АПОГЕЙ ВОЕННОЙ ДИПЛОМАТИИ




Я не для того стал первым министром короля,

чтобы председательствовать при ликвидации

Британской империи.

У. Черчилль, 1942

После двух главных неудач - под Москвой и Сталинградом - германские вооруженные силы решили попытать удачи на своем Восточном фронте в третий раз. Дважды немцам удавалось восстановить свои силы, на третий раз они были полны решимости приложить все возможные силы, чтобы склонить весы истории в свою пользу. Вермахт пересмотрел свою структуру, ввел новые виды вооружений, согнал в рейх миллионы трудовой силы и провел тщательную плановую подготовку. К лету 1943 года реформы должны были дать ответ на вопрос, может ли Германия рассчитывать на гегемонию в Евразии. Пехота получила «Шмайссеры», огнеметы и небельверферы, танкисты - «тигры» и «пантеры». На военных заводах рейха рабы трудились по 18 часов в день. Вермахт использовал все ресурсы науки и репрессивного государственного аппарата. Но судьба всех этих усилий зависела не только от немцев. Великая антигитлеровская коалиция собрала свои силы.

Расшифрованная «Энигма» позволила западным союзникам следить за «Цитаделью» начиная с 15 апреля, когда Гитлер объяснил своим командирам задачу предстоящей операции: «Добиться успеха быстро и тотально» с тем, чтобы перехватить инициативу на все лето. «Победа под Курском должна быть маяком для всего мира». 30 апреля англичане передали имеющиеся у них сведения Москве. Речь шла о детальной характеристике германских войск, собирающихся вокруг курского выступа. Германское командование намерено решить итог войны ударом по Курскому выступу. Гитлер полагал, что двенадцати танковых дивизий для масштабного прорыва фронта будет недостаточно. Начальник штаба сухопутных войск Цайцлер отвечал, что пяти с половиной танковых дивизий оказалось достаточно для возвращения Харькова. Гитлер склонен был объяснять харьковский успех введением в строй «тигров»: «Один батальон «тигров» равняется нормальной танковой дивизии». Успех летнего наступления, полагал Гитлер, будет обеспечен с присоединением к «тиграм» менее тяжелых танков «пантера». Генерал Йодль, помимо прочего, боялся упустить время на Западе.

Рузвельта в это время исключительно интересовали впечатле­ния от встреч в Москве Дж. Дэвиса. Бывший посол тщательно восста­новил подробности бесед со Сталиным. Их начало не предвещало ничего хорошего - Сталин не видел особого различия между американской позицией и английской, он полагал, что стоит перед единым западным фронтом. Исходя из этого, Сталин не проявил энтузиазма в отношении сепаратной встре­чи с Рузвельтом. На предположение Дэвиса о том, что СССР и США, в лице их лидеров, могут найти общий язык, «выиграть и войну и мир», Сталин лако­нично ответил: «Я в этом не уверен». Дэвису, по его словам, понадобилось немало времени и усилий, чтобы смягчить напряженность в их беседах. Сталин не принимал североафриканские операции или бом­бардировки Германии в качестве эквивалента «второ­го фронта». Дальнейшее откладывание открытия «вто­рого фронта» поставит Советский Союз летом 1943 го­да в очень тяжелое положение. Оно (Сталин сделал акцент на этом) повлияет на ведение Советским Сою­зом войны и на послевоенное устройство мира.

 

Поздно вечером 4 мая 1943 г. Черчилль отправился в Соединенные Штаты. Из Лондона он поездом выехал в Клайд, где сел на борт лайнера “Куин Мэри”, устремившегося через Атлантику. На борту было примерно 5 тысяч германских военнопленных, поэтому любой из командиров германских подводных лодок должен был дважды подумать, прежде чем торпедировать судно с Черчиллем. На гигантском корабле рядом с каютой Черчилля была создана новая "комната карт", и Черчилль провел здесь много часов, наблюдая за фронтами боевых действий. 6 мая он собрал штабное совещание. Генерал Брук записал речь премьера в своем дневнике: "Нет сомнений, что, если американцы перегруппируются и перенесут центр своих действий на Тихий океан, наша стратегия в Европе поневоле должна быть изменена". У англичан были основания беспокоиться, потому что за последние месяцы значительная доля американских усилий была перенаправлена именно на тихоокеанский театр.

Вечером этого дня вахтенный офицер сообщил Черчиллю, что по полученным сведениям, их курс должна пересечь германская подводная лодка. Черчилль тут же заверил американского посла Гарримана, с которым играл в карты, что он уже организовал установку пулемета в свою спасательную лодку, если придется оставить судно. Гарриман вспоминает о своем диалоге с премьер-министром: "Черчилль: Я не попаду в плен. Лучший способ умереть - борясь с врагом. (Затем, после минутного размышления). Но было бы не очень привлекательно, если бы я оказался в воде, а они пытались бы вытащить меня.

Гарриман: Премьер-министр, меня это очень беспокоит. Вы говорили, что худшее, что может сделать торпеда - в свете имеющихся перегородок - это вывести из работы машинное отделение, и при этом останется еще возможность двигаться со скоростью двадцать узлов в час.

Черчилль: Они могут запустить в нас две ракеты. Вы должны быть со мной в лодке и мы развлечемся".

На борту "Куин Мэри" обсуждались прежде всего три вопроса. Первый: Какой должна быть британская стратегия после очистки от немцев и итальянцев Северной Африки; второй вопрос: Россия; третий: Каков оптимальный подход британской дипломатии к Соединенным Штатам.

На первый вопрос Черчилль отвечал так: "Сицилия рядом". После овладения Северной Африкой следует вывести из войны Италию. Как только Италия капитулирует, турецкое правительство позволит союзникам использовать базы в Турции для бомбардировок румынских нефтяных месторождений в Плоешти. Другим важнейшим результатом выведения Италии из войны будут перемены на Балканах, где антифашистские силы уже приняли на себя удар 25 дивизий стран "оси". Если итальянские силы будут выведены из строя, немцы должны будут либо покинуть Балканы, либо им придется сюда часть войск с русского фронта, чтобы заполнить образуемую итальянцами брешь. Поражение Италии также означало бы высвобождение крупных британских военно-морских сил на Средиземном море. Следующей после нанесения поражения Италии целью для союзников должны была быть "помощь России". Британия и Соединенные Штаты "никогда не должны забывать", что на русском фронте сражается 185 германских дивизий. Главное, утверждал Черчилль, русские не простят нам, "если между августом 1943 г. и мартом 1944 г. мы будем стоять безучастно, в то время как на их фронте ведутся гигантские бои".

Американский фронт британской дипломатии вызывал у Черчилля глубокие раздумья. Черчилль был достаточно проницателен для того, чтобы видеть происходящее в ясном свете: два самых мощных члена коалиции могут при определенных обстоятельствах согласовать свои военные и послевоенные планы без него. Какой должна быть стратегия Лондона? По крайней мере, тактика должна быть изменена. Находившимся вокруг него дипломатам и военным Черчилль посоветовал не выказывать в беседах с американскими партнерами излишней проницательности и эрудиции - это вызывает "естественное противодействие".

Со своей стороны, американцы, ожидая "Куин Мэри", были полны решимости занять более жесткую чем в Касабланке позицию. Англичанам не удастся навязать им своей стратегии, как это было в Северной Африке - так думали в Белом доме и Пентагоне накануне встречи.

Вечером 11 мая премьер заснул в Белом доме. После полудня следующего дня высокий гость спустился в Овальный кабинет президента. Итак, операция "Тор" завершена, начал Черчилль, "рядом находится Сицилия; что будем делать?" Величайшим достижением, продолжал премьер, было бы вывести из войны Италию. После ее поражения можно будет с турецкой территории бомбардировать румынские нефтяные месторождения в Плоешти. Другим результатом поражения Италии явится консолидация на Балканах, "где патриоты разных национальностей сражаются с крупными силами стран "оси". Германия должна будет подтянуть туда крупные силы с русского фронта. Никаким иным путем мы не можем помочь русскому фронту в таком большом масштабе в текущем году". Нейтрализация итальянского флота позволит британским средиземноморским кораблям выйти в Тихий океан для борьбы с Японией.

Вторая цель - помощь русским, которые сдерживают основную массу германских войск. "Мы у них в долгу".

Рузвельт отметил прогресс, имевший место за последний год и, приступая к главному, сказал, что бросать все силы против Италии на текущем этапе - недостаточно масштабно в общих усилиях коалиции. Рузвельт не ушел в околичности и заявил, что необходимо концентрировать войска для десанта через Ла-Манш.

Черчилль мобилизовал свои ораторские способности. Он был трогательно благодарен за исключительное великодушие американцев, пришедших на выручку англичанам в Африке. Он предпочел уйти от конфронтации и сразу же согласился концентрировать войска в Англии для высадки на континенте. Но до этой высадки остается год. Стоит ли проводить его в бездельи, зная, что русские с востока усиливают давление на германскую империю? У союзников превосходные позиции в средиземноморском бассейне и Италия выглядит уязвимой для внешнего давления. Лучшей помощью русским на текущем этапе было бы вывести из войны первого союзника Германии.

Военные чины с обеих сторон руководствовались жесткими наказами своих руководителей, и противоречия выявились вполне отчетливо. Рузвельт видел, что Черчилль уводит его на Балканы встречать наступающую Красную Армию. Он же надеялся согласовать межсоюзнические планы в прямом контакте со Сталиным. Англичане еще раз повторили свои опасения в отношении "преждевременного" форсирования Ла-Манша, они говорили об "океане крови". Американцы во главе с Маршаллом гораздо более жестко чем в Касабланке показали, что решать проблему охраны ближневосточного пути англичан в Индию они не намерены.

В конечно счете был достигнут не очень обязывающий обе стороны компромисс - об этом свидетельствует широко трактуемый характер общего документа. Англичане согласились, что главной задачей западных союзников является "решающее вторжение в цитадель стран оси". Но контрольной датой было названо лишь 1 мая 1944 г. После этого англичане с большой охотой пообещали увеличить интенсивность бомбовых ударов по Германии. Рузвельт, со своей стороны, дал согласие продолжить операции в Средиземноморье и по возможности нанести решающий удар по Италии. Но, чтобы англичане не затянули всю американскую мощь в свои средиземноморские операции, Рузвельт четко ограничил контингент американских войск, участвующих в них (27 дивизий). В то же время семь американских дивизий должны были осенью прибыть в Англию и начать все необходимые приготовления для броска на континент.

На случай непредвиденного развития событий на советско-германском фронте оба лидера, Рузвельт и Черчилль, приняли решение о готовности к реализации плана "Следжхаммер" - экстренной высадке всеми наличными силами в Европе в случае коллапса СССР или Германии.

На этой конференции в Вашингтоне (Черчилль дал ей обозначение "Трайдент") Рузвельт впервые, пожалуй, обращался с англичанами как с "менее равными" союзниками. Он вел довольно жесткую линию. Решение задач британского империализма не входило в его планы. Возможно, что мысленно он уже обсуждал мировые проблемы с восточным союзником. Черчилль чувствовал эту новую отстраненность президента и довольно остро ее переживал. В свете всего этого понятно отсутствие энтузиазма у обоих лидеров, когда, по окончании конференции они приступили к составлению подробного письма Сталину. Рузвельт не хотел, чтобы у Сталина постоянно складывалось впечатление, что англосаксы прежде совещаются между собой, а потом уже обращаются к нему. Рузвельту хотелось уже показать степень самостоятельности Вашингтона в гигантских текущих и будущих проблемах. Но начинать этот сепаратный диалог приходилось с жалких позиций: следовало написать в Москву, что открытие второго фронта снова откладывается, что западные союзники решают свои задачи в Средиземноморье. Много вариантов пошло в корзину, прежде чем далекие от прежней взаимной любезности Рузвельт и Черчилль составили взаимно приемлемый текст. Два самых легких пера своего времени не могли породить простого письма, разочаровывающего Москву содержания: в решающие месяцы лета 1943 года, когда немцы поставят на кон все, что имеют, Советский Союз будет сражаться в одиночку.

Нужно сказать, что англичане своим упорством и неприятием сыграли сдерживающую роль и в американо-китайском сближении. Премьер сумел убедить Рузвельта в опасности распылять ресурсы ради поддержания китайского политического организма, неэффективного и коррумпированного. Черчилль выложил самый убедительный, с его точки зрения, аргумент: "Россия, а не Китай дает ответ на вопрос, как нанести решающий удар по Японии". Американский представитель в Китае генерал Стилуэл объяснял Черчиллю, что "китайцы и без того полны подозрений в отношении англичан", а если те откажутся проводить в Бирме операцию "Анаким", их престиж падет до нуля. Черчилль ответил, что "не готов делать глупости исключительно ради ублажения китайцев. Так я не воюю. Нет никакого смысла проводить дорогостоящую операцию, не имея достойной цели".

Черчилль выступал за то, чтобы высадиться в голландской Ист-Индии. По мнению китайцев, англичане стремились лишь укрепить свои колониальные позиции в Азии. Американцы хотели открыть дорогу, по которой ленд-лиз, военные товары, пошли бы прямо в Китай, усилив сопротивление китайцев японцам на центральном китайском фронте.

Рузвельт умел показать жесткость, когда дело касалось его планов. Он послал близкого ему У.Филипса в Индию в качестве своего личного представителя в Нью-Дели (январь 1943 г.). В письмах Филипса Рузвельту есть немало критических описаний правления вице-короля маркиза Литлгоу в этой британской колонии. Этот канал связи был строго конфиденциальным, и Рузвельт без обиняков, сообщаясь по нему, выражал свои идеи переустройства послевоенного мира. Он начинал готовить почву для того, чтобы сменить Англию в качестве главного представителя Запада в Азии. Двусмысленная позиция Филипса привели к тому, что англичане стали блокировать его деятельность и контакты. Личный представитель президента был вынужден покинуть Индию в конце апреля 1943 года. Индия была потенциальным камнем преткновения англо-американского союза, но пока ее значимость перекрывалась мировой войной, в которой Лондон и Вашингтон были союзниками. Черчилль надеялся на модерирующий эффект ответственности, которая неизбежно придет к новой столице Запада.

Выступая перед конгрессом Соединенных Штатов, Черчилль постарался создать у слушателей ощущение грандиозности стоящих впереди задач. Успокоению не должно быть места: "Никто не может определить, какие осложнения и опасности возникнут, если война будет продолжаться еще 4 или 5 лет. И это продолжение войны потребует гигантских расходов до тех пор, пока демократии не почувствуют себя уставшими и не начнется их разобщение - в этом заключается главная надежда Германии и Японии". Черчилль говорил, что "враг еще горд и могуществен. И до него трудно добраться. Он еще обладает огромными армиями, колоссальными ресурсами, бесценными в стратегическом отношении территориями. Война полна тайн и неожиданностей. Ошибочный шаг, неверное направление, просчет в стратегии, разочарование или разногласие среди союзников могли бы дать нашему общему врагу возможность выступить против нас с новой силой". Клементина писала мужу: "Твое обращение к конгрессу великолепно, это шедевр "деликатной дипломатии". Я была рада слышать твой голос твердым и решительным".

В английском посольстве Черчилль с послом Галифаксом обсуждал еще один аспект будущего, проблему долга Великобритании - стране придется платить большие суммы по ленд-лизу. Черчилль успокаивал себя воспоминаниями о прежней заслуге Британии: " Я позже предъявлю свой счет и в моем счете будет отражено то обстоятельство, что наша страна держалась в одиночестве в течение 18 месяцев и это было очень тяжелое время, и я не знаю точно, что я должен получить за эти 18 месяцев". Галифакс был заинтригован этим новым настроением Черчилля. Он записал в дневнике: "Я никогда не видел его в лучшей форме".

Самым важным решением, принятым на конференции "Трайдент", было то, о котором в то время никто не знал: решение производить атомное оружие совместно. Добиться пересмотра американского решения идти в реализации атомного проекта своим путем было достаточно сложно. Накануне поездки Черчилль еще раз попытался оценить, может ли Британия осуществить атомное вооружение собственными усилиями. Он попросил Андерсона подготовить доклад, что можно сделать собственно в Великобритании, чтобы пойти "на полной скорости вперед". Черчилль писал: "Я хотел бы знать примерную оценку финансовой стоимости самостоятельных усилий и какое число рабочей силы потребуется по мере того, как будет осуществляться этот проект. Сообщите, как это затронет другие проекты". Из представленного доклада Черчилль понял, что пройдет не менее 6 или даже 9 месяцев, прежде чем Англия сможет приступить к реальному созданию собственной атомной бомбы, даже если этому проекту будет придан высший приоритет. Такая скорость не устраивала его. "По моему мнению, - писал Черчилль, - мы не можем позволить себе ждать".

Одно обстоятельство окончательно подрубило надежды Черчилля на самостоятельные усилия. Для создания независимой от американцев атомной бомбы требовалось найти независимый источник урана и тяжелой воды. С этой точки зрения критически важным становился союз с Канадой. Однако к маю 1943 г. стало ясно, что американское правительство полностью контролирует месторождение урана в Канаде. Это низводило вероятие создания собственной английской атомной бомбы до нуля.

Черчилль обсуждал проблемы создания атомной бомбы с лордом Червелом: "Может ли Англия позволить себе отказаться от создания столь мощного оружия в то время, как Россия создает его? И несомненно, что Америка и Англия могли бы совместно реализовать этот проект быстрее, чем если бы работали по отдельности". Находясь в положении, когда канадские источники были закрыты для Англии, когда еще казалась реальной опасность того, что немцы первыми придут к ядерному финишу, и когда у англичан иссякали ресурсы, необходимые для производства атомного оружия, Черчилль решил приложить все силы для того, чтобы сделать создание бомбы совместным англо-американским предприятием.

Переговоры с американцами были очень непростыми. Лишь 26 мая 1943 г. Черчилль телеграфировал Андерсону из Вашингтона: "Атомный проект. Беседа с президентом привела к абсолютно устраивающему нас результату. Президент согласился, что обмен информацией по атомному проекту должен возобновиться".

 

Из Америки Черчилль, отсутствовавший дома уже три недели, отправился 26 мая в Африку на предоставленной ему американцами летающей лодке. После Ньюфаундленда стало темно, и премьер пошел спать. "Двойная кровать в спальном отделении "Боинга" была очень комфортабельной и я спал несколько часов. Внезапно раздался удар и явственное сотрясение. Я проснулся. Что-то произошло. Но ничего не последовало, а это ведь самое важное в воздушных путешествиях. Тем не менее, проснувшись, я одел свой костюм на молнии и прошел вперед по длинной галерее нашего вместительного воздушного корабля, взобрался по ступенькам в навигационную рубку. Я сел на место второго пилота. Была прекрасная лунная ночь. Подождав немного, я спросил пилота, чем было вызвано сотрясение. "В нас попала молния, - сказал он, - но не нанесла ущерба". Это была хорошая новость. Мы не загорелись и не развалились в воздухе; не было необходимости делать вынужденную посадку за тысячу миль от любых жилых мест".

Между тем в войне умов серьезный шаг к получению германского шифра «Энигма» делают, помимо англичан, и советские специалисты. Они воспользовались захваченным в ходе июньских боев кодом люфтваффе. Чувство союзнической солидарности с советской стороны было проявлено немедленно и в Мурманске состоялось специальное заседание совместно с англичанами по использованию германского секретного кода. В конечном счете честность, лояльность и добросердечие действуют на всех в этом мире (национальная российская вера). Готовность и эффективность советской стороны в усилиях по дешифровке дали свои результаты - они подействовали на Лондон и советской стороне была вручена захваченная германская шифровальная машина «Энигма».

 

8 июня Черчилль выступил в палате общин с обзором мировой обстановки. Он отметил, что баланс сил склоняется не в пользу агрессоров. "Возможно, случится так, что те расы, которые воспевали славу войне в ее начале, будут высоко ценить достоинства мира в ее окончании. Кажется определенным, что те из них, которые сами выбрали момент начала войны, вовсе не будут теми, кто определит момент ее окончания". Гарольд Никольсон отметил, что палате общин такая отвлеченная оценка будущей победы понравилась больше, чем "самое триумфальное ораторство". Речь Черчилля была "сильной, искренней и уверенной". Завершив свою речь, Черчилль был в превосходной форме - отметили парламентарии в курительной комнате. Его позабавил анекдот об американском капеллане, который, когда заключенные немцы пожаловались на отсутствие организации в камерах заключения, ответил: "Это не ко мне. Я пришел похоронить вас, ребята".

Гитлер окончательно прекратил все колебания только на совещании с военными 1 июля 1943 года, когда он сделал то, что французы называют tour d’horisont – обзор окружающего мира: Германия должны быть в безопасности с севера, юга и запада; для этого нужно «оставаться там, где мы стоим» - в Норвегии, Греции и на Сицилии, решая при этом судьбу войны на Востоке. Гитлер в этот день обращается к окружающим его военным чинам: пришло время показать подлинное германское превосходство на поле боя – только эта дорога ведет к окончательной победе. Первой ступенью пути вермахта к победе будет наступление на Курск и начнется оно 5 июля. Примечательно то, что обе стороны были в данном случае твердо уверены, что грядущая битва будет решающей. И уже ясно было, что она будет величайшей битвой в мировой истории по численности задействованных сил и средств. В случае поражения советской стороны она лишалась размещенных здесь 40 процентов своих лучших дивизий и 75 процентов танковых сил. Это было бы несчастьем национальных пропорций, почти непоправимым. Для Гитлера же поражение в ходе операции «Цитадель» означало практическое закрытие шансов на выигрыш на Восточном фронте. Германия уже едва ли смогла бы собрать еще такие грандиозные силы.

* * *

В конце июня руководители британской военной авиации обсуждали предложение, которое Черчилль сделал еще в 1937 году: разбрасывать с самолетов листочки фольги, которые искажали картину на германских радарах. Маршал авиации Портал сказал своим подчиненным, что применение этого метода "может спасти до трети летчиков бомбардировочной авиации".

Но и немецкая военная наука не стояла на месте. В «Вольфшанце» Гитлер утром 7 июля 1943 года пришел в просмотровый зал. Здесь, на удивление не испытывая смущения перед фюрером, молодой инженер Вернер фон Браун, которому недавно исполнился тридцать один год, выступил с кратким объяснением к предстоящему цветному документальному фильму. Погас свет и почти недоуменным зрителям открылось поразительное зрелище – с бетонного основания в космос взлетела тринадцатитонная ракета. Возникло ощущение, что Германия, trotz alledem, вопреки всему, достигла степени непобедимости. Экстатически выглядящий после просмотра Гитлер выражал своим видом нечто вроде «просите, чего желаете». Министр военного производства Шпеер попросил присвоить фон Вернеру звание профессора. Гитлер приказал немедленно прислать бумаги. «Я подпишу этот документ лично». Возвратившись после горячих рукопожатий в свой бункер, Гитлер заявил: «Ракета А-4 – это то средство, которое обусловит исход войны… Это решающее оружие текущей войны и мы можем произвести его с относительно небольшими затратами. Шпеер, вы должны максимально быстро реализовать этот проект. Рабочая сила и необходимые материалы должны поставляться немедленно… Поставьте А-4 в одну категорию приоритетности с производством танков. Но его должны реализовывать одни немцы. Боже помоги нам, если об этом узнает противник».

Но еще 29 июня вечером родственник Черчилля Данкен Сэндис представил премьеру, Идену, Бруку и лорду Червелу фотографии, свидетельствующие о том, что немцы быстро продвигаются вперед в деле создания ракетного оружия. Согласно записям Брука, "присутствующие пришли к заключению, что существует реальная угроза и что следует повергнуть экспериментальную базу в Пенемюнде немедленной бомбардировке". После ликвидации угрозы германских подводных лодок это была самая серьезная угроза для Британии.

Один из кошмаров, который преследовал Черчилля - возможность советско-американского сближения без участия Лондона. Так в конце июня 1943 г. Черчилль узнал от А.Гарримана, что Рузвельт предложил не трехстороннюю, а двустороннюю встречу между американским и советским руководством на Аляске. Черчилль в ярости написал в Вашингтон письмо, из которого явствовало, что более всего он опасается быть отодвинутым в сторону американо-советским дуэтом. Прямое обвинение было сделать сложно, и премьер-министр свел свой основной тезис к опасностям германской пропаганды. Следует учитывать силу вражеской пропаганды, которая будет использовать то обстоятельство, что Советская Россия и Соединенные Штаты в данной конъюнктуре намерены встретиться друг с другом, не пригласив руководство Британского содружества наций и империи. Это было бы серьезным для нас обстоятельством".

 

* * *

5 июля 1943 г. Германия начала свое третье летнее наступление против Советского Союза в районе Орловско-Курской дуги. В нем участвовало более 200 германских и союзных им дивизий. Цвет германской армии, семнадцать ее танковых дивизий были брошены в бой. Гитлер хотел загнать в ловушку элитарные части Советской Армии и в результате операции “Цитадель” с юго-востока захватить Москву. По сравнению с масштабами этой операции чрезвычайная осторожность союзников на Западе была особенно видна и ощутима. Одиннадцатого июля 1943 г. Сталин послал Черчиллю и Рузвельту письма, в которых с яростью осуждал позицию западных союзников, обещавших открытие 2-го фронта в 1942 г., затем в 1943 г., а теперь откладывающих его до весны 1944 г.: "Это решение создает большие сложности для Советского Союза, который ведет войну почти 2 года под величайшим давлением против главных сил Германии и ее союзников". Сталин подчеркнул, что решение отложить высадку во Франции было принято без участия Советского Союза.

18 часов длилась невиданная танковая битва у Прохоровки. Военное счастье переходило с одной стороны на другую много раз. А небо тоже бушевало и молнии освещали уже вечернее небо – битва стала затихать заполночь. Семьсот танков застыли в самом необычном виде, с башнями и без оных. В русской степи стояли остовы трехсот немецких танков и среди них были семьдесят «Тигров». Между ними искареженными лежали 88 орудий, 300 грузовиков и сотни, тысячи солдат. Тяжелыми были потери и советской стороны, более половины пятой гвардейской танковой армии. Она отбила попытки обхода и слева и справа, танкисты бестрепетно шли лоб в лоб, они гибли нещадно, но противник – немцы уже никогда, отныне и до конца войны,не пробовали испытывать советские танки на мужество в непосредственном танковом столкновеии. Всевластие вермахта на полях сражений окончилось, на этот раз уже «и зимой и летом».

Согласно советским данным, во всей огромной битве противник потерял 2952 танка, 844 орудия, 1392 самолетов. Советские войска были буквально поражены количеством захваченных трофеев: пять тысяч автомобилей, 1392 самолетов, 844 орудия. Восемь дней длился этот титанический бой и он указал на победителя. Немецкая танковая мощь – решающее оружие Германии в 1941 – 1943 годах – была обескровлена. Немцы, потерявшие половину своих танков, были остановлены. Началось советское контрнаступление. 4 августа немцы оставили Орел, а 23 августа советские войска вошли в Харьков. Первое летнее наступление Советской армии привело к ее выходу к Смоленску (25 сентября), к среднему течению Днепра. Донбасс был освобожден, крымский контингент немцев оказался “подвешенным”.

Удовлетворенный развитием англо-американских отношений после своего визита в Вашингтон Черчилль писал Рузвельту: "Вы можете дружески намекнуть Сталину об опасности оскорблять две западные державы, военная мощь которых растет с каждым месяцем, и которые могут сыграть значительную роль в будущем России". Черчилль все более пристально смотрел на Балканы. На него производило впечатление то обстоятельство, что партизаны Югославии, Греции и Албании вовлекли в боевые действия до 35 дивизий немцев, итальянцев и хорватов. Британия, по мнению Черчилля, должна была завязать особые отношения с повстанческими силами на Балканах. Летом 1943 г. сюда на парашютах спускаются британские эмиссары, следуют грузы помощи. Черчилль добивался перевода в Восточное Средиземноморье польских частей из Ирана. Он обсуждает разнообразные планы помощи партизанам западных Балкан.

Получив 19 июля 1943 г. известие о том, что германское наступление в районе Курска и Орла захлебнулось, Черчилль быстро оценил масштаб происшедшего. Война проходила водораздел. За последние четыре месяца 1943 года немцы сумели потопить лишь 67 англо-американских судов, потеряв при этом 64 подводные лодки - подводная битва в Атлантике подходила к своему концу. Страх перед “закрытием Атлантики”, характерный для 1942 года, практически исчез. И хотя Гитлер еще 31 мая 1943 года запретил гроссадмиралу Деницу даже упоминать возможность прекращения подводной войны в Атлантике (“Атлантика - это мой первый рубеж обороны на Западе”), сила немцев на морских рубежах ослабла. Поток военного снаряжения потек через Атлантику почти беспрепятственно.

Черчилль рассуждал о последующих операциях союзников. Он считал первостепенным по важности продвижение на Север по Апеннинскому полуострову и выход на Балканы через Грецию. С целью закамуфлировать высадку в Сицилии британская разведка создала свой план. Его должен был доложить премьер-министру лейтенант Чолмондли. "Я пришел в половине десятого и увидел его в постели курящим сигару и диктующим своим секретарям. Я вручил ему листок бумаги с описанием того, что мы намереваемся сделать". Разведка хотела, чтобы испанская береговая охрана нашла тело утонувшего офицера, при котором были бы планы британской высадки в Греции. "Он прочитал страницу и сказал, конечно, есть вероятие того, что испанцы найдут тело, но обнаружат, что это не офицер с потерпевшего крушение самолета, а садовник из Уэллса, который умер от гербицидов". Пришлось доказывать премьеру, что определение отравления гербицидами чрезвычайно сложно для диагностики. Черчилль интересовался, каково направление ветра и какова приливная волна. Только после этого он одобрил операцию. При помощи "Бонифация" (расшифровки германских радиосообщений) англичане узнали, что немцы клюнули на приманку. 14 мая верховное германское командование приказало укрепить греческое побережье, окружить его морским минным полем, создать береговые батареи. В Грецию был послан фельдмаршал Роммель. Черчилль телеграфировали: "Они заглотнули приманку".

9 июля 1943 года западные союзники начали высадку в Сицилии (операция «Хаски»). Пришло время задуматься итальянскому генералитету как о судьбе страны, так и о собственном будущем. Основу этого генералитета составляли северяне, фавориты Пьемонтской династии, которые готовы были поддерживать фашизм лишь до тех пор, пока тот укреплял военную машину страны и поддерживал правящую династию. Но с гибелью значительной части военной элиты, поражениями на всех фронтах, унизительной зависимостью от немцев, угрозой оказаться в стане побежденных, военная верхушка Италии начала пересматривать свое отношение к фашизму.

«Хаски» особенно поддерживали англичане. С успехом этой операции они могли рассчитывать на установление своего полного господства в Средиземноморье, на подрыв позиций Муссолини, на поход по итальянскому «сапогу» в Центральную Европу, в Южную Францию и на Балканы.

Гитлер, перебравшийся в «Вольфшанце», был весь во власти событий вокруг Курска, когда американский генерал Паттон и англичанин Монтгомери высадились к востоку от Капе Пассеро, начиная тем самым битву за Сицилию. 8 дивизий высадились с моря, 2 – с воздуха. У противостоящего им генерала Гуццони было 12 дивизий, но подлинную силу среди них представляли две германские дивизии (танковая «Герман Геринг» и 15-я дивизия «танковой пехоты» – «панцергренадир»). Это была эффективная сила, хотя и немногочисленная. Паттон двинулся по западной части острова, а Монтгомери – по восточной, отрезавшей немцам путь к итальянскому континентальному «сапогу». Здесь Монтгомери наткнулся на жесткое сопротивление дивизии СС «Герман Геринг». Он не смог подойти к Этне, к дорогам на Мессину и вынужден был отступить на запад. Гитлер послал в Сицилию дополнительно две германские дивизии и специального офицера, задачей которого было «надзирать» над итальянским главнокомандующим Гуццони.

Только 2 августа Монтгомери и Паттон сумели сомкнуть ряды и начали осуществлять консолидированное давление на северную часть острова. Морские десантные операции поставили итальянцев и немцев в весьма тяжелое положение. Уже 3 августа 1943 года Гуццони начал переправлять свои части на материк, а 11 августа к нему присоединились и немцы. 17 августа союзники вошли в Мессину. Таким образом, спустя тридцать восемь дней после высадки англо-американцев Сицилия была в руках западных союзников.

Не успели отгреметь бои на Сицилии, а Черчилль думал уже о том, чтобы "пробраться по итальянскому сапогу как можно выше", благо базы в Сицилии этому помогали. Он диктует: "Пусть планировщики немедленно подготовят оптимальную схему для высадки на западном побережье Италии с целью захвата порта Неаполь и начала продвижения к Риму, обрывая связи и оставляя позади силы "оси в Западной Сицилии... Скажите планировщикам, пусть они бросят свои шляпы через забор, им не нужно бояться массовых потерь. Это работа крайней важности". Премьер закончил меморандум цитатой из "Юлия Цезаря" Шекспира:

“В делах людей живет приливная волна,

Которая несет всех в будущее быстро,

Остановившись, бьет отбой она

И скорбно обнажает берег жизни.

Мы в бурном море, парус полон сил

И мы должны спешить, пока судьба нам дует в спину

А если остановимся, нас ждет крушенье.”

 

19 июля 1943 года, среди боев в Средиземноморье, Черчилль определяет то, что он назвал "верной стратегией" на 1944 год. Он выделил две ее части. Первая - максимум продвижения (после Сицилии) в Италии, желательно до реки По, "с получением возможности двинуться либо на запад - в южную Францию, либо на северо-восток, в направлении Вены". Вторая часть стратегии - высадка в Норвегии. "Оверлорд" же использовать как побочную операцию - "я не верю, что 27 англо-американских дивизий достаточны для реализации "Оверлорда" в свете исключительной боевой эффективности германской армии". В тот же день он поручает Комитету начальников штабов изучить возможности превращения гренландских айсбергов в плавучие аэродромы, массивные и непотопляемые.

 

* * *

Поражения, наносимые итальянцам в Сицилии (здесь был относительно небольшой контингент немцев) вызвали гнев Берлина. Гитлер срочно выехал в Ита



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: