Общество, собравшееся на берегу, имело довольно странный и жалкий вид: птицы с волочащимся по земле оперением, животные с облепившим их мокрым мехом; все они были насквозь мокрые, сердитые и удрученные.
Самым главным их желанием сейчас было, конечно же, - побыстрее просохнуть. Они немного посовещались на эту тему, и через несколько минут Алиса говорила с ними уже совершенно свободно, по–свойски, будто знала их давным–давно. У нее возник довольно долгий спор с Лори, который в конце концов отвернулся от нее, надувшись, и сказал только: «Я старше тебя, а потому знаю лучше». После такого заявления Алиса не могла завершить спор без выяснения того, сколько же ему лет, но когда Лори наотрез отказался говорить о своем возрасте, говорить было уже не о чем и спор утих сам собой.
Наконец, Мышь, которая, кажется, была довольно авторитетной персоной в этом странном разношерстном обществе, призвала их:
- Сядьте все и слушайте меня! Я вас быстро просушу!
Все как один послушно уселись в большой круг, в центре которого расположилась Мышь. Алиса тоже не сводила с нее глаз, потому что нисколько не сомневалась, что купание закончится простудой, если не просохнуть в самое ближайшее время.
- Кхм! - начала Мышь с важным видом. - Вы готовы? Это самая осушительная вещь, какую я только знаю. Так, попрошу соблюдать тишину!.. Вильгельм Завоеватель, чьи дела и намерения снискали благоволение Папы Римского, в скором времени покорил Англию, которая жаждала залучить себе правителя и уже за долгое время до того привыкла к узурпации и завоеванию. Эдвин, граф Мерсийский, и Моркар, граф Нортумберийский…
- Ух! - произнес Лори с содроганием.
- Простите? - обратилась Мышь к нему, хмуро, но очень вежливо. - Вы что–то сказали?
- Не я! - торопливо ответил Лори.
- А я думаю, что вы, - возразила Мышь. - Итак, я продолжаю… Эдвин, граф Мерсийский, и Моркар, граф Нортумберийский, выступили в его поддержку; и даже Стиганд, патриотически настроенный архиепископ Кентерберийский, нашел это благоразумным…
- Нашел — что? - перебил Селезень.
- Нашел — это, - ответила Мышь сердито. - Вы конечно знаете, что значит «это».
- Я достаточно хорошо знаю, что значит «это», когда я ищу что–нибудь, - не унимался Селезень. - Тогда это — обычно лягушка или червяк. Но вопрос в том, что нашел архиепископ.
Мышь не обратила внимания на этот вопрос и торопливо продолжила:
- Нашел это благоразумным и был готов пойти вместе с Эдгаром Этелингом, чтобы встретить Вильгельма и уступить ему корону. Поведение Вильгельма поначалу было сдержанным. Но наглость его норманнов…
- Как ты теперь, моя милая? - продолжила она, повернувшись к Алисе. - Суше?
- Такая же мокрая, как и раньше, - грустно отозвалась Алиса. - Кажется, это не сушит меня совершенно.
- В таком случае, - торжественно произнес Додо, поднявшись и выступая вперед, - я предлагаю приостановить настоящий коллоквиум для безотлагательного принятия наиболее энергичных и адекватных мер…
- А теперь переведите! - перебил Орленок. - Я не знаю значения половины этих длинных слов, и более того, я думаю, что вы тоже не знаете.
И он опустил голову, пряча улыбку. Некоторые из птиц неприкрыто захихикали.
- Я хочу сказать, - произнес Додо обиженно, - что лучший способ просохнуть — это предвыборная гонка.
- Что такое предвыборная гонка? - спросила Алиса.
Не то чтобы она хотела больше знать, а просто Додо сделал в этом месте многозначительную паузу, будто ожидая, что кто–то непременно должен что–нибудь сказать, а никто больше, кажется, не собирался ничего говорить.
- Лучший способ объяснить это — сделать это, - ответил Додо.
На тот случай, если вы захотите однажды тоже попробовать эту штуку, в какой–нибудь из долгих и холодных зимних дней, я сейчас расскажу вам, как всё это проделал Додо.
Сначала он отметил маршрут гонки, в виде круга («правильность круга не важна», - пояснил он), затем разместил всех и каждого по прочерченной окружности, тут и там, там и сям.
Не было никаких «Раз, два, три, начали!»; они вступали в гонку, кто когда хотел, и выходили из нее, когда хотели, так что невозможно было понять, когда гонка закончилась и закончилась ли она. Однако, когда они бегали уже полчаса или около того и стали, кажется, совершенно сухи, Додо внезапно объявил: «Гонка окончена!» и все собрались вокруг него, тяжело дыша и спрашивая: «Но кто же победил?».
На этот вопрос Додо не мог ответить, не подумав хорошенько. Он довольно долго сидел, глубокомысленно уперев один палец в лоб (поза, в которой обычно можно увидеть Шекспира на портретах), пока остальные молча ждали. Наконец Додо сказал:
- Победили все. И все должны получить приз.
- Но кто же будет раздавать призы? - спросил общий хор голосов.
- Ну так она, разумеется, - ответил Додо, показывая на Алису пальцем, и все как один тут же окружили ее, выкрикивая: «Призы! Призы!», чем привели ее, бедную, в полное замешательство.
Алиса не представляла, что делать. В отчаянии она сунула руку в карман, достала коробочку драже (к счастью, соленая вода слёзоёма не добралась до конфет) и раздала их по кругу в качестве призов. Драже было ровно столько, чтобы хватило на по–одной–штуке–в–одни–руки.
- Но ведь и она сама, знаете ли, тоже должна получить приз, - сказала Мышь.
- Конечно, - степенно согласился Додо и повернулся к Алисе: - У вас есть что–нибудь еще в кармане?
- Только наперсток, - печально пожала плечами Алиса.
- Давайте–ка его сюда, - сказал Додо.
Потом все окружили девочку и смотрели как Додо торжественно вручает ей приз, говоря: «Мы просим вас принять этот элегантный наперсток!», а когда он закончил свою короткую речь, дружно зааплодировали.
Все это показалось Алисе полным абсурдом, но они смотрели на нее так серьезно, что она не решилась засмеяться. А поскольку она не могла придумать, что бы такого сказать в качестве ответной речи, то просто с поклоном приняла наперсток, изо всех сил стараясь выглядеть торжественно.
Потом все принялись за конфеты, что стало причиной шума и путаницы, поскольку птицы побольше тут же начали жаловаться, что не успели даже распробовать эти маленькие драже, а птицы поменьше то и дело давились и бросались хлопать друг друга по спине. Но постепенно все это закончилось, шум стих, и они снова уселись в круг и попросили Мышь рассказать им что–нибудь еще.
- Вы обещали мне одну историю, помните? - сказала Алиса. - Ну, про то, почему вы ненавидите… К и С, - добавила она шепотом, боясь снова обидеть Мышь.
- История эта печальна и длинна, как мой хвост! - произнесла Мышь, поворачиваясь к Алисе и вздыхая.
- Он, конечно, длинный, - сказала Алиса, удивленно посмотрев на мышиный хвост. - Но вот печальным он мне совсем не кажется.
И она мучилась загадкой хвоста все время, пока Мышь рассказывала, так что суть этой истории представлялась ей примерно вот как.
«Говорил зверюга мыши, спустившись с крыши:
- Пойдем–ка в суд, на пятнадцать минут. Я подам на тебя иск за мышиный писк. И никаких отпирательств! Я хочу разбирательств, потому что с утра - скука да жара.
Мышь нахалу в ответ:
- Простите, сэр, но — нет. Суд не может идти без присяжных и судьи. Это ж будет не закон, а словесный перезвон.
Отвечал коварный зверь, быстро запирая дверь:
- И присяжный и судья, дорогуша, буду — я. Осужу, и накажу, и в путь последний провожу. Не спущу вам ваши мышиные штучки! - добавил зверюга, берясь за ручку…»
- Ты невнимательна! - строго сказала Мышь Алисе. - О чем ты думаешь?
- Простите, - смиренно ответила Алиса. - Кажется, вы дошли до ручки.
- Что?! Это я–то дошла до ручки?! - воскликнула мышь резко и очень сердито. И, помолчав, сосредоточенно морща лоб, добавила: - Я потеряла нить…
- Нить? - произнесла Алиса, которая всегда была готова быть чем–нибудь полезной, и обеспокоенно огляделась. - О, дайте–ка мне ее найти!
- Это чистой воды издевательство! - ответила Мышь, поднимаясь и уходя. - Ты оскорбляешь меня, неся всякую чушь!
- И не думала носить ее! - сказала бедная Алиса в свое оправдание. - Но вас, знаете, так легко обидеть!
Мышь только проворчала что–то в ответ, удаляясь.
- Пожалуйста, вернитесь и закончите вашу историю! - крикнула Алиса ей вслед; и все хором присоединились к ней: «Да, да, пожалуйста!». Но Мышь только нетерпеливо тряхнула головой и стала удаляться быстрее.
- Как жаль, что она не захотела остаться! - вздохнул Лори, как только Мышь совершенно скрылась из виду; а одна Креветка воспользовалась случаем, чтобы сказать своей дочери:
- Ах, милочка! Пусть это послужит тебе уроком, что никогда не следует выходить из себя!
- Попридержи язык, мамуля! - отвечала юная креветочка слегка раздраженно. - Тебя будет вполне достаточно, чтобы вывести из себя даже устрицу!
- Хотела бы я, чтобы здесь была наша Дина! - громко сказала Алиса, не обращаясь ни к кому конкретно. - Она быстро принесла бы ее обратно!
- А кто такая Дина, с позволения спросить? - произнес Лори.
Алиса всегда была готова поговорить о своей любимице, поэтому оживленно ответила:
- Дина — наша кошка. И она отличный специалист по ловле мышей, не думайте! А еще видели бы вы, как она охотится на птичек! Да она слопает любую птичку как только увидит ее!
Эта речь вызвала заметное волнение среди присутствующих. Некоторые из птиц сразу заторопились, засобирались: одна пожилая Сорока принялась озабоченно кутаться, приговаривая: «Я должна поспешить домой; ночной воздух не очень полезен для моего горла!», какая–то Канарейка позвала дрожащим от волнения голосом своих детей: «Уходим, мои милые! Час уже поздний, вам пора быть в кровати!». И другие, самые разные, причины находили они, чтобы удалиться; так что вскоре Алиса осталась одна.
- Не стоило мне упоминать про Дину! - грустно сказала она про себя. - Кажется, она никому здесь не нравится, а вот я уверена, что это лучшая кошка в мире! Ох, моя милая Дина! Боюсь, я никогда больше не увижу тебя!
И тут бедная Алиса снова принялась плакать, потому что упала духом и чувствовала себя очень одиноко. Немного погодя, однако, она снова услышала вдалеке звук шагов, как будто падали дождевые капли, и стала нетерпеливо всматриваться, в слабой надежде, что Мышь изменила свое решение и решила вернуться, чтобы закончить свою историю.