Получилось символично из-за того, что свою старую жену, поговаривают, он приказал сжечь заживо на костре.
Центральная площадь города – площадь Субботы – часто восхвалялась как едва ли не крупнейшая в мире или хотя бы на континенте. Данная информация не вполне соответствовала действительности, однако её масштабы действительно потрясали, после достаточно скромных по своим размерам площадок столицы. Форма была довольно своеобразная, напоминающая колбу с широкой и длинной горловиной. В закруглённой части – «колбе» – находился парк, «горловина» же была вымощенной камнем и вела к месту заседания барона – администрации баронства. На этом участке к площади примыкала по касательной одна из главных городских улиц, Сумочная, вдоль которой проходило метро. Площадь обычно служила местом стоянки автомобилей, за неимением адекватных стоянок по всему центру города, и немножко выступала маршрутом для следования общественного транспорта. В качестве ориентира для встречи она годилась не очень хорошо, так как при недостаточном взаимопонимании сторон путь от одного её конца до другого мог занять минут десять, а если ещё и пытаться искать друг друга в реальном времени, эта процедура могла растянуться на час, тем более в толпе.
«Колбу» окружали три монструозных сооружения, два из них принадлежали университету, а расположенное между ними третье и особенно монструозное служило каким-то мутным правительственным и бизнес-целям. Здание настолько жуткое по своей архитектуре, что можно было лишь догадываться, как тяжело в нём найти нужный кабинет, особенно если ты пенсионер, ходящий с палочкой. Одних только входов вовнутрь у него не меньше девяти, не считая побочных и запасных.
Словом, площадь – место пафосное и могло вместить тысячи человек, а потому идеально годилось для массовых собраний и терактов.
К моменту прибытия наших героев работы уже велись. Сцена располагалась на ближней к площади части «колбы», прямо на асфальте и траве; поверх неё накинули синий навес из брезента или похожего материала. Парк в «колбе» по периметру охраняла полиция. Очевидно, что за их спинами среди деревьев и кустов разместится королевская свита, вероятно и местные авторитеты тоже.
Посредине длинной и широкой части площади обустраивали длинную дорожку, начинавшуюся сразу от сцены. По краям её отгородили металлическими барьерами, а внутри монтировали каркас; вдоль преграды расставили некие приборы, похожие на осветительные. В конце образовавшейся тропы зачем-то насыпали земли, по кругу обложив её камнями.
Наши герои обошли всё это добро как можно более третьей дорогой, разглядывая вместе с тем установленные конструкции и аппаратуру. На вопрос, что это за прожектора такие, Пятачок лишь развёл плечами. Но подозрительно прищурился.
Дойдя до администрации, поросёнок вдруг остановился и спросил:
– Теперь что делаем? Проверяем, как идёт опрос?
– Не рано ли?
– Ты же сам с ней договаривался, чтобы с девяти начинали интервьюировать. В программе так прописано было. В идеале интервьюеру нужно прибыть на точку минут за пятнадцать. Пока туда-сюда поездим, пока пройдёмся по городу, уже будет нужное нам время. А ещё знаешь, что… Давай Кандагарова выгуляем. Он там устал уже сидеть без дела, наверное. Да и без туалета.
Медвежонок признал его правоту и больше ничего не говорил.
***
Первое место, которое они решили проверить, было конечной станцией линии метрополитена, ведущей из центра в направлении крупного жилого массива – станция «Героев Пруда». Ввиду общей оживлённости сего дня и некоторого количества людей, которых нужно бы сходить проведать и поздравить, народу оказывалось полно, и уж тем более возле транспортных развязок. Поэтому локацию никак нельзя было оставить без социологического внимания.
Практикующего социолога легко распознать в толпе по планшетке и пакету либо сумке, чтобы складывать необходимые бумаги. Поэтому они сразу заметили мужика средних лет с не особо умным выражением лица, пристающего к проходящим людям. Но останавливаться никто не хотел, все пробегали мимо, а на подходе к нему даже прибавляли шаг, видя, как он пытается к ним обратиться. Порою он отпускал прохожим в спину злобные комментарии.
– Похоже, твоя Адини очень сомнительный HR-специалист, раз вербует таких недоумков! – ехидно подметил Пятачок, когда они втроём заняли заботливо установленную горсоветом лавочку. Кандагаров наклонился вперёд, подперев морду лапами, и, казалось, затаился в предвкушении. Поросёнок закинул ногу за ногу и достал свою маскировку: чёрные очки и фиктивный экземпляр газеты «Daily Watafuk». Титульная страница лживо вещала: «В этот день ничего особенного не случилось».
Но Пух понимал: что-то тут не так. И если бы он видел в лицо соседа по гостиничным апартаментам, то сразу догадался бы, в чём дело.
Ситуация начала проясняться сама собой буквально через пару минут.
***
«8:45 на часах, я на удивление пунктуальна. Как говорила моя школьная училка по иностранному языку, «точность – вежливость королей!» Правда, сама она опаздывала на уроки минут на двадцать…»
С этими мыслями Влада выбегала из метро; её длинные розовые волосы развевались на ветру, который образовывался из-за работы вытяжной системы подземки. Из-за этого ей на выходе пришлось даже сунуть планшетку под мышку (в дамскую сумочку она не вмещалась) и расчесаться. Коренная хряковчанка и опытный интервьюер, она даже и не думала над тем, куда направится, поскольку хорошо знала этот район и понимала, где здесь «проходняк». Но концепция у неё была сложнее. Начать она решила непосредственно возле выхода, продолжить у торгового комплекса, а затем двинуться далее.
Милые девочки с розовыми волосами нравятся всем, кроме разве что инквизиторов. Поэтому, когда она делала большие круглые глаза и воодушевлённо сообщала прохожим, что пишет диплом и проводит исследование, люди оказывались отзывчивыми. Ведь многие либо сами писали дипломную работу, либо их дети-студенты по крайней мере скачивали из Интернета рефераты и компоновали. Первые же два респондента поделились с ней своими соображениями, третий согласился отойти куда-то в сторону от человеческого потока, чтобы никому не мешать.
***
И вот в этот момент её заметил «не очень умный мужик». И в его голове – что обычно редкость – заработали какие-то мыслительные процессы. Первая идея, которая ему пришла в голову, точно соответствовала пункту из методички, которую им выдавали: «в случае любой нештатной ситуации звоните координатору».
– Алло, шеф, это я, Толик. Тут какая-то шмара по моему участку шарится, опрос проводит… Это наша?
***
Пятачку всё было интересно, когда же этот дурень сможет опросить хоть одного человека. Но с появлением розововолосой Влады и осознанием, что это именно её послала Адини, вопрос уже стоял другой – как развернётся ситуация дальше. Потерпит ли убогий человек конкуренцию? Заметив, что тот отошёл в сторону с кем-то переговорить, поросёнок включил на своём планшете разработанную в соавторстве с Васьком программу, которая позволяла подслушивать чужие телефонные переговоры, и подключился к «Толику».
***
– Что значит «наша»? Мы больше одного человека на точку не ставили, у нас и так бюджет ограничен!
– Ну я не шарю… Она, короче, уже третьего опрашивает за 15 минут! Ведьма, блин.
– А ты скольких успел?
– А я… я прибыл только, сейчас план додумаю… и тогда начну…
– Докуривай уже свой план, дружище, от тебя до конца дня ожидается сотня заполненных анкет! И только попробуй сам на скамейке их дорисовать – у нас везде свои глаза есть! А к бабе подойди, узнай, кто её послал, потом сообщишь!
***
Толик выждал момент, пока девушка доопрашивает очередного респондента и подошёл к ней. Она сама начала разговор своей заготовленной фразой:
– Здравствуйте! Я провожу исследование для дипломной работы, ответите мне на несколько вопросов?
На самом деле она даже не училась в университете, и тем более не писала диплом, но отказать ей было очень сложно. И при зрительном контакте Толян это ощутил. Когда прошло первоначальное отторжение, вызванное банальной завистью, она ему даже понравилась.
Но по-особенному, по-толянски.
Поняв, что тупо стоит и смотрит, Толик показал ей планшетку.
– О, вы тоже от университета?
– Нет, я от… другой организации.
– И вы тоже решили проводить опрос в этот день? Надо же, совпадение какое.
«Не думаю», подумал наблюдавший за этим Пятачок.
– А что у вас за опрос?
– Исследование политических ориентаций населения накануне будущих выборов! В понедельник в девять утра презентуем в универе.
– А туда прийти можно будет посмотреть?
– Да, вход будет свободный, так что… Что?
Толик отвёл взгляд, как будто стесняется что-то сказать, но всё же собрался с духом и снова показал планшетку:
– Я пуст. Пока ноль человек. Не получается. Я впервые в этом деле.
Влада сначала посочувствовала (это читалось по её мимике), но потом просияла:
– Я сначала думала тут постоять, а потом пройтись по дворам. Там люди не так спешат, и местных побольше будет. Многие из тех, кто здесь пробегает, приехали по торговым комплексам пройтись, которые вот там дальше. Вы же не местный, так?
– Да, я из-под столицы. Так вы мне покажете, где тут места более хлебные?
– Да, если вы хотите! Коллеги должны помогать друг другу.
Он улыбнулся, но блеснуло в этой улыбке нечто зловещее. Она не заметила, а вот Пятачок – да. И Кандагаров тоже. Они переглянулись.
– Мне надо позвонить, – сказал Толик, и отошёл на несколько метров. Влада, меж тем, тут же подцепила ещё одного отвечающего. Пятачок снова включил «уши».
***
– Шеф, это я, Толик. Короче эта шм… девушка, она из университета. У них опрос, политических ориентаций или ещё какая-то херня… В понедельник в 9 утра результаты распишут. Там же, в универе.
– *что-то нечленораздельное сквозь зубы*
– Шо-шо, простите?
– Дрянь дело, говорю! Ты уже не единственный, кто сообщает об университетских! Чего это им не спится в праздничный день? Надо доложить наверх, это очень неожиданный поворот! А где, кстати говоря, твой второй?
– А он… Он передумал, у него какие-то семейные обстоятельства и уехал…
– Да что же это такое… Сплошные пустые траты и ничего хорошего в этот день!
– Так а что мне делать?
– Делай как считаешь нужным, братишка, главное – опроси нужное количество людей. Но лучше, конечно, придумай, как попить кровь этих социолухов! Заняли они нашу точку, понимаешь…
– Вас услышал. – И снова в его глазах промелькнуло нечто, что очень не понравилось Пятачку с псом.
***
– Этот голос… – Пух, подслушивавший, как Пятачок подслушивает селюка, вдруг осознал. – Я слышал его через стену в гостинице!
***
Влада как раз освободилась от очередного респондента, и этот подозрительный субъект вновь подошёл к ней.
– Ну как, дозвонились вы?
– Да, всё в порядке. Так что, вы покажете мне дорогу?
– Конечно, я же человек слова. – Она засмеялась, как будто бы это было шуткой. – Так что, идём?
***
– Так что, идём? – спросил Пух у напарников, глядя как новообразованная пара направляется к проходу на углу дома, ведущему во внутренний двор квартала.
Пятачок не стал даже отвечать, подскочив со скамейки и спешно последовав за ними.
– Ты хочешь сказать, она в опасности? – поравнявшись, спросил Винни.
– Зачем ты меня спрашиваешь, если и так знаешь ответ? – прошипел поросёнок и больше не оборачивался.
А Кандагаров, тяжело дыша, гнался за ними хвостом.
***
Как и в остальных кварталах массовой застройки этого массива, внутри находилась школа, построенная по типовому проекту, но какой-то футуристической зигзагообразной формы. Её собственный двор был обнесен по периметру забором. Школа, меж тем, пустовала – это ведь не просто выходной, а и государственный праздник. Сооружение лишь частично проглядывало сквозь листву – вдоль забора какие-то пионеры насадили деревьев, а местная хулиганва ещё не успела их снести.
Изнутри квартал на первый взгляд был тихий, однако жил своей жизнью. Девушка лет двадцати выгуливала собаку. Бабушки расседались на скамейках, обсуждая соседей, политику (представление о которой они имели более чем превратное) и прибавку к пенсии, отсроченную на полтора года. Мамаши переписывались в мессенджерах, качая коляску, либо сидели возле детской площадки, где резвились их малыши. Словом, у каждого было какое-то дело, от которого их не слишком отвлекли бы интервьюеры с их вопросами. А кто-то, услышав, что ведутся разговоры на злободневную тему, и сам бы подтянулся со своим авторитетным мнением, позволив себя опросить. Хоть это и не вполне правильно по социологической методологии.
На одну из скучающих мамаш, у которой, видимо, сел телефон, и указала Толяну Влада.
– Вот, подойди к ней и вежливо скажи: «Здравствуйте! Социологический опрос проводим! Ваше мнение интересно и важно для нас! Это абсолютно анонимно!» Только не спрашивай, сколько ей лет (если у тебя такая графа в анкете есть), это некультурно. На взгляд определи.
Он так и сделал. На что мамаша ответила:
– Ну давайте, что у вас там?
***
Сразу во двор они забегать не стали, предпочтя притормозить у входа и внимательно осмотреть картину происходящего. Пока ещё не происходило ничего похожего на неправомерную деятельность, и Пятачка это немного взбесило.
– Брать пока нельзя. Между ними пока что, скажем так, химия. За это скорее нас посадят, чем его, если вмешаемся (и правовая позиция, что мы там где-то что-то услышали, будет ничтожной, учитывая, каким образом мы получили эту информацию). Вот когда начнётся физика – тогда атакуем.
– Не пойму, какая тут может быть химия, – удивлялся Пух. – Милая, явно неглупая девчушка – и колхозник…
– Что тут думать? Женщины…
Кандагаров тяжело вздохнул, будто бы в женщинах он понимал даже больше Пятачка.
***
– Вот видишь, это всё не так уж сложно, как ты думаешь.
– Я и не говорю, что сложно, просто там не везло, а тут повезло.
– Тут не в везении дело, вопрос в позиционировании себя, как ты подходишь, что говоришь… Это наживное, в процессе приходит понимание, как всё делается.
– Как бы тебя… отблагодарить?
– Ой, да перестань, это так, за счёт заведения. – Снова она смеялась. – Ну что, давай по очереди опрашивать? Или вон видишь, двое пенсионеров на лавочке? Давай ты бабку, а я дедку.
Но Толяну не хотелось бабку.
– А что это там такое? – спросил он, указывая куда-то через школьный забор.
Влада посмотрела, но не смогла ничего разглядеть сквозь густую растительность. Ей было видно только то, что в этом месте загадочный архитектор расположил один из «карманов» здания, по извилистости напоминающего осцилляции.
– Не замечаю…
– Ну вон, что-то розовое? Не видишь разве?
Она прищурилась, но снова не заметила.
– У меня немного плохое зрение, я обычно ношу очки. Пойдём поближе, глянем?
Толик кивнул и они двинулись вокруг забора с левой стороны к калитке.
***
– Кажется, всё к тому идёт. Подходим поближе, но без команды не нападаем. Поняли?
***
Обойдя забор слева, они обошли здание справа и вошли в «карман». Ничего не подозревающая Влада осматривала на ходу каждую травинку, пытаясь понять, о чём же говорил Толян (с которым они, кстати, до сих пор друг другу даже не представились). На удивление, в «кармане» действительно что-то было; этим «что-то» оказался невесть откуда взявшийся кусок материи красного цвета, валявшийся в траве. Возможно, из школьного окна выдуло сквозняком.
Красный, не розовый.
Раздался громкий детский крик – это ребёнок упал с турничка, пока его мама засмотрелась на эфир пьяных подруг в Ин100грамме.
Влада, потоптавшись по тряпке, наконец сказала:
– Но тут нет ничего розового.
– Есть.
– Что же?
– Твои волосы.
Будь она хотя бы Пятачком, интуиции оказалось бы достаточно, чтобы резко отступить назад, и тогда Толик, скорее всего, плюхнулся бы оземь, а она, поняв наконец, к чему всё идёт, убежала бы в людное место и позвала на помощь.
Но девушки с волосами необычного цвета притягивают мужчин гораздо сильнее, чем поросята, тем более такие, которые могут и по зубам заехать.
Толян навалился на неё всей массой, уложив прямо на материю. Похоже, он всерьёз вознамерился сделать с ней то, что школа делает с мозгами ребёнка на протяжении десятилетия.
– Что вы себе…
«По крайней мере если у меня потечёт кровь, я ничего не выпачкаю с этой красной тканью», посетила Владу нелепая мысль. Нелепой она начала казаться, когда горло девушки сжала рука, и стало понятно, что смерть в качестве девственницы ей больше не грозит. Даже если девственницей она перестанет быть уже после смерти. Она ещё пыталась что-то проскулить, но орущий ребёнок не унимался и её крик утонул в палитре заполняющих двор звуков.
Не слышал и стягивающий с неё джинсы Толян звук приближающихся шагов.
***
Вперёд вырвался Кандагаров. Он махом перескочил через забор, не желая терять ни секунды. В два прыжка преодолел «зелёнку» и – как раз когда ограду перелазил Пух – долбанул негодяя кулаком в висок. Не со всей мочи – похоже он не хотел бы испугать девушку травмами, не совместимыми с жизнью, ей и так должно было хватить впечатлений.
«Он убил человека ударом по голове сзади, его вырубили ударом по голове сзади… Есть в этом мире карма», – смекнул Пух.
Поросёнок, хоть и имел не самую плохую форму, не отличался такой же прытью, как эти двое, поэтому оказался чуть позади и прибежал уже «на всё готовое». Посмотрел на пса, но тот молча застыл, глядя на свою жертву.
Поняв, что опасность миновала, Влада выползла из-под обмякшего тела и подтянула джинсы. Пух успел заметить, что её бельё и коричневая клетчатая рубашка в ходе стычки пострадали; на уровне левого подреберья красовался разрыв, через который виднелся живот.
– Вы прямо мои ангелы-хранители… – но, сказав это, она явно прониклась недоверием к спасшим её пришельцам. Только что она уже позволила себе быть кокетливой – и к чему это привело.
– Вы от Александры Николаевны? – спросил Пух, догадываясь, что это переубедит пострадавшую. Действительно, по её расширившимся зрачкам было понятно – имя ей знакомо.
– Да, это моя соседка по двору. Наши семьи дружат.
На долгие несколько секунд воцарилась тишина. Пух понимал, что как-то развивать тему Адини – это значит нарушить их прикрытие. Особо ничего полезного они из девчонки не выбьют (всё, что надо – услышали и так), да и после шока она едва ли настроена на задушевную беседу. Пятачок нашёл самый правильный совет:
– Я бы на вашем месте смылся.
Влада с приоткрытым ртом, будто слова застряли у неё в горле, кивнула, подскочила с места, схватила сумочку и побежала на метро. В этот момент Толян что-то просипел – очевидно, он всё же выжил, хотя по лицу можно было понять, что его не просто отшлёпали за плохое поведение. Подняться сам на ноги он не смог бы как минимум несколько дней.
«По крайней мере его теперь будет проще задержать, а его попытки объяснить, что он тут делает, могут лишь усугубить его правовую позицию».
Но Пух ошибался. Ввиду схожести травм (почерк преступника) Толян проходил по материалам следствия как жертва. Он вместе с адвокатом отстаивал ту линию, что неизвестный прокрался к ним в номер и убил соседа, Толик бросился наутёк, но его выследили и тоже жестоко ударили. Выжил он лишь чудом. Дело так и не было раскрыто, а спустя годы он утонул во время рыбалки. Правда, после сотрясения он заработал эректильную дисфункцию, поэтому больше к женщинам этого насильника, грабителя, губителя людей не тянуло, как в тот майский день, День победы.
Можно считать это небольшой личной победой нашей команды.
Что же касается Влады, то Адини она сообщила, что почувствовала себя плохо, упала и повредила одежду, поэтому не сможет довыполнить план. Винни этого, конечно, не узнал, но Александра Николаевна вынужденно поехала лично опрашивать горожан вместо подруги с розовыми волосами.
А спустя всего год, ровно девятого мая, Влада лишилась невинности. И умерла. При похожих обстоятельствах. Провстречалась с парнем целый месяц, не узнав о нём толком ничего, и неудачно прогулялась с ним по ночному парку. До последней секунды своего дыхания она думала, что ангелы-хранители явятся вновь.
Не явились.
Если и есть Бог, то у него очень своеобразное чувство юмора.
Но это было уже потом. Наши же «ангелы-хранители» направлялись в центр, чтобы проконтролировать другую точку где проводится исследование, спровадив при этом Кандагарова на место, предварительно разрешив ему зайти в туалет одного фастфуда.
***
– Пятак, ты замечал, что едва ли не всюду, куда мы идём, начинается бойня?
– Давно заметил…
Там, куда они пришли сейчас, тоже намечалась небольшая бойня.
Возле театра оперы и балеты, архитектура которого не имела никаких реальных конкурентов по монструозности в этом городе, тоже совпали опросные точки двух конкурирующих социологических служб. И из-за неудачного взаиморасположения опрашивающих респонденты то и дело отказывались отвечать посланцу Бенито и Гекса, потому что «они уже участие в социологическом исследовании приняли». Но здесь оба интервьюера оказались пацанами, притом чисто такими реальными, и когда «королевский» в десятый раз был послан прохожими, он кинулся на «коллегу» с угрозами:
– Слышь, ты откуда тут нарисовался? А ну сгинь, пока я братву не позвал!
«Университетский» тоже оказался не робкого десятка и между ними завязалась драка, прямо на глазах у десятков прохожих. Пух сделал вроде бы логичное предложение – позвать полицию. Но Пятачку не всё было так очевидно.
– Откуда ты знаешь, чью сторону они примут, когда разберутся, кто здесь, что и зачем делает? Давай лучше попробуем разобраться мы сами.
***
Они подошли к «махающимся» пацанам и попробовали сыграть роль примирителей.
– Ребята, давайте жить дружно! У нас же культурный, образованный город.
«Университетский», глядя на них, закивал головой, но в этот момент посланник Мецената врезал ему в солнечное сплетение и побежал. Далеко уйти ему не получилось – Пух поймал его и скрутил, как раз наконец-то делом заинтересовалась полиция, когда всё уже разрешилось и без них, да и факт рукоприкладства уже было сложно оспорить.
Но Пятачок лишний раз сделал для себя важный философский вывод. Что невозможно глобальное разоружение в одностороннем порядке.
Потому как если начнёт разоружаться один, другой его тотчас поразит своей огневой мощью.
Впрочем, он давно это и так знал.
Поэтому разоружать, по его мнению, должен победитель, а воевать надо до последней капли крови, до последней пули.
***
– А не пора ли нам подкрепиться? – спросил Пух, когда вернулся к другу после задержания нападавшего. – По-моему, пора. Тем более, если мы так и будем с ревизиями ходить, совсем исследование сорвём. Да и с утра не жрали ещё ничего.
***
Социологический беспредел на улицах города продолжался, а двоица тем временем с огромным трудом нашла свободные места в этот знаменательный день в кафе, коим оказалась какая-то богемная литературная питейная. Нет, сначала они было заглянули в какую-то пиццерию для нищебродов, но их с порога убило музыкальное сопровождение. Играла совершенно омерзительная, раздражающая сама по себе и вконец доставшая своей назойливостью пошлая песня одной отвратной поп-дивы, певшей о том, что у неё в жизни всё классно, ведь её часть тела пониже спины совсем как у одной знаменитости. Песня называлась «Хвост как у Барсика», в исполнении Кати Котовских, и одно только её упоминание заменяло чувство голода на желание посетить уборную, лучше – надолго. В былые времена похожими эпитетами наделяли иной паршивый хит – песню с глубокомысленным припевом:
Ёжик умер, ёжик умер
Под окном валяется!
Ёжик умер, ёжик умер
Молча разлагается!
На самом деле композиция посвящалась весьма серьёзной теме – живущие в столичной черте ёжики, ведущие преимущественно ночной образ жизни, совершенно не приспособлены к городским реалиям, то и дело становясь жертвой ненаблюдательных автолюбителей. Соответственно, она призывала горожан любить природу, а водителей – быть внимательнее. Кто-то даже говорил, что это огромный шаг вперёд для отечественной попсы – петь о невыдуманных историях, о которых невозможно молчать. Но жуткий спам по радио и попытка выдвинуть «Ёжика» на множество наград наподобие «Песни года» за совершенно нестандартный текст (ведь политике, экологии и социологии не место в музыке) породили много гнева и даже пародий.
Хит «Хвост как у Барсика», очевидно, был огромным шагом назад. На него даже пародий не было.
***
Итак, наши герои предпочли зависнуть в заведении с названием «Герой нашего времени», где играл пост-панк и в частности группа The Cure. Пух ещё подумал, что где-то он уже слышал их песни, возможно в кино.
В меню внимание обоих привлёк коктейль «Жидкая смерть», который оказался самым обычным морсом[4] по цене восьми буханок хлеба за стакан, и одну буханку какого-то изысканного хлеба по цене четырёх обычных. Глядя, какими темпами расходуется наличка, каждый из них подумал, что скоро им придётся использовать старый трюк с маршрутками, дабы восполнить дефицит карманных денег.
Пух давно хотел задать назревший вопрос:
– Ты решил обратиться к обществоведению. Не думал, что ты хорошо относишься к социологии.
– Хорошо отношусь? Пффффф! Ты шутишь? Социология – это не наука, а чёрт знает что!
Пух ожидал такой ответ, но хотел бы знать больше.
– Поясни.
– Ну, начать стоит вот с чего: социология – наука глубоко сервильная. Она возникла, чтобы оправдывать консервирование действующего порядка, исключить насильственную смену строя. То есть фактически всё что мы с тобой делаем с точки зрения этой науки – антисоциально, нарушает общественное равновесие, ибо власть обладает легитимностью. Ну, то есть – моральным правом карать неугодных, просто потому что это естественный порядок вещей. И некоторые хвалённые видные социологи вроде Макса Вебера полагают, что легитимность – она важнее, чем справедливость того, что власть вытворяет, ибо кто для них у власти – тот и справедливый. Во-вторых, некоторые социологи откровенно врут. Тот же Макс Вебер, война его праху, откровенно подогнал факты под свою теорию о религиозной этике, которые у любого более-менее сведущего в истории человека вызовут большие вопросы. В-третьих, ты видел, чтобы какая-нибудь наука хвасталась своей мультипарадигмальностью?
– Мульти…? Ты же знаешь, длинные слова меня только расстраивают.
– Ой, да брось, я знаю, что ты понял, о чём я. Но для тех, кто не знает. Вот представь себе Средние века. Было общепризнано, что Земля находится в центре Вселенной, а все остальные небесные тела вращаются вокруг неё. А кто в этом сомневается – еретик. Ещё раньше было распространено представление, что Земля вообще плоская. И тоже, кто сомневался – объявляли еретиком. Но со временем находится всё больше фактов, которые в эту доминирующую концепцию не вписываются. И когда их накапливается столько, что с ними уже невозможно мириться, происходит сдвиг парадигмы. Не всегда это случается сразу: иногда имеет место затяжная конкуренция между научными теориями за право стать общепринятыми. Особенно когда речь заходит о чём-то таком, что понять не может никто, даже Чарли Чаплин – о теории относительности, например. Но в итоге воцаряется одна концепция, наиболее полно объясняющая известные на данный момент парадоксы и противоречия. До тех пор, пока у неё не окажется слишком много логических дыр и она потребует полного обновления. Потому что научное знание – оно априори промежуточное, требует перепроверки, уточнения и дополнения, ибо наука – это не религия, претендующая на обладание заготовленными незыблемыми ответами на любые вопросы мироздания. Но и её «истины» не с потолка взяты, а получены её же методом.
– Это кто такое пишет?
– Кун, теория научных революций.
– А, это тот Кун, который написал легенды и мифы для Древней Эллады?
– Нет, то был другой кун… Но я это всё к чему. Я тебе описал картину того, что в уважающей себя естественной науке, даже если имеются разные подходы к пониманию того, что такое чёрная дыра, какая самая неделимая часть – кварки или нечто помельче, всё равно имеется некая парадигма, научная картина мира, основанная прежде всего на результатах экспериментов. Классическая теория относительности, допустим, определённой мерой устарела, но она дополняется более современными изысканиями, а сам факт её достоверности подтверждается ускорителями частиц, которые вообще бы так не работали, как у них это получается, если бы e не равнялось mc2.
– А социология, – Пятачок продолжал, – вообще о другом. У социологов есть бесчисленное множество определений того, что такое общество. Вот как ты думаешь, что такое общество?
– Ну, это общность людей… объединённых проживанием на одной территории… и смежными ценностями, наверное. И экономическими интересами.
– А соседи по коммуналке – это общество? Они живут в одной квартире, и скорее всего достаточно однородны по социальному и экономическому статусу, ибо если бы они были богаче и состоятельнее, в коммуналке они бы не жили. Пусть это ещё не доказано.
– Но их же, скорее всего, не очень много, чтобы считаться обществом…