Среди героев славной 106‑й стрелковой дивизии запомнился и молодой ефрейтор Борис Андреевич Цариков. Он – белорус из Гомельской области, незадолго до фашистского нашествия окончил семь классов школы. В самом начале войны родители погибли, брата гитлеровцы угнали в Германию. Борис решил уйти к деду кузнецу в другую деревню. Но и эту деревню занял враг. Однажды в кузницу вломился фашист и грубо стал что‑то требовать от старика, не добившись ответа, убил его очередью из автомата. Борис молотом раздробил гитлеровцу голову, забрал его автомат и ушел к партизанам. В отряде Бати он служил разведчиком, пробрался по заданию в карательный отряд. Его поймали, избили, повели на расстрел. Уловил момент, сбежал из‑под расстрела и вернулся в партизанский отряд. За партизанские подвиги Цариков был награжден орденом Красного Знамени. Вручал ему орден лично Михаил Иванович Калинин. После начал службу в Красной Армии, в 106‑й дивизии. 15 октября сорок третьего года Б. А. Цариков в числе первых солдат форсирует Днепр, ставит на правом берегу Красное знамя и десять раз переплывает Днепр, поддерживая связь с командиром полка.
Следующий наградной лист политработника капитана Николая Артамоновича Шевелева, заместителя командира стрелкового батальона. Шел в передовом десантном отряде. Отряд попал под пулеметный огонь. Каждая лодка – мишень. До берега – метров двадцать. На веслах уже не пройти: всех посекут. «За мной!» крикнул капитан и бросился из лодки. Вода по грудь. Можно идти, пригнув голову к самой воде. Немецкие пулеметчики потеряли цель. Шевелев первым выскочил на берег, бойцы за ним. Дружная атака – и вот уже первая вражеская траншея. В рукопашной схватке против трех гитлеровцев погиб герой‑коммунист. А десант достиг цели. Знает ли об этом подвиге своего земляка молодежь города Брянска? Там, на улице Ленина, в доме «№ 62 жил до войны Николай Артамонович…
|
|
Что ни наградной лист, то имя нового богатыря. Гвардии сержант Андрей Федорович Воронин, командир пулеметного отделения. Огнем обеспечил высадку десанта. Уничтожил 20 гитлеровцев… Сержант Тимирбек Ибрагимов, по национальности казах. В ночь на 16 октября со своим отделением вел разведку. Предупредил внезапную контратаку, вступил в бой с ротой фашистов. Пулеметным огнем два часа сдерживал врага, пытавшегося ударить по открытому флангу передового десантного батальона… Пулеметчики, связисты, стрелки, артиллеристы – солдаты всех специальностей, всех родов войск… Русские, украинцы, белорусы, казахи, латыши, татары, армяне – люди многих, многих национальностей… Коммунисты и комсомольцы, молодежь и пожилые – все шли плечом к плечу. Героизм масс! Что может лучше характеризовать единство духа бойцов Советской Армии!
Мы еще не закончили работы с наградными листами, когда в армию приехал маршал войск связи И. Т. Пересыпкин. Он вместе с вами с восхищением читал реляции и записывал фамилии связистов – рядовых и сержантов. Поставлены подписи на последнем наградном листе. Маршал, показывая на свой блокнот, сказал:
– Здесь набралось двенадцать человек. Не сомневаюсь, все они будут Героями Советского Союза. Не можете ли откомандировать их в мое распоряжение?
– Зачем?
– Хочу определить на учебу. Вырастут замечательные офицеры связи!
|
|
Трудно не посчитаться с такой просьбой. Иван Терентьевич сказал:
– Вот это государственный подход к делу, спасибо. Я понимаю, что откомандирование таких опытных кадров идет вам в ущерб…
– Конечно, мы теряем, но рассчитываем на помощь!
– Ага, теперь уже подход ведомственный! Чем же могу помочь?
– Не хватает радиотехнических средств, товарищ маршал!
Пересыпкин пообещал выделить армии 12 радиостанций. Вскоре мы действительно их получили, правда только семь, но и за это были весьма благодарны.
– Неплохую идею подал маршал, – несколько позже сказал Николай Антонович. – Может, ухватимся за нее?
Прикинули: человек сто наберем! Тут же решили направить наш боевой актив на армейские курсы младших лейтенантов. Позвонил Рокоссовскому. Он одобрил.
Курсы эти были нашей гордостью. Герои боев отдали учебе все силы, выросли замечательные командиры взводов.
Одним из важнейших итогов боев за Днепр было огромное усиление партийного влияния в массах войск. В эти напряженные боевые дни у нас 3251 человек был принят в ряды нашей великой партии. С надеждой и верой в успех мы готовили прорыв надвинских позиций.
Три десятилетия прошло с того времени. Много утекло воды… Но хорошо помнят ветераны 65‑й героический подвиг советских воинов на Днепре! Дружный и поныне коллектив ветеранов бывшей 69‑й Севской дважды Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова дивизии увековечил подвиг героев Днепра: в июне 1965 года в старинном украинском поселке Радуль был открыт обелиск из темно‑серого гранита. На постаменте надпись:
|
|
«Здесь в октябре 1943 года Севская Краснознаменная дивизия форсировала Днепр и овладела опорным пунктом Щитцы, обеспечив плацдарм. Дивизия в составе 65‑й армии вступила на белорусскую землю, освобождая ее от фашистских захватчиков».
Этот памятник вечной славы был сооружен на средства однополчан при горячем участии местных жителей. На открытие обелиска прибыло свыше 80 бывших воинов прославленного соединения, героев форсирования Днепра. Грудь восемнадцати участников торжества украшали Звезды Героев Советского Союза!
Очень крепко надо любить свою дивизию, своих фронтовых друзей, чтобы собрать такое большое количество однополчан… Из далекого Магадана приехала в Радуль бывший хирург дивизии Инна Назаровна Лысикова, из Кургана прибыл бывший командир батареи Владимир Васильевич Волков‑Музылев вместе с супругой Мариной Васильевной, которая «прихватила» с собой пятнадцать ребятишек‑учеников. Это замечательно!
Дети почувствовали романтику великой победы, услышали рассказы живых свидетелей об отваге своих отцов и дедов.
Здесь собрались: бывший командир 18‑го стрелкового корпуса генерал‑лейтенант запаса И. И. Иванов, бывший командир дивизии генерал‑лейтенант И. А. Кузовков, генерал‑майор И. А. Бахметьев, генерал‑майор Г. Ф. Малоног, Герои Советского Союза А. Алимбетов, Б. Т. Пищикевич, А. В. Сидоров, С. П. Ильин, В. В. Бутылкин, И. К. Шаумян, С. А. Ларионов, И. С. Лемайкин, Д. Ф. Кудрин, И. М. Лобанов, В. Ф. Титов, П. М. Пахомов, И. М. Пятковский и другие однополчане. Ветераны дивизии потонули в цветах!..
А в декабре 1965 года правительство Белоруссии, партийные и советские организации Гомельской области в честь героев форсирования Днепра воздвигли величественный монумент в Лоеве.
Именами Героев Советского Союза Б. А. Царикова, П. В. Акуционока, М. Г. Апарина, Н. А. Шевелева, А. Г. Фроленкова, Е. Д. Волкова названы улицы этого небольшого, но ставшего в дни Великой Отечественной войны известным города.
В болотах Полесья
Прорыв надвинских позиций. – Конница в танковом ромбе. – Речица. Предупреждение командующего фронтом. – Контрудар. – Освобождение Калинковичей. – Тифозные лагеря. – Партизаны Белоруссии.
Много событий пережили мы той осенью. В разгар боев за расширение лоевского плацдарма – 20 октября 1943 года наш Центральный фронт стал Белорусским. Это означало, что Ставка нацеливала наши войска на освобождение Белорусской ССР, нас ждала истерзанная немецкими фашистами Польша, путь Советской Армии – освободительницы лежал через Варшаву прямо к сердцу фашистского зверя. Эта перспектива воодушевляла. Стратегическая инициатива была в руках нашего Верховного Главнокомандования.
Наш заднепровский плацдарм в районе Лоева нависал над гомельской группировкой противника. Гитлеровское командование стягивало сюда силы с других участков фронта. Немецкое радио и печать шумели и кричали о «неприступности Восточного вала», и это была не просто обычная для гитлеровской Германии пропагандистская шумиха – немецкие генералы сделали все возможное, чтобы не допустить прорыва пресловутого Восточного вала. Отрабатывая с командующими армиями задачи Гомельско‑Речипкой операции, К. К. Рокоссовский говорил нам, что у противника прочный рубеж и для успеха нужен смелый маневр и умение обмануть вражеское командование, Он высказал смелый замысел: демонстрируя сосредоточение крупных сил на одном участке фронта (армии И. И. Федюнинского и В. Я. Колпакчи севернее Гомеля), готовить и нанести удар совсем на другом направлении (с лоевского плацдарма – 65‑я и 61‑я армии).
Наступление началось в полдень 10 ноября. После короткой артиллерийской подготовки стрелковые дивизии решительным ударом намного раньше намеченного срока прорвали на широком участке вражескую оборону.
По данным фронтовой и армейской разведке было известно, что в ближайших тылах противника, особенно в районе станции Демехи и города Речица, скапливаются отходящие из‑под Гомеля значительные силы. Там уже находились части 4‑й и 12‑й пехотных дивизий, 733‑й охранный батальон, полк 203‑й охранной дивизии и несколько других частей 2‑й немецкой армян. К утру они могли занять оборону на каком‑нибудь рубеже, и тогда войска нашей армии вновь встретились бы с организованным сопротивлением. Нужно было упредить противника. И хотя наступал вечер, мы решили немедленно ввести в прорыв подвижные группы.
Еще при планировании прорыва надвинсквх позиций встал вопрос, как лучше использовать кавалерийские корпуса. Помню, втроем с Глебовым в Радецким сидели мы до глубокой ночи за разработкой плана. В современном бою, насыщенном массой техники и автоматического оружия, конница становится легко уязвимой мишенью. После всестороннего анализа возникло решение: «заковать» кавалеристов в танковые ромбы. Такое построение боевого порядка ограждало конницу от танковых ударов противника.
В каждом танковом корпусе две бригады клином входили в прорыв. По мере продвижения расширялось основание клина. В расчищенный танкистами район врывались дивизии кавалерийского корпуса. За ними входила в прорыв третья бригада танкового корпуса, образуя разреженным боевым порядком тыльную часть ромба. Боевые задачи танков и кавалерии строго разграничены. Танкисты уничтожала боевую технику противника, а кавалеристы преследовали пехоту. Дивизии стрелковых корпусов после выхода танков в кавалерии на оперативный простор свертывались в колонны и вступали в бой лишь с остатками недобитых сил врага. Обеспечивался высокий темп наступления. Танковый корпус смело шел вперед, не боясь за свои ближайшие и глубокие тылы.
Таким порядком и были введены подвижные группы на участке 18‑го стрелкового корпуса, на оперативный простор вышли танкисты генерала Бахарева и конники генерала Крюкова, а на участке 27‑го стрелкового корпуса – танкисты Панова и кавалеристы Константинова.
Боевые действия ночью для танковых соединении были серьезным экзаменом. Танкисты оправдали надежды. Первые донесения поступили из гвардейского Донского корпуса. Он успешно продвигался в район станции Демеха.
– На отдельных участках противник оказывает сильное сопротивление, докладывал генерал‑майор Панов. – Отражаем контратаки танков и продолжаем идти вперед.
Организованно и стремительно действовал корпус генерала Бахарева.
Командиры танковых корпусов отлично понимали общий замысел. Они громили технику противника, оставляя вражескую пехоту на расправу кавалеристам. Конница в свою очередь не отставала от танков, очищала территорию внутри ромбов от остатков разгромленных немецких частей. В отдельных населенных пунктах у немцев оставались недобитые подразделения. Коннице трудно вести уличные бои против врага, обладающего сильным автоматическим оружием. В таких случаях кавалерийские дивизии блокировали населенный пункт до подхода пехоты, которая и довершала дело.
Глубоко вклинившись за ночь в тылы противника, танки и кавалерия перерезали все дороги, ведущие из Гомеля на Калинковичи и Мозырь. Войска противника, отходившие из‑под Гомеля на Калинковичи, встретив наши танки и кавалерию, повернули назад на Речицу. Они, видимо, рассчитывали вновь переправиться на восточный берег Днепра и соединиться с главными силами гомельской группировки, для которой теперь оставался единственный путь отступления – через Полесские болота. Но за Днепром к Речице уже подходил стрелковый корпус 48‑й армии. Путь назад врагу был отрезан.
Речица не входила в полосу наступления 65‑й армии. Но создалась благоприятная обстановка для глубокого маневра и удара по городу с тыла, поскольку корпус Д. И. Самарского сумел уже перевести через Днепр все свои дивизии. Упустить такую возможность было бы непростительно.
– Решение считаю правильным, – одобрил Рокоссовский, выслушав доклад. Действуйте без промедлений. Мы предполагали, что создастся именно такая обстановка.
Позднее, при разборе операции, выяснилось, что, планируя освобождение Речицы, командующий фронтом умышленно исключил этот город из полосы наступлении 65‑й. Он рассчитывал, что наши войска, не ввязываясь в лобовую атаку против сильно укрепленного населённого пункта, значительно продвинутся вперед и тогда уже смогут частью сил овладеть городом без больших потерь. Так и получилось.
Две бригады гвардейского Донского танкового корпуса во взаимодействии с 37‑й гвардейской и 162‑й Сибирской дивизиями нанесли удар по Речице с северо‑запада, ворвались в город и завязали бой на улицах. С востока наступал стрелковый корпус 48‑й армий. Он сковал значительные вражеские силы, предназначенные для обороны города. Мы овладели Речицей почти без потерь, не дали врагу разрушить город, захватили богатые трофеи и много пленных. Бой за Речицу – один из примеров организации взаимодействия между войсками двух армий, которые совместными усилиями освободили город. Больше того – этот бой дает также пример взаимодействия регулярных и партизанских войск в наступлении. После того как корпус Д. И. Самарского и танкисты М. Ф. Панова захватили 14 ноября станцию Демехи, фронт противника был разорван, и севернее станции наши наступающие части соединились с партизанскими бригадами И. П. Кожара. Партизаны надежно прикрыли левый фланг армии, дали ценную информацию о вражеском гарнизоне Речицы и вместе с нашими войсками участвовали в освобождении города.
Внезапный для противника удар с тыла позволил нашей армии вместе с левофланговыми соединениями армии П. Л. Романенко окружить вражескую группировку. Через несколько дней она частично сдалась в плен. Основная часть сил противника на участке 48‑й армии прорвалась на соединение с гомельской группировкой.
Восемь корпусов сыграли свою роль. Уже в первый день наступления были прорваны надвинские позиции, на второй – войска вырвались на оперативный простор, а еще через шесть дней освободили важный узел сопротивления – город Речицу. Салютовала Москва. Восемь дивизий фронта получили наименование Речицких.
Перед правым флангом армии образовался почти полностью открытый фронт. На отдельных рубежах оборонялись разрозненные группы противника. Корпус Самарского быстро продвигался. Вскоре он вышел на правый берег Березины и взял направление на Паричи. Начинались Полесские болота. Танкисты были выведены из боя, и корпус генерала Бахарева от нас забрали. Пошел на переформирование корпус Панова. С большим сожалением проводили мы на новое направление фронта и корпус Черокманова.
…С минуты на минуту ждали донесения об освобождении Василевичей. Зашел Ганиев.
– Василевичи взяты, вот телеграмма начальника политотдела корпуса.
Вскоре и сам автор депеши явился на КП м подтвердил успех кавалеристов.
Радостная весть передана в штаб фронта. Ночью сводка Совинформбюро сообщила о вступления в Василевичи конницы генерала Крюкова. Часа через два позвонил Рокоссовский:
– Мне только что доложил Малинин неприятную новость. Войска Крюкова заняли Василевичи, а станция Василевичи еще в руках противника. Лично проверьте. Имейте в виду, я не привык опровергать сводку Совинформбюро.
– Бузинов, готовь машину!
На окраине Василевичей разместился штаб кавалерийского полка. Слышна нестройная песня: «Стань, казачка, молодая, у плетня…»
Сердце закипело. Рванул ручку, вскочил в комнату, сильно хлопнул дверью. Офицеры встали.
– Вы что славу свою в ложных донесениях топите? Где командир дивизии?..
Беспечность у конников будто ветром сдуло. Один из офицеров повел по темной улице к комдиву. Он сидел за столом над картой. Рядом стояли начальник штаба и еще несколько офицеров.
– Товарищ командующий, ошибку исправляем, – опередил он мой вопрос. Разведка закончена. На станции Василевичи небольшие силы противника. Два полка направлены в обход с севера. Ночью станцию возьмём.
Вид у командира виноватый, чуть растерянный. Гнев как‑то сразу погас. Позднее комкору было приказано наказать своей властью виновных в ложных донесениях.
К рассвету станция была взята без потерь.
Василевичами овладели на двенадцатый день наступления. Перерезаны все коммуникации, питавшие гомельскую группировку врага с юга. Освобождены сотни населенных пунктов. Неплохой итог!
Неожиданно радость омрачилась разлукой. Приехал Рокоссовский и сказал:
– Я у вас заберу Ивана Семеновича в сорок восьмую…
Мы с Радецким взмолились: за что такая немилость, почему нужно брать из армии опытного руководителя штаба. Но командующий был непреклонен:
– У вас штаб уже сколочен, а у Романенко еще нет. Надо считаться с общими интересами, А к вам придет из сорок восьмой Михаил Владимирович Бобков.
Жалко было расставаться с генералом Глебовым. Одно утешало: после него оставалось замечательное наследство – сплоченный, квалифицированный штабной коллектив.
Наступление развивалось успешно. Но в начале декабря стала назревать опасность на левом фланге. Опираясь на узел Калинковичи – Мозырь, противник стянул свежие резервы. Можно было предположить, что гитлеровцы готовят контрудар.
Решение: перебросить на левый фланг большую часть своих войск, сосредоточенным ударом во взаимодействии с 61‑й армией расстроить замысел врага, выбить из Калинковичей к разгромить его группировку в этом районе.
На правом фланга войска 19‑го корпуса шли и шли вперед. Фронт армия растягивался. По отношению к соседям она выпирала на запад огромным выступом. Корпус Самарского подходил к Полесским болотам. Никто не предполагал, что здесь немцы могут оказать серьезное сопротивление, и мы решили не усиливать фланг. Слишком заманчивым был удар по калинковичской группировке противника и освобождение такого крупного города. Мы рассчитывали, что справимся с задачей в короткий срок.
На Калинковичв были нацелены наши основные силы. Сюда же подходил 95‑й стрелковый корпус двухдивизионного состава, только что переданный в состав армии. В корпусе не было командира.
– Подберете комкора у себя? – спросил Рокоссовский.
Я давно считал, что командир 69‑й дивизии достоин выдвижения, и заверил, что корпус будет иметь хорошего командира. В тот же день вызвал на беседу Кузовкова. Но он упорно не желал расставаться со своей дивизией.
– За доверие спасибо, товарищ командующий, – сказал он. – Когда доверие, то ничего не жаль, жизни не жаль… Но, прошу понять, вы лишаете меня самого дорогого.
Нельзя было не оценить привязанность командира к своему соединению, с которым столько пройдено и столько сделано. Выход был найден такой: 69‑я дивизия включалась в состав 95‑го корпуса, и И. А. Кузовков принял над ним командование. Военный совет фронта одобрил наше решение.
95‑й корпус должен был наносить удар на Калинковичи из района Новинки Нахов – Василевичи. Подготовка к наступлению уже заканчивалась. Но в это время позвонил командующий фронтом.
– Куда вы, к черту, летите на правом фланге? Почему там у вас нет хорошего прикрытия? Вы даже оставили предмостное укрепление противника у взорванного железнодорожного моста через Березину у Шацилки.
– Наступление, товарищ командующий, развивается успешно, поэтому и войска идут…
– «Куда идут, Павел Иванович? Надо же чувствовать противника. Вы хотите разделить удел самсоновской армии? Он тоже в тысяча девятьсот четырнадцатом году очертя голову рвался вперед и напоролся на контрудар. Разведку плохо ведете. В районах Шацилки, Паричи, Пружинище концентрируются крупные силы врага. Немедленно примите меры к надежному прикрытию правого фланга.
По тону приказа командующего я понял, что мы допустили большой просчет в расстановке сил. Не встречая на правом фланге серьезного сопротивления, оставили там одну 37‑ю гвардейскую дивизию. Вместе с ней шла 46‑я легкая артиллерийская бригада полковника С. Г. Колесникова.
Срочно стали перегруппировывать силы. Кузовков повел свой корпус на правый фланг. В район Пружинище по решению комкора перебрасывалась 172‑я Павлоградская стрелковая дивизия генерал‑майора Н. С. Тимофеева, а в направлении Шацилки – 44‑я гвардейская дивизия под командованием полковника Н. В. Коркишко.
Усиливая правый фланг двумя дивизиями 95‑го корпуса, мы опоздали во времени. Корпус обладал низкой маневренностью, особенно 172‑я дивизия. В шутку ее называли «бычьей». Формировалась она на Украине, и кто‑то удосужился дать быков в качестве тягловой силы ее тылам и всей артиллерии. Дивизия медленно тянулась к намеченному рубежу и не успела занять оборону. Противник 20 декабря нанес сильный контрудар с трех направлений. Гитлеровцы сосредоточили против правого фланга 65‑й армии три пехотные и две танковые дивизии, подтянутые из Бобруйска и с других участков. Как мы узнали потом, по указанию фронта для усиления нашего правого фланга на правый берег Березины, на рубеж южнее Паричи, выдвигалась 73‑я стрелковая дивизия 48*й армии. Однако занять прочную оборону она также не успела. Утром 21 декабря произошел встречный бой этой дивизии с контратакующим противником.
Мужественно встретили врага 37‑я гвардейская дивизия и 46‑я артиллерийская бригада. Но выдержать напор они были не в силах и с тяжелыми боями начали отходить. Противник продвигался в первый день быстро. 37‑я дивизия частично оказалась в окружении. Погиб командующий артиллерией полковник Л. И. Молчанов. Были отрезаны от своих войск две батареи 46‑й артиллерийской бригады. В образовавшиеся бреши устремились танки и мотопехота противника, и мы чуть не лишились всего управления 95‑го стрелкового корпуса. Произошло это так.
В момент перегруппировки корпуса на правый фланг армии И. А. Кузовков выдвинул свой передовой командный пункт в населенный пункт Великий Бор. Прорвавшийся противник с наступлением темноты занял Заречье, Великий Бор и отрезал КП корпуса путь отхода. Оставалась единственная дорога – через заболоченные леса. Ночь, Связь с корпусам прервалась. На вызовы по радио никто не отвечал. С тревогой я ждал утра, чтобы доложить о случившемся командующему фронтом. Радецкий волновался не меньше, но успокаивал:
– Не такой простак командир корпуса. Верю, что он выйдет из окружения.
– Может, и выйдет, но без машин. Как они ночью поведут машины через болото?
Еще до рассвета начальник связи армии полковник Борисов прибежал в нашу землянку и доложил:
– Связь с генералом Кузовковым устновлена. Оперативная группа корпуса вышла нэ окружения. Машины невредимы.
Все радостно вздохнули.
Вначале они пробовали пробиться по люсной дороге, через топкие болота. Вскоре стало ясно, что машины провести здесь не удастся. Тогда комкор принял решение выходить на основную шоссейную магистраль, уже занятую передовыми немецкими частями.
– Машины вести на предельной скорости, на сближенных дистанциях. Всем подготовить оружие, – приказал он.
В ночной мгле колонна вышла на шоссе. Ни одна машина не отстала. Десять километров проскочили за пятнадцать минут и сами не поняли, где обогнали немцев. Темная ночь все прикрыла.
Войска 96‑го корпуса приняли на себя всю силу вражеского контрудара. Темп наступления противника стал снижаться, но все‑таки численным превосходством ему удавалось на отдельных участках сбивать наши части с занятых рубежей. Особенно тяжелой была обстановка в районе Шацилок. Здесь был очень чувствительный открытый фланг, и немцы заходили нам в тыл.
Только теперь мы оценили по‑настоящему значение маленького предмостного укрепления (тет‑де‑пона), оставленного врагом на левом берегу реки Березина у Шацилок. В период быстрого продвижения войск армии на запад никто не придал значения этому участку. А гитлеровцы воспользовались им, рассчитывая отсюда соединиться с калинковичской группировкой своих войск.
День и ночь в этом районе шли кровопролитные бои. Враг бросая в атаку танки. Штаб фронта знал о контрударе во нашим оперативным донесениям, однако в порядке самокритики должен оказать, что в них мы не смогли дать вполне объективную оценку обстановки.
Дивизии не только отражали вражеские атаки. Они хотя я медленно, но отходили. Остановить противника удалось на рубеже железнодорожная станция Жердь – Давыдовка и далее по реке Ипа. При этом упорно и стойко дралась 44‑я гвардейская стрелковая дивизия полковника Н. В. Коркишко.
На третий день боев Николай Антонович спросил меня:
– Доложил Рокоссовскому обстановку?
– Нет… Отразим контрудар, восстановим положение, тогда доложу.
– Будет вернее, если доложишь сейчас.
Радецкий был прав, но слишком горькой оказалась пилюля, преподнесенная нам этим внезапным контрударом. Хотелось справиться своими силами, не прибегая к помощи высшего начальства.
Случилось так, что командующий фронтом помимо меня узнал истинное положение в войсках армии. Он позвонил сначала не мне, а Радецкому.
– Вы можете сказать правду, что делается на правом фланге армии? спросил он.
– Дивизии отходят, – ответил Радецкий. – Остановить немцев пока не смогли.
Николай Антонович приехал на наблюдательный пункт и рассказал об этом разговоре. Через несколько минут позвонил Рокоссовский.
– Павел Иванович, – спокойно сказал он, – долго ты намерен пятиться?
Пришлось признать ошибку.
– Об этом надо было доложить раньше.
Это был предметный урок. Запомнился он на всю жизнь. В заключение Рокоссовский сказал:
– Если нужно, выставляйте на правый фланг всю артиллерию корпуса Игнатова. Перебрасывайте сюда другие силы. Положение должно быть восстановлено. Направляю к вам из резерва фронта одну стрелковую дивизию.
Из артиллерийского корпуса генерала Н. В. Игнатова мы уже бросили на тот фланг почти две дивизии. На прямую наводку артиллеристы вывели даже пушки крупного калибра. Но снарядов было очень мало. Доставка их крайне затруднительна. Мобилизовали весь дивизионный, корпусной и армейский транспорт. Машины с трудом пробивались по разбитым дорогам болотистого Полесья. На переправах у многочисленных речек и каналов создавались пробки. Вражеская авиация, хотя и немногочисленная, бомбила переправы.
Еще трое суток продолжались оборонительные бои. Войска армии на правом фланге отошли на отдельных участках уже на 25–30 километров. Но и противник, понеся большие потери, ослабел. 25 декабря 1943 года гитлеровцы еще раз пытались прорвать оборону 95‑го корпуса вдоль железной дороги на Калинковичи. К этому времени мы успели несколько пополнить запас снарядов армейской артиллерии. Гитлеровцы были встречены плотным огнем артиллерийской дивизии полковника А. И. Снегурова, состоявшей преимущественно из реактивных установок. Удар был настолько сильный, что противник остановился в первые же минуты атаки. Этот день был переломным. Сила вражеского контрудара иссякла. Надо отдать должное и соседу справа – 48‑й армии, которая оказала нам помощь, приняв на себя часть удара противника в своей полосе. 23–25 декабря она также вела тяжелые оборонительные бои на своем левом фланге и не допустила вражеские силы в глубокие тылы 65‑й армии.
Разгром противника в районе Паричей – большая победа войск армии. На войне не редки такие дни и даже месяцы схваток с врагом, которые по своему значению равноценны взятию крупных городов. Не гремят салюты в честь победы, но войска проявляют не меньше, а иной раз и больше упорства, отваги, мужества, самопожертвования и мастерства. К числу таких нельзя не отнести декабрьскую оборону под Паричами. Потеряв более 7 тысяч убитыми, ранеными, много танков, противник отказался от своего замысла.
И вот наступают наши войска. 95‑й корпус начал восстанавливать положение. К этому времени по решению фронта была изменена разграничительная линия с правофланговой 48‑й армией. Из ее состава на правый берег Березины полностью вышел 42‑й корпус генерал‑лейтенанта К. С. Колганова, что значительно облегчало положение на нашем правом фланге.
Вновь стало возможным во взаимодействии с 61‑й армией нанести удар на Калинковичи. За несколько дней сюда были подтянуты с правого фланга основные силы артиллерийского корпуса Игнатова. Но и противник усилил здесь свою группировку. Командующий фронтом предупредил, что, по данным разведки, на главном направлении, где должна была наступать 162‑я стрелковая дивизия полковника С. И. Черняка, гитлеровцы имеют некоторое численное превосходство в силах. Это подтвердилось при первой атаке. Дивизия Черняка попала под такой сильный огонь, что была не в состоянии овладеть первой траншеей вражеской обороны. К вечеру командующий фронтом сам приехал на командный пункт армии. По его приказанию в моем блиндаже собрались все начальники отделов управления армии и командиры дивизий. Рокоссовский коротко изложил свой план.