— Что вам больше всего в этом нравится?
— Работа с Шарлоттой великолепна, — говорю я, потому что это единственный правдивый ответ. — Нам словно было суждено создать что-то подобное вместе. У нас идентичные взгляды на большинство вещей.
Он улыбается уголками губ.
— Это прекрасно. Как долго вы …— он замолкает, когда официант приносит наши тарелки, но я улавливаю суть вопроса. Как долго мы дружим…
— Со времен колледжа, — отвечаю я.
— Замечательно, — говорит он, когда официант ставит перед ним яйца Бенедикт, — надеюсь, вы сможете присоединиться к нам завтра во время званого обеда.
О, я прошел его испытание. Красавчик.
— Я был бы рад, — говорю я.
В это время вечеринка Ника. Но он поймет. Я украдкой смотрю на отца, который выглядит довольным, что завтрак проходит так гладко.
Мистер Офферман поднимает свою вилку.
— И, возможно, ты мог бы взять свою подругу с собой.
Я чуть не давлюсь апельсиновым соком.
Папа пытается вмешаться, но мистер Офферман продолжает говорить своим внушительным баритоном, не позволяя вставить и слова:
— Моя жена захотела бы встретиться с Шарлоттой. Как и мои девочки. У нас теперь семейный бизнес, и очень важно подчеркнуть это во время передачи компании, учитывая интерес со стороны СМИ и всех остальных. Мне нравится, что они смогут осветить эту сторону тебя.
Я открываю рот, чтобы исправить это недоразумение. Сказать ему, что Шарлотта просто подруга. Что мы только деловые партнеры.
Но прямо сейчас его улыбка равна подписи на договоре о сделке. Я пытаюсь понять, как поступить правильнее.
Офферман уже думает, что Шарлотта моя постоянная девушка, и это безумно радует его. Что, если бы она была ею? Сражайся или уходи.
— На самом деле, мы с Шарлоттой были просто друзьями со времен колледжа, — начинаю я, а затем говорю то, чего он хочет, — но мы начали встречаться месяц назад и обручились прошлым вечером. Я очень рад поделиться этими новостями с вами. Теперь она моя невеста.
Харпер роняет вилку, отец начинает моргать, а мистер Офферман светится. Он вне себя от радости, словно сам стал членом нашей семьи. Он думал, что встретит плейбоя, а вместо этого получил будущего жениха.
— И я был бы очень рад взять с собой мою роскошную красавицу-невесту на ваш завтрашний ужин, — добавляю я, после чего мой отец широко ухмыляется, а я начинаю копаться в своей яичнице. Сестра смотрит на меня, мысленно требуя объяснений. Я уверен, что вскоре меня ждет серьезный допрос. Но мне грозит чертовски загруженный день.
И все, что нужно теперь сделать, — убедить Шарлотту, что это часть нашего договора.
Глава 4
Стоя на улице возле ресторана, папа, нахмурившись, проводит рукой по волосам. В его глазах я вижу смущение. Он только что посадил мистера Оффермана в такси и пообещал в ближайшее время приехать в магазин на Пятой авеню.
Но сначала он хотел допросить меня. Неудивительно.
— Когда ты собирался рассказать мне?
Вот в чем дело. Я не могу сказать ему, что просто соврал для мистера Оффермана.
Если папа узнает, что я выдумал это гребаную помолвку ради его коммерческой сделки, он подумает, что у него нет выбора, кроме как извиниться перед господином Офферманом. Он пойдет к нему, посмотрит на него своим фирменным взглядом а-ля Честный Эйб, и скажет, что ему очень жаль, но его сын просто пошутил. Вот такой он человек, и именно так ведет свой бизнес. И если потребуется вернуться к своему покупателю, поджав хвост, и исповедаться за своего гулящего сына, сказавшего что-то не к месту, он сделает это, даже если в результате сорвется сделка.
Неа. Этого не будет. Я не позволю.
Мне бы не хотелось, чтобы мой отец стал жертвой этой поддельной помолвки. Но все дело в том, что ему это нужно. Я видел тот огонек в глазах мистера Оффермана, когда рассказал о том, что мы с Шарлоттой обручены. И теперь Одинокий Спенсер, прожигатель жизни — джокер в сделке, которая еще не завершена. С кольцом на пальце Шарлотты я становлюсь идеальным сыном.
Так что я сделаю то, чего делать не хочу, но обязан.
Глобальная ложь. Необходимо продумать все мелочи.
— Это произошло прошлым вечером, я попросил ее руки.
— Я даже не знал, что вы встречаетесь, — добавляет он.
Женщина в узкой розовой юбке и в черных туфлях на шпильке идет в нашем направлении. Она кокетливо смотрит на меня, и я собираюсь улыбнуться в ответ, но вдруг останавливаю себя.
Ауч. Я только что лишил себя любимого занятия на ближайшие пару недель.
Но все хорошо. Я смогу сделать это. Смогу притвориться, что обручен. Смогу поставить активность моего члена на паузу. Так вот...
— Я собирался сразу же рассказать тебе, и так вышло, что «сразу же» оказалось этим утром.
— Как долго вы вместе?
Не усложняй. Не будь многословным.
— Все произошло так быстро, па, — говорю я, приняв изумленный вид и делая щеняче-любящий взгляд, рассказывая о своей будущей невесте. — Мы всегда хорошо ладили, ты же знаешь, и были хорошими друзьями. Думаю, здесь как раз тот случай, когда то, что тебе нужно, находится прямо под носом, но требуется очень много времени, чтобы это понять. И пару недель назад мы признались друг другу в любви, и … бац. Остальное уже история.
Вау. Это ведь звучит правдоподобно? Или нет? Я могу это сделать.
Папа поднимает руку.
— Не так быстро. И что это значит? Остальное уже история? Как ты сделал предложение? И, ради Христа, где ты взял кольцо? Если ты скажешь, что в Sheyn Company, то я отрекусь от тебя, — говорит он с напускной серьезностью.
Мне нужно кольцо, черт возьми. Гигантское кольцо. Сын ювелирного магната не может подарить своей леди маленькое.
— Мы влюбились так быстро, пап. Встречались в течение нескольких недель, — это звучит достаточно правдоподобно. Но будет еще лучше, если я продолжу и скажу… — И это все, что нам было нужно после стольких лет дружбы. Как говорится, женись на своем лучшем друге, — говорю я, хотя понятия не имею, есть ли такая поговорка. Но кому какое дело, если это прозвучало чертовски в тему. Папа кивает в знак понимания, когда я заканчиваю свою оду о вымышленном романе. — Когда понимаешь, что не можешь прожить и дня без женщины, которую обожаешь, все, что тебе нужно — сделать ее своей, и не важно, встречаетесь вы несколько недель или влюблены целые годы. Поэтому я сделал ей предложение вчера вечером. Не мог больше ждать. Когда понимаешь наконец, что это все, что тебе нужно, ты просто идешь и делаешь, согласен?
Он восторженно вздыхает, когда такси подлетает к тротуару.
— Не думаю, что смог бы так ярко описать все это.
Отец должен нанять меня, чтобы я писал дня него рекламные слоганы. Я мог бы хорошо наварить на этом дельце.
— Но нет, у меня нет кольца, — говорю я и подмигиваю. — Ты случайно не знаешь, где бы я мог приобрести его?
Он поглаживает подбородок, делая вид, что глубоко задумался.
— Ох, если бы я только мог знать подобное место, — он смеется от собственного остроумия и пожимает мою руку. — Приходи в два, и Нина выберет тебе самый красивый камень. Ты не можешь делать предложение без кольца от «Катарин».
— По правде говоря…
Мой телефон гудит в кармане. Рингтон на контакт Шарлотты — имперский марш Дарта Вейдера. Она сама его выбрала — любительница пошутить.
— Шарлотта, — говорю я отцу, указывая на телефон.
— Может быть, поменяешь эту странную мелодию, ведь девочка скоро станет твоей женой, — говорит он мне. Затем смотрит на меня и улыбается. — Эй! Это был мой первый совет человеку, который скоро будет состоять в браке.
На краткий промежуток времени моя грудь сжимается от волнения. Что делать, если Шарлотта не захочет в этом участвовать?
Что делать, если она посмеется надо мной — что она, собственно, и должна сделать — и скажет, что это самая бредовая в мире идея, и что она ни за что не пойдет на это?
Я говорю себе, что преждевременная паника ни к чему. Ведь именно так друзья и поступают. Притворяются, что выйдут за вас, когда вы в этом нуждаетесь. Так ведь?
Мелодия играет снова. Марш Вейдера звучит все громче.
— Тебе следует взять трубку. Тем более, если звонит женщина, вроде нее, — говорит отец. — Эй, это вторая часть моего совета.
Я успокаиваю себя и скольжу большим пальцем по экрану.
— Доброе утро, моя прекрасная невеста, — говорю я гадким, романтическим голосом.
Она удивлена.
— Почему мы играем так рано? Не говори мне, что пьянствуешь в пятницу утром? Ты уже надрался вдрызг, Спенс?
— Я опьянен тобой. Где ты сейчас?
— Только что разговаривала с одним из наших поставщиков. Договорилась о еще более выгодной сделке для нас, скажи мне спасибо. С тебя начос. Но почему ты ведешь себя, как влюбленный извращенец?
— Ну, дорогая, — говорю я, встретившись взглядом с отцом, который показывает мне свой большой палец в одобрительном жесте, пока я притворяюсь перед ним. — Я скоро приеду, и ты сможешь рассказать мне об этом лично.
— Хорошо, — говорит она медленно, — но сделка действительно хороша, так что нет необходимости рассказывать тебе обо всех нюансах лично, или даже по телефону. В любом случае, прямо сейчас я планирую запрыгнуть в душ. И нет, ничего не говори. Не в буквальном смысле «прыгнуть»!
Я смеюсь.
— Конечно, я приеду через двадцать минут. Не могу дождаться встречи с тобой.
Я почти был готов сказать пупсик, прежде чем завершить вызов, но тогда пришлось бы попрощаться со своими яйцами. А мне нравятся мои яйца. Я бы даже сказал, что привязан к ним.
Я сбрасываю вызов, прежде чем она сможет запротестовать, а затем понимающе смотрю на отца.
— Женщина нуждается во мне.
Отец приподнимает бровь.
— Ты должен услышать ее призыв, — он потирает руки, — действительно лучшая новость за все это время. Ты сделал меня счастливым. Я всегда любил Шарлотту.
Черт, я еще никогда не чувствовал себя настолько виноватым. Я редко лгал своему отцу, когда был ребенком. И уверен, что больше не делал этого с тех пор, как стал взрослым. Осколки вины, колющие изнутри, были для меня в новинку и дарили отстойные ощущения. Но оно стоит того. Сделка свершается; контракт будет подписан в течение нескольких дней. Эта маленькая ложь поможет, чтобы все прошло гладко.
Он сгребает меня в объятия.
— Позвони своей маме. Она захочет услышать об этом от тебя.
— Расскажу ей все в деталях, — говорю я, мысленно морщась, ведь мне придется подготовиться, чтобы наврать маме.
Я ловлю такси до дома Шарлотты. По пути пишу Нику сообщение, чтобы все отменить.
Я: Семейные заморочки на выходных. Придется отменить завтрашнюю вечеринку. Отпразднуем в другой раз?
Он ответит через пару часов. Ник — редчайшая порода современного человека, которого можно встретить разве что в дикой природе. Это тот тип парня, который предпочитает ручку и бумагу современным гаджетам, и, думаю, именно благодаря этому он мультипликатор мирового уровня.
В желтой машине, проносящейся вдоль Лексингтон-авеню, я представляю себе сексуальную барменшу, а затем печатаю быстрый текст: Извини, детка. Кое-что произошло, и мне нужно увидеться с семьей. Встретимся в другой раз.
Ее ответ приходит через тридцать секунд: Мое предложение остается в силе в любое время.
Три моих любимых слова — в любое время.
Но она не та, о ком я думаю, когда приезжаю в Мюррей-Хилл. Эта женщина находится за гигантским букетом из… воздушных шаров?
Глава 5
Здесь около трех десятков этих штуковин. Словно марсианские головы любых размеров и всех цветов радуги, известных человеку.
В центре внимания огромный воздушный шар — больше и горделивее, чем все остальные, на фоне которых он смотрится самым ярким. Кроваво-красный и, должно быть, в форме сердца, но лично мне напоминает гигантскую задницу.
Я сую таксисту двадцатку, оставляя ему сдачу на чай, захлопываю за собой дверь, и он моментально отъезжает в поиске следующего заказа.
Я даже не могу видеть ее лицо. Или грудь. Или талию. Все, что выше ее пояса, скрыто за воздушными шарами, но эти шикарные ноги я бы узнал из тысячи. В старшей школе Шарлотта занималась бегом на короткие дистанции, и у нее всегда были сильные тренированные ножки с мускулистыми икрами, которые выглядели невозможно греховно, когда она надевала высокие каблуки. Кстати, прямо сейчас ее ножки нереально сексуальны в этих белых носочках и кроссовках. Должно быть, сегодня она была на утренней пробежке.
Глядя на нее, стоящую поодаль на дорожке, я наблюдаю за происходящим, быстрыми шагами пересекая тротуар.
Она пытается передать букет какой-то мамочке, толкающей коляску. Та качает головой и усмехается. Когда я сокращаю расстояние между нами до десяти метров, она передает воздушные шары девочке, которой на вид около десяти лет.
— Ни за что! — кричит девочка, и бежит в другую сторону.
За шарами Шарлотта издает разочарованный вздох.
— Позволь мне угадать, — говорю я, подходя к ней, — ты либо угробила «Лаки Спот» и пытаешься начать новую карьеру в качестве продавца воздушных шаров, или Брэдли Дипстик снова появился на горизонте?
— В третий раз на этой неделе. Кажется, он никогда не поймет смысл слов «мы никогда снова не будем вместе», — она пытается отодвинуть шары от лица, но они электризуются и прилипают к ее волосам. Она снова пытается убрать их прочь, но статическое электричество снова работает против нее. Надувные монстры неумолимы, и легкий ветер постоянно толкает их все ближе к волосам Шарлотты. — Это самые противные воздушные шары в мире, и я уверена, что все люди шепчутся о его плане вернуть меня, ведь однажды это у него получилось.
— Он просто отправил их тебе, да?
— Да, — говорит она сквозь зубы, сжимая букет. — Примерно через две минуты после нашего телефонного разговора я собралась выйти, чтобы купить кофе. Мне позвонил швейцар и сказал, что для меня прислали шары. Но так как они были слишком велики, чтобы поместиться в лифте, он попросил меня прийти и забрать их. Даже если бы я хотела их оставить себе, то все равно не смогла бы затащить в квартиру.
— И ты пытаешься отдать их? — спрашиваю я, протягивая руку в попытке забрать их у нее.
— Я подумала, что, возможно, ребенок найдет им лучшее применение, чем взрослая женщина. К моему удивлению, я переросла свой фетиш воздушных шаров.
Я слышу гул автобуса, останавливающегося возле ее дома, и шлейф выхлопных газов толкает шары прямо в лицо Шарлотты.
— Уффф, — произносит она, когда подлый розовый воздушный шар буквально нападает на нее. Я хватаю спутанные веревочки, дергаю их подальше от нее и удерживаю высоко над головой.
— Может, просто отпустим их высоко в небо летать над Манхэттеном, словно огромное пасхальное яйцо?
Она качает головой.
— Нет. Воздушные шары, в конце концов, останутся без гелия и упадут вниз. А потом либо застрянут в деревьях, либо упадут на землю, и животные съедят их и заболеют, что не так уж круто.
Шарлотта та еще сентиментальность. Она любит животных.
— Ясненько, — говорю я, кивая, — Ладно, понял. А пережить массовое убийство трех десятков надоедливых шаров ты сможешь?
Она решительно кивает.
— Это, безусловно, травмирует меня, но я уверена, что смогу пройти через это.
— Закрой уши, — говорю я, а затем достаю из кармана ключи и приступаю к прокалыванию каждого шара. Они издают громкие хлопки, но я не останавливаюсь, и добираюсь до того самого, в форме задницы, пока в моих руках не остается безвольный букет рваной резины.
Такой же, как Брэдли.
Вот и все, что вам нужно знать о том, как Брэдли заработал дополнительные очки для звания мудака. Шарлотта и Брэдли встретились два года назад, потому что жили в одном доме. Начали встречаться, и это казалось чем-то довольно серьезным. Затем приняли решение съехаться, потом решили купить большую квартиру на десятом этаже и обручиться. Все шло довольно гладко, по крайней мере до того дня, когда все было готово для подписания документов на покупку трехкомнатной квартиры, и Брэдли приехал раньше, чтобы — только подумайте — «проверить трубы». Да, это было его реальное оправдание.
Когда приехала Шарлотта с ручкой в руке, то застала Брэдли, трахающего риелтора на кухонном островке.
— Мне никогда не нравилась эта железная стойка, — сказала Шарлотта, и я был так горд за то, как она умела держаться даже в самые сложные моменты.
Конечно, на самом деле, ей было очень плохо. Она любила этого парня. Она плакала на моем плече, рассказывая всю их историю, пытаясь сдерживаться и все такое. Прошло десять месяцев. Брэдли, наконец, порвал с риелторшей и начал кампанию по возвращению Шарлотты.
С подарками.
Отвратительными подарками.
Я выбросил проколотые воздушные шары в мусорный бак на углу.
— Теперь животные в безопасности от его террора.
— Спасибо, — произносит она с облегчением, снимает резинку с запястья и убирает волосы с лица, связывая их в конский хвост. — Это было довольно символично. После того, как ты проколол их, они выглядели довольно жалко.
— Как и Брэдли? — спрашиваю я, приподнимая бровь.
Ее губы изгибаются в крошечной ухмылке. Она пытается не смеяться и прикрывает рот. Шарлотта никогда не любила попусту болтать. Она никогда не делилась деталями своей сексуальной жизни — в любом случае, меня это не интересовало. Хотя она — кремень.
Поэтому тот факт, что она держится молодцом и даже может немного посмеяться над всей этой ситуацией — достижение для нее. Как и для меня. Я парень, и поэтому нахожусь в постоянной конкуренции со всеми мужчинами, так что ничего не могу поделать, но все же чувствую небольшую победу.
Хотя для меня это никогда и не было проблемой.
— Давай возьмем тебе кофе, и я расскажу, почему вел себя как влюбленный извращенец.
Глава 6
Пока она кладет сахар в чашку, ее глаза округляются. С каждым мгновением они увеличиваются и увеличиваются, пока не превращаются в блюдца. И когда она подносит кофе к губам, глазные яблоки практически выскакивают из орбит.
При упоминании о завтрашнем обеде она чуть ли не выплевывает горячий напиток.
Затем хватается за живот и прижимает вторую руку ко рту, сотрясаясь от смеха.
— И как ты только попадаешь в такие ситуации?
— Мне нравится думать, что это все мой ум и обаяние, но в данном случае, думаю, проблема в моем длинном языке, — говорю я с умоляющим выражением лица. Дело в том, что существует только один ответ на этот вопрос — я должен прийти туда со своей невестой. А это означает, что она должна сказать «да», так что я становлюсь все более серьезным. — Ты же сделаешь это? Сможешь притвориться, что помолвлена со мной? Всего на неделю?
Она продолжает хохотать.
— И это твоя блестящая идея? Лучшее решение проблемы твоего болтливого языка?
— Да, — говорю я, кивая, с намерением твердо следовать плану, — это отличная идея.
— О, Спенсер. Это круто. На самом деле, действительно, одна из твоих лучших идей, — она наклоняется к стойке за сливками. — И под словом «лучшая идея» я подразумеваю «худшую».
— Почему? Скажи, почему это такая плохая идея?
Она театрально замолкает на мгновение, затем поднимает палец вверх для пущего эффекта и произносит:
— Исправь меня, если я ошибаюсь, но ты хочешь, чтобы вся эта чепуха с фальшивой помолвкой сработала, не так ли? Ты действительно хочешь это провернуть?
— Да. Это же очевидно.
Она тычет пальцем в мою грудь.
— И поэтому ты решил, что будет круто попросить меня участвовать в этом?
— Кого мне еще просить, если не тебя?
Она закатывает глаза.
— Ты же знаешь, что я худшая в мире лгунья?
— Я бы не назвал тебя худшей.
Она смотрит на меня, словно я сумасшедший. Хотя, может, она и права.
— Тебе напомнить, как в девятом классе ты со своими друзьями разыграл мое общежитие? Если мне не изменяет память, то я не только стала свидетелем вашей шалости из-за того, что ушла пораньше с фильма «Спеши любить» в кинотеатре, но мои соседки за пять секунд смогли выяснить, кто это сделал!
— Ты не могла сдаться так быстро, — настаиваю я, продолжая пить свой кофе и возвращаясь к воспоминаниям о колледже. Один из моих приятелей встречался с одной из подруг Шарлотты. Подружка выбросила его пульт от телевизора из окна четвертого этажа, потому что, по ее мнению, он слишком много смотрел телевизор, и парень решил провести небольшой мебельный переворот, вынеся из комнаты все. Беда была в том, что Шарлотта застала нас в процессе, так что я поклялся ей, что мы все вернем после полуночи.
— Ох, именно это я и сделала. Было несложно вытрясти из меня правду, — говорит она категорично, глядя мне прямо в глаза. — Сначала они просто спросили, кто перенес всю мебель из общей комнаты в прачечную, потом начали щекотать меня. Если бы я не смоталась с того фильма так рано, то не стала бы участником ваших шалостей. Я до сих пор виню Николаса Спаркса за свою неспособность сохранить твой секрет.
— Обещаю, что тебе не придется проходить через просмотр фильма Николаса Спаркса из-за этой ложной помолвки. И клянусь, что никто не будет щекотать тебя.
— Слушай, я просто думаю, что это не невинная шалость. Весьма вероятно, что в будущем это выйдет тебе боком, — она смягчает тон. — Я забочусь о тебе, Спенсер. Знаю, что ты придумал всю эту помолвку, чтобы помочь отцу со сделкой, но из всех женщин, которых знаешь в Нью-Йорке, почему ты выбрал меня? Да даже использование службы эскорта было бы логичнее. Эти женщины знают, как правдоподобно притвориться невестой.
Я усмехаюсь над подобной идеей, а затем сжимаю рукой ее плечо, словно тренер, пытающийся убедить игрока, что ему следует вернуться в команду. Мне нужно убедить ее, что она сможет это сделать. Потому что сможет. Она знает меня лучше, чем кто-либо. Кроме того, я не могу просто позвонить в эскорт-агентство и заказать невесту на неделю. «Привет, можно мне опытную невесту и порцию картошки фри с собой, пожалуйста?». Во-первых, я не знаю ни одного эскорт-агентства. Во-вторых, выбор пал на Шарлотту. Я представил ее сегодня утром как свою невесту. Так что, или Шарлотта, или никто.
— Это займет не так уж много времени. Нужно будет сходить всего на парочку мероприятий — сегодня выбрать кольцо, а завтра сходить на ужин. Ты сможешь сделать это. Только ты и я, детка, — произношу я, и на последнем слове она хмурится.
— Так ты называешь свою невесту? Детка? Или солнышко? Или как-то еще? Милая? Сладкий медвежонок? Конфетка? Мамонтенок?
— Уверяю, ты не Мамонтенок.
— А мне нравится Мамонтенок, — я понимаю, что она просто тянет время… или просто-напросто избегает ответа.
— Думаю, что буду называть тебя деткой, — произношу я с уверенностью, пока она пьет свой кофе, — не знаю, почему решил называть тебя так. За исключением очевидного. Ты — детка.
Она снова улыбается и мягко произносит:
— Спасибо. Ты тоже.
Вот видите? Это одна из величайших отличительных черт нашей дружбы. Я могу признать, что она детка, а она может сделать то же самое относительно меня, и ничего не произойдет. Именно поэтому только она должна притвориться моей невестой.
Я жестом показываю, что все это только между нами, и решаю, что следует давить до последнего. Может быть, это чепуха. Может быть, это не по-настоящему. Но это все, что у меня есть, и я нуждаюсь в ней. Часики тикают, и я понимаю, что в два часа открывается «Катарин».
— Вот, что я думаю. Мы уже делали подобное. Это же наша игра, — говорю я, будто убеждаю ее стать частью моей команды, чтобы ограбить казино в Вегасе. — Мы ведь знаем ее правила. Я постоянно притворяюсь твоим женихом, теперь твой черед.
Уголок ее губ дрожит от волнения. Это одновременно смешно и мило. И будь она моей настоящей невестой, я бы наверняка подумал, что это прекрасно, и наклонился бы, чтобы поцеловать ее.
— Ты притворялся перед ними от силы минут пять, и то в баре, — продолжает она. — Просто обычно это заканчивается быстро — спасибо тебе — и спасает одного из нас от нежелательных связей. А теперь ты говоришь, что мне нужно продержаться целую неделю? Под пристальным вниманием? Прессы, твоих родителей, покупателя магазина твоего отца и всех остальных? Я просто думаю, что ты напрашиваешься на неприятности.
— Да, но кто знает меня лучше, чем ты? Ты единственный человек, кто может сделать это, — говорю я. Маленькое кафе наполняется людьми, и мы разворачиваемся, выходя из здания с чашками кофе в руках.
— Я хочу помочь тебе, ты же знаешь. Просто думаю, все догадаются, что мы на самом деле не помолвлены, и станет только хуже.
Испугавшись, я давлю дальше:
— Тогда давай разберемся. Особенно если я планирую в два часа дня купить тебе кольцо, — она смотрит на меня своими широко распахнутыми глазами, и я продолжаю успокаивать ее. — Давай договоримся обо всем, что нам нужно знать друг о друге.
— Типа, какой пастой я пользуюсь, и воруешь ли ты одеяло?
— Я не ворую одеяло, — говорю я, когда мы уступаем дорогу семейной паре — каждый из них держит на руках ребенка и спорит о том, где пройдет их обед.
— И я пользуюсь Crest со вкусом морозной мяты. Вроде полосок для отбеливания зубов, — говорит она, — но давай будем честными. Никто и никогда не задаст подобный вопрос. Кстати, ты уже думал о том, как будешь выживать неделю без твоего любимого времяпрепровождения? — говорит она, и в ее карих глазах появляется злорадный блеск.
— Я могу дать обет воздержания.
Она кивает.
— Конечно. Продолжай себя успокаивать, — потом останавливается и пялится на меня. — Но, серьезно, если я соглашусь на это, тебе лучше не шастать с другими женщинами.
Надежда дико скачет в моей груди.
— Означает ли это, что ты согласна?
Она качает головой.
— Еще нет. Я просто показываю тебе еще один контрольно-пропускной пункт. Это будут ооочень дооолгие семь дней для тебя, — говорит она, ударяя локтем меня в бок. — К тому же, как ты собираешься объяснить, почему у тебя было публичное свидание несколько недель назад? Что ты собираешься рассказать своему отцу и его покупателю об этом? Или что ты скажешь о той женщине в Майами, с которой тебя видели на открытии ресторана?
Я театрально взмахиваю рукой.
— Оставь это мастеру. Если начнет всплывать, что я был со знаменитой тренершей, то просто буду это отрицать. В любом случае, эти сплетни никто всерьез не воспринимает. К тому же, в Майами это было просто дружеское позирование для фото. И я уже придумал идеальную историю о том, как мы влюбились. Я сказал папе, что это случилось быстро. Всего за нескольких недель. На самом деле, прошлым вечером я сделал тебе предложение, потому что понял, что все эти годы был влюблен в тебя.
— Все эти годы? — спрашивает она, приподняв бровь.
Я игриво пожимаю плечами.
— Все чертовы годы. Я был увальнем. Но, наконец, я осознал это чувство, заставившее меня опуститься на одно колено, чтобы сделать тебя своей.
Она ничего не говорит, только уголки ее губ дергаются, и я смотрю на них дольше обычного. У нее действительно красивые губы. Я имею в виду, с эмпирической точки зрения. В качестве фиктивного жениха я должен знать обо всех ее особенностях, в том числе и о губах.
Если предположить, что она скажет «да». Она должна сказать «да».
— Это на самом деле милая история, — говорит она, ее голос совершенно искренен, когда мы стоим на углу дома, удерживая взгляд друг на друге. — От закадычных друзей к влюбленным?
— Да, — говорю я быстро, разрывая зрительный контакт, потому что это для меня сейчас слишком. Понятия не имею, почему это ощущается так странно: действуют ли на меня так ее слова или то, как она смотрит на меня.
Или, на самом деле, почему я вообще ощущаю неловкость.
Мы продолжаем идти, и она залпом допивает весь кофе, расправляет плечи и прочищает горло, а я скрещиваю пальцы, чтобы услышать согласие.
— Я хочу помочь тебе, но…— говорит она, и ее голос затихает.
Моя грудь сжимается. Похоже на то, как спускают газ из шариков. Я лишен воздуха. Я собираюсь сказать отцу, что помолвка закончилась, не успев начаться, а затем опустить голову, рыдать и возмущаться, что Шарлотта бросила меня и разбила мое сердце.
— Черт, — бормочет она, — дебил на подходе.
Это козел Брэдли «Верну Ее Назад Любым Путем» собственной персоной.
Он меня ненавидит. Не то чтобы мне было до этого дело, но он не выносит меня, потому что я имел наглость посоветовать Шарлотте не покупать квартиру вместе с ним. С финансовой точки зрения приобрести квартиру на двоих в этом доме было бы глупо, ведь в других кварталах цены росли намного быстрее.
Ростом он около метра восемьдесят, что на пять сантиметров ниже меня. У него дерьмово-рыжеватые волосы, широкие плечи и мерзкий оскал продавца пылесосов. Он работает в сфере пиара — старший вице-президент по коммуникациям в огромной фармацевтической компании, которая всегда под огнем. Король продаж. Козырь лжецов. Капитан Отребье.
— Шарлотта! — кричит он и машет ей. — Ты получила воздушные шары?
Он подходит к нам, устанавливая зрительный контакт со мной.
— Они не помещались в лифте, но, на самом деле, это не имеет значения. Ты должен прекратить посылать мне подарки. Между нами все кончено. Кроме того, — говорит она и тянется, хватая мою свободную руку и переплетая наши пальцы, чем чертовски удивляет меня, потому что она не из тех, кто держится за ручки, — я помолвлена со Спенсером.