На третьем этаже над Южным портиком есть скрытый от посторонних глаз тайный уголок с обзорным видом на Национальную аллею и Монумент Джорджу Вашингтону. Его придумала первая леди Грейс Кулидж в качестве своей «Небесной гостиной». Сегодня это воздушное помещение известно как Солярий, в котором любят проводить время члены президентской семьи. Именно здесь в свое время организовали детский сад для Кэролайн Кеннеди, президент Рейган восстанавливался после покушения, а Саша и Малия Обама секретничали с приехавшими погостить подружками.
* * *
Никого из проинтервьюированных мной работников резиденции не обижало название «прислуга». Работа в Белом доме в любом качестве не может умалять достоинство человека. «Это же круто – работать среди самых изысканных образцов мебели и американской культуры, которых сам ты в жизни не сможешь себе позволить», – говорит флорист Ронн Пэйн.
Приготовление изысканных десертов для пяти президентов было пиком карьеры шеф-кондитера Ролана Менье. «Белый дом – вершина вершин. Если Белый дом – не вершина, то что тогда считать вершиной?»
Именно эта замечательная преданность и гордость своей работой позволяют семьям американских президентов спокойно и уверенно работать и жить в Белом доме, наслаждаясь драгоценными моментами покоя. Истории, рассказанные работниками резиденции, позволяют заглянуть в жизнь наших президентов и их семей, проходящую в рамках служебных ограничений как в прямом, так и в переносном смысле. Эти потрясающие рассказы – и трогательные, и смешные, и трагические – заслуживают отдельного места в американской истории.
Глава 1
Управляемый хаос
«Преображение дома в связи со сменой администрации происходит внезапно, как смерть. Я имею в виду, что это загадочным образом опустошает. Утром ты подаешь завтрак семье, с которой провел несколько лет. В полдень эта семья исчезает из твоей жизни, и здесь уже новые лица, новые характеры и новые вкусы».
Из книги «Двадцать один год в Белом доме» Алонсо Филдза, буфетчика и метрдотеля с 1931 по 1953 год
«Это единственный случай в моей жизни, когда я ощутил собственную профнепригодность».
Уолтер Шайб, шеф-повар с 1994 по 2005 год
Раз или два в десять лет холодным январским днем внимание всех американцев бывает приковано к публичной процедуре перехода власти к следующему президенту страны. Сотни тысяч людей заполняют Национальную аллею, чтобы увидеть, как президент принимает присягу в ходе тщательно срежиссированной неспешной церемонии, которую супруга президента Джонсона Леди Берд назвала «великим американским спектаклем раз в четыре года».
При этом за кадром остается невероятное количество сопровождающих эту процедуру сложных организационных моментов. Лора Буш называет «смену династий» «организационным шедевром», успешное воплощение которого зависит от профессионального мастерства и гибкости сотрудников резиденции. В день инаугурации работа в Белом доме начинается раньше обычного. Многие работники появляются там с рассветом, а когда их рабочий день завершится, в американской политике уже наступит новая эпоха.
Белый дом остается в распоряжении съезжающей семьи до полудня, когда официально начинается новый президентский срок. Утром в день инаугурации уходящий президент устраивает приветственный кофе для семьи нового. Непосредственно перед отъездом президентской семьи персонал собирается, чтобы попрощаться с ней в роскошной Парадной столовой. Многих переполняют эмоции – ведь всего через шесть часов на месте прежнего босса (а иногда и друга) окажется новый. Во многих случаях эти люди провели с выезжающей семьей восемь лет, а познакомиться с новыми обитателями резиденции еще не успели. И хотя большинство работников смотрят в будущее с энтузиазмом, без слез на глазах прощание обходится редко.
«Клинтоны с Челси вышли к нам, не проронив ни слова, – вспоминает день инаугурации 2001 года главная экономка Кристин Лимерик. – Ох, я сейчас снова расплачусь – он [президент Клинтон] заглядывал каждому из присутствующих в глаза и говорил «спасибо!». Все рыдали».
На прощание работники делают выезжающей семье какой-то подарок (иногда это бывает флаг, который развевался над Белым домом в день инаугурации) в резной деревянной шкатулке, изготовленной столярами Белого дома. А в 2001 году Лимерик, главная флористка Нэнси Кларк и главная смотрительница Бетти Монкман подарили Хиллари Клинтон огромную подушку, сшитую из лоскутов тканей, которые та выбирала для обивки комнат.
Но времени предаваться воспоминаниям нет. Около одиннадцати утра обе президентские семьи выезжают из Белого дома на Капитолийский холм. С этого момента и примерно до пяти вечера (когда новый президент и его семья вернутся, чтобы отдохнуть и подготовиться к инаугурационным балам) персонал должен успеть вывезти одну семью и привезти другую. Это редкий случай, когда глаза вашингтонцев и всего мира устремлены не на Белый дом, а на Капитолий, и работники рады тому, что общество не следит за бурной деятельностью, царящей в это время в резиденции.
Поскольку найм профессиональных перевозчиков потребовал бы неоправданно большого количества мер безопасности, задача вывезти семью уходящего президента и заселить семью нового ложится исключительно на плечи персонала резиденции. Помощь со стороны не допускается. В этот день, не прерывая своих обычных занятий, работники резиденции превращаются в профессиональных перевозчиков, которым отведено на работу всего лишь шесть часов. Это огромная и трудная работа, поэтому помогают все: посудомойщики двигают мебель, а плотникам может быть поручена расстановка фото в рамочках.
День инаугурации – один из самых ответственных в работе супервайзера операционного отдела Тони Савоя. Обычно этот отдел занимается организацией приемов, обедов и выездных мероприятий, но в день инаугурации именно его сотрудники «одних вывозят, а других ввозят», как говорит Тони. С появлением в воротах грузовиков с имуществом новой семьи к ним устремляются десятки работников, чтобы разгрузить мебель и расставить ее по дому в точном соответствии с указаниями президентского дизайнера по интерьерам. «Лучший переезд – это когда ничего не потеряли, а мебель простоит на своих местах следующие четыре года», – шутит Савой, скрывая за улыбкой очень серьезные проблемы, которые связаны с решением этой задачи.
За шесть часов между отъездом уходящего президента и появлением вновь избранного с семьей персоналу нужно расстелить новые ковры, сменить матрасы и изголовья кроватей, снять картины и в принципе переделать все в соответствии со вкусами новых жильцов резиденции. Они распаковывают ящики с одеждой и аккуратно раскладывают ее по шкафам и комодам. Они даже ставят зубную пасту и щетки на полочки ванных комнат. Нельзя упустить ни одной мелочи.
Флорист Боб Скэнлан помогал с переходом резиденции от Клинтона к Бушу-мл. в 2001 году. Период адаптации Бушам не требовался – они знали эту территорию лучше многих других. Джордж Буш-мл. часто навещал своего отца в период его президентства, и находиться в окружении огромного количества прислуги им с супругой было не в новинку. Лора Буш замечает, что, проведя много времени в Белом доме в период правления Джорджа Буша-ст. (которого персонал любовно называл «старик Буш»), они имели «огромное преимущество» перед другими президентскими семьями. «Такая же ситуация была только у Джона Куинси и Луизы Адамс»[13].
Билл Клинтон понимал, что Буш-мл. прекрасно знаком с домом, и шутил, что ему не придется искать, где включается свет. Сам же Клинтон до своей инаугурации бывал в Белом доме лишь считаные разы: один раз еще подростком, когда сфотографировался с президентом Кеннеди в качестве представителя молодежной организации Американского легиона, один раз в гостях у Картеров в 1977 году (тогда же здесь впервые побывала Хиллари Клинтон) и еще несколько раз на приемах Национальной ассоциации губернаторов, когда работал губернатором штата Арканзас. По словам Хиллари, до их переезда в Белый дом она только однажды была на втором этаже (после победы Клинтона на выборах Барбара Буш устроила ей экскурсию), а третий и в глаза не видела. Переехав, она с головой погрузилась в историю здания и поручила смотрителям составить альбом исторических интерьеров всех помещений.
Однако из президентов современной эпохи труднее всех переезд дался Бараку Обаме. Они переехали в Белый дом непосредственно из собственного дома в чикагском районе Гайд-парк. Для супругов Обама наличие целого штата обслуживающего персонала было еще менее привычным, чем для Клинтонов. В Чикаго у них была домработница, а с дочерями Сашей и Малией в отсутствие родителей сидела не няня, а мать Мишель. Обама не был сыном президента и не имел опыта жизни в губернаторском особняке, поэтому ему и его семье потребовалось время, чтобы привыкнуть к своей новой жизни.
* * *
Морозным днем 20 января 2009 года посмотреть на то, как будет принимать присягу первый темнокожий президент Барак Обама, собрались 1,8 миллиона человек. Это была не только самая большая аудитория за всю историю инаугураций, но вообще самое большое число людей, когда-либо собиравшееся на мероприятие в Вашингтоне.
Подавляющее большинство американцев узнали о существовании Барака Обамы только в 2004 году, когда он, будучи сенатором от штата Иллинойс, выступил с энергичной программной речью на съезде демократической партии. Стремительность его взлета почти не оставила семье возможностей для подготовки к жизни в Белом доме. Понимая это, персонал резиденции старался облегчить им переходный период. Когда Обама впервые прошел сквозь величественные двери Северного портика в качестве президента и услышал обращенные к себе слова главного швейцара: «Здравствуйте, господин президент, добро пожаловать в ваш новый дом», происходящее могло показаться ему нереальным. В кратких паузах между парадом на Пенсильвания-авеню и своими первыми инаугурационными балами чета Обама перекусывала фуршетом, заботливо сервированным для них в Старой семейной столовой.
Этот день стал итогом тщательных многомесячных приготовлений. Для работников резиденции переход власти к новой администрации начинается примерно за полтора года до инаугурации, когда главный швейцар приступает к подготовке специальных буклетов для будущего президента и его супруги (вдобавок не зная, кто именно это будет). В них содержатся детальные планы помещений Белого дома, список обслуживающего персонала и перечень допустимых изменений в Овальном кабинете.
Работавший главным швейцаром с 1986 по 2007 год Гэри Уолтерс начинал собирать информацию о кандидатах еще во время внутрипартийных выборов, задолго до официального выдвижения партиями своих кандидатов в президенты. Особенные трудности возникали, когда шансы остаться на второй срок утратили Форд, Картер и Буш-мл. «Главное внимание уделяется семье, которая здесь в данный момент, но нужно внимательно следить за тем, что ожидается в перспективе», – говорит Уолтерс.
В декабрьском промежутке между выборами и инаугурацией Уолтерс устраивал семье вновь избранного президента экскурсию по Белому дому, которую проводила действующая первая леди. Тогда же будущей первой леди вручают буклет с фотографиями и именами работников резиденции. Это отчасти и мера безопасности – зная всех работников в лицо и по именам, президентская семья может вызвать Секретную службу, если увидит незнакомое лицо.
Выезжающая семья оплачивает вывоз своих личных вещей из Белого дома. Въезжающий в Белый дом президент тоже оплачивает перевозку в него личного имущества либо собственными деньгами, либо средствами своего избирательного фонда. Доставку личного имущества в Белый дом утром дня инаугурации въезжающая семья должна согласовать с Секретной службой. Перевозка в Белый дом мебели и громоздкого имущества въезжающей президентской семьи – логистическая проблема, возникающая при каждой инаугурации. После выборов 1960 года личный секретарь четы Кеннеди Летиция Болдридж написала Джекки, что спросила личного секретаря Эйзенхауэров Мэри Джейн Маккаффри, «нельзя ли будет без ведома Эйзенхауэров перетащить в дом кучу нашего барахла, и она сказала, да, главный швейцар сможет припрятать коробки, чемоданы и т. п., а ровно в 12:00 вытащить их на свет божий. Восхитительно, правда? Чистый Альфред Хичкок». Болдридж вспоминала, как вместе с горничной Джекки Провиденцией Паредес и камердинером Джона Джорджем Томасом они подъехали к Белому дому в машине, битком набитой багажом президентской семьи. Все остальные в это время были на церемонии инаугурации на Капитолийском холме. Заснеженную Южную лужайку заливал яркий солнечный свет. «Мы рассчитали время поездки так, чтобы не оказаться у Белого дома до двенадцати дня, поскольку вновь избранный президент становится официальным хозяином Белого дома только в полдень».
Спустя полвека все происходило так же. Вскоре после выборов помощники семьи Обама начали договариваться с персоналом резиденции, и за неделю до инаугурации большую часть мебели уже доставили в Белый дом и складировали в Китайском зале на первом этаже, откуда ее можно было быстро поднять наверх. Буши уже говорили главному швейцару Стивену Рошону, что хотят максимально облегчить переезд семьи нового президента. Рошон, однако, не хотел, чтобы у Бушей создалось впечатление, будто их выживают. «Мы хотели, чтобы эта мебель не попадалась на глаза живущей семье. Не то чтобы они не знали о ее существовании, но нам не хотелось показать, будто мы стараемся ускорить их отъезд».
Аналогичные контакты с персоналом резиденции установили и другие помощники семьи Обама. Более чем за два месяца до инаугурации главная флористка Нэнси Кларк встретилась с дизайнером семьи Обама Майклом Смитом, чтобы обсудить букет в комнатах личных покоев, где остановятся в день инаугурации друзья и родственники президентской четы. «Времени на подготовку очень немного, поэтому все старались сделать это настолько хорошо, насколько возможно в отведенные сроки», – говорит первый личный секретарь четы Обама Дезире Роджерс, близко знающая их еще с чикагских времен. Она вспоминает, что в день инаугурации «мы приехали в дом как можно раньше, чтобы все подготовить, – распаковывали вещи, раскладывали по комнатам одежду».
За несколько недель до инаугурации Роджерс встретилась с флористами и обсудила, какие цветы будут стоять на фуршетных столах и какие подсвечники и свечи создадут для президентской семьи уютную обстановку, в которой они будут готовиться к торжествам.
«Такие мелочи могут помочь любому человеку почувствовать себя спокойно и удобно», – говорит флорист Боб Скэнлан.
Большую часть сотрудников Западного крыла составили верные помощники нового президента по избирательной кампании и началу его политической карьеры, в том числе его давний представитель Роберт Гиббс, назначенный пресс-секретарем Белого дома, и близкая приятельница Валери Джарретт, ставшая старшим советником. Мишель Обама привела с собой собственную команду помощников, многие из которых были ее давними знакомыми. Спустя пару дней после переезда Мишель собрала своих помощников и весь обслуживающий персонал в Восточном зале. Тогдашняя пресс-секретарь первой леди Кэти Маккормик Леливелд вспоминает, что ее начальница ясно дала понять, кто здесь главный.
«Эти люди – команда, которую я привела с собой, – сказала она работникам резиденции, показав рукой на немногочисленную группу своих помощников. – А вы, ребята, – наш новый коллектив, – продолжила она, после чего обратилась к собственному штату, в том числе к Леливелд: – Это вам надо познакомиться со всеми этими людьми. Они были здесь до вас, и это они делают это место тем, что оно есть. Мы на их территории». После чего первая леди с помощниками пошли по залу знакомиться с персоналом.
«В тот момент было очень важным убедить их в том, что мы сознаем важность их роли и их места в общей схеме вещей. Это мы были новенькими», – говорит Леливелд.
Леливелд советовалась с персоналом резиденции с первых же дней. Обдумывая способы рассказать общественности о том, что будет подаваться на первом государственном обеде Обамы, она пришла к шеф-повару Кристете «Крис» Комерфорд с вопросом, не отвлечет ли ее от работы визит представителей прессы на кухню. Когда она попросила работников операционного и технического отделов переставить мебель на государственном этаже в связи с предстоящим телеинтервью, ей вежливо напомнили, что Белый дом – не обычное жилье. «Это не просто пару кресел переставить. Это значит передвинуть два кресла в Синем зале, которым на пару сотен лет больше, чем тебе. Так что тебе остается положиться на людей, которые профессионально занимаются этим местом». (Предметы интерьера имеют огромную ценность. Так, одного из слуг предупредили, что ему лучше вообще не возвращаться на работу, если он повредит старинные бронзовые часы, стоящие в Белом доме с 1817 года. На оплату реставрации не хватило бы его пожизненного заработка.)
В пятницу, последовавшую за днем инаугурации, президент Обама неформально обходил Белый дом и знакомился с людьми. Зайдя в кухню второго этажа, он увидел группу буфетчиков перед телевизором. Шутливо похлопав по плечу Джеймса Джеффриса, он поинтересовался: «Что смотрим?» «Смотрим, что творилось у мемориала Линкольна перед инаугурацией. Поздравляю с вступлением в должность», – ответил Джеффрис. «Спасибо», – ответил Обама со своей фирменной широкой улыбкой и вышел из помещения. Пару минут спустя он зашел снова, и тогда Джеффрис набрался храбрости и продолжил разговор: «Я вот вас только что поздравил. А завтра, если меня вызовут на работу, сможете поздравить и вы меня. Будет ровно пятьдесят лет, как я здесь работаю». «Зачем же до завтра ждать? Могу сделать это прямо сейчас. Мои поздравления!» – без малейшего замешательства ответил Обама.
Хотя Дезире Роджерс отзывается об отношениях нового президента с персоналом как об «очень, очень сердечных», Обама был более сдержан и не настолько разговорчив, как его непосредственные предшественники. Некоторые работники говорили, что им не хватало атмосферы товарищества, существовавшей при обоих Бушах и Клинтоне. «Буши хотели, чтобы ты считал их своими близкими. А Обама требовали исключительно профессиональных отношений», – говорит главный швейцар Стивен Рошон. Тем не менее чета Обама подружилась с некоторыми из работников, а буфетчик Джеймс Джеффрис говорит, что налицо было молчаливое взаимопонимание между ними и в основном темнокожим штатом буфетчиков. Это признавал и президент Обама, сказавший, что теплота, с которой буфетчики относились к его семье, отчасти вызвана тем, что «они смотрят на Малию и Сашу и думают: «А ведь они похожи на мою дочку или внучку…».
Дворецкий Винсент Конти, которому сейчас восемьдесят четыре года, работал в Белом доме с 1988 по 2009 год. Каждый понедельник и вторник он сопровождал президента в лифте по пути в Овальный кабинет и обратно. «Мы прекрасно ладили. Встречаясь по утрам, он заговаривал со мной, спрашивал, как мои дела». За двадцать один год работы в Белом доме Конти повидал немало знаменитостей – помимо регулярного общения с президентами, он сопровождал таких легендарных личностей, как Нельсон Мандела и Элизабет Тейлор. Он говорит, что временами президентам не удавалось скрыть свое утомление. Каждый из президентов, которых он обслуживал, в какой-то момент со вздохом говорил ему во время короткой поездки в лифте: «Сейчас бы рухнул в кровать и спал сутки напролет».
На пути в Овальный кабинет Обама говорил с Конти о спорте. «Он знал, что я футбольный болельщик. Я фанат «Вашингтон Редскинз». Так вот, когда они проигрывали, он объяснял мне, где именно они недотянули и что должны были делать». Иногда Обама просил Конти выгулять их португальскую водяную собаку Бо на территории и отвести ее обратно в личные покои.
Тем не менее Обама оказались достаточно закрытой семьей, и главный швейцар Стивен Рошон ощущал наличие определенной дистанции между персоналом и новым президентом. Он говорит, что семью, очевидно, «стесняло» наличие «множества слуг, готовых выполнить любой каприз». В глазах пары, только недавно рассчитавшейся со своим образовательным кредитом, уровень обслуживания в Белом доме мог выглядеть обескураживающе. «Им надо было позволять жить своей жизнью. Поговорили пару минут, и все – они своей дорогой, ты – своей», – сказал мне Конти.
Обама были особенно озабочены тем, чтобы растить своих дочерей в нормальной обстановке, даже при наличии в доме десятков горничных, официантов и поваров. В 2011 году Мишель Обама говорила в одном из интервью, что ее старшая дочь Малия (тогда тринадцатилетняя) начинает учиться стирать свои вещи самостоятельно под руководством своей бабушки Мариан Робинсон, живущей в личных покоях на третьем этаже. «Моя мама до сих пор обстирывает себя сама. Она не хочет, чтобы к ее личным вещам прикасались чужие руки». Бывший стилист первой леди Майкл «Рани» Флауэрс утверждает, что «Мишель – мамаша суровая, так же как и ее мать. Они могут так на тебя взглянуть, что ты сразу остолбенеешь».
Кэти Маккормик Леливелд вспоминает, как первая леди объясняла дочерям установленный порядок. «Она ценила наличие прислуги, готовой заниматься любыми мелочами, но эта прислуга существовала не для девочек». Мишель напоминала дочерям: «Не вздумайте привыкнуть к тому, что кто-то будет заправлять постель за вас. Эту обязанность с вас никто не снимал».
Тем не менее после двух изнурительных лет избирательной кампании супруги Обама не отказывались от помощи. «Есть некоторые вещи, которые просто сильно облегчают жизнь в конце долгого дня, например когда есть человек, отвечающий за то, что будет на ужин», – объясняет Леливелд.
Искоренить традиции президентского особняка нелегко. Когда Обама сказали буфетчикам, что по выходным они могут сменить свои смокинги на неформальную одежду, с их предложением согласились далеко не все. «Потому что у некоторых пожилых джентльменов, которым уже за шестьдесят или за семьдесят, может быть по нескольку смокингов, к которым они давно привыкли. Им в них удобнее, а что-то другое означает необходимость покупки новой одежды», – говорит Леливелд. Она сказала, что в джинсах или чиносах чувствовала себя некомфортно среди формально одетой прислуги. «Я уважала пиетет, с которым они относились к своему делу».
Семья Обама, очевидно, скучала по своей жизни в Чикаго. Обама говорил, что «каждый президент прекрасно понимает, что в Белом доме мы всего лишь постояльцы. Мы здесь квартиранты». После двух изнурительных избирательных кампаний президент отказывался пропускать семейный ужин чаще, чем два раза в неделю. До своего переезда в Нью-Йорк в 2014 году их готовил Сэм Касс – личный повар семьи, приглашенный из Чикаго.
Как вспоминает бывший личный помощник президента Реджи Лав, каждое утро на пути из жилых покоев в Западное крыло Обама просил главного швейцара Стивена Рошона докладывать о повседневных бытовых проблемах, которые случаются и в президентских резиденциях, и в рядовых загородных домах. «Ты живешь в доме, и есть человек, отвечающий за его содержание. И если что-то не так с напором воды, или вай-фай барахлит, ты наверняка захочешь об этом поговорить, так ведь?»
Одной из первых забот президента стало устройство в Белом доме баскетбольной площадки. Во время избирательной кампании 2008 года у Обамы сложился ритуал – поиграть в баскетбол в дни праймериз и кокусов[14]. Он не последовал ритуалу всего два раза – и оба раза проиграл голосование (в Нью-Гэмпшире и Неваде). Вскоре после вступления в должность он поручил Рошону переоборудовать скрытую соснами теннисную площадку на Южной лужайке в полноценное баскетбольное поле. Были установлены баскетбольные кольца, сделана новая разметка и заказаны мячи с символикой Белого дома. Все это обошлось в 4995 долларов.
Переоборудование заняло несколько месяцев. В конце концов Обама стал проявлять признаки нетерпения, намекая Рошону во время их ежедневных утренних прогулок: «Вы же понимаете, адмирал, это не бог весть какая сложная работа».
Как-то утром Рошон не упомянул о баскетбольной площадке. И на вопрос президента «Ну и как там наши кольца?» он отрапортовал: «Рад доложить, господин президент, что площадка будет готова сегодня к 11.30 утра».
Обама просиял. В 10.30, за час до назначенного срока, он уже был на площадке и играл с Лавом – бывшим форвардом баскетбольной команды Университета Дьюка.
* * *
Стилист Мишель Обама Майкл «Рани» Флауэрс занимался ее прической, еще когда она была подростком, и в день инаугурации выбор первой леди естественным образом пал на него. Хотя парикмахеры не состоят в штате резиденции, они могут рассказать немало интересного о событиях этого памятного дня.
Рабочий день Флауэрса начался в 4 утра в Блэр-хаусе – элегантном особняке через дорогу от Белого дома, в котором вновь избранный президент и его семья традиционно останавливаются перед переездом в свою новую резиденцию. Тем утром он сделал прически Мишель, ее дочерям и матери и сопровождал семью Обама в течение всего дня – на Капитолийском холме и на всех десяти вечерних инаугурационных балах.
Флауэрс сразу же обратил внимание, насколько рады вступающему в должность президенту буфетчики – в большинстве своем афроамериканцы. По словам чернокожего Флауэрса, «это было больше, чем гордость, – на их глазах происходило то, о чем они в жизни и не мечтали… Это было видно по тому, как они говорят, даже по их походкам. Стоило только посмотреть на их радостные лица – происходившее было за пределами их самых смелых мечтаний».
Он говорит, что тем утром спокойными выглядели все, за исключением матери первой леди Мариан Робинсон. Робинсон была на пороге больших перемен: у себя в Чикаго она только что создала легкоатлетический клуб для пожилых и выиграла одно из состязаний, но Мишель попросила ее пожить с ними в Белом доме, чтобы помочь с девочками. И теперь ей предстояло покинуть родной город ради новой – и очень жестко регламентированной – жизни.
«Она очень независимая женщина», – говорит Флауэрс. Конечно, для нее эти перемены были не добровольными, считает он, но «она сказала мне, что об этом просит Мишель, и надо думать в первую очередь о детях». Свой отъезд из любимого Чикаго Робинсон прокомментировала так: «Они тащат меня с собой, и я не слишком этому рада, но я делаю то, что должно. Нужно делать то, что необходимо».
Однако сам вступающий в должность президент выглядел совершенно невозмутимым перед лицом грядущих серьезных перемен. Выступив со смелой инаугурационной речью (где, в частности, были упомянуты такие цели, как реформа здравоохранения и отказ от политики, ведущей к расколу общества), он непринужденно поинтересовался: «Ну, и как вам я?»
«Барак всегда очень спокоен, он постоянно держит себя в руках. А Мишель – она все-таки человек момента», – говорит Флауэрс.
Из-за прокола с графиком (кто-то забыл учесть в нем традиционный официальный завтрак в Капитолии после присяги) у четы Обама оставалось всего сорок пять минут на подготовку к вечерним балам. В суматохе сборов президент зашел в небольшой косметический кабинет на втором этаже Белого дома и спросил жену, какую бабочку ему надеть. «Хочу тебе понравиться», – сказал он ей. Когда он выходил, Флауэрс заметил, что одна из его запонок застегнута неплотно. «Барак, проверь свои запонки», – сказал он. «О, спасибо за заботу», – дружелюбно отозвался Обама.
Услышав, что Флауэрс обратился к президенту на «ты» и по имени, дизайнер гардероба первой леди Икрам Голдман кинулась выговаривать Флауэрсу. «Она сказала, что я должен обращаться к нему «господин президент», – вспоминает он. «Когда я назвал его «Барак», он улыбнулся в ответ. Я был на их свадьбе, я знаю отца Мишель, и наши отношения не изменились, – продолжает Флауэрс, явно все еще переживающий полученный нагоняй. – Сказать как-то иначе было бы для меня неестественным». Этот переход с обращения по имени к официальным титулам дается многим старым друзьям президентов очень непросто. Для личного секретаря четы Кеннеди Летиции Болдридж пара всегда была «Джоном и Джекки», но сразу же после выборов 1960 года превратилась в «господина президента с супругой». «Пусть господин президент с супругой были молоды и нас связывала давняя дружба, но теперь вокруг них был ореол высочайшего положения». Назвать президента Обаму по имени впредь могли лишь очень немногие.
* * *
День инаугурации – огромное событие для каждого нового президента. Он начинается задолго до полуденной присяги на Капитолийском холме. Ранним утром вступающий в должность президент проводит брифинг по вопросам национальной безопасности с советником по национальной безопасности уходящей администрации и тем, кто займет аналогичную должность в его собственной. В конце брифинга один из старших офицеров военного отдела Белого дома раскрывает сверхсекретные коды, используемые для нанесения ядерного удара. С момента приведения к присяге рядом с президентом всегда будет находиться помощник с так называемым «ядерным чемоданчиком» с этими кодами. (После присяги президенту вручают карточку, позволяющую осуществить запуск ракет.) Все это происходит до утренней церковной службы.
Осваиваясь с нелегким бременем своей новой должности, президенту приходится еще и привыкать к жизни в резиденции. На следующий день после инаугурации президент Обама пришел в Восточный зал знакомиться с обслуживающим персоналом. По воспоминаниям флориста Боба Скэнлана, президент «выглядел слегка ошеломленным». «Типа, ну надо же! Он не представлял себе, что дом обслуживает такое множество народу». Персонал, с которым в тот день поздоровался Обама, отвечал не только за обслуживание личных покоев, но и за порядок на государственном этаже, где постоянно проходят экскурсии.
Работники Западного крыла, многие из которых привыкли к более-менее бессистемной жизни во время избирательной кампании, внезапно оказались на новых для себя должностях, не слишком хорошо понимая, как все устроено. Для личного секретаря Обамы Кэти Джонсон день инаугурации был «полным хаосом». Для начала по приезде в Белый дом тем утром ей сообщили, что у нее нет разрешения на вход. «Вот так начался мой собственный ликбез», – говорит она. (В итоге через охрану ее провел помощник Обамы Денис Макдонаф.) На этом ее проблемы не закончились. «Оглядываясь назад, понимаешь, что Западное крыло совсем крошечное, но в тот момент оно показалось мне лабиринтом». Устроившись в своем небольшом офисе прямо перед входом в Овальный кабинет, большую часть дня она усиленно пыталась разобраться, как пользоваться «потрясающе запутанной» системой телефонной связи. Она помнит, как на первых неделях работы не смогла соединить высокопоставленного правительственного чиновника с президентом, который находился на борту своего самолета. Звонок никак не проходил, и в конце концов Обаме пришлось самому звонить этому человеку из самолета. «Я была просто в отчаянии», – вспоминает Джонсон.