Мэй старалась не наступать на них.
— Хорошо, хоть нас отпустили, — сказала она невпопад. Ей хотелось как-то утешить Джеми. — В смысле, не ожидала, что они будут играть честно.
— А поймать нас в магический круг и посадить Джеми на цепь — это, по-твоему, честно? — спросил Алан.
— Нет, — ответила Мэй. — Я хотела сказать, они не нарушили правила дуэли. В отличие от тебя.
Не то чтобы она винила его за это — просто кошки заскребли на душе, когда он стал прятать пистолет. Обычно такой «подстраховки» ждешь от злодеев.
— Врать не буду, — сказал Алан, подводя брата спиной к машине. Ник прислонился к дверце и тяжело, прерывисто задышал, как подбитый зверь. — Я жульничал. Они собирались убить моего брата. Когда поражение — не вариант, все средства хороши.
Говорил он как-то рассеянно, словно не заботился о словах. Мэй тоже не слишком вдумчиво слушала: Ник мог вот-вот упасть без сознания.
Алан на секунду оперся больной ногой об машину, затем открыл заднюю дверь и утолкал брата в салон. Ник, запрокинув голову, повалился на сиденье. Его шея лоснилась от холодного пота. Алан сел рядом с ним.
— Ты собирался стрелять в ту колдунью? — спросил Ник чуть различимым шепотом.
— Только в крайнем случае, — миролюбиво ответил Алан. Его лицо говорило совсем иное, но это уже было не важно: Ник закрыл глаза.
Алан потянулся вперед и смахнул прилипшую к его лбу челку. Ник беспокойно мотнул головой.
— Я ее сразу раскусил, — пробормотал Ник. — Эх ты, маловерный.
— Поверишь тут, — почти пропел Алан, — когда имеешь дело с чокнутым. Ты хоть понял, что рубашку придется выкинуть?
Он сноровисто разорвал ее — только пуговицы брызнули во все стороны. Грудь Ника, скользкая от пота и крови, тяжело вздымалась. С правой стороны виднелась царапина, где меч противника скользнул по ребрам, а ниже — глубокая, жуткая рана.
|
|
Мэй отчаянно старалась не паниковать.
— Без швов не обойтись, — заметил Алан. — Мэй, у меня в багажнике аптечка. Достанешь? — Он, не глядя, швырнул ключи через плечо, и она их поймала, радуясь шансу сделать хоть что-то полезное.
— Можешь не стараться, — прохрипел Ник. Мэй испуганно оглянулась на него и увидела, как он с силой отводит руку Алана.
— Чего вы всполошились? Просто вывезите меня отсюда, и я сам себя подлатаю.
— Хм, — произнес Алан совершенно другим, невыразительным тоном. — Точно. Вот я дурак — совсем забыл. Мэй, все-таки прихвати аптечку.
— Само собой, — ответила Мэй и побежала вокруг машины.
Когда она вернулась, Алан вылезал наружу, морщась всякий раз, как приходилось упираться ногой. Он открыл аптечку, порылся в ней и нырнул головой в салон.
— Вот, держи, — произнес он до ужаса повседневным тоном. — Это стерильно. Прижми к ране, пока будем ехать, ага? Нельзя, чтобы ты истек кровью раньше, чем мы выберемся из круга.
Ник взял тампон и, стиснув зубы, занял сидячее положение.
— Я могу сесть сзади, — вызвалась Мэй.
— Нет, — сказал Джеми. — Лучше я. Все нормально.
Он опасливо залез на сиденье рядом с Ником, словно боялся, что любой толчок его убьет.
Мэй рассудила, что побыстрее сесть в машину сейчас — лучшая помощь, и поспешила занять свое место.
Алан дал задний ход и выехал со стоянки чуть быстрее положенного. Мэй села вполоборота. Машина понеслась по улицам Саутуорка, и Джеми робко спросил:
|
|
— Как ты себя чувствуешь?
— Мне ткнули в ребра очень острым мечом, — монотонно ответил Ник. — Сам-то как думаешь?
Джеми тронул Ника за руку.
— Ну...
— Не трогай меня, — прорычал Ник. Джеми отдернул ладонь, как ошпаренный.
— Прости, — промямлил он и попытался забиться как можно дальше в угол салона.
Ник откинулся на подголовник. Машина подскочила на «лежачем полицейском», и он, стиснув зубы от боли, побелел как мел. Если бы не пот, от которого волосы слиплись и торчали сосульками и который стекал со лба и шеи, собираясь в ямке между ключицами, его можно было бы принять за статую.
— Я, наверное, не так выразился, — вдруг проронил он.
Мэй потрясенно уставилась на него. Как и Джеми.
— Что?
— Демоны никого не трогают без повода, — продолжил Ник, снова закрыв глаза. — Можешь себе представить, какие у нас обычно бывают поводы. Не люблю... чтобы кто-то... я не имел в виду ничего такого.
— А-а, — произнес Джеми. — Ничего. Я все понял. На меня снизошло просветление и вселенская гармония.
Ник фыркнул.
— Кстати, спасибо, — поспешил добавить Джеми, видно, до того, как на горизонте возникнут новые недопонимания. — Ты не обязан был меня спасать. Я знаю, вы вернулись бы за мной позже. В смысле, могли бы вернуться. Я был уверен, что так будет. Ты вступился за меня, и вот... хотя мог этого не делать. Так что спасибо.
— Хватит болтать, как кретин, — протянул Ник. — Пожалуйста.
— Спасибо, — повторил Джеми уже не так искренне.
И замолк. Некоторое время в машине слышалось только хриплое, натужное дыхание Ника. Мэй сидела спереди, разглядывая в зеркало его белое, искаженное болью лицо и сломанный меч, лежащий у лобового стекла.
|
|
Граница круга Селесты оборвалась еще в Лондоне, и Ник тут же задышал иначе — легче и свободнее. Мэй не поверила глазам: его щеки словно наливались краской, рана сама собой затянулась, кожа под окровавленной рваной рубашкой срослась.
— В-выглядишь лучше, — с запинкой сказала Мэй.
— Да, мне уже вполне хорошо, — ответил Ник довольным тоном. — Люблю побеждать. Той колдунье я сразу сказал, что выиграю.
«Ну, не то, чтобы так», — подумала Мэй, глядя за окно, пока серая полоса М4 набегала на них и проглатывала, увлекала назад к Эксетеру, где ждали Джеральд и его колдуны. Поездка в Лондон ничуть не помогла с ними разобраться.
А Хелен Ник сказал вот что: «Я буду убивать, когда ты обратишься в прах».
Алан крепко сжимал руль — костяшки пальцев побелели. В зеркале заднего вида Ник сложил руки поверх изодранной, в пятнах крови, рубашки. Мэй взяла обломки меча и составила вместе — как будто это могло помочь. Она без подсказки знала: теперь их соединит только магия.
Глава восьмая
В ОБОИХ МИРАХ
Назавтра была суббота. Мэй приехала к Нику дать первый урок человеческого поведения.
Правда, у порога она сообразила, что ей совершенно не о чем говорить.
Дом, где остановились братья Райвзы, с виду был еще хуже предыдущего: бурый блок в сплошной веренице домов, похожих на гигантские куличики из грязи. Он стоял с краю, и кто-то намалевал на нем из баллончика зеленой и розовой краской.
Внутри было лучше. Прихожую устилал серый, загнувшийся по краям ковер, зато рядом находилась просторная кухня, а второй этаж заняли гостиная и спальня — видимо, Ник и Алан теперь ночевали вместе.
Мэй было бы неуютно сидеть у них в комнате без ведома второго хозяина, так что она обрадовалась, когда Ник повел ее на чердак.
Там лежало множество книг и оружия в ящиках, пол был наполовину разобран — сквозь рейки торчал утеплитель, — а в остальных местах состоял из стершихся досок. Из оконца под крышей тягуче-медовым потоком лился солнечный свет.
Мэй села на пол спиной к стене и сказала:
— Я стараюсь составить учебный план по человечности, но материала нет — ничего не приходит в голову. Меня-то никто не учил быть человеком, я всего набиралась самостоятельно. Даже не знаю, с чего начать.
Ник маячил на фоне окна темным молчаливым силуэтом. Мэй не ждала от него предложений, но он сказал:
— Начать можно с этого, — и швырнул ей какую-то старую тетрадку.
Мэй секунду-другую смотрела на нее, решив поначалу, что хозяин — кто-то из братьев, но перевернув, не нашла имен. Внутри были записи, сделанные как будто взрослым почерком.
— Это дневник моего отца.
Мэй чуть не выронила тетрадь.
— Черного...
— Нет! В смысле, отца Алана, Дэниела, — поправился Ник. — Алан отдал ее мне, когда я все узнал. Сказал, что мне будет полезно ее прочитать. Да я и сам пытался, но не могу... слишком тяжело.
Дэниел Райвз... Оливия что-то рассказывала о нем. Говорила, что он старался, как никто другой. Этот человек спас ее с Ником, когда она прибежала к нему, и умер, защищая их всех от колдунов. По словам Алана, он завещал им помогать людям в беде. Святой Дэниел — покровитель женщин и слегка демонических детей.
— Ну... — сказала она и посмотрела на тетрадь — серая обложка шуршала под пальцами, словно старый, покоробленный картон. — Конечно, не вопрос.
Она раскрыла тетрадь и прочла первую страницу.
«Я пишу это для своего сына на случай, если меня не станет. Приходится учесть и такую возможность — я выбрал опасную жизнь. Четыре года назад мне казалось, я вынес столько, сколько способен вынести человек; думал, больших страданий не переживу.
Каким дураком был я тогда! С тех пор я видел магию, пылающую в воздухе, прорубался сквозь вражьи ряды с зачарованным мечом в руках, смотрел в глаза демонам. Нет гарантий, что я доживу и смогу объяснить Алану, почему его предал. Как об этом рассказать — не знаю, но попытаюсь, чтобы он, если случится плохое, знал: все мои мысли были о нем. Я люблю его и глубоко сожалею о том, что совершил.
Я допустил, чтобы мой сын рос среди кошмара.
Вышло так, что его мать умерла, а я, наверное, свихнулся на этой почве. Смерть Мари не была ни скорой, ни легкой. Алану не исполнилось года, когда мы начали регулярно ходить в больницу. Он учился говорить, а Мари уже лысела после терапии.
Я все твердил себе, что она поправится, а потом ее не стало, и я почувствовал себя виноватым. У меня ведь это был не первый брак. Мы с Оливией поженились совсем молодыми. Она была красива, свободна, как дикарка, и почти всегда неласкова. Мы не были счастливы, но меня к ней тянуло, как в наваждении. Казалось, она владеет какими-то чарами.
Конечно, так оно и было, просто тогда я этого не знал. После ее ухода мне было очень тоскливо. Даже когда я женился на Мари и зажил счастливо, меня то и дело посещали мечты о том, что Оливия вот-вот вернется.
Потом Мари умерла, а мне начало казаться, будто я изменял ей, будто в каком-то смысле желал ей смерти. Горе и чувство вины чуть не свели с ума. Только так я могу оправдать то, что сделал позже.
Четыре года назад, зимним вечером я сидел у камина. За окном завывал ветер, двери тряслись так, что гремело во всем доме, а в огне, среди углей, мерещились глумливые рожи. Алан сидел рядом, разглядывал карточки с динозаврами и что-то мне лопотал. Я даже слов в ответ не находил — со смерти Мари еще месяца не прошло. Помню, подумал, что стук в дверь — проделки ветра, но он становился все настойчивее и громче, и в конце концов я открыл.
Оливия сразу ввалилась в дом — я даже не успел ее пригласить. Пришла из бури и моих грез, прибежала — и сразу к огню, словно годами жила без тепла и света. Она была так растрепана, измождена и напугана, что я не обратил внимания на сверток у нее в руках. Решил, что там какое-то тряпье. Оливия уронила его на пол, а мне было все равно, что в нем, — главное, утешить ее, обогреть, приютить. Я взял ее за руки — они совсем скрючились, как птичьи лапы. Оливия заговорила о демонах, магии, темноте и не замолкала ни на минуту, пока я согревал ее пальцы, чтобы они были похожи на человеческие. Думал, просто бредит. Не придавал словам значения. Стыдно признаться, но, кажется, я был счастлив. Моя мечта сбылась. Она вернулась, думал я, а это главное. Мы сумеем друг другу помочь. У меня снова была жена, а с ней — надежда. Знал бы я тогда...
Пока я глядел в безумные глаза Оливии и предавался мечтам, мой сын бросил карточки и ушел от огня. Я даже не заметил, как он подошел к свертку, который я принял за ворох тряпья. Он развернул одеяло и осторожно поднял на руки то, что в нем было. Я очнулся, только когда он сказал: «Пап, смотри!», но было уже поздно. Я посмотрел на него и, даже не успев разобрать, что вижу, вдруг почувствовал приступ ужаса: как будто на секунду зазевался, а мой ребенок упал в огонь и страшно обгорел. Я увидел своего сына, Алана, моего мальчика, с жутким созданием на руках — существом, которое беззвучно таращилось на меня кошмарными черными глазами. Оно даже не шевельнулось, не заплакало, когда Оливия швырнула его на пол.
Зато Алан улыбался. «Пап, смотри: малыш!»
Здесь первая запись обрывалась — ее решительно подводила синяя, слегка растекшаяся черта.
Мэй опасливо подняла глаза на Ника. Он стоял у стены чердака, немного сгорбившись под скатом крыши, и не двигался, а лицо его было по обыкновению холодно и непроницаемо.
— Ну ты как? — спросила Мэй и сглотнула ком в горле. — Как себя чувствуешь?
Через миг она поняла, что задавать такой вопрос, наверное, не стоило, однако Ник посмотрел на нее и почти без заминки ответил:
— Неожиданно.
— Неожиданно?
— Ага, — проронил он. — Не знал, что он так обо мне думал. Хотя теперь все сходится.
Да уж. Старая тетрадка у Мэй в руках вдруг словно свинцом налилась, когда она подумала о бедном вдовце, его умершей жене и сыне, который вдруг очутился в смертельной опасности, о немом младенце с пустыми черными глазами. Она не могла спорить с Ником, даже не могла винить Дэниела Райвза. У него были все причины для ненависти.
— Не думай о нем плохо, — приказал Ник. — Он ни разу не дал мне почувствовать свое отношение. Я всегда... верил, что нравлюсь ему.
Ник запнулся, сухо сглотнул, подыскивая нужные слова. Мэй только беспомощно смотрела в ответ, жалея, что не может прочесть его мысли. Глядишь — может, удалось бы исправить положение.
— Пошли, — сказал он какое-то время спустя. — Подброшу тебя домой.
Мэй замялась, а потом вдруг увидела, как потускнело за окном — солнце словно утекло за горизонт, и нежно-серый цвет неба сделался мрачным, стальным. Теперь времени хватит только переодеться и схватить чего-нибудь из еды до приезда Алана и новой Ярмарки Гоблинов.
Они спустились с чердака — старые, стертые от времени ступени тихо застонали под ногами вместо того, чтобы скрипеть. Кухонная дверь в холле оказалась распахнута настежь, и в нее залетал ветерок. Мэй подумала, что Алан неожиданно вернулся домой и оставил черный ход открытым. Внезапно она ощутила необъяснимый приступ паники, словно их застукали на месте преступления. В тот же миг Ник одним звериным прыжком метнулся в сторону, а худой человек у обеденного стола повернулся к ним лицом. Это был не Алан.
— Стой! — крикнул Джеральд.
Ник не остановился, но развернулся и стал кружить перед колдуном, как выжидающий хищник — хищник, готовый порвать врагу глотку.
— Простите за вторжение, — продолжил колдун. Его тон стал менее настойчивым, вкрадчивым. Он спрятал руки в карманы и дружелюбно, неспешно моргнул — взгляд Ника на него определенно не подействовал.
Больше всего Мэй злилась, когда Джеральд строил из себя джентльмена, — потому что сама почти обманывалась этой игрой.
— Ничего страшного, — буркнул Ник. — Располагайся, чувствуй себя как дома. Только боюсь, не смогу оказать должного гостеприимства — коктейлей у меня нет, зато есть сильное желание проткнуть тебе печень. Зачем пришел?
Улыбка колдуна даже не поблекла.
— Хочу вернуть кольцо Обсидианового Круга.
Ник поднял брови.
— Это? — Он поднес руку к лицу, тронул кольцо губами и улыбнулся. — Я решил оставить его себе.
— Можешь не торопиться с возвратом, — великодушно ответил Джеральд. — Я пришел к Алану.
За окном через все небо пронеслась вспышка — не то яркий луч солнца, не то разряд молнии. Он отразился на кухонном кране и ударил в потолок — струя чистого света, которая стала материальной, словно воплотившаяся в металле мечта: у Ника в руках очутился длинный кинжал, который он тут же приставил Джеральду к горлу.
— Вижу, до тебя не доходит, — прорычал Ник. — Я ищу повод, чтобы тебя убить. Так что оставь брата в покое!
Джеральд шагнул вперед, навстречу острию ножа. Мэй не видела лица Ника, но поняла, что даже он удивился этому ходу, так как попятился в ответ.
— Я и не собирался его трогать, — заверил Джеральд. Напряжение у Ника в плечах чуть заметно ослабло. Он отошел еще на шаг, тогда как Джеральд снова ступил вперед.
Кинжал исчез, как исчезает свет — медленно угас, не оставив ничего, кроме тени. В этой тени Джеральд протянул руки и уперся в грудь Нику. Его футболка под ладонями колдуна заискрилась, словно попала в пространство между землей и оголенным кабелем.
Силой магии Ника отбросило на рабочий стол. Джеральд все еще касался его поверх дымящейся футболки.
— А вот тебя побить я не против, — произнес колдун, склоняясь над ним.
Когда Мэй узнала в незваном госте Джеральда, она так не испугалась. То ли дело — сейчас. Больше всего ее ужаснуло, что, пока она тихо тряслась в панике и гадала, сойдет ли чайник за оружие, Ник даже не выказал страха — так и лежал неподвижно с разметавшимися волосами, словно его сбило с ног порывом ураганного ветра.
— Вот не думал, что ты так умеешь, — произнес он ровным тоном, как будто констатировал малоинтересный факт. Его глаза были темны и неподвижны, как озера ночью. Он ни на секунду не встревожился. Даже когда по рукам Джеральда поползли огненные нити, обвиваясь вокруг запястий, обволакивая пальцы. Более того: до Мэй вдруг дошло, что Ник улыбается.
Она проследила за его спокойным взглядом и поняла почему: за спиной у Джеральда стоял Алан с раскрасневшимся от жары или бега лицом и его пистолет целил колдуну в затылок.
— Посмотрим, заговорен ли ты от пуль, — произнес он и выстрелил. Треск пальбы грянул в тихой кухне оглушительным грохотом. Джеральд вздрогнул, и только. Мэй уже приходилось такое видеть — как пули отскакивали от волчицы, которая потом превратилась в колдунью, а вот Алан, наверное, видел раз сто.
— Похоже, что так, — сказал он. — Плохо!
— После того, как ты перестрелял наших на нашей же территории, я всегда ставлю полную защиту, — известил его Джеральд не оборачиваясь. — Ну, Алан, что теперь будешь делать?
— Импровизировать, — ответил он и нажал на запястный чехол. Между пальцами у него сверкнул длинный, зловещего вида стилет. Джеральд развернулся отразить удар. С помощью магии он поймал нож и удержал на месте.
Ник поднялся со стола, на ходу вытаскивая меч.
— Ну, теперь-то хоть можно убить? — взревел он.
— Нет! — выкрикнул Алан.
Он выбросил нож из другого чехла и одним движением приставил к животу Джеральда. На миг противники замерли — магия против клинка, — глядя друг другу в глаза.
— Я пришел поговорить, — прошипел Джеральд. — Просто поговорить.
— Да ну? Наверное, поэтому ты пытался прожечь Нику сердце?
— Он первый напал, — отозвался Джеральд.
— Если б я напал, ты бы здесь не хныкал, — прорычал Ник. — А валялся мертвый.
— И потом, — продолжил Джеральд, глядя на Алана и словно не замечая Ника, — это ведь даже не его тело. Не его сердце. Мы оба знаем.
— Он — мой брат, — очень тихо сказал Алан.
Огонь у колдуна в руках слегка заискрился, начал меркнуть, как будто до этого говорил, а теперь охрип. Мэй, насупившись, пристально следила за ним.
— Я спрячу оружие, если ты пообещаешь то же самое, — сказал Джеральд.
Алан размеренно кивнул и, пока в ладонях колдуна гасло магическое пламя, убрал нож — закатал рукав и привычным, отработанным жестом спрятал стилет в пружинные ножны, не сводя глаз с противника.
— Ник, меч в ножны, — бросил Алан через плечо. Тот мешкал. Его клинок сверкал серебряной дугой.
Джеральд бросил взгляд на лицо Ника, по-особенному бледное в полумраке кухни, отчего-то вздрогнул и отвернулся.
— Сейчас же, — добавил Алан.
Ник спрятал меч, а потом спокойно ушел к дальней стене и привалился к ней, сложив на груди руки и буравя колдуна глазами.
— Смотри-ка, команды выполняет, — заметил Джеральд. — Хотя немудрено: для другого они непригодны. Все, что они умеют — это слушаться людей и предавать их, пресмыкаться, а затем нападать, словно змеи. Боль и власть — только это от них и получаешь, больше ничего. В конце концов, он против тебя восстанет. Не думал об этом? Или власть так заманчива, что ты готов наплевать на последствия? Выпустил вероломную, кровожадную тварь на свободу, и будь что будет?
В воздухе что-то промелькнуло. Вслед за тем послышался глухой удар и Джеральд рухнул на пол — навзничь, головой на посудомоечный агрегат. Сначала Мэй решила, что это дело рук демона: движение было молниеносным и яростным, как зверь, сорвавшийся с цепи.
Однако Ник по-прежнему подпирал дальнюю стену, зато Алан стоял над поверженным колдуном, побелев от негодования.
— Закрой рот, — процедил он. — И не смей так говорить о моем брате!
Джеральд осторожно тронул губу тыльной стороной ладони — обычный в таких случаях жест, проверить, сильно ли разбито. Однако когда он отнял руку, от раны не осталось следа, а брызги крови смотрелись неуместно на здоровой коже. Даже кровь казалась какой-то бутафорской — словно все было только игрой.
— Задел за живое, а? — усмехнулся с пола колдун.
— Как видишь. Ты за этим пришел?
Джеральд осторожно, неторопливо встал на ноги, будто не хотел спугнуть зверя.
— Я пришел к тебе с одним предложением, — произнес он, — но при демоне говорить не буду.
Они смотрели друг на друга так, как если бы их опять разделяли нож и магия.
— Тебе не интересно? — спросил после долгой паузы Джеральд.
Алан скривил губы в легком подобии улыбки.
— Мне всегда интересно, — признал он. — Ник, не желаешь ли поработать в гараже? Пять минут?
— Что?! — взорвался Ник. — Нет!
Он расставил ноги и уперся спиной в стену, словно Алан собирался вытолкать его из комнаты. Можно подумать, Алан бы с ним справился.
— Ничего страшного, я его выслушаю.
— А если он поджарит тебя, как котлету, это тоже не страшно? — возразил Ник. — Короче, одного я тебя с ним не оставлю.
— Я и не буду один, — сказал Алан. — Если Мэй согласится побыть рядом.
С этими словами он посмотрел на нее. Мэй всполошилась. Чувство было такое, словно она смотрела спектакль, а актер вдруг возьми да и обратись к ней.
— Честно признаться, защитница из меня никакая, — сказала она. — Перед твоим приходом я собиралась спасать Ника метким броском чайника во вражескую голову.
Алан улыбнулся.
— Так ты согласна защищать меня с чайником в руках?
— Вообще-то полагаться на мои чайникометные навыки рискованно.
— Бывает и хуже, — возразил Алан и переглянулся с братом. — Ник, он хочет поговорить, а я хочу выяснить, с чем он пришел. Просто побудь неподалеку.
— И что, — отозвался Ник, — мне потом бежать на твои крики?
— Беги на выстрелы, — сказал Алан.
Ник криво усмехнулся, хотя чему — шутке брата или мысли о предстоящей пальбе, — трудно было сказать.
— Иди давай, — подстегнул Алан.
Ник посмотрел на него и завел руку за спину — подержаться за рукоятку меча. Может, хотел подбодрить себя таким образом или утешить, — подумала Мэй, — как ребенок, который стискивает любимую игрушку. А может, прикидывал, не пустить ли ее в ход.
— Мне не нравится, как ты со мной обращаешься — угрюмо бросил он Алану и выбежал из кухни, напоследок хлопнув дверью. Отзвук хлопка еще несколько секунд висел в воздухе.
Мэй быстро прошла вдоль кухонного шкафа и встала плечом к плечу с Аланом напротив колдуна.
Джеральд, которого почему-то не испугал их совокупный отпор, уселся за кухонным столом и вытянул ноги.
— Похоже, ты ждешь от брата того, на что он попросту не способен, — заключил он. — Это в некотором роде жестоко.
— Знаю, — ответил Алан.
Мэй села, облокотилась на стол и подперла подбородок ладонью. Она не сводила взгляда с Джеральда. Клиенты матери обычно начинали нервничать от такого пристального внимания, а колдуну было хоть бы что — он посмотрел на нее в ответ ярко-голубыми безмятежными глазами.
— Ты его любишь?
— Кого? — выпалила Мэй, но тут же зажмурилась и беззвучно ругнулась — вопрос, конечно, предназначался не ей.
Открыв глаза, она прочла на лице Джеральда удивление.
Алан как будто ничего не заметил.
— Ты его любишь?
— Не твое дело, — ответил он. — Но я отвечу: да, люблю.
Джеральд склонил голову и посмотрел на Алана с самым, казалось бы, искренним участием.
— Должно быть, это невероятно трудно.
— А ты свою семью любишь? — тихо спросил Алан.
Джеральд натурально вздрогнул.
— Нет, — ответил он. — Хотя речь не обо мне.
— Ну да, — сказал Алан, давая понять: счет пошел в его пользу.
— Речь о твоем демоне, — гнул свое Джеральд, нахмурившись. — Это важнее. И о том, на что он способен.
Он щелкнул пальцами, и в кухню хлынул свет, причем оттуда, откуда никак не мог взяться: из-под двери черного хода, за которой уже наступил вечер, валили белые клубы, как из кипящего чайника.
— Он никогда такого не сделает, — пробормотал Джеральд. — Его магия не предназначена для красоты или добра. Ты знал, что во время бури в Дареме, которую он вызвал, погибли два человека?
Алан оперся на спинку стула Мэй — он всегда тратил несколько секунд на подъем. Она почувствовала, как его передернуло. Рядом с врагом каждая секунда была на счету.
— Алан их не убивал! — бросила Мэй. — Лучше своих жертв посчитай!
Джеральд кивнул ей и усмехнулся. Магический свет коснулся его лица, заиграл и скользнул по щеке, словно ласковая рука.
— Мои жертвы гибнут, чтобы я мог колдовать, твои — чтобы ты не разлучался с братом-демоном, — сказал Джеральд. — У нас много общего, Алан Райвз.
— Неужели? — буркнул Алан.
Колдовской свет отразился от глаз Джеральда, и те вспыхнули яркой, искрящейся синевой.
— Я уверен, — ответил он. — Мы оба хотим продать душу подороже. И оба не дураки.
— А кто, по-твоему, дурак?
— Черный Артур... был. — Джеральд скривился. — Наш бывший бесстрашный лидер. Тот, что вживил демона в тело ребенка и ухитрился его потерять. Это у него хватило глупости выпустить демона в мир без забот о последствиях. Ты не таков. Только не говори, что у тебя не было сомнений.
— Обойдемся без психологии, — ответил Алан. — Ближе к делу.
— Я — не Черный Артур. Мне приходится расхлебывать то, что он заварил. И без тебя я не справлюсь.
— С кем? С Ником? — выкрикнула Мэй.
— Повторюсь: я не дурак, — продолжил Джеральд. — И заметил, что Ник старается. Он ведь перед тобой в долгу. Ты для него много значишь, и ты... — он посмотрел на Мэй, —...и Джеми. — Его голос чуть дрогнул на последнем имени. — Однако при всем этом он вызывает бурю всякий раз, когда сердится, и гибель половины человечества его не слишком огорчит. Чем ты можешь оправдать его освобождение?
— А я и не могу, — ответил Алан.
Джеральд улыбнулся.
— Ты отпустил его, потому что любил и хотел спасти от Черного Артура. Это я в силах понять. А вот Ник — вряд ли. Ему незнакомы эти чувства. Он — не человек.
— Знаю, — процедил в ответ Алан.
— Мы все в опасности рядом с ним.
— Знаю.
— Он убил двух человек по ошибке. Дальше будет хуже — это только вопрос времени. А вина ляжет на тебя.
— Знаю! — крикнул Алан.
Джеральд, все еще улыбаясь, откинулся на спинку стула.
— Раз так, прошу тебя: позволь кое-что предложить. У меня есть план, который поможет всем. Включая Ника.
Тут Алан выпрямился: Мэй перестала ощущать спиной его вес и тепло. Он сел между ней и Джеральдом, загораживая плечом пол-лица колдуна. Мэй видела только один глаз и край улыбки.
— Я слушаю, — сказал Алан.
— Выход такой, — начал Джеральд. — Я могу призвать другого демона и лишить Ника силы. Могу сделать его максимально похожим на человека, так что твой брат останется при тебе. Только согласится ли он потерять всю свою мощь? Сомневаюсь. Поэтому мне понадобится твоя помощь. Тебе он поверит. Нужно только отвести его в безлюдное место и заключить в круг, а дальше я справлюсь.
— А-а, так ты просишь Алана предать Ника, чтобы лишить его силы и убить обоих? — вмешалась Мэй. — Чудесный план. Эй, а можно мне с вами? Я прихвачу бутербродов, только, чур, кровью на них не брызгать.
— Она права, — заметил Алан после неприятной для Мэй паузы. — Почему я должен тебе верить?
— А почему я должен верить тебе? — переспросил Джеральд. — Ты можешь в любой момент натравить на меня своего демона. Но я верю, потому что от этой сделки мы оба будем в большом выигрыше.
— Как бы не проиграть еще больше.
— С чего бы? Ровно столько ты потеряешь, если не сумеешь сдержать демона в узде. А этот час, сам знаешь, не за горами.
Он чуть-чуть наклонился вперед и совсем исчез у Мэй из виду.
— Я знаю, чего ты боишься, Алан, — тихо проговорил колдун. — Скажи одно: скольким еще придется погибнуть до того, как ты рискнешь навлечь на себя его ненависть?
Мэй решительно вскочила с места.
— Все, — сказала она. — Тебе пора.
Теперь она ясно видела обращенное к ней лицо Джеральда. Колдун недоуменно наморщил лоб. Мэй схватила его за руку и подняла на ноги. Когда его пальцы сами собой стиснули ее ладонь, колдовской огонь потух.
— Я сказала бы, что ты загостился, хотя тебя и в гости-то никто не звал.
Мэй, не разжимая руки, выволокла Джеральда из-за стола. Она была готова зайти сзади и толкать его колдовское величество до самого порога, но тут Джеральд избавил ее от трудов: