— В таком случае, самое время привести нашего гостя в чувство, — заметил принц.
Феган кивнул Вигу, и тот, прищурившись, устремил свой пристальный взгляд в сторону софы. Вокруг тела «мага резерва» начало возникать лазурное мерцание, постепенно набирающее силу. Не прошло и минуты, как Джошуа очнулся и медленно обвел взглядом комнату. При виде Вига его глаза наполнились слезами.
— Верховный маг, — еле слышно прошептал он, — неужели это и вправду ты?
Виг подвинул к софе кресло и присел рядом с юношей.
— Да, — с сочувствием ответил он, — это я. Мы в Редуте. С тобой все в порядке, однако ты сильно истощен. Все, что тебе сейчас необходимо, это покой и пища. Если можешь, расскажи, что с тобой приключилось.
«Маг резерва» вскрикнул и попытался вскочить. По всему было видно, что последние слова Верховного мага пробудили в его мозгу ужасные воспоминания.
— Это было ужасно! — Его карие глаза расширились. — Гадкие твари... они вылупились из яиц... яйца на деревьях... «одаренная» кровь... лазурь... невероятно... И потом из них вылупились чудовищные создания... Птицы.
На лбу у_«мага резерва» выступила испарина, и его речь прервали рыдания.
Феган подкатил свое кресло поближе. Чувствовалось, что оба мага сильно встревожены.
— Успокойся, — мягко произнес Виг, — и расскажи нам, что же все-таки произошло. С самого начала.
— Весь мой отряд погиб в схватке с гарпиями, и дальше я продвигался один, — заговорил «маг резерва». — Долгое время я не встречал никого из наших людей. Запасы еды закончились... — Он помолчал, борясь с нахлынувшими чувствами. — В конце концов, я нашел остатки другого отряда, возглавляемые Аргусом, и присоединился к нему.
— Аргус — один из лучших «магов резерва», — объяснил остальным Виг.
— Да, — продолжал Джошуа. — С ним были Джонатан, Галеб и Одом. И вскоре мы почувствовали это.
— Почувствовали — что? — спросил Верховный маг.
— Почувствовали где-то рядом необыкновенно мощную «одаренную» кровь. Ни я, ни кто-либо из остальных ранее никогда не ощущали ничего подобного. Мы находились на расстоянии всего дня пути от Редута, и вдруг такое... — Голос «мага резерва» прервался, на его глаза вновь навернулись слезы. — Мы решили на время оставить поиски охотников за кровью и гарпий и выяснить, кто же является обладателем необычной «одаренной» крови.
Джошуа с трудом сглотнул.
— Мы двигались лесом, как вдруг на нас напали какие-то ужасные существа, по виду напоминавшие огромных птиц.
«Маг резерва» закашлялся, и Тристан поднес ему воду. При виде принца глаза раненого расширились.
— Мой принц! — воскликнул он. — Прости, я не узнал тебя.
Теперь Джошуа проявил больше интереса к своим слушателям. Обведя взглядом комнату, он остановил его на незнакомом человеке в кресле, с голубым котом на коленях.
— А кто ты, господин? Мне кажется, я тебя не знаю.
— Мое имя Феган. Но, прошу тебя, продолжай, твой рассказ нас крайне заинтересовал.
— Аргус и Галеб обрушили на нападавших магические удары, но этим тварям они оказались нипочем. Птицы повалили нас; при ударе о землю я вывихнул плечо и, наверное, потерял сознание. Придя в себя, я приподнялся, стараясь разглядеть, что происходит, и увидел... их глаза... — Молодой маг беспомощно покачал головой. — Мне никогда не забыть этого зрелища!
— Что же необычного было в их глазах?
— Странного красного цвета, они сверкали так ярко, что едва не ослепляли. — Джошуа на мгновение смежил веки. — Некоторое время Птицы сидели на земле и на ветвях, словно отдыхая, а потом подхватили моих спутников когтистыми лапами и улетели. Всех, кроме меня...
— Глаза этих созданий... Скажи, они не потухали ни на мгновение? — неожиданно спросил Феган.
— Верно, — ответил Джошуа, — но временами вспыхивали особенно ярко.
Увечный маг негромко хмыкнул. Принц и Виг обменялись взглядами. «Фегану явно что-то известно, — подумал Тристан. — Нужно будет позднее расспросить старика об этом».
— Что происходит в Евтракии? — с тревогой спросил он Джошуа. — По нашим представлениям, в городе, да и во всей стране творится нечто ужасное. Что ты можешь сказать об этом?
— Все и в самом деле очень скверно. — Чувствовалось, что молодому магу тяжело сообщать такие новости. — В стране разброд и хаос. В отсутствие власти некому поддерживать закон и порядок. Кражи, убийства, насилие повсюду, и продовольствия становится все меньше. Люди перебираются в города, надеясь, что там им будет легче выжить. Таммерланд просто наводнен беженцами. Боюсь, что скоро начнется настоящий голод, ведь очень немногие крестьяне решаются привозить продукты из опасения, что по дороге их могут ограбить. — Он на мгновение смолк. — Рассказывают, что убийства на улицах городов стали нормой. Во время недавних столкновений многие женщины потеряли мужей, отцов и сыновей. Голодные, они вынуждены торговать своим телом...
Слушать подобное было невыносимо. Тристан медленно подошел к камину и остановился подле него, глядя на мерцающие угли. Его народ страдает, а он... прячется в этом каменном склепе. Нужно выбраться отсюда и, по крайней мере, самому убедиться в происходящем. «Уйду не завтра утром, а нынче же ночью, — решил принц. — А магам об этом знать незачем».
— А что «маги резерва»? — спросил Виг, в гневе воздевая стиснутые кулаки. — Задача всей их жизни — помогать населению. Надеюсь, хотя бы некоторым из них удалось выжить после нападения на Евтракию?
Джошуа печально покачал головой.
— Я скитался несколько недель, прежде чем наткнулся на Аргуса и его отряд. Боюсь, Верховный маг, если кто и уцелел, то их осталось так немного, что вряд ли они в состоянии что-либо изменить. И теперь понятно почему. Вряд ли кто-нибудь способен бороться с этими ужасными тварями, которые утащили моих товарищей. Их наверняка больше, чем я видел...
Чувствовалось, что силы молодого мага на исходе.
— Ты нуждаешься в отдыхе, — мягко сказал Виг. — Я погружу тебя в глубокий сон. Когда проснешься, сможешь умыться, переоденешься в чистое и поешь. Однако сейчас важнее всего для тебя покой.
Джошуа еле заметно кивнул, веки его опустились. Виг закрыл глаза, и вокруг «мага резерва» тут же возникло лазурное мерцание. Спустя мгновение молодой человек уже крепко спал.
В комнате воцарилось тягостное молчание.
Первым его нарушил Феган, заговорив нараспев:
— «... И на небесах разразится невиданная битва, но она будет лишь частью тяжкой кровавой бойни на земле. Хозяева красных огней будут сражаться с другими, также пребывающими на небесах. И кровь тех и других будет литься дождем на всех, кто внизу, пятная белую, мягкую землю... И за всем этим будет наблюдать дитя...»
Увечный маг открыл глаза, готовый ответить на неизбежные вопросы.
— Еще одна цитата из Манускрипта? — осведомился Виг.
Феган, единственный из ныне живущих, целиком прочел разделы Манускрипта, посвященные Закону и Капризу. Наделенный редким даром абсолютной памяти, он мог вспомнить все, что когда-либо видел, слышал или прочел.
— Верно, — негромко произнес он, как будто обращаясь к самому себе. — Цитата, которая на протяжении всех этих трех столетий вызывала мой неизменный интерес. — Увечный маг улыбнулся. — Я никак не мог понять ее смысла, но сейчас, по-видимому, мы на шаг ближе к разгадке этого секрета. «Красные огни» — это, надо полагать, Птицы с пылающими красными глазами, о которых говорил Джошуа. По крайней мере, я никогда не встречал других созданий, имеющих такую уникальную особенность. Однако от меня ускользает смысл последней фразы: «И за всем этим будет наблюдать дитя». Может быть, имеется в виду Моргана, дочь Шайлихи? Но какое это к ней имеет отношение? Убей меня, понять не могу. И уж тем более не понимаю, что означают слова «белая, мягкая земля».
Феган откинулся в кресле и почесал кота за ушами. Тристан посмотрел на Вига. Тот, похоже, тоже был в недоумении.
— Ты тоже считаешь, что все «маги резерва» погибли? — спросил принц.
Верховный маг сжал пальцами виски.
— Сейчас ничего нельзя сказать наверняка, — ответил он. — Но, по крайней мере, это объясняло бы, почему никто из них не вернулся в Редут.
— В одном я не сомневаюсь, — задумчиво произнес Феган. — Эти хищные Птицы созданы не Законом. И следовательно, друзья мои, в Евтракии снова появился кто-то, практикующий Каприз. — Он перевел взгляд на свои бесполезные ноги и поправил края пледа. — Ничто в мире не вызывает у меня такого отвращения, как использование темной стороны нашего искусства.
Принц и Виг понимали, что у него есть основания так говорить: именно Капризу Феган был обязан своим увечьем.
Тристану никогда не забыть тот вечер, когда Верховный маг продемонстрировал ему физические воплощения Закона и Каприза. Закон имел вид огромной ослепительно золотистой сферы. Каприз выглядел как сфера таких же размеров, но она была угрожающе черной и буквально истекала энергией уничтожения. Сферы постоянно притягивались друг к другу, но никогда не приходили в соприкосновение, отталкиваясь при сближении.
Виг объяснил ему тогда, что если они сольются не так, как следует, это неизбежно приведет к уничтожению всего живого. Именно Избранный первым должен найти способ объединить две могучие ветви магии на благо своей страны и всего мира.
Каким далеким сейчас казался этот день...
— Джошуа — единственный, кто может дать какие-либо пояснения насчет Птиц, — заметил Виг. — Однако придется подождать, пока он проснется. Ему сильно досталось.
Воцарилось напряженное молчание, нарушаемое лишь потрескиванием дров в камине. Тристан глядел на спящего «мага резерва», и внезапно ему в голову пришла не лишенная иронии мысль:
«Даже этот измученный человек свободнее, чем я, пленник каменного склепа. Однако сегодня ночью я, по крайней мере, увижу могилы родных, и запрет магов меня не остановит».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Гелдон верхом на гнедой лошадке двигался по улицам Таммерланда. Небо затянуло тучами, и карлик подумал, что хорошо бы вернуться в Редут до начала дождя. Усиливающийся ветер гнал по грязным мостовым мусор, вздымая крошечные вихри песка, и это лишь усиливало мрачное впечатление, которое производил город.
«До нападения Фаворитов Дня и Ночи Таммерланд наверняка был красивейшим городом, — думал горбатый карлик. — Может быть, Избранному и магам удастся снова вдохнуть в него жизнь».
На всех улицах Таммерланда можно было видеть следы учиненной Фаворитами ужасной резни. Кровью своих жертв они рисовали на стенах символы одержанной победы — знаки Шабаша. Гелдон понимал, что даже спустя многие годы после того, как исчезнут эти жуткие знаки, в душах людей останутся рубцы жестоких деяний, сотворенных крылатыми убийцами.
Стараясь отвлечься от тягостных мыслей, карлик ласково похлопал лошадь по холке и улыбнулся, в который раз подивившись предусмотрительности магов — в Редуте имелись оборудованные всем необходимым конюшни. В обязанности Гелдона входил уход за лошадьми, и он совсем не возражал против такой работы.
Редут сообщался с внешним миром множеством тайных извилистых туннелей, выходящих на поверхность в разных местах королевского дворца и окружающей его местности. Эти выходы были искусно замаскированы, но тем не менее, Гелдону приходилось соблюдать крайнюю осторожность в моменты приближения к ним.
Сейчас он направлялся в район, который когда-то был торговым центром евтракийской столицы. Большинство лавочек было разграблено. Уцелели очень немногие; очевидно, их владельцы имели достаточно средств, чтобы нанять головорезов для защиты своих торговых мест. Подле них постоянно толклись выброшенные на обочину жизни люди, испытывавшие, вероятно, призрачную надежду на то, что вместе они будут в большей безопасности.
Площадь, носившая название Торговой, теперь стала местом сборищ воров, аферистов, шлюх, наемников и нищих, и именно здесь можно было услышать все самые последние новости. Гелдон понимал, насколько опасным может оказаться это место для карлика вроде него, которому трудно выстоять в стычке с превосходившими его по росту и силе прохвостами.
Приближаясь к огромной, выложенной булыжником площади, он заметил, что сегодня здесь царит невиданное оживление. Стараясь не привлекать внимания, Гелдон двигался медленно, опустив голову, прекрасно понимая, что один лишь вид горбатого карлика может вызвать нездоровый интерес ищущих развлечений бездельников.
Уличные шлюхи, бросая на прохожих призывные взгляды, бесстыдно предлагали себя всего лишь за несколько медных монет. Со стороны темных переулков доносились звуки грубых, похотливых совокуплений.
Некоторые из постоянно пристававших к Гелдону нищих действительно производили впечатление людей, выброшенных на обочину жизни, другие же выпрашивали монетку или кусок хлеба, чтобы просто протянуть в безделье еще один день. Тяжелее всех приходилось здесь детям — грязным, голодным, потерявшимся во враждебном для них мире.
Время от времени карлик ловил на себе зловещие взгляды тех, кто был опаснее всех прочих, — наемных убийц. После разгрома королевской гвардии убийство как профессия стало весьма доходным делом. Многие, очень многие были готовы потратить кизу-другую, чтобы убрать богатого родственника, неверного супруга или удачливого конкурента. Только киза, золотая монета королевства, гарантировала выживание, и наемники готовы были на все, лишь бы они бренчали в их карманах. Имея достаточно денег, можно было заказать убийство любого, и при нынешнем разброде убийц никто особенно и не искал.
Кроме всех прочих была здесь еще целая армия особо невезучих людей — тех, кому удалось пережить бесчинства Фаворитов, лишившись, однако, руки, ноги или глаза. Эти несчастные рыскали по сторонам голодными взглядами. Столкновение с Фаворитами оставило в их душах неизгладимый след. У многих калек явно развивалась гангрена, но вокруг не было никого, кто смог бы исцелить их раны.
«Слава Вечности, Тристан не видит всего этого», — подумал карлик. Поглубже надвинув капюшон, как будто стремясь таким образом отгородиться от кошмара, что творился вокруг, Гелдон продолжил свой путь.
Это была уже его седьмая вылазка в город. Боясь показаться чрезмерно любопытным, он сознательно не пытался узнавать много за один раз. Меньше всего ему следовало привлекать к себе внимание. Карлику удалось завязать кое-какие полезные знакомства с людьми и войти к ним в доверие настолько, что от них можно было услышать хотя бы некое подобие правды.
— Сначала закрепи знакомство, — наставлял его Виг, — и только потом начинай задавать вопросы.
Гелдон остановился перед одной из шумных, пользующихся исключительно дурной славой таверн и взглянул на притороченного ремнями к грубому деревянному ящику безногого калеку с сальными спутанными волосами и черной повязкой на правом глазу. В руках увечный сжимал деревяшки, примотанные к ладоням грязными тряпками. С помощью этого нехитрого приспособления он передвигался с проворством, какого трудно было от него ожидать. Несчастный откликался на прозвище Обрубок. При виде карлика, с которым он уже несколько раз вел беседы, калека оживился, поняв, что вскоре в его карман перекочуют несколько монет.
— Ну, и что тебя принесло сюда сегодня? — спросил Обрубок вместо приветствия, не сводя с карлика жадного взгляда. — Опять припасы кончились?
— Угадал, — ответил Гелдон и быстро оглянулся, дабы убедиться, что на заполненной людьми шумной площади на них никто не обращает особого внимания.
— Непонятно, почему бы тебе не загрузить сразу телегу, — заметил калека, почесывая заросший седой щетиной подбородок. — Тогда тебе не надо было бы так часто приезжать сюда. — Он уперся деревяшками в землю и перекинул туловище поближе к копытам лошади карлика. — Честные люди стараются как можно реже бывать в этой части города. Ну, разве что им захочется поразвлечься со здешними девчонками. — Он многозначительно подмигнул карлику. — Я и сам не прочь, если ты улавливаешь, что я имею в виду.
Гелдон открыл свисающую с пояса кожаную сумку, достал несколько киз и слегка побренчал ими в ладони.
— Я, наверно, мог бы тебе помочь.
В уцелевшем глазу Обрубка сверкнула неприкрытая жадность.
— Чего желаешь, мой господин? — быстро спросил он. — Все, что угодно: вино... женщины... или, может, ты хочешь кого-то убрать со своего пути?
— Да нет, просто расскажи мне новости. — Карлик оглянулся и помолчал, пропуская компанию громко галдящих пьяных мужчин. — Почему на Торговой площади сегодня столько народу?
Безногий осклабился, наклонил голову и протянул руку. Гелдон уронил в нее одну монету. Калека тут же попробовал ее на зуб и одобрительно поцокал языком.
— Говорят, сегодня будет сделано важное сообщение, — таинственно понизив голос, ответил он. — Касательно одного всем известного человека.
И Обрубок снова замолчал, дожидаясь очередной монеты.
— И кто же этот человек? — осведомился Гелдон.
— Принц.
Карлик замер. «Никому не может быть известно, что Тристан вернулся в Евтракию, — подумал он. — С чего бы это вдруг заговорили о нем? »
Гелдон постарался справиться с охватившим его волнением.
— Ну, и что там насчет принца? — Он скривил губы с таким видом, словно не считал эти сведения такими уж ценными. — Какое мне до него дело? Я начинаю думать, что твои новости не стоят уплаченных денег. — Он бросил на калеку недовольный взгляд. — Расскажи-ка подробнее.
— Да я почти ничего больше и не знаю, клянусь Вечностью! Только то, что это произойдет где-то через час в «Копыте кабана».
Карлик бросил Обрубку еще несколько монет.
— Это тебе аванс на будущее. А теперь постарайся забыть обо мне до того, пока я не встречу тебя снова. Ты меня не видел, ты со мной не разговаривал.
— Уже ничего не помню, мой благодетель, — радостно закивал тот и устремился прочь, подпрыгивая на булыжной мостовой.
Удивленно проводив взглядом быстро движущегося калеку, Гелдон повернул лошадь в сторону таверны «Копыто кабана». Настроение у него портилось с каждым мгновением. О возвращении в Евтракию Вига и принца никто не знал. О чем же будет говориться в этом сообщении? Чтобы получить ответ на этот вопрос, придется посетить «Копыто кабана» — перспектива, которая карлика вовсе не радовала.
Эта таверна имела едва ли не худшую репутацию во всем Таммерланде — помесь пристанища головорезов и борделя самого низкого пошиба. Гелдон был там только раз, во время одной из первых вылазок в город, и быстро убрался восвояси, вполне справедливо опасаясь за свою жизнь. Однако сейчас выбора у него не было. Он в неоплатном долгу перед Тристаном, которому обязан не только свободой, но и самой жизнью.
Спешившись перед таверной, карлик бросил несколько монет топчущимся на тротуаре попрошайкам, чтобы они приглядели за лошадью, и вошел внутрь.
Шум, вонь и доносящийся со всех сторон грубый хохот создавали совершенно неповторимую атмосферу. Большая часть огромного помещения была заставлена грубо оструганными столами, за которыми сидели мужчины — почти все они были уже пьяны. Между столами сновали женщины, разнося напитки и нехитрую закуску. На уровне второго этажа тянулся балкон, куда выходили двери комнат, в которых шлюхи обслуживали своих клиентов. Свисающие с резного потолка масляные лампы освещали огромный задымленный зал резким красноватым светом, придающим ему зловещий вид. В воздухе отчетливо ощущались запахи вина, пота — и жадности.
За игровыми столами сидели возбужденные люди, словно задавшиеся целью побыстрее избавиться от имевшихся у них денег. В дальнем углу посетители сгрудились в кружок, время от времени швыряя монеты на пол; там, очевидно, шли петушиные бои. Однако даже относительный мир редко царил в этом гнусном месте, и Гелдон знал, что в любой момент может завязаться поножовщина. Почти все собравшиеся были вооружены — кто кинжалами, а кто и мечами.
Решив, что лучшим источником новостей может оказаться человек, стоящий за стойкой, Гелдон начал осторожно пробираться в его сторону. Оказавшись у цели, он не без труда взгромоздился на высокий стул.
— Эля, — бросил он.
Человек за стойкой, пунцовый от неумеренного потребления спиртного, с блестящей лысиной, обрамленной всклокоченными пучками седых волос, с любопытством посмотрел на карлика, еле заметно ухмыльнулся и наполнил кружку элем. Некогда белый, а теперь покрытый пятнами фартук обтягивал толстый живот, однако чувствовалось, что мускулы у этого человека крепкие и он обладает недюжинной силой. «Частенько, видно, приходится выталкивать за дверь слишком уж разошедшихся клиентов», — подумал Гелдон и, сделав глоток крепкого, горьковатого пойла, одобрительно улыбнулся и бросил на стойку несколько монет.
— На Торговой площади сегодня просто столпотворение, — небрежно заметил карлик, завязывая беседу, — да и в «Копыте», как я погляжу, тоже.
— Для дела это хорошо, — добродушно произнес толстяк, протирая грязной тряпкой кружку. — Прошел слух, будто здесь что-то должно произойти, и очень скоро. Не знаю, о чем речь, но на твоем месте я держал бы ухо востро, а язык за зубами и был готов в любой момент быстро свалить отсюда. Никто понятия не имеет, чего именно следует ожидать, но ясно, что привлекать к себе лишнее внимание не стоит.
«Ценный совет», — подумал карлик, начиная проникаться симпатией к краснолицему толстяку.
— Меня зовут Гелдон.
— Кулак, — кивнул ему мужчина.
— Кулак?
— Ну да, Кулак. — Он улыбнулся. — Догадываешься почему?
Гелдон улыбнулся, разглядывая его мускулистые, похожие на окорока руки.
— Да уж как не догадаться, — отозвался он. Его новый знакомец перегнулся через стойку, знаком показав карлику сделать то же самое.
— Как я уже сказал, здесь должно произойти нечто важное. И по-моему, это связано с...
Он внезапно замолк и слегка побледнел, глядя в сторону входной двери, словно ожидая чего-то. Удивительно, но в огромном зале наступила тишина. Гелдон обернулся: ему не терпелось узнать, чем это было вызвано.
В дверях таверны появился какой-то человек, который, вне всякого сомнения, был хорошо известен многим из ее посетителей, засуетившихся, дабы освободить ему проход меж столов. Пока он направлялся к тому месту, где сидел Гелдон, карлик сумел более внимательно рассмотреть вошедшего. Человек этот был высок и чрезвычайно худ. Узкое лицо с орлиным носом, обрамленное длинными волосами, и впалые щеки усиливали общее впечатление болезненности.
Однако незнакомец, державший под мышкой какие-то свитки, резко выделялся среди завсегдатаев таверны вовсе не этим. Повидавший на своем веку множество орудий убийства, Гелдон оценивающе скользнул взглядом по висящему на поясе вошедшего кинжалу в кожаных ножнах и невиданному им до сих пор оружию, прикрепленному ремнями над правым запястьем незнакомца. Это был искусно сделанный многозарядный арбалет. Наконечники всех пяти его миниатюрных стрел, находившихся на боевом взводе, были покрыты чем-то желтым.
Гелдон перевел на Кулака вопросительный взгляд.
— Скрундж, — едва шевеля губами, ответил тот. — Наемный убийца. Говорят, что сейчас он работает на какого-то покровителя. Лучше не попадайся ему на пути, приятель. Он способен убить просто ради удовольствия. Прикончить горбатого карлика ему что высморкаться.
Человек по имени Скрундж беспрепятственно взобрался на столешницу одного из ближайших к Гелдону столов, расшвыривая стоявшие на ней кувшины с вином и тарелки, и оглянулся вокруг. На мгновение взгляд наемного убийцы остановился на карлике, и у того замерло сердце.
Однако мысли Скрунджа в данный момент, по всей видимости, были заняты другим. Посетители таверны замерли в ожидании; по-прежнему не было слышно ни звука.
— Вижу, вы готовы меня слушать, — начал он громким голосом. — Буду краток. Мой покровитель попросил меня сегодня сделать здесь заявление, которое заинтересует каждого из вас. В страну вернулся опасный преступник. Мой хозяин готов дать солидное, очень солидное, вознаграждение за поимку этого человека и предпочел бы заполучить его живым. — Скрундж ощерился в кривой улыбке, обнажив желтые гнилые зубы. — За голову этого преступника, живого или мертвого, будет выплачено сто тысяч золотых киз.
Тишина в зале взорвалась громоподобным рокотом. «Сто тысяч киз», — ошеломленно подумал Гелдон. Он недавно жил в Евтракии и тем не менее понимал, что такую сумму никто из присутствующих не заработал бы и за десять жизней.
Скрундж развернул один из принесенных им свитков и продемонстрировал его собравшимся вокруг со словами:
— Это для того, чтобы вы поняли, о ком речь. Кровь застыла у карлика в жилах. На бумаге было достаточно умело изображено лицо Тристана с сопроводительной надписью:
«ПРИНЦ ТРИСТАН ИЗ ДОМА ГОЛЛАНДОВ
разыскивается живым или мертвымза убийство короля Николаса Первого!
Нашедшему — вознаграждениесто тысяч золотых киз!»
«Принц, столько сделавший для спасения не только своей страны, но и всего мира, объявляется обыкновенным преступником! Нет, — внезапно понял карлик, — совсем даже не обыкновенным. За него назначена поистине баснословная цена. И кроме нас, скрывающихся в Редуте, во всей стране никто не знает, что Тристан невиновен».
Скрундж дал возможность посетителям «Копыта кабана» как следует разглядеть изображенное на свитке.
— Пусть никто не сомневается в том, что этот человек виновен, — громогласно заявил он. — Свидетелями того, как он отрубил голову собственному отцу в день коронации, стали сотни наших добропорядочных граждан. Мой хозяин решил, что следует восстановить справедливость. — Скрундж помолчал, глядя в толпу. — После того как будет доказано, что доставленный человек действительно является принцем Евтракии, вознаграждение будет выплачено незамедлительно.
Он швырнул в толпу более дюжины свитков. Отталкивая друг друга, люди потянулись за ними. Кое-где возникли даже небольшие потасовки за право обладания свитками, и Скрундж удовлетворенно улыбнулся.
— Весьма похвальное рвение! — воскликнул он. — Приведите к нам этого человека — и ваши карманы лопнут от изобилия монет!
Гелдон опустил голову, представляя, какой эффект произведут развешанные по городу призывы поймать Тристана. Сделав вид, что разделяет всеобщий энтузиазм, он ловко подхватил один из свитков и спрятал его под рубашку.
— Ты грязный лжец! — неожиданно донеслось из толпы.
Наемный убийца повернулся на звук голоса и жестом велел собравшимся расступиться, дабы узреть того, кто произнес эти обличительные слова.
— Интересно почему? — почти добродушно спросил он, устремив взгляд на человека, прислонившегося к стене возле лестницы на второй этаж.
«Наверняка бывший военный», — подумал Гелдон, глядя на вооруженного широким евтракийским мечом храбреца, с вызовом скрестившего на груди сильные руки; глаза человека метали гневные молнии.
— Потому что прежде я имел честь служить капитаном королевской гвардии и лично знал принца Тристана. Не знаю, где он сейчас, но мне ясно одно: если даже он и убил собственного отца, в чем я сильно сомневаюсь, для этого существовала более чем веская причина. Столько всего случилось в тот роковой день, в том числе и с принцем! Не верю, что он по доброй воле стал отцеубийцей. И не позволю осквернять город твоими лживыми призывами, даже если для этого мне придется убить тебя.
Последние слова повисли в тишине. Вызов был сделан.
— А, реликт прошлого, — с насмешкой произнес Скрундж. — Знаю, горстка подобных тебе еще бродит по дорогам Евтракии. Но от вас нет и не будет никакого толку. Вы даже не в состоянии навести какое-либо подобие порядка в нашей истерзанной стране. Устаревшую честь, которой вы так кичитесь, можно больше не принимать в расчет: ведь всем известно, что имеет значение лишь то, сколько денег у тебя в кармане.
Толпа поддержала слова наемного убийцы смехом, гиканьем и издевательскими выкриками, направленными в сторону бывшего капитана. Понимая, что собравшиеся в таверне на его стороне, Скрундж их не останавливал.
— Кроме того, — почти весело продолжил он, — тысячи людей видели, как принц-изменник мечом одного из крылатых воинов отрубил голову своему отцу. Что же, все они лгут? Нет, любезный. Возвращался бы ты лучше к своим дорогим, но столь далеким от действительности воспоминаниям. Предоставь действовать тем, кто знает, что и как делать.
Лицо гвардейца налилось кровью. Толпа вновь разразилась насмешливыми криками.
— Если ты не прекратишь этот бред, клянусь, я прикончу тебя! — взорвался капитан несуществующей больше гвардии и схватился за рукоять меча.
«Так поступать не следовало, — подумал Гелдон. — Этот человек руководствуется чувствами, а не разумом».
— Вряд ли тебе представится такой шанс, — пробормотал Скрундж, молниеносно вскинул правую руку и, направив ее в сторону противника, едва уловимым движением кисти привел в действие арбалет.
Две металлические стрелы, со свистом разрывая насыщенный табачным дымом и испарениями множества тел воздух, вонзились в тело бывшего капитана на уровне ключиц, буквально пригвоздив его к стене. Вскрикнув от боли, он предпринял попытку освободиться, но не смог пошевельнуть и пальцем: стрелы были посланы мастером своего дела — руки гвардейца больше ему не повиновались.
Скрундж подошел к обездвиженному противнику, одежда которого уже успела пропитаться кровью, и выхватил из ножен его меч.
— Приношу свою искреннюю благодарность, — со злобной ухмылкой произнес он. — Я давно хотел заполучить такой для своей коллекции. — Он приставил острие меча к горлу бывшего капитана, заставив того вскинуть подбородок. — Неудивительно, что вы не сумели одолеть крылатых монстров.