Он слегка откинулся назад, разглядывая жертву с видом скульптора, обдумывающего, какие еще изменения следует внести в свое творение. Затем вплотную приблизил свое лицо к гвардейцу и прошептал:
— Надеюсь, ты не против... — Он одну за другой выдернул стрелы. — Видишь ли, они стоят дорого, я не могу разбрасываться ими.
Бывший капитан, взвыв от боли, рухнул на пол. Кровь из ран хлынула пульсирующими потоками на заплеванный пол таверны. Скрундж обтер наконечники стрел об еще не запачканные кровью части одежды своего поверженного противника и установил их на место. Все это он проделал с той небрежностью, какова присуща опытным забойщикам скота. Его храбрый противник с трудом приподнял голову и плюнул на сапоги наемного убийцы.
— Я убью тебя, — прошептал он, кривясь от боли.
— Это вряд ли, — заметил Скрундж, и губы его искривила зловещая ухмылка. — Видишь ли, любезный, ты сам фактически уже мертв.
С этими словами он с силой ударил ногой по голове лежащего, распоров ему щеку острой шпорой. А затем с видом лицедея, ожидающего заслуженных оваций, повернулся к застывшей в ужасе толпе.
— Может, найдутся еще желающие высказать свое мнение? — поинтересовался наемный убийца. Никто не произнес ни звука, тишина в заведении была почти физически ощутима. — Нет? Что ж, прекрасно. В таком случае можете приниматься за поиски изменника, и пусть самый удачливый из вас получит причитающееся ему вознаграждение.
С этими словами он покинул таверну, унося с собой меч королевского гвардейца. Гелдон в ужасе посмотрел на тело бывшего капитана, потом перевел взгляд на Кулака. Почему Скрундж сказал, что офицер уже мертв?
— Это всего лишь начало, — удрученно произнес краснолицый толстяк, покачивая головой. — Боюсь, нашу страну ожидают ужасные бедствия.
Карлик поправил спрятанный на груди свиток и тяжело вздохнул.
«Ужаснее, чем ты думаешь, Кулак, — мысленно произнес он. — Намного ужаснее».
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«Приятно снова чувствовать под собой Озорника», — думал Тристан, сидя в седле.
Три красные луны тихо плыли по темному небу, как будто следуя за всадником. Их призрачное красноватое сияние множеством светлячков отражалось в удерживаемых листвой каплях недавнего дождя. Копыта коня ступали по размякшей земле, почти не издавая шума.
Вместо того чтобы выбраться из катакомб через один из отдаленных потайных выходов, принц решил воспользоваться тем, что вел в королевский дворец. Ему не хотелось бы объяснять возвращающемуся из города Гелдону причину своих действий, доведись им случайно встретиться. Но не это было главным: принц желал заглянуть в Тронный зал — место гибели своих родных и магов Синклита.
Поначалу, когда он пробирался по коридорам дворца, его переполняло чувство опасности. Казалось, что из темноты в любой момент могли появиться крылатые воины или другие порождения Шабаша. Пришлось жестко напомнить себе, что ныне Фавориты подчиняются ему самому, а все волшебницы мертвы.
Королевский дворец, единственное место, которое Тристан ощущал родным домом, был разгромлен и разграблен до основания. Все ценности были вынесены, по-видимому, самими евтракийцами, уже после того, как Фавориты покинули дворец. У крылатых воинов было не так много времени, и в первую очередь они стремились разрушать, а не грабить. Принц шел через анфиладу опустевших залов, и то, что к разграблению дворца приложили руку его сограждане, лишь усиливало душевную боль. Великолепные произведения искусства, в том числе и гобелены, так любовно сотканные его матерью, исчезли, стены комнат и коридоров зияли пустотой. Сквозь разбитые окна струился сырой воздух.
Принц с трепетом приближался к Тронному залу, понимая, что там его ожидает самое тяжкое испытание. С неожиданной силой нахлынули воспоминания о том ужасном дне, изменившем всю его жизнь. Почувствовав, как замерло его сердце, Тристан остановился на пороге.
Как и повсюду, в этом помещении царила пустота. Почти везде когда-то расчерченный черно-белыми квадратами пол был покрыт коркой засохшей, перемешанной с грязью крови. Со стен в красноватом свете лун, беспрепятственно проникавшем сквозь выбитые витражи окон и пустые покореженные рамы бывшего стеклянного плафона потолка, зловеще взирали изображенные кровью символы Шабаша — Пентангли.
Снова и снова перебирая в памяти события того страшного дня, Тристан не мог удержаться от рыданий. Как будто прикосновение к холодному мрамору могло внести хотя бы малую толику успокоения в его смятенную душу, принц обхватил руками алтарь, на который Фавориты бросили его отца. Внезапно его пальцы ощутили выбоину, оставленную дрегганом, отделившим голову короля Николаса от тела. Тристан в ужасе отдернул руку. Мраморную поверхность все еще покрывала засохшая кровь его отца. Принц знал: даже если алтарь когда-нибудь отмоют, в его памяти он навсегда останется запятнанным кровью.
«Прости, отец», — в который раз мысленно воззвал он. После чего повернулся и покинул дворец, в тщетной надежде оставить позади терзавшие его душу призраки прошлого.
Сейчас, пробираясь тайной лесной тропой к королевскому погосту, Тристан отдавал себе отчет в том, что хочет навестить могилы не только из уважения к просьбе сестры. Он и сам страстно желал этого.
Принц спешился, не доезжая до лесной поляны, издревле являющейся местом захоронения правителей Евтракии, и привязал поводья Озорника к дереву. Одной из своих сторон поляна, выбранная для королевского кладбища, выходила на крутой обрыв, с которого открывался вид на лежащую в долине столицу, с других же была окружена густым лесом, сквозь который к ней серпантином поднималась мощеная камнем дорога от Таммерланда, оканчивающаяся у кладбищенских ворот. Тропа, по которой поднялся Тристан, вывела его к той части погоста, что находилась ближе к обрыву, почти напротив обустроенного входа.
Тишину нарушали лишь вопли древесных лягушек в окружавшем кладбище лесу. Мокрые от недавно прошедшего дождя надгробия поблескивали в призрачном свете красных лун.
Шагнув в сторону могил своих родителей, принц краем глаза заметил качнувшуюся на противоположной стороне поляны тень.
Кто-то, почти незаметный в своем сером одеянии на фоне стены деревьев, склонил укрытую капюшоном голову над могилами. Чувствуя, как бешено колотится сердце, Тристан замер, ожидая, что станет делать незнакомец, и колеблясь, стоит ли обнаруживать свое присутствие.
«Это "маг резерва", — подумал принц. — Кто еще может носить такую одежду? »
Вспомнив Джошуа, он подумал, что и этого «мага резерва», возможно, постигла та же участь — он потерял свой отряд или даже наткнулся на тех жутких созданий, о которых с таким ужасом рассказывал молодой маг. Однако прежде чем Тристан принял окончательное решение, как ему действовать далее, незнакомец, перепрыгивая через надгробия, устремился к краю обрыва.
Осознав, что «маг резерва» сейчас бросится вниз, принц рванулся наперерез ему и, не без труда догнав, в прыжке ухватил за ногу. Оба рухнули на влажную землю всего в нескольких футах от края обрыва.
Тристан тут же поднялся на колени и попытался перевернуть незнакомца, чтобы взглянуть ему в лицо. Однако совершенно неожиданно получил настолько сильный удар в подбородок, что едва не потерял сознание. Пытаясь вырваться из рук принца, незнакомец яростно колотил его кулаками.
В первый момент Тристан хотел было ответить тем же, но остановил себя. «Маг резерва», несомненно, не понимал, кто перед ним, и, вероятно, считал, что на него напали с целью грабежа.
Принц увернулся от очередного удара незнакомца и, перехватив его руку, откинул капюшон с лица... девушки.
После того как в Пазалоне умерла у него на руках прекрасная галлиполая Нарисса, Тристан думал, что никогда больше не увидит подобной красоты. Теперь, сидя на влажной траве при свете трех красных лун, он убедился в явной поспешности своих выводов.
Взгляд незнакомки, казалось, был устремлен куда-то сквозь него.
— Ты причиняешь мне боль, — наконец произнесла она сквозь зубы.
— Если я тебя отпущу, обещаешь, что не станешь снова пытаться свести счеты с жизнью? — спросил Тристан.
Он посмотрел ей в глаза, потирая свободной рукой подбородок, испытавший сильнейший удар, нанесенный маленькой ручкой незнакомки.
— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — с кривой улыбкой продолжал принц. — А я, по-моему, только что совершил доброе дело и, разумеется, тут же получил по заслугам. — Он надеялся, что девушка улыбнется в ответ, но этого не случилось. — Ну что, обещаешь?
— Нет, — ответила она.
Тем не менее он отпустил руку девушки, но слегка развернулся так, чтобы оказаться между нею и обрывом. Теперь, если она предпримет еще одну попытку осуществить свой замысел, сделать это будет нелегко.
Тристан воспользовался моментом, чтобы получше разглядеть незнакомку. По ее плечам волнами рассыпались густые темно-рыжие волосы; небольшой завиток падал на лоб. Взгляд больших глаз поражал своей прямотой и силой. У девушки были красиво очерченные брови, прямой нос и полные чувственные губы. Картину довершали высокие скулы и твердая линия подбородка с крошечной ямочкой посередине.
Волосы незнакомки источали легкий запах мирры.
Слишком просторное для нее серо-голубое одеяние, несомненно, прежде принадлежало кому-то из «магов резерва». Как оно оказалось у девушки? Украла? Но как можно украсть одежду у человека «одаренной» крови? И как объяснить появление таинственной незнакомки на королевском кладбище, да еще ночью? Принц насторожился. Помня рассказ о страшных событиях, приключившихся с Джошуа, он преисполнился решимости выяснить правду.
— Кто ты? — спросил Тристан.
— Я не собираюсь называть тебе свое имя, — быстро ответила девушка. — Равно как не желаю знать и твое.
Она была явно напугана, но старалась скрыть свой страх.
— Откуда у тебя эта одежда? — продолжал допытываться принц.
По ее лицу скользнула тень печали, но она тут же справилась с собой.
— Тебя это не касается.
Нахмурившись, незнакомка провела рукой по волосам, и Тристан снова ощутил запах мирры.
— Почему ты пыталась свести счеты с жизнью? — спросил он. — Вообще-то, если уж на то пошло, есть более легкие способы совершить самоубийство.
Он улыбнулся, надеясь хотя бы отчасти изменить ее подавленное настроение.
— Для таких, как ты, — возможно, — произнесла девушка, сверкнув глазами.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты хочешь жить, — прошептала она, опустив голову.
Ее слова пронзили принца, словно удар ножа. «Эта красавица — словно птица с подбитым крылом», — подумал он.
— По крайней мере, скажи, где ты живешь, — попросил он. — Может, мы сможем увидеться вновь.
Тристан попытался взять ее руки в свои, но незнакомка их отдернула.
— Это тебя тоже не касается.
Девушка поднялась. Принц тоже встал, предусмотрительно стараясь держаться между ней и обрывом. Они оказались почти одного роста.
— Поверь, спасая меня, ты не оказал мне особой услуги, — печально вздохнув, произнесла она. — И я не вправе отягощать тебя своими заботами. Твое сердце вряд ли бы их выдержало.
Сияние исчезло из ее глаз. Смахнув навернувшиеся слезы, незнакомка снова взяла себя в руки.
— Неужели все так плохо? — спросил Тристан. — И я действительно ничем не могу тебе помочь?
— Никто не может мне помочь, — ответила она.
— По крайней мере, пообещай, что не станешь пытаться покончить с собой, — попросил принц. — Ты слишком хороша, чтобы так рано покидать этот мир. Вечность может подождать.
Он дотронулся до ее щеки, и девушка вздрогнула — похоже, такая реакция на этот жест была для нее единственно привычной.
— Этого я обещать не могу, — сказала она. — Пожалуйста, позволь мне уйти и не спрашивай больше ни о чем.
Принц понимал, что у него нет выбора. Другой Тристан из другого времени позволил бы незнакомке уйти, но непременно пошел бы следом, подстегиваемый любопытством, которое перечеркивало здравый смысл. Но не теперешний — и не сегодня ночью.
Сегодняшний Тристан исполнит данное сестре обещание и вернется в Редут. О том, чтобы привести туда таинственную незнакомку, не могло быть и речи. Сердце у принца сжалось; он понимал, что, возможно, никогда больше не увидит ее.
— Хорошо, — наконец произнес он. — Я действительно не могу тебя ни от чего удерживать. Но, пожалуйста, если сможешь, постарайся все-таки найти для себя место в этой жизни. Возможно, это тебе удастся.
Девушка, имени которой он так и не узнал, резко повернулась и скрылась в лесу, оставив лишь легкий прощальный запах мирры, быстро растаявший в свежем, уже предрассветном воздухе. Тристан глядел на то место среди ветвей, где исчезла девушка, снова и снова задаваясь вопросом, кто же она такая. Однако сердце подсказывало принцу, что этого он никогда не узнает.
Он вернулся к могилам родных, опустился перед ними на колени и склонил голову, обеими руками сжимая золотой медальон.
В памяти Тристана снова пронеслись страшные картины того ужасного дня, до основания изменившего его жизнь. Перед мысленным взором вставали, словно живые, похороненные здесь родители, Фредерик, маги Синклита... Ему так сейчас их недоставало!
Наконец Тристан поднялся с колен и, направляясь к Озорнику, еще раз обернулся в надежде вновь узреть таинственную незнакомку меж стволов деревьев, верхушки которых уже начали розоветь в лучах восходящего солнца. Разумеется, эти его надежды не оправдались.
Вскочив в седло, принц пришпорил коня, и тот с радостью подчинился приказу, резво ударяя копытами и разбрасывая комья еще не просохшей после дождя земли.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Феган наигрывал веселые мелодии на своей замечательной старинной скрипке — одной из немногих личных вещей, которые он позволил себе захватить из Призрачного леса. Вокруг порхали «полевые красавицы»; казалось, их разноцветные крылья выписывают узоры в такт музыке. Иногда бабочки ненадолго опускались на плечо или колени увечного мага. На каждой паре просвечивающих крыльев, достигавших в размахе размеров руки взрослого человека, буйство красок складывалось в неповторимый узор. Ничего подобного этим гигантским бабочкам в мире не существовало, а для Фегана они имели особое значение.
Более трехсот лет назад первые из этих созданий, напившись воды из озера Пещеры Парагона, обрели необычные свойства и размеры, передав их будущим поколениям. Но именно увечный маг обучил «полевых красавиц» общению с людьми.
Чуть ли не первым, чем занялся Феган по прибытии в Редут, стало сооружение жилища для своих крылатых любимиц. Для его создания магу пришлось потрудиться несколько дней, используя предоставившиеся возможности по объединению нескольких больших помещений, находившихся на разных уровнях катакомб. Он сделал его похожим на то, что украшало его дом в Призрачном лесу. Единственным, но существенным отличием было отсутствие стеклянного купола, который заменил расписанный в виде голубого неба с бегущими по нему облаками потолок верхнего яруса Редута. На мраморном полу были выложены два больших круга: на одном размещались буквы евтракийского алфавита, на другом — цифры. В последнее время Феган пытался обучить бабочек системе счисления. Поначалу Виг критически относился к тому, что его старший товарищ тратит на эти занятия массу времени, но уступил, когда тот объяснил ему, зачем это делает.
— Не исключено, что нам понадобится помощь этих прекрасных дружелюбных созданий, — сказал увечный маг. — И возможно, гораздо раньше, чем мы можем предположить.
Пока Гелдон был их единственным связующим звеном с внешним миром. Маги опасались посылать в город кого-нибудь из гномов, поскольку в столице Евтракии никто не видел их уже более трехсот лет. Феган задумал использовать для этих целей бабочек. Они были способны пролететь незамеченными, по крайней мере ночью, и проникнуть туда, куда ни Гелдон, ни гномы добраться не могли. А затем при помощи нарисованных на круге букв рассказать о том, что обнаружили.
Феган осторожно положил скрипку на колени и поднял руку. На нее тут же опустилась одна из самых больших бабочек, медленно раскрывая и закрывая большие, изящные, желто-фиолетовые крылья.
Подошедший Виг остановился рядом с креслом на колесах, с восхищением взирая на «красавиц полей».
— Ну что, есть достижения? — поинтересовался он.
— Они очень стараются, но пока еще не готовы, — вздохнув, отозвался увечный маг. — Боюсь, чтобы исполнить мой замысел, бабочкам понадобится некоторое время, а в нашем распоряжении его совсем мало. В особенности учитывая то, что против нас явно что-то затевается.
— Что ты думаешь о крылатых созданиях, о которых поведал нам Джошуа? — спросил Виг. — Я перерыл всю библиотеку, но не нашел упоминаний ни о чем подобном. Ясно одно: это порождения Каприза.
Феган нахмурился, разочарованно хлопнув ладонью по ручке кресла; испугавшись резкого движения, желто-фиолетовая бабочка вспорхнула. Все, что он мог сказать по этому поводу, было описано в Манускрипте.
— Пойми, Виг, мы ищем не там, где нужно. Существует гораздо более надежный источник сведений. Вот подожди, Гелдон вернется, и, возможно, выяснится, стоит ли рискнуть выйти наружу.
— Да, — Верховный маг огорченно поскреб затылок. — Возможно.
Оба без слов понимали, о чем идет речь. Объяснение появлению Птиц и исчезновению «магов резерва», скорее всего, можно найти в Манускрипте, а именно в разделе Пророчества — единственном, с которым не был знаком увечный маг. Однако Манускрипт по-прежнему находился в глубинах Пещеры Парагона. Феган вздохнул. До Пещеры путь далек и труден.
— Как себя чувствует Джошуа? — осведомился он.
— Лучше. Он подкрепился, и сил у него заметно прибавилось. Я, конечно, снова принялся расспрашивать его, но Джошуа мало что смог добавить к уже сказанному. По-видимому, все произошло настолько быстро, что многое слилось для него в единый пласт. К тому же Джошуа пережил слишком серьезное потрясение. Вряд ли со временем он сможет вспомнить что-нибудь еще.
Оба мага углубились в свои мысли, рассеянно следя за кружащимися над ними бабочками.
Наконец Феган решительно тряхнул головой. Осторожно положив скрипку на стоящий рядом столик, он вместе с креслом поднялся в воздух и, перелетев через перила, включился в хоровод «полевых красавиц». Увечный маг ловко кружил по воздуху, стараясь не задевать своих любимиц.
Виг с хмурым видом сложил руки на груди и скептически выгнул правую бровь. «Какой же Феган ребенок, несмотря на все свое могущество! — раздраженно подумал он. — У них полно проблем, и сейчас совсем не время резвиться с бабочками».
— Присоединяйся! — закричал увечный маг. — Давай, Виг, что ты встал как столб! Ну же, старый ворчун!
Широко улыбаясь, он завис перед Вигом. Две пестрые бабочки тут же опустились ему на плечи. По мнению Верховного мага, это лишь усиливало нелепость ситуации: просто фигляр какой-то, а не самый могущественный маг в мире!
— Ты слишком серьезно воспринимаешь жизнь! — с усмешкой продолжал Феган, глядя на стоящего с высокомерным видом друга. Закусив губу, он на мгновение задумался и тут же снова расплылся в улыбке. — Я ведь могу и заставить тебя, знаешь ли. Я сильнее.
Виг зловеще прищурил глаза.
— Ты не посмеешь!
Только этого его собрат и добивался. Он тоже прищурился, и Верховный маг взлетел в воздух. Он сопротивлялся изо всех сил, но без толку. Дар Фегана и впрямь был сильнее. Он поднял Вига над перилами, и вот уже оба мага плавно закружились среди бабочек.
А потом Феган молниеносно перевернул Вига вниз головой! Полы одеяния упали тому на лицо, лишив возможности видеть окружающее и бесстыдно обнажив яростно пинающие воздух тощие ноги. Увечный маг хохотал, точно школяр, окунувший в чернильницу кончик косы ни о чем не подозревающей соученицы. Опусти меня, идиот! — яростно закричал Виг из-под складок мешковатой одежды, отчаянно пытаясь перевернуться.
— Попроси вежливо, — с улыбкой сказал Феган.
— Ни за что!
— Ну, тогда выбирайся сам, — легкомысленно отозвался увечный маг и, не обращая более внимания на своего донельзя разозленного собрата, продолжил полет среди бабочек.
— Она ждет нас! — приглушенным одеждой голосом завопил Виг. — Неужто ты забыл, самый могущественный? — В его голосе послышались саркастические нотки.
— Да, да, хорошо.
Феган взмахнул рукой, и Верховный маг перевернулся; лицо у него пылало, не столько от того, что он болтался вниз головой, сколько от ярости. Оба подплыли к балкону.
— Ты запасся водой из Источника Редута? — посерьезнев, спросил увечный маг.
Все еще рассерженный, Виг кивнул. Не добавив ни слова, Феган подхватил скрипку и покатился на своем кресле к балконной двери, ни на мгновение не сомневаясь в том, что его собрат последует за ним.
Виг, мысленно приказав балконной двери закрыться за собой, зашагал вслед за своим эксцентричным, но, безусловно, не имеющим злого умысла старым другом.
Шайлиха улыбнулась вошедшим в спальню магам. Она знала — у нее хватит сил вынести то, что, по их мнению, необходимо сделать, дабы вновь стать такой, какой она была когда-то. Принцесса черпала силы в заботе своих друзей, в любви и поддержке Тристана и в крохотной дочке, ворковавшей в своей колыбельке и нуждающейся в ее защите.
— Приветствую тебя, принцесса, — сказал Верховный маг. — Как ты чувствуешь себя сегодня?
— Гораздо лучше, Виг. — Шайлиха пошла навстречу вошедшим, шурша шелком длинного розового платья. — Хочу поблагодарить вас обоих за постоянное внимание. Без вас и Тристана мы с Морганой наверняка пропали бы.
Верховный маг смущенно откашлялся.
— Ты готова?
— Да.
Она села в кресло, Виг опустился в стоящее рядом, а Феган остановил свое напротив принцессы. Шайлиха закрыла глаза. Понадобилось немало магических сил и знаний Фегана в области Каприза, чтобы, в конце концов, разгадать секрет заклинания, наложенного на нее волшебницами. Заклинание не только внедрилось в ее сознание; оно подчинило себе ее хотя и «одаренную», но необученную кровь.
Маги нашли разгадку в воде Пещеры.
Еще не прошедшая обучение «одаренная» кровь становилась сильнее на то время, пока рядом находилась вода из Пещеры Парагона. Эффект мог быть либо болезненным, либо приятным. Когда Тристан случайно наткнулся на Пещеру, вода показалась ему неотразимо притягательной. Шайлихе, напротив, было очень трудно выносить близость этой густой красной жидкости. Однако процесс исцеления продвигался успешно. Принцесса испытывала страдания — как духовные, так и телесные, но маги были уверены, что конец ее мучений близок.
Виг извлек из складок одеяния небольшой оловянный сосуд с водой, взятой из Источника Редута — места хранения воды Пещеры. Феган закрыл глаза и начал мысленно произносить заклинание, которое, как они надеялись, поможет расставить все по своим местам в сознании принцессы. В комнате воцарилась тишина; даже малышка в колыбели затихла.
Когда Феган медленно кивнул, Виг вытащил пробку из сосуда. Увечный маг еще раз кивнул, и его собрат пролил одну-единственную каплю жидкости на открытую ладонь принцессы. Эффект последовал незамедлительно и был более устрашающим, чем когда бы то ни было прежде.
Шайлиха отчаянно закричала; ее карие глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. По всему ее телу выступил пот, темными пятнами просочившийся сквозь ткань платья. Услышав крик матери, заплакала малышка. Принцесса попыталась подняться, но Виг прижал ее к креслу. Женщина сопротивлялась с таким неистовством, что ему было трудно ее удержать и пришлось прибегнуть к магии. Принцесса яростно трясла головой, мотая золотистыми волосами и брызгая пеной, выступившей на ее губах.
— Держи ее крепче! — крикнул Феган, по-прежнему не открывая глаз. — Это то, чего мы ждали!
С последним душераздирающим криком принцесса обмякла в кресле и потеряла сознание. Виг едва успел подхватить ее, не дав свалиться на пол. Увечный маг открыл глаза и тщательно осмотрел Шайлиху, выискивая признаки, свидетельствующие о том, что последствия ужасных действий первой госпожи Шабаша окончательно рассеялись в сознании принцессы.
Сейчас от всего ее тела исходило мягкое голубое мерцание. Оно медленно разгоралось и, в конце концов, достигло невиданной интенсивности. Потом оно начало истекать из ее тела, образуя бешеный водоворот, заметавшийся по комнате, круша все на своем пути. Мебель с грохотом ударялась о стены, ее обломки кружились в воздухе. Верховный маг, передав бесчувственную принцессу на попечение Фегана, подбежал к колыбельке и прикрыл ее своим телом.
С последним безумным завыванием лазурный вихрь взмыл вверх, растекся по потолку и будто проник сквозь него. Все, что он увлек за собой, посыпалось на пол: стеклянные осколки, обломки мебели, обрывки тканей. Наступила тишина, нарушаемая лишь плачем малышки.
Шайлиха негромко застонала и открыла глаза.
Виг успокоил девочку и вернулся к ней. Внимательно вглядевшись в лицо принцессы, он широко улыбнулся.
— Ну, наконец-то. — На глазах Верховного мага проступили слезы. — Ты свободна.
Женщина медленно, пошатываясь, встала и первым делом попыталась заключить в объятия своих избавителей. Однако такое напряжение оказалось ей не по силам, и она едва не упала.
— Сейчас тебе лучше всего отдохнуть, — сказал Виг, с улыбкой глядя в глаза принцессе. — Когда проснешься, почувствуешь себя совсем другим человеком.
Он подхватил Шайлиху на руки и уложил ее в постель. Феган подкатил кресло поближе и взглянул на принцессу. Она уже спала, и впервые за все последнее время это был поистине здоровый сон.
Увечный маг положил руку на голову Шайлихи и смежил веки. Проведя в таком положении некоторое время, он открыл глаза и улыбнулся.
— С ней и вправду все в полном порядке, — пробормотал он. — Мы справились, Виг. Я горжусь тем, что смог оказать ей эту услугу. И жалею лишь о том, что не был свидетелем ее и Тристана рождения и не мог направлять их в последующие годы.
Виг открыл было рот, чтобы ответить собрату, но внезапно почувствовал, как что-то внутри него будто оборвалось и все тело конвульсивно содрогнулось.
Широко распахнув глаза, он увидел, что Феган ощущает нечто подобное. С побелевшим как мел лицом увечный маг вцепился в ручки своего кресла. Никто из двоих не произнес ни слова, как будто их звучание могло окончательно придать охватившему их невероятному подозрению законченную форму.
Верховный маг вытащил из-под своего одеяния Парагон, поднес его ближе к свету — и узрел то, что кошмаром преследовало всех магов на протяжении трехсот лет.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Рагнар торопился явиться на зов мальчика. Скрундж покорно следовал за ним. Вообще-то охотник за кровью рассчитывал, что мальчик захочет увидеть его немного раньше, а не в такой поздний час, и перебирал в уме все возможные причины подобной задержки, но ни одна из них не казалась ему убедительной.
Это была великая честь — стать свидетелем того, как, пользуясь своей все возрастающей силой, мальчик вырезал в толще скалы огромные помещения, одно из которых они со Скрунджем пересекали сейчас. Но даже умудренный опытом бывший маг, превратившийся ныне в охотника за кровью, Рагнар во всей полноте не понимал значения того, свидетелем чего ему вскоре предстояло стать.
Остановившись перед черной мраморной дверью, Рагнар прищурил глаза, призывая на помощь магию, и та отворилась — за ней были широкие каменные ступени, уходившие вниз.
Рагнар уже бывал здесь прежде, однако на этот раз он замер, приведенный в чрезвычайное изумление увиденным. Все помещение источало невероятно мощную силу магии. Словно сверкающая змея, стены опоясывала ослепительная лазурная полоса.
«Жила "одаренной" крови», — подумал охотник за кровью, потрясенный тем, насколько возросло могущество того, кто ее создал.
— Прекрасно, не правда ли? — произнес молодой сдержанный голос у него за спиной.
Рагнар со Скрунджем одновременно обернулись и увидели парящего в воздухе мальчика, окруженного лазурным мерцанием.
— Да, мой господин, — сказал охотник за кровью, опустившись на одно колено. — Ничего подобного я не видел.
— И никогда не увидишь после того, как она иссякнет, — ответил мальчик, не сводя взгляда с трепещущей пульсирующей жилы.
Протянув руку, он любовно провел ею над лазурными всполохами.
— Не можешь ли ты, мой господин, объяснить, откуда она взялась? — со всем возможным почтением спросил Рагнар. Он был не в силах удержаться от вопроса, хотя и понимал, что, возможно, переступает границы дозволенного. — И, если мне позволено будет это узнать, какова цель появления этой жилы?
— Ты задаешь слишком много вопросов. — Тон мальчика приводил в содрогание. — Оставим объяснения до другого раза. Я вызвал вас с иной целью. — Он заскользил к двери на противоположной стене зала. — Следуйте за мной. Кстати, можете называть меня Николас; так будет удобнее.
«Николас, — подумал Рагнар. — Это имя подходит ему как никакое другое».
Помещение, в котором они оказались, выглядело необъятным.
Оранжевое пламя сотен настенных факелов отбрасывало по стенам неровные тени. В стенах мерцающим лазурным светом сияло множество ниш с телами обладателей одаренной крови. Николас пробежал по ним взглядом.
«Теперь уже совсем скоро, отец, — подумал он. — Совсем скоро ты, твоя сестра и это стихийное бедствие — маги, практикующие Закон, — узнаете обо мне».