– Вообще-то я покупаю квартиру, – объясняет она. – Присматриваю что-нибудь в Стритхэме или Тутинге… Хоть какую-то собственность для начала.
– Понятно, – тихо говорю я. – Молодец.
– Ты бы тоже об этом подумала, Бекки. Не можешь же ты вечно ошиваться в студенческой квартирке. Надо когда-то начинать настоящую жизнь! – Она бросает взгляд на одного из типов в костюмах, и тот радостно хихикает в ответ.
Это не студенческая квартирка, возмущенно думаю я. И вообще, кто определяет, что такое «настоящая жизнь»? Кто сказал, что настоящая жизнь – это собственное жилье и безвкусные жемчужные сережки? Скорее это «нудная и тупая жизнь».
– Ты пойдешь на прием «Барклейз»? – предпринимаю я последнюю попытку.
Но Элли корчит гримасу и мотает головой.
– Разве что загляну ненадолго.
– Ладно. Ну, я пошла, может, еще увидимся. Я отхожу от их стенда и медленно иду в тот угол, где будут раздавать бесплатное шампанское, но настроение уже не то. Незаметно для себя я начинаю сомневаться в своей правоте. Возможно, Элли дело говорит? И мне тоже пора подумать о собственном жилье и сбережениях? Господи, а что, если я вообще ненормальная? Может, у меня отсутствует ген взросления, который отвечает за желание человека купить квартиру? Как так получается, что все переселяются в другой, непонятный мне мир, а я остаюсь там, где была?
Но как только добираюсь до секции, где вот-вот должно начаться действо с шампанским, настроение мигом улучшается. А разве есть люди, чье настроение не поднимается при мысли о бесплатном шампанском? Прием дают в большом шатре с флагом, внутри играет живая музыка, а перед входом стоит девушка в кушаке и раздает брелоки с символом «Барклейз». Увидев мой значок, она улыбается, протягивает мне белую глянцевую брошюру и говорит:
|
|
– Минутку, не уходите, пожалуйста. – Потом отходит к небольшой группе людей, шепчет что-то на ухо мужчине в костюме и возвращается ко мне. – К вам сейчас подойдут, – говорит она. – А пока позвольте принести вам бокал шампанского?
Теперь-то вы понимаете, какой силой обладает слово «пресса»? С такой надписью вам везде уделят особое внимание. Беру бокал, кладу брошюру в пакет и делаю первый глоток. Какая вкуснятина. Ледяное, с чудесными пузырьками. Пожалуй, тут можно задержаться на пару часов – пока шампанское не кончится. Они не осмелятся меня выставить – я же «пресса». Может, я даже…
– Ребекка, рад, что вы смогли приехать. Поднимаю глаза и вижу… Люка Брендона.
Он стоит передо мной и смотрит в упор, лицо непроницаемое. Мне вдруг становится не по себе. Все мои домашние заготовки не годятся, потому что от одного только его вида ко мне вернулось ощущение жгучего стыда и унижения.
– Здравствуйте, – бормочу я, уткнувшись взглядом в пол. Господи, да зачем я вообще с ним здороваюсь?
– Я надеялся вас тут увидеть, – тихо и серьезно говорит он. – Очень хотел…
– Да, – перебиваю я, – но мне некогда. Я тут по работе, и мне надо общаться с людьми.
Старательно изображаю важные интонации, но голос меня выдает, да и щеки заливаются румянцем смущения. Поэтому я быстро отворачиваюсь, пока он не успел что-либо сказать, и направляюсь в дальний угол шатра. Не знаю, куда я иду, главное не останавливаться, пока не наткнусь на кого-то, с кем можно поговорить.
Только вот знакомых лиц не видно. Кругом одни банковские служащие (судя по виду), стоят кучками, громко смеются и обсуждают гольф. Все такие высокие и широкоплечие, на меня никто и не смотрит. Господи, как неприятно-чувствую себя как маленькая девочка на взрослой вечеринке. В углу замечаю Мойру Чаннинг из «Дейли геральд», и она каким-то полужестом показывает, что узнала меня, но к ней я не пойду. Надо сделать вид, что я брожу с какой-то целью. И ничего не бояться.
|
|
Тут я снова вижу Люка Брендона. И он опять направляется ко мне. Вот черт. Необходимо быстро найти собеседника.
Так, это что там за парочка стоит? Мужчина средних лет, женщина значительно моложе его, и они тут явно почти никого не знают. Слава богу. Плевать, кто они такие, – пойду, спрошу, нравится ли им ярмарка, и, что бы они там ни сказали, буду делать заинтересованное лицо и записывать что-то в блокнот. А когда подгребет Люк Брендон, я уже с головой уйду в беседу и его не замечу. Так, решено, иду к этим двоим.
Глотаю шампанское, подхожу к парочке и широко улыбаюсь:
– Здравствуйте. Ребекка Блумвуд из «Удачных сбережений».
– Здравствуйте, – отвечает мужчина, повернувшись ко мне и протягивая руку. – Дерек Смит из банка «Эндвич». А это моя помощница Эрика.
О-о-о…
Не могу вымолвить ни слова. И руку ему пожать не могу. Убежать тоже не могу. Все мое тело парализовано.
– Здравствуйте. – Эрика дружелюбно улыбается. – Я Эрика Парнел.
– Да, – после некоторой паузы отвечаю я. – Да, здравствуйте.
Прошу вас, не вспоминайте мое имя, пожалуйста. Пожалуйста, не пытайтесь вспомнить, где вы его слышали.
– Так вы журналист? – Она смотрит на мой значок и хмурится. – Очень знакомое имя.
|
|
– Возможно, – выдавливаю я, – вы… читали мои статьи?
– Вероятно. – Она беспечно отпивает шампанское. – Мы выписываем все финансовые журналы.
Постепенно мое тело возвращается к жизни. Кровь снова начинает течь по жилам, и я убеждаю себя, что все обойдется. Они понятия не имеют, кто я такая.
– Вам, журналистам, наверное, приходится во всем разбираться, – говорит Дерек, отчаявшись дождаться моего рукопожатия.
– В общем, да. – Я рискую улыбнуться. – Приходится вникать во все сферы личных финансов – от банковского дела до трастовых фондов и страхования жизни.
– И откуда вы черпаете знания?
– Так, с опытом понемногу всего набираемся. – Я само спокойствие.
А знаете что? Теперь, когда я расслабилась, мне это даже начинает нравиться. Хочется крикнуть: «Ха! Вы и не догадываетесь, кто перед вами!» И Дерек Смит во плоти совсем не страшный. Наоборот, очень милый, располагающий к себе человек, этакий добрый дядюшка из классической комедии.
– Я вот часто думаю, почему не снимут документальный фильм о работе в банке? – Эрика Парнел вопросительно смотрит на меня.
Я выразительно киваю:
– И то верно! Было бы очень интересно.
– Видели бы вы некоторых наших клиентов! Есть такие, кто вообще понятия не имеет, как распоряжаться своими средствами, правда, Дерек?
– Поразительно, на что идут некоторые люди, лишь бы не платить по задолженности и даже избежать объяснения с нами! – подхватывает он.
– Да что вы говорите! – удивляюсь я.
– Честное слово, это просто невероятно! – восклицает Эрика. – Мне иногда кажется…
– Ребекка! – раздается позади меня голос.
Я оборачиваюсь и вижу Филипа – он держит бокал шампанского и улыбается. Откуда он тут взялся?
– Привет. Маркетинговый отдел отменил совещание, так что я решил заглянуть сюда. Как тут дела?
– Ой, замечательно. – Я делаю судорожный глоток и давлюсь кашлем. – Это Дерек, а это Эрика, а… это мой редактор Филип Пейдж.
– Банк «Эндвич», значит? – Филип разглядывает значок Дерека Смита. – Вы, должно быть, знакомы с Мартином Голлингером?
– К сожалению, мы работаем не в головном офисе, – смеется Дерек. – Я управляющий филиалом в Фулхэме.
– Фулхэм! – восклицает Филип. – Модный Фулхэм.
В ту же секунду я слышу далекие гудки сирены – пять секунд до катастрофы. Надо что-то предпринять. Надо срочно сменить тему. Слишком поздно. Я уже не в силах ничего сделать – остается только наблюдать, как два состава мчатся навстречу друг другу, их столкновение неизбежно, и вот-вот один из них с грохотом врежется в другой.
– У нас Ребекка как раз живет в Фулхэме, – говорит Филип. – Ребекка, вы в каком банке обслуживаетесь? Наверняка тоже клиент Дерека! – И заливисто хохочет над собственной шуткой.
Дерек вежливо смеется.
Но мне не до смеха. Я стою окаменевшая и наблюдаю, как меняется выражение лица Эрики. До нее медленно доходит. Она переводит взгляд на меня, смотрит прямо в глаза, и я чувствую холод между лопаток.
– Ребекка Блумвуд, – говорит она совершенно другим голосом. – Я чувствовала, что ваше имя мне знакомо. Вы случайно не на Берни-роуд живете, Ребекка?
– Как вы догадались? – удивляется Филип. «Да заткнись ты! – в ярости думаю я. – Закрой пасть!»
– Значит, да? – ядовито-сладким голоском продолжает Эрика.
Господи, теперь еще и Филип уставился на меня в ожидании ответа.
– Да, – натянуто говорю я, чувствуя, как горят щеки.
– Дерек, вы поняли, кто перед нами? – спрашивает Эрика. – Это Ребекка Блумвуд, наша клиентка. Кажется, вы недавно с ней говорили по телефону. Помните? – В ее голосе проступают жесткие нотки. – У которой собака умерла.
Тишина. Я не осмеливаюсь посмотреть Дереку Смиту в глаза. Я вообще не могу глаз от пола поднять.
– Ребекка Блумвуд, – слабым голосом вторит Дерек Смит. – Надо же.
– Да! – Я в отчаянии вливаю в себя остатки шампанского. – Ха-ха! Мир тесен. Ну, извините, мне пора – надо еще взять интервью у…
– Стоп! – командует Эрика резким, каким-то колющим голосом. – Мы очень надеялись с вами побеседовать, Ребекка. Правда, Дерек?
– Абсолютно.
Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. И в ту же секунду замираю от страха. Сейчас Дерек совсем не похож на милого и доброго дядюшку. Он похож на страшного и строгого экзаменатора, который только что застукал тебя со шпаргалкой в руках.
– Раз уж обе ваши ноги в порядке и серьезных недомоганий тоже не наблюдается…
– О чем это вы? – жизнерадостно осведомляется Филип.
– Кстати, как ваша нога? – ласково спрашивает Эрика.
– Спасибо, хорошо, – едва слышно отвечаю я. Вот гадина.
– Замечательно, – говорит Дерек Смит. – Значит, встретимся в понедельник в 9.30? – Он оборачивается к Филипу. – Вы же не против, если Ребекка в понедельник утром уделит нам немного времени?
– Что вы, конечно нет!
– А если она не придет, – продолжает Дерек Смит, – мы знаем, где ее искать, да? – От его злобного взгляда у меня слабеют колени.
– Она обязательно придет! – встревает Филип. – Уж я прослежу за этим! – шутливо грозит он мне, берет стакан и уходит.
Господи, неужели он оставит меня с ними наедине?
– С нетерпением ждем встречи с вами. – Дерек Смит сверлит меня взглядом. – И если я правильно понял из нашего телефонного разговора, к тому времени в вашем распоряжении появятся некоторые средства.
Черт! Я так надеялась, что он забудет.
– Да, – мямлю я. – Конечно. Наследство моей тети. Спасибо, что напомнили! Тетя оставила мне наследство, – объясняю я Эрике.
Однако на Эрику Парнел мои слова не производят ни малейшего впечатления.
– Вот и хорошо, – резюмирует Дерек Смит. – В таком случае, до понедельника.
– Договорились, – уже увереннее улыбаюсь ему я. – Жду не дождусь!
ОКТАГОН
стиль… шик... проницательность
Отдел финансовых служб
8 этаж
Тауэр-Хауз
Лондон-роуд
Уинчестер
Миз Ребекке Блумвуд (Расчетная карта 7854 4567)
Берни-роуд, д. 4, кв. 2
Лондон
20 марта 2000 года.
Уважаемая миз Блумвуд.
ПОСЛЕДНЕЕ УВЕДОМЛЕНИЕ
В дополнение к моему письму от 3 марта, напоминаю, что по Вашей кредитной карте «Октагон» имеется задолженность в размере 245,57 фунта. Если задолженность не будет погашена в течение 7 дней, Ваш счет будет заморожен и мы будем вынуждены предпринять дальнейшие действия.
Я был счастлив узнать, что Вы приняли Иисуса Христа как своего спасителя, однако это к нашему делу не относится.
С нетерпением жду от Вас погашения задолженности.
С уважением,
Грант Эллесмор,
менеджер по клиентским счетам.
Черт, все очень-очень плохо. Нет, это не паранойя. Все на самом деле плохо.
Еду домой в метро и смотрю на свое отражение в окне – с виду я такая спокойная. Но мой мозг, словно паучок, бьется в поисках выхода. Семенит кругами, но выхода нет-нет-нет… Так, стоп. Стоп! Надо успокоиться и еще раз обдумать все варианты.
Вариант первый: пойти на встречу и рассказать все как есть.
Но я не могу. Просто не могу. Как я могу прийти и признаться, что никакой тысячи я в наследство не получала? Что они сделают? Скорчат серьезные мины, да? Потом станут разбирать по пунктам все мои расходы и… Боже, от одной мысли об этом дурно становится. Нет, я не смогу туда пойти. Все.
Вариант второй: пойти на встречу и наврать.
То есть сказать им, что ожидаю тысячу фунтов со дня на день, а потом и еще денег привалит. Хм, возможно. Только вот не уверена, что они мне поверят. Наверняка скорчат серьезные мины, усадят меня, начнут нотации читать. Нет. Не пойдет.
Вариант третий: не идти на встречу.
Но если не приду, Дерек Смит позвонит Филипу, тогда вся история выплывет наружу и Дерек узнает, что ногу я не ломала. И ангины у меня не было. После этого я вообще не смогу появиться в офисе. Останусь без работы. И жизнь моя закончится в возрасте двадцати пяти лет. Но может, и пусть закончится?
Вариант четвертый: пойти на встречу с чеком на тысячу фунтов. Прекрасно. Войти к ним в кабинет легкой походкой, протянуть чек и сказать: «Еще вопросы есть?» – а потом такой же легкой походкой удалиться. Замечательно.
Но как мне раздобыть чек на тысячу фунтов к понедельнику? И где?
Вариант пятый: бежать.
Очень не по-взрослому. Несерьезно. Нет, не подходит.
Интересно, а куда можно податься? За границу? В Лас-Вегас, например. Там можно выиграть кучу денег в казино. Миллион фунтов или даже больше. А потом, да, точно, потом я факсом уведомлю Дерека Смита, что закрываю свой счет в его банке, потому что он усомнился в моей кредитоспособности.
«Уважаемый г-н Смит, меня удивили ваши сомнения в моей способности покрыть превышение кредита и неприятно поразил ваш сарказм по этому поводу. Как следует из этого чека на 1,2 миллиона фунтов, в моем распоряжении достаточно средств, и эти средства я в ближайшем будущем намерена перевести в конкурирующий банк. Возможно, ко мне отнесутся с большим уважением. Кстати, копию этого письма я высылаю вашему руководству».
Идея до того мне понравилась, что я еще немного ее мусолю, то так, то эдак мысленно переписывая текст письма. «Уважаемый г-н Смит, во время нашей последней встречи я пыталась тактично намекнуть вам, что я на самом деле миллионерша. Если бы только вы поверили мне, все могло быть иначе».
Вот тогда он пожалеет о своем поведении! Тогда образумится. Наверняка станет звонить, извиняться, унижаться и говорить, что не хотел меня обидеть. Но будет уже поздно. Слишком поздно. Ха! Ха-ха-ха…
Ч-черт! Свою станцию пропустила.
Прихожу домой и застаю Сьюзи сидящей на полу в окружении глянцевых журналов.
– Привет! – радуется она. – Представляешь, меня напечатают в «Вог»!
– Что? – не верю я собственным ушам. – Они тебя на улице заприметили, что ли? – И тут же понимаю, что удивляться на самом деле глупо. У Сьюзи отличная фигура, она запросто может стать моделью. Но все равно… Это же «Вог»!
– Да не меня саму! – смеется она. – А мои рамки.
– Твои рамки будут в «Вог»? – Теперь я точно не могу поверить.
– В июньском номере! Про меня напишут в статье «Расслабьтесь: дизайнеры возвращают радость в интерьер». Классно, правда? Только вот я пока сделала всего две рамки, надо еще сляпать, вдруг кто-то захочет их купить.
– Понятно. – Я ничего не понимаю. – А как вышло, что «Вог» решил про тебя написать? Они про тебя от кого-то услышали?
Да как они могли о ней услышать? Она же и рамки-то делать начала всего пару дней назад!
– Да нет, конечно. Я позвонила Лалли. Знаешь Лалли? – Я мотаю головой. – В общем, она сейчас работает редактором по моде в «Вог». Лалли позвонила редактору по интерьерам, та позвонила мне, а когда я рассказала ей про свои рамки, она загорелась.
– Ого. Молодец.
– Еще она сказала, что надо говорить на интервью, – добавляет Сью и важно прочищает горло. – «Я хочу, чтобы люди получали удовольствие от моих вещей, а не восхищались ими. В каждом из нас живет ребенок. Жизнь так коротка, к чему тратить ее на минимализм?»
– Здорово!
– Это еще не все, – задумчиво морщится Сью. – Ах да. «На создание рамок меня вдохновило творчество Гауди». Надо Чарли позвонить, – радостно добавляет она. – По-моему, он в журнале «Татлер» работает.
– Класс.
И правда, класс.
И я рада за Сью. Конечно, ужасно рада.
Но меня грызет одна мысль: почему у нее все так легко получается? Уверена, ей никогда не приходилось общаться с мерзкими клерками из банка. И не придется. В полном отчаянии я опускаюсь на пол и начинаю листать журнал.
– Кстати, – Сьюзи отрывается от телефона, – около часа назад звонил Таркин, хотел назначить время свидания. – И хитро улыбается. – Волнуешься?
– Ой, – равнодушно отвечаю я. – Конечно, волнуюсь.
Если честно, о Таркине я напрочь забыла. Ну и ладно. Завтра днем скажу, что у меня месячные начались и живот болит. Легко. Эта причина никогда не обсуждается, тем более мужчинами.
– А знаешь, – снова говорит Сьюзи, кивая в сторону раскрытого журнала «Харперс и Квин», – на кого я наткнулась в списке ста самых богатых холостяков страны? Ой, привет, Чарли! – кричит она в трубку. – Это Сьюзи! Слушай…
Я придвигаю к себе журнал и… замираю. На меня смотрит Люк Брендон с легкой улыбкой на лице. Под фотографией подпись: «Номер 31. Возраст 32 года. Состояние оценивается примерно в 10 миллионов фунтов. Страшно умный предприниматель. Живет в Челси, на данный момент встречается с Сашей де Бонневиль, дочерью французского миллиардера».
Не хочу об этом ничего знать. Меня не интересует, с кем встречается Люк Брендон. В ярости перелистываю страницу и начинаю читать про номер 17. Судя по всему, он намного приятнее: «Дэйв Кингтон. Возраст 28 лет. Состояние оценивается примерно в 20 миллионов фунтов. Бывший нападающий команды „Манчестер Юнайтед“, ныне гуру менеджмента в мире спортивной одежды. Живет в Хертфордшире, недавно расстался со своей девушкой, моделью Черисс».
И вообще, Люк Брендон – зануда. Все так говорят. Кроме работы ни о чем не думает. Наверняка одержим деньгами.
«Номер 16. Эрнест Флайт. Возраст 52 года. Состояние оценивается примерно в 22 миллиона фунтов. Председатель и главный акционер корпорации „Флайт Фуд“. Живет в Ноттинг-хэмшире, недавно развелся со своей третьей женой Сьюзан».
Мне он даже не нравится. Слишком высокий. Наверное, и спортом-то не занимается. Времени не хватает. Без одежды, думаю, вообще урод.
«Номер 15. Таркин Клиф-Стюарт. Возраст 26 лет. Состояние оценивается примерно в 25 миллионов фунтов. В 19 лет унаследовал семейное поместье, с тех пор является землевладельцем. Очень не любит огласки. Живет в Пертшире и Лондоне, со своей старой няней, в данный момент не женат».
И потом, разве станет нормальный мужчина покупать в подарок чемодан? Сами подумайте, чемодан! И это при том, что мог купить хоть весь «Хэрродс». Подарил бы своей девушке колье или одежду. Или… Или…
Подождите-ка…
Это еще что?
О ком это?
Нет, не может быть… нет…
О господи.
Когда я уперлась взглядом в нечеткое фото, меня едва не парализовало всю. Таркин Клиф-Стюарт? Таркин, кузен Сьюзи? Таркин?
У Таркина… 25… миллионов… фунтов?
Я испугалась, что сейчас упаду в обморок. Смотрю на пятнадцатого самого богатого холостяка Великобритании. И я ведь его знаю.
Не просто знаю, он меня на свидание пригласил.
Завтра у меня с ним свидание.
Мамочки!
Я стану миллионершей. Мультимиллионершей. Я знала, знала! Я предчувствовала. Таркин в меня влюбится, попросит стать его женой, и мы поженимся в шикарном замке в Шотландии, как в фильме «Четыре свадьбы и одни похороны» (только у нас, конечно, никто не умрет). И у меня будет 25 миллионов фунтов.
И что тогда скажет Дерек Смит? Ха!
Ха!
– Чаю хочешь? – спрашивает Сьюзи, кладя трубку. – Чарли такой душка. Он напишет обо мне в статье о новых талантах Великобритании.
– Замечательно, – еле слышно отвечаю я и откашливаюсь. – Я тут… Таркина увидела.
Надо убедиться, что это не другой Таркин Клиф-Стюарт, чей-то чужой кузен. Господи, прошу тебя, пусть на свидание меня позовет тот, который богат.
– А, – легкомысленно отвечает Сьюзи, – про него все время печатают в таких статейках. – Она пробегает глазами страницу и качает головой: – Ну надо же, они всегда все преувеличивают. Двадцать пять миллионов!
Мое сердце перестает биться.
– А разве у него нет двадцати пяти миллионов? – равнодушно спрашиваю я.
– Конечно, нет! – смеется она так, будто это самое дурацкое предположение на свете. – Поместье стоит примерно… ну, не знаю. Миллионов восемнадцать.
Восемнадцать миллионов. Ладно, сгодится.
– Ох уж эти журналюги… – понимающе закатываю я глаза.
– Тебе с бергамотом или обычный?
– С бергамотом, – отвечаю я, хотя на самом деле выпила бы чая сорта тайфу. Поскольку, пожалуй, пора привыкать к роскоши. Если уж мне предстоит стать девушкой Таркина Клиф-Стюарта.
Ребекка Клиф-Стюарт.
Бекки Клиф-Стюарт.
«Здравствуйте, это Ребекка Клиф-Стюарт. Да, жена Таркина. Мы познакомились на… Да, на мне был костюм от Шанель. Как вы запомнили?»
– Кстати, – вспоминаю я, – Таркин не сказал, где мы с ним встретимся?
– Он за тобой заедет.
Ну конечно. Пятнадцатый из самых богатых холостяков Англии не назначает встречи у станции метро, так ведь? Он самолично заезжает за девушкой.
Вот оно. Вот оно! Наконец-то начинается новая жизнь.
Никогда еще я не готовилась к свиданию так долго. Никогда. Ровно в восемь утра открываю свой гардероб и вижу, что мне совершенно нечего надеть. В 19.30 того же дня накладываю второй слой туши на ресницы, душусь «Коко Шанель» и выхожу в гостиную, чтобы выслушать вердикт Сьюзи.
– Обалдеть! – отрывается она от рамки, которую обтягивает линялой джинсой. – Выглядишь… потрясающе!
Признаюсь, я с ней полностью согласна. На мне все черное, но шикарное. Такой бархатный, мягкий, благородный черный цвет. Простое платье без рукавов от «Уистлз», самые высокие из всех шпилек от Джимми Шу и пара безумно красивых сережек из необработанного аметиста. И пожалуйста, не спрашивайте, сколько все это стоило, потому что подобный вопрос неуместен. Это вложение капитала. Самая большая инвестиция в моей жизни.
Я весь день ничего не ела, поэтому выгляжу мило и изящно, и первый раз в жизни мои волосы легли как надо.
Но внешность – это еще не все, так? Поэтому я проявила тактическую хитрость – зашла в книжный и купила книгу про Вагнера. Я ее почитала – пока сох лак на ногтях – и даже заучила несколько строчек, чтобы можно было поддержать разговор.
Не знаю, что еще интересует Таркина помимо Вагнера. Но этого, наверное, хватит.
И вообще, я так понимаю, он меня поведет в какой-нибудь роскошный ресторан с живой музыкой, так что мы весь вечер будем танцевать, тесно прижимаясь друг к другу, и нам будет не до разговоров.
Звонок в дверь. Я вздрагиваю. Сердце колотится. Но внешне я абсолютно спокойна. Начинается мое мультимиллионное будущее. Люк Брендон – завидуй и мучайся!
– Я открою, – улыбается мне Сьюзи и исчезает в прихожей. Секунду спустя я слышу ее голос: – Тарки!
– Сью!
Еще раз смотрю на свое отражение, делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к двери – как раз в тот момент, когда входит Таркин. Ну вот, очередной дурацкий антикварный костюм. Странно, но сегодня меня это совершенно не раздражает. Я вообще не замечаю его внешности. Просто пялюсь на него. Пялюсь и не могу произнести ни слова. В моем мозгу одна-един-ственная мысль: двадцать пять миллионов фунтов.
Двадцать пять миллионов фунтов. От повторения этих слов в голове появляется приятная легкость, как от катания на карусели. Мне вдруг хочется сорваться с места и с криком «Двадцать пять миллионов! Двадцать пять миллионов!» носиться по комнате, расшвыривая деньги, как в дешевой комедии.
Но я не стану этого делать. Конечно нет.
– Привет, Таркин. – Я ослепительно улыбаюсь.
– Привет, Бекки, – отвечает он. – Потрясающе выглядишь.
– Спасибо, – скромно опускаю глаза.
– Выпить останетесь? – спрашивает Сьюзи, ласково глядя на нас, словно мамаша, провожающая дочурку на выпускной бал в сопровождении самого завидного кавалера школы.
– Хм… нет, спасибо, мы, пожалуй, пойдем. – Таркин смотрит на меня: – Ты согласна, Бекки?
– Конечно. Пошли.
На улице нас ждет такси, и Таркин открывает передо мной дверцу. Откровенно говоря, я разочарована, что это не лимузин с шофером, ну да ладно. Так тоже неплохо. Меня увозит на такси один из самых богатых холостяков Англии… кто знает куда… неужели в «Савой»? Таркин не сказал, куда мы направляемся.
Ах, может, это один из тех ресторанов, где еду приносят на серебряном блюде с крышкой и на столах лежит миллион вилок и ножей, а мимо проплывают высокомерные официанты, так и норовя подловить тебя на неловкости. Ну и пусть. Тут главное – не бояться. Главное – сохранять спокойствие и помнить о правилах. Так, надо напрячь память. Ножи и вилки: начинать с дальнего от тарелки прибора, и дальше по порядку. Хлеб: булочки не резать, а ломать и каждый кусочек намазывать маслом отдельно. Кетчуп: не просить кетчуп ни при каких обстоятельствах.
А вдруг подадут омаров? Я же никогда не ела омаров. Черт! Непременно подадут омаров, и я опозорюсь. Ну почему я ни разу не ела омаров? Это все мои родители виноваты. Они должны были с раннего детства водить меня по дорогим ресторанам, чтобы я научилась обращаться со всякими омарами и прочими улитками.
– Как ты насчет тихого уютного ужина? – спрашивает Таркин, глядя на меня.
– Прекрасно. Тихий и уютный ужин.
Ну слава богу, омары и серебряные блюда отменяются. Мы поедем в тихое заведение вдали от центральных улиц, о котором никто не знает. Такой небольшой частный клуб с дверью без вывески. Приходишь, стучишься, тебе открывают, а там – сплошь знаменитости, сидят себе на диванчиках как ни в чем не бывало. Да! И наверняка Таркин со всеми знаком!
Ну разумеется, знаком. Он же мультимиллионер, так?
Я смотрю в окно. Мы проезжаем «Хэрродс». На мгновение я вся напрягаюсь, вспомнив тот злополучный день, когда была тут в последний раз. Проклятые чемоданы. Проклятый Люк Брендон. Ха! Вот бы он сейчас шел по улице, а я бы ему помахала ручкой, со значением бы помахала – «а я-то с мультимиллионером еду, бе-е-е».
– Здесь остановитесь, пожалуйста, – вдруг говорит Таркин таксисту. И улыбается мне: – Приехали.
– Хорошо. – Я тянусь к ручке дверцы. Интересно, где мы? Выхожу из машины в полном недоумении. Мы на углу Гайд-парка. А то у нас на углу Гайд-парка? Медленно поворачиваюсь и вижу вывеску. А! Теперь понятно, куда мы направляемся, – в «Лейнсборо»!
Ух ты, круто! Ужин в «Лейнсборо». Хотя, естественно, куда еще мы могли поехать в первое свидание?
– Ну… Я подумал, мы могли бы немного перекусить, а потом… посмотрим.
– Отлично.
Ужин в «Лейнсборо», а потом шикарный ночной клуб. Все складывается замечательно.
Мы проходим мимо входа в «Лейнсборо», но я нисколько этим не смущена. Все знают, что знаменитости обычно пользуются черным ходом – дабы избежать папарацци. Разумеется, здесь нет никаких папарацци, но, наверное, со временем это становится привычкой. Мы войдем через заднюю дверь, пересечем кухню, повара сделают вид, будто нас не замечают, а мы нырнем в зал. Класс!
– Уверен, ты тут уже бывала, – извиняется Таркин. – Не самый оригинальный выбор.
– Да что ты! – Мы останавливаемся перед стеклянными дверями. – Я просто обожаю…
Подождите… где это мы? Это не черный ход. Это…
Пиццерия.
Таркин привел меня в «Пиццу-экспресс». Не может быть. Один из самых богатых мужиков в Англии притащил меня в вонючую пиццерию.
–… Пиццу, – заканчиваю я фразу. – Обожаю пиццу.
– Ну и хорошо! – радуется Таркин. – Я подумал, нам не стоит идти в слишком шикарный ресторан.
– Конечно. – Я стараюсь выглядеть как можно убедительнее. – Терпеть не могу эти дорогие рестораны. Намного приятней тихо побеседовать в уютной пиццерии.
– Я тоже так подумал. – Он оглядывает меня. – Но теперь мне немного неудобно. Ты такая нарядная…
Конечно, неудобно. Я что, раскошелилась на эти шмотки ради какой-то пиццы?
– Если хочешь, мы можем пойти в более респектабельное место. Тут рядом «Лейнсборо»…
Он вопросительно поднимает брови, и я почти готова сказать: «Да, пожалуйста, пойдем в другое место». Но внезапно понимаю, что происходит. Это же проверка! Как в сказке, где надо выбрать ларец. Никогда нельзя выбирать самый красивый и самый золотой. И даже серебряный нельзя. Нужно выбрать самый обычный, самый невзрачный ларец, и внутри окажется сокровище. Таркин хочет проверить, что меня привлекает – он сам или его деньги.
Что, должна вам сказать, весьма унизительно. За кого он меня принимает?
– Нет, давай останемся, – говорю я и быстро касаюсь его руки. – Тут спокойнее и… веселее.
И это почти правда. И пиццу я люблю. И ароматные чесночные палочки мне тоже нравятся. М-м-м. А что, совсем неплохой выбор.