Руслан рухнул прямо там, где стоял.
– Я здэсь между ущэлья праход знаю. Тут нэт никто. Здэсь все аул брошэный. Посли высилэний нохчи нэ вирнулса суда, – тяжело дыша, сказал он.
– Джон, консервы открой! – крикнул Иван по‑английски.
Видеосъемка Джона:
– После убийства двух чеченских террористов и женщины мы захватили пленного. Мы разоружили его, и теперь он ведет нас через ледник к базе террористов. Он пошел на сотрудничество и ведет себя дружелюбно, но Иван все время бьет его, не разрешает молиться, – говорил Джон. Он тихонько повернул камеру, и мы мельком увидели изображение Ивана и Руслана. Иван ел тушенку ножом из банки, Руслан сидел рядом и что‑то говорил ему.
– Слушай, руский, ты из Масквы, да? – робко спросил Руслан.
– Из Москвы.
– У вас там университэт ест, да?
– Есть, – сказал Иван.
– А ты там училса, да?
– Все москвичи там учились, – сказал Иван с набитым ртом.
– У меня дядя в Маскве жывет. Он нэ учылся, – выразил сомнение Руслан.
– Он же не русский.
Руслан обдумал эту мысль.
– Слушай, руский, у миня сын старший умный. Ха‑чу, штобы учился в Маскве. У тибя знакомый ест?
– Есть. Только это дорого. – Иван жевал, с интересом глядя на Руслана.
– Я дэнэг найду. Хачу, чтобы в нашим тэпи палитик был, – важно сказал Руслан. – Толька он читаит плоха.
– Это ничего. Это сейчас не важно. Главное, чтобы знакомый был.
– Так, эта, паможиш, да?
– Легко. Если сын твой жив будет, – сказал Иван, ставя перед Русланом располовиненную банку. – Джон! – Он оглянулся и, увидев, что Джон опять бубнит что‑то в свою камеру, принялся сам развязывать Руслану руки. Потом отодвинулся, положил автомат в удобное для стрельбы положение и бросил Руслану нож.
Они переходили небольшую реку шириной метров восемь. Где‑то за серединой, при глубине по пояс, Ивана снесло. С большим трудом он выбрался на берег метрах в тридцати ниже по течению.
Джон стоял позади Руслана с автоматом наизготовку.
Иван поднялся вверх по реке и натянул веревку. Руслана тоже снесло, но Иван за веревку быстро вытащил его.
Джон оказался менее ловким и долго барахтался в холодной воде, несмотря на помощь Ивана. Но свою камеру он все же умудрился не замочить, привязав ее к голове.
– Деньги промокли, – сказал он, выбираясь.
Потом, мокрые и продрогшие, они притаились в развалинах брошенного чеченского аула и смотрели, как вдалеке чабаны гонят овец с пастбищ.
– Как этого звали, у которого джип был? – шепотом спросил Иван.
– Беслан Хатуев, – тоже шепотом ответил Руслан.
– Какой у него позывной? – кивнув на рацию, спросил Иван.
– Хатуев нэ знаю. Чесна! – испугался Руслан.
– Чей знаешь?
– Много чей знаю… Чей нада?
– Свяжись с Гугаевым, – жестко глядя на него, сказал Иван и передал рацию.
Руслан быстро настроил частоту.
– «Утес», «Утес»! Ответь «Абубакару»! – затараторил он по‑чеченски. А когда «Утес» ответил, он попросил связать его с Асланом Гугаевым.
Иван немного понимал чеченский, и Руслан это знал.
– Гугаев! – сказал Руслан и передал Ивану рацию.
– Салам, Аслан! Как там интернет без меня? Это Иван! – громко сказал Иван.
– Салам, Иван, – после небольшой паузы ответил Аслан. – Чиво хочиш?
– Так, «салам» тебе сказал…
– Мнэ сказалы – этат англичанин дэнги визот… Апаздал уже он… Я жду пока…
– Как там друзья мои?
– Карашо все, – сдержанно сказал Аслан, но в паузах чувствовалось напряжение.
– Я очень надеюсь, что ты правду говоришь. Деньги он везет. Только ты сначала поклянись Аллахом, что не обманешь, Аслан.
– Да. – после паузы сказал Аслан. – Кто дэнги пиридаст?
– Нет, ты не да, а Аллахом поклянись, как положено! У меня тут свидетель есть, Аслан! Правоверный мусульманин.
– Клянусь Аллахом! – твердо сказал Аслан. – Кагда?
– Через четыре дня! Детали я сообщу! Будь на связи. Конец! Посмотрим, как вы Аллаха любите, – сам себе сказал Иван, запомнил частоту ретранслятора «Утес» и выключил рацию.
– Надо за два дня дойти, – сказал он Руслану.
Тот молча кивнул.
На протяжении всего разговора Джон сидел по другую сторону каменного дувала и, трясясь от холода, осторожно выжимал воду из денежных пачек.
– Мы дошли за полтора. – Иван глубоко затягивается сигаретой. – Руслан какими‑то козьими тропами вывел нас с грузинской стороны перевала, которая вообще не охранялась. Тогда я впервые увидел место, где я провел столько времени, со стороны. Впечатляло! Теперь оставалось совершить обмен и уйти…
Смеркалось. Низко плыли облака. База Гугаева раскинулась внизу как на ладони. Это была брошенная усадьба из нескольких строений, окружавших двор, в центре которого находился зиндан. Через усадьбу проходила дорога, извивающаяся между быстрой рекой и горой, на которую и вывел их Руслан.
Иван в бинокль внимательно рассматривал передвижения внутри лагеря. На въезде располагалось мощное пулеметное гнездо. На другой стороне реки в древних развалинах такое же охраняло базу от обхода по левому берегу.
На базе было не больше десяти‑двенадцати боевиков, не считая мирных жителей.
– Пойдешь утром, – сказал он Джону. – У тебя будет рация. Я буду на связи. Отдаешь деньги, забираешь Маргарет и уходишь мимо по дороге вон туда. – Иван показал пальцем налево в сторону, противоположную базе. – А теперь спать. Тебе надо отдохнуть.
Джон кивнул и улегся за камнем, подложив под голову рюкзак.
Иван приложил к глазам бинокль и продолжил наблюдение. Несколько до зубов вооруженных боевиков, выслушав наставления Аслана, вышли с базы, сели в УАЗ и поехали вниз по направлению к деревне.
– Он не сдэржит клятва, – вдруг шепотом сказал Руслан.
Иван сполз в укрытие и вопросительно посмотрел на него.
– Я слышил, как он гаварыл. Всэ Гугаивы – лживыи сабаки! – тихо, но зло сказал Руслан.
Иван молча смотрел на него.
– Гугуевы и Шамаевы всэгда в этам ущельи жили. Толька они навирху… Ани всигда наш скот варавали. Кагда ужи фтарой вайна била, он у нас шисдисят баран забрал. Я – воин, ты – чибан, гаварыт… Он кровник наш. – Руслан замолчал.
– А зачем ты мне это говоришь? – спросил Иван.
– Завтра он убиот амириканэц, патом тибя, а патом миня. Ты нэ будиш атвичат па рации и мая сэмия тожи убиут. – Руслан снова замолчал.
Иван кивнул и продолжил наблюдение за базой.
Еще до света он разбудил Джона.
– Пора! – тихо сказал он. – Возьми пистолет. Это граната. Так выдергиваешь, потом бросаешь…
– Я знаю, – сказал Джон, прикрепляя камеру к шапке.
– Тебя могут убить, – сказал Иван.
– Я знаю… – Джон закончил, надел шапку, застегнул под подбородком и с готовностью посмотрел на Ивана.
– Вот рация. Если что… – Иван замялся. – В общем, бросай гранату и прыгай в зиндан. Понял?
Джон кивнул.
– Повтори!
– Я бросаю гранату и прыгаю в зиндан.
Иван развернулся, присел к Руслану и разрезал веревки.
– Ну что, гордый чеченский чабан, умеешь из этого стрелять? – спросил Иван, кивая на «Муху».
– Нэ всэ нохча умэит баран пасты, но всэ умэит стрэлят, – потирая затекшие руки, сказал Руслан.
– Есть у тебя верный шанс честь тейпа спасти, – сказал Иван, подавая ему гранатомет.
– Эй, руский, скажи сваим, чтоб маих атпустили! Убиут тибя… Могут, – поправился Руслан.
– А ты защити меня. Теперь я – твоя семья. Ну уж когда пойму, что все, конец нам, тогда скажу.
Едва‑едва брезжил рассвет. Низко лежал туман. Шумела река. Иван шел первым с «Мухой» и рюкзаком за плечами, в руках снайперская винтовка с глушителем. За ним под завязку нагруженный Руслан. Замыкал тройку Джон с сумкой.
Еще на подходе Иван метким выстрелом снял дремавшего боевика и первым спрыгнул на верхнюю террасу, откуда как на ладони открывался двор. Он присел за каменным дувалом, очертил стволом сектор стрельбы и взял на прицел молодого бойца, дремавшего под навесом возле зиндана. С другой стороны террасы примостился Руслан с «Мухой» наизготовку. Рядом он положил родную «лопату».
Иван кивнул Джону, и тот тихо спустился с террасы и пошел к зиндану.
Дальше идет субъективное видеоизображение. Камера спускается с террасы, скользит по спящему боевику с автоматом, упирается в деревянную крышку. Руки снимают крышку, и сквозь запертую на замок решетку в полутьме мы едва видим под лохмотьями два обнявшихся согревающие друг друга тела.
– Мардж! – это голос Джона.
– Джон! – слабым голосом безо всяких эмоций отвечает Маргарет. Тела не шевелятся.
– Мардж! How are you? – взволнованно звучит голос Джона.
Охранник проснулся и поднял автомат, но тут же упал, подкошенный беззвучным выстрелом (через оптический прицел).
Иван вскочил и ногой открыл знакомую дверь. Здесь ничего не изменилось. Тот же компьютер, тот же телефон, та же кровать, тот же Аслан на ней. Аслан схватился за автомат, стоявший рядом, но сразу понял, что не успеет. У очага спал еще один. Не успел он поднять голову, как Иван выстрелил.
– Салам, Аслан! – сказал он.
– Салам, Иван! – Аслан приподнялся и сел. Он спал в одежде. – А ты гориц, Иван, – напряженно глядя в глаза Ивану, сказал он. Со двора доносились крики Джона.
– Я на равнине живу, – сказал Иван. – Мы выкуп привезли. Пошли меняться.
Видео:
– How are you? Marge! – истерично кричит голос Джона в то время, как руки трясут решетку. Оглушительно грохочет взрыв, картинка вздрагивает и заваливается набок, мечется в сторону, из окна у входа валит густой дым. Камера разворачивается: Руслан отбрасывает трубу гранатомета и берет автомат. Из двери выходит Аслан, подталкиваемый сзади Иваном.
Во двор вбежал боевик с автоматом, видимо, пулеметчик из гнезда снаружи, но сразу упал, подкошенный очередью Руслана.
Руслан сорвал чеку и бросил гранату в ближайшее окно. Грохнул взрыв, вместе с рамой наружу метнулся огонь. Послышалось что‑то среднее между криком и стоном.
– Где ключи?! – кричал Джон.
– Ключи! – Иван сильно ударил Аслана прикладом.
Тот быстро указал на мертвого охранника.
Джон метнулся к нему.
С другой стороны реки заработал крупнокалиберный пулемет, сбивая со стен штукатурку.
– Руслан! – скомандовал Иван.
Руслан снял со спины вторую «Муху».
Аслан что‑то зло сказал ему по‑чеченски. Это было явно что‑то оскорбительное, потому что Руслан взвился и схватился за автомат.
– Нет! – крикнул Иван. – Выполнять приказ!
Руслан резко развернулся, присел у дувала и послал гранату на другую сторону реки.
Тем временем Джон открыл замок, поднял решетку, спустил лестницу и исчез внизу.
Из противоположного окна ударила очередь. Иван упал на землю и бросил гранату в сторону окна. Она разорвалась, не долетев до окна. Иван бросился вперед, и вторая разорвалась уже внутри. Он ворвался в дверь и увидел обезображенный труп мальчишки лет двенадцати и раненного в живот старика с автоматом. Он зло ругался по‑чеченски, с ненавистью глядя на Ивана. Иван забрал автомат и вышел во двор.
Там Аслан, попытавшийся убежать, что‑то говорил Руслану, направившему на него автомат. Тот молча слушал.
– Ты нэ выидиш атсуда, – сказал Аслан Ивану, когда тот подошел. Было видно, что он боится. Байская манера двигаться и говорить исчезла.
– Тогда ты не получишь деньги. Свяжи ему руки! – приказал он Руслану.
Под лохмотьями Маргарет была голая. Тело и лицо были в синяках и ссадинах. Ноги и бедра были покрыты запекшейся кровью.
– Они изнасиловали тебя! – сказал Джон и неловко обхватил ее.
– Они изнасиловали ее, Иван! – заорал Джон снизу.
– А как же клятва, Аслан? – спросил Иван и изо всей силы дал ему в морду. Аслан упал.
Иван пристрелил раненного Русланом пулеметчика, вышел со двора и осмотрелся. У дороги стоял джип Аслана. На дороге никого не было. Иван проверил пулемет и вернулся во двор.
– Иди к пулемету, – сказал он Руслану.
– Уже скажи сваим… – попросил Руслан.
– Рано!
Иван помог Джону вытащить Маргарет и спрыгнул вниз.
– Здравия желаю, товарищ капитан, – сказал он.
– Здорово, сержант, – с трудом улыбнулся капитан.
Видео: Маргарет с трудом пересекает двор и скрывается в доме. Камера поворачивается и приближается к Аслану, который пытается подняться на террасу. Голос Джона: «Ты изнасиловал ее! Ты, грязная свинья! Ты изнасиловал ее!..» Аслан оглядывается. Откуда ни возьмись в кадре появляется пистолет и стреляет в Аслана. Тот выпадает из кадра. Пистолет стреляет еще и еще, Аслана мы уже не видим.
Иван рванулся наверх. И в бессилии сел на землю прямо у зиндана. Сзади во двор вбежал Руслан со своей «лопатой» наперевес и остановился, потом, ругаясь по‑чеченски, подошел к Аслану, достал на ходу нож и отрезал ему ухо.
– Короче, мы попали, – говорит Иван. – Теперь Асланом было не прикрыться. Обратно через перевал с капитаном пройти было нереально. Единственный путь вниз вел через деревню, а там бородатых было, что тараканов в нашей бане. Капитан сказал тогда: на дерево залезть легко, слезать трудно… Классный все‑таки мужик… Это он тогда выход придумал…
Иван стрелял из крупнокалиберного станкового пулемета, профессионально установленного боевиками. Предпоследней «Мухой» уже был подорван отправленный Асланом УАЗ. Грохот стоял невыносимый. Рассредоточившись, боевики вели беспорядочную стрельбу из‑за естественных укрытий. Но, несмотря на плотный пулеметный огонь, они все же продвигались короткими перебежками.
У реки кипела работа. Руслан с помощью Джона делал плот. Кое‑как одетая Маргарет носила материалы и помогала чем могла.
Капитан, опершись спиной о дувал, при помощи СВД пресекал попытки боевиков обойти их по левому берегу.
А потом они летели на плоту по бурной реке. Капитан лежал посередине. Вода перехлестывала через него, и он ловил паузы, чтобы глотнуть воздуха. Его придерживала Маргарет, которая сама держалась за шест в центре плота.
Руслан стоял у руля, когда Иван с Джоном, пролетая через деревню, садили из автоматов по всему живому и неживому.
А потом они неслись параллельно дороге, по которой мчался пазик с боевиками.
А потом Иван и Маргарет вытаскивали из реки капитана, а Джон и Руслан – сумки и оружие.
А потом они тащили капитана вверх по заброшенной деревне, расположенной на крутом склоне ярусами, к древней сторожевой башне с бойницей в виде креста.
Иван, говоря по‑военному, прикрывал отход. Короткими очередями он сдерживал продвижение боевиков.
Из башни открывался великолепный обзор.
– Умели строить, – устало сказал капитан, лежа у окна. Он переживал нечеловеческую боль, и Маргарет это знала. Она не отходила от него, пыталась то подложить что‑нибудь под голову, то укрыть его курткой Джона. Он пресекал эти попытки простым английским словом «no».
– Патронов еще рожков на десять‑пятнадцать, для СВД штук двадцать, четырнадцать гранат, да и все, – подсчитывая арсенал, сказал Иван.
– Не густо.
– Еще «Зауэр» мой… Кучно бьет… если порох не отсырел, – добавил Иван. – Гильзы бумажные теперь делают.
Пули сбивали каменную пыль с древней башни. Изнутри отвечали короткими очередями и точными одиночными выстрелами. Иван с винтовкой присел у входа, не давая боевикам обойти башню.
– Далеко до наших! – сказал капитан, рассматривая мокрую карту.
– Товарищ капитан, вертушку вызывать надо. Без вертушки – хана! – отстреливаясь, сказал Иван. Руслан стрелял из центрального окна.
– Рация не возьмет… далеко!
– Джон! Давай сюда, – позвал Иван. – Целься и патроны береги. Давайте по спутнику попробуем, – сказал Иван. Он расстегнул рюкзак и вынул ноутбук Аслана, а за ним спутниковый телефон. – Вы номер знаете?
– Запасливый ты, сержант, – улыбнулся капитан, открывая чемодан спутникового телефона. – Как тут чего?
Как‑то странно глядя на капитана, Маргарет набивала рожки патронами и подавала их Руслану. А он бросал ей пустые.
Чеченцы подтянули станковый гранатомет.
– Алё! Дежурный! Это капитан Медведев! Начальника штаба мне, полковника Малыхина! Быстро давай! – уверенно говорил капитан в трубку. – Слышно как, а? Нам бы такую связь… Алё, товарищ полковник, капитан Медведев!.. Да, Коля… Потом… Слышь, обложили нас тут!.. Вертушку пришли! Пятеро нас, двое англичан… Это Шатойский район, тридцать четвертый квадрат, южнее Итум‑Кали. Там в ущелье аул брошенный, а наверху башня древняя! Так мы в ней… – рядом разорвалась граната. – Да, по нам!.. Ну, думаю, час продержимся… Нет, площадки нет… Давай.
Руслан размахнулся и бросил гранату.
– А ты говорил… – сказал ему Иван, забирая у Джона винтовку.
Когда вертолет дал залп по склону, чеченцы посыпались вниз, как тараканы. Вертолет сделал круг и завис возле башни.
Темнело. На аэродроме горел костер. Сзади стояли истребители и вертолеты.
Джон бодро размахивал руками на фоне костра, что‑то громко объясняя солдатам. Они ничего не понимали, но слушали с интересом. Потом налили ему из фляжки, и он браво выпил.
– Джон, – отозвал его в сторону Иван, – ты мне деньги обещал… Тридцать пять.
– А… – смутился Джон. – Да, сейчас. – Он расстегнул пояс под курткой и опасливо отошел в сторону, чтобы отсчитать.
– Налейте мне, ребята, – попросил Иван, подойдя к костру. Ему налили полный стакан. Он выпил и посмотрел в сторону – туда, где лежал капитан в ожидании санитарной машины. Маргарет сидела на траве рядом и молчала.
Руслан Шамаев сидел в стороне. С ним никто не общался.
Подошел Джон и отдал Ивану деньги.
Иван отошел и сел рядом с Русланом.
– На, – сказал он, давая ему тысячу фунтов, – премия тебе от НАТО, за борьбу с международным терроризмом. Это английские деньги. Здесь почти две тысячи долларов.
Иван достал из‑за уха сигарету, которую стрельнул у солдат, и прикурил. Он сидел и смотрел, как подъехала санитарная машина, как прощалась Маргарет с капитаном, как подошел Джон. Как она заплакала, когда его увезли, как Джон успокаивал ее, неловко гладя по голове.
– А дальше вы знаете… – говорит за кадром Иван. – Джон сделал фильм и стал знаменитым. Меня за убийство мирных жителей посадили на шесть лет. Я ведь уже гражданский был… Он ведь там все рассказал и про женщину в джипе, и про старика с ребенком у Аслана. Когда он успел снять?.. На суд свидетелем он не приехал… Наверное, Маргарет не пустила… Зато смелый чабан Руслан Шамаев приехал. Он красиво рассказал, как я пытал его, как цинично убивал чеченский народ, женщин и детей… Маргарет за Джона так и не вышла… Капитану я потом в госпитале все деньги отдал… Я уже знал, что там, на гражданке, поэтому и отдал. Знаю, что ему несколько дорогих операций сделали, а вот помогло или нет?.. Он здорово заступался за меня тогда, только на суд не смог приехать… Хороший он все‑таки мужик.
А фильма этого я так и не видел. Сейчас здорово было бы посмотреть…
Грязный Иван сидел на ящике рядом с Русланом и курил сигарету.
Американец
Ник Макгуаер сидел за компьютером в просторном офисе в центре Нью‑Йорка и просматривал котировки ценных бумаг Малазийского региона. Он выделил нужный файл в программе «NASDAQ», оторвался от компьютера и посмотрел в окно. Далеко внизу шумела финансовая столица мира. Из задумчивости его вывел звонок.
Звонил мужчина лет сорока пяти с длинным носом и шапкой черных курчавых волос. Он сидел в кафе перед раскрытым ноутбуком. Говорил он возбужденно с сильным русским акцентом:
– Ник! Это Саша! Надо срочно встретиться! Есть гениальная идея! Я повторяю: гениальная! Знаешь суши‑бар на Брайтоне? Жду тебя там через полчаса! Сейчас пробок нет, успеешь! Давай, жду!
Ник нажал отбой и выключил компьютер. Энтузиазма не было.
20 ноября 2003
New York
– Смотри! Это вчера, это сегодня утром. А это уже сейчас! – Саша возбужденно показывал на экран монитора. – Ты смотри, сколько пунктов!.. Это же…
– А где это? – спокойно спросил Ник.
– Это озеро Байкал. Рядом с Иркутском – столицей Восточной Сибири! Это крупнейший алюминиевый завод! Ты что?!. А Байкал – это самый большой резервуар пресной воды на земле!
– Россия! – уверенно сказал Ник. – Босс никогда не согласится.
– Да плевать тебе на босса! Ты серьезный брокер, в крупном инвестиционном банке! У тебя тридцать миллионов в активе! Какие же вы все‑таки уроды!.. Жопу вам лень поднять! Я пятнадцать лет назад приехал. Помнишь, кем я был?.. Смотри, кто я сейчас! Ты помог мне, конечно… Спасибо тебе… Но ты родился здесь! Были бы у меня такие бабки, я бы давно уже твоего босса нанимал!.. Ник… да ты за день можешь пять лимонов сделать!..
Ник сидел в офисе и смотрел котировки акций Восточно‑Сибирского алюминиевого завода. Акции росли. Он нажал кнопку переговорного устройства у себя на столе:
– Босс у себя?
– Мистер Нортон, смотрите… Это вчера, это сегодня утром, а это уже сейчас!
– Что это? – Босс энергично перелистнул распечатки.
– Это русский алюминиевый завод в Сибири на озере Байкал, – убежденно сказал Ник.
– Мы с Россией дел не ведем! – твердо сказал босс. – Вы прекрасно знаете наши установки, Ник. Мы работаем только в устойчивых регионах.
– Мистер Нортон! Но при таком росте… Если мы сегодня купим, а завтра продадим…
– Никаких «если», мистер Макгуаер. Я сказал: нет! Как там наш индонезийский гигант?
– Я все продал. Мы выручили пятьсот тридцать шесть тысяч, – кисло сказал Ник.
– Очень хорошо. Идите. – Мистер Нортон протянул Нику его распечатки.
Тот забрал бумаги и пошел к двери.
– Да, мистер Дойл. Вы же сами видите… Да, я настойчиво рекомендую… Я отвечаю… Да, завтра утром продать… Хорошо, мистер Дойл.
Котировки росли. Ник смотрел на монитор и кусал палец. За окном краснело закатное небо.
Ник посмотрел свой резерв. Вместе с новыми поступлениями там было почти 56 миллионов.
Ник перенес всю сумму в файл «Восточно‑Сибирского алюминиевого завода» и, когда возникла надпись «BYE», нажал «YES».
20 ноября
Иркутская область. Восточная Сибирь
В тюремном фургоне пересыльного автозака было тесно. Но у окна, где сидели уголовные авторитеты, было достаточно свободно.
– Завтра утром Хингуй будет, – нервно сказал Гирей. Это был худой татарин лет тридцати пяти. – Крюк кинуть может… Все лавэ ему тогда…
Главный, мужчина лет пятидесяти, к которому обращался Гирей, не ответил. Он внимательно смотрел на Алешу. Тот сидел у стенки на корточках и кутался в ватник.
– Не тебе решать, – через паузу тихо сказал Главный. – Надо молодого взять, нагнем его. По тайге долго идти. Кабанчик нужен. Край будет, съедим. Свежий еще…
Четверо подельников тревожно переглянулись, но ничего не сказали.
– Позвать? – спросил Гирей. В этой команде он явно был шестеркой.
Главный молча смотрел. Ни один мускул на его продубленном морщинистом лице не шевельнулся.
– Эй, пацан! – крикнул Гирей и, когда Алеша повернул голову, кивнул ему.
Алеша поднялся, подошел и так же присел на корточки. Авторитеты сидели на войлочных подстилках. В машине трясло.
Главный долго смотрел Алеше в глаза. Тот взгляд выдержал.
– Звать как? – после паузы спросил Главный.
– Болото.
– Чего так?
– Фамилия Болотов.
– Срок?
– Четыре.
– Статья?
– Двести двадцать два. Но это я за другого вписался. Должен был по сто тридцать первой идти.
– Чё, баб не было?
– Да по согласию все было. С однокурсницей… Потом эта сука заяву там… экспертиза… Давай, говорит, пять тонн баксов или посажу. Ну, я ей показал… – Алеша сделал красноречивый жест. – Где мне бабок столько взять?
– А твои что?..
– Мне десять лет было, когда мать умерла. Нас с сестрой бабушка в Норильск забрала, потом сестра в Иркутске в Пед поступила, и мы вернулись. Теперь учительша она…
– А вписался за кого?
– Есть у нас в Иркутске авторитет один местный – Аликпер. Тогда у него в джипе два АКМа нашли. Ну, пришел ко мне пацан знакомый. Скажи, говорит, что это ты их к Али в джип положил, а он твой вопрос с этой сукой решит. Тебе по первоходке больше трешки не дадут, а по сто тридцатой все восемь вдуют. А ты через три года богатым человеком выйдешь.
– Вопрос решил?
– Решил. Она через день заяву забрала.
– С нами в отрыв пойдешь! – как нечто решенное сказал Главный.
Алеша держался уверенно, но здесь смутился.
– Холодно… – слегка растерянно сказал он.
– Испугался? – Главный улыбнулся краем рта, но не глазами. – У нас базы готовы. В Хингуйе пересадка, там уходим.
– Почему я?
– Молодые нужны, здоровые. Если что, вперед пойдешь. У нас лавэ на воле. А ты нас не сдашь. – Главный смотрел в глаза.
21 ноября
New York
Ник положил трубку.
На мониторе напротив надписи «Восточно‑Сибирский алюминиевый завод» мигало слово «Bankrupt».
Ник набрал номер.
– Саша, это Ник, – неестественно спокойно сказал он. – Сибирский завод объявил себя банкротом.
– А ты что, купил? – удивился Саша. Он ел. – На какую сумму?.. Круто!.. – Саша аж присвистнул. – Это чьи деньги?
– Есть у меня один солидный клиент из Денвера, Фрэнк Дойл. Он уже три года вкладывает через наш банк. Я вчера посоветовал ему купить. Он дал добро на двадцать миллионов, а сейчас позвонил и требует вернуть деньги. Он от своих слов откажется. А я на сорок купил… Теперь получается, я без его ведома… Еще пятнадцать с половиной из банковского резерва… Я еще деньги тестя и жены вложил…
– А босс знает?.. Погоди, не паникуй! Я все выясню и перезвоню. – Саша нажал красную кнопку и быстро стал набирать номер.
Ник молча опустил руку с телефоном. Бледность выдавала его.
– Ник, кофе стынет! – крикнула жена.
Он не отреагировал.
– Ник!.. – Она вошла. Это была полная мулатка лет сорока с черным пушком на верхней губе.
– Ник… – Она растерялась, увидев его таким.
– Никогда не кричи на меня, – спокойно сказал он.
– Ник… – Она совсем растерялась.
Они завтракали.
Взрослые, достаточно упитанные дочери сидели напротив. Они опаздывали и поэтому поспешно засовывали в рот бутерброды, запивая кофе.
Ник мерно постукивал пальцем по краю тарелки с кукурузными хлопьями. Он не ел. Жена подлила молока, тревожно поглядывая на него. Запищал телефон. Ник схватил трубку.
– Ник! Саша. Я тут узнал кое‑что. Мне еще надо сделать пару звонков… Давай часика в два там же. – Саша нервничал.
Ник молча нажал отбой.
Жена снова посмотрела на него.
– Пока! – воскликнули девицы набитыми ртами и сорвались с места.
21 ноября
Хингуй. Восточная Сибирь
Возле стоящих вагонов на снегу полулежали зэки. Часть охранников в десяти метрах от вагонов стреляла поверх голов, заставляя их оставаться на снегу, а часть веером садила по лесу. Рядом с кромкой леса распластались Главный с подельниками и двое охранников без шапок. На снегу стояли свежие розовые разводы.
Тяжело дыша, Алеша и Гирей брели по глубокому снегу среди деревьев. Гирей обернулся и дал короткую очередь по едва видным залегшим на снегу фигурам. Руки Гирея были в крови, на телогрейке выступали красные пятна.
Они прошли еще метров десять. Пули били в деревья. Алеша шел впереди, практически прикрываясь Гиреем. Очередная пуля ударила Гирея в спину, и он упал. Алеша упал рядом.
– Все, Болото, конец! Кинул Крюк, сука!.. – прохрипел он.
– Слышь, Гирей, идти‑то куда? – громко прошептал Алеша в самое ухо.
– Все, Болото, конец! – повторил Гирей.
От вагонов продолжали стрелять.
– Все, суки, все! – из последних сил истерически заорал Гирей и зло выругался по‑татарски.
– Ааа… – Алеша поднял автомат и сначала пополз, а потом побежал.
Охранники медленно поднимались, продолжая стрелять по лесу короткими очередями.
– Замерзнут в тайге, если не попали, – сказал прапорщик, подходя к капитану.
– Трупы найди и автомат, – коротко приказал тот.
21 ноября
New York
…Он платил за электроэнергию неполную цену! На его завод распространялись только региональные надбавки, а федеральные он не платил, у него друг был губернатор.
– Нет… я не понимаю, – сказал Ник. Они сидели в том же кафе на Брайтоне. Отовсюду доносилась русская речь.
– Да у них в России предприятие платит за электроэнергию у себя в регионе, это как у нас штат, а затем перечисляет в федеральный центр. Так вот, у них существует еще федеральная надбавка. И владелец комбината ее не платил.
– Ну…
– Так он три года не платил. Пришел на выборах новый губернатор… предприятие прибыльное, можно сказать, опорное в регионе… владелец финансировал на выборах прежнего губернатора… Вот новый губернатор и потребовал единовременной выплаты федерального долга, и суд, естественно, признал его претензии законными. Какой арбитражный судья против губернатора пойдет… Еще и денег, наверное, дали… Ну, владелец, естественно, сразу заплатить не смог – там, я думаю, миллионов сорок набралось – предприятие объявило себя банкротом и перешло к другому владельцу, человеку нового губернатора, который этот долг заплатил или сделал вид, что заплатил. Это в России в порядке вещей.