Вжууух, жууу…
Я предвидел, что история, которой я положил начало, начнет развиваться как буря одновременно с дождем. Война, которая там развернется – вся моя. Однако подобно времени, которое показывают часовая и минутная стрелки часов, и времени, которое высвобождалось очень долго, когда играла музыка… поток и безучастные дождевые капли, которые свирепствовали по ту сторону клетки, просто падали сюда по капле за раз. Безразличное ко времени, которое протекало там, мое время тихо просачивалось в мое тело.
– …
Я снял верхнюю часть одежды и капли стали падать прямо на меня. Среди моих одежд был поддерживающий пояс и карманные часы, которые я принес с собой заблаговременно. Карманные часы слегка тикали.
Барбатос, Пеймон, Элизабет и Фарнезе будут свободно передвигаться по полю боя. Однако, когда они все осознают, что время, которое обеспечило их этим пространством, всегда было исключительно моим? Кто первая из них приблизится ко мне? Дождь продолжал идти и смывал пыль с моей кожи, прибивая ее к земле. Война была далеко, но та далекая война была вся моя.
Я был тут в этой тюрьме.
***
– Эй, если у вас есть уши, тогда слушайте то, что я скажу.
– Хотя, кажется, на самом деле людям понадобилось бы только анальное отверстие, если бы они хотели послушать, что вы хотите сказать. Я считаю, порой бывают люди, слушать которых сплошная трата времени. К сожалению, вы – один из таких людей.
– Я тоже это слышал. Они снова умерли, да?
– Лора де Фарнезе.
– В последнее время я слышу только имя этой суки.
– На войне есть только два типа людей, имена которых широко известны. Те, кто хорошо убивают врагов, или те, кто хорошо убивают боевых товарищей. По крайней мере, это облегчение, что еще не было никого, кто прославился бы убийствами боевых товарищей.
– Позавчера была Бретань, сегодня была Батавия, а, может, все закончиться тем, что завтра это будут Габсбурги или Сардиния. Говорят, что коса «беспощадного жнеца» не различает людей по границам и не спрашивает их, какой они народности.
– Но говорят, что она щадит людей, которые сдаются.
– Да. Я также слышал, что она также регулярно раздает еду!
– Ага, она пощадит вас и даст еду, конечно. Но это после того, как она сдерет кожу с вашего черепа. Говорят, если пойти туда, можно ясно увидеть кучу черепов. Слышал, что выпуклость на горизонте выглядит так, будто у земли эрекция.
– В любом случае, то, как вы говорите, это действительно пошло…
– Если я пошлый, тогда и вы вульгарны, мудак.
– Вы двое, пошлые вы или вульгарные, это неважно. Если что, это можно применить к обеим сторонам. По правде сказать, невероятно высок шанс того, что это действительно можно применить к обеим сторонам. Важно то, что солдаты…
– Солдаты болтают. Говорили, это классовая борьба? Каждый раз, когда разражается сражение, я слышал, они используют усилительную магию и повторяют ту же самую речь с того дня. Поэтому большинство боев – это случаи, когда войска теряли боевой дух еще до того, как они могли хотя бы начать надлежащее сражение.
– Несмотря на это, она не более чем шлюха.
– Я говорю это на тот случай, если вы не знаете, но солдатам действительно нравятся проститутки.
– Наступает конец света.
– А вы говнюк.
– Та сука.
– Как я сказал, сука.
– Хотя я не уверен, что она пошлая, и я не уверен, вульгарная она или нет.
– В любом случае, сука, и было бы не удивительно, если она и то, и другое.
– Если уж на то пошло, девушка, к которой, кажется, нужно применить и то, и другое.
– Лора де Фарнезе.
– Подобная чуме подруга, которая бывает везде, без нужны побуждая к беспорядку на нашем мирном гуманном континенте.
– Наверно, мать этой суки горько сетовала, дав этой суке жизнь. Ах, как по мне, дать жизнь такой прокаженной, так было бы лучше, если бы она родила дюжину ядовитых змей.
– Прежде всего было бы лучше, если бы она и вовсе не рождалась. Если бы это было так, тогда все были бы счастливы. В мире нет ни единого человека, который был бы рад этой девушке.
– Да, Скорее всего, Владыки Демонов, пожалуй, использовав, после того выкинут ее.
– Было бы прекрасно, если бы она сама себя убила.
– Почему она все еще жива?
– Было бы прекрасно…
– Если бы она исчезла.
– Пропала с наших глаз.
– Если бы она умерла в этот же миг.
Глава 2. Ты иди ко мне
Признаю. Я сукин сын. Если честно, мне стоить признаться, что я не просто сукин сын, а очень умный сукин сын.
Я был не только самым толковым человеком среди людей, которых знал, я был также самым честным. Точнее, поскольку я был достаточно толковым, чтобы осознавать, что я сукин сын, я был достаточно честным, чтобы признавать один лишь этот факт. Найти личностей, которым присуща и мудрость, и честность, как у меня – редкость.
Если бы кто-то подошел ко мне и спросил, что, по моему мнению, я лучше всего сделал в своей жизни, тогда у бесконечно честного меня, безгранично мудрого меня не было бы иного выбора кроме как ответить таким образом.
Заключение моего отца в тюрьму.
– …
Три дня, как меня лишили свободы.
Сегодня тоже шел дождь. Мои волосы совсем промокли и лезли в глаза. Я оставил их мокнуть. Если бы я откинул волосы в сторону, что бы изменилось? Из-за весеннего дождя мое тело болело изнутри.
Ах, Фарнезе.
Я вижу, что на нас обоих лежит грех скверных отцов, наши разумы искалечены. Почему мы не безумны, когда пытаемся принять мир нашими поврежденными телами? Почему наши колени не подгибаются? Если мы ломаем мир, тогда все, что нам необходимо сделать, это попытаться отбросить вес до того, как наши колени прогнутся, но когда люди увидят, что мы делаем это, они будут критиковать нас за жестокость.
Прошло всего три дня с тех пор, как была провозглашена речь, но я получил информацию, что по вражеской передовой линии уже были широко распространены слухи, что Фарнезе незаконнорожденный ребенок Герцогского дома, ее продали как рабыню, а ее кровная мать была шлюхой.
Даже если клевета о Фарнезе расходилась быстро, то это было ужасающе быстро. Стоит ли говорить, что за этим стоит Принцесса Империи Элизабет? Она не глупа. Она знает, как атаковать подставное лицо. Вот у ж правда, она безупречна…
По возможности я хотел организовать структуру Альянса Полумесяца на день раньше и в оперативном порядке принять меры против Принцессы Элизабет. Больше, чем что-либо еще, нужно было преодолеть нынешнюю трехфракционную структуру, в которой Горная фракция, Нейтральная фракция, Равнинная фракция дробили военную силу. Это было очевидное задание. Трудно было воспринимать этих людей здравыми, поскольку эти люди дробили армию на три части, когда у нас был бы в ней недостаток, даже объединись мы все вместе.
Альянс Полумесяца должен стать единым. Не армией, где центром является Барбатос или Пеймон, Альянс Полумесяца должен быть сформирован вокруг меня. Чтобы это сделать, нужно выполнить три условия.
Во-первых, я должен четко доказать, что я весьма компетентен. Если я не компетентен, тогда исчезнет причина ставить меня в центре Альянса Полумесяца.
Во-вторых, я также должен доказать, что Фарнезе тоже чрезвычайно компетентна. Если бы она была некомпетентна, тогда пропала бы причина назначать ее подставным лицом. Например, ситуация, в которой я буду помилован ценой искупления вины Фарнезе, случилась. Недавнее происшествие принадлежало к такому типу развития событий. Короче говоря, Владыкам демонов еще предстоит осознать компетентность Фарнезе…
И, наконец, в-третьих. Я должен доказать, что Принцесса Империи Элизабет ужасно компетентна. Если бы Принцесса была некомпетентной, тогда причина оставлять Фарнезе и меня в живых, чтобы противостоять ей, была бы уничтожена. Заблуждение, что их самих будет достаточно, чтобы противостоять ей, с большой степенью вероятности распространено среди Владык Демонов. "Атака Подземелья" была продуктом такого будущего, в котором это заблуждение полностью контролировало армию Владык Демонов. Это был такой случай развития событий, которого необходимо избегать любой ценой.
…Конечно, дело в сражении. Сражение было ответом. Вступая в большую битву, давайте докажем им, кто самые компетентные личности этой эры. Я желал величественного и все же комического сражения.
Дитя, скорее одерживай колоссальную победу и возвращайся.
Я о многом хочу тебе рассказать.
Я здесь в тюрьме.
***
Данталиан, Король Простолюдинов 71-го ранга
06.04.1506 год по имперскому календарю
Равнина Бруно, Армия Альянса Полумесяца, Простая тюрьма
– Эй, кожа да кости. Ешь это и живи. Ты должен есть, чтобы жить.
Примерно вечером.
Ко мне подошла женщина с фигурой, похожей на длинную жердь. Личность, известная как Ситри, Владыка Демонов 12-го ранга, сегодня была в ночном дозоре. Поскольку я был узником с особым статусом и поскольку природа моего преступления была исключительно политическая, в ночном дозоре поочередно стояли по одному Владыки Демонов. Это было весьма роскошное отношение.
Надзор продолжался в течение дня. Вокруг звериной клетки было несколько факелов, но, кажется, они были пропитаны какой-то магией, потому что не гасли так просто, даже будучи залитые дождем. Когда факелы горели ночью, надзиратели хитро смотрели на меня.
За прошедшие 3 дня личности надзирателей были по-своему разные. Некий Владыка Демонов, которого направила Равнинная фракция, казалось, искренне подозревал, что я попытаюсь сбежать, потому он лично держал факел в руке и близко подходил к клетке, чтобы наблюдать за мной вблизи. Кажется, они искренне верили, что я совершил государственную измену, но на самом деле я был рад тому простодушию.
На случай, если я собираюсь сбежать, на случай, если я общался с внешним миром, или если бы ничего из того не произошло, тогда на тот случай, если я спокойно наслаждался своим временем тут, после того, как втайне получил от одного из других стражей некую роскошь или распутство, что узникам никоим образом не позволялось. Ни разу не мигнув, надзиратель продолжал наблюдать за мной. Большой мужчина, который представился как Белет, был Владыкой Демонов 13-го ранга.
Люди из Нейтральной фракции осуществляли надзор спустя рукава. Они открыто обещали, что будут обеспечивать меня особой едой и перекусами, если я их об этом попрошу. В некотором роде они заявляли, что я, Данталиан, совершил преступление, но с другой стороны, и не совершил, следовательно, определение, какая сторона была права, зависело от переговоров между Равнинной фракцией и Горной фракцией. На данном этапе, поскольку я не преступник, но даже если это и так, это не делало меня преступником, им не нужно было меня наказывать, но и не было необходимости меня обслуживать. В результате этого они утверждали, что если это нечто простое, как подать мне еду, то они по крайней мере в этом могут проявить свою доброту. Я вежливо отказался от их доброжелательности.
Горсть соломы для сна.
Неудобный и тяжелый деревянный стул.
Вот и все, чем меня обеспечили.
Я проводил время, смотря на дождливое небо. Иногда Лазурит или Фарнезе приходили ко мне, чтобы отчитаться, что происходило по сей день. Хоть Лазурит пыталась лишить меня жизни, к сожалению, между нами были крепкие металлические прутья. Лазурит отчитала меня, потому что я ухудшил ситуацию, когда проблема была не в том, чтобы я из кожи вон лез, чтобы меня посадили в тюрьму. Я пожал плечами и больше ничего не сказал.
Если бы я говорил честно, то я чувствовал себя безопаснее и удобнее в тюремной камере, чем снаружи. Я был несусветной сволочью. Единственное, что мне требовалось, это или место для сна радиусом 3 метра, или весь мир. Относительно того, с какой стороны накопилось меньше стресса, первое было рангом выше, чем второе. Говорю вам: это рай. Рай.
– Хотя ты мне правда-правда не нравишься. Несмотря на это, я считаю, что кто-то не должен оставаться голодным лишь потому, что он не нравится кому-то другому.
Владыка Демонов Ситри, которая вызвалась добровольцем быть надзирателем в третий день, была близка к Пеймон. Мы с ней во многом были глубоко связаны. Ситри была свидетелем того, как я сокрушил Пеймон на слушании процесса по подготовке к этой войне, она отправила своих подчиненных, чтобы создать мне препятствия. И хотя я впервые встречался с ней лично, я был с ней знаком.
Соответственно, даже на континенте демонов, где, как говорится, много извращенцев, Ситри была женщиной, известной как извращенка высокого класса, поскольку она совершила все виды извращенных действий. Из того, что я слышал, она не только стала гермафродитом, но была сумасбродная запись, в которой говорилось, что она переспала с представителями каждой расы, и с каждым полом каждой расы, которая только существует на континенте демонов. Большинство Владык Демонов были такими.
Ситри оторвала кусок хлеба и протолкнула его мне между прутьями.
– Вот.
– У меня есть тело, однако даже если я ничего особо не ем, оно в порядке.
– Я слышала от людей, которые присматривали за тобой вчера. Они сказали, что ты ничего не ел ни вчера, ни позавчера, не так ли? Не делай так. Даже если мы, Владыки Демонов – ребята, которые прекрасно обходятся без еды, тебе нужно что-то съедать хотя бы раз в два дня. Знаешь, если ты не будешь этого делать, тогда ты потеряешь его.
Что она имела в виду под потерей чего-то?
Я склонил голову.
– Потеряю что?
– Твой смысл жизни.
Ситри смотрела на меня, оставаясь в позе, когда она протягивала мне кусок хлеба.
– Хорошо, вот ты ничего особо не ешь, да? И мало спишь, да? Есть определенное число Владык Демонов, которые стали овощами, потому что привыкли так жить. Почему, как ты думаешь, только половина всех Владык Демонов участвует в Альянсе Полумесяца?
За этим может стоять политическая причина.
Ситри помотала головой.
– Я тупица, потому на самом деле я не понимаю таких сложных вещей. О таких вещах, как политика, думать и размышлять будет Старшая Сестра Пеймон. Но есть ребята, которые полностью теряют свое выражение лица после того, как целый месяц поживут на одной жидкости. Знаешь ли ты, что те ребята действительно интересные? Они реагируют, если коснуться их тела, но даже если ты пощекочешь их или ударишь, их лица останутся бесстрастными, пустыми. Думая, что их выражения лиц вернутся, я даже пыталась насиловать их, но ничего не изменилось. Ничего не возвращается, как было прежде.
– …
– Ешь. Ты сможешь жить, если будешь есть.
Я осторожно взял кусок хлеба.
Только тогда Ситри удовлетворенно кивнула. Затем она села прямо на землю и съела свой кусок хлеба. Каждое из ее действий действительно казались варварскими. Самая роскошная леди среди Владык Демонов была Пеймон, и все же люди, которые ее окружали, были вот такие. Это удивляло.
– …
Чуть поодаль стояли два стражника. По всей видимости, чтобы скрыть свои личности, они были с головы до пят одеты в белую военную форму. Они ничего особенного не сказали, даже когда увидели, что Ситри так неучтиво садится. Наверно, это значило, что это было ее обычное поведение, эту Владыку Демонов звали Ситри.
– Вы с той сукой Барбатос друзья по сексу, да? Как оно? Она ведет себя хоть немного сдержаннее, когда занимается сексом?
Я пожал плечами.
– Это вопрос, который серьезно посягает на личную тайну.
– Нет, потому что это удивительно, действительно удивительно. Хотя интригует то, что среди Владык Демонов Барбатос завела себе друга по сексу, но да. Это оно, знаешь? Оно. Ты недурно живешь, занимаясь сексом с такой сукой – таким чувством? А ты знал, что все, с кем она зашла так далеко, за исключением одного человека, все они умерли от ее рук?
Барбатос.
Не мне это говорить, но вам стоит немного следить за мнением широкой общественности о вас.
– Но я такое слышу впервые. Тот факт, что она убила всех своих любовников. Это интересно. А можно рассказать мне в деталях?
– Ну да. Но когда я думаю об этом, это тоже серьезно посягает на личную тайну, знаешь ли?
Ситри попутно жевала хлеб.
– Если я раскрою чью-то личную тайну, тогда я буду единственной, кто станет паршивой сукой. Поэтому ты первый расскажи мне, как оно заниматься сексом с Барбатос. Если уж становиться паршивой сукой, то вместе.
– …
Ситри, Владыка Демонов 12-го ранга, была личностью, которая точно поняла, как торговаться…
Нет, прежде всего, я мужчина.
Не знаю на счет паршивого ублюдка, но я не могу стать паршивой сукой.
Как только я указал на это, Ситри нахмурила брови.
– Шклявотина, когда ты называешь кого-то сукиным сыном, ты называешь его так, потому что считаешь, что он действительно дитя собаки?
– Нет.
– Тормозом ты называешь того, кто на самом деле тормозом не является, правильно?
– Да.
– Тогда «сукин сын» и «тормоз». Извини, но можешь ли ты сказать мне причину, почему я могу обругать тебя, называя сукиным сыном и тормозом, но не могу называть паршивой сукой?
Я не смог ответить.
Как результат, я был загнан в положение, когда мне пришлось дать красочный рассказ, а также описание, как оно было заниматься сексом с Барбатос. Не знаю, как оно выглядело в конечном результате, но я сделал это. Я прочистил горло.
– Для начала, мисс Ситри, у Барбатос весьма яркое разнообразие выражений лица. Даже если она обычно ходит, уверенно смеясь, в постели она другая. Конечно, мы занимаемся этим не только в постели, на полу, где-то, где можно что-то схватить или же где ничего нельзя схватить, поскольку мы совокупляемся свободно, строго говоря, это можно видеть в том, что Барбатос появляется с разной внешностью в невероятно многочисленных разных местах. В этом отношении Барбатос не паршивая сука, которая только ходит и смеется, как все предполагают.
– Хо-хо.
Ситри кивнула головой. От вида ее глаз, сверкающих от предвкушения, казалось, словно она была какой-то ученицей средней школы, которая ревностно слушает урок по сексуальному образованию.
– И что?
– Во-первых, все зависит от того, кто берет на себя роль хозяина, а кто решает взять роль раба на тот день совокупления.
Я объяснил.
– Даже если положение лидера немного изменяется каждый день, согласно общему соглашению, которое мы заключаем непрямо или открыто, испражнения запрещены, но золотой дождь в порядке вещей…
Я объяснял.
– В связи с этим, поскольку число заклинаний, которые Барбатос придумала сама, довольно солидное, она свободно может контролировать степень чувствительности и степень того, что можно вытерпеть за пределами возможностей.
Я продолжал объяснять.
– …
По мере того, как объяснение продолжалось, глаза Ситри, которые некогда сверкали, тускнели и мрачнели, пока наконец не стали совершенно противоположными, другими словами, они потемнели и уже больше не светились интересом, а наоборот мерцали презрением, как глаза мертвой рыбы. Выблевав два раза и прочистив свое нутро, Ситри заговорила.
– Ууух… Вы, ребята, и правда упоротые…
Это была чрезмерная критика.
– Ты и правда хочешь жить, делая это? Нет, неправильно. Ты и правда хочешь делать это, пока ты живешь? А ты не можешь забавляться немного нормальнее?
– Хоть я и хочу этого, кажется, Барбатос не любит привычные вещи.
– Не смеши меня. Когда ты мне все это описывал, твое лицо было полно жизни, а твой голос звучал так, будто ты радуешься. Вы двое оба серьезные извращенцы.
Это была нелепая клевета.
– Ох, как же мне теперь с этого момента смотреть на лицо этой суки Барбатос? Не буду ли я вспоминать твое объяснение каждый раз, когда вижу ее? С таким лицом, с таким мелким телом… О боже. Эй, что именно ты мне сейчас тут рассказал? Зачем ты мне рассказал нечто подобное? Ты хочешь умереть?
– Вот те на. Я озвучил свой отказ рассказывать вам детали, но разве мисс Ситри не настаивала, чтобы я все равно рассказал?
– Даже я не ожидала, что все будет настолько. Хотя в какой-то момент я действительно рассматривала шанс того, что где-то в мире могут существовать подобные извращенцы, я не могла ожидать, что ими окажетесь вы двое. Даже если бы такие извращенцы существовали, я считала, что стоит их воспринимать умом, свободным от предрассудков, но после знакомства с одним лично, не думаю, что я смогу. Прости, но не мог бы ты немного умереть?
Она была абсурдным человеком.
Теперь был мой черед спрашивать.
– Мисс Ситри, теперь ваша очередь рассказывать мне. Это правда, что Барбатос разделалась с каждым из своих любовников собственными руками?
– Не со всеми. Я говорила о всех, за исключением одного.
– Разве это не одно и то же?
– Мм…
Ситри почесала затылок.
– Ну, разве возможно это ее способ расправляться с собственными слабостями? В сущности, Барбатос не доверяет людям. Ее много предавали, и она много предавала других. Но разве отношения любовников не такие, в которых одна сторона может быть легко предана, а также может легко предать другую сторону? Если тебя предадут в любом случае, тогда твоему разуму будет немного спокойнее, если ты предашь первый.
– Это звучит как экстремальное предположение…
– Я пытаюсь сказать вот что.
Ситри вздохнула.
– Она использует черную магию чертовски хорошо, правильно? Изначально Барбатос не была магом, она была воином. Но однажды во время войны ее очень сильно предали, так что это сделало ее некромантом.
– Какая связь между тем, что тебя предают, и тем, чтобы стать некромантом?
Ситри наклонила голову.
– Трупы, я говорю о трупах. Ты знаешь, что черной магией можно контролировать трупы? Трупы, которые уже умерли, также никогда не предадут тебя.
– …
– Мне известно то чувство, которое у тебя сейчас. Она действительно ненормальная, да? Поэтому она мне не нравится. Я понимаю, что предательство, наверно, должно быть шоком. Однако, как мне стоит сказать об этом. Это оно, то чувство.
Это было радикально.
Теперь, когда я думаю об этом.
Теперь, когда я оглядываюсь на это.
В ту ночь, когда был сильный снегопад, после того как она тайком разбудила меня и вытянула на улицу, Барбатос показала мне, как поднимается ее армия мертвецов, словно старалась выставить себя напоказ… Что же происходило в тот момент в ее голове?
Какой же был скрытый мотив за торжественной демонстрацией мне, тому, кто как ее любовник был в самом незащищенном положении, чтобы предать и быть преданным ею, солдатов, которые абсолютно никогда не пойдут против нее.
Ситри заговорила:
– Можно получить шрамы, пока ты проживаешь свою жизнь. Но что там с людьми, которые пытаются ранить мир в ответ только потому, что им причинили боль? Разве это не диаметральная противоположность? Поскольку меня ранили, мне стоило больше стремиться к миру, где другие люди не будут травмированы. Люди должны получать хорошее отношение.
Конечно.
Я понял.
Она была другая по сравнению с нами.
День, когда она сможет понять Барбатос, меня, Лазурит или Фарнезе, скорее всего, никогда не настанет. Это непонимание не было ни печальным, ни неблагоразумным. Оно было прекрасным и рациональным. Для нее было хорошо жить так, как она живет.
Впервые за долгое время я довольно улыбнулся.
– Я вижу, мисс Ситри хорошая.
– Гм?
– Было бы прекрасно, если бы в мире были только такие люди, как вы. Однако тут ничем нельзя помочь. Барбатос – сильная женщина. Если случилось какое-то происшествие, которое смогло полностью изменить Барбатос, хотя я не знаю, что это было, наверно это было нечто ужасное. Тут ничего нельзя сделать. Прошу вас, проявите немного понимания.
– …
Ситри уставилась прямо мне в лицо.
– Ты, да ты хоть знаешь, в какой ситуации ты сейчас находишься? Это то же самое, что Барбатос заперла бы тебя лично. Так почему же ты защищаешь ее?
– Я никого не защищаю. Я просто признаю тот факт, что нечто неизбежное неизбежно. Я считаю себя сукиным сыном, но в то же время, я честный сукин сын. То, какой есть этот мир, неожиданно сложно.
Я слегка усмехнулся.
– Я чувствую, что пришло время спросить. Мисс Ситри, я прошел?
– Прошел?
– Я спрашиваю, считаете ли вы, что будет хорошо не убивать меня. Прошу вас, не разыгрывайте незнание. Разве вы не добавили яд в тот кусок хлеба, который дали мне?
– …
Ситри на мгновение замерла.
Вокруг нас надолго залегла тишина.
Тяжелый дождь сменился изморосью, от чего казалось, что небо посыпает землю солью. Я снял верхние одежды и вытер тело рваным полотенцем. Даже если я позволял дождю хлестать себя, время от времени мне приходилось вытираться, чтобы не подхватить простуду. Причина, почему мне было холодно изнутри, крылась не только в дожде.
Ситри раскрыла рот:
– Как?
– Любопытно? Было довольно много знаков. Прежде всего, вы подошли ко мне, обращаясь в слишком дружелюбной манере. Вы разделили хлеб на две части и вручили мне одну половину, в то время как вы, мисс Ситри, лично съели вторую. Это поведение, которое обычно между людьми, которые близки между собой, как члены семьи. С другой стороны, отношения между мисс Ситри и мной… Мм, не слишком благополучные.
– …
Ситри была близка к Пеймон. С точки зрения Ситри было бы не лишним предположить, что я был политическим врагом Пеймон. Но Ситри подошла ко мне, который был такой личностью, и дружелюбно вручила кусок хлеба?
Можно просто рассматривать ее как столь великодушную особу, которую не волнуют пустяковые вещи. По правде сказать, это позитивное мировоззрение. Печально, что с момента моего рождения я был ублюдком, который едва ли помнит, чтобы он смотрел на мир позитивно. У нее был некий скрытый мотив. Разумно было прийти к такому выводу.
Например, как намерение съесть тот же хлеб, чтобы не было подозрения в отравлении пищи.
Таким образом, я сделал свое предположение.
Я делал так с раннего детства.
– Далее та часть, когда вы блевали, услышав про непристойные шалости между Барбатос и мной. Я не глухой. Я помню, как слышал разговоры людей о том, что вы, мисс Ситри, весьма извращены. По сравнению с такой личностью действия, производимые между Барбатос и мной, скорее всего, не более чем детская игра. Несмотря на это вы выблевали все напрочь… Я могу оценить это лишь как то, что вы намеренно исторгли то, что было в вашем желудке.
– …
– Я не знаю, что за причина стоит за вашим отравлением меня, но давайте спокойно обсудим это сейчас. Для начала, противоядие. Он ведь у вас есть, верно? Если не сочтете за грубость, тогда передайте мне его, пожалуйста. Хоть у меня довольно большой опыт отравлений, конечно, там, где ничего нельзя поделать, ничего не поделаешь. Я не могу отказаться от своего желания жить.
Ну же.
Я высунул руку.
Ситри смотрела на мою руку с застывшим выражением. Это было немного тревожно, так как единственное, что она продолжала делать, это тупо смотреть на меня. Разве она не планирует дать мне противоядие? Несмотря на то, какой я, я мужчина, который считающий, что его смерть может случиться только от руки Лазурит или Элизабет. Если бы меня отравил какой-то побочный персонаж вроде тебя, это было бы гнусно по отношению к тем двум девушкам.
– Ладно, я сейчас закричу. Вон те стоящие там стражи, скорее всего, прибегут сюда. Тогда все будет кончено. Поскольку я засвидетельствую, что мисс Ситри пыталась убить меня ядом, а мисс Ситри близкий помощник Ее Превосходительства, Пеймон, так что за это преступление будет привлечена к ответственности вся Горная фракция. Вы хотите, чтобы это случилось?
– …
– После того, как военный трибунал отклонили, Владыка Демонов, взятый под опеку трех фракций вместе, был убит одним их главных членов Горной фракции. Как прекрасно. Я прям ясно вижу, как об этом кричат по всему континенту демонов. Ага, конечно, если вызывать потрясение – хобби мисс Ситри, тогда я не буду вас останавливать. Это хорошо. Хаос. Мне он тоже довольно сильно нравится.
Ситри крепко закусила губу.
Она скользнула рукой в карман плаща и вытянула стеклянный пузырек. Светло желтая жидкость, похожая на натуральный мед, плескалась в бутылочке. Я получил стеклянный пузырек и глотнул жидкость одним глотком.
Мм, какой гадкий вкус. Оно действительно было скверным на вкус. Почему много видов ядов на вкус приятные, а все их противоядия просто отвратительны на вкус? Вот загадка.
– …Прежде всего, хочу сказать, это не имеет абсолютно никакого отношения к старшей сестре Пеймон. Я сделала это не подумав.
– Хорошее оправдание. По крайней мере, для моих ушей оно звучит правдоподобным оправданием. Я буду лично надеяться, что и другие Владыки Демонов во время суда услышат это так же, как услышал я.
Это был именно тот момент.
Один из солдат, стоявший на страже в небольшом отдалении от тюрьмы, сбросил свою белую военную форму. Как только военная фуражка спала, и мантия высвободилась, человек, который там стоял, оказался, к моему удивлению, Владыкой Демонов Пеймон. На ее лице было заметно паническое выражение. Происходившее до сего момента уже было достаточно интригующим представлением, но то, что Пеймон сказала Ситри, еще больше стоило того, чтобы это увидеть.
– Ситри, ты!.. Ты сказала, что хочешь на минуту проверить его, чтобы увидеть, что он за человек, но ты использовала яд! Разве у проверки было такое значение!?