- Да, заметно, – я провела пальцем по комоду довольно крупных размеров. – Я ненадолго.
- Ты же не сердишься? – вдруг спрашивает Эл, заходя в комнату и закрывая белую дверь.
- На людей, которых я не знаю, нет смысла сердиться, – пожимаю я плечами и прохожу к книжной полке: некоторые из произведений, что я читала раньше, понадобятся мне сейчас. Развод родителей – не моя трагедия, мне надо заниматься своими делами. Тратить лишние деньги на новые экземпляры ведь нет смысла? – Я просто напросто избегаю их.
Элайза молчит. Довольно долго, что меня радует. Я просто достаю книги и складываю в рюкзак.
- Я не хотела, чтобы между нами все было так, – я слышу в ее голосе нотки разочарования и только усмехаюсь: сейчас она выглядит жалко в моих глазах. Я нисколько не сожалею, да и не о чем.
- Все всегда было так, – язвлю я и, закрыв рюкзак, отодвигаю сестру, чтобы выйти из комнаты.
- Почему Роб тебя любит?
Этот вопрос меня останавливает. Не знаю, почему. Просто мне вдруг стало не по себе, и даже слегка передернуло.
- Что?
- Почему? Ты эгоистична, ни с кем не считаешься, никому не доверяешь. Ты как еж, готова в каждого вонзить свои иголки. К тому же, – брюнетка пожимает плечами, – ты еще и не в себе.
- Ты меня не знаешь, Эл, ровно, как и я тебя, – щурю глаза я в недоверии. – Пойду, потороплю Уолтера.
Я стараюсь вести себя уверенно, хотя мне до жути неловко. Все это раздражает и напрягает, а ведь я и не хотела ехать сюда. Что ж, теперь уже поздно на все это жаловаться. На все – значит, абсолютно все. Элайза преграждает мне путь.
- Прошу, мы не договорили, – не удерживаюсь и закатываю глаза. Мне нет до этого дела. – Бог мой, Кэсси, ты же моя сестра, пожалуйста!
- Это не слишком весомый аргумент, Эл. Неужели твои виноватые глаза и просьба, сказанная дрожащим голосом, должны заставить меня переменить свое мнение? – я стала слишком легко раздражаться. Я чувствую, как внутри меня вновь разгорается пожар, пламя уже не потушить просто так. Но этого все еще мало, чтобы я сменила выражение лица или тон голоса.
- Я просто хочу сказать, что совершила много глупостей…
- Отлично, я тебя услышала.
- … И что я стараюсь покончить со всем, во что ввязалась.
- Это радует, – равнодушно пожимаю плечами. – Может, ты возьмешься за голову и встанешь на путь истинный. Мамочка поможет, не сомневаюсь.
- Она не держит на тебя зла, – мягко улыбается мисс Лифф, заставляя меня нахмуриться.
- Она? Не держит зла? – я в искреннем недоумении. Может, я чего-то не знаю?
- Да, не держит. Ты, конечно, вспыльчивая, но мама терпелива и смогла найти в себе силы дать тебе время…
- Стоп. Здесь, пожалуй, мы закончим, – костер, который до этого времени держался под контролем, взмыл до небес. Ох, Элайза Лифф, что же ты наделала! – Ну, пусть она и не держит зла, а вот у меня есть с ней старые счеты.
Движения становятся более резкими, и я стремглав практически вылетаю из комнаты. Интересно, это мать наговорила Эл всего или они обе хотят всем вокруг вешать лапшу на уши?
Останавливаюсь в проходе, потому что застаю разговор своих родителей. Вообще-то, они очень подходят друг другу. Мой отец тоже красив, его волосы седина почти еще не тронула – только у висков, он выглядит молодым и живым, полным энергии и энтузиазма. Высокий, хорошо сложенный, он наверняка интересует многих женщин, в его глазах виднеется зелень лесной листвы. Либо все дело в бровях, либо всю мою сознательную жизнь он не был достаточно весел. Рядом с мамой они всегда смотрелись как «идеальная пара», но никогда таковой не были. Собственно, развод тому прямое подтверждение.
- Даже удивительно, что эта смазливая размазня решила остаться с тобой. Хотя я уверена, что это было сделано мне назло, – тон милой блондинки совсем не светел и приятен. Он источает злобу и презрение.
- Фиби, мы с тобой договорились это не обсуждать. Это выбор наших детей, и он…
- Нет, дорогой мой Уолтер. Это все не просто так, – иногда нотки голоса повышались в конце предложения, и были слышны слабые взвизгивания. – И наверняка ты в этом тоже замешан. Роберт нужен мне, и я не знаю, каким образом ей удалось…
- Угомонись. Не все ведут себя так же, как ты и строят заговоры против остальных! – я была удивлена: неужто мой отец начал проявлять себя в спорах? Или ему мешал брак с этой женщиной? – Дети просто сделали выбор, которого ты не ждала!
- Я этого так не оставлю, Уолтер. Помяни мои слова.
Она быстро выдыхает и резко разворачивается, лицом к лицу встречаясь со мной. Я просто не свожу с нее глаз.
Мне кажется, в этот момент очень подошла бы рекламная пауза. Ну, знаете, когда фильм или сериал прерывают на интересном месте, чтобы ты мог захватить еще попкорна. Вот что-то вроде этого. К счастью или нет, но в жизни нет подобных пауз.
- Перестань повышать на него голос, – произношу я, не двигаясь. – Вы развелись, чего ты еще хочешь?
- Не смей мне тыкать, мерзкая девчонка, – я замечаю, что выбившиеся пряди уже не смотрятся мило и женственно, лицо краснеет, а приятная женщина медленно превращается в фурию. – От тебя одни проблемы, с самого твоего…
- Не смей называть меня мерзкой. Тогда, может быть, я не буду тыкать, – я усмехаюсь и подхожу к ней вплотную, глядя в холодные глаза, которые и сейчас приносят столько страха и заставляют внутренние органы сжиматься. Но моя злоба сильнее страха. – Значит, не держишь больше зла, да? Что-то не очень похоже.
- Элайза верит матери и любит ее…
- Да, вместо того, чтобы смотреть правде в глаза, – парирую я моментально. Она может обманывать кого угодно, но я вижу ее насквозь. Фиби Лифф – прогнивший человек, и этим все сказано. – Ты не вызовешь у меня чувство вины, даже не думай.
И снова молчание, я не знаю, куда себя деть – этот гнет с ее стороны душит и медленно убивает. Глаза пристально вглядываются в меня, детально изучают, чтобы запомнить все мелочи. И нет, это не паранойя!
- Удивительно, как тебе только удалось заманить к себе Роберта… – она вглядывается еще более пристально, и губы изгибаются в ненавистной для меня усмешке. – Такая нелепость, вы ничего не сможете ему дать.
- Роб сам решил. Может, дело в том, что его мамочка – бесчувственный зверь, сводящий с ума всех, кто ему мешает?
За эту фразу я получаю звонкую пощечину. Это похоже на мощный разряд электричества, которым меня легко осадить. Я теряюсь, во всем теле нарастает паника, и я перестаю это контролировать. Руки начинают трястись, глаза бегать из стороны в сторону, и вот только картинки сменяются перед глазами: ее змеиная улыбка, гневное лицо Уолтера, двор, машина, дорога…
Меня продолжает безостановочно трясти. Я привыкла преодолевать себя, когда кто-то меня касается, привыкла немного нарушать зону комфорта. Но я никогда не могла этого с ней. Ее прикосновения меня доводят до истерик. И это даже не прикосновения: она так пыталась выбить из меня «дурь».
Дорога долгая, но я успеваю успокоиться еще во время пути. Тяжело дышу и смотрю на проезжающие мимо машины. Я знаю отца, он непременно ждет момента, чтобы начать говорить. Но я не уверена, что он найдет правильные слова, я не уверена, что хочу все это слушать. Я должна была побывать в этом доме. Должна была вспомнить, что я так ненавижу всем сердцем, если так только можно ненавидеть.
Ливерпуль предстает для меня до мозга костей серым городом, и я убеждаюсь в этом который раз: все однообразно и однотонно, нет ни одного яркого пятна, за которое бы зацепился глаз. Да, все эти аляпистые вывески так и призывают тебя потратить деньги, но они только приобщаются к городской серости.
Мне тошно от всего, что я вижу вокруг, но закрываю глаза, и чувства расползаются по всему телу, и становится только хуже. Что лучше? Боль тупая и ноющая или острая и резкая? Если бы я только могла совсем от нее избавиться.
- Кэсси, ты не должна была всего этого делать, ты же знаешь ее, – мужчина нервно сжимает руль и постоянно оглядывается на меня. Равнодушно поворачиваю голову, пытаясь прийти в себя и сделать вид, что все в порядке.
- В этом-то и дело, что знаю, – произношу я, хрипя. Откашливаюсь и слушаю в ответ:
- Я боюсь за тебя. Все то время, с того момента, как ты ушла, – отец нервно выдыхает и вновь поворачивается: в его глазах тлеют угольки заботы. Ну, или мне просто кажется в этом вечернем свете. Мне даже стыдно, что я заставила Фреда так долго сидеть с Робертом. – Ты, наверное, просто не понимаешь, как это важно.
- Спасибо, конечно, – я нахожу в себе силы усмехнуться. – Но ты мне за это время никак не помог.
Он опускает голову, и я замечаю, как тяжело ему говорить. Не поднимая на меня глаз, он зашептал:
- Я знал, что так и будет.
- Послушай, я не хочу тебя обидеть, да и сама не обижаюсь, – я снова откашливаюсь. – Просто это ничего не поменяет. Ты нужен Роберту, и это главное.
- И в итоге родная дочь меня не любит? – Он с жалостью смотрит в мои глаза, а я неловко отвожу взгляд. Я не сгораю от стыда – я уже говорила, что не питаю к людям добрых чувств – но мне не хочется говорить что-то в роде «Ты не один такой». Свет фар как раз кстати слепит глаза. Мы едем по правой стороне дороги. Вот черт!
- Папа, поворачивай! – Я понимаю, что он не успевает реагировать на мой крик, и резко дергаю руль на себя, мы уходим вправо и въезжаем в фонарный столб. Подушки безопасности внезапно надуваются, но со мной ничего не произошло. Я так и сижу, смотрю то на подушку, то на смятый капот, то на торчащий из машины столб. Ну, не буквально из машины. Мурашки пробирают с головы до пят. Я не могу вымолвить ни слова и только осознаю происходящее. Тяжело пошевелиться.
Додуматься посмотреть на Уолтера я смогла не сразу. На его лице застыла улыбка.
Глава 6. «Роберт».
Только Тина знает, где я. Сразу после случившегося ко мне подошел водитель, от которого я поворачивала. Он и вызвал всех, выхватил у меня телефон и набрал кого-то. Я не знаю, с кем он говорил, но в конечном итоге приехали Фред и Тина. Я не очень понимала, что происходило, тот мужчина просто помог мне вылезти, а я двигалась, как сломанный робот: наверное, это был шок после аварии. Я не знаю до сих пор.
В тот момент я не могла произнести ни слова, с самого момента аварии. Не знаю, все ли люди чувствуют одно и то же, когда попадают вот в такие столкновения, но для меня это было что-то… захватившее дух и душу настолько, что они не успели вовремя вернуться. Люди вокруг что-то спрашивали, я только мотала головой. Я помню, что Ребел держал меня, а я этого даже не чувствовала. Просто была не в состоянии. В итоге мы втроем уехали домой, Роберт, видимо, спал.
Теперь и я сплю вот уже несколько дней. Точнее, просто нахожусь в кровати, сном здесь особо и не пахнет. Уолтер Лифф, мой отец, скончался, причем по моей вине. Я так думаю. Перед его смертью я назвала его папой. Это я помню отчетливо. Я все запомнила хорошо, и теперь постоянно прокручиваю в голове. Что-то не сходится в этом всем, что-то совершенно не сходится. Я не хотела сделать хуже, я хотела… чего?
Роб узнал обо всем не от меня. Я исчезла сразу после того, как мы попили чай в новом доме. Выдавив из себя «Я на воздух», я сбежала. Мне нужно было время. Я бродила, где попало: мимо были заброшенные дома, аккуратненькие садики, в окне одного из домов я увидела рисунок сирени. Он был слишком странен в этой ситуации. Тем более что сама сирень уже не цветет. Мне больно осознавать все происходящее, я хочу вдохнуть свежий воздух и выдохнуть вместе с ним все свои проблемы. Спустя пару часов я пришла в общежитие. Комендантский час еще не был в силе, и я спокойно прошла в свою, все еще свою, квартиру, сняла с себя куртку и пробралась на кровать.
Вот так я и лежу, упершись лицом в стену. Тина вернулась еще через какое-то время и крепко обняла. Я ничего не чувствовала. Все равно, что сама себя обняла. Мы с ней в тот день не говорили. Нет, конечно, периодически я встаю, но только для того, чтобы умыться и поесть. Я не выходила из комнаты все эти дни. Университет – отдельная песня. Тина все сообщает, что меня там уже обсуждали несколько раз. Все это не важно.
Я не могу заставить себя выйти из комнаты, и поспать особенно не получается. Можете называть мое состояние полудохлым, хотя больше похоже, что я в дерьме. Нина написала смс о том, что сеансы продолжаются, и что сегодня она ждет меня. Интересно, что это значит? А если я не приду? Не очень жажду, чтобы она еще копалась в моей голове, точнее, пыталась это сделать. Все это время Роб провел вместе с Фредом. Мне перед ним дико стыдно, но я просто не могу заставить себя выйти из квартиры на улицу, что уж говорить о каких-то путешествиях, хоть и небольших?
- Кэсси, тебе нужно пообедать, – слышу вкрадчивый голос соседки. – Ты за два дня съела только яблоко.
- Я не хочу. И не могу, – выдавливаю я, но понимаю, что она права. – Прости.
- Что за дела, тихоня? – этот голос заставляет меня повернуться: Томас Голден, на мое удивление, действительно обращался ко мне. – Тебе пора вылезать из своей кровати, тем более Роберт очень хочет с тобой увидеться.
Еле приподнимаюсь с кровати, чувствуя, как круги расплываются перед глазами, но беру себя в руки, не выдавая, что мне стало дурно. Сейчас важнее то, какое отношение Томас имеет к моему брату:
- Ты его видел?
- Да, Фред не всегда может сидеть с ним или забирать со школы. Напомню, что тебе, вообще-то, следует за ним следить. Либо отдать его матери.
Последние слова меня добивают, и я снова падаю на уже продавившуюся под моей головой подушку.
- Я все понимаю, – только и говорю я, хотя осознаю, что до них не дойдут эти слова. До людей никогда не доходит с первого раза. Да и со второго не всегда. – Просто нужно время.
- Которого у тебя нет, – да что же все появляются так неожиданно? Ребел собственной персоной! – Сегодня звонили из службы опеки, и тебе необходимо подать анкету на то, что ты являешься дееспособным опекуном для Роберта. Иначе его через неделю заберет Фиби.
Забавно, он откуда-то знает имя моей матери. А еще беспокоится обо всем, что его, в общем-то, не должно было коснуться. Какая самоотверженность.
- Когда? – только и произношу я, решаясь встать с постели. Точнее, сесть на нее: перед глазами снова ненавистные круги. Через несколько секунд я замечаю, что Фредерик пришел не один: мой братец тут как тут.
- Сегодня последний срок. Похоже, тебе, и правда, придется вылезти из своей комнаты, – парень пожал плечами. – Тебе давно пора это сделать…
Мальчик с темно-коричневого цвета волосами, слегка взъерошенными, худощавый и немного бледный, подошел ко мне и долго изучал карими глазами. В них читалось огромное чувство страха, но губы не дрожали, были сомкнуты, а нос слегка вздернут: Роб готов был бороться всеми своими еще детскими силами, но назвать его ребенком у меня не хватило бы наглости.
- Я был на похоронах. И видел папу, – вдруг начал он посреди гробовой тишины. – Там была она, улыбалась всем, кто с ней говорил.
- Прости меня, Роб… – выдавливаю я шепотом. Не могу ничего объяснять, не просите меня.
- Я боялся, что с тобой тоже что-то случилось. Я не хочу к ней, Кэсси.
- Прости, Роб. Прости меня, – я пытаюсь сдерживать эти треклятые слезы, но не получается. Десятилетний мальчик способен меня вывести из колеи окончательно. – Прости, прости, прости!
Он обнимает меня, но я снова не чувствую напряжения: я больше вообще не пугаюсь прикосновений, по крайней мере, физически, и в голове не щелкает. Вжимаюсь в брата все крепче, уже не сдерживая слез. Не могу перестать рыдать, не могу поверить, что окончательно потеряла баланс: все равно, что выстраивать всю жизнь заново, возводить новые мосты, начинать жить по новым правилам. Все это никак не укладывается в голове, никак не могу поверить, что совладать с собой мне так трудно. Но вдруг появились эти странные люди, которые почему-то помогают мне, хотя я их не прошу об этом, не плачу им за это – они есть, и они думают, что я справлюсь…
- Ну, а теперь тебе точно пора есть, – говорит Тина и поддерживает за руку, чтобы я поднялась с кровати. – Тебе предстоит тяжелый день.
Тяжелые горячие капли душа стекают по щекам, шее, спине и приводят меня в дрожь. Мне кажется, будто все самое плохое смывается с меня черной слизью. Еще немного – и тьма бы меня точно заволокла, будь я еще дольше на своей кровати в полумертвом состоянии.
После душа я смотрю на себя в зеркало и уже не удивляюсь: мешки под глазами – обычный атрибут, волосы спутаны, кожа побледнела. В голове часто возникают мысли: почему? Почему все так стараются вытащить меня из трясины? Это же невероятно глупо и совершенно необъяснимо. Но я не могу сказать, что помощь мне не нужна. Но готова ли я ее принять?
При мне Тина ни разу не готовила, и я очень удивлена обедом, который увидела перед собой: от картофеля исходил пар, а куски курицы блестели хрустящей корочкой. Аппетита особо не было, но я должна поесть, поэтому с изможденной улыбкой присела под пристальным прицелом глаз. Мне все еще противно, когда на меня глазеют, и поэтому я невольно передернулась. Томас моргнул от этого, а Роберт нахмурился, и только взгляд Фреда оказался неизменным. Больше всего мне стыдно именно перед ним, конечно, но я никогда ему об этом не скажу: этот человек видел и так слишком много моих слабостей.
- Я люблю тебя, Кэсси, – вдруг произносит Роб в тишине, чем сбивает меня с толку. Эти слова сбивают меня с толку. Он снова смотрит на меня немигающим взглядом, и я понимаю это почти мгновенно.
- Я тебя тоже, Роб, – отвечаю я почти шепотом, но дается мне это с трудом. Я спешу напомнить, что, вообще-то, я ненавижу людей, и не могу сказать, что смерть отца во мне все поменяла: скорее, подкрепила уже существующее.
- Ты единственная, кто меня поймет. Это круто, – он улыбается и только после этого отрывает от меня взгляд. Становится жутко, но я решаю ничего не говорить.
Пожалуй, самое удивительное во всей этой ситуации – это то, что мне помогает Томас. На мой взгляд, он должен меня ненавидеть почти так же, как я его. Если честно, я не питаю к нему светлых чувств. То, что для меня открылось, что он не мерзавец и не думает о каждой встречной, ничего не поменяло. Я все еще думаю, что Томас Голден – тот еще засранец, который не упустит возможности показать свои способности. Может быть, я зря так? Хотя, о чем это я…
Дорога была странной, и я не понимала, зачем Роберту туда ехать. У меня даже не возникло вопросов о Томасе и Фредерике – они сами за себя отвечают, но мой брат – отдельная песня. Не знаю, за что именно я переживала, но больше всего я не хотела, чтобы он наблюдал такое мое состояние. Но, похоже, все должно идти не так, как хотелось бы мне.
Мы прибыли прямо перед закрытием – за десять минут до него. Волшебно. Я даже удивлена, что нашу толпу приняли.
- Здравствуйте, мисс, с Вами все в порядке? – поприветствовала меня девушка на входе. Ответив ей сумбурно, я попросила направить меня туда, где мне смогут оказать помощь, и оказывается, что за эту ситуацию отвечал определенный человек. Мистер Ред оказался подтянутым и доброжелательным человеком.
- Приветствую Вас, мисс, – он налил себе виски в стакан и достал из холодильника баночку с колой. У него в кабинете холодильник? – Чем могу помочь? Хочу напомнить, что у Вас не очень много времени.
- Да, мистер Ред. Меня зовут Кэсси, Кэсси Лифф. А это Роберт, мой брат, – я показала на него рукой. Фред и Том ожидали в приемной, и если честно, то я думаю, что они подслушивали.
- Лифф? Знакомая фамилия. Ваша мать намедни заходила и хотела забрать Вашего брата себе, – его очки блеснули в полумраке, и мужчина поправил галстук. Затем с улыбкой ответил. – Я объявил ей, что если Вы, мисс Лифф, после смерти отца не заявите о правах на опекунство, то тогда Роберт действительно на всем основании закона перейдет под воспитание матери.
- То есть, Вы противостояли Фиби Лифф? – я, не выдержав, усмехаюсь. – Что-то новенькое.
- Она слишком много на себя берет, – все с той же мягкой улыбкой говорил мужчина. – Думаю, что она часто привыкла добиваться своих целей.
Я хмурюсь.
- Чаще, чем Вы думаете, мистер Ред.
- О, прошу, давай отбросим формальности, Кэсси! Ты же не против? – пожимаю плечами, хотя удивляюсь действиям юриста. – Зови меня Майком. Нам предстоит с тобой серьезная работа. Но ты мне нравишься, поэтому я постараюсь тебе со всем помочь. Хорошо, что ты пришла вовремя.
Похоже, стакан виски с колой, который он поставил на журнальный столик, окончательно расслабил Майка. Он подошел к комоду и достал оттуда толстую серую папку.
- Итак, Кэсси, тебе сегодня нужно заполнить два бланка и написать заявление в трех экземплярах. Роберт, может, шоколада? – похоже, он просто решил подкупить нас обаянием. Нет, он ведет себя довольно дружелюбно, но мне это не нравится: наоборот, настораживает.
- Спасибо, – говорю я из вежливости, но в голову лезут навязчивые вопросы, и я неловко замолкаю, ожидая необходимые бумаги.
- Я же слышу, что ты хочешь что-то сказать, – не отрываясь от экрана ноутбука и кликая мышкой, произносит Ред. Что ж, я впечатлена. – Не бойся, я не укушу.
- Вы профессиональный юрист. Такого нельзя не бояться, – с улыбкой отвечаю я, и, видимо, Майку нравится эта шутка. Которая не совсем и шутка. Я хмурю брови.
- Ну же, не будь букой. Если что, то ты в любом случае не одна, верно?
- Верно.
Он все углядел: все юристы такие внимательные, или он особенный? Хм, предпочитаю думать, что особенных людей не бывает. Просто внимательный. Что ж, надо держать ухо востро, и тогда все может быть хорошо.
- Ну вот, тогда Вам не о чем беспокоиться, мисс Лифф, – он подает мне документы. – Выглядишь неважно, Кэсси. Заполни пока бланки, а потом я помогу тебе с заявлением. Может, воды?
- Буду очень признательна, – снова неловко бормочу я. Это неожиданное гостеприимство вводит меня в ступор. – И все же, можно вопрос?
- Держи, – дрожащей рукой забираю пол-литровую пластиковую бутылку. – Я весь в твоем распоряжении.
- Почему Вы, ну, – я выдерживаю паузу, подбирая слова, - не договорились с моей матерью?
Роберт молча разглядывал обстановку, и ему явно здесь нравилось. Наверно, такие темы стоило обсуждать не при нем, но я с самого начала избрала политику «ничего от него не скрывать». Так тому и быть.
- Потому что я за справедливость, Кэсси, – на лице Реда вновь появляется уже знакомая мне мягкая улыбка. – И она явно не на ее стороне.
Ладно, он действительно приятный человек и почти меня подкупил. Но я все равно боюсь с ним связываться. Он успевает все. Буквально все. Даже несмотря на то, что его рабочий день закончился, он возился со мной, с Робом, успевал при этом делать что-то еще – одним словом, пылал энергией. Мне даже в какой-то момент начало казаться, что все действительно будет хорошо. Надо же.
Мы провозились с ним добрых полтора часа, и мне действительно было стыдно, что я так задержала его на работе.
- Спасибо Вам, мистер Ред, – сказала я уже на выходе, пропустив Роба вперед.
- Майк.
- Да, Майк. Вы заставили меня поверить, что все отлично сложится, – я поджала губы, но потом продолжила. – Это довольно трудно сделать.
- Всегда к твоим услугам, Кэсси, – он почесал затылок и дружелюбно улыбнулся. – Вот, я свободен почти в любое время помимо рабочего. Если понадобится помощь – звони, – Майк практически всовывает мне в руку свою визитку и, поглядев за мою спину, прощается и закрывает дверь.
- «Всегда к твоим услугам, Кэсси…», – пискляво передразнивает Ребел, и Томас тут же подключается:
- «…я свободен в любое время…»
- «…Понадобится помощь – звони!» – заканчивают они вместе и дают друг другу пять. Смеюсь вместе с ними, хотя шутки это глупые.
- Ладно, пойдем домой, сегодня я переночую дома с Робом, – в приподнятом настроении говорю я, и братец остается доволен таким моим решением.
- Нет, тихоня, я серьезно тебе говорю: этот чувак хочет тебя трахнуть.
- Что? – закатываю глаза и пихаю локтем. – А как же там чувства, любовь, все дела?
- И это говоришь мне ты?
- Ах, ну да, – пожимаю я плечами. – Причем тут любовь?
Томас смеется, Фред усмехается, но никому ничего не говорит. Только Роб несется домой. Похоже, ему по-настоящему понравился Майк Ред. Но этот юрист просто захватывает внимание людей своим обаянием. Это не к добру.
В доме нас с Робом оставили одних, и теперь там была такая прекрасная атмосфера, почти что праздничная. Я захотела пробыть с ним всю ночь и сделать ее… по-обычному, как никогда не делала. Игры на приставке, просмотр фильма, может, даже не одного, какая-нибудь готовая заказанная еда: просто небольшой семейный вечер. Удивительно, но сообщник в виде молодого юриста придал мне сил и стимул двигаться дальше. Возможно, мне стоило немного… повзрослеть? Нет, это уже чушь. Но мне стоит многому научиться. Например, как контактировать с десятилетним ребенком. Для начала.
- Какой фильм? – спрашиваю я после того, как мы уселись на белом диване. Дом достался мне от отца, и оказывается, он уже так давно решил. Я явно чего-то не понимаю в этой жизни.
- «Убить зомби», – усмехается Роберт, заставляя меня прищуриться.
- Все четыре части?
- У нас есть время до утра, – смеется брат и нажимает кнопку воспроизведения.
Далее следует несколько часов ничегонеделания, смеха, криков… вы можете не поверить, но мы чуть не убили разносчика пиццы! Похоже, завтра я просплю пары, но оно того стоило. Наверное. После четырех фильмов про зомби мы стали играть во что-то, с чем я, в общем-то, быстро разобралась, хотя, признаюсь, читать книги мне больше по душе.
- Кэсси?
- Да? – я поворачиваюсь в сторону мальчика, и его лицо кажется серьезным.
- Можно, я не пойду завтра в школу?
- Только завтра, – я просто не поднимусь так рано, а я забочусь о себе. Роб только усмехается.
- Я хочу покинуть Ливерпуль, – вдруг говорит он. – Надеюсь, ты понимаешь.
- Роб, – хмурюсь я. – Почему так мрачно? Да, я знаю, Ливерпуль серый и…
- Она же рано или поздно до меня доберется. И даже Майк ее не остановит.
- Причем здесь Майк? – вспоминаю мистера Реда и его доброжелательность и тут же противопоставляю своей матери. Мурашки по телу.
- Ты ему нравишься, – говорит малец, не отрываясь от игры. – Но я не об этом хочу тебя попросить, – он молчит, быстро маневрируя. – Можешь устроить меня в пансионат в другом городе или что-то в этом роде?
Все его слова заставляют меня замолчать и задуматься. Неужели Роберт действительно всего этого хочет? Не удивительно. Откуда в ребенке столько ума?
- Я подумаю. Сам понимаешь, – наконец отвечаю я. – Это непросто.
- Я не буду отвлекать тебя. Тебе же тяжело перестроиться, – закрываю глаза и выдыхаю. Откуда, Роберт? Не могу относиться к нему холодно, он хорошо меня понимает. Лучше всех, если хотите.
- Хорошо. Приложу к исполнению твоего желания все усилия.
- Спасибо, – его лицо меняется и вновь становится мальчишеским и беззаботным. – Не отвлекайся, еще немного – и я выиграю!
- Ну, уж нет, не так быстро! – подыгрываю я, будто этого разговора не было.
Но он прав.
Роберт уснул на диване, и я, накрыв его вчера одеялом, не стала тревожить. В комнату, где я решила лечь, солнце светило лучами с самого утра. Пожалуй, не самый лучший выбор, я проснулась в шесть. Сегодня только я покину этот дом, и, похоже, мне придется перебраться сюда, пока Роберта не примут в какую-нибудь загородную школу. Я решила, что так будет лучше, и я не смогу дать ему приличную опеку. Хотя юридически мне придется доказывать обратное. Шикарно.
Быстро завтракаю, оставляя ему хлопья с молоком: как только люди могут есть эти хлопья? Они отвратительны. Сама же я, по-прежнему, отдаю предпочтение черному чаю с лимоном и поджаренным тостам.
Надо жить дальше своим чередом? Так? Нет, не получается. Что-то внутри уже надломилось, и меня это гложет. Но никто не понимает. Все видят только то, что снаружи. Значит, придется молчать и делать вид, что все нормально. Как обычно, ничего нового.
Что ж, идем в университет, отвечать сполна за свои прогулы, Кассандра.
Держись покрепче, надвигается шторм.
Глава 7. «Лавровые путы».
Везде было необычайно светло. Думаю, что мисс Иквел устроит мне жуткую взбучку, но я ее не боюсь. Я никого не боюсь, если уж на то пошло. Просто не хочу, чтобы меня трогали. Увы, но всем на это плевать.
Но все оказывается еще хуже: как только ректор узнал, что я на месте, тут же вызвал к себе. Честное слово, это будет то еще зрелище. Я понимаю, что обещала преподавателю подготовить проект (который, к слову, не готов), но этому человеку я вообще ничем не обязана. Университет в моей жизни занимает этакое связующее звено между мною и обществом. Будь я вольна, то сама бы уехала куда-нибудь далеко, как хочет Роб.
Ректор Страггински представляет собой воплощение всех идеалов общества. По моему мнению и личному опыту. Всегда следует правилам, не терпит несоблюдения традиций, все новшества должны быть соблюдены с прописанным уставом. В общем, довольно строгий человек, который, тем не менее, имеет иногда склонность к противоречивым решениям. Андреас Страггински никогда не вызывал во мне антипатии, но и восхищения – тоже. Ненавижу правила.