И за это время палился он, прямо скажем, неоднократно. Но каждый раз отмазывался.
Это я к тому, что Натали тоже до конца не верила, что он и сейчас с Иркой живёт, спит, а не просто в гости ходит и разговоры разговаривает.
Он же столько раз обещал уже, что больше ни‑ни….
Ах, да! Каким образом он встречался с Натали все эти годы, если с Иркой год назад успел пожить и сейчас уже прилично по времени кантовался? Ну так запросто!
У него, я так понимаю, в принципе образ жизни такой: по бабам гастролировать. Где в данный момент удобнее – там и живёт.
Когда Натали доходит до ручки и начинает задавать много вопросов (на его языке это звучит как «начинает истерить»), он просто собирает вещи и, по всему выходит, пристраивает их у той, которая на данный момент согласна.
А у нас дурных баб, которые привыкли не верить ни глазам своим, ни чутью, как вы понимаете, дофига.
Натали он говорит, мол, вернусь, когда ты успокоишься.
А, и да, в данный момент Натали была уверена, что он «просто снова устал от отношений», и ему нужно побыть одному.
Хотя до этого, как в разговоре выяснилось, она доподлинно знала про неких Таню, Свету, Марину… оой, сколько ж их было, за пять‑то лет!
Ну каждый раз как в первый раз!
Суука, уже даже я в этих бабах запуталась.
* * * * *
Ну так вот, они решили встретиться. На Иркиной кухне.
Сначала пристально обсмотрели друг друга в коридоре и нервно посмеялись: оказались совершенно разных типажей, перец явно был всеяден.
А потом накрыли поляну и сели болтать.
И вот тут‑то и попёрло всерьёз.
Мало того, что называл он их одинаковыми ласковыми прозвищами и одинаково признавался в любви. У них в принципе достаточно одинаковым было многое: цвет белья (надо сказать, не сильно популярный, так что не совпадение), духи…
Это не он дарил, если что, это он просто как‑то так подавал, а они себе и понакупали, чтоб его радовать.
А разница между ними была в том, что Натали уже бывала им битая, а Ирка – ещё нет. Видимо, просто не успел.
Вот на этом моменте у Ирки волосы дыбом и встали: ну никак она не могла предположить, что этот милый мужчина периодически колотил свою прошлую (то есть, постоянную) даму до шрамов.
– Это, – показывала Натали достаточно свежую отметину над бровью, – когда я типа довела его истерикой.
– Это, – она оголяла бедро под юбкой, – ножницами, мы поругались.
– Это, – Иркиной рукой она нащупывала узловатость под волосами на голове, – я сказала ему, что у нас нет денег, а ему нужно было двадцать тысяч, он карту у меня вытащил, пин знал, ну и… проверил…
– Карту? Твою?! – изумилась Ирка. – Подожди, аааа…
– А ты что, ничего не поняла? – осторожно спросила Натали.
Удивительно, как иногда не замечаются очевидные вещи. Картинка встала на место. Ирка вдруг осознала: за всё то время, что они были вместе, у перца всегда были какие‑то проблемы на работе.
Он сводил её куда‑то всего два раза, ещё тогда, год назад, а потом… а вот потом у него проблемы‑то и начались.
Да и… на саму работу‑то он не ходил, то есть, рассказывал, что ведёт крупный проект, но ведёт его дистанционно, и его присутствие там вовсе не обязательно.
Правда, с деньгами почему‑то всегда были траблы и, по сути, всё это время кормила‑поила его именно Ирка.
Так и выяснилось, что не одна. У перца отродясь не было никакой работы и никаких проектов. А откуда деньги? Нуу…
Паззл начал слетаться в кучу со страшной силой.
Внезапно Ира осознала, что не только кормила его, а ещё и покупала ему вещи. Очень неплохие, надо сказать, вещи. И да, не одна Ира.
Дальше девки выпили и уже просто начали ржать: выяснилось, что купленные ему Иркой джинсы сейчас находятся у Натали, а у Ирки, например, дома лежит его кофта, которую купил ему кто? Хех…
Если бы только джинсы и кофта. Перечислилось многое, вплоть до кельвинкляйновских трусов.
И туалетной воды. Да, кстати, Ирка подарила ему флакон Армани с одним названием, а Натали… ну ясно, да?
Нравился перцу Армани.
Откуда несколько хороших рубашек, правда, так и не поняли. Ну да мало ли баб…
Похоже, в деле обрабатывания женщин мужик был профессионалом.
А, да, по датам сопоставили: в то время, как Ирка считала, что он был в больнице и другу помогал, он наведывался к Натали.
Да и сейчас‑то… не факт, что по делам уехал. Баб‑то, надо понимать, много.
Но это, увы, не самое страшное.
И то, что обеим он говорил про маленького белобрысенького мальчика с красивым именем, которого они должны были ему родить – тоже не самое страшное.
Обе оказались мечеными.
Две маленьких птички одного вида. Не ошибёшься: раскраска у птичек яркая, узнаваемая.
На груди Натали и на животе Ирки.
Обе сделали их в разное время, конечно, но обе – с его подачи. У него «птичья» фамилия и уж не знаю, какой силой внушения обладают подобные черти, но ему как‑то удалось уговорить обеих сделать такие вот небольшие татуировки. В знак вечной любви и принадлежности только ему.
Да, у меня тоже волосы встали дыбом, когда Ира мне это показала. Я не знала, что всё аж настолько.
Дальше Натали на кухне выла в голос (и из её истерики было понятно, что даже несмотря на всё произошедшее, она не готова с ним рвать – дико любит).
А Ирка просто молча напивалась до полного невменоза.
Потом… да, собственно, ничего интересного. Они разъехались, Ирка с утра написала ему весьма прямолинейное смс с рассказом о том, насколько в курсе всего, и указанием пути.
В ответ получила несколько неприятных моментов, в духе «а ты, чмошница, на что вообще рассчитывала?»…
Оставшиеся у себя его вещи она просто изрезала.
Что сделала Натали – никто не в курсе. Они не стали продолжать общение.
Но по всему понятно: снова простит.
Сама дура. Виновата
Однажды рядом с тобой появляется мужчина. Он оказывает тебе знаки внимания. Он нравится тебе, а ты нравишься ему. Вы взрослые люди. Вы начинаете жить. По обоюдному, конечно, согласию.
Ты же никого не заставляешь это делать, и не удерживаешь за руку, и, как любой нормальный человек понимаешь, что если кому‑то действительно не нужно, то он просто встанет и уйдёт.
Ты не уходишь, потому что тебе нужно. Не важно, чем это продиктовано: влюблённым сердцем или трезвой головой.
И он никуда от тебя не девается, он рядом с тобой, значит, ему это тоже необходимо.
Это верный логический вывод.
Привет. Ты уже на крючке.
Да, ты права. Абсолютно права. Ты ему нужна. Он никуда не собирается ни отпускать тебя, ни уходить. Это не только ты «в него вцепилась», это он тоже вцепился в тебя.
Симбиоз возможен только тогда, когда два вида не против, и это – взаимовыгодно.
Только делает он это так искусно, будто… одолжение.
Ты, правда, можешь этого и не понять, где он тонко сыграл, потому что грань эта стеклянная, тебе кажется, то есть, ты же видишь своими глазами, что вы с ним с одной стороны.
А на самом деле – там ещё прозрачное стекло. Если бы тебя в него ткнули: вот тут потрогай, видишь, твёрдое – ты бы была в курсе. Но стекло пока что моют чисто‑чисто. Его предъявят потом, когда ты крепко привыкнешь. И когда ему это станет выгодно.
И тогда, потом, стекло увидят все окружающие.
Рассмотрят со всех сторон, неизбежно придут к выводу, что оно не внезапное, всегда тут стояло. А раз стояло, то ты должна была видеть.
А раз ты видела, то… ты же сама хотела его захомутать, он‑то, вроде как, и ни при чём.
А ты в самом деле была нужна ему. Была бы не нужна – не переживай, он бы ушёл бесповоротно и ничто бы его не задержало.
Только нужна ты не для того, чтобы тебя любить. А для того, чтобы чувствовать свою власть. Ну извини, тебе не повезло.
Тебе он этого, конечно же, не скажет. Ты для него вообще – материал. Интересно, а так ты гнёшься? А вот так? А это попробовать? Как‑нибудь, да согнёшься, поди, не железная.
«Если вы не поторопитесь, вам не хватит» – кричит реклама, намекая на эксклюзивность товара нарасхват. Мол, мы тут сидим с попкорном и курим, кто быстрее успеет на последний эксклюзивный экземпляр, и нам вообще пофигу, купишь ты это или нет, это тебе нужно, а не нам.
Но надо понимать: они глубоко заинтересованы в том, чтобы тебе продать, иначе не мелькали бы постоянно перед твоими глазами.
Но преподносится это так, будто это твоё независимое, никем и ничем не подстёгнутое решение.
Он будет жить с тобой рядом, возвращаться вечером именно в этот дом, есть именно твои ужины, получать заботу и тепло, помощь и поддержку, при этом искренне недоумевая, почему ты требуешь от него подтверждения намерений браком.
А он что, куда‑то уходит? Нет же, он рядом, всё хорошо, он никуда не собирается, какой смысл‑то в этом штампе? Странная, что ли, оскорблять меня подозрительностью?
Я же и так рядом!
Презервативы ему будут давить, да и он‑то контролирует себя. Или просто, мол, к чему нам это, мы же вместе…
Или ты сама заведёшь разговор о детях, он внимательно тебя выслушает и покивает, да‑да, я понимаю это желание. И не станет серьёзно предохраняться, чтоб не дай бог. А ты сделаешь логичный вывод, что он тоже хочет. Ведь не отказывается.
А, да, он, скорее всего, никогда не задекларирует вслух: «я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка, я готов взять за него ответственность.» – потому что такая словоформа, произнесённая вслух, влечёт за собой обязанности.
Он выберет другие слова.
Нет, конечно же, это не будет «я НЕ хочу, я НЕ буду, я тебя предупредил – мне НЕ нужно».
Потому что ему нужно, но так, чтобы он как бы остался в сторонке, ему вообще прикольно играться другими людьми. Он хочет брать и берёт, оставляя себе возможность сказать «я не брал».
Он выберет неоднозначную словоформу, например, мол, зачем нам презервативы, мы же вместе…
Эдакая лёгкая недоговорённость, которую всегда можно трактовать по‑разному, в зависимости от ситуации.
А ты поведёшься на это «вместе» и расслабишься, больше того, ты, как любая женщина, которой мужчина в принципе не безразличен, допишешь сама, потому что для тебя это «вместе» по умолчанию значит, что он тоже с тобой в одной лодке и все проблемы вы решаете вдвоём. И нечего бояться.
Ты не против, потому что ты готова, и осознаёшь.
И он не против, он же это делает, значит, тоже готов и осознаёт.
А он потом всего раз случайно не сразу успеет, и ты закономерно будешь думать, что он, как взрослый человек, понимает степень ответственности.
Понимает, не сомневайся. Поэтому и сделал это именно так, чтобы ему не особо‑то можно было предъявить.
В конце концов, у тебя и потом был выбор – оставить или избавиться, решай сама. Он точно знает, как ты хочешь, и как тебе важно.
Какая женщина убьёт ребёнка без явных серьёзных причин?
Мы же вместе.
Правда, потом, чуть что, когда люди будут узнавать, что прямо‑то он ребёнка не требовал и не выпрашивал, они станут крутить у виска – сама приняла решение, чего теперь!
Ну да, всё сходится. Он тебе что, что‑то прямо обещал?
Да ты сама дура. Виновата.
* * * * *
А знаешь, как на женщину в семье взваливаются обязанности?
Если ты думаешь, что это происходит как‑то в лоб, а она и рада стараться, или, например, сама его всячески отстраняет, лишь бы побольше на себя взять, а потом ныть, то ты ошибаешься.
Неее, это происходит ооочень незаметно, паутина плетётся по ниточке и филигранно.
Простой пример. Тебе надо готовить ужин. Ты знаешь, что это твоя обязанность, как хорошей жены. А ещё ответственной матери. Чтобы все были вовремя сыты.
И вдруг ты замечаешь, что, скажем, картошка кончилась. Ладно, пока нарежешь другие овощи.
Ты выходишь из кухни и просишь его: я ужин делаю, картошки нет, сходи, пожалуйста, в магазин. И хлеб тоже возьми, там совсем чуть‑чуть осталось.
Ты точно знаешь, что он услышал.
Он не говорит «я занят, не пойду, не хочу, есть вообще не буду».
Если бы он просто есть не хотел, и ужин этот ему нафиг не сдался, он бы так и сказал.
А так он молчит.
Ты понимаешь, что просьбу он услышал, кивнул, сейчас поднимется и сходит.
Ты ж наивно полагаешь, что все текущая бытовая рутина – общая, раз он с тобой. И что есть набор обязанностей, которые необходимо своевременно делать для общего блага, хочешь ты того или нет.
Сложно поверить в то, что он может целенаправленно саботировать.
Поэтому спустя время ты повторишь просьбу. Вдруг он неправильно тебя понял. Мол, дорогой, это сейчас нужно сделать.
Он посмотрит на тебя как на странненькую, типа, я слышал, что ты как попугай… Ты снова уйдёшь на кухню, резать‑поджаривать, но уже немного напряжённо – ччёрт, вот сейчас прямо картошка нужна, да что же он там!
Когда ты нервно зайдёшь в комнату напомнить ещё раз, он будет уже одеваться. Ну он же идёт, ты что, не видишь?
Да, он ни в коем случае не доведёт тебя до кипения, он чувствует, что ты сейчас рассердишься и правильно поймёшь ситуацию, возмутишься и психанёшь, поэтому в магазин он всё‑таки сбегает.
Но тогда, когда тебе, например, уже точно пора кидать картошку, а он только‑только вышел за дверь. Картошку он принесёт. А хлеб… хлеб забыл.
И так будет несколько раз. Не только с картошкой и магазином. Вечно приходится просить несколько раз, а когда доходит до дела, то всё как‑то… наполовину.
Ты увидишь, что он как‑то копается, но ты же не подумаешь, что он это от злого умысла, ведь ты точно знаешь, что он любит именно это блюдо, да и утром он как бы в никуда сказал, что, а вот было бы хорошо, если бы…
И тебе хочется порадовать, как хорошей жене. И вообще дело даже не в хочу‑не хочу, а есть обязанности, которые правильно воспитанный человек не станет игнорировать. И ребёнок, например.
У тебя есть вариант – устроить домашний митинг, всех построить, закатить скандал.
Но ты же не конфликтная и понимаешь, что скандалам среди близких людей не место. Ты же нормальная и адекватная.
Просто для тебя же как бы каждый раз будет дороже, если эта картошка будет появляться не сейчас, а через сорок минут. Тогда ты затянешь с приготовлением, а потом не успеешь с ребёнком уроки сделать, а ему надо вовремя ложиться.
Хорошо, ты можешь сходить и сама, если бы он сделал с ребенком уроки. Но муж такой нетерпеливый, легко возбудимый и быстро раздражается, ребёнок вместо учёбы начинает нервничать.
Ты попросишь купить лекарство, а он «перепутает» и купит не то.
Ты попросишь его сходить, оформить какие‑то документы, у него не найдётся времени. Точно не найдётся, ну разберись сама! Ты знаешь, что ждать нельзя, и тебе ничего не остаётся, как и в самом деле сделать самой, ускоряясь везде.
Он всё делает как бы вполсилы. Но ведь там, где для нормального функционирования должно быть две единицы, если кто‑то один берёт на себя всего ноль пять, то второй вынужден брать полтора.
В итоге получается, что нужно, вроде как, всем, а делаешь в основном ты. Это не только про типичную бытовуху речь.
Разговоры не помогают, всегда выглядит так, будто ты немного даже придираешься.
Так, постепенно, незаметно, не за раз, не за месяц, а иногда даже не за год, но ты начнёшь всюду бегать сама.
За продуктами, покупать подарки, оформлять квартиры. Всегда есть вопросы, которые кто‑то должен решать, а переложить что‑то на него всегда получается не то что тебе, а всей семье дороже. Да и всё равно потом исправлять тебе.
А время идёт и идёт, общее нарастает и разрастается, дети, ипотека, вроде как куча общих проблем, которые по‑живому теперь и не распутаешь. А сколько ж вложено души!
Проблемы общие, но… решаешь их только ты.
Ты крепкий тыл, не имеющий права на отдых.
Ты даже не сразу поймёшь, как это получилось. Ты иногда будешь просить помощи.
Помощь окажут после пятой просьбы, вяло и подзатянув, как‑то, вроде, даже поиграв на твоих нервах, мимоходом упрекнув тебя в том, что ты какая‑то… неумеха, что ли?
И возмущаться будет уже странно – тебя никто не поймёт, а со стороны будет смотреться, что, вроде как, ты сама такое выбираешь, а теперь орёшь. Чё ты нервная‑то такая?
Да и вообще, это в тебе дело, это ты плохая, не можешь правильно мотивировать своего мужчину, не можешь нормально организовать.
И – коронное же! – это он не хочет делать только с тобой, а вот другой бы женщине как миленький помогал! Да, в некоторых иногда просыпается мудак, но ведь кто‑то же их обуздывает!
Кто тебе виноват, что ты не ушла, как только началось, ты же видела, что он не сразу после просьбы за картошкой ходит!
Этот пустяк был значительным, теперь это все видят, кто тебе виноват, что ты не раскусила ситуацию?
ДА! Люди, которые не были в твоей шкуре, скажут: ты сама дура, виновата, что посадила его себе на шею. А вот надо было…
А что надо было? А ты точно была на таком же месте?
Потому что надо было – это всё работает с нормальным человеком‑партнёром, который и сам понимает, что это для общего блага и не подводит. Не тебя, вас.
А с тем, кто делает это целенаправленно, намеренно, но очень расчетливо и продуманно саботирует, это всё не работает.
И однажды ты понимаешь, что не всё зависит от тебя.
Чёрт, да от тебя уже мало что зависит. При видимости того, что ты всё сама решаешь.
И ты уже сама зависишь от чьей‑то воли.
Но ведь… вроде как ничего такого не происходит, живёте вы дружно, а на любую попытку разговора он делает вид, что проблемы нет. И тебя потихоньку, дозировано, убеждает. Даже снисходительно, как будто ты не способна что‑то правильно понимать в силу некоторой своей глупости.
Выглядит спокойным, и ты думаешь: а может, это я что‑то неправильно поняла, он же мой близкий…
А если ты поднимаешь проблему среди других, в ожидании… – поддержки? понимания? взгляда со стороны? ты ведь чувствуешь, что живешь в зазеркалье, – тебя просто не поймут, скажут… да, ТЫСАМА ВИНОВАТА.
Это – виктимблейминг.
Victima – жертва, blaming – обвинять.
Перенесение на жертву вины и ответственности за насилие над ней любого рода.
То самое, классическое самадуравиновата.
Люди делают это из‑за страха. Обвиняют жертву нехорошего обращения, что в том, что с ней произошло – она виновата сама.
На самом деле это средство спрятаться от страха, мантра «со мной такого никогда не случится».
Люди не хотят признавать то, что ей просто не повезло, независимо от её воли и качеств.
Ведь это значит, что однажды может не повезти и тебе, да‑да, именно тебе, которая сейчас вся в белом и знает, как надо было в такой ситуации, и как людей выбирать – тоже знает, типа умная.
А, да, дикое количество неудавшихся отношений, нередко с ненужными детьми – это тоже потому, что все самые умные, видят всё сразу, знают, с кем связываются и от кого рожают, и в капкан‑то уж точно не залезут.
На самом деле ты можешь просто полететь в яму независимо от своей воли, а просто потому что кто‑то, кому ты доверяла, был рядом и подтолкнул.
Но чтобы не утрачивать иллюзию контроля над своей жизнью, ты начинаешь говорить себе: со мной такого не случится, уж я‑то смогу… А она – сама виновата, вот если бы она… /тут подставить нужное/… то самое, сферическое в вакууме.
Поэтому же, кстати, про жертв изнасилований всегда говорят:
– а зачем она надела короткую юбку
– а зачем она там ходила (независимо от длины юбки)
– а зачем она пошла к нему домой.
ОНА САМА ВИНОВАТА.
Виктимблейминг в чистом, рафинированном виде.
Да, ты говоришь это, потому что в глубине души понимаешь:
– каждая может надеть короткую юбку
– каждая может пойти по той улице.
– каждая может пойти к насильнику домой, считая его хорошим знакомым
– каждая может связаться с милым психопатом, выглядящим просто как «сложный человек». Который не выносит давления, не любит что‑то объяснять, всегда чуть недоволен и никогда не признаёт свою неправоту. Типа, ну вот такой он, что поделать.
Которого потом даже не в чем будет обвинить, пока ты, незаметно, но умело подстёгиваемая им, зарабатываешь нервное и эмоциональное истощение от непосильности взваленной на тебя чужими руками ноши.
И ты ведь даже не будешь понимать, как об этом рассказывать. О том, что происходит у тебя дома в отсутствие явных признаков войны.
Тебя никто не поймёт. Со стороны будет выглядеть так, будто ты это и вправду сама захотела.
И да, когда ты взорвёшься – он скажет тебе то же самое. И покрутит пальцем у виска. Ты будешь чувствовать, что происходит что‑то не то, но объяснить не сможешь. Выглядишь как неадекватная истеричка, успокойся и тащи.
Так что когда ты, слушая очередную подобную историю, говоришь «она сама дура. виновата», помни: следующая будешь ты.
И от тебя ни‑че‑го не будет зависеть.
Да, не будь излишне самонадеянной, тебе может не хватить ни опыта, ни чутья, чтоб раскусить подобное сразу и в самом начале, когда вы ещё ничем не повязаны и не привязаны.
А если ты ответственный и добрый человек, который не представляет, как это – подозревать близкого в злонамеренной подлости; наивно думаешь, что раз ты хорошая, то тебя окружают только хорошие люди; не склонна уличать других в хитрости – то ты очень вероятно в такое попадёшь.
Ну может потом, когда ты уже пройдёшь через подобный жуткий опыт, еле выберешься, станешь слишком, до болезненности осторожна, то будешь обходить подобные болота и даже многие твёрдые места, на всякий случай.
Хотя это тоже не исключает того, что ты попадёшь так снова.
Люди, желающие поживиться другими, очень хорошо маскируются.
А при малейших смутных намёках ты будешь думать: «а может, показалось… ведь не может такого снова быть». И тебя затянет.
Самое страшное, что все скажут «ну точно сама! у неё и в прошлый раз так было!».
Поэтому всякий раз, когда ты будешь говорить: «Со мной такого не случилось бы, потому что я не такая, и вот я бы на её месте…» – знай, эти слова продиктованы страхом следующей жертвы.
Которая ничего не сможет сделать.
Материалы по теме
Я сейчас дам в помощь статьи и книги, которые нужно – необходимо! – прочитать, если ты осознала, что попала в отношения зависимости.
Итак, первое и основное.
– В нашем жж есть один человек – accion‑positiva.livejournal.com
Психолог, которому я, будь моя воля, поставила бы памятник. Именно она, насколько я знаю, одна из первых в русскоязычном сегменте плотно занялась этой темой и помогла очень многим женщинам.
Я должна выразить ей огромнейшую благодарность.
Именно её материалы очень во многом помогли мне понять суть внутреннего мира нарцисса, абьюза в принципе, систематизировать свои наблюдения, и потом уже копать дальше.
Очень рекомендую начать вот с этого поста.
И дальше – все её статьи по тегу «газлайтинг».
Про абьюз. Достаточно неплохая статья.
– Базовая книга от Ланди Банкрофта «Зачем он это делает»
– Сьюзан Форвард. «Мужчины, которые ненавидят женщин, и женщины, которые их любят»
– Таня Танк. «Бойся, я с тобой»
– Робин Норвуд «Женщины, которые любят слишком сильно»
Письма