Пролог
Шел снег. Дома вдоль улицы светились яркими мерцающими гирляндами. Кое-где во дворах стояли снеговики, слепленные местными детьми, снежные замки, на протоптанных дорожках оставались уцелевшие снежки. В окнах домов можно было разглядеть пестро украшенные комнаты и ёлки разных размеров с поблескивающими в огне каминов игрушками.
Новый Год. Самый прекрасный праздник в кругу семьи за большим столом, уставленным домашней едой и лакомствами.
По тротуару, загребая ногами снег, шла девушка. В руках у неё был увесистый пакет, который при каждом шаге норовил выскользнуть из рук. Дойдя до четвёртого с конца улицы дома, она налегла плечом на дверь и ввалилась в помещение, чуть ли не рассыпая продукты.
— Мам, я дома! — радостно сообщила пришедшая, ставя пакет на пол и разгибая спину.
— Маша, милая, я же сказала, что мы можем обойтись без апельсинов и запечённых яблок.
В коридор вошла высокая женщина, что с беспокойством посмотрела на дочь. Ей было около сорока. От природы белые волосы, собранные в высокий хвост. Поверх праздничного платья вишнёвого цвета с коротким рукавом был надет пестрый передник, что немного приподнимался в области живота. Она подхватила пакет, но Мария перехватила его.
— Мам, тебе нельзя таскать тяжести! — возмутилась девушка.
— Милая, надо торопиться. Ты ещё даже не переоделась, — женщина с лёгкой улыбкой окинула взглядом дочь, её мокрые ботинки, серые джинсы, тёмно-зелёную арку и синюю вязанную шапку-ушанку, на которой блестели капельки воды, и крикнула в гостинную: — Костя, оторвись от телевизора и помоги ей!
— Да-да, дорогая, я сейчас, — раздался весёлый мужской голос и шарканье шагов.
Из гостинной появился глава семьи — улыбающийся мужчина с густой рыжей шевелюрой, которую он явно пытался пригладить, но тщетно. На нём была свежая белая рубашка и кремовые брюки. Его карие глаза мельком осмотрели пакет.
— Это ты на целую армию прикупила? — присвистнул мужчина.
— Будто ты не знаешь бездонный желудок моей маленькой сестры, — Мария стянула шапку и парку.
Высокий, с жилистыми руками он легко подхватил пакет и, подмигнув жене, отнёс продукты на кухню.
— Погоди, ты пошла в такой холод без шарфа? — вопросительно подняв бровь, спросила мать и сложила руки на груди.
— Он кусается, — буркнула Маша, расшнуровывая ботинки.
— Простудишься — сама виновата будешь. Максим скоро приедет, да?
Девушка ощутила, что краснеет, и кивнула. Она пригласила своего парня на новогодний ужин. И всем сердцем желала, чтобы всё сегодня прошло хорошо.
— Эй, милая, ты чего так раскраснелась? — ухмыльнулась женщина.
— Ничего, — Мария приложила холодные ладони к щекам и, поднявшись по лестнице на второй этаж, направилась в свою комнату.
— Синьорита Помидора! — прокричал звонкий девчачий голосок полный ехидства.
Путь к комнате преграждало мелкое восьмилетнее рыжеволосое и ужасно вредное создание под названием «Младшая сестра».
На девчушке было пышное бледно-розовое платье. Её рыжие волосы были аккуратно уложены матерью и зачесаны гребнем-диадемой. Карие глаза хитро смотрели на старшую сестру, во рту не хватало правого клыка, но это не мешало девочке внятно говорить.
— Принцесса Беззубка, мне некогда с тобой баловаться, — ловко обойдя её по дуге, пропела Маша.
— Мария Владимировна Макарова, ты ужасно вредная, — девушка не увидела, как малышка показала ей язык, и зашла в свою комнату, щелкнув замком.
— Екатерина Константиновна Ефимова, мне не сравниться с тобой, — донеслось до ушей Кати из закрытой двери.
Её старшая сестра устало выдохнула и стянула с себя зелёный полосатый свитер, а затем бросила его на кровать.
Комната была типичной для девочки-подростка. Стены, увешанные фотографиями и плакатами, сквозь стыки проглядывались белые обои с большими черными узорами. На полу лежал мягкий зелёный ковёр, а на нём были в суматохе разбросаны вещи из широкого и старого шкафа, который Вика ни за какие шиши не хотела выбрасывать.
У окна стоял, заваленный всякой всячиной в виде книг, тетрадей и упаковочной бумаги, лакированный стол. Рядом, у стены, была кровать на ножках, заправленная серо-синим пледом в клеточку. Над ней крепилась полка с книгами.
— Чёрт, надо торопиться, — девушка глянула на настенные часы возле шкафа.
Было восемь вечера. Максим обещал быть к девяти.
Маша подошла к шкафу и, открыв дверцу, достала оттуда то, на что копила целый месяц, работая по дому и экономя карманные деньги.
Она держала в руках тёмно-синее облегающее платье из мягкой на ощупь ткани с белым воротничком и рукавом три четверти. Низ был на ладонь выше колена и расшит мелким бежевым кружевом.
Мария быстро переоделась. Ткань приятно касалась её кожи. Лаковые черные сандали, что ранее лежали в шкафу, уже были у неё на ногах. Маша, спеша, направилась в ванную, чтобы посмотреть на себя.
Скрипнув дверьми, она вошла в светлую ванную комнату, что соединяла её комнату и тошнотно- розовую обитель сестры, и опёрлась рукой об край раковины, рассматривая своё отражение.
На неё смотрела невысокая шестнадцатилетняя девушка с овальным личиком и острым подбородком. Прямые, тяжелые, белые от природы волосы до бедер, её гордость, были разделены на прямой пробор, спадали на плечи и щекотали шею. Темные брови и пронзительно темно- карие глаза матери в обрамлении густых черных ресничек. Маша указательным пальцем надавила на прямой нос со вздернутым кончиком, превращая его в пятачок, и высунула язык, дразня своё отражение.
«Что во мне нашел Максим?», — не раз спрашивала она себя, но тут же отгоняла от себя такие мысли и счастливо улыбалась.
Девушка бросила взгляд на свою косметичку. Удивительно, но это была лишь маленькая, похожая на пенал, красная сумочка с парой тюбиков и карандашей. Достав светло-коричневый карандаш, она провела им по бровям.
«Чтобы было видно, что они у меня есть», — всегда отвечала Маша своей сестре, которая с открытым ртом наблюдала за ней.
Следующее: накрасить ресницы. Она провела щёточкой по ресницам, тщательно прокручивая их.
«Чтобы казалось, что у меня есть ресницы, а не пучки цыплячьего пуха», — в этот момент маленькая Катя заливисто смеялась.
Маша потянулась за карандашами для глаз, но, напряженно посмотрев на них и на себя, положила обратно.
«Лучше недоусердствовать, чем переусердствовать», — мама постоянно говорила так, когда её дочь только-только начала пользоваться косметикой.
Девушка прыснула со смеху, вспоминая перепуганную мать при виде «глаз панды» или же «синих кругов вокруг глаз», или неудавшегося образа Мэрилин Монро: раскосые «стрелки» на глазах и потраченная впустую красная помада на губах, щеках, подбородке и кончике носа.
Внизу раздался звонок в парадную дверь.
Маша пулей вылетела из ванной и, громко топая ногами, спустилась вниз по лестнице и встала, как вкопанная, перед дверью. Она жутко волновалась. Часы в прихожей показывали двадцать минут девятого.
«Что-то он рано», — пронеслось у неё в голове.
Дрожащей рукой девушка открыла дверь.
— Ух, ну, и метель началась, — не дожидаясь разрешения войти, Максим переступил порог. — Привет, Снежка.
Маша злилась на него, когда он так её называл, но сейчас она, не отрывая восхищенных глаз, смотрела на своего парня.
Взъерошенные после тёплой шапки чёрные волосы, побледневшая кож и морозный румянец на щеках. Прямой классический нос был чуть-чуть искривлен в переносице. Выразительные брови, выступающие скулы, которых она обожала касаться, и узкие, немного пухлые губы, что складывались с милую улыбку. Больше всего девушка любила его глаза: один голубой, а другой светло-карий.
«Гетерохромия — весьма завораживающее зрелище», — подумала Маша, глядя на Макса снизу вверх.
— Эй, Снежка, — парень легонько ущипнул её за нос. — Чего замечталась?
— Ничего, — обиженно пробубнила она, держась за постадавший нос, и густо покраснела.
— Синьорита Помидора! — рассмеялась Катя, спускаясь по лестнице. — Овощ-мутант!
— Я поотрываю всем твоим куклам головы и засуну их в миксер, — преспокойно заявила сестра, с наслаждением наблюдая, как переменяется лицо у девочки.
— Ничего, что я рано? — Максим коснулся её плеча и посмотрел на часы. Ровно половина девятого.
— Нет, ничего. В девять тогда сядем за стол. Пойдём в гостинную.
— Я волнуюсь, — парень взял девушку за руку и слегка сжал.
— Не бойся. Ты им обязательно понравишься, — Маша встала на носочки и чмокнула его в щеку.
В главной комнате стояла высокая ёлка, украшенная всевозможными гирляндами и игрушками. Стены были увешаны большим количеством картин, которые рисовала хранительница домашнего очага. Посреди комнаты стоял большой стол с едой. Константин оторвался от телевизора и встал с дивана, как только парочка вошла в гостинную.
— Константин Николаевич, сэр, — голос Макса подрагивал, когда он протянул руку для приветствия. — Имею честь познакомиться с Вами.
— Ты Максим, да? — улыбнулся мужчина, крепко пожимая ему руку. — Маша трещит о тебе без умолку.
— Неправда, — буркнула девушка.
— А я? А меня забыла! — рядышком возникла Катя. Её диадема немного съехала набок.
— Ох, а это Её Величество Принцесса Беззубка, Величайшая Вредина Девяти королевств и по совместительству моя младшая сестра Катя.
Даже не смотря на столь насмешливое представление, юная принцесса присела в реверансе и, гордо задрав голову, мелкими шажками направилась на кухню, но оттуда появилась её мама, несущая традиционный в России салат «Оливье».
— Ох, Максим, здравствуй, — женщина быстро прошла мимо него и поставила торт в центр стола. — Катя, быстро иди мыть руки. Вас, голубки, это тоже касается.
— Мам! — девушка в очередной раз покраснела, и, опустив голову, отвела парня в ванную комнату на первом этаже.
Когда Максим принялся мыть руки, то в его кармане зазвонил мобильный.
— Достань, пожалуйста? — попросил он беловолосую, расставив намыленные руки в стороны, чтобы она достала телефон. Маша приняла вызов и приложила трубку к его уху. – Да? Уже на месте. Хорошо. Да, буду. Я понял.
— Кто это?
— Дядя, — коротко бросил брюнет и улыбнулся ей. — Пойдём.
Вся её семья уже сидела за столом. Максим галантно подвинул ей стул. Катя уже схватила со стола несколько оливок и жевала, не отрывая взгляда от матери, которая зажигала свечи. Глава семьи разливал всем шампанское, но для младшей дочери был припасен сладкий морс в стеклянном кувшине.
— Как я рада, что мы смогли собраться, — проговорила Ирина. — С наступающим!
— Ура!
— Ура!
— С Новым Годом!
— С Новым Годом, — тихо произнёс Максим, достав из кармана вибрирующий телефон, извинился и вышел в прихожую.
За окнами раздался грохот салюта. Катя радостно захлопала в ладоши, и, раскрыв рот, наблюдала, как в небе расцветают вспыхивающие искры. Зазвенело разбитое оконное стекло, и влетела светошумовая граната.
Всё происходило словно в замедленной съёмке. Чёрный цилиндрик медленно подкатывался к столу. Мать накрыла собой Катю и прижала её к полу. Отец стащил Машу со стула, но тут прогремел взрыв, и яркая вспышка всё собой накрыла. В ушах противно звенело. Лёжа на полу, девушка заметила, что в их дом входят незнакомые люди. Много незнакомых людей.
***
— Так вот где ты обжился, Костя, — сквозь пробку в ушах пробивался резкий неприятный мужской голос. — Миленькое семейное гнёздышко, однако.
Мария медленно открыла глаза и подняла голову. Пока она была в бессознательном состоянии, её усадили возле стены, словно сломанную куклу. Мать и сестра в испуге жались в углу комнаты, отца привязали к стулу. Из его уха вытекла тоненькая дорожка крови.
Кругом были незнакомые люди в масках. В прихожей, на улице перед окнами маячили их головы, в гостинной они важно расхаживали, держа в руках автоматы. Один из них стоял к ней спиной и говорил с отцом. Рядом с мужчиной стоял, опёршись спиной на стену, Максим. Его лицо было совершенно спокойным.
— Максим? — тихонько позвала парня девушка.
Он перевёл на Машу взгляд. Пустой, необычайно холодный взор гетерохромных глаз, словно смотрел сквозь неё.
— Очнулась? — безразлично спросил парень. — Вовремя.
Маша почувствовала, как её резко подняли, а руки завели за спину. К ней подошел высокий брюнет — обладатель столь неприятного для её ушей голоса.
Девушка мгновенно съёжилась от его цепкого и колючего взгляда ясных голубых, почти прозрачных глаз. Лёгкая щетина покрывала щёки, на носу красовалась небольшая царапина, оставленная, наверняка, ногтями. Его узкие губы, которые в уголке пересекал шрам, скривились в ухмылке.
— А это Мария, которая отлично учится в Суворовском училище, не так ли? — мужчина провёл рукой по длинным волосам. — У неё твои глаза и волосы, Ирина.
— Что вам нужно от нас? — дрожащим голосом спросила женщина, прижимая к себе младшую дочь.
— Ох, Ирина, разве твой любимый муж тебе не говорил? — брюнет повернулся к ней и наткнулся на полный непонимания взгляд. — Константин, не соизволишь ли ты прояснить ситуацию?
Отец Маши молчал. Он с ненавистью сверлил взглядом непрошеного гостя. Брюнет передёрнул плечами и, вырвав из цепких рук Ирины девочку, приставил ей пистолет к голове. Слёзы градом катились по испуганному и скривленному личику Кати. Ирину держал крепкий мужчина, чтобы она не вырвалась и не побежала к дочери. Женщина слёзно умоляла их ничего не делать. Маша нервно дёрнулась, но хватка на её руках не ослабла.
— Начнём со знакомства, — начал мужчина.
— Его зовут Владимир Макаров, — Константин тяжело вздохнул, не отводя взгляда от Кати и приставленного к её голове пистолета. — Один из командиров ультранационалистов, правая рука Имрана Захаева.
— Отлично, дальше.
— Несколько лет назад я оперировал Захаева в России. Ему оторвало руку и после заживления раны пошли осложнения. Потом он находился в загородном коттедже несколько месяцев под моим присмотром.
— А затем, в один прекрасный день, в коттедж ворвалась группа американцев, которые, как раз, и сдали тебя.
— И ты решил отомстить через столько лет, Макаров? — в голосе Константина звучала ирония.
— Естественно, ведь у тебя такие прелестные дочурки и беременная женушка, — хищно оскалился Макаров, наблюдая за дёрнувшимся мужчиной. — Юрий, подержи-ка девчонку.
Он толкнул Катю в руки высокого мужчины с очень короткой стрижкой. Девочка испуганно пискнула и уставилась на татуировки Юрия, которыми были покрыты пальцы и предплечья обеих рук.
Макаров направил пистолет на Ирину. Женщина с ужасом смотрела на дуло пистолета, обхватив рукой округлый живот, словно пытаясь защитить малыша.
— Чего вы хотите? — крикнула Маша в попытках вырваться.
— Я? — брюнет перевёл на неё взгляд. — Я просто выполняю приказ. Твой папочка должен заплатить за предательство.
Он нажал на курок.
После выстрела наступила немая тишина. Ирина, свесив голову набок, слепо смотрела перед собой. Из отверстия во лбу вытекла дорожка крови.
— Мам? — жалобно спросила Катя, со страхом глядя на убитую мать.
— Ты чёртов ублюдок! — взорвался криком Константин, подскакивая на стуле, насколько позволяли верёвки. — Я убью тебя! Убью! Уб…
Его отчаянные с примесью неистового гнева крики прервала пуля в голову. Мужчина поник.
— Папа! — выкрикнула Маша, как тут перед глазами очутилось дуло пистолета.
— Сэр, мы перехватили сигнал, — раздался голос одного из ультранационалистов в маске. — Вероятно американцы или кто-то похуже.
— Вот как, — протянул Макаров и убрал пистолет от лица девушки, а затем провёл им по длине её волос. — А ты красавица, как и твоя мать. Правда она хороша, Матвей?
Максим ухмыльнулся и кивнул, не отводя от неё взгляда.
— Я запомню твои перепуганные глазки, — Владимир снова наставил на неё пистолет.
— Отпустите сестру, — прошептала Мария, смотря ему прямо в глаза. — Она ни в чём не виновата.
— Ах, как же я люблю трепетную любовь между членами семьи, — губы мужчины скривились в гадкой усмешке. — Тогда я убью её первой.
— Мы не убиваем детей, — нахмурился Юрий, когда тот подошел к девочке.
— Юра, приказали убить всех. И без свидетелей.
— Пожалуйста, не надо, — всхлипнула Маша.
— Девочка, закрой глаза и считай до десяти, — брюнет отшагнул от девушки и направил оружие на плачущую Катю. — Начинай.
— Р-раз… два… три…
Маша трепыхалась в хватке. Она со всей силы наступила держащему её мужчине на ногу. Он зашипел от боли и выпустил девушку из рук.
— Семь… восемь…
Мария толкнула Макарова в сторону, падая на него сверху. Ультранационалисты закопошились, кто-то передёрнул затвор автомата.
Юрий ухватил девушку за плечи и оттащил от командира. На его небритой щеке появилось несколько царапин, глаза горели яростью.
— Ах, ты маленькая дрянь, — процедил брюнет и выхватил из-за пояса нож.
— Оставь их! — придержал его Юрий. — Надо уходить!
Макаров отдернул руку сослуживца и с яростью посмотрел на девушку.
— Пристрелите мелкую. Только не здесь.
- Нет! Не надо!- Мариия еще больше затрепыхалась в железной хватке.
- Живо! Чего вы ждете?!- высокий мужчина с темной бородой схватил Катю за руку и потащил в другую комнату. Девочка упиралась маленькими ножками в пол, пытаясь остановить движение, но что она могла сделать против взрослого и злого дяди.
Маша кричала и умоляла этого не делать, рвалась на помощь, пыталась применить приемы самообороны, но ничего не выходило, все её попытки пресекались отдергиванием и крепкими руками, что не позволяли сдвинуться с места. Крики Кати прекратились, когда зловещую атмосферу разрезал громкий выстрел, отчего Мария вздрогнула, ноги ослабли и больше не держали хозяйку, да и солдат, что сдерживал её уже убрал руки и Вика от бессилия осела на колени. Горячие и тяжёлые слезы сами потекли из глаз, на бледном лице не проступило ни одной эмоции, лик девушки не исказился в истерике, она просто смотрела перед собой.
Макаров опустился перед ней на колено. Маша смотрела ему в глаза. Без страха. С одной только ненавистью и отвращением к нему.
— Чертами лица ты мне напоминаешь меня. Мне кажется, что ты особенная, — прищурив глаза, мужчина провёл кончиком ножа по её плечу. — А особенным я всегда оставляю подарки на память.
Он вогнал лезвие ножа ей в ладонь, которой она упиралась на пол. Маша страшно закричала, хватаясь дрожащей рукой за рукоять ножа. Русский довольно хмыкнул и поднялся.
Девушка на грани понимания происходящего положила окровавленную руку ей на голову. Вторая, прижатая к полу, с вертикальным разрезом горела огнём. Перед глазами всё плыло. Она во второй раз потеряла сознание, когда входную дверь протаранили полицейские.
***
Я сидел на жутко неудобном стуле и тупо пялился в покрытый коричневой плиткой пол, который жестоко мозолил глаза вот уже несколько поганых минут. «Какого хрена я здесь? Что я тут забыл?» — в моей голове был нескончаемый поток вопросов без ответа.
Я осмотрелся: кабинет, как кабинет. Большой темный стол напротив меня и навороченный компьютер, кажется Meijin с водяным охлаждением. «Что ж, уже неплохо». На столе куча не собранных в стопку бумаг, недопитый черный кофе и пустое офисное кресло, вызывающее во мне безудержное отвращение. А все потому, что в нем должен сидеть генерал Шепард и вешать какую-нибудь протухшую длинную лапшу мне на уши. Вместо этого я веду нелепые монологи, раздраженно сжимаю кулаки, воображая, как при встрече с этим скользким типом заряжаю ему точно в глаз одним могучим ударом.
Признаться, я бы еще потерпел, если бы не мой стул: он будто вставил кол мне в позвоночник. Я расставил широко ноги, поднял голову выше. Сквозь темные очки разглядел большую карту боевых действий и слева от нее портретную фотографию генерала. Усатый мужик с высокомерным взглядом смотрел мне прямо в глаза с фото. «А этот тип по-дурацки самолюбив. Еще и курит дорогие сигары». В воздухе витал запах терпкого табака.
Я перевел взгляд на настенные круглые часы, чертова стрелка которых будто застыла на одном месте.
«Остынь, черт возьми», — мысленно успокоился я, снова уставившись в пол. Я чувствовал себя каким-то недоделанным идиотом, ведь буквально вчера на полигоне показал высокий балл по очкам, Шепард оценил, но зачем-то все равно вызвал меня в штаб. «Да на кой черт мне это сдалось?! Ты в себе ли, друг?»
Я тяжело выдохнул, с трудом стараясь набраться терпения, но это совсем не удавалось. А жаль. Впрочем, я всегда был нетерпелив, и все кто со мной знаком об этом прекрасно знали.
Я выдохнул еще раз и невольно вспомнил слова своего давнего друга Уолкрофта: «Кто не рискует, тот не побеждает. В 22-м полке САС ты показал наилучшие свои навыки и умения. Теперь пора бы попробовать и более элитный отряд. Будешь предотвращать теракты крупного масштаба. Думаю, это по твоей части, ты справишься».
Я тогда и не задумался над его словами, посчитав это полной хренью. Ведь я решил остаться в САС. «Решил! И что заставило прийти сюда?» — черт его знает.
«ОТГ-141…» — промелькнуло в моих мыслях.
***
Я стряхнула с себя мелкие пылинки, будто была одета в роскошное вечернее платье. Но нет. На мне униформа: черные брюки, такого же цвета военные ботинки со стальным подноском, стеганая черная куртка с капюшоном и тугая черная кепка. И даже от рождения белые волосы, обычно свисающие до бедер, были собраны в ненавистный высокий хвост. Как всегда. Да, в таком виде я выглядела как парень. И никакого намека на хрупкую девушку, которая скрывалась под всей этой одеждой. Хотя это правильно, ведь мужчин среди меня больше, чем я когда-то могла себе представить. «Намного», — подумала я, медленно, но верно, приближаясь к скопившейся кучке молодых парней возле полигона.
Они отвлеклись от бурно обсуждаемой темы и одновременно посмотрели на меня: кто открыто и нагло засмеялся в кулак, а кто оценивающе осматривал с ног до головы. Я в гневе остановилась и точно бы взорвалась, если бы к нам не подошел Егор.
Лоботрясы тут же разошлись, продолжая окидывать меня заинтересованными взглядами.
— Да черт с ними! — я фыркнула себе под нос.
— Что, переоделся уже в привычный костюм? — усмехнувшись, спросила я и по-дружески ударила Луварева кулаком в плечо.
На нем была униформа черного цвета, шлем и разгрузка. Как и обычно у всех бойцов "Альфы".
Он мне улыбнулся — я поняла это по приподнятым уголкам карих глаз из проема шлема.
— А ты я вижу сегодня в черной форме. Настроение такое? — снова улыбнулся Егор, дернув меня за козырек кепки. — Или зеленый цвет уже не в моде?
— Скорее, настроение такое, — выдержанно ответила я и поджала губы, — Сегодня новое задание?
Луварев постучал рукой по штурмовой винтовке АК- 74, которая была у него на спине:
— Как же иначе? Я — солдат.
Я понимающе кивнула и по привычке стряхнула пылинки со своей униформы. Пора бы уже отвыкнуть, наконец. Но Егор, кажется, даже не обратил на это внимание. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, где небо встречается с землей.
— Я слышал, Волков что-то придумал для тебя, — отчаянно сказал он, так и не решившись посмотреть мне в глаза.
Я заинтересовалась его словами. «Что же это? Новое задание? Или, может, "миссия невыполнима"?» — Волков всегда умело выбирал солдат для той или иной цели.
— А вот и он… — протянул Егор и, хлопнув меня по плечу, пошел в сторону наблюдательного пункта.
Волков довольно быстро подошел ко мне, шаркая подошвами берцев по сухой почве и тем самым поднимая пыль столбом. Его густые слегка поседевшие рыжие усы, камуфлированная униформа и военная фуражка с общевойсковой эмблемой Армии России, не позволяли спутать с кем-либо другим. Он всегда был в таком неизменном виде.
Я перевела на него любопытный взгляд, расправила спину в ожидании новых указаний.
— Здравия желаю, товарищ генерал, — громко сказала я и вгляделась в строгие темно-серые глаза.
Он покашлял в большой кулак. Вид был серьезный, поэтому с такой же серьезностью стояла и я.
Генерал все еще молчал, затем отвел меня чуть в сторону, достал футляр с любимыми сигарами из кармана брюк и после того, как зажег одну из них, хриплым прокуренным голосом спросил:
— Ты ведь еще не забыла, что американцы спасли твою жизнь на одном задании и теперь ты должна им? Пришло время платить по счетам.
В памяти мгновенно ожила картина недавнего прошлого…
...— Ворон 5-1, прием! У нас тут тяжелораненый! — кричал кто-то совсем рядом со мной, — Свяжись с Волковым и запроси разрешение прилететь сюда! Сейчас передам координаты!
— Филин -7, Вас понял. Ждите, — прозвучал нечеткий ответ в динамике рации.
Я тяжело разлепила глаза и сквозь мутную пелену увидела серую даль. Она была далека как луна. Хотелось потянуться к ней, дотронуться, снять весь навалившийся груз с усталой шеи.
Боль. Эта боль в голове не кончалась. Она не отпускала меня, держала в зверском напряжении, сдавливала виски как в тисках, и невозможно было терпеть. Хотелось громко кричать, но даже рот, в котором явно ощущался металлический привкус, не открывался. Кажется, тело вообще не поддавалось мне.
Я только смогла ощутить, что лежу на выжженной земле. Вокруг ядовитый черный дым. Он проникает в легкие и душит так, будто меня схватили за горло, надавливая все сильнее. Деревья сухие и ломкие — ни единого намека на что-то живое. Сплошная пугающая тишина и беспросветный мрак. «Где же яркое солнце? Где же голубое небо? Где же я?»
— Ворон 5-1, прием! Где Вы?! Сколько можно ждать?! — снова прокричал кто-то.
— Филин-7, наши линии все заняты, я передал координаты американцам, они уже приближаются к вашей позиции! Расчетное время — тридцать секунд!
Я разомкнула пересохшие губы, вглядываясь в темноту, и чья-то крепкая рука осторожно прижала мое болезненное плечо.
— Спокойно, Маша! Сейчас «Пэйв Лоу» Шепарда прибудет, только потерпи немного! — теперь этот голос мне оказался знаком.
— Виктор… — хрипло выдавила я, — Что случи…
Надо мной словно в воздухе повисла голова в черном шлеме:
— У тебя тяжелое ранение от осколочной. Ты только держись… Держись!
Я тихо покашляла, чувствуя, что силы меня покидают, и кое-как схватилась за его руку, которой он все так же крепко прижимал мою рану на правом плече.
— Оставь… я… не хочу… — невнятно бормотали мои губы, — Уходи…
— С ума сошла?! Я тебя здесь не оставлю! — возмутился Виктор.
Позади него раздался глухой взрыв, и куски земли разлетелись по сторонам, падая как хлопья снега на мое лицо, а я просто прикрыла веки, не желая больше ничего видеть. Я хотела просто уснуть, провалиться в никуда и все забыть. Забыть эту чертову операцию и это чертово место. Мне не удавалось бороться с невыносимой болью, молниеносно распространявшейся по всему неподвижному телу.
— Эй! Сюда! Быстрее! Быстрее! — слышалось где-то рядом, но с каждой секундой я все меньше разбирала речь, неконтролируемо погружаясь в бессознание.
Раздались выстрелы… Затем еще один взрыв… Снова выстрелы…
...Я сморгнула пелену неприятных воспоминаний и растерянно уставилась на Волкова, глубокомысленный взгляд которого был устремлен к полигону.
Я неожиданно вспомнила рожу этого Шепарда, он тогда медленно затянул сигару и пустил дым изо рта прямо мне в лицо, отчего я сразу же отмахнулась и закашляла, стараясь не выказывать неуважения. Но генерал Волков узнал о таком отношении к своим солдатам и разразился солдат. Волков за нас горой был всегда. Порой Шепард изрядно действовал мне на нервы. Быть может, специально. Я не всегда нравилась ему в качестве солдата, хотя мои боевые навыки его впечатляли.
— Никак нет, сэр. Я все помню. Жду приказов, — отчеканила я.
Игорь Сергеевич вновь демонстративно затянул сигару, не сводя с меня задумчивого взгляда. Кажется, в его голове возник какой-то план. Точнее, в голове Шепарда, раз Волков заговорил о моем спасении и, наверняка, этот план полное фуфло, в которое он хочет меня втянуть. Сомнений не возникало.
— Ты слышала о таком отряде, как "ОТГ-141"? — Волков изогнул густую бровь, вопросительно глядя на меня.
— Так точно, товарищ генерал, — кивнула я.
Волков с довольной ухмылкой посмотрел на догорающую сигару, медленно стряхнул серый пепел и вернул заносчивый взгляд ко мне.
— Завтра утром ты переходишь в отряд лучших бойцов планеты. Твоим капитаном будет Джон МакТавиш. Все подробности объясню в штабе.
Мои глаза округлились и чуть не выкатились из орбит, но я вовремя опомнилась и, поправив кепку, которая упорно стягивала мою голову, спросила:
— Генерал, Вы уверены, что я справлюсь?
— Конечно, — свысока хмыкнул он, вновь приложив сигару к тонким пересохшим губам, — Иначе, зачем бы я выбрал именно тебя?
Мне совсем не нравилось это. Я опустила голову, переваривая информацию, которая свалилась как сугроб. «И зачем Волкову переводить меня в элитный отряд?» — нет, конечно, я не сомневалась в себе, но его слова мне казались слишком подозрительными.
Генерал нарочито покряхтел, привлекая к своей персоне должное внимание. Я подняла глаза и с нескрываемым любопытством произнесла:
— Не сочтите за дерзость, но мне непонятно Ваше решение. Я вот уже два года служу в "Альфе". Почему Вы не хотите перевести в тот отряд, например, Эбису?
Волков задумчиво посмотрел на полигон.
— От «нищебога» одни несчастья, тем более - Эбису командир охраны, — он наклонился к моему оторопелому лицу, и резкий запах табачного дыма врезался мне в нос, — Не забывай, что Шепарду нужен элитный снайпер и временно. Поняла меня?
— Так точно! — ответила я, робко уставившись в его пронзительные глаза.
— А теперь за мной. Весь инструктаж в штабе.
Часть1. Глава 1. «Лидер»
«Когда нет врагов, то не бывает войны». Лао-Цзы
Гора Петрос. Украина
12:20
Лейтенант Саймон Райли «Гоуст»
Серые тучи затянули небо, но вдалеке над густым еловым лесом я увидел вырвавшийся из плена яркий луч солнца, струящийся на макушки деревьев и влажную землю после недавнего проливного дождя. Вокруг тишина. Кажется, будто в радиусе нескольких километров вымерло все живое. Не хочется нарушать эту безмолвную тишину, которая будто повисла над атмосферой.
Я медленно снял с головы капюшон, поправил наушники, надел на руки черные тактические перчатки-краги, которые вытащил из карманов такой же черной водоотталкивающей куртки и метнул любопытный взгляд к Роучу в темной боевой экипировке и шлеме. Он сидел на корточках возле высокого дерева, одной рукой крепко придерживая штурмовую винтовку G36c, а другой нервно постукивая по коленке. Я не удивился такому поведению сержанта, ведь сегодняшняя операция слишком важна и она может отразиться на ближайшем будущем этого не совсем опытного юнца. Ему бы еще многому стоило научиться. Впрочем, в одном я был убежден — Роуч никогда не сачкует и не филонит, а значит, из него получится определенно храбрый солдат. На гордость капитану. И мне.
Я как-то неосознанно вспомнил слова капитана Джона МакТавиша, с которым мы вчера в штабе обсуждали молодого сержанта: «Он всего лишь сержант, но именно тот, кого я долго искал: молодой, довольно опытный боец. Он всегда старается не провалиться, и напоминает меня после принятия в команду САС. Честно говоря, я думаю, он чувствует себя намного комфортнее со мной, нежели я с Прайсом».
Старина Джон Прайс хорошо знает, как правильно подготавливать новобранцев и МакТавиш на собственной шкуре когда-то прочувствовал это. Я бы вряд ли позавидовал, но Прайс умный и дальновидный мужик, у такого инструктора каждый новобранец непременно должен стать героем современников. Как и он сам. И у МакТавиша это неплохо получилось, учитывая, что всего лишь за несколько лет службы он добился звания капитана, успешно пройдя этот тернистый путь. Достойно аплодисментов.
Моя же карьера не оказалась столь быстра. Сначала я благополучно отслужил в 22-м полке САС, и в качестве лейтенанта перешел в оперативно-тактическую группу (ОТГ), где и поныне нахожусь. Этот отряд создан странами НАТО для предотвращения терактов особо крупного масштаба. Признаться, я не хотел уходить из САС, там меня все полностью устраивало. Однако продвижение по службе тоже важно, поэтому сейчас я в элитном отряде среди опытных бойцов и уже ничуть не жалею о принятом решении.
Я отвлекся от своего недавнего прошлого, тихо свистнув Роучу. Парень тут же повернул голову в мою сторону. Он быстро среагировал, также быстро он проходил обучение на полигоне, затем показал довольно неплохой балл, выстрелив лишь в две гражданские фигуры. Роучу точно есть, к чему стремится.
— В штаны не наложил? — усмехнулся я, с интересом наблюдая, как он осторожно смотрит по сторонам.
— Нет. Но если наложу, то ты об этом узнаешь первый.
Характер у сержанта легкий, порой я даже забывал, что старше по званию, переходя на почти бытовой уровень.
— Да ты что?! Все настолько плохо? — иронично спросил я, — В таком случае, хоть предупреди заранее, я отойду на пару километров.
Роуч весело рассмеялся, запрокинув голову назад, наверное, от воображаемой ситуации. Я тоже едва ли не залился смехом, но мои звание и свойственная серьезность характера не позволили выйти из-под мощного контроля. Ну, хоть разрядили напряженную обстановку, чего точно не хватало Роучу. Если честно, я переживал за этого мальца как за своего родного брата, ведь одно его неловкое движение и провалится наша операция к чертям собачьим, да еще сам угодит по уши в навозную яму. «Я бы не удивился», — не то, чтобы я сомневался в сержанте, просто ему явно не хватает опыта.
— Отставить разговоры! — прозвучал спокойный, но твердый шепот по правую руку от меня.
Это был Прайс. Я перевел на него любопытный взгляд. Доброе, но в то же время строгое, уже с имеющимися глубокими морщинами лицо, излучало какую-то тревогу, а голубые внимательные глаза устремились на базу противника расположенную прямо по курсу. Незаменимая камуфлированная панама Прайса была натянута до густых бровей.
Я осмотрелся. К нам незаметно подошел и молчаливый МакТавиш, а сзади него стояли бравые парни из отряда "Дельта" — Сэндман и Фрост.
— Сэр, — обратился я к Прайсу, — Вы что-то заметили?
Он задумчиво провел указательным пальцем по темной густой щетине и тихо ответил:
— Гоуст, если вы с Роучем так громко будете разговаривать, то скорее заметят нас.
Я согласно кивнул. Этот мужик редко ошибается.
— Если нас вдруг заметят, тогда я точно наложу в штаны… — протянул Роуч, вытягивая шею как страус.
Наверное, мышцы затекли у бедолаги. Я уже давно привык к этому, поэтому терпеливо молчал, как подобает уважающему себя лейтенанту.
Я наклонил голову вниз, увидев на сырой земле глубокий след от моих песочного цвета берцев и только сейчас понял, что сидеть в выжидательной позиции для меня не есть хорошо. Точнее сказать, я любил действовать, а не ждать у моря погоды с тупым выражением лица, что мне и приходилось делать на протяжении нескольких, словно бесконечных часов.
— Гоуст, Роуч, на позиции, — прозвучал четкий приказ от Прайса, — Только не шумите там. Ваша задача — наблюдать и прикрыть снайперов, если понадобится.
Такой поворот событий оживил меня. Я резко встал на ноги, ощутив долгожданную свободу движений, встряхнулся, по-быстрому размял затекшую шею и тоже четко сказал:
— Есть, сэр.
Роуч последовал моему примеру, только вместо шеи размял руки, вытянув их вперед.
«Что ж, наконец-то, пора браться за дело», — подумал я, поднимаясь вверх по пологому склону.
Я услышал, как берцы сержанта шумно ступали на землю по моим следам, поэтому остановившись, я обернулся к парню:
— Роуч, а нельзя ли тише? Тебя только и отправляй на разведку с важным заданием.
Он виновато опустил голову и тогда я понял, что говорю это не напрасно. Сержант непременно намотает мои слова на ус, действуя в следующий раз более тихо, а может и совсем бесшумно.
Мы поднялись повыше — на вершину холма, откуда вдалеке простиралась мо<