— Человечными? — спросила она. — А что это значит? Чтобы привязывались без всякой причины, позволяли себя ранить?
— Да.
Лианнан усмехнулась и склонила голову. От касания ее волос Мэй обожгло чем-то средним между морозом и пламенем.
— Я знаю такого демона.
— Правда? — оживилась Мэй.
Лианнан показала острые зубки.
— Это Анзу.
Она замолкла — полюбоваться реакцией Мэй.
— Из нас троих Хникарр наименее человечен, — тихо продолжила демоница. — За многие века я ни разу не видела в нем признаков тепла. В вас нет ничего общего. Тебе стало бы проще мечтать о нем, скажи я, что он — не такой, как мы, что его можно приручить, перековать, настроить на любовь? Ведь если он окажется обычным демоном, а ты все равно не захочешь с ним расстаться, кем тебя считать после этого?
Лианнан едва не касалась носом лица Мэй. Демоница наклонилась так близко, что Мэй невольно затрясло: как бы ярко ни горели волосы женщины-демона, ее кожа оставалась ледяной.
— Если Анзу — наиболее человечен, а Ник — наименее, — выговорила Мэй, — кем считать тебя?
Тут пальцы-сосульки сомкнулись у нее на запястьях, и Мэй с ужасом поняла, что, заслушавшись и засмотревшись на Лианнан, очутилась слишком близко от круга.
Этот круг не она создавала, а значит, в нем не безопасно. Талисман на груди снова обжег ее болью, но уже слишком поздно. Ее руки словно угодили в ледяные кандалы, и холод пробирал до костей. Лианнан улыбалась.
— Победительницей, — прошептала она, затащила Мэй в круг и сгребла в охапку.
— Ну уж нет, — прорычал Ник, вырастая у нее за спиной и опять хватая за волосы. Они тут же растаяли алой дымкой, растворились в воздухе, как капля крови в воде, и утекли у Ника сквозь пальцы.
Стало ясно, что Лианнан могла и раньше сбежать в любую минуту, если бы захотела. Другой рукой Ник держал за запястье Алана, но тот вырвался и упал рядом с Мэй на колени.
— Ты что, оставил ее с демоном наедине? — возмутился Алан.
— Вообще-то с двумя, — промурлыкала Лианнан, как довольная кошка. — Еще секунда — и она была бы моей.
— Все нормально, Алан, — отозвалась Мэй. Ее все еще била дрожь от ледяных объятий Лианнан. После них руки Алана — он держал Мэй под локти — казались слишком хороши. Она вдруг поняла, что вот-вот расплачется у него на груди, и высвободилась, чтобы избежать соблазна. — Все хорошо, — добавила Мэй. — Сама виновата: нечего было так близко подходить.
— Это Ник ее вызвал, — возразил Алан. — Он не должен был оставлять тебя с ней наедине.
— Алан-Алан-Алан, — пропела Лианнан, — разве ты не рад меня видеть? Вчера ночью ты был куда приветливее.
Алан метнул в нее косой взгляд, стоя поодаль от всех. Языки колдовского пламени лианами обвили его ноги.
— Не говори с ним, — оборвал Ник.
— Ничего, я справлюсь, — сказал Алан. — Лианнан, ты только что собиралась сделать одержимым и обречь на медленную смерть дорогого мне человека.
Лианнан подняла бровь.
— А мы не можем остаться друзьями?
— Можем, но впредь не жди от меня хорошего обращения.
Она протянула к нему руку, вверх по которой затейливыми узорами полз огонь, словно кружево из света. Ник перехватил ее, однако Алан и сам не зевал: уже смотрел на Лианнан и качал головой, снисходительно посмеиваясь.
Лианнан засмеялась в ответ.
— Вижу, мы друг друга понимаем, а?
— Вот что, понятливая... — начал Ник, но Лианнан метнулась к нему в кольце искр.
— Я не трону его, — прервала она, — потому что хочу быть заодно с тобой. Будь по-твоему. Отбери одного смертного, двоих, троих себе в игрушки — мне не жалко. Я не буду на них нападать и даже защищу от остальных. Если думаешь, что им не нужна дополнительная защита, то ты плохо знаешь Анзу. В чем я сомневаюсь.
— Верно, — ответил Ник. — Его я знаю хорошо.
— Как и меня, — сказала Лианнан — на сей раз без фривольностей, деловым тоном. — Я встану на твою сторону, но это должно чем-то окупиться. Я хочу тело.
— Нет.
— Не заставляй меня идти против тебя, Хникарр, — тихо произнесла она. — Не надо.
Ник отвернулся, словно искал ответа у Алана, но на него не взглянул.
— А что мне еще делать?
— Предложи мне добычу, — повторила Лианнан, — или пожалеешь.
— Лианнан, — ответил Ник, — ты свободна.
Пламя круга тотчас начало гаснуть и стягиваться от внешнего кольца к перекрестью линий. Демоница, стоящая там, замерла, как мошка в янтаре. Вид у нее был грозный.
— Ты меня разочаровал, Ник. — Она процедила его имя, словно оскорбление.
Он не ответил. Только когда пламя угасло, когда все следы магии и демонов стерлись, кроме трещин в земле и мерцания в воздухе — видимо, от жара колдовского огня, Ник поднял голову. Его глаза были похожи на две рваные дыры в белой маске лица.
— Я иногда думаю, — обратился он к Алану, — что ты — величайший на земле идиот.
— Ну, мои психозы не кончаются вызовом демонов и подставой для наших друзей, — отрезал Алан.
— Ты с ней целовался! — Ник бросился на него. Алан метнулся прочь от Мэй — видимо, хотел отвести от нее опасность. — Тебя могли пометить! Даже убить!
— Это из-за меня, — вмешалась Мэй.
— Я гляжу, тут много чего творится из-за тебя, — бросил Ник и хлестко на нее посмотрел. — Может, хватит лезть, куда не просят?
Мэй хотела огрызнуться («Может, хватит на всех орать?»), но приняла во внимание тот факт, что Ник минуту назад вытащил ее из лап демона, и прикусила язык.
— Отстань от нее, — сказал Алан. — Я знал, что делал.
Ник толкнул брата, отчего тот, споткнувшись, ударился об оштукатуренную стену дома.
— Ни черта ты не знал! Думаешь, демонами можно помыкать? Мы — не домашний скот! Анзу и Лианнан явились за тобой, и их не остановишь! Я знаю.
— Отойди, — скомандовал Алан.
— Нет! — Ник буравил его прямым взглядом. — Сперва обещай, что не станешь вязаться с демонами!
— Это будет трудновато, тебе не кажется? — вполголоса спросил Алан. Он опустил глаза на свою руку у Ника в тисках и отвернулся. — Тебя послушать — словно на Ярмарку попал. Там тоже думают, что демоны всего лишь орудия, которыми можно покалечиться. Говорят, я совершил ужасную ошибку, когда тебя выпустил.
— Ну, — глухо отозвался Ник, ворочая слова, как камни. — Может, они и правы.
Алан охнул, как от удара в живот.
Ник разжал хватку и рванулся прочь, словно дикий конь. Брат не побежал вдогонку. Он остался, привалившись к стене с побледневшим лицом.
— Меня скоро хватятся в книжном, — произнес Алан после долгой паузы. — Надо идти.
Ник кивнул не глядя.
Алан взъерошил курчавые волосы, одарил Мэй самой неуверенной на ее памяти улыбкой и захромал прочь, сильно припадая на больную ногу.
Тяжко было думать, как он, должно быть, устал от всего этого. Слишком устал.
— Зря ты с ним так, — сказала она Нику.
Он поспешно оглянулся через плечо, будто каждое слово воспринимал как угрозу.
— Почему? Я правду сказал. Алан вечно нудит, чтобы я рассказал о своем прошлом, но ему не понять! Я — не справочник по истории или что еще. Помню только, что Лианнан когда-то любила человека — султана, у которого был целый штат колдунов. Он каждую ночь отдавал ей девчонку-рабыню, чтобы она приходила и рассказывала ему о демонах. Так прошла тысяча ночей, а на тысячу первую султан переступил черту и сам стал жертвой. Я не хочу, чтобы Алан об этом узнал.
— Правильно, потому что ты стал другим, — отважилась заметить Мэй. Ник посмотрел на нее как на ненормальную.
— Я — прежний, — парировал он. — Если помню, как все это было — с Анзу и Лианнан... Мы были заодно. Я заключил договор. А потом предал их. Они правы. И если я начну слишком долго вспоминать прошлое, то захочу дать им тела. С какой стати я должен думать, что чувствует какой-то смертный?
Он произнес это «чувствует», словно иностранное слово.
— Отлично, — отозвалась Мэй и прерывисто вздохнула. — Тогда и этого Алану не говори.
Впрочем, вряд ли до такого дойдет, подумала Мэй, учитывая, что Джеральд предложил Алану способ обуздать брата-демона, способ отнять его свободу. Только демон ни о чем не подозревает.
— Почему? — осведомился Ник. — Потому, что ему будет больно? — Он скривил губы. — Демоны не знают жалости.
Мэй видела примеры обратного. Она помнила, как Ник стоял связанный в доме Черного Артура, как истекал кровью в машине. Он сам шагнул в ловушку и подставился мечу ради ее брата.
Она потерла обмороженные, саднящие запястья. Ей стало нехорошо, а рядом был только Ник. Она подошла к нему по траве и взяла за руку.
— Они и говорить не умеют, — сказала Мэй. — А тебе это вполне удается. Ты научишься.
Ник напрягся. Его рука висела неподвижно, однако и отдергивать ее он не стал.
— Да, ученик из меня отличный.
— Нет, ученик из тебя никакой, — сказала Мэй. — Зато я — хороший учитель. Во много раз круче других.
Она старательно смотрела на забор, чтобы не встречаться глазами с Ником. Его плечи немного расслабились, кольцо трогало холодком.
— Я же помочь хочу, — тихо сказала она. — Думаешь, не заметно, что между вами что-то произошло? Может, расскажешь, что случилось в Дареме?
Ник подвинулся, и она машинально шагнула ему навстречу. Ей пришлось вскинуть голову, чтобы заглянуть Нику в глаза. Мэй ощутила тепло его дыхания и внезапно решила, что он вот-вот раскроет ей душу.
— Сначала ты мне скажи, — произнес Ник, — что тебе-то еще здесь надо?
Его голос звучал так тихо, что Мэй поначалу просто смутилась. А в следующий миг бросила его руку. Ник наклонился ближе.
— Как мы живем — не твое дело, — яростно прошипел он. — Мне надоело тебя слушать. Надоело тебя видеть. Ступай домой.
— Иди ты к черту, — бросила Мэй.
Может, стоило остаться и утешить его, что бы ни говорил, но она ангелом милосердия себя не считала, да и такого обращения спускать не собиралась.
Домой — так домой. Мэй прошла пешком до самого порога и буквально повисла на перилах, поднимаясь по лестнице шаг за шагом, словно в крутую и жутко скользкую гору, когда на верхней площадке показался Джеми. Он угрюмо направился вниз с намерением не замечать ее, как вдруг что-то в лице Мэй его остановило.
— Тебя два дня дома не было, — начал он отчужденным, сухим тоном — знай, мол, что я все еще на тебя в обиде. — Хорошо повеселилась?
— Не особенно, — Мэй выдавливала из себя слова. — Все как-то...
Этот короткий разговор нарушил хрупкое равновесие, прервал ее унылый поход за забвением. Не дойдя до комнаты, Мэй осела на лестнице как подкошенная. На секунду ей показалось, что брат нарочно пройдет мимо.
Видно, плохо она его знала. Он тут же сбежал к ней и сел на ступеньку ниже, тепло и сочувственно заглядывая карими глазами в лицо.
— Мэй! Мэй, что случилось?
Она сама не знала. На глаза наворачивались унизительные слезы. Ей хотелось выложить все: про Алана, который думал о сделке с Джеральдом, про Дэниела Райвза с ножом над детской кроваткой, про Лианнан, которая шептала ей о демонах и ее мечтах. Мэй не знала, как уладить хоть что-то, — впрочем, о чем говорить, когда даже с братом все пошло наперекосяк... Ей надо было убедиться, что хоть между ними все осталось по-прежнему, надо было вернуть ногам опору. Джеми взял ее за руку и сжал в своей. В его глазах читались испуг и исключительная забота.
— Я тебя люблю, — запинаясь, сказала Мэй. Она отчаянно старалась не расплакаться. — Знаю, ты на меня злишься, но мне надо... надо, чтобы все было нормально.
— Нормально уже не будет, — ответил Джеми, наклонился вперед и сказал ей на ухо: — И хотя у тебя худший в мире вкус по части парней, я тоже тебя люблю.
Это было так просто и естественно, что Мэй поразилась: насколько, наверное, ужасно было Алану жить, не зная отдачи, уверенности в том, что твое «люблю» к тебе вернется. Мэй закрыла глаза, вцепилась брату в футболку и долго не отпускала.
Той ночью демоны под окном шептали голосом Джеми — тонким и жалобным, просились внутрь. Мэй, впрочем, знала, что он спит у себя, поэтому спрятала голову под одеяло и горько разрыдалась.
Глава тринадцатая
СДЕЛКИ ПОД ВИСЕЛИЦЕЙ
Утро понедельника скрасило появление на лестнице Джеми в лиловой футболке с надписью «Прячьте ваших сыновей», которой Мэй с ним поделилась, и которую он раньше надевал только вместо пижамы.
— Супер, — сказала Мэй, в то время как Джеми шарил по чулану в поисках вязаной шапки того же тона. Никто не помнил, откуда у них взялась лиловая шапка. Это была тайна, покрытая мраком. Кстати, тоже лиловым.
— Хочешь, я тебе глаза подведу?
— Нет, Мэй. Мы, помнится, это уже обсуждали. — Говорил он легко и непринужденно, как будто между ними все было по-старому. Хотя, если так, Джеми не вырядился бы в ее футболку.
Мэй заверила его, что Себ будет с ним вежлив, но Джеми, видимо, решил устроить ему испытание.
— Погоди секунду, — сказала Мэй, сбегала наверх и поменяла черную майку «Хитклиф сам виноват» на такую же, как у Джеми. В отличие от него, она свою носила часто и на людях. Пусть будет чем-то вроде командной формы, решила Мэй, вроде транспаранта с надписью «Мы заодно» или «Я не дам тебя в обиду». Джеми довольно усмехнулся, когда заметил это, и Мэй поняла: ее лилово-тряпичная трубка мира благосклонно принята.
Они отправились в школу, вслух предвкушая каникулы.
— У меня наполеоновские планы на это лето, — сказал Джеми. — Хочу выступать с группой.
— Ты же бросил гитару после двух занятий!
— Ну тогда я буду на подтанцовке.
— Они носят майки до пупка и мажутся блеском, — заметила Мэй. — Разве я могу этого не одобрить?
— Наш ответ блеску тот же, что и подводке глаз, — возразил Джеми. — Вообще всему макияжу — одно решительное «нет».
— С таким настроем в подтанцовке тебе не плясать.
— Ну, — отозвался Джеми, — а вдруг разучу какой-нибудь новый финт?
Они подошли к школе, как вдруг Джеми сделал нечто удивительное: он улыбнулся. Эта улыбка была особенной, неторопливой и согревающей, как рассвет.
Обычно он встречал ею Мэй, мать, парней, с которыми отчаянно хотел подружиться, и приятелей, которых у него не осталось.
— Привет, — сказал Джеми кому-то за ее спиной, чуточку стесняясь. — А ты здесь откуда?
Мэй обернулась. У дверей, привалившись к косяку, стоял Ник, а на плече у него болталась сумка.
— В школу иду, — ответил он. — Вон туда. Видишь коробку?
— Вижу, — сказал Джеми. — Но зачем тебе это, если ты... — он огляделся по сторонам, —...ммм... тайный агент?
Ник секунду-другую его разглядывал. В его черных глазах читалось подозрение. «Что это за странный человечишко мне докучает?» — словно говорили они.
— Сам не понимаю, — произнес Ник. — Алан заставил.
— Ух. Так это же здорово!
— Здорово — не то слово, — протянул Ник.
Он заглянул сквозь стекло в темные школьные коридоры. По чьей-то извращенной воле их недавно выкрасили в бирюзовый цвет. Немудрено, что Ник не испытывал ученического рвения.
— Как я угадал-то, — заметил Джеми.
— Возьми с полки пряник.
— Я тут подумал, — добавил он, слегка морща лоб, — может, как-нибудь... Эээ, у тебя ведь были трудности по части чтения?
Ник выпрямился, а Мэй, глядя на него, осознала, насколько спокоен он был секунду назад. Видимо, только при них он позволял себе расслабиться.
— Ты это к чему?
Джеми скривился и свел вместе брови, как если бы отчаянно обдумывал следующие слова.
— Дело в том... Алан очень умный, так?
Ник немного опустил плечи.
— Да.
— Поэтому ему легче дается учеба, — продолжил Джеми. Он хоть и мог сморозить чепуху насчет тайных агентов, но в отношениях разбирался. — Могу поспорить, Алан вполовину быстрее усваивает то, над чем обычный человек сидит по неделе. А тому, кому что-то дается труднее обычного — скажем, тайному агенту, приходится еще хуже. Но я-то не особенно умный.
— Удивил.
— Поэтому мы могли бы учиться вместе, — вывел Джеми. — Класс у нас один, и домашку будут задавать одну и ту же. Всем приходится ее делать. А навыки слушания помогают тем, у кого проблемы с чтением. Да и мне так будет проще запоминать...
Джеми поднял голову — оценить эффект рекламы — и только сильнее наморщил лоб.
— А если я буду помогать тебе с уроками, — смущенно, нехотя продолжил он, — может, ты взамен еще поучишь меня... самообороне?
— В смысле, драться ножом? — спросил Ник. На «ноже» он сделал небольшой акцент.
Джеми вздрогнул.
— Точно. Орудием смертоубийства. Очень хочу этому научиться.
— Оно и видно, — произнес Ник. Через школьные ворота потекли другие ученики, готовые слиться в мрачно бубнящую понедельничную толпу. Ник оглянулся на них и тут же принял позу боеготовности — рядом с незнакомцами он всегда держался настороже. Потом Ник снова повернулся к Джеми.
— О'кей.
— О'кей? — Джеми захлопал ресницами и снова просиял. — О'кей!
Он продолжал улыбаться в очевидной попытке вызвать встречную улыбку, скрепляющую договор, но Ник молча смотрел на него с каменным лицом. Наконец он слегка приподнял краешек губ и отвернулся, словно большего Джеми не стоил.
Тот прямо-таки засветился.
С Мэй они не обменялись ни словом. Она считала, что после вчерашнего Ник не заслужил даже привета. С другой стороны, он не отказался принять помощь Джеми. Пришлось сменить гнев на милость.
— В прошлом году у меня в школе дела шли неплохо, — сказала она. — Так что, если вам, дети, понадобится помощь, забегайте в любое время.
Ник возвел глаза к небу. Джеми ухмыльнулся. На миг все между ними встало на свои места.
Однако утренняя толпа вела себя необычно. Как правило, ученики устремлялись к дверям главного входа, а сегодня рассыпались кучками по двору. Каждый, повинуясь какому-то загадочному импульсу, старался держаться подальше от демона.
Ход мыслей Мэй прервался: чья-то рука порывисто обняла ее за плечи и отпустила.
— Привет, — шепнул ей на ухо Себ. — Привет, Джеми.
Джеми сместился поближе к Нику.
Ник проследил за ним глазами, словно не был уверен, как поступить, и вдруг нашел ответ. Он тоже немного подвинулся и заслонил Джеми собой. Вот только раньше Ник исполнял это с оружием в руках, а потому не носил сзади школьную сумку, которая сейчас больно ударила Джеми в грудь.
— Ой! — воскликнул тот. — У тебя там что? Хм... ладно, не обращай внимания. Отвечать необязательно.
— Шпионские штучки, — буркнул Ник.
Себ как-то притих и застыл.
— Райвз, — сказал он, — не знал, что ты вернулся.
Ник молча уставился на него. Весь его вид словно говорил: «Что с того? Раз я здесь, то какой смысл это говорить?»
— Твой друг? — спросил Себ у Мэй странным тоном. Она не раз видела их вместе рядом с прежним домом Ника и посчитала приятелями. Видимо, снова ошиблась.
— Ага, — бросил Джеми и ощетинился, как разъяренный кот.
— Кстати о друзьях, — произнес Ник, — к Джеми ты больше не лезешь.
Это был не вопрос, а утверждение, что всякий понял бы по тону — вескому и немного скучающему.
— Ты мне не командир, Райвз, — сообщил Себ. — Хотя я и сам так решил.
— Добро, — отозвался Ник.
Теперь Себ глазел на него с явным вызовом. Ник не отвечал, но держался еще более угрожающе, чем обычно.
— Встречи друзей так умиляют, — нарушила Мэй напряженную тишину. — Как погулял на выходных, Себ?
Она почему-то считала их с Ником очень похожими — может, потому что оба воплощали в себе образ высокого красавца-брюнета. У Себа тоже была репутация бунтаря: он участвовал в драках, не ночевал дома и полдня угрюмо шатался по округе — достаточно для ярлыка «хулиган».
Однако рядом с Ником Себ выглядел, как спаниель при ротвейлере — ниже ростом, тщедушнее, уже в плечах. Мэй помнила, на что Ник способен даже без помощи магии. Он мог запросто порвать Себа на лоскуты. Тот не был ни колдуном, ни демоном, ни преступником и такого обращения не заслужил. Мэй вдруг захотелось за него вступиться.
— На выходных — неплохо, — ответил Себ и улыбнулся ей. В его улыбке, самих контурах губ сквозило что-то очень душевное, некий намек на тепло, которого Ник был начисто лишен.
Мэй обвила рукой его плечо. Он не вздрогнул и не напрягся от ее прикосновения — только удивился, но удивился приятно. Тут в школьных дверях изнутри заскрежетал ключ.
— Пошли, Ник, — неожиданно твердо сказал Джеми. Мэй только сейчас поняла, как ее жест выглядел со стороны, и попыталась перехватить взгляд брата, но Джеми нарочно сосредоточил внимание на Нике. Казалось, он страшно рад, что ему есть с кем уйти.
И как они дожили до такого?
Мэй до сих пор не замечала, насколько Джеми презирает Себа.
И когда ему начал нравиться Ник? Хотя, если подумать, брат что-то давно уже ни в кого не втюривался.
Ник, прежде чем отправиться за Джеми по коридору, оглянулся на Мэй своим коронным нечитаемым взглядом. По пути он наклонился к Джеми и что-то сказал ему. Мэй, стоя с Себом в дверях, услышала смех брата.
— Вроде обошлось, — сказала она как можно беззаботнее.
— Не вини себя, — сказал Себ, присматриваясь к теням в коридоре. — Ему с самого начала хотелось психануть. Неспроста же он нацепил эту лиловую шапку.
— Ты серьезно?
— Мм... да, — ответил Себ, словно сообщил нечто само собой разумеющееся. — Он вечно так одевается, когда злится.
Себ и это подметил! А еще он знал, что Джеми скрывает какую-то тайну. Подобная наблюдательность не вязалась с манерами задиры. Не иначе как сказалась любовь к рисованию.
Им лучше держать ухо востро. Хорошо хоть, что Себ ничего не знает о магии.
Мэй не хотелось расстраивать Джеми, не хотелось и рвать отношения с Себом. Здорово, когда у тебя есть за что ухватиться: парень, которому ты нравишься, и место в нормальном мире — в пространстве, где от тебя что-то зависит.
— Не совсем угадал, но близко, — сказала она, а Себ кивнул, словно понял ее без слов. Мэй улыбнулась ему, и они вместе отправились внутрь. За руки не держались, но шли чуть ближе друг к другу.
— А ты где была на выходных? — спросил он. — Я тебя нигде не видел. Все здешние места обошел.
Мэй улыбнулась ему — как-никак он ее разыскивал — и вдруг вспомнила мост «Миллениум», дуэль, Ярмарку на корнуольских скалах и демонов во дворе.
— Я была в нездешних местах.
В обед Тим и Себ подсели к Мэй за стол: Тим — со стороны Эрики, полуобняв ее за талию.
— Эй! — одернула Эрика. Она вечно разрывалась между парнем и подругами — хотела всем угодить и никого от себя не отпускать, а когда увидела нависшего над столом Себа, то сразу успокоилась и многозначительно улыбнулась Мэй.
Та подняла бровь и кивком пригласила Себа сесть рядом.
Оторвав взгляд от тарелки, она вдруг заметила у дверей Джеми — видимо, он забыл упаковать бутерброды. Брат стоял у буфета с потерянным видом, словно так редко туда заходил, что запамятовал, где брать еду. Мэй подняла руку и помахала.
Брат ее не увидел — с ним рядом появился Ник: подошел и повелительно дернул головой в сторону — мол, следуй за мной. Джеми уже года два как ел в одиночестве.
— Глядите-ка, это Ник Райвз или мне кажется? — спросила Рэйчел. — Я думала, он переехал. Или в тюрьму попал.
— Рэйчел, никто его не сажал, — ответила Мэй и выразительно на нее посмотрела.
— А могли бы, — не унималась подруга. — Хэйзел как-то раз видела у него в сумке ножи.
— Сильно сомневаюсь, — сказала Мэй и засмеялась. Вышло вроде бы убедительно. По крайней мере, она так надеялась.
— А я — нет, — тихо вставила Эрика. — У него правда бандитский вид.
— Но все равно он довольно клевый, — заметила Рэйчел.
— Ну, мне трудно судить, — сказал Тим и кашлянул. — По-моему, парень как парень. Правда, не слишком разговорчивый, — заключил он.
Потом мельком посмотрел на Себа, ища поддержки — видно, ему уже передали распоряжение насчет Джеми, — и сказал:
— Может, сюда их позвать?
Мэй снова поглядела на брата. Тот, без сомнения, успел ее заметить, потому что нарочно повернулся к ней спиной, выпрямил плечи и надулся как еж — только иголок не хватало.
— Джеми вряд ли захочет с нами сидеть, — сказала она. — Ничего, где-нибудь приткнется.
— Зря он тусуется с Ником Райвзом, — произнес Себ впервые за весь обед. Он сидел, обхватив рукой колено и буравил взглядом яблоко на столе. — Опасный тип.
— Эй! — одернула Мэй самым властным тоном. Рэйчел и Эрика тут же выпрямились по стойке «смирно», если б ее можно было исполнить сидя. — Ник — наш друг.
Она взяла бутерброд и принялась жевать при общем внезапном молчании. Джеми и Ник тоже ели в другом конце столовой. Джеми без умолку болтал. Один раз он, увлеченно жестикулируя, сбил яблоко со стола, а Ник поймал его на лету.
Рано или поздно — Мэй не сомневалась — он перестанет злиться и охладеет к новому увлечению. И все-таки она притихла, оперлась плечом на Себа, который сам немного притих, и оставила беседу течь как текла, не вмешиваясь в ее ход.
Когда Мэй пошла покупать колу, у автомата ее перехватил Ник: подошел сзади и придавил к стальному красному коробу. Мэй не могла даже голову поднять, чтобы поговорить лицом к лицу, — пришлось бы удариться затылком об автомат. В ее поле зрения попадали только рукав серо-черной вылинявшей футболки Ника на мускулистом плече и ключица, выглядывающая из-за растянутого ворота.
Мэй стиснула металлическую, запотевшую банку колы.
— Насчет вчерашнего, — произнес Ник и замолчал.
— Проехали, — сказала Мэй.
Ник оперся другой ладонью на автомат у нее над головой.
— Отлично. — Он отстранился с ее банкой колы в руке. — Алан сегодня идет на лекции. Приходи ко мне почитать дневник.
Мэй оттолкнулась от автомата и, проходя, выхватила банку у Ника из рук.
— Я подумаю, — ответила она через плечо. — Если мне не предложат чего-нибудь получше.
Лучшее предложение, как оказалось, поступило от Алана, хотя он по сути ничего не предлагал.
Себ взялся подвезти ее до дома в удивительно приличной машине: полуспортивной, песочного цвета. Единственная загвоздка состояла в том, что ему не полагалось водить автомобиль.
— О чем это ты? — спросил он с невинным видом. — Мне уже восемнадцать. Так написано на половине моих удостоверений!
Мэй фыркнула.
— Я бы ни в жизнь не нарушил закон, — заверил Себ с той самой улыбкой, из-за которой она положила на него глаз.
Не успели они выехать за ворота школы, как поравнялись с Джеми, который шел и радостно мотал головой в такт музыке из наушников «айпода». Мэй улыбнулась при одном его виде. Себ ее приятно удивил: без лишних просьб замедлил ход и высунулся из окна.
— Эй, Джеми, — окликнул он, — тебя подвезти?
— Эй, Себ, — отозвался Джеми, не сбиваясь с ритма, — отвали!
— Уже, — сказал Себ и свернул с обочины, стиснув руль до белизны в пальцах.
— Одного дня мало, — попыталась утешить Мэй.
— Но не для Ника Райвза, — угрюмо заметил Себ, глядя в зеркало. Мэй вслед за ним увидела, как Джеми садится в машину Ника и тут же тянется к магнитоле. Она усмехнулась про себя, надеясь, что Ник переживет поездку под кантри.
— Я же тебе говорила: мы давно знакомы.
— Мы тоже, — возразил Себ. — Вместе месяц ошивались на стоянке для велосипедов, и я с первого дня понял: с ним что-то неладно. И не говори мне, что они с Кроуф... с Джеми еще тогда дружили. Твой брат шарахался от него как от чумы!
— Мы как-то ездили в Лондон оторваться, — повторила Мэй припасенную для матери ложь, — и там познакомились с Ником и его братом. С тех пор и дружим.
— Его зовут Алан, — произнес Себ другим тоном.
— Ты тоже с ним знаком?
— Не особенно, — проговорил Себ. — Просто бывал у него в магазине, когда искал альбомы по искусству — здоровые такие, с журнальный столик, с кучей иллюстраций. У меня, конечно, нет таких де... в смысле, не хотелось их покупать. Так вот, и там был этот рыжий парень. Когда выходили новые книги, он ставил их при мне в секции по искусству. До меня только с третьего раза доперло, что он это специально.
«Скорее всего, — подумала Мэй, вспомнив его наблюдательность, — Алан очень старался делать это незаметно. Интересно, скольким еще людям он вот так, тайком, помогал, стремясь хоть в чем-то искупить вину за выпущенного в мир демона? »
— Потом кое-кто пустил о нем мерзкие слухи, — продолжил Себ, держа руку на рычаге переключения передач, — но я им не очень-то верю.
У Мэй зазвонил телефон. Она достала его из кармана и чуть не засмеялась: на зеленом экране высветилось «Алан».
— Мэй, ты? — раздался голос из трубки. — Очень не хотел просить, но без тебя мне не справиться.
Ее сердце вдруг пустилось вскачь, обстановка нормальногоразговора с Себом расползалась по швам. Этакая глянцевая обложка реальности, которую Мэй себе создала: сорвешь, а под ней...
— Конечно, само собой, — ответила она. — А что случилось?
— Нужна твоя помощь. Только это опасно, — предостерег Алан. Тон его был серьезен, голос — неласков.
Значит, не шутит, сказала себе Мэй.
— Пора бы тебе уяснить: раз согласилась, пользуйся, — ответила она в трубку. — Ты где?
Алан замялся.
— Сначала пообещай ничего не рассказывать Нику.
Теперь уже Мэй одолели сомнения. Впрочем, желание разобраться пересилило.
— Обещаю.
— Встречаемся у виноградника Мэнстри, — сообщил Алан и отключился.