– Ха, «Айви» уже вчерашний день! – возражает папа. – Они ее повезут в клуб «Граучо».
– Ах, а не в этот ли клуб ходит Кейт Мосс? – хлопает в ладоши Дженис.
По-моему, это уже полный абсурд.
– Лучше нам поехать, – говорю я водителю, и он кивает.
– Удачи, дорогая! – кричит папа.
Я закрываю окно, откидываюсь на спинку сиденья, и машина с мягким мурлыканьем трогается с места.
Сначала мы едем молча. Я время от времени поглядываю в окошко: проверяю, видят ли меня прохожие – в машине с личным шофером, гадают ли, кто же я такая (может, новая героиня из «Жителей Ист-Энда»). Впрочем, мы едем по внутренней полосе шоссе, и меня наверняка не видно.
– Значит, вас будут показывать в «Утреннем кофе»? – спрашивает шофер.
– Да, – отвечаю я и чувствую, как по лицу опять расползается широкая улыбка.
Господи, надо перестать улыбаться. Вряд ли настоящие звезды начинают лыбиться, как слабоумные, всякий раз, когда их спрашивают: «Вас что, будут показывать по телевизору?» Наверняка они отвечают: «Само собой, будут, для чего же еще меня везут на студию, придурок?»
– А для чего вас пригласили? – прерывает мои мысли шофер.
Я чуть не брякаю: «Чтобы прославить и дать бесплатных шмоток», но вовремя понимаю, что он имел в виду, и надменно объясняю:
– Чтобы рассказать правду про финансовую аферу. «Дейли уорлд» опубликовала мою статью, продюсер ее прочитал и пригласил меня на шоу.
– А раньше на телевидении бывали?
– Нет, – вынуждена признаться я. – Не бывала. Мы останавливаемся на светофоре, и водитель оборачивается и рассматривает меня.
– Вы справитесь, – улыбается он. – Главное, держите себя в руках.
– В руках? – смеюсь я. – Я даже не нервничаю, а наоборот… я уже не могу дождаться.
|
|
– Вот и хорошо. Тогда у вас все будет нормально. А то, знаете, некоторые думают, что все в порядке, что они довольны и счастливы, а потом садятся на тот самый диван в студии, видят, как на камере зажигается красный огонек, и вдруг понимают, что сейчас на них смотрят два с половиной миллиона человек по всей стране. В этот момент у некоторых не выдерживают нервы. Не знаю уж почему.
– Ой, – пищу я после некоторой паузы. – Ну, я… не такая, как эти некоторые… У меня все получится!
– Тогда все в порядке.
– В полном, – вторю я с уже меньшей уверенностью и пялюсь в окно.
У меня все будет хорошо. Это точно. Я вообще всегда держу себя в руках, и на этот раз…
Два с половиной миллиона человек.
Мамочки мои. Если подумать, не так уж и мало, да? Два с половиной миллиона человек сидят перед телевизорами и смотрят. На мое лицо смотрят. Ждут, что я им скажу.
Боже. Хватит об этом думать. Главное – помнить, как я хорошо подготовилась к интервью. Я несколько часов репетировала перед зеркалом и практически наизусть знаю, что буду говорить.
Как сказала Зелда, не надо слишком углубляться в подробности. Все должно быть просто и понятно, потому что семьдесят шесть процентов зрителей «Утреннего кофе» – домохозяйки и молодые мамаши, которые усидчивостью не отличаются. Зелда долго извинялась за то, что мне придется все «упрощать», прибавляя, что для финансового эксперта, каковым я являюсь, это ужасно неприятно. Конечно, я с ней соглашалась.
Но, по правде сказать, я рада. Вообще, если уж начистоту, лично для меня – чем проще, тем лучше. Одно дело писать статью с кипой материалов под рукой, и совершенно другое – отвечать на коварные вопросы в прямом эфире. Страшно! Хотя Зелде я в этом, естественно, не призналась – еще подумает, что я совсем дура.
|
|
В общем, начну я так: «Если бы вам предложили выбрать настольные часы или двадцать тысяч фунтов, что бы выбрали?»
На что Рори или Эмма ответят: «Конечно, двадцать тысяч фунтов!»
А я скажу: «Вот именно. Двадцать тысяч фунтов». Потом сделаю паузу, чтобы все успели понять разницу, и продолжу: «К сожалению, когда „Флагстафф Лайф“ предложили своим клиентам в подарок настольные часы за перевод средств на другой вклад, они не сообщили им, что при этом клиенты потеряют двадцать тысяч фунтов!»
Эффектная фраза, правда? Рори и Эмма зададут мне пару несложных вопросов типа: «Как людям защитить себя?» – и я дам простые и легкие ответы. Ну а в конце, чтобы никого слишком не донимать занудством, мы обсудим, что можно купить на двадцать тысяч фунтов.
На самом деле этой части я жду с особым нетерпением. Я уже массу вещей придумала. Вы, например, знаете, что на двадцать тысяч можно купить пятьдесят две пары часов от «Гуччи» и при этом еще останется на сумочку?
Когда мы подъезжаем к воротам студии, таким знакомым по заставкам к телешоу, я чувствую восторг. Вот я и здесь. Я все-таки попаду на телевидение!
Нас пропускают через шлагбаум, и мы останавливаемся перед огромными дверями. Шофер открывает дверцу машины, я выхожу, коленки слегка подрагивают, но я беру себя в руки и уверенно поднимаюсь по ступенькам. Вхожу в вестибюль и шагаю к стойке.
– Я на «Утренний кофе», – говорю я и смеюсь, вдруг понимая, как это звучит. – В смысле…
|
|
– Не надо объяснять, в каком смысле, – вежливо, но устало отвечает девушка-администратор. Потом просматривает список имен, набирает номер. – Джейн, пришла Ребекка Блумвуд, – и указывает мне на ряд мягких кресел. – Скоро за вами придут.
Напротив меня сидит тетка средних лет с черными растрепанными волосами и крупными янтарными бусами. Она достает сигарету, и я, хотя уже давно не курю, вдруг чувствую страшное желание покурить.
Не то чтобы я нервничаю, просто не отказалась бы от сигаретки.
– Извините, – окликает тетку администратор, – здесь не курят.
– Черт, – хрипит та. Глубоко затягивается, потом тушит сигарету в кофейном блюдце и заговорщицки мне улыбается: – Вас тоже на шоу пригласили?
– Да. И вас?
– Рекламирую свой новый роман «Кровавый закат». – Она взволнованно понижает голос: – Захватывающая история о жгучей любви, алчности и убийстве на фоне жизни южноамериканских наркобаронов.
– Ого, – говорю я. – Похоже, где-то уже…
– Давайте подарю вам книгу, – перебивает меня женщина, роется в сумке и достает томик в пестрой обложке. – Напомните, как вас зовут?
Напомнить?
– Ребекка. Ребекка Блумвуд.
– «Бекки, с любовью от чистого сердца», – громко объявляет она, выводя каракули на форзаце. Потом размашисто расписывается и передает книгу мне.
– Спасибо большое, – быстро смотрю на обложку, – спасибо, Элизабет.
Элизабет Пловер. Впервые слышу это имя.
– Наверное, вам любопытно, откуда я так много знаю об этом жестоком и опасном мире? – спрашивает Элизабет. Она наклоняется ко мне, огромные зеленые глаза сверкают. – Дело в том, что я три долгих месяца жила с наркобароном. Я его любила. Многому от него научилась… и потом предала его. – Голос переходит на дрожащий шепот: – До сих пор помню, как он на меня смотрел, когда его уводила полиция. Он знал, кто это сделал. Он знал, что я его Иуда Искариот. И все же… непостижимым образом он любил меня.
– Вот это да! – Сама не знаю почему, но меня ее история впечатлила. – Это все случилось в Южной Америке?
– Нет, – отвечает она, немного помедлив. – Но наркобароны – они ведь везде наркобароны.
– Ребекка? – В вестибюль входит девушка с гладкими черными волосами, одетая в джинсы и черную водолазку. – Я Зелда, мы вчера с вами говорили. Помните?
– Зелда! – Элизабет вскакивает. – Как поживаешь, дорогуша? – Она простирает руки.
Зелда непонимающе смотрит на нее.
– Простите, а мы разве… – Ее взгляд падает на обложку книги. – Ах да, действительно. Элизабет Плюммер. Наш специалист спустится за вами через несколько минут. А пока выпейте кофе, – улыбается она, потом поворачивается ко мне: – Ребекка, вы готовы?
– Да! – энергично отвечаю я. (Признаюсь, мне очень приятно, что Зелда сама лично спустилась за мной. Она ведь явно не всех так встречает.)
– Рада с вами познакомиться, – пожимает мне руку Зелда. – И рада, что вы пришли на шоу. У нас, как обычно, цейтнот, поэтому, если вы не против, давайте сразу пойдем в гримерную и по дороге поговорим.
– Конечно. – Я изо всех сил стараюсь не выдать восторга.
В гримерную! Круто!
– Должна вам сообщить, что планы немного изменились. Беспокоиться не о чем… От Беллы ничего не слышно? – спрашивает она администратора.
Та качает головой, и Зелда бормочет что-то вроде: «Вот дура».
– Пойдемте, – она направляется к дверям. – Боюсь, сегодня это место больше обычного похоже на сумасшедший дом. Одна наша постоянная соведущая подложила нам свинью, нужно ее кем-то срочно заменить. Потом на кухне несчастный случай произошел… – Мы идем по коридору с зеленой ковровой дорожкой, здесь снуют целые толпы. – Кроме всего прочего, у нас сегодня выступают «Вестлайф», их фанаты уже все телефоны нам оборвали. Придется искать в гримерке место для кучки юнцов с раздутым самомнением.
– Ясно, – беспечно говорю я. А сама даже взмокла.
«Вестлайф»? Но они же… жутко знаменитые! И я буду выступать с ними в одном шоу! И смогу с ними познакомиться и все такое? И потом мы, может, даже сходим куда-нибудь пропустить по рюмочке и вообще очень подружимся. Они, конечно, немного младше меня, но это неважно. Я буду им как старшая сестра.
И может, я даже буду с одним из них встречаться! Точно! С этим красавчиком-брюнетом. Натаном. (Или Итоном? В общем, не знаю, как там его зовут.) Он поймает украдкой мой взгляд после шоу и тихонько пригласит меня поужинать в ресторане. Мы пойдем в маленький и тихий ресторанчик, и сначала наши отношения будут развиваться в полной тайне, но потом пресса пронюхает о них и мы станем известной парой – из тех, что вместе ходят на все премьеры. И я буду надевать…
– Вот мы и пришли, – говорит Зелда, и я, очнувшись, оглядываюсь.
Мы стоим на пороге странной комнаты: сплошь зеркала и лампы. Перед зеркалами в креслах сидят трое, на них накидки-пелерины, и им на лица наносят грим девушки в модных джинсах, еще одному человеку делают укладку. Играет негромкая музыка, воздух полнится гулом приглушенных голосов и смесью ароматов лака для волос, пудры и кофе.
В общем, именно так я себе представляю рай.
Зелда подводит меня к рыжеволосой девице.
– Хлоя сделает вам лицо, и потом мы отведем вас в гардеробную. Хорошо?
– Отлично. – Я не могу сдержать восхищенной улыбки, оглядывая косметическую коллекцию Хлои. На столике миллион кисточек, баночек и тюбиков, и все как на подбор хороших марок – в основном «Шанель» и «МАК».
Боже, какая профессия! Я всегда знала, что мне нужно было стать стилистом-визажистом.
– Теперь по поводу вашего интервью, – продолжает Зелда, когда я усаживаюсь в крутящееся кресло. – Как я уже говорила, с тех пор как мы с вами все обсудили, кое-что изменилось…
– Зелда! – слышится мужской голос из коридора. – Белла на телефоне!
– Вот черт. Слушайте, Ребекка, мне надо отлучиться – срочный звонок, но я вернусь, как только смогу. Хорошо?
– Ну конечно! – радуюсь я.
Хлоя накидывает на меня пелерину и забирает волосы широкой мягкой повязкой. По радио передают мою любимую песню Ленни Кравитца. Лучше и не придумаешь.
– Я очищу вам кожу, протру тоником, а потом нанесу тон, – информирует Хлоя. – Пожалуйста, закройте глаза…
Я закрываю глаза и через несколько секунд чувствую, как в мое лицо втирают прохладный крем. Самое приятное ощущение в мире. Я могла бы тут весь день просидеть.
– И для чего вас пригласили на шоу? – интересуется Хлоя.
– Финансы. Я буду говорить про финансы. Если честно, я так расслабилась, что с трудом припоминаю, зачем я тут.
– Ах да. – Хлоя колдует над моим лицом. – Финансы. – Она тянется к палитре теней, смешивает пару цветов, потом берет кисть. – Так, значит, вы финансовый эксперт?
– Ну, – скромно пожимаю я плечами, – вроде того.
– Здорово! – восхищается Хлоя. – А я ничего не смыслю в денежных вопросах.
– Я тоже, – поддакивает темноволосая девушка с другого конца комнаты. – Мой бухгалтер бросил все попытки объяснить мне, что к чему. Стоит ему сказать «отчетный период», как я впадаю в ступор.
Я уже готова воскликнуть: «Вот и со мной та же история!» – и втянуться в милую девичью болтовню, но вовремя вспоминаю, что такие слова прозвучат не особо профессионально. Я же тут вроде как в роли финансового эксперта.
– На самом деле все просто, – улыбаюсь я, – нужно только понять три основных принципа.
– Да? – Черноволосая девушка замирает с феном в руках. – А какие?
– Сейчас. – Я медлю и тру кончик носа. – Так, первый принцип… – Господи, у меня в голове совершенно пусто.
– Извините, Ребекка, – говорит Хлоя, – но придется вас прервать. (Слава богу.) Я думаю, помада подойдет малиново-красная. Как вам?
За всей этой болтовней я не слишком много обращала внимания на то, что она делала с моим лицом. Но теперь, вглядываясь в свое отражение, не верю тому, что вижу… У меня огромные глаза... и скулы потрясающие… Честное слово, я себя не узнаю. Почему я не крашусь так каждый день?
– Ух ты! – выдыхаю я. – Просто фантастика!
– Было легко, потому что вы такая спокойная. – Хлоя берет косметичку. – Некоторые тут так трясутся, что сложно грим накладывать, даже знаменитости нервничают.
– Правда? – Я навостряю уши в ожидании сплетен.
Но нас прерывает голос Зелды:
– Простите, Ребекка! Ну, как у нас тут дела? Грим отличный. А волосы?
– Стрижка хорошая. – Хлоя перебирает несколько прядей моих волос. – Я только уложу их феном и блеском пройдусь.
– Прекрасно. А потом мы пойдем в гардеробную. – Она заглядывает в свою папку, присаживается на крутящийся стул рядом со мной. – Так, Ребекка, нам нужно обговорить вашу тему.
– Хорошо, – отвечаю я так же деловито. – Я подготовилась. Все очень просто и доступно.
– Возникла небольшая проблема. Вчера на совещании мы обсудили этот момент и решили не упрощать все так сильно, – улыбается она. – Вы можете углубляться в профессиональные подробности сколько угодно! Графики, цифры…
– А… понятно, – испуганно бормочу я. – Ну что ж… отлично! Правда, я все равно постараюсь сохранить доступность…
– Мы бы не хотели обращаться к зрителям, как к несмышленым детям. Они же не конченые идиоты! – Зелда понижает голос: – К тому же вчера нам сообщили результаты опроса, и оказалось, что восемьдесят процентов телезрителей чувствуют, что все или некоторые телеведущие общаются с ними, как с тупицами. Словом, нужно исправлять ситуацию. И вместо простой беседы мы устроим горячие дебаты!
– Горячие дебаты? – спрашиваю я тоном, который не выдает и сотой доли моей тревоги.
– Вот именно! Мы хотим очень напряженной дискуссии! Обмен мнениями, спор. Что-то в этом духе.
Мнения? Но у меня нет никаких мнений.
– Ну как, согласны? – хмурится Зелда. – Вид у вас немного…
Срочно возьми себя в руки!
– Все в порядке. Просто… жду с нетерпением! Горячие дебаты. Прекрасно! И… с кем у меня будет дискуссия?
– С представителем «Флагстафф Лайф», – торжественно сообщает Зелда. – Лицом к лицу с противником. Прекрасное получится шоу, живое!
– Зелда! – доносится голос из коридора. – Опять Белла!
– Да господи боже мой! – вскакивает Зелда. – Ребекка, я вернусь через секунду.
– Хорошо, – удается выдавить мне. – Жду.
– Ну, – радостно чирикает Хлоя, – пока ее нет, дайте-ка я вам помаду наложу.
Она берет длинную кисточку и начинает красить мне губы, а я спокойно смотрю на свое отражение. Но сердце тяжело бьется где-то в горле, не позволяя сглотнуть. Никогда в жизни мне еще не было так страшно.
Я не могу вступать в горячие дебаты! Просто не могу. И мнения у меня нет, и фактами я не располагаю, я вообще ничего не знаю…
Господи, зачем я только согласилась пойти на телевидение?
– Ребекка, пожалуйста, держите губы спокойно, – удивленно говорит Хлоя. – Они у вас трясутся.
– Простите, – шепчу я, упершись невидящим взглядом в зеркало. Она права – я вся дрожу. Вот черт. Нет, так не пойдет. Надо успокоиться. Подумай о хорошем.
Пытаясь отвлечься, рассматриваю гримерку. На заднем плане вижу Зелду – она стоит в коридоре и говорит по телефону с весьма свирепым выражением на лице.
– Да, – слышу ее резкий голос. – Да, но дело в том, Белла, что аванс мы выплачиваем тебе за то, что ты являешься на съемку. И что я теперь должна делать? – Она поднимает глаза, видит кого-то и машет рукой в знак приветствия. – Так, Белла, я понимаю, что…
В коридоре появляются блондинка и двое мужчин, и Зелда им кивает, извиняясь. Мне не видно их лиц, но на всех троих дорогие пальто, в руках дипломаты, а у одного из мужчин еще и папка, набитая бумагами. Потрясное пальтецо у блондинки, отмечаю я. И сумка из шкуры пони от «Фенди». Интересно, кто это?
– Да, – продолжает Зелда. – Ну, если вы можете предложить другую тему для звонков телезрителей в прямом эфире… – Она вопросительно поднимает брови, обращаясь к блондинке, та в ответ пожимает плечами и отворачивается к стене, рассматривая картину.
И в эту секунду я перестаю дышать. Совсем.
Потому что я узнаю эту блондинку. Это Алисия. Алисия из «Брендон Комьюникейшнс», на расстоянии пяти метров от меня.
Это так нереально, что почти смешно. Что она тут делает? Что здесь делает эта стерва с длинными ногами?
Один из ее спутников поворачивается, и я вижу его лицо. Кажется, его я тоже знаю. Он тоже работает в «Брендон Комьюникейшнс». Такой изворотливый малый с мордашкой херувима.
Но что они оба тут делают? Что вообще происходит? Не могут же они…
Не могут же они…
О нет. Нет. Мне плохо.
– Люк! – слышится голос Зелды, и у меня сводит желудок. – Я так рада, что вы смогли приехать! Мы всегда счастливы видеть вас на нашей передаче. Знаете, я и понятия не имела, что вы представляете «Флагстафф Лайф», пока Санди не сказала…
В зеркале я вижу, как кровь отливает от моего лица.
Нет, этого не может быть. Пожалуйста, скажите мне, что это неправда.
– Автор статьи уже здесь, – продолжает Зелда. – Я ввела ее в суть планов. Уверена, из вашей дискуссии получится отличное шоу!
Она идет по коридору, Алисия и херувим следуют за ней. Потом в зеркале появляется третий человек в пальто. И хотя у меня внутри все судорогой свело, я не могу удержаться и поворачиваюсь к двери.
Темные и грозные глаза Люка встречаются с моими, и несколько секунд мы смотрим друг на друга. Потом он резко отводит взгляд и уходит. А я сижу, помертвев от страха, и беспомощно глазею на свое разрисованное отражение.