– Вань, давай поженимся! – пропищала она.
– А жить где будем? – после паузы неохотно отозвался Иван, не меняя выражения лица. – Вот батя из больницы выйдет, и чего?..
Катя поджала губки. В дверь постучали кулаком.
– Иван! Разбудить просил! – крикнул противный женский голос с сибирским акцентом.
– Встал, теть Валь! – крикнул Иван. – Чай поставь, – спокойно сказал он Кате, не меняя позы.
Она вскочила, набрасывая на себя подряд Ивановы и свои вещи, и побежала на коммунальную кухню.
Он лежал, тоскливо глядя в потолок.
Катя вбежала с заварным чайником.
Иван, одетый, умытый и причесанный, сидел за столом.
Катя быстро поставила бутерброды и разлила чай.
– Тебе чё, сегодня не на работу? – не глядя на нее, спросил Иван.
– Так суббота же! – удивилась она. – Хороший чай купила, крупнолистовой… «Акбар»! – быстро сказала она, пытаясь угодить.
Иван, который только пригубил, молча отставил чашку.
Паром перевалил за середину Иртыша.
– Ты чё, не здешний, что ль? – спросил Степан Симаков Джона, с восторгом глазевшего на белокаменный кремль.
– Я ищу Ивана Задоломова, – сказал Джон по‑английски и улыбнулся.
– А… басурманин, – не понял Семен и отвернулся.
– Иван Задоломов! – взяв Степана за плечо, внятно сказал Джон.
– А… Ваньку тебе! Так бы и сказал. А то бе‑бе‑бе, бе‑бе‑бе… – проворчал Семен.
– Я Джон Бойл. Нахожусь в Тобольске, столице Сибири, – напряженно говорил в камеру Джон.
– Как он доехал?.. Не понимаю. По‑нашему – ни бельмеса. Ладно, в Москве его на самолет посадили. А в Тюмени? Автостанцию нашел, билет купил… на пароме потом… Зауважал я его тогда… Он мне потом говорил, что он то ли полгода, то ли полтора в Британском Королевском флоте прослужил, – с чувством говорит Иван.
– Смотри, Джон! Здесь последний русский царь Николай Второй в ссылке сидел. Вон там раньше балкон был. Гляди. Дед мой Еремей, мамкин отец, мальчишкой газеты носил. «Бегу, – говорит, – а Николай Александрович на балконе сидят и цыгарку курят». Как напьется, так и рассказывает одно и то же, – возбужденно, как мог, рассказывал Иван на плохом английском.
Джон не вникал.
– Иван, 35 дней осталось! – сказал он.
Они сидели в стеклянном кафе.
– Так все‑таки, сколько денег у тебя? – неохотно спросил Иван.
– Пятьсот пятьдесят тысяч в Москве в английском посольстве и тридцать пять с собой, – с готовностью ответил Джон с горящими глазами.
– Давай за встречу… – растерянно сказал Иван, поднимая пластиковый стакан с водкой.
Джон выпил, как воду, и пламенным взором уставился на Ивана:
– Иван! У меня план! У меня есть телефон и имя человека во Владикавказе, который поможет передать деньги.
Иван скептически улыбнулся.
– Иван, это КГБ, – таинственно сказал Джон.
– Покажи, – попросил Иван.
Джон немедленно достал бумажку и протянул Ивану.
– Мы едем в Москву, берем деньги, едем во Владикавказ, ты договариваешься с Асланом на пятьсот пятьдесят тысяч, человек из КГБ едет в Чечню и привозит Маргарет.
– Джон, я не поеду, – сворачивая бумажку, сказал Иван.
– Иван! – убежденно сказал Джон. – Мы едем во Владикавказ. Ты договариваешься с КГБ, потом с Асланом и едешь домой. Все, что останется от тридцать пяти тысяч, – твои. Иван! Помоги!
Крупное видеоизображение Джона:
– Я Джон Бойл. Я и Иван Задоломов снова в Москве. У него с собой ружье, и хотя у него разрешение, у нас много проблем с русской полицией.
– …В горах на изюбра.
– А патроны? – строго спросил милиционер.
– Все по закону, сержант, – спокойно сказал Иван, открывая большую сумку. – Хранятся отдельно.
Сержант проверил, вернул документы, отдал честь и отошел. И пока Иван любовно укладывал отцовский «Зауэр» в чехол и застегивал сумки, метрах в десяти позади него Джон что‑то напряженно наговаривал на видеокамеру.
В магазине «Комбат» Джону понравилось. Они купили военные ботинки, крутые ножи, спецодежду, компас и непромокаемые рюкзаки. Особенно Джону понравилась тельняшка. Пока он выбирал и радовался, размахивая руками, Иван покупал патроны по своему охотничьему удостоверению.
– Можно нам отдельное купе? – подавая билеты, интимно спросил Иван дородную проводницу с тупым лицом, индифферентно державшую себя. – Мы заплатим, – не выдержав ее паузы, добавил он.
Она мельком взглянула на Джона.
– Поезд проходящий, – грубо сказала она, укладывая билеты в проводницкий бумажник. – Ничего не обещаю. Пока шестое купе занимайте.
– Как скажете, родная! – весело сказал Иван, поднимая вещи. – Я надеюсь…
Джон схватил свои и пошел вдоль вагона. Вагон был грязный, и табличка «Москва – Владикавказ» снаружи уже грозила отвалиться.
– …Не‑е, я не знаю, зачем я поехал… Что не за деньги – точно, а зачем? Не знаю… Дурак, наверно. – Иван улыбается. – Может, жалко стало его. Да и чё было не прокатиться до Владикавказа и обратно на шару…
– А ружье и спецодежда зачем тогда? – спрашивает Ивана человек за столом.
Иван недоуменно поджимает губы:
– Так на Кавказ же ехали. И потом, вещи хорошие, всегда на охоте пригодятся. Он башляет, чё мне…
Джон с Иваном традиционно пили чай в отдельном четырехместном купе. Джон внимательно рассматривал подстаканник, пытаясь понять его предназначение, когда резко открылась дверь их купе и вошел хорошо одетый, коротко стриженный толстый парень решительного вида.
– Я Александр Матросов! – просто сказал он и решительно поставил чемодан на полку Джона. – Куда?
– Туда, – растерянный от неожиданности Иван показал на верхнюю полку.
Матросов кивнул.
– Чемодан поставлю, – сказал он Джону.
Тот улыбнулся гостю и тупо посмотрел на Ивана.
– Встань давай, быстро! – сказал он по‑английски.
Джон встал.
– Американец? – спросил Матросов, уверенно поднимая полку. Он поставил чемодан, громко хлопнул крышкой и сел.
– Александр Матросов, – громко дыша, сказал он и протянул руку.
– Иван… А это Джон, – выручил Иван товарища, когда явно нетрезвый Матросов потянул к нему руку.
– Мужики, я Александр Матросов!.. СВ нет пока… потесню вас… Скоро тут уроды сойдут… А щас я вас угощаю!..
По грязному вагону‑ресторану пробежал официант предельно мерзкого вида.
– Что еще желаете? – бодро спросил он.
– Отдыхай пока, – уверенно сказал Матросов. – Это надежные парни, – продолжил он, повернувшись к Ивану. – Там все ответственно. Слово сказал, все! Назад хода нет. Конечно, они – черножопые уроды, но товар привозят точно в срок! Ни разу не кинули нас…
– И ты там авторитетных парней знаешь? – перебил Иван, прямо глядя ему в глаза.
– Какой базар, Ваня. Я Александр Матросов! – уверенно, но нетрезво сказал он.
– Базар у меня есть к тебе конкретный, Матросов, – прямо сказал Иван.
Матросов легким движением ладони показал, что он понял, и привычно взмахнул другой.
– Эй, шершавый, водки нам еще, и чё‑нибудь поставь тут…
Халдей убежал.
– Слышь, Иван, худой рубанулся, – сказал Матросов, кивая на начинавшего дремать Джона.
Джон вошел в грязный туалет, быстро расстегнул пояс, проверил деньги и достал камеру.
В туалете трясло. Видео:
– Я Джон Бойл. Нахожусь в поезде Москва – Владикавказ. Вчера ночью русский бандит Александр Матросов обещал нам посредничество в выкупе Маргарет Микельсен…
– Смешной был этот мужик, не помню имя, кажется Александр… Он героин у чеченов берет и в Россию везет, – говорит Иван. – Мы здорово напились тогда в вагоне‑ресторане. Я сразу понял, что он червяк… ничего не сказал ему, так, проверил кое‑что… Я знал, что кинет.
Джон вошел, сел и бессмысленно тер голову, размешивая сахар в классическом железнодорожном стакане в подстаканнике. В купе они были одни. Иван тупо смотрел в окно, безрадостно потягивая чай.
– Иван, а кто такой Александр Матросов? – серьезно спросил Джон.
– Герой русский. Во время Второй мировой войны он пулеметную амбразуру грудью закрыл.
– И что? – спросил Джон, приложившись наконец к спасительному напитку.
– Ничего. Умер.
– Приезжаем во Владикавказ! – объявила проводница, громко отворив дверь. – Билетики желаем?!
– Желаем, – сказал Иван.
Вокзал во Владикавказе был провинциальный, традиционно маленький и очень красивый. На привокзальной площади было много милиционеров и местных, которые по обыкновению сидели на корточках, вытянув вперед руки для балансировки.
– Чеченцы! – испуганно прошептал Джон.
– Не‑е, это другие, – успокоил его Иван, нервно глядя по сторонам.
– Кинул, – тихо сказал он сам себе.
– Что?! – испуганно спросил Джон.
Иван не ответил и пошел вперед. Джон спохватился и рванул за ним. Проехал трамвай.
– Давай! – протянул руку Иван, и Джон с готовностью сунул бумажку ему в руку.
Иван воткнул телефонную карточку и набрал номер.
– Курданова Александра можно? – громко спросил он.
– Джона в Москве напарили. Никакого бывшего крутого кэгэбэшника, который обменивает заложников, там, конечно, не было. – Иван затягивается и делает паузу. – Человек этот представился майором ФСБ. Он знал, что мы приедем, и уже ждал. Когда я пришел на встречу, то сразу понял, что попали мы капитально. И как, по‑вашему, мне было поступить?! И опаздывали мы уже сильно…
– Сержант, ты чего бьешься за него, а? – спросил очень неприятный человек непонятной национальности с красным апоплексическим лицом. Рядом с ним сидел очевидный кавказец и посматривал по сторонам. Они сидели в кафе у моста через Терек. Вдали белел вершиной Казбек.
– Товарищ майор, это не мои деньги, мне по барабану, поймите, но десять процентов – это круто. Он и так мало собрал. Аслан Гугаев уже знает, сколько мы везем! Если он узнает, что еще меньше, он просто так ее не отпустит. Он либо изнасилует ее, либо уши отрежет. Я знаю же… И опаздываем мы опять. Четыре дня осталось…
– Я не себе беру. Люди мои – раз, потом в Чечне люди… Это целая операция, причем незаконная, сержант! – Майор профессионально скользнул взглядом по набережной.
– А если бы это было, к примеру, пятьдесят тысяч? – спросил Иван.
– Я бы не сидел здесь с тобой, сержант. – Майор жестко посмотрел Ивану в глаза. – Мы чего торгуемся? Деньги с собой?..
– Кто ж такие деньги с собой носит, товарищ майор? – искренне удивился Иван вопросу. – А какие у вас гарантии?..
– В Москве серьезные люди телефон тебе дали, сержант. А расписок я не даю.
– А как вы с Гугаевым свяжетесь, если вы не знаете его? – спросил Иван, мучительно соображая.
– Это мое дело, – выдержав паузу, сказал майор и подозрительно взглянул на Ивана. – У тебя выбора нет, сержант! Без меня тебе пиздец! Понял?! – веско сказал он и едва улыбнулся краем рта.
– Понял! – решительно сказал Иван. – Послезавтра также на этом месте. Я принесу деньги! Только условие у меня. Я с вами поеду! – Он встал и решительно пошел.
Майор недобро проследил за ним глазами, потом едва заметно кивнул кому‑то. Невзрачно одетый человек, сидевший на каменном ограждении набережной, бросил сигарету и последовал за Иваном.
Видеосъемка Джона:
– После встречи с майором КГБ Иван вернулся взволнованный, – говорил Джон, нервно посматривая вокруг. – Он ничего не объяснил, посадил меня в трамвай, который ездит по кольцу, и велел ни с кем не разговаривать, а если подойдут, прикинуться немым. Если через три часа его не будет у памятника Ленину или случится что‑либо непредвиденное, я должен звонить в посольство в Москве и просить… – Изображение пропало. Джон быстро спрятал камеру и уставился в окно. В вагон вошли четверо шумных подвыпивших парней и начали привязываться к пассажирам. Проехали памятник Ленину. Ивана не было.
– Обложили нас круто, – говорит Иван. – Я сразу понял, когда сумки на вокзале забирал. Парни такие, смотрят… покруче еще наших, сибирских. И не меня искали они. Ну, поняли, что я… но не я нужен им был. А Джон в трамвае ехал. То есть кураж был такой уже…
– Слышь, братан, – обратился Иван к рядовому‑водителю крытого грузовика и сел рядом. Тот курил, молча наблюдая, как бойцы загружают в кузов бидоны. – Сам откуда?
– Из Нижнего Тагила. – Парень посмотрел на Ивана и отвернулся.
– Земляк почти, – сказал Иван и достал сигарету. – Я из Тобольска сам… – Иван взял у водителя бычок и прикурил. – Сколько тянуть еще?
– Пять месяцев.
– В Чечне был?
– А чё, ты думаешь, мы здесь сидим? – агрессивно спросил парень. – Тебе че надо?
– Мне в Чечню очень надо, братан. Помоги! Я здесь первый раз, мы с этой стороны не входили никогда. Всегда через Моздок. Я не знаю, куда здесь чего. Меня б только за блокпосты забросили, а там уж я дорогу найду…
– Ты чё там забыл? – удивился парень.
– В плену я там был. Месяц, как дембельнулся, а должок остался… Я гражданский теперь. – Иван улыбнулся. – Подскажи к кому мне, а я уж чем смогу…
– А чё у тебя есть? – оживился водила.
– А чё тебе надо?
Тот с ног до головы оглядел Ивана.
– Размер какой у тебя? – спросил он, заинтересованно глядя на новые ботинки Ивана.
Пока один омоновец на блокпосту лениво беседовал с водителем, другой откинул брезент и заглянул в кузов.
– Чё тут у вас? – привычно спросил он двух бойцов, сопровождавших груз.
– Да поживиться нечем! – невесело сказал один.
– Пошутил, да? – сказал омоновец, закрывая брезент.
– …в Мужичах будешь же? – говорил первый, возвращая водителю документы. – Там наш ОМОН стоит. Спроси лейтенанта Гымзу. Найдешь, передай ему, ладно? А нет, так мне вернешь. – Омоновец достал из кармана сверток и дал водителю. – Ты ж сегодня назад? Ну, давай! – крикнул он, когда водитель утвердительно кивнул, и отступил, пропуская грузовик.
Взревели моторы. Сзади к блокпосту подтягивался другой грузовик.
– Чё, все? – спросил Иван бойца, выглядывая из‑под брезента, расстеленного на полу позади ящиков.
– Лежи, не дергайся… Щас граница будет, ихний блокпост как бы, – сказал боец. – Ты не ссы, там наши стоят, – добавил он.
Иван с Джоном выпрыгнули на развилке. На обоих были старые, поношенные ботинки. Солдаты бросили им рюкзаки.
– Пока, парни! – махнул рукой Иван.
– Ну, скажу вам, мужики, вы на всю голову ебнутые! – крикнул солдат из кузова.
– Это уже Чечня? – спросил Джон.
Иван кивнул.
Джон быстро достал камеру и принялся снимать отъезжающие грузовики, сопровождая съемку комментарием:
– На этом грузовике мы нелегально проехали блокпосты и оказались в Чечне. – Джон сделал панораму, и в кадре оказался Иван, достающий из сумки зачехленное ружье. – Теперь остались только мы с Иваном…
– Джон! Перестань снимать!.. – крикнул Иван, и изображение пропало.
– Я просил меня не снимать! И людей, которые помогают. Хочешь снимать себя – снимай. А меня нельзя! Понял?! Турист… – раздраженно добавил Иван по‑русски, собирая отцовский «Зауэр».
– Я давно заметил, что он все снимает. Бормочет себе чего‑то, а что?.. Когда он со мной, я еще чего‑то там… а когда так, говорит чего‑то, я ничё не понимал. А что он кино снимает – и мысли у меня такой не было! У него вот‑вот бабу убьют, а он – кино, – спокойно говорит Иван. – Странные они какие‑то. – Иван замолкает. – А еще интересно, что по‑английски «снимать» и «стрелять» – это одно слово. Я не знал. Это он мне объяснил… Ну, короче, пошли мы дальше вдвоем…
Было пасмурно. Иван лежал в кустах, когда на дороге появились мирные чеченцы, в основном старики и женщины с детьми, идущие из города в свои поселки. Джон дремал. Иван пнул его ногой и приложил к губам палец.
Они лежали и смотрели. Джон тихонько достал камеру и стал снимать, не глядя в видоискатель.
Грязные и мокрые, они шли ночью. Пересекли небольшой ручей, впадавший в быструю реку, параллельно которой извивалась дорога. Иван шел впереди, Джон за ним, держась за длинную веревку, привязанную к Иванову ремню. Видно было, что он устал.
– Подтянись! – по‑русски сказал Иван, и Джон понял.
Впереди послышался шум мотора. Иван сделал Джону условный знак.
Они упали на землю, пережидая, пока проедет колонна.
Потом Иван раскрыл рюкзак, осветил фонариком карту и попытался сориентироваться.
– Мелкая карта, – в сердцах сказал Иван по‑русски.
– Что? – не понял Джон.
Иван устало махнул рукой.
– Транспорт нужен! – сказал он. – Слушай, у меня есть план…
Светало. Они притаились в узком месте, где дорога, круто идущая на подъем, вплотную примыкала к бурной реке, несущей огромные валуны далеко внизу.
Иван вытащил на дорогу очередной камень, имитируя осыпь. Послышался шум мотора. Иван побежал вверх по склону, упал рядом с Джоном и забрал у него ружье.
Вниз по дороге из‑за поворота бодро выехал старый пазик и резко затормозил перед завалом. Из никогда не закрывавшихся дверей бодро посыпались чеченские женщины и принялись растаскивать камни.
Иван в сердцах сплюнул.
Теперь камни таскал Джон, а Иван внимательно следил за открытым участком дороги.
Вскоре он заметил изрядно побитый «лэндкрузер», не спеша ползущий в гору.
– Джон! Джон! – шепотом заорал Иван, отчаянно маша ему рукой.
Но то ли из‑за шума бурной реки, то ли увлекшись работой, тот не услышал ни тихого звука японского двигателя, ни громкого шепота Ивана.
Джип подъехал ближе, и Джон попал в поле видимости водителя. Метрах в двадцати от завала джип встал.
Джон заметил его, бросил камень, выпрямился и растерянно посмотрел туда, где засел Иван.
Тот выругался и прицелился.
И тут Джон сделал неожиданную для Ивана вещь. Он нагнулся и принялся расчищать дорогу, отбрасывая камни по сторонам.
Передняя дверь джипа открылась, из нее, внимательно оглядываясь по сторонам, выбрался бородатый чеченец лет тридцати с АКМС на изготовку и не спеша двинулся к Джону.
Затаив дыхание, Иван притаился в своем укрытии. Через оставшуюся открытой дверь он видел водителя, приготовившего для стрельбы свой автомат. Кто находился на заднем сиденье, Иван не видел из‑за тонированных стекол.
Чеченец остановился в пяти метрах от Джона и молча смотрел на его ударный труд, а потом что‑то сказал по‑чеченски.
Джон выпрямился и испуганно посмотрел на него.
– Маладэц, гавару! Харашо работаиш. Гдэ хазяин твой? – спросил чеченец по‑русски.
В это мгновение Джон представлял из себя крайне жалкое зрелище.
Иван выстрелил. Ударом картечи чеченца вынесло метра на три вперед. Он упал, выронив автомат практически к ногам Джона. Из второго ствола Иван саданул по водителю и перекатился за другой камень ближе к дороге. Видимо, водителя задело, но не сильно. Он выпал из дверцы со стороны реки и начал беспорядочно стрелять, спрятавшись за переднее колесо.
Джон сразу рухнул на землю, обеими руками обхватив голову.
– Стреляй! – заорал Иван по‑английски и перезарядил «Зауэр».
Неожиданно задняя дверца настежь распахнулась, из нее показалась труба гранатомета, и через мгновение реактивный снаряд угодил туда, где несколько секунд назад находился Иван. Взрывной волной его отбросило вниз к дороге, но ружье уже было заряжено.
Выручил его Джон, который, последовав приказу, нажал на курок уже взведенного чеченцем автомата. Он стрелял в сторону машины до тех пор, пока не кончились патроны.
Тем временем Иван два раза выстрелил по фигуре на заднем сиденье джипа, быстро перезарядил ружье и, дождавшись, когда у Джона кончатся патроны, бросился к машине, обогнув ее сзади.
Раненый водитель лежал за колесом. Он попытался повернуть ствол в сторону Ивана, но тот одним выстрелом опередил его и быстро открыл заднюю дверцу со стороны реки.
Это была молодая женщина. Оба выстрела попали в цель. Первым ей снесло половину лица, а второй искорежил бедро и нижнюю часть живота. Она была еще жива.
Иван захлопнул дверцу, подошел к водителю и потащил его к краю обрыва.
Подошел Джон с автоматом. Он был в состоянии шока и соображал плохо.
– Помоги, – сказал Иван, и они вместе сбросили водителя в реку.
– Давай того! – Они подбежали к бородатому и проделали с ним то же самое.
Когда открыли заднюю дверцу, женщина уже не дышала.
– Женщина! – сказал Джон.
– Да, давай быстрей! – скомандовал Иван, вытаскивая ее из машины.
Джон подхватил, и они вместе сбросили ее вниз. Оба были измазаны кровью.
– Сможешь вести? – деловито спросил Иван.
Джон кивнул.
– Быстро давай! – скомандовал он, поднимая автомат водителя, и полез назад.
Джон вел хорошо. Он ловко объехал наполовину разобранный завал, и машина поехала быстрее.
Иван выбил остатки разбитого выстрелом стекла, чтобы создать иллюзию открытого окна, и заглянул назад. Там в просторном багажнике был целый арсенал.
– Круто! – сказал он по‑русски.
Иван разложил трофейное оружие на земле возле джипа. Трофеи были знатные: «Таволга», четыре «Мухи», три АКМС, патроны, ящик гранат, «Макаров», фугасы и отличная снайперская винтовка СВД с глушителем. А главное – две четырнадцатиканальные рации «Motorola GP‑300» с подзарядкой от аккумулятора и подробные карты района с дислокацией российских частей.
Машина была надежно замаскирована в развалинах брошенного дома.
Иван поставил рацию на подзарядку и, отлив из канистры спирта в солдатскую фляжку, направился к Джону, который сидел у костра с пластиковым стаканчиком в руке и тупо глядел в огонь.
– Ты их убил, – явно не в первый раз сказал Джон, когда Иван подсел рядом.
– Да, я их убил. А должен был ты, – подливая ему из фляжки, нетрезво сказал Иван.
– Там была женщина, а ты ее убил.
– Понимаешь, Джон, – это война! Здесь все просто. Если бы я их не убил, они убили бы тебя, а потом и меня. На войне не надо думать. Думать надо до войны, а на войне надо выживать. А чтобы выжить, надо убивать. Это не я придумал, Джон! – говорил Иван. – Пей!
– Нет, – пьяно сказал Джон. – Я не буду.
– Пей! – приказал Иван, и Джон выпил.
– Мы их убили, – сказал Джон, странно нахмурился, лицо его свернулось и сузилось. Еще мгновение он держался, а потом затрясся.
– Нет! Их убили не мы, Джон! А я! И это плохо! Их должен был убить ты! Потому что это не моя война! Моя война… – Иван показал руками крест. – Потому что это твоя война! – зло сказал Иван. – А вот что я тут делаю, я не знаю! И если ты тут в Достоевского играть будешь, я пошел. Война – это не удары с воздуха и не shooting! – Иван показал киносъемку. – A shooting… – Иван показал стрельбу. – Война – это кровь, Джон! – Он показал на темные пятна на своей куртке, встал и пошел к машине.
– Иван! Постой, Иван! – испугался Джон. – Не уходи! – Он вскочил и догнал Ивана. – Не уходи! Прости, но я просто не умею воевать!
– Два года назад я тоже не умел… Меня заставили. А ты сам пошел…
Услышав далекий звук моторов на дороге, Иван напряженно прислушался и нервно посмотрел в сторону Джона.
– Костер! – коротко сказал он.
Джон бросился тушить.
Иван взял «Муху», отошел от машины и изготовился в окне разрушенного дома. Он стоял на колене до тех пор, пока не прошла колонна чеченского «отряда самообороны».
– Он чуть не сломался тогда, – медленно говорит Иван. – Я больше не трогал его в ту ночь. Он долго еще бубнил чего‑то в свою камеру, а я еще спирту выпил да спать лег… Все одно, думаю, ныть будет – к своим подамся. У них, сволочей, на картах все наши части были помечены. Я даже уже решил, куда пойду… А он утром, как огурец. «Come on, – говорит, – поехали».
Начинало светать. Шел дождь.
Джип вел Джон. Ехали медленно.
Впереди Иван увидел сильно побитую войной бывшую автобусную остановку, а в ней чеченца лет сорока с «лопатой» за спиной. Он прятался от дождя, привычно присев на корточки.
– Останови! – коротко приказал Иван.
Джон притормозил прямо напротив. Иван открыл дверцу и быстро вышел.
– Автобус ждешь? – весело спросил он чеченца и шагнул к нему в будку.
Пока чеченец недоуменно вставал, Иван сильно пнул его по голове, потом в живот, потом еще по голове и, не давая опомниться, приставил пистолет к голове.
– Конец тебе, черный, – сказал Иван, срывая «лопату» с его плеча.
– Нэ стриляй, руский! – воскликнул перепуганный чеченец. – Чабан я, кристянин! Калхознык я! Дамой иду… Стадо аставил!..
– Я очень много знаю, козел. Одно слово неправды, сразу стреляю, – медленно и четко сказал Иван. – Услышишь слово «три», знай, что тебя больше нет. Как зовут?! – заорал Иван. – Раз, два…
– Руслан Шамаев!
– Рабов сколько?
– Нет рабов… Чибан я, баран пасу…
– Раз, два…
– Нэт щас, правда! – заорал чабан. – Был два, давно! Брат отнял, за долги!..
– Когда бороду сбрил?
– Два нэдэли! Миня заставлялы! Я чабан прастой, горы живу!..
– Где? – Иван сильно пнул его ногой.
– Нижний Алкун живу!
– Где Аслан Гугаев?! Раз, два…
– Катан‑Юрт был…
– Три. – Иван взвел курок.
– Руский! Знаю! Пакажу! Што хочиш! – заорал Руслан.
– Смотри, гад! – спокойно, но убедительно сказал Иван. – Ты теперь раб мой. И первое, что я сделаю, если ослушаешься, – башку тебе снесу, – и не успел Руслан толком распрямиться, как Иван свалил его хуком слева, а потом два раза сильно пнул. – Гугаев.
Иван два раза передернул затвор руслановской «лопаты» и, когда вылетел патрон, приставил ствол к голове владельца.
– Раз…
– На пиривале он! – крикнул Руслан. – Он щас дарогу дэржит!..
– Вот это разговор! – сказал Иван. – Вставай, по карте покажешь. Если я хоть на секунду засомневаюсь, что ты говоришь не то, что думаешь… Все! Считаю до трех, – говорил Иван, пока они шли к машине.
– Я па‑рускому плоха панимаю. Ти гавариш быстра…
– А знаешь, как стреляю!
Джип отогнали в сторону от дороги, туго стянули Руслану за спиной руки и разложили перед ним километровку. Глаз его покраснел и начинал заплывать. На губах запеклась кровь.
– Мы здесь, – ткнул пальцем Иван. – Где Аслан?
– Нэт здэс, – сказал Руслан.
– Молодец, – Иван несильно стукнул его по голове, – первый экзамен сдал. – Он достал и разложил остальные километровки юга Чечни. – Давай второй!
Руслан долго смотрел.
– Там вон… Рука нэ могу паказат…
– Здесь? – спросил Иван, ткнув пальцем на разрушенный поселок у реки.
– Нэт. Сюда! – головой замотал Руслан вправо.
– Ну вот, – спокойно сказал Иван, – и второй экзамен ты выдержал. Остался третий. – Он открыто улыбнулся.
Джон смотрел по сторонам, держа винтовку, как заправский рэйнджер.
– Поехали, Джон!
– А теперь ты нам расскажешь, дружок‑чабан, как нам быстрее и безопаснее туда добраться, – весело говорил Иван. – А чтобы ты, мудак черный, не думал, что я шучу, – Иван взял его за волосы и больно ударил лбом по носу, – я тебе скажу просто: нам с американским рэйнджером все равно пиздец, как и тебе! Понял?! Но если мы задачу НАТО выполним!.. Я тебе слово русского десантника даю: отпущу! Будешь баранов пасти! Но ты понимаешь, как это трудно… «Четвертый» – «Альбатросу», – сказал в рацию Иван и, когда прорезались какие‑то звуки, четко передал: – Руслан Шамаев. Нижний Алкун. Проверить наличие и в течение часа доложить. Если завтра в это же время не выйду на связь, всех родственников убить. – Иван улыбнулся. У Руслана шла носом кровь.
Джон молча вел «лэндкрузер».
– Эта джип Беслана Хатуева. Иво брат вчира нэ приехал. Ищут всэ. На джип нэ даедим. Нада пишком ити… чириз лэдник… ближе так, – глядя на простреленную обивку кресел и пятна засохшей крови, сказал Руслан.
Машину спустили с обрыва в реку и дальше шли пешком. Впереди Руслан с четырьмя «Мухами» и рюкзаком, набитым гранатами, за ним Иван с СВД и двумя «калашами». Потом уверенно тянулся Джон с рюкзаком, руслановской «лопатой» и третьим «калашом». Шли по древнему кладбищу.
– Иван, почему ты бьешь его? – спросил Джон. Он спросил как‑то неуверенно, немного стесняясь. Видно, это давно мучило его.
– А что? Гуманитарную помощь ему? – не оглядываясь, сказал Иван.
– Нет, но просто…
– А ты не помнишь, как тебя били?
– Ты мстишь ему?
– Нет, Джон. Просто этот язык они понимают. А нам еще надо дойти и вернуться.
Темнело. Иван громко сказал какую‑то белиберду на якобы английском в свою рацию. В том же порядке они шли по зеркальной глади ледника.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – обратился Иван к Руслану, когда рация что‑то прохрипела в ответ. – Я сказал своим, чтобы твоих не трогали пока. Но парни мои лютые…
– Все здэлаю, руский! – сказал Руслан.
– Привал! – уверенно сказал Иван, сел на камень у края ледника и развернул карту.