Двери его кабинета идеально чистые, что для меня не новость. Киваю секретарше, та сдержанно улыбается.
- Мисс Лифф?
- Она самая, – закатываю глаза: кто еще может заявиться к ректору во время пары?
Даже не слушаю, что она говорит мне далее – плевать, если честно. Я пытаюсь идти дальше и не думать о том, что могла стать причиной смерти отца. На секундочку, именно я дернула руль, но все списали на самозащиту и просто похоронили его. К слову, я так и не появлялась на кладбище. И не стану.
Все эти мысли успевают пробежать в голове, пока я стучусь к Страггински. Он не так уж и стар – ему чуть более сорока, волосы еще не тронуты сединой, всегда серый костюм и какой-нибудь однотонный галстук, идеально выглаженные брюки. Его карие глаза начали меня внимательно изучать, как только я открыла дверь. Он поставил чашку с кофе на стол и кивнул, приглашая рукой войти внутрь.
- Мисс Лифф, с каждой новой встречей Вы кажетесь мне все тоньше, – заметил он, а я отметила про себя, что надо надевать мешковатую одежду, чтобы все перестали обращать внимание на мою фигуру. И неужели я буду заботиться о внешнем виде? Вот смехотворство!
- Не обращаю на это внимание, мистер Страггински, – буркнула я, подходя ближе. Мне неохота тратить здесь время, хотя атмосфера кабинета намного приятнее аудитории Кестена. – Мне сказали, что Вы ждете меня?
- Так и есть, присаживайся, – перед его столом находится уютный стул с бежевой обивкой из искусственной замши. В кабинете Андреаса вообще преобладает бежевый цвет, в который иногда вклиниваются элементы шоколадных оттенков. Наверное, ректор пытается создать вокруг себя кофейный мир. – Университет принимает во внимание обстоятельства, которые тебе приходится пережить, Кэсси, – тон его голоса – исключительный предмет: меняется моментально в зависимости от того смысла, который он хочет вложить, поэтому вся его ласка мгновенно сменяется гневом. – Однако ты перешла все границы своими пропусками! Я позволил себе отсрочку в три дня – но никак не полторы недели.
- Мистер Страггински, – начала я подавленным голосом. Во мне нет никаких сожалений или чувств, дышу я ровно (словом, меня не коробит), но и это в обществе карается. – Я своими собственными глазами видела смерть отца, и это не та ситуация, которую я готова обсуждать даже со своим психологом, – я выдыхаю и закрываю глаза, будто собираюсь с мыслями. Может быть, он даже понимает, что это все-таки спектакль? Вот уж чего не знаю, того не знаю. – Мне нужно было больше времени.
- Тем не менее, мисс Лифф, у Вас на носу конкурс, и поэтому Вам придется усиленно заниматься с мисс Иквел, чтобы полностью ко всему подготовиться, а значит – пропустить занятия у других преподавателей.
Не сдерживаю усмешки.
- Я не сказал ничего смешного.
- Да, я знаю, – отвечаю я, хотя мне это все уже поднадоело. Слишком много внимания моей персоне. – Даже странно, что мне смешно, правда?
Он строго смотрит на меня, но молчит. Я пожимаю плечами и отворачиваюсь, заглядывая в окно. Солнце светит так ярко, что кажется, будто на дворе май – как бы не так, холод собачий, да и только.
- Я могу идти? – наконец спрашиваю я, когда понимаю, что ректор не собирается сказать мне ничего нового. Мужчина какое-то время молчит, внимательно меня изучая. Взгляд его карих глаз заставляет меня передернуться.
- Не так быстро, – вдруг все-таки заговорил он и достал какие-то бумаги. – Нам нужно собрать характеристику на одного человека, который недавно пришел в университет, чтобы не возникло проблем.
- Если Вы не заметили, мистер Страггински, я не общительна, – резко отвечаю я, потому что хочу поскорее уйти.
- Многие говорят, что Вы хорошо общаетесь с Фредериком Ребелом, мисс Лифф, – прищурив глаза, замечает Андреас. За мной еще и следят?
- Видимо, Вы от меня не отстанете?
- А Вы догадливая.
- Несомненно, – быстро беру бумагу и трясущейся рукой начинаю заполнять. Буквы получаются неровными, но я так и не понимаю, что происходит: рука неумолимо трясется, и я никак не могу это успокоить. Быстро написав все, что знаю, встаю и отдаю все бланки и бумаги. – Теперь я свободна?
- Да, Кэсси. Может, кофе? – голос Страггински снова приобретает мягкость и плавность, будто вовсе и не хотел меня отругать. Хотя, мне кажется, я ждала большей взбучки, чем в итоге оказалось.
- Предпочитаю чай, – сдержанно улыбаюсь я, хотя в голове я уже далеко за дверями и брожу по холодным коридорам. – До свидания.
Не дожидаясь ответа, прохожу через весь кабинет и толкаю дверь, также и в приемной секретаря. Выхожу, прохожу буквально с десяток шагов и выдыхаю: к горлу опять подкатывает паника, хотя еще минуту назад я чувствовала себя совершенно спокойно. Поднимаю руки и внимательно смотрю на них две минуты или даже больше, понимая, что их одолевает тремор.
- Все в порядке, Кэсси, – шепчу сама себе, и сама же не верю. – Скоро пройдет.
Страггински не шутил – он действительно освободил меня от остальных занятий, и теперь все свое время я должна была проводить вместе с мисс Иквел. Хочешь, не хочешь, а придется работать. Да и меня это отрезвит. Руки все еще трясутся, но я научилась это скрывать. Конечно, нет ничего хорошего в том, что происходит, но что поделать? Я не первый раз задаюсь этим вопросом и нашла только один ответ: ничего.
Постоянно даю себе пинки под зад и говорю: «Нужно идти дальше, дальше, дальше!» Надоело, если честно. Устаю от себя самой, но от себя не денешься никуда. Да и я понимаю, что права. Остановившись на месте, застряв, я делаю только хуже, например, лежа на кровати и пялясь в стену, правда что.
Миранда встречает меня сердитым взглядом.
- Кэсси, из-за твоего отсутствия у нас есть некоторые проблемы, – не приветствуя, начала она. Наверное, зря я подошла на перемене. – Тем более что ты так и не прислала мне никаких материалов. Что ты можешь мне предложить?
- Моя работа не сделана до конца. Нужно доработать кое-какие моменты. Дайте мне день – и я предоставлю Вам материалы, мисс Иквел, – читайте: «Я ничего не сделала, да и вообще даже не приступала. Сейчас я быстро накатаю план и постараюсь придумать что-то годное за несколько часов».
Преподавательница огорченно и с шумом выдыхает.
- Хорошо, – устало говорит она. – Занимай место в студии, где я постоянно с вами работаю, и чтобы к вечеру принесла мне результат.
Она была довольно строга, но справедлива. Как и всегда. Иногда мне казалось, что она лучше всего меня понимает, а еще, что я чертов неразумный подросток, а ведь мне уже девятнадцать, и я должна мыслить глубже. Я только киваю.
- И да, Кэсси, – вдруг ласково произносит она и берет меня за плечо. Неприятно, но не до ужаса, так что я не дергаюсь. – Если вдруг понадобится поговорить – я всегда к твоим услугам.
Моргаю пару раз: я не бедная девочка, которая не знает, что делать дальше. Я достаточно пролежала в бездействии, теперь все иначе, я осмыслила все действия. Да, может, я буду постоянно вспоминать этот инцидент, но он в прошлом, как и любое прошлое, черт возьми!
- Спасибо, – дежурно отвечаю я и направляюсь за материалами, устало вздыхая: чувствую, что восстановление баланса – долгая штука.
Я всегда стараюсь избавить себя от ненужной болтовни, поэтому не удивляйтесь, что все диалоги пропитаны достаточной важностью: я либо быстро их прерываю, либо стараюсь вытянуть все до конца. Уж так повелось.
Словом, хоть у меня и были отменены занятия по остальным предметам, не всех это устраивало. По одному только стуку в дверь я уже догадалась, кого занесла нелегкая. Думаю, у Кестена было достаточно претензий, потому что я уже успела пропустить одну работу, без которой меня не допустят к сессии. Однако его решительность в этот раз перекликается еще с чем-то, но я никак не могу понять, с чем. Или мне мерещится. Он подходит к мисс Иквел, что-то говорит ей, она хмурится, но кивает. Не нравится мне все это.
- Кэсси, вам с профессором Кестеном есть, о чем поговорить, – ребята с третьего курса молча провожают меня взглядом, и у всех эти взгляды жалостливые. Ну почему даже они меня жалеют? Что за напасть?
Удивительно, но историк предпочел поговорить со мной в коридоре, а не у всех на виду. Каждый день удивляюсь происходящему. Все, как трясина, утягивает меня куда-то, и мне становится все более неловко. Чувствую, как правая рука опять начинает трястись, и стараюсь прекратить это.
- Да, профессор?
Он нервно оглядывается и снова зацикливает на мне свой взгляд. При всей моей антипатии к Кестену, он оказывается достаточно тактичным и удерживается, чтобы сказать мне, что я чересчур худа.
- Мисс Лифф, вы обязаны объясниться со мной, поскольку я обязан спросить, почему Вы все еще пропускаете мой предмет, – он складывает перед собой ладони и слегка ссутуливается. Иногда мне кажется, что я ничего не понимаю.
- Извините за сегодняшний день, профессор. До этого мое отсутствие могу оправдать только семейными обстоятельствами, – я стараюсь держаться на его уровне и говорить таким же приятным слогом. Может, это все опыт преподавания? Или все-таки внутреннее воспитание? Иногда, говорят, работает.
- Да, да, семья… – произносит он, но мыслями будто уже далеко. – Семья – это бывает тяжело. Особенно, когда рядом есть маленький брат.
- А… Откуда Вы знаете? – я не удерживаюсь от вопроса, искренне недоумевая. Что за чертовщина?
- Я, милочка, знаю много, даже чересчур. История научила меня одному, – говорит он совсем не по теме. Очень сложно проследить цепочку между одним его предложением и другим. – Люди не учатся ничему. Конечно, они могут строить хоть каждый день все более усовершенствованные ракеты, но при этом все равно совершать одни и те же элементарные ошибки.
Он вздыхает, а его слова заставляют меня нахмуриться. И я совсем не понимаю, чего он от меня хочет.
- Я приду к Вам завтра и напишу все, если позволите, – стараюсь вернуться к делу, хотя в голове так и встает вопрос, как много он в действительности знает.
- Приходи после конкурса, – говорит он после долгого молчания. Взгляд мужчины очень внимательно изучает меня, от чего меня передергивает похуже любого прикосновения. – И, Кэсси, тебе стоит сконцентрироваться. Настают непростые времена.
- Да, профессор, – я все еще не могу понять, чего он хочет от меня. – Я прекрасно это понимаю.
- И поговорите с мисс Берт. Вам есть о чем.
- То есть…
Но Кестен уже развернулся и быстрыми шагами удаляется по коридору. Что за чертовщина? Старик вдруг решил поиграть в детектива?
У меня ощущение, что преподаватель знает о Фиби, и довольно много. И, похоже, не только о ней, но и о Робе. Но… откуда? Еще и Тину приплел. Но вряд ли она все растрепала. Кому-кому, но не Кестену точно.
У меня уже гудит голова от того, что я постоянно пытаюсь накидать как можно больше идей и сразу скомпоновать их во что-то приемлемое. Нужно придумать концепцию универсального бренда и доказать, что он универсален. Разработать его дизайн и концепцию… Мне давали так много времени, и в итоге все кануло в Лету. Черт бы побрал это все.
За столом никого. Иду, сохраняя спокойствие, тремор прекратился очень кстати: иначе бы я просто выронила поднос и не смогла донести свою еду. Напряжение внутри нарастает: мне нужно отвезти Роба на собеседование, на котором решится его дальнейшая судьба, нужно закончить сегодня основную, главную часть проекта, чтобы впоследствии только дорабатывать детали, нужно нагонять остальные предметы, нужно узнать, получилось ли юридически отвязаться от маминых нападок. Столько всего нужно делать, что хочется застрелиться. Когда я только успела нахватать столько обязанностей? Что-то явно пошло не так, меня начинает пожирать социум.
- О чем ты так задумалась? – нервно вскрикиваю и вздрагиваю, едва не опрокинув стакан.
- Фредерик! Ты доведешь меня до сумасшествия, – шиплю я, замечая, что снова трясутся руки. Что самое ужасное, Ребел тоже замечает. Быстро беру в руку вилку, сжимаю ту как можно крепче и делаю вид, что все хорошо.
- Ты в порядке? – он глядит на меня слегка исподлобья, будто думает, что я признаюсь.
- Да, все хорошо, – говорю я непринужденно, пытаясь запихнуть еду в рот, которая уже не лезет. Что за чертовщина…
- Кэсси, перестань все от меня скрывать. Я же вижу, что… – договорить он не успевает. Я срываюсь, закрываю руками лицо, слезы сами катятся из глаз, хотя я уже не понимаю, из-за чего. Все от меня чего-то ждут, что-то просят, а я только и могу, что срываться. – Эй, эй, тише.
Фред выходит из-за стола и приближается ко мне. Обнимает. Я больше не чувствую боли, не чувствую страха. По мне не пробегают волны ужаса и пренебрежения.
И это странно, это загоняет меня в тупик.
Открываю лицо и смотрю на него:
- Зачем ты все это делаешь? – искренне не понимаю я. – Зачем ты постоянно беспокоишься обо мне, зачем помогаешь, чего ты от меня хочешь?
Парень посерьезнел, и даже его дурацкая шевелюра выглядела сурово.
- А разве это не мое дело? – он берет меня за трясущуюся руку и крепко сжимает ее так, что та начинает неметь. – И только не говори мне, что тебе не нужна поддержка. Я видел все это время, как ты пыталась строить вокруг себя стену и обособляться от всех.
- Я не порчу себе жизнь, – скептически парирую его реплику. – До вторжения в мое личное пространство жизнь течет как нельзя лучше. Все делают люди вокруг меня: сбивают с толку, заставляют принимать решения, которые должны принять сами, испытывают и судьбу, и меня заодно, – с шумом выдыхаю, понимая, что тремор прекратился, и высвобождаю онемевшую конечность. – Мне и так было неплохо.
- Ты даже сейчас пытаешься сделать то же самое! – ворчит Ребел, возвращаясь на свое место.
- Ладно, – я выпрямляюсь и смотрю ему в глаза в упор. – Хорошо, ты прав, не оказывай ты мне помощь все это время, я бы, может, даже и не выжила – кто знает? Но я здесь, и сейчас я все также не хочу контакта с социумом. Пойми это наконец!
Мы так непохожи. Зачем Фред только ввязывался в это? Или он не подозревал, что нарывается не на обычную недотрогу, которая просто любит ломаться? Мне его жаль до безумия, но даже если я попытаюсь переступить через себя и изменить стиль жизни – лучше нам от этого не станет. Да и что за мысли вообще такие – делать что-то ради чужого человека.
Чужого.
- Да, прости. Я просто, – юноша явно поник от этого разговора. Думаю, каждый новый день в Ливерпуле после знакомства со мной дается ему с трудом. – Я просто подумал, что все, что с тобой случилось, даст тебе понять, что что-то нужно менять. Прости, правда.
- Прошу, не обижайся. Может, мне просто нужно время? – зачем я пытаюсь его обмануть? Я не хотела бы ничего менять. Я ведь снова останусь одна, если успею отвезти Роба вовремя. – И вообще, я же признала, что мне нужна твоя поддержка. Иногда, – я пытаюсь улыбнуться, но бросаю эту затею. – У меня скоро конкурс, и мне придется объясняться перед всеми этими людьми. Ты просто обязан прийти, – произношу я напоследок, беру с собой поднос и ухожу, ничего не доев. Да и есть-то не хочется.
Я не собираюсь признавать, что он прав. Нет, ни сейчас, ни когда-либо потом. Люди только и делают, что убивают лучшее в остальных. И во мне – в том числе.
Я сижу в этом кабинете безвылазно уже четыре часа, и, если не выйду еще через пятнадцать минут, – Роб опоздает окончательно. Удивительно только то, что макет все-таки готов. Без доработок, конечно, но это уже хоть что-то. Конечно, меня не пробирает стыд, но есть осадок неприятного чувства, что из этого всего делают какой-то нонсенс. Есть еще много конкурсов и выдающихся ребят, разве с ними так носятся?
А может, я просто не замечала?
Плевать.
Это всего лишь собеседование, но если все пройдет удачно, то Роберта уже сегодня и заберут. Это так странно. Будто действительно от меня отрывают все-таки что-то родное. Впервые испытываю подобное чувство. Где-то недалеко от Лондона будет находиться еще не повзрослевший мальчик, гордо носящий фамилию Лифф. Заслуживаем ли мы этого?
Серые стены коридора немного давят на сознание. Робу удобно и комфортно, я вижу это по его жестам, глазам, уверенности, рассеянной на лице. И понимаю, что со мной все совсем не так. Ненавижу сталкиваться с новыми людьми, это новое выворачивание наизнанку, новое преодоление барьеров. С виду может показаться, что я просто неженка, но, на самом деле, мне требуется много усилий, чтобы переступить ту грань своей замкнутости, которая просто необходима.
- Мисс Кассандра Лифф с братом? – обращается ко мне тонкая, высокая, вся какая-то заостренная девушка. Я только киваю, потому что во рту пересохло, она же осматривает меня с макушки до обуви. – Миссис Ойл ждет вас.
Эта миссис Ойл выглядела довольно непритязательно, хотя, наверное, только мне бы так показалось. Если ее помощница имела в основном острые черты, то это был ее полный антагонист: все настолько мягко и приторно, что даже тошнит. А в ее крашеных рыжих волосах застрял ободок с черным бантом. Мне так и хотелось его выдернуть.
- О, мисс Лифф, Вы так молоды, – похоже, вместе со статусом директора престижного заведения, Элен Ойл (ее имя выгравировано на золотистой табличке на столе) отучилась быть тактичной. – Понятно, почему Вы к нам обратились.
Женщина в возрасте поджимает губы, я же пропускаю последнюю фразу мимо ушей и медленно выдыхаю, готовя фразу, которую собираюсь произносить.
- Миссис Ойл, мой брат сам выбрал данное заведение и известил меня, что хочет там учиться. Я не намерена отговаривать его, тем более что о Вашем пансионате слышны только положительные отзывы, – мой голос стал похож на металл, но я старалась его смягчить. Как же это все мне было неловко и неприятно. – Я бы хотела, чтобы у Роберта была возможность попасть на бюджет.
- Но мисс Лифф, бюджетные места в наш пансионат не даются просто так. Мальчик должен заслужить это.
Разумеется, я знаю это, могла и не сообщать мне. Я смотрю на Роба, будто он должен был что-то заготовить.
- У меня прекрасная успеваемость, миссис Ойл, – он уверенно улыбается, будто знает, что он уже победил. – Я умею играть на флейте и неплохо знаю разговорные немецкий и французский.
Женщина улыбнулась и прищурила глаза. Я же нахмурилась: как много я не знала о брате? Флейта – да, я помню, он часто с ней носился, но два языка? Пусть даже и разговорных, он еще совсем ребенок!
- И ему только скоро одиннадцать, миссис Ойл, – стараюсь как можно более уверенно говорить я. Хотя у самой множество вопросов.
- Про успеваемость я знаю, Роберт. И очень это ценю, – спустя какое-то время произносит Элен. – Что ж, мисс Лифф. Я хочу поговорить с мальчиком наедине. Дайте мне такую возможность.
Разворачиваюсь к братцу, хватаю его за плечо и произношу, смотря в глаза:
- Ты умница.
Он улыбается, довольный, взгляд хитрющий. Давно не видела его таким. Приходится выйти, хотя, признаться честно, я мало что понимаю.
Роб меня разбудил: я так заработалась, что задремала прямо в приемной.
- Помоги мне с вещами, пожалуйста, – тихо попросил мальчуган. Я улыбнулась, ничего не говоря: его взяли, конечно же. Беру его чемодан на колесиках, он хватается за остальные сумки. В этот момент думаю, что я все равно всех от себя отгородила, все равно остаюсь одна. Хотя Роб… Он сам попросил, неужели в таком возрасте уже все понимает? Определенно гений.
- Я скоро приеду, как только закончится возня с конкурсом, обещаю, – сказала я ему напоследок. – И мы прогуляемся по Лондону, ты же еще там не был.
- А ты была?
- Всего один раз, и уже давно, – обрываю я. – Не скучай.
Когда он уезжал, я ничего не почувствовала. А жаль.
Оставалось еще одно дело, которое надо было решить заранее. Роб уехал, но это не значит, что Фиби от него отстанет. По крайней мере, без полного юридического подкрепления я в это не верю. А обеспечить его мне мог только Майк. Может быть, к нему снова наведывалась моя мать?
Мне все время кажется, что мир вокруг настроен довольно враждебно. И сейчас я не исключаю, что Майк мог меня обмануть. И все-таки я верю. Я верю и снова иду, чтобы все наконец уладить.
Прохожу мимо секретаря и сразу же утыкаюсь в дверь. Неловко стучу и просовываю голову. Впервые за долгое время замечаю, как мои волосы свисают с головы, и это становится настоящим открытием. Они довольно длинные. Мне даже не верится, но приходится отвлечься от внезапно поразившего меня события.
- Майк? Здравствуйте… – тихо произношу я, надеясь, что клиентов у него нет. Все-таки вечер, и я снова прихожу почти к закрытию.
- О, Кэсси! Как хорошо, что ты навестила меня. Хотя жаль, что совсем не предупредила, – его мимика очень живая, и я наблюдаю легкое недовольство в его глазах, нахмуренных густых бровях, поджатых губах. Неужели я его рассматриваю? – Проходи, садись.
- Да, спасибо. Я хотела узнать, – стараюсь быть как можно более вежливой. Как у Реда получается делать все так естественно? – Как обстоят дела с моим братом?
- Твое заявление рассматривается в комитете, но если у тебя хорошая репутация, то проблем не будет.
Интересно, подкупит ли миссис Лифф комитет? Может, у нее не хватит денег? Я бы была рада такому раскладу. Думаю, ее неприятно поразил тот факт, что на суде Роберт начал говорить о дочери, которую она презирает. И не думайте, что я преувеличиваю. Просто у нас всегда были такие отношения. Сначала они казались материнской заботой, но переросли… в вечную борьбу, пожалуй. Я уже привыкла к ней, и не смущает абсолютно ничто.
- Кэсси? – я дергаюсь от внезапности и испуганно начинаю осознавать, что я даже не в общежитии. Опять со мной произошло впадение в этакий транс. Хотя трансом это называть неправильно. – С тобой все в порядке?
- Да, я просто задумалась. Простите, – опять неловко улыбаюсь. Что не так с этим человеком, что я его стесняюсь? Ах, ну точно, он же абсолютно не следит за границами личного пространства. К слову, он умеет скрывать это за своим обаянием, ведь я поняла это только сейчас. Весьма умело, мистер Ред.
- Не переживай. В комитете работают хорошие люди, как я говорил. И все-таки ты не ответила на вопрос, – он снова ставит передо мной стакан воды, и я замечаю, что протянувшаяся рука еле подрагивает. Может, это как раз и не ушло от его взора.
- Я прослушала. Можете повторить? – я все еще говорю уважительным тоном, хоть и понимаю, что он раздражается от него. Может я смогу себя пересилить?
И тут я понимаю, что Майк Ред читает мысли:
- Пожалуйста, Кассандра, перестань делать вид, будто я мудрый старец. Мы с тобой обыкновенные люди, – он улыбается. – Ты совсем бледная. Ела что-нибудь?
Медленно мотаю головой, а он хмурится и снова лезет к холодильнику. Тоже хочу, чтобы у меня на работе был холодильник. Это невероятно удобно.
- У меня только салат, но я не могу смотреть на тебя спокойно. Поешь, пожалуйста, – Ред сует мне под нос вилку и тарелку. Там действительно салат, похожий на греческий. Что ж, это слишком великодушно с его стороны, мне даже стыдно притронуться.
- Майк, я уверена, что дотерплю…
- Нет, я не дотерплю. Ешь при мне, – Он хмурится и встает в позу надзирателя.
- Хорошо, мам, – парирую я и неловко беру в руки вилку. Краем глаза вижу, что все-таки рассмешила его. Очаровательно.
- Я спрашивал, что с Робертом. Ты оставила его одного?
- Нет, – пожимаю плечами и прожевываю пищу. Действительно греческий, моцарелла до ужаса соленая. Или соленый? Это же сыр… – Он захотел учиться в пансионате недалеко от Лондона, и его приняли.
Майк кивает. Я вижу, как в его голове рождаются новые мысли, идет тяжелый процесс, который позволит вынести вердикт. Напряжение долго не спадает, но затем мужчина кивает еще раз.
- Да, пожалуй, очень верное решение.
Надо же, меня даже похвалили. Мы вообще будем заниматься делом, или я приехала в ресторан?
Я устала от заполнения бланков и написания заявлений. И как Ред еще не свихнулся с этой работой? Невероятно скучная, унылая и, поверьте, выматывающая. Юристом быть отвратительно, пусть и уважаемым. Столько бюрократии, терпеть ее не могу.
Я возвращаюсь домой, потому что не очень хочу сейчас кого-то видеть, отписываюсь об этом в смс Тине. Она довольно понимающая последнее время. Может, она всегда была такой? Лично я могла сказать только, что мисс Берт очень любит тусовки, выпивку и парней.
Если я ошибаюсь, то это не так уж плохо.
Почти доделан каркас проекта. Завтра и послезавтра – единственные дни, что у меня остались, чтобы дополнить все деталями. Поэтому, думаю, стоит потратить сегодняшнюю ночь на то, чтобы закончить основу. Никогда не любила выступать перед толпой, а тут мне придется еще доказывать, что то, что я сделала – круто. Если честно, то мне уже надоели эти люди. Вся эта социальная жизнь не по мне. Хочу вернуться в обычный темп: «универ – общага – универ – общага». Мне довольно хорошо жилось в таком ритме. И никто – понимаете, никто! – не докапывался до меня.
Открутить бы все на сентябрь. Было намного теплее и спокойнее, чем сейчас. Развод, смерть… что же я такое сделала, что жизнь потекла таким странным образом? Где была моя первая ошибка? Судьба просто решила посмеяться надо мной и показать, как работает эффект бабочки?
Эти два дня пролетели так незаметно… я выключила телефон, практически не вылезая из кабинета мисс Иквел, иногда слушая ее замечания и похвалу. Хотя сейчас я уже не помню, что она говорила: только трясусь от волнения, потому что вижу, как много людей пришло посмотреть на это мероприятие. Действительно, здесь собрались такие клевые ребята, и они невероятно артистичны. Я не смогу так продержаться на сцене и минуты.
Все эти ребята занимаются дизайном, с разных университетов страны здесь собралось довольно большое количество людей, это событие даже освещают СМИ. Я заметила, что даже не одна такая – не люблю привлекать внимание. Среди участников все общительные, конечно, но только малое количество – действительно настоящие ораторы, собирают вокруг себя толпу, выделяются из общей массы людей. Такие привлекают многих, равно как и отталкивают. Сижу в стороне, здесь довольно тихо. Мы будем выступать перед толпой людей, перед жюри, и это, ну, знаете, не по мне. Я хочу просто быстрее все закончить – но выступаю где-то в середине. Единственная причина, по которой я еще не ушла – это только тот факт, что я сама лично корпела над дурацким проектом несколько дней и ночей, почти не высыпаясь. Все это время, на самом деле, можно назвать прекрасным: я как в старые времена, совершенно отгородилась от людей, и мне было довольно комфортно. Правда, не хватало стонов Тины на фоне о том, как ее все задолбали, и как она опять хочет на какую-нибудь вечеринку. Но вечеринки – такая глупость. Как вы помните, для меня это печальный опыт, не понимаю я всего этого.
Здесь тоже много народу, но все выглядят куда более усмиренными, равнодушными. Делаю вид, что повторяю материал, чтобы ко мне не приставал никто из них, а сама слишком сильно погрузилась в эти размышления. Настолько сильно, что только сейчас заметила, что рядом со мной кто-то сидит. Это был высокий юноша моего возраста, в костюме, один из тех лидеров-ребят, готовых порвать зал своей улыбкой. Что он здесь забыл?
- Ты бы хоть изредка переворачивала страницы, – усмехнулся он, и я заметила, что пока мы не привлекаем внимание. Если сюда набежит толпа, надеюсь, я сумею убраться подальше?
- Спасибо за совет, – я усмехаюсь в ответ и таки перелистываю страницу. – Если ты все знаешь и понимаешь, почему еще не ушел?
- Мне скучно, – он пожимает плечами и начинает вести себя, с моей точки зрения, недопустимо: будто я его романтичная пассия. Класть свою голову на мое плечо – это ошибка, парень. – Да и все здесь только и говорят, что о гранте. Тебе ведь это тоже не интересно?
- Обсудим это в другой раз. А сейчас, будь добр, верни мне мое личное пространство.
- Что такое? – он хмурится и недовольно встает, разворачиваясь ко мне. – Что-то не так?
- Да, причем, многое. Оставь меня, пожалуйста.
Стараюсь быть жесткой: зачем он лезет? Скучно ему? Ну, пусть найдет здесь какую-нибудь менее асоциальную потенциальную партнершу.
- Еще увидимся. Мне пора выступать, – он подбирает свою папку. – И, если что, меня зовут Джеймс.
Отлично. Эти знания мне очень пригодятся. Спасибо, adios.
- О, как хорошо, что я тебя нашла! – Миранда настроена довольно оптимистично. Мне бы ее состояние сейчас. – Ты следующая.
- Что? После этого Джеймса? – меня почему-то это шокирует. Почему я выступаю после такого смелого и артистичного парня? В том, что он артистичен, я даже не сомневаюсь.
- Так вы уже знакомы? Джеймс – приятный парень, очень талантливый. Так что тебе нужно постараться и выложиться на всю, – она его даже хвалит. Прелестно. – Кстати, пришли твои друзья.
- Какие друзья? – я хмурюсь: насколько я помню, друзей у меня нет.
- Ну, Фред Ребел, Томас… повсюду искали тебя, но сейчас уже в зале.
- Этого мне только не хватало, – закатываю глаза, а после пробегаюсь по основным страницам текста. Все превращается в нервотрепку, черт вас дери!
- Где Кассандра Лифф? – слышу я, и мне становится не по себе.
- Ну, все. Пора, Кэсси. Я в тебя верю, – мисс Иквел на прощание сжимает мои плечи так сильно, что по спине пробегают мурашки. Не на войну же я иду! Если только на войну с собой.
- Удачи, Кассандра, – проходит пресловутый Джеймс. Твою же мать, как ты меня уже достал! Ничего не отвечаю и выхожу из помещения.