Так я и не видел больше того детину, но я думаю, я не ударил в грязь лицом и показал им, что не только в Москве есть достойные скины.
У нас тоже бритые собираются, не с таким размахом конечно, просто в пивной сидят. Сегодня вот вечером будет. А пивные – это вообще офигеннейшая тема, я и некоторые соратники там едва ли не каждый день торчим! У иных, кто постарше, пузо такое выросло, что хоть кружку сверху ставь. Это совсем не такое пузо, какое появляется у обывателей от сидячего образа жизни. Это пивной живот, придающий фигуре более солидный и устрашающий вид. Хотя я, если честно, предпочёл бы сохранить более стройную фигуру, всё-таки скинхэд должен быть примером для подражания. А в пивных мы не как алкаши какие-нибудь время проводим, это вы не подумайте. Я вот даже собираюсь брошюрку написать «Культура посещения пивных». Ну, это когда время будет…
Я выглядываю на улицу. Никого подозрительного. Пока я сидел в подъезде, пошёл снег. Давно пора, а то всё едва выпадет, тут же растает. Конец осени всё-таки, надеюсь, этот снег ляжет уже, а то грязь задолбала. Я иду домой, ибо гулять что-то уже расхотелось, а дома можно в Интернете посидеть, с последними новостями Правого движения ознакомиться.
…В шесть вечера я снова выхожу на улицу и направляюсь в пивную. Сегодня не обычная посиделка, а собираются самые авторитетные Правые деятели, в основном скины конечно, но также и фанаты, и партийные. Ну что я вам говорил, ведь если бы я карланом каким-нибудь был, я бы и не знал про сегодняшнюю встречу. Впрочем, ничего особо серьёзного, просто пообщаться, обсудить дела люди собрались.
В пивной четырнадцать деревянных столов, деревянные табуретки, в конце помещения барная стойка. Лампы неяркие, и что очень хорошо, курить здесь не принято. Всех алкашей отсюда уже попросили (что это бля за капли крови на полу?), это тем более просто, что работают здесь свои люди. Пивная полна народу, у большинства бритые головы.
- Хайль Гитлер!
- Хайль Гитлер! Михан, кто это на нашей улице гуку башку проломил, не в курсе?
- Не ебу. Другой гук наверное.
За другим столиком разглядывают какие-то газеты. Обсуждают… Ого, кого я вижу! Неужели Санёк?!
- Зиг Хайль, Рыжий! Пиздец ты оброс! Ну чё, неужели уладил всё?
- Здорово. Какое на хуй уладил. Вот рискую своей задницей чтобы с вами пивка попить. Так что не буянь, а то нагрянут, и пиздец мне!
- Не ссы, сюда то уж не должны. Шифр! Ты где живёшь-то сейчас?
- Когда где… Вот, кстати, познакомься, это Кирилл. А это Михан, - представил он и меня своему товарищу.
Рядом с Рыжим сидит болезненно-бледный парень с воспалёнными безумными глазами. Он как-то слабо подал руку, но мне кажется, он этой рукой ещё много мяса нарежет… Сидит молча, жуткий какой-то тип. Наверное, самый что ни на есть псих. Ему бы ещё башку забрить…
А вон за следующим столом люди из партии. Диман, Джинн и ещё пара человек. Диман – это главный в отделении нашего города, а Джинн (знаю только прозвище, у него, кстати, бородка действительно как у джинна из бутылки) – это типа его зам. Они молодцы, что никому свою партию не навязывают, а то ведь многие скины проповедуют «сопротивление без лидера» и могли бы послать их подальше. А вон и Колян сотоварищи. Колян у нас главный идеолог национал-социализма, всяко, если вы местные, то про него слышали. Вот и сейчас он глубокие мысли выдвигает, не буду их отвлекать. Вообще народу человек побольше пятидесяти всяко собралось. Здорово!
Я взял кружку пива и присел к небольшой компании. Фриц как всегда рассказывает историю.
- Вот вообще прикол был, не поверите! К нам тут на днях местный нарик подходит и говорит, хочу мол скином стать!
Все гогочут.
- Ну чё, Фриц, приняли вы его?
- Мы ему условие поставили, чтобы от наркоты отказался, тогда и примем. Так вы ржать-то подождите, прикол-то я ведь ещё не рассказал! Ведь из-за чего он скином-то решил стать! Накурился он, значит, какой-то мощной штуки, да и слова перестал понимать. Он к гуку подходит и спрашивает что-то, ну гук что-то и ответил, а нарик не понимает! Нарик говорит, мол ты по-русски давай говори, я же ни чё не понимаю! А этому гуку наши карланы за неделю до того морду набили, да ещё и поглумились над его акцентом, говорили, мол гук, говори по-русски, мы ничё не понимаем. Ну тут гук и подумал, что опять скин до него доебался, благо у нарика башка тоже бритая была, ну и отпиздил его. В развороте с ноги по ебалу и всё такое. А нарик же не в курсе, из-за чего, вот злой теперь на всех гуков. Типа бэд трип, ха-ха!
- Бля, да я хоть одного уторчанного скина если встречу, сразу убью! Гоните его на хуй, а лучше убейте! – как всегда огрызнулся Злыдень.
- Парни, а вы слыхали, кто-то хачикам глотки перерезает. По два хачика на неделе почти что получается. Прямо маньяк какой-то! – говорит Фёдор.
- Да-да, охуенная тема! Интересно, кто-то из наших, или просто хобби такое у чудака какого-то? – шутит Фриц.
- А чё рассуждать, - говорю я, - давай поддержим сие богоугодное дело! Тут, мне сдаётся, один или двое работают, а если ещё человек десять поддержат, то как здорово будет!
- Да, я уже думал об этом, - говорит Злыдень. – Давайте, кто больше всех чёрных голов принесёт, того все целый год здесь пивом угощают!
- Гы, ну ты шутник, ёпты! – усмехнулся Фриц. – Этим бравировать нельзя. Вот один дурик каждый свой подвиг в блокнотик записывал…
- Блин, Фриц, да ты про этого мудака уже десять раз рассказывал! А соревноваться в натуре не надо. Здесь главное – решиться. Пропаганда какая-нибудь нужна, - говорю я.
- Пропаганда! Да тот, кто режет, и без пропаганды наверняка обошёлся! Да может это конкурирующие наркодилеры устраняют друг друга.
- Нет, мусора по телеку сказали, что все эти хачики между собой никак не связаны. Они конечно говорят, что им самим надо, может напиздили, но мне так не кажется. Я скорее подумаю, что кому-то Сатана явился, ну или наоборот Христос, и приказал приносить ему в жертву хачей.
Фриц оживился.
- Гы-гы… Слушай, а вот на счёт Сатаны, да всего такого. Вы в курсе, что в бане банник живёт, ну типа как в доме домовой, в лесу леший? И говорят, что банника лучше не злить, а то он кипятком может облить или вообще кожу содрать на хуй! И что надо в три захода в баню ходить, потому что в четвёртый там банник с чертями моется! Так вот значит какая история произошла. Приехали в Россию два нигера и решили Русскую баню посетить. Им говорят, не надо мол, надо привычку иметь, а они: мол мы к жаре привыкшие, топите сильней. Натопили им и зашли они туда вдвоём. И вот, когда один решил пару поддать, хоть им и так плохо там стало, и плеснул на каменку, а из каменки все камни в него полетели и забили его насмерть! А второй хуило на полке сидел, напротив краника как раз, так этот краник вдруг сорвался, и струя крутого кипятка прямо в нигера ебанула! И сварился он!
- А-ха-ха! Блин, Фриц, банником-то ты что ли был? Или приснилось тебе это?
- Нет, это парни из Питера рассказали. Они врать не будут… О, смотри, фанаты пришли.
- Фриц, да они такие же фанаты, как и ты. Обычные скины на самом деле, ну ходят иногда на стадион. Пойду с Микробом пообщаюсь, а то я его уже месяц не видел, с тех пор, как нигеров вместе в центре вальнули.
Я беру ещё одну кружку пива и иду за другой столик. Вот так примерно и проходят некоторые наши вечера. Совершенно дружеская обстановка, да вы сами понимаете, иначе и не может быть, когда собираются все свои.
Судьбоносной нити узлы
(от лица Александра)
В этот последний день осени небо словно набухло, желая выбросить на землю тонны снега. Тёмные тучи несутся, увлекаемые ледяным ветром, который пронизывает и меня. Я постоянно захожу куда-нибудь погреться: в пивные, магазины, подъезды и квартиры знакомых. Совсем обнаглел, почти не шифруюсь. Уверенности дают привычка и прижатый ремнём к животу пистолет. Наверное, больше привычка, ибо отстреливаться от мусоров я явно не горю желанием. Конечно, самое спокойное место – это чердак, там я и провожу сейчас время.
Почти всё время, проводимое в уединении, я изучаю пистолет. Не строение или детали интересны в нём. Интересно действие, оказываемое им. Когда наставляешь ствол на какую-то часть своего тела, в этой части появляется неприятное ощущение, даже если расстояние до тела достаточно большое. Но когда я приставляю его к своему виску, ощущения совершенно другие. Чувства спокойствия, бесконечности, судьбы и вечности порождают желание нажать на курок. Сильное желание. Идущее из подсознания. Как оно туда закралось? Как оно туда, блядь, закралось?!
Всю эту осень я думал о смерти. Не напрямую и даже не о своей. Но она влезла в меня. Она приходит ко мне в каждом беспокойном сне в человеческом обличии. В каждом сне так или иначе она присутствует. А если её нет, я смотрю, где же она? И я иду туда, где она живёт, во сне я знаю даже это место. Я знаю конкретный дом и квартиру, знаю где она бывает. Ведь чаще она всё-таки рядом. Просто, так же, как и все остальные персонажи сна, но я знаю, что она всегда держит меня в поле зрения, а когда я отвернусь, она смотрит на меня страстно и во все глаза. Но я не могу поймать этот взгляд, не могу подойти к ней и спросить, просто не могу заставить себя сделать это, несмотря на всё желание, всё влечение. Просто ищу её всегда, чтобы видеть, держать в поле зрения, боясь встретить горящий взгляд этих глаз. Я думаю о ней каждое утро и забываю к вечеру, но ночью она опять приходит. Она живёт в подсознании. Она тоже знает многое обо мне. Иногда она звонит на мой мобильник, существующий теперь только в сновидениях, и я никогда не могу принять вызов, запутываясь в цифрах и программах телефона. Я хожу по длинным пустым коридорам, по тёмным улицам и подъездам в поисках её. Зачем? И почему?
Конечно, по утрам я многократно пытался понять, где всё это происходит. Некоторые места узнаются. Но где сам ДОМ?! Наверняка там найдётся разгадка.
Этой ночью приснился особенно тревожный сон. Я просто зашёл в тот подъезд, где живёт ОНА. Просто зашёл от нечего делать. Ну там почитать надписи на стенах и всё такое прочее. Я не думал, что она появится, но она появилась. Этажом ниже. Она не знала, что я вижу её, но она поднималась вверх, и я побежал от неё. Я решил добежать до верхнего этажа, там вызвать лифт и уехать вниз. Главное – успеть! Ведь она живёт на верхнем! Бегу. Сколько же людей на лестничных площадках! Дети, их родители, старики, курильщики, нарики и вообще непонятно кто. Когда я продирался сквозь них, какая-то женщина упрекнула меня в том, что я с ней не поздоровался. Я впервые её видел! Выше, выше! Вырвался! И в магазин, что рядом, потом в подземный переход и на остановку. Убежал! Но увидел! Сердце дико билось даже во сне.
Но разве может такое остаться незамеченным? Где-то среди туманных улиц сновидения я услышал звонок своего телефона. Я с удивлением смотрел на высвечивающийся номер с четырьмя четвёрками на конце. Я просто нажал кнопку приёма.
- Я слушаю.
- Ты опять сегодня приходил ко мне.
Я знаю этот голос. Какой-то упрёк звучит в нём. Зачем вообще она это говорит, если всё и так знает!
- Да, я был там сегодня, - говорю.
- Зачем ты приходил?
В этом голосе словно боль за меня, желание помочь мне. И это мне совершенно не нравится.
- Ну, у меня были свои дела там…
- Какие у тебя были дела?
В этом вопросе есть понимание настоящих причин, и его смысл – у тебя нет там никаких дел кроме меня. Я не выдержал и взорвался.
- Слушай, я не обязан перед тобой отчитываться! Это моё личное дело, моя личная проблема, и не надо лезть! Я сам со всем разберусь!
- Саш…
- Нет! Это моё личное дело! Всё!
И я прервал связь.
Такой простой разговор, но он был. Это так много значит для меня. Это подавляет. Я пытаюсь понять смысл этого разговора, но голова не работает. Было произнесено моё имя…
Я наконец-то опознал район, где всё это происходило. Конечно, всё очень условно. Это недалеко от того места, где живёт Кирилл. Надо сходить туда сегодня под предлогом общения с ним, и посмотреть. Вдруг что-то узнается?
Этот разговор в какой-то мере указывает на моё упрямство. Возможно, мне надо было выслушать её, я уверен, что она дала бы какой-то совет. Правда, даже сейчас я не хочу слушать никакие советы, а во сне я тем более себя не контролирую. Может ли повлиять всё это на мою судьбу? Это не известно. Как не известно и то, делаем ли мы сами свою судьбу, или всё предначертано заранее, и от узла на нити судьбы, который делает мистическая дева, никуда не убежишь. Конечно, мы можем думать, что сами творим свою судьбу, но может все эти собственные сотворения – это тоже узелки? Ясно одно – кто бы ни был виноват, а удары судьбы надо сносить стойко, понимая, что это есть испытания, проходя которые, мы становимся именно теми, кем являемся. Даже если этот удар – смерть. Значит ты нужен в Вальхалле, значит тебя позвали. Викинги умирали с радостью, в отличие от современных обывателей.
Что ж, если так, не будем торопить события! Надо хотя бы днём не думать о смерти и не направлять на себя пистолет. Я уверен, что смогу побороть эти мрачные мысли, и это ещё один довод в пользу того, что я сам делаю свою судьбу. Меня ещё не позвали. Ещё столько всего предстоит сделать! И пистолет пригодится в другом. А ночью… Что ночью? Не знаю. Попробую найти разгадку в реальном мире.
Направляя мысли в более позитивную сторону, я вспомнил, как убил кое-кого. Были убиты два хачика, один мусор и один жид. Если в первых случаях всё ограничивалось выстрелом и бегом с места происшествия, то последний был просто каким-то драматическим актом. Этот жид жил на соседней улице, я даже знал, как его зовут. Я явился на сцену, то есть на площадку рядом с подъездом высотного дома на краю улицы. Вечерняя тьма едва растворяется фонарём, огороды за домом и вовсе утопают в черноте. Подошёл к Давиду, идущему с работы домой, вытянув вперёд пистолет.
- Сейчас ты умрёшь!
- Что? В чём дело?! – лицо его исказилось от страха.
- Ты жид!
- Что? Нет!!!
Хор грянул: Он жид, убей его!!!
Давид ломанулся, крича караул. Я стрельнул. Гром. Давид упал. Хор грянул: Он мёртв, он мёртв!!! Теперь ломанулся я, покидая сцену.
Что там было дальше, я не знаю. Телевизор не смотрю. Да и не стал бы, эти еврейские сериалы могут вызвать лишь отвращение, вплоть до рвоты.
На ум вдруг приходит фраза: «Девиз кшатриев: умей нести смерть, умей и принимать её!» Далее я погружаюсь в мрачные философские мысли. Снаружи темнеет. Ветер воет…
Вой слышен и через несколько часов в пивной, где мы сидим с Кириллом, в промежутках между громкой музыкой. Сюда мы зашли впервые, хорошее такое заведение. Мы сидим на втором этаже, недалеко за столиком симпатичные девушки, но они опасаются смотреть на таких отморозков, как мы. Наверняка мы выглядим ужасно. Кирилл всё такой же депрессивный, как и всегда, только ненависти в нём стало ещё больше. Он почти не разговаривает, мало пьёт, но вроде уже пьян. У меня всё наоборот, я пью кружку за кружкой, не пьянею и постоянно говорю.
- Да-да, я пропагандирую необходимость убийства мусоров! Это же уроды, не достойные Белой Расы! Сам подумай, кто идёт в ментуру? Чмошники и лохи, которые больше ни на что не способны! Их чмырили, когда они учились в школе, и теперь они отыгрываются на других людях, зачастую ни в чём не виновных! Пользуясь безнаказанностью грабят, насилуют, убивают… Все давно знают про ментовский беспредел. Вот помню, однажды в Питере отличного Русского парня застрелили. В затылок! Это ж пиздец, ты понимаешь?! Этот парень сейчас нас ждёт в Вальхалле, но я думаю, он порадуется, если мы завалим побольше мусоров. Да, мусора – воистину чмошники! И ещё: ими же жиды из правительства руководят! Типа, убейте мол Русского патриота, чтоб другим не повадно было! Жидовские холопы! Ну да, я не спорю, есть там и наши люди. Это исключения, они скина никогда не завалили бы, а наоборот дали бы убежать. Они для того туда и идут, но очень мало их, очень! В будущем они возглавят Гестапо. Но мало, блядь! Так что при общей оценке мусоров их и не замечаешь, и можно обобщить – мусора чмошники!
Потом я пытаюсь вспомнить, что же там было в Питере. Наверное, я никогда и не знал подробностей. Я представил, как парень ринулся в последний бой как Берсерк, зная, что ему здесь не победить. Он погиб как настоящий Ариец. Это и есть Герой Белой Расы. Слава!
У меня развилась депрессия, появилось желание застрелиться и перестрелять других. Конечно, блядь, ведь где я сижу-то! Мне кажется, я узнал дом. Да, именно тот дом. Из моих снов. Я почти уверен, в какой подъезд надо идти, к какой двери. Что я там буду делать? Просто стоять, держась за дверную ручку? Тупить с возмущёнными обывателями? Или бежать в ужасе? Да и стоит ли идти? Я решил сначала выпить для успокоения, и мы зашли в находящуюся рядом пивную. Надо будет потом распрощаться с Кириллом и сходить туда. А заведение хорошее! Я пью уже шестое пиво, но почему-то всё равно нервничаю.
Кирилл неожиданно разворачивается и орёт на кого-то. Из-за громкой музыки я различил только матершину. Посмотрев туда я врубился в чём дело. В пьяных рассуждениях я не заметил, как в пивную зашли два хачика. Они сидели в некотором отдалении за столиком и приставали к Русским девушкам. Кирилл был прост:
- Заткните ваши ёбаные пасти, уёбищные чурки, и ебашьте отсюда, суки, пока я вам глотки не перерезал прямо тут, мрази ебучие, хуесосы, мудаки, пидоры!!!
Он вопит, похоже, решив произнести все нецензурные слова, какие он знал. Он вытаращил глаза и выглядит как настоящий псих. Чурки тоже вытаращили на него глаза, потом с важно-непонимающим видом встали и направились к нам, явно собираясь наехать, и вот уже один толкает Кирилла в плечо и что-то спрашивает. Кирилл отбивает его руку в сторону и даёт хачику по челюсти. Другой цунар налетает на него и валит на пол. Вот они пинают Кирилла, люди вокруг подняли вой, зовут охранников с первого этажа, а я вскакиваю, и чуть не упав, кидаю пивную кружку в хачика. Промахнулся! Я подлетаю, бью его с ноги и получаю крепкий удар в грудь. Здоровый он, сучара! Снизу уже бегут охранники. Этого нельзя допустить!
Как бы хотелось почувствовать себя Берсерком…
Я просто достаю пистолет и стреляю в лицо хача. Оно словно проламывается в области рта, и он падает в последних содроганиях. Другой урод, навалившийся на Кирилла, сразу вскочил в диком испуге и пытается что-то сказать. Пуля пробивает его уродливый лоб. С другой стороны охранник в растерянности хватается за что-то, висящее у него на поясе. Блядь, ты тоже как ёбаный мусор! Я стреляю ему в живот, и он отлетает с расплывающимся по тёмной рубашке ещё более тёмным пятном.
- Кирилл! Кирилл, бля, бежим отсюда! Всем сидеть, бля! Я сказал, сидеть всем, щас всех перестреляю!
Я почти потерял ориентацию в пространстве, и мне кажется, что люди хотят броситься на меня. Мы бегом спускаемся вниз по узенькой лесенке среди грохочущей попсы, в табачном дыму и синем полумраке. Я замечаю спину убегающего второго охранника и стреляю ему вслед. Не попал. Блядь, ведь пока дрались, стреляли, психовали… Ведь немного времени прошло? Или много? У меня в голове каша… А мусорская совсем рядом, это я заметил…
- Кирилл, ты придурок на хуй! Придурок! По кой хрен…
Именно тут мы добегаем до двери на улицу, разгоняя стволом толпящихся людей и оря на них. Именно тут я ногой распахиваю дверь и выбегаю на улицу, где тихо идёт снег.
- Стоять, брось оружие!
Один мусор наставил на меня пистолет, ещё один подбегает с калашом. Подъезжает ещё одна мусорская тачка. Ментура ведь рядом…
«Зачем ты пришёл сюда?» - звучит в голове знакомый голос.
- К тебе! – говорю я вслух и поднимаю пистолет.
В тот момент краем глаза я вижу, что ещё один мусор стоит сбоку. Он нажимает на курок…
ЧАСТЬ II. ТЬМА
Зима дышит холодом, мечами рассекает,
Мечами лютой стужи чувства ложные карает,
Из мрака пустоты Сила Жизни Свет рождает:
Он пламенем горит или тихо угасает.
(Волкотень)
Холод и тьма
(от лица Николая)
Колючие снежинки непрерывно бьют в лицо, дышать тяжело, так как мороз обжигает гортань. Смотреть получается только под ноги, иначе глаза сразу залепит снегом. Я кое-как замечаю нужный подъезд и захожу в него. В самом подъезде не многим лучше, стёкла выбиты и снег залетает внутрь. Ступеньки покрыты коркой льда, поэтому я поднимаюсь вцепившись в перила. Хорошо, что на руках перчатки, иначе я точно прилип бы. Видимость ужасная, только от уличных фонарей сквозь стену снега едва проникает оранжевый свет, отражаясь от примёрзших к полу шприцов с кровью. Также я вижу кристаллизовавшуюся лужу крови на ступеньках. Пахнет калом. Отвратительнейшее место, но я думаю, что во многих подъездах на этой улице ничуть не лучше.
Добравшись до третьего этажа, нажимаю на звонок. Не открывают. Неужели нету? Ещё раз нажимаю на кнопку. Тишина. Стучу. Наконец-то дверь открывается и выглядывает одетый по уличному Артём.
- Здорово! Ты уходишь что ли куда?
- Нет, - раздражённо говорит он, - дома ни отопления, ни электричества! Ладно, хоть газ есть, вот сижу у плиты греюсь!
- Хуя себе! – я могу только открыть рот от удивления.
- Да-да, у двух домов электричества нет, а отопления у всей улицы. Говорят, что котельная накрылась от старости. Вот уже два дня так. Наверняка нас хотят убить! А, да ты заходи!
Я зашёл. В квартире и правда холод такой, что только в уличной одежде и выживешь. Изо рта вырываются клубы пара, и я подумал, что только снега не хватает.
- А где жена?
- К мамане пока пожить уехала. Она же и так болеет…
Мы садимся на кухне рядом с плитой, у которой зажжены все четыре горелки.
- Чаю хочешь? – спрашивает он.
- Да, давай… Слушай, я вообще-то думал, что у тебя свет есть, хотел пару твоих картин для журнала сфотографировать. Ты как вообще на это смотришь?
- Нормально. Для людей рисую, а не для денег. А ты в журнал-то чёрно-белые хотел поместить, или цветную вкладку решил добавить?
- Да, вкладку. Я тут с одним парнем познакомился, у него на работе цветной принтер есть. Попробуем.
- Ну давай, в субботу днём заходи, сфотографируешь. Кстати, пойдём, оценишь моё новое начинание.
Мы идём в другую комнату, держа в руках чашки дымящегося чая. Артём светит фонариком.
- Дай-ка фонарик, я сам освещу.
Новое полотно очень необычно и противоречиво, чем-то напоминает икону. Большую часть полотна занимает крест с распятым Христом. Такого Христа я ещё не видел: тело с мощными мышцами, как у тяжёлоатлета, всё покрыто шрамами, новыми и старыми. Суровое лицо затемнено, ледяной взгляд суровых глаз цвета стали пробивается через свисающие пряди светлых волос. На шее у него висит Молот Тора. Под крестом едва обозначена карандашом соблазнительная фигура Девы Марии. Где-то сзади стоит Рогатый. Конечно это не сатана. Всё освещается копьями солнечных лучей, пробивающими тучи. Определённое место на холсте ещё не заполнено.
- Ого, да это прям викинг какой-то! Чего это тебя на христианские темы пробило?
- Ну, это просто смелый эксперимент. Я подумал, что христианство вот так сразу не уничтожишь, так можно попробовать хотя бы его изменить. Придать ему героизма, что ли… Короче, постепенно превращать в язычество!
- Неплохая идея. Главное, чтобы все поняли как надо. Но как же это будет соседствовать вот с этой картиной?
Я направляю луч фонарика на висящее на стене другое полотно. Оно изображает огромный зал с колоннами и мозаичным полом. На тронном месте стоит статуя Аполлона, каменная, но поражающая своей живостью. А перед ней валяется сброшенный разломанный крест с прибитым к нему истлевшим телом. Всё это символизирует свержение христианства вновь пришедшим язычеством.
- Ха-ха, ну не обязательно же их выставлять рядом! Тем более, мои картины предназначены для немногих, которые и так всё прекрасно понимают. А поймёт ли профан – меня это не волнует.
Остальные картины изображают в основном сражающихся богатырей или сцены Второй Мировой, короче акцент сделан на героизм. Как исключение – совершенно психоделическая картина «Природа», поражающая буйством всевозможных трав, ягод, грибов и животных, и проникающая как будто прямо в мозг смотрящего. Если всматриваться, в этой мешанине можно увидеть Руны.
- Ты не боишься, что картины от мороза испортятся?
- А, не знаю. Хреново конечно это, но что поделаешь? Перевозить их куда-то тоже не хочется.
- Ну, если хочешь, ко мне перенеси. У меня же, сам знаешь, с ними всё в порядке будет.
- Всё в порядке, блин! Да к тебе в любой момент мусора заявиться могут из-за твоей деятельности, за одно и картины мои приберут! Нет уж, я лучше их кому-нибудь другому доверю!
- Ну, как знаешь. Ладно, я к тебе в субботу зайду.
- Давай. Когда журнал-то готов будет?
- Да через пару недель. В принципе уже почти готов, осталось только вкладку сделать, некролог про Санька написать и распечатать.
- А ты на похоронах-то был?
- Был конечно. Туда скины едва ли не со всего города пришли. Потом двух мусоров завалили, слыхал наверное?
- Н-да. А со вторым-то парнем что там?
- Он в следственном изоляторе пока. Наверняка посадят его, хоть он никого и не завалил там. Надо бы его поддержать, мы вот уже решили адвоката хорошего нанять, средства собираем. Так что делай взнос, если с деньгами проблем нет. Надеюсь, он сам не сглупит, на допросах или в суде не скажет чего лишнего. Он в принципе нормальный парень, я с ним пару раз общался.
- Но ведь вроде всё из-за него произошло?
- Да, похоже на то. Это всё по пьяни они, вот ведь дурни-то, постоянно бухали! Сколько проблем из-за этого! Пора бы уже активно пропагандировать отказ от алкоголя.
- Ну, Колян, это хорошо конечно, но вряд ли большой толк будет. Скинхэд без пива – как танк без топлива.
- А Прямая Линия? Зря ты это.
- Да-да, знаю я! Шучу! Но всё же считаю, что алкоголь вдохновляет на подвиги, а меня вот зачастую на живопись. Главное – знать меру.
- Да, мера – самое важное. Санёк с Кириллом едва ли об этом думали. Всё ж я напишу статейку…
- Колян, ещё чаю?
- Нет, благодарю. Мне ещё много чего сделать нужно, так что я пойду.
- Ну давай.
Мы прощаемся, снимая перчатки, в которых были даже здесь, в квартире, и я выхожу через этот мерзкий подъезд, попадая на ставшую вдруг спокойной от буйства зимней стихии улицу. Снежные тучи уходят на восток, сдвигаемые фронтом звёздной чистоты. Ночное зимнее небо без туч всегда глубоко поражало меня своим величием. Порой, представляя размеры даже видимой части Вселенной, я ощущаю какой-то первобытный ужас. Но это правильный, нужный ужас. Он напоминает о родстве со Звёздами, о гигантских галактических свастиках, вращающихся в такой дали, которую невозможно представить. Всё это даёт абсолютную уверенность в нашей Победе. Об этом писал Мигель Серрано, об этом знали наши древние предки.
Как мала наша планета. Но кто знает, может всё существование Вселенной зависит от исхода битвы на ней? И кто знает, может исход этой битвы зависит только от одного человека?
Как бы там ни было, каждый из нас должен внести посильный вклад в борьбу. Я постоянно напоминаю соратникам об этом. Я поддерживаю все приемлемые проекты, особенно в сфере искусства, так как в других сферах, типа уличного насилия, есть свои вдохновители. И если с музыкой всё в порядке, появляются всё новые лейблы, поддерживающие НС и выпускающие совершенно разнообразную музыку, то с литературой и живописью слабовато, да и периодические издания явно надо развивать. Усилиями нескольких соратников мы выпускаем два раза в год журнал «Голос Ария», где стараемся освещать новости Правого движения в совершенно разных его проявлениях. Помимо описания прошедших акций и мероприятий, публикуются интервью с начинающими музыкантами, писателями, поэтами и художниками, также рецензии на их произведения, порой и сами произведения, в случае подходящего размера. Главное – дать реализоваться деятелям правого искусства хоть где-то, ведь зачастую никому не известные авторы создают произведения, явно превосходящие те, что уже получили распространение, но они даже не мечтают сделать их доступными массам, ведь при нынешней обстановке в стране это практически невозможно. А надо! Сколько соратников появилось в результате впечатления, произведённого на них музыкой группы «Коловрат» или NSBM! Я также слышал, что некоторые стали скинами, прочитав книгу Дмитрия Нестерова. А хорошо оформленный журнал с адекватной подборкой статей! Я уже получал письма с благодарностью за то, что «Голос Ария» раскрыл читателю глаза на этот мир. Кстати, для меня самого много лет назад окончательным доводом в пользу того, чтобы поддержать скинов, стал просмотр фильма «Romper Stomper». Так что Правое искусство очень важно.
Помимо журнала два раза в месяц мы выпускаем небольшую газету, но тут уже не я главный. Распространяется она бесплатно, а печатается на средства, полученные от добровольных взносов соратников и от прибыли от журнала. Газета называется «Пламя Чести» и комментирует происходящее в мире, как и все другие газеты, причём рассчитана она как на соратников, так и на обывателей, не знакомых с тонкостями национал-социализма. Это инструмент пропаганды.
Вообще для пропаганды вскоре мы планируем запустить своё радио, но получится ли, этого пока никто не знает. Здесь вопрос в технических тонкостях, в которых я ничего не понимаю. Вот когда запустят, тогда я и вольюсь в работу.