Лекс Свифт
Pum-Purum, часть 2:
Шут и Король
2006-2019
Все события вымышлены, но все совпадения неслучайны. И вообще, как говаривала та черепаха из м/ф «Кунг-фу Панда», «случайности неслучайны». После чего сдохла по сюжету.
При написании этой книги не пострадало ни одно животное. Но немного пострадали соседи за стеной, в моменты пиковой творческой нагрузки вынужденные слушать грохот тяжёлого металла.
Особая благодарность компании Microsoft за текстовый процессор, лишь единожды сбойнувший за время столь интенсивной работы, хотя до того он вёл себя более по-свински.
Здесь могла бы быть ваша реклама или авторский автограф.
Оглавление
| 0.1. Нежданное угощение. 1.2. Тринадцатый барон. 1.3. Адини. 1.4. День Победы. 1.5. Дракарис. 1.6. Грехи детей. 2.7. Миттеншпиль (ход козлом). 2.8. Без мыла. 2.9. Нетерпимость. 3.10. Лунная серенада. 3.11. Медведь в бараньей шкуре. 3.12. Карнавальная ночь. 4.13. Убить дракона. |
Нежданное угощение.
«Если есть те, кто приходят к тебе –
найдутся и те, кто придёт за тобой!»
Рок-группа «Наутилус Помпилиус».
Музыка: Вячеслав Бутусов.
Стихи Ильи Кормильцева.
Около 11 часов тёплого майского вечера в подъезд типового дома, в народе именуемого «хрущом», осторожно вошли две фигуры.
Первым в дверной проём проник силуэт в чёрном кожаном плаще. Форма одежды явно бы оказалась жарковатой для сезона, происходи дело днём, а не ближе к ночи (да и ночью в ней, откровенно говоря, было излишне тепло). Посмотрев этой персоне в лицо, вы бы с удивлением установили: это самый что ни на есть настоящий человекоподобный медведь! Его имя полностью звучало как «Винни-Пух», но среди друзей он откликался и на «Винни», и на «Пух», иногда как «Медведь», а то и просто на «слышь», если разговор шёл в небрежном тоне. Ширина плеч же выдавала в нём большую физическую силу при стройной как для человекомедведя осанке, а аккуратность шагов и зоркий, бегающий по сторонам взгляд свидетельствовали: он заглянул сюда по каким-то тёмным делам. Даже темнее, чем у тех неведомых мерзавцев с лёгкой поступью и зырками мелких воришек, благодаря которым запах подъездов стал чем-то нарицательным.
|
|
За медведем чуть вразвалочку семенил другой главный персонаж нашего повествования. Ростом он был пониже, но тоже широкий… правда, в большей степени в животе. Откликался на позывные «Пятачок», «Пятак» или «Кабан» и, когда не хотел привлекать к себе лишнего внимания, обыкновенно наряжался в красную футболку и синие джинсы с подтяжками. За это Пятачка иногда дразнили «Дюком Нюкемом недоделанным», после чего он мог и потянуться за обрезом дробовика. Со стороны, конечно, могло показаться (ввиду разницы в телосложении и того, кто из них за кем ходит следом), что это Пятачок – спутник медведя. На самом же деле он старался не избегать возможности прикрыться за чьей-то спиной, даже если из-за неё выглядывали его бока – так всё же немного безопаснее. Основным «делателем» на сей раз, как и почти всегда с незапамятных времён, выступал Винни. Обычно поверх одежды или прямо на подтяжках болтались ещё и какие-нибудь ремешки со снаряжением, а в боевых условиях Пятачок носил на глазу помогающий ему с прицеливанием прибор, похожий на монокль (изобретённый самим поросёнком, как и множество других полезных штучек), но на сей раз герой вышел на дело довольно-таки неукомплектованным – все его немногочисленные вещи были сложены в сумку как у сантехников, которую он нёс через правое плечо.
|
|
В подъезде «хруща» пахло бабушкиной едой. Эта мелькнувшая в голове ассоциация показалась медвежонку немного странной, будто бы его бабушка когда-то жила в подобных апартаментах (что не соответствовало действительности). Поднявшись по первым ступенькам, посмотрев наверх, прислушавшись, затем приложившись ухом к двери посредине – словом, убедившись, что «всё чисто», он кивнул поросёнку своей собственной головой. Получив ответный кивок Пятачка, Винни-Пух позвонил в дверь, и звери замерли в ожидании, став от неё по бокам.
Они старались предусмотреть сразу несколько планов: и «A», и «B», и «C». На сей раз все планы, которые отличались от «А», основывались на сценариях, в которых хозяин либо сделает вид, что там совсем никого нет, либо его действительно не будет дома вовсе, либо он окажет вооружённое сопротивление, либо там окажется кто-то другой, или же этот «кто-то другой» решит сделать вид, что там совсем никого нет, и так далее. Однако звонок прозвучал, а за ним – какой-то не очень довольный вздох и мягкий топот в направлении двери. А потом и голос; что вполне ожидаемо – слегка раздражённый:
– Кто там, в такой поздний час?
Пока всё шло по плану «А».
Ответ дал Пятачок:
– Горводоканал. Пришли снять счётчик на поверку.
– Ребята, да с вами всё в порядке там? – совершенно искренне удивился голос. – Вы же сегодня днём за ним приходили ещё. Когда воду в районе вырубили. Это совпадение, стечение обстоятельств или что?
|
|
Пятачок едва заметно улыбнулся. Всё-таки идеальный план «А» выполнить не удастся, но есть ещё почти такой же план «A1». Они были готовы к тому, что коммунальщики уже приходили до них, хотя, когда друзья проговаривали этот момент между собой, вероятность такого совпадения им казалась ничтожно мизерной.
– Эм… – «Кабан» сделал вид, что копается в каком-то списке на помятом листе бумаги и наконец находит нужную строку. – А! Небольшая ошибка возникла. По вашей квартире тут сказано, что счётчик готов, осталось поставить его на место. Вот он, смотрите.
Пятачок помахал счётчиком, извлечённым из сумки, перед дверным глазком. Хотя изначально поросёнок всерьёз хотел заказать одному сантехнику-домушнику похищение счётчика из случайно выбранной квартиры, Пух отговорил его от этой претензии на звание «Самого нелепого ограбления 2020-го года». Поэтому в руках Пятачка был не счётчик, а самодельный муляж, однако через маленькое стёклышко нельзя было сказать наверняка.
– Вижу-вижу… Быстро же вы. А… почему вы так поздно?
Вопрос был вполне ожидаемый, но ничего придумывать и не пришлось – подсказку им дал сам обитатель этой норы.
– В условиях аварии нас перевели на 24-часовый режим.
За дверью снова устало вздохнули.
– Ладно, подождите секунду, сейчас открою.
Затарахтели замки, хозяин даже зачем-то снял цепочку до того, как приоткрыть дверь и решить, впускать ли ночных гостей вовнутрь – как для личности с его опытом и положением (пусть и бывшим) он проявлял немалую небрежность. Наконец, дверь распахнулась и пред нашей двоицей предстал низкорослый крот в пижаме и очках. А пред Кротом (это были одновременно его имя и кличка) предстала наша двоица.
Увидев их, Крот тут же расширился в зрачках, но попробовал остаться в боевой готовности и спокойно, будто бы что-то подозревая, сказал:
– Вы… не водопроводчики…
При этом он щурился, то ли от света лампы в подъезде (в коридоре квартиры было темно), то ли изображая, какой он крутой парень и уже рассчитывает, в кого сколько пуль выпустит, если шевельнутся. И потянулся рукой куда-то налево за дверь.
У Пуха был разработан ряд вариантов, что произойдет дальше. В большей части этих вариантов Крот получает в часть тела, имеющую народное название «табло», и улетает вовнутрь квартиры, после чего разговор продолжается уже там, за закрытыми дверьми. А вот как именно они собирались начать переговоры мирным способом, он почему-то забыл, но постарался не подать виду. В поисках помощи перевёл взгляд на стоявшего справа от него Пятачка. Пятачок, однако, тоже оказался не готов отвечать, рассчитывая, что в этот момент Пух врежет Кроту промеж глаз, после чего тот отлетит к стенке и они наконец войдут. Поскольку ничего подобного не происходило и нить разговора зашла в никуда, Пятачок опустил полный дум взор и внимательно рассматривал ногу, которой он инстинктивно, как это делают поросята, принялся рыть под собой землю.
Крот посмотрел сначала на медвежонка, последовал за его взглядом, с морды Пятачка переключил внимание на его ноги... «Роющий» жест поросёнка он понял по-своему: что ещё несколько секунд молчания и отпирательств – и могилу Кроту выроют прямо тут, в подъезде, похоронивши за плинтусом то, что от него останется. С трудом скрывая накативший на него приступ ужаса (уж больно опасно смотрелись эти ребята) и убедив себя в том, что они пришли просто поговорить, да и у него есть ещё путь к отступлению (его собственный план «B»), Крот отступил в сторону и жестом руки пригласил друзей вовнутрь.
– Я бы сейчас дрябнул чего-то покрепче чая, так что шёл бы ты на кухню, очкастый, – грубо загнал его вглубь квартиры Пятачок, показывая, кто именно здесь крутой. – Мы за собой закроем, не переживай.
– Д-да, д-да, с-сей-час… – укоряя себя за дрожащий голос и за подставленные под удар «шесть часов», Крот, стараясь не оборачиваться, помчался на свои жалкие квадратные метры комнаты для приготовления пищи, чтобы поставить чайник на плиту. Окно первого этажа то ли из соображений конспирации, то ли из-за нелюбви Крота к избыточному свету, было занавешено чёрной тканью. К сожалению для нашей двоицы, крепче чая в наличии оказался только отвратный растворимый кофе «Якобс Анарх», пить который они не отважились.
За спиной Крот услышал какое-то шуршание, потом хлопок двери и запирающийся замок. Когда он уже занимался делами у плиты, двое подошли сзади.
«Если бы они хотели убить меня, я бы уже был мёртв», попытался утешить себя Крот, но вышло как-то не очень уверенно.
– А, да, забегая вперёд, скажу, что мы изначально хотели встретить этот вечер с винцом, но на нас напали два каких-то дворовых гопника, ну и Пух использовал имевшуюся у нас бутылочку, предназначенную для дорогого хозяина, по нестандартному назначению. Пух, ты подтверждаешь?
Пух подтвердил это мощным кивком и парой демонстративных замахов; один удар, очевидно, по голове, второй – по горлу. Если бы у него в руке был пусть даже карандаш, Крот откинулся бы к стене с хлещущей фонтаном из шеи кровью. Но вернувшаяся на физиономию Крота маска ужаса была обусловлена не только лишь вполне реальной угрозой его смерти. Он догадывался, кем были эти два «гопника», и понял, что нажатая на всякий случай тревожная кнопка если и призовёт ему подмогу, то уж очень нескоро. Под видом гопников возле дома несли вахту осведомители «Секьюрити», нанятые не то шантажом, не то за символическую плату, после поимки за нарушение разных статей Уголовного Кодекса. Служба никогда бы не вступилась за них официально, поэтому их гибель спишут на местные разборки. Да и поделом. Пятачок ещё после того, как с ними без особых проблем разделался медвежонок, сказал, что гопники – это те же полицаи. Мать родную продадут, лишь бы к успеху прийти.
«Единственный мой шанс выжить – дать им то, что они хотят. Информацию». С этой мыслью он сосредоточился на правильном построении беседы.
Пятачок, видя не только страх, но и осознанность, коварно улыбнулся, после чего взглянул собеседнику прямо в глаза и задал вопрос тоном, в котором явно прочитывалось нетерпение:
– Ты же понимаешь, что привело нас сюда?
Крот помолчал ещё с несколько секунд, поджал подбородок и с пониманием в глазах легонько закивал мордой. Наконец, он озвучил это гадкое слово (а вернее имя), кольнувшее Пуху барабанные перепонки как куст чертополоха (с которым у медвежонка имелся неприятный неэротический опыт) – по некоторым местам.
– Малколм.
***
В это трудно было поверить, но правлению Малколма скоро исполнялся год. Шут и Король, как назвал он себя, превратив долгожданную инаугурацию в коронацию и ночь длинных ножей. Но ещё труднее поверить в то, что его режим пользовался достаточно широким одобрением среди народных масс. Почему?
«Чумовой тип он, такие шутеечки несёт вообще – я плакалъ» – Василий, 17 лет, студент ПТУ, не имеет источников дохода, хобби – употребление пивных напитков, просмотр телепередач.
«Я голосовал за него потому что он наш пацан, считаю, что свой родной край он не обидит» – Иван Петрович, 52 года, сторож на доведенном олигархами до банкротства предприятии в родном для Малколма регионе. На вопрос о хобби ответил, что материться на камеру не принято.
«Это был голос не за него, а против П********!» – Анастасия, 22 года, молодая мать-одиночка, лишилась пособия по уходу за ребёнком после того как её первенец выпал с москитной сеткой из окна 9 этажа, во время её посиделок с подругами на кухне.
«Мы почти 30 лет мечтали, чтобы кто-то расстрелял этих 450 придурков, и вот нашёлся такой отважный человек! Он честный, ему нечего скрывать, так что у него всё получится! Мы ему верим!» – Лариса Ивановна, 74 года, пенсионерка, любимое шоу – «Битва экстрасенсов».
Да, это действительно случилось. Хотя фанаты, скептики и прочие наивные либералы отрицали, что подобное вообще возможно («придя в политику, он больше не позволит себе контроверсионных реплик и действий», «всему есть разумные пределы»). В этом побоище ему помогли двое общественных деятелей, которых – вот уж ирония! – удерживали по обвинению в попытке подготовить бойню в парламенте с целью физического уничтожения всех народных депутатов, но недавно освободили из-под стражи. Избранные волей народа очень поздно заметили, что в зале нет ни одного правоохранителя, и хвалёная неприкосновенность не спасает от погибели. Умирающие от пулевых и осколочных ранений, погребаемые под завалами частично обрушившегося вместе с люстрой купола, люстрированные совершенно правильно догадывались, что имел место преступный сговор Малколма с теми, кто с преступниками при нормальных обстоятельствах должен бороться…
Вот как это было. Новоизбранный глава государства, положив руку на толстую книгу (ею, кстати, была не Библия, а «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго, поверху которой положили Конституцию, несоизмеримо более тонкую и состоящую из взаимоисключающих абзацев, которые не работают на практике), прочитал текст присяги, разительно отличающийся от устоявшейся в политической практике:
«Я, ваш новый лидер, властью данной мне вашим волеизъявлением, вступая на этот высокий пост, торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость! С сегодняшнего дня я требую называть себя Малколм, Шут и Король. Прежнее моё имя отныне подлежит забвению, как и моё прошлое. Я отрекаюсь от всего, что имел, чтобы моё имущество не влияло на принятые мною решения, и буду накапливать богатство с нуля; в том числе отрекаюсь от жены – в пользу новых жён, разумеется. Обязуюсь сам устанавливать свои законы и правила, и горе тем, кто мне возразит. Жить станет веселей! И первое, с чего я начну – распускаю парламент текущего созыва и назначаю досрочные выборы. Народ голосовал за это, мы все знаем, и хотя бы в первый и последний раз я исполню его волю. Я надеюсь, что по крайней мере большинство вас не станут цепляться за свои шкурные интересы и добровольно уступят место моей молодой команде, которая, я предчувствую, победит, даже если я напихаю в партийный список котиков, человеческие трупы и сказочных персонажей. Потому что это будет чисто по фану, just for lulz, nur zum Spaß. Вы ведь согласны?»
Весело не было никому, а согласных оказалось ещё меньше. Парламентарии галдели, кричали «позор!» и что-то про надругательство над Конституцией. Кто-то даже кинул ботинком и яйцом, но Малколм едва выглядывал из-за трибуны, так что ему не составило труда пригнуться. А потом он выпрямился и… улыбнулся. Но уже не улыбкой здорового человека, а ехидным оскалом курильщика безумного клоуна, которого действительно забавляет то, что тут вообще происходит. И который знает, какие страшные вещи скоро произойдут. Малколм достал из кармана смартфон, повернулся спиной к залу заседаний и записал видео-селфи, при этом комментируя вслух для подписчиков:
«Вот, вы видите, какой вы сделали правильный выбор, проголосовав за меня. Полюбуйтесь, против кого все мы здесь сегодня собрались. Это стадо баранов вцепилось в мандаты, которые защищают их от тюрьмы, куда бы они загремели за все совершённые ими издевательства, кражи, убийства и мошенничества, будь над ними властен закон. Но я вас не подведу, и у меня есть готовое решение…»
За короткое время десятки тысяч живых существ посмотрели эту «историю». А Малколм тем временем снова обратился к депутатам.
«Я знал, что вы все поведёте себя именно таким образом. Вы прикрываетесь Конституцией, которую насиловали долгих пять лет, а ваши предшественники насиловали её ещё много лет до вас. Но я очищу её от греха!»
С этими словами он взял со стола Основной закон в изысканном позолоченном издании (которое, к слову, с момента его выхода редактировалось минимум трижды), поднял его над собой, поджёг и продолжил свою речь.
«С этого момента старая Конституция отменяется, над проектом новой буду работать я сам…. возможно, при поддержке наиболее достойных и ответственных лиц (круг которых определю я сам, разумеется). И вместе с тем, не будучи более связанный какими-либо ограничениями, немедленно исполняю свой моральный долг перед всеми, кто отдал за меня свой голос – досрочно отправляю в отставку предательский парламент путём немедленной физической ликвидации всех парламентариев. Ребята, гасите всех!»
И под эти слова пришедший на инаугурацию в нелепом оранжево-фиолетовом наряде экс-комик и, стало быть, ещё и экс-президент, а поныне король, швырнул догорающую книгу в сторону, и достал из-под своей клоунской шапочки с бубенчиками гранату, которая тут же полетела в зал, уже без чеки. После чего, улыбнувшись начавшейся суматохе, схватил покоившийся всё это время за трибуной пулемёт, выбежал из-за неё и открыл огонь очередями. К этому моменту стрельбу и броски гранат дополнили сообщники, под очень уместными кодовыми именами «Пуля» и «Рубанок».
Сеча была знатная. Никто не выжил из-под обломков – кроме короля и двух верных прислужников, одна из которых («Пуля») втайне уже получила должность начальника новосозданной королевской гвардии.
В парке перед зданием собралась огромная толпа сторонников Малколма и просто зевак, пришедших поглазеть на процессию. Некоторые уже успели разбежаться, опасаясь случайного огня, но большая часть завороженно слушала звуки выстрелов и грохот взрывов (изначально проектор выдавал трансляцию на установленный под открытым небом экран, но за время описанных выше событий камеры вышли из строя). Наконец, когда вопли затихли, а над куполом поднялся столп дыма, из дверей показался несущий на плечах пулемёт Малколм, запыхавшийся и покрытый пятнами крови, но ещё держащийся бодрячком. Оглядев парк, голубое небо, человеческие ряды, он набрал воздуха в грудь и прокричал:
– Отныне я здесь Король! А это моя корона! А это (он помахал пулемётом над головой, хотя было заметно, что его сил едва на то хватает) – мой приговор! И если мы – то это всех! Вместе победим! Я иду побеждать!
Толпа орала и рукоплескала ораторскому таланту нового короля. После чего Малколм анонсировал ряд забавных (по его мнению) реформ. В первую очередь он озвучил переезд Верховного Совета в новое здание – здание Национального цирка, что на площади Победы. В связи с этим площадь и начинающийся от неё проспект Победы были переименованы в площадь и проспект Победы над П********. Переименуют также правоохранительные органы, чтобы «порвать с преступным прошлым предшественников». Отныне Министр внутренних дел Агабеков становился Верховным Визирём Агабековым, тюремщики получили гордое название «менеджеров по удержанию», Служба безопасности – Секьюрити, а его личная гвардия будет также именоваться Опричниной (убийство сына прилагается).
Международное «цивилизованное» сообщество встретило эти события с, мягко говоря, негодованием. Но с бывшим президентом установить контакт уже было нельзя – он погиб вместе с парламентариями, а развязать вооружённую интервенцию всё-таки немного страшно, так как оказалась реальной перспектива использования тактического ядерного оружия Федерацией Славянских Братьев – чтобы над головой не висели не творили ничего подозрительного у границ. В самой же ФСБфии официальная позиция оказалась двоякой: МИД «осудил кровопролитие» и «призвал все стороны достичь компромисса», предварительно признав, что «происшедшее является закономерной реакцией общества на антинародный курс принудительно отстранённой демократическим [пусть и с некоторыми перегибами] путём власти». Всё это было тонкой иронией: там не понаслышке знали о расстрелах парламента (хотя повторить едва ли захотели бы), а предыдущую власть в этой стране очень не любили и долго укоряли за не вполне конституционный способ передачи. Президент Объединённых Штатов Киммерии, тоже экс-шоумен, и вовсе заявил, что это была самая смешная шутка на его памяти, заслуживающая того, чтобы быть рассказанной дважды. Видимо, таким образом он послал сигнал собственному Конгрессу, где его не слишком жаловали.
Однако недостаточно войти во власть – надо её ещё и захватить в полной мере. И вот тут Малколм неожиданно для всех «обломался».
Первые проблемы начались на местах.
На следующий день после коронации к Малколму выстроились в ряд представители региональных элит – итого двадцать пять. Каждый – со своим «очень интересным» предложением о сотрудничестве. Их не трогают, они там себе правят в чине барона, и другим мешают затевать против сюзерена козни. Первых пятерых Малколм высмеял, потому как всё ещё считал себя единоличным правителем. На шестом госте стало не до шуток уже ему. Все как один намекали, что если их обделят, то они начнут затевать козни сами. Вплоть до провозглашения независимости, под предлогом того, что Конституция всё равно отменена, а новую ещё не написали. Соответственно вся правопреемственность нарушена. И ведь ничто так не пугает самодержца, как риск утратить территории. На седьмом приёме он согласился, что порядок в государстве важен, как и наличие верных слуг. Чем и подставился. Все последующие посетители ссылались на этот прецедент, ещё и первые шесть отвергнутых прошлись по второму кругу, убеждая, что закон един для всех. По итогам дня Малколм анонсировал административно-территориальную реформу «для безопасности и блага общества», согласно которой официально провозглашались двадцать пять баронств, а чтобы уравновесить образованные субъекты между собой и парламентом, создаётся специальный орган – Совет баронов, который мог бы выразить свои замечания к законотворческим инициативам, решение в котором принималось простым большинством голосов. Сами они избирались в ходе выборов, но чья креатура при этом победит – почти всегда было понятно и так.
Но открыто прогнуться под всяких олигархов, магнатов и воров в законе Малколм просто так себе позволить не мог – его затоптали бы собственные избиратели. В качестве «ответочки» он заложил в реформу введение института префектов, которые на первый взгляд казались переименованными губернаторами, но при этом отслеживали деятельность баронов и выносили им предупреждения. А одного даже по предварительному сговору посадили, чтобы те, кто не поверил этой системе поначалу, поняли: «вона працює». После чего регион возглавил его ближайший соратник.
Прислушивавшись к рекомендациям приближённых лиц и к голосу своего не вполне здорового рассудка, Король решил топтать всех несогласных сам, установив полицейский режим. Для этого очень большие ставки у Малколма были на молодёжь, чьей поддержкой он всячески пытался заручиться.
Во-первых, при нём по телевидению запустили пародийный проект «Слуга Империи» – монтаж сцен из киноэпопеи «Звёздные войны» с вкраплениями доснятого на местных мощностях материала, с хромакеем и прочими афтер-эффектами. Передача представляла собою компиляцию миниатюр, в которых то Энакин Скайуокер, то уже настоящий Дарт Вейдер представал простым парнем из народа, ветераном Войны клоунов, на которой он потерял ноги (а руки у него отнял заводской станок на Джеонозисе). Прослеживались аналогии с некоторыми иными отечественными политиками: к примеру, в качестве «женщины с косой» служила джедай-тви’лек, в одной из ключевых сцен расстрелянная имперскими штурмовиками; изуродованный собственной же молнией канцлер на пенсии занимался уходом за пчелиными ульями; лидер Торговой федерации, прежде чем его зарезал Энакин, кричал, что он всё ещё легитимный вице-король и прочее. Сам Дарт Вейдер то подавался в ЗОЖ и начинал подтягиваться на турнике, мучаясь от фантомных болей, то ходил пешком на работу с Татуина на Корусант. Хотя даже ходьба пешком по Корусанту может считаться подвигом, ведь на нём здания по две-три тысячи метров высотой, все машины летают, а тротуаров вообще не видать, они где-то вне поля зрения внизу на земле. Сериал также отличался совершенно нелепой навязчивой рекламой кетчупа «Таркин». «Звезда смерти» вместо уничтожающего луча покрывала планеты толстым слоем кетчупа; когда она совершала свой первый запуск, гранд-мофф заявил на камеру «Если кетчуп – то Таркин!». И ведь действительно, ввиду того, что крови в «Звёздных войнах» нет, утопить в ней галактику было невозможно. А вот в кетчупе – вполне.
Во-вторых, ещё до избрания Малколм договорился с Агабековым (будущим Визирём), который спешно взялся за обновление штата правоохранителей из бездельничающего молодняка, жаждущего денег, власти и славы. Ребят набирали прямо на сайтах вакансий с пометкой «для студентов», обещая хороший оклад и условия для реализации собственного потенциала. Курсы занимали лишь месяц, но прошедшие их молодые люди возвращались к жизни уже немногим отличающимися от зомби, преданными Королю и Визирю, решавших таким образом проблему безработицы среди будущих выпускников высших учебных заведений. Как нетрудно догадаться, в зомби их превращал зомбоящик, в простонародии телевизор: на протяжении долгих часов каждый день новобранцам показывали мотивирующие видео… мотивирующие убивать несогласных и охранять порядок от всего, что может навредить самодержцу. Не то чтобы они все становились его поклонниками – просто без него они были бы вовсе никем, ведь полезных знаний, что общеизвестно, университеты не дают. Зато даже официальная статистика преступности изменилась в положительную сторону, то есть в плохую. Отчасти – из-за вопиющего непрофессионализма молодняка, что особенно было заметно в регионах, где криминал сам по себе силён, чтобы ему можно было что-то противопоставить. Отчасти – потому как немало преступлений совершали сами правоохранители. Они решили «самореализовываться» посредством очень интересных проектов; как легко догадаться, таковыми были акты бандитизма, крышевания бизнеса и прочее эффективное пользование своим выгодным положением. При этом их заведомо преступные действия обычно из-за «отсутствия состава преступления» даже не брались во внимание другими стражами закона. Такие по крайней мере на словах демонстрировали особую лояльность, готовность браться за самую грязную работу, лишь бы платили. Однако воспитать даже пару сотен тысяч сотрудников такой «новой полиции» заняло время, за которое следовало установить тотальный контроль над обществом, который, как мы помним, оказался отсрочен из-за центробежных стремлений местных «царьков». Как с горечью отшучивался потом Король, если бы он занялся этим вопросом лет на десять раньше, сейчас у него была бы собственная ожившая терракотовая армия. Сказав это, он всерьёз задумался.
Но подвело его не только это.
Об убитых депутатах не скорбел ни народ, ни другие политики – никто. Доверие к ним было на уровне 1%, а у друзей-соратников-родственников всегда были свои амбиции и обиды, поэтому инцидент этот… будто бы и не случился. На место парламентариев всегда приходят новые. По формальному поводу (отсутствие коалиции с невозможностью её сформировать из-за слишком большого числа освободившихся мандатов, которые, как мы помним, освободились просто потому что депутатов перебили) Король официально назначил досрочные выборы в Верховный Совет на 16 июня, и даже – как покорный слуга народа – остался до самого их дня привержен ценностям демократии, не запретив ни одной партии и не посадив ни одного оппозиционера. После своей победы на президентских с результатом в 73% голосов избирателей и «смелого шага» по очищению национального генофонда от жуликов и воров ему грезилось, что 73% лишь прирастут и конвертируются в абсолютно лояльный парламент, который будет принимать законы так, как ему вздумается. Иначе говоря, там сформируется конституционное большинство в более 300 «штыков», после чего утверждение любых инициатив окажется лишь вопросом инициативы. И он будет организовывать различные шоу на центральной площади с показушными казнями тех, кто своевременно ему не скинулся на ремонт тронного зала.
Однако произошедшее в здании на Минина и Пожарского несколько раскололо общество. Не все даже среди фанатов Короля захотели чувствовать себя соучастниками вооружённого переворота, учитывая традиционную политическую нестабильность в этой стране и не очень удачные опыты предыдущих двух президентов (которые ушли с постов весьма позорно, а потому все те, кто были заангажированы в их пользу, оказались тотально дискредитированы либо вовсе проходят по уголовным делам). Подвело и то, что штабы Малколма оказались недостаточно хорошо организованы на местах, впавши в эйфорию по поводу первого дня президентства. Потому вместо активной и внятной кампании обошлись посредственными компиляциями фото кандидатов с партийной айдентикой, причём большую часть этих лиц толком никто не знал (хотя раскрученный бренд всё же дал многим из них очки и принёс победу). А кто-то – и очень многие – просто не дошли до участков, лето же. В то время как противники Малколма, хоть и понесли значительные кадровые потери, смогли мобилизовать собственный электорат.