя способность. Мы… должны быть родственными душами. Прости, Лирика. Я думал, ты была моей.
Почему я не могла быть его? Если я выживу, разве мы не сможем быть вместе? Почему друг друга могли спасти только родственные души? Почему он выглядел так, словно собирался уйти? Словно, если магия заявила, что я — не его, я не могла стать его?
— Все хорошо, — попыталась прошептать я, но слова не прозвучали.
Королева, Люкен и Истон сражались, крики звенели в комнате. Я не хотела умирать.
Я хотела помочь. Если Родес не мог меня спасти, а я не хотела сдаваться, нужно спасти себя самой.
Я закрыла глаза и подумала о стихиях в себе. Воздух и Земля. Они не были противоположностями, но были разными. Они были двумя из четырех стихий, из пяти стихий этого мира. Одну я ощущала кожей, закрыв глаза, другая была подо мной, теплый мрамор с жаром моей крови держал меня, как ребенка.
Я ощущала, как рана пульсирует, кровь вытекала из меня. Может, я могла это сделать?
— Ты можешь, — прошептала я себе. Но это был не шепот.
Мы поможем.
Мы можем помочь.
Сосредоточься на ране, сосредоточь энергию.
Представь, как Воздух вокруг тебя оживает, обвивает тебя руками.
Представь Землю, теплую и полную жизни.
Представь, как она становится твоим коконом.
Представь все это и увидь себя исцеленной.
Мы не сможем сделать это снова.
Но ты — Жрица Духа.
Ты — одна из нас.
Ты сильнее, чем думаешь.
Моя спина выгнулась над полом, и Родес отпрянул с огромными глазами. Я не знала, что мои глаза были открыты, пока я не посмотрела на него и не увидела страх и удивление на его лице.
Я не знала, что эти эмоции могли так смешиваться, но это был Родес. Я должна была его любить. Он должен был стать моей половинкой.
Но не был ею.
Я не хотела умирать сегодня.
Никто не мог меня спасти.
Приходилось спасать себя самой.
И сделала так, как сказали маги духа, зная, что потребовалось много сил, чтобы они дотянулись до меня.
Я не понимала. Откуда знала это, но знала. У меня было много вопросов, мне нужно было много ответов. Я не хотела видеть Брэлинн снова так. Я не хотела видеть мою лучшую подругу, когда мы обе были мертвы. Я подожду.
Я собиралась жить.
Люкен упал на колени неподалеку, крича. Я посмотрела краем глаза, увидела, что ветер разносил пепел Брэлинн. Родес оставил меня, пошел биться за друга, потому что на плече Люкена была рана, из которой сильно текла кровь, и рыцарь шел к нему.
Родес должен был спасти Люкена, своего лучшего друга, потому что не мог спасти меня.
Я ничего не чувствовала насчет этого. Я вообще ничего не чувствовала.
Я не хотела думать о своей смертности. Я не хотела сталкиваться с миром. Но вселенная верила в меня, и я не сдавалась. Я слушалась магов Духа, и когда тепло и жар стали прохладной, я посмотрела вниз, увидела только кровь и новую розовую кожу.
Я встала на дрожащих ногах, гадая, как мне это удалось.
В этом не было смысла. Я не должна была уметь исцеляться. Я не должна была так делать.
Но сделала.
Я была Жрицей Духа.
И я не хотела быть такой.
Я потеряла лучшую подругу. Могла потерять других друзей, если ничего не сделаю.
Я чуть не потеряла жизнь, и все еще могла ее потерять.
Это все могло быть сном. Но я не дам ему закончиться кошмаром.
Истон и Родес бились с рыцарем и группой мужчин, работающих на рыцаря. Я не знала, что они пришли в комнату, но волк на груди у каждого показывал, что это была стража рыцаря. Произошло многое, когда я закрыла глаза и собирала себя с помощью магии, которую не понимала.
Родес бился рядом с Истоном, словно они были два древних воина, словно бились бок
о бок веками, а не ссорились. Королева выглядела так, словно шла, борясь с ветром, волосы развевались вокруг нее, она управляла Огнем и Землей с такой яростью, что удивляла меня.
Я посмотрела на Родеса. Он был сильным, он был всем, и я не хотела умереть сегодня.
— Хватит, — сказала я сильным голосом.
Все будто застыли вокруг меня, и рыцарь повернулся в мою сторону.
Лор оскалился.
— Вижу, ты научилась использовать силы. Это лишь верхушка айсберга, Лирика. Подойти ближе, и ты сможешь быть моей. Я покажу тебе мир.
Я подняла голову и посмотрела на него.
— Ты — ничто. Ты умрешь сегодня. И ты знаешь, что ты сделал. Ты убил мою лучшую подругу. И чуть не убил меня.
Он убил меня.
Я умерла, но на миг.
И я не хотела умирать снова.
— Это твой выбор. Ты должна знать последствия. Появится другая Жрица. Если я не могу тебя получить, никто не получит.
И рыцарь выстрелил силой из кристалла, всеми своими силами. Заряд полетел ко мне,
и я подняла руки, моя магия Воздуха окружила нас, сбила стены Огня и Земли. Пол гудел подо мной, моя магия Земли устремилась волной, сбивая стражу рыцаря. Одним ударом я убрала его прихвостней.
Другим ударом и потушила пламя, угрожающее всем нам.
Я могла сделать это снова. Я могла сражаться и победить против магии кристалла. А потом мне не нужно было делать это.
Потому что другой заслонил меня.
И не парень, которого я должна была любить. Не тот, кто влюбился с мою лучшую подругу. И не мужчина, который пытался меня спасти. А королева, которую я считала своим врагом.
Она отвернулась от рыцаря, вытянула руки, и огонь покрыл ее, пытаясь защитить. Этого было мало. Она посмотрела мне в глаза, а я не понимала, зачем она делала это. Зачем жертвовала собой ради меня?
А потом она открыла рот, и я слышала слова только в голове: «Будь храброй, Лирика. Спаси всех нас. Моя Жрица Духа».
И она оказалась на полу, но не пеплом, как Брэлинн. Королева была сильной, не стала прахом от силы в ее теле, но не смогла выстоять.
Истон закричал, с воплем отправил всю магию в бой. Люкен и Родес тоже так сделали. Но рыцарь стоял в круге защиты из-за кристалла, Огонь, Земля, Воздух и Вода летели к нему. Не хватало только Духа. Но магов Духа не осталось в этом мире.
И потому Лор, скорее всего, выживет. Потому что считал себя сильнее всех нас.
Все двигалось так быстро, но кристалл все еще нападал на меня силой. Я склонилась, подхватила меч, который бросил Истон, и подняла перед собой, закрыв глаза на миг, когда сила кристалла врезалась в меч снова.
Я ощущала, как она дрожала в моих костях, зубы стучали, а мышцы напряглись. Это была сила народа, сила поколений магов, душ тех, кто погиб в мучениях.
Я открыла глаза и направила меч вперед, на врага. И я знала, что это случится — магия полетела в рыцаря. Он завизжал. От магии кристалла и стихий трех воинов в комнате защита рыцаря пала, и он стал пеплом, как Брэлинн. Он был не так силен, как королева, был украденной магии, и он не смог сохранить физическое тело.
Рыцарь был мертв. Королева была мертва.
Я смотрела на кровь вокруг себя, на павших солдат и павшего лидера, и не знала, была ли я жива. Я не могла ничего ощущать. Ни боли. Ни потери. Ни торжества. Тут не было победителей, только потеря.
И я онемела.
Я смотрела на все. На Истона, который, если я была права, стал королем Обскурита. Он только что потерял мать.
Я смотрела на Родеса, который не был моей половинкой, моим будущим.
И я ничего не чувствовала.
Я пошатнулась и упала на пол, другие бросились ко мне.
В этот раз я не отгоняла тьму. Я приняла ее, и она успокоила меня, окутала теплом. Потому что я нуждалась во тьме.
Я не хотела больше бежать.