(“Ты просто покорила меня” - песня, написанная Рэем Дэвисом, которую исполняла его группа “The Kinks”), а ведь он звучит классно. Когда я купил этот сингл, то слушал его до тех пор, пока не лопнула игла в отцовской радиоле.
Рэнди пожимал плечами и говорил:
- Ну, может и так…
Пока мы репетировали в Англии, брат Шарон подыскал нам басиста Боба Дэйзли, австралийца, группа которого “Widowmaker” была на контракте в “Jet Records”. Так с ним познакомился Дэвид. Я сразу закорешил с Бобом. Он был стопроцентным рокером: джинсовые куртки-безрукавки, огромная копна волос. Мы ходили вместе в пивную и порою нюхали кокаин. Другое дело, что Боб был не просто басистом, но и вносил свой вклад в создание музыки.
Мы здорово веселились, во всяком случае, сперва.
А вот барабанщика найти было уже не так просто.
Казалось, на прослушивание съехалось пол-Англии, пока наконец-то нам попался Ли Керслэйк, который раньше играл в “Uriah Heep”. Парень он был что надо, этот Ли, один из тех увальней, которые лучше всего чувствуют себя в пабе. Серезный барабанщик, нечего сказать, хоть я и жалел, что объект моих мечтаний – Томми Олдридж из “Pat Travers Band” – был недоступен.
На раннем этапе к нам присоединился клавишник Линдсей Бриджуотер. Он был образованным парнем из Ипсвича и никогда прежде не водился с такими людьми как мы. Я ему сказал:
- Линдсей, бля, ты выглядишь как школьный учитель. Я хочу, чтобы ты зачесал волосы назад, надел белую пелерину и немного поработал черной помадой и карандашом для глаз. А когда будешь на сцене - рычи на зрителей.
Бедняга, долго с нами не поиграл.
Если бы я сказал, что не соперничал с “Black Sabbath” во время записи “Blizzard of Ozz” это было бы откровенной ерундой. Я не желал им зла, но порою “очковал”, что они добьются б о льшего успеха без меня. В общем-то, их первый альбом с Дио получился неплохим. Правда, я не бросился в магазин за пластинкой, но слышал пару песен по радио. Диск попал на девятое место в Англии и двадцать восьмое в Штатах. Но когда весь “Blizzard of Ozz” лежал в коробочке в “Ridge Farm Studios” в графстве Суррей, я знал, что из этого получится офигенный альбом. Собственно, два альбома, потому что осталось много неиспользованного материала.
|
|
Было классно самому управлять процессом, наконец-то удалось сделать что-то конкретное. Но даже если кто-то думает, что сделал нечто выдающееся, ещё неизвестно, как это “купит” публика. К счастью, сомнения рассеялись, когда по радио начали передавать “Crazy Train”. Это была бомба.
Сразу после премьеры в Англии в сентябре 1980 пластинка поднялась на седьмое место в хит-параде альбомов. Появившись через полгода в Америке, она разошлась тиражом в четыре миллиона экземпляров и достигла там двадцать первого места, что позволило “Blizzard of Ozz” оказаться среди ста самых продаваемых альбомов 80-х по версии “Billboard”.
А рецензии? Не читал.
За несколько дней до начала тура, я впервые затащил Шарон в постель. Ждал этого, на хер, целую вечность! Мы репетировали тогда в “Shepperton Studio” в Суррей, готовились к первому концерту, который должен был состояться в Блэкпуле под вымышленным названием “The Law”. Все жили в одном отеле через дорогу. Я провел Шарон до дверей номера и вроде бы даже использовал свой коронный текст для обольщения: ”А можно у тебя посмотреть телек?” Самым распространенным ответом был: “Пошел на хер, у меня нет телевизора!”
|
|
Но в этот раз сработало.
Я был бухой в дым, это точно. Шарон тоже - иначе и быть не могло. Помню только, она решила принять ванну, а я разделся и вскочил к ней. А дальше все по инструкции, что делать, если ты оказался с девчонкой в ванне.
Чувак, я влюбился в неё по уши.
Дело в том, что до знакомства с Шарон, я не встречал девушек, которые были на меня похожи. Я имею в виду, когда мы показывались вместе на людях, все думали, что мы брат и сестра, так были похожи. И не важно, куда мы шли, никто не пил больше нас, никто не создавал шума, больше чем мы.
Тогда мы могли “отмочить” любой, даже самый безумный номер.
Однажды вечером в Германии идём на деловой ужин с боссом CBS Europe, который издал там “Blizzard of Ozz”. Это был бородатый детина, беспрерывно жующий сигару, такой весь правильный, аж противно. Я, похоже, уже изрядно“подрéзал”. Сидим за огромным столом, и где-то посреди ужина, меня посещает мысль влезть на стол и станцевать стриптиз. Сперва все хохочут, но я раздеваюсь догола, справляю малую нужду в стоящий перед боссом графин с вином, сажусь на корточки и целую его в губы.
Никто не разделял моей радости.
После этого случая, много лет в Германии не крутили моих песен. Помню, летим из Берлина, Шарон рвет контракты и говорит:
- Ну вот, еще одну страну можно вычеркнуть.
- Но ради такого стриптиза можно, а?
- Оззи, ты считаешь, что это был стриптиз? – она мне в ответ. – Ты маршировал как на долбаном нацистском параде. Туда-сюда. Бедный немец не знал, куда глаза девать. А потом ты макнул свои яйца в его бокал с вином.
|
|
- Я думал, что я нассал в вино.
- Это было потом.
А потом мы полетели в Париж. Я все еще не мог отойти после Берлина, пил в три горла, потому что везде было халявное бухло. К тому времени, все уже знали про случай в Берлине, и люди из фирмы грамзаписи, которые пригласили нас в ночной клуб, были начеку. Все говорят о делах, и чтобы не сдохнуть от скуки, я оборачиваюсь к соседу и говорю:
- Эй, не окажешь мне услугу?
- Конечно! – отвечает он.
- Дай мне в морду.
- Что?
- Дай мне в морду!
- Не могу.
- Ты согласился, когда я просил тебя об услуге. Ты обещал. Так дай же мне в морду, ёб твою мать!
- Нет!
- Ударь меня!
- Мне жаль, мистер Озборн, но я не могу.
- Давай, блядь, ты обе…
БАХ!
Последнее, что я увидел – был кулак Шарон, приближающийся ко мне с другой стороны стола. Через мгновение я лежал на полу, из носа текла кровь, казалось, что у меня выпадет половина зубов.
Открываю глаза, вижу над собой лицо Шарон:
- Ну что, доволен?
Я плюю кровью и соплями:
- Очень! Спасибо!
В ту ночь я лежал в гостиничной кровати, и меня нехило “плющило” после кокаина, можете себе представить. Меня трясет, я потею, меня донимают видения. Поворачиваюсь на бок и пробую обнять Шарон, но она только ворчит и отталкивает меня.
- Шарон! - умоляю я. - Я сейчас умру.
Ничего, тишина.
Пробую еще раз:
- Шарон! Я помираю!
Снова тишина.
И еще раз:
- Шарон, сейчас…
- Ты не мог бы умирать потише? Я должна выспаться. У меня утром встреча.
Я и Шарон, постоянно друг друга подкалывали.
Однажды вечером спустились в гостиничный бар. Сели в уголке, а я пошел заказать пива. Но моё внимание привлек парень на инвалидной коляске, рокер - мотоциклист из группировки “Hells Angels ”(“Hells Angels Motorcycle Club”- международное объединение мотоциклистов, основанное в 1948г.). Мы немного поржали, из-за чего я совсем забыл, что меня ждет Шарон с пивом. И вдруг слышу голос с другого конца зала:
- Оззи! Оззи!
“Черт! – думаю я. - Сейчас отгребу по полной программе”. И по дороге придумываю смешную историю.
- Прости, любимая! – говорю я. - Ни за что не догадаешься, что случилось с этим парнем. Собственно, об этом он мне рассказывал, и я не мог оторваться.
- Попробую угадать: он упал с мотоцикла?
- О, намного хуже! У него рикошет.
- Что у него?
- Рикошет.
- А что это, бля, за рикошет?
- Не знаешь?
Это словечко пришло мне в голову минуту назад, и я лихорадочно придумывал, что оно могло означать.
- Нет, Оззи, не знаю, что такое рикошет.
- Говорю тебе, с ума сойти.
- Что это за хрень? Говори же!
- Это может случиться, когда девушка делает тебе приятно рукой, и когда ты уже готов “выстрелить”, зажимает пальцем дырочку. Ну, а если не повезет, как тому бедняге, сперма летит обратно по артериям, ну, ты понимаешь…
- В сотый раз говорю, Оззи, нет, не понимаю!
- Ну… и тогда… э… разрушает позвоночник.
- О Боже! – Шарон, кажется, серьезно шокирована. – Это ужасно. Иди, угости его пивом.
Я не мог поверить, что она “купилась” на это.
Позже и позабыл об этом. Пока однажды, несколько недель спустя, я ждал за дверью, пока не кончится совещание в “Jet Records”. Всё, что смог услышать, это как Шарон повторяет слово “рикошет”, а парни говорят ей в ответ: “Какой рикошет? Что ты несешь?”
Вдруг Шарон вылетает в коридор и, раскрасневшаяся, орёт на меня:
- Оззи, ты долбаный дебил!
И хлоп!
Шарон вела мои дела практически в одиночку, когда мы готовили тур в поддержку “Blizzard of Ozz”. Впервые в моей карьере всё было тщательно запланировано. В самом начале она сказала:
- Есть два пути, Оззи. Мы можем играть у кого-нибудь на разогреве, как “Van Halen”, или выступать самим, но в менее вместительных залах. Я предлагаю начать именно с малых залов, благодаря этому у тебя всегда будут аншлаги, а когда люди увидят, что все билеты проданы, еще больше захотят пойти на твой концерт. И потом, ты с первого дня будешь главной звездой вечера.
Оказалось, что это была гениальная стратегия.
Куда бы мы ни приезжали, залы были набиты битком, а на улице стояли очереди.
Честно говоря, мы тоже пахали в поте лица. Это был мой шанс и я знал, что второго не предвидится. Знала об этом так же и Шарон, и мы не пропустили ни одной радиостанции, ни одного телеканала, ни одного интервью. Не брезговали ничем. Мы считали каждый проданный билет и диск.
Я заметил, что если Шарон поставит себе какую-то цель, если хочет чего-то достичь, то прёт напролом как паровоз, вырывая зубами и когтями нужный результат. Если что-то задумает, её не остановить. Если бы Шарон постоянно не толкала меня вперед, весьма сомневаюсь, что я достиг бы такого успеха. Собственно, не сомневаюсь, а знаю наверняка.
Шарон не позволяла себе ни на минуту расслабиться. Так её воспитали и это у неё в крови. Она рассказывала, что её семья или пила из рога изобилия или сидела на бобах. В один день, был “Роллс - Ройс” и цветные телевизоры в каждой комнате, а на следующий день они должны были прятать машину, а телевизоры отбирал банк. Сегодня на коне, завтра – уже под ним.
В денежных делах я никому так не доверял, как Шарон. Главное, что она рядом, я ведь ничего не смыслю в контрактах. И хочу, чтобы так и осталось, потому что не переношу “подлянок” и подковёрной борьбы.
Но Шарон разбиралась не только в деньгах. Так же могла изменить мой образ. При ней я мигом избавился от моего отстойного тряпья времен “Black Sabbath”. Однажды она мне сказала:
- Когда из Лос-Анжелеса приехала мама Рэнди, то приняла тебя за техника.
Потом Шарон отвела меня к парикмахеру, который осветлил мои волосы. В 80-х нужно было выглядеть соответственно. Люди над этим смеются, но если сегодня пойти на концерт, порой не различишь, кто выступает, а кто зритель, все, бля, на одно лицо. По крайней мере, выходя на сцену, человек выделялся большой блестящей прической.
Думаю, мои сценические костюмы стали такими шокирующими, что люди начали меня считать трансвеститом. Я носил брюки из спандекса и длинные плащи, усыпанные блёстками. Мне не стыдно за шмотки, а только за то, каким я был толстопузом - жирным, пьяным, пожирающим пиццы, придурком. Вы бы видели мою “репу”, она не помещалась на фотографиях. Ничего удивительного, если принять во внимание, сколько “Гиннесса” я глушил каждый день. Поверьте мне на слово, один бокал заменит три обеда.
Во время этого тура я познакомился ещё с одним человеком, которому полностью доверяю: с Тони Деннисом. Этот парень из Ньюкасла появлялся практически на каждом моем концерте. Была середина зимы, а он носил поверх футболки обычный джинсовый пиджачок. Наверняка, отморозил задницу, пока стоял в очереди. Он посмотрел уже столько концертов, что я начал его пускать бесплатно, хотя ни хера не мог понять, что он бормочет. Поскольку говорил Тони невнятно, с таким же успехом он мог называть меня пиздой.
Во всяком случае, мы в Кентерберри, на дворе минус пять, и я его спрашиваю:
- Ты как добираешься на концерты, Тони?
- Афтофтопом, фтарик.
- А где ты спишь?
- На вокзалах. В телефонных будках. Де придёфа.
- Вот, что я тебе скажу! – говорю я. – Если будешь заниматься нашим багажом, у тебя будет комната.
И с тех пор он всегда со мной, этот Тони. Практически член семьи. Исключительный парень, прекрасный человек. Он смекалистый и я могу на него положиться. Его не пугают никакие трудности. Я ему безгранично доверяю. Могу оставить при нём на столе кучу денег, прийти через два года и они будут лежать на том же месте. Он присматривал за моими детьми в лихую годину. Они до сих пор называют его дядя Тони. А все потому, что однажды вечером в Кентеберри, я спросил его, чем он добирается на концерты.
После нашей первой ночи в отеле напротив “Shepperton Studios”, я и Шарон самозабвенно трахались. И нам было мало. Мы ни от кого не прятались. Все вокруг знали, что творится. Бывали такие ночи, когда Шарон выходила в одни двери, а Телма входила в другие. Я разрывался между двумя женщинами и был измотан. Не знаю, как французы с этим справляются. Порою, когда со мной была Шарон, я называл ее Тарон, что неоднократно заканчивалось синяками под глазом.
Конечно, сейчас, спустя столько лет, понимаю, что мне нужно было уйти от Телмы.
Но я не хотел этого делать из-за детей. Знал, что если дойдет до развода, то пострадают в первую очередь они, потому что дети тяжело переносят развод родителей. Мысль о расставании с детьми была для меня невыносимой. Боль была страшной.
С другой стороны, до встречи с Шарон, я понятия не имел, что значит влюбиться, несмотря на то, что это было не совсем романтичное приключение. У меня была семья, Шарон должна была смириться с ролью третьей лишней и в самом начале пила наравне со мной. Когда мы не трахались, то дрались, а если не дрались – значит бухали. Во всяком случае, мы были неразлучны, просто не могли друг без друга. На гастролях мы всегда жили в одном номере, а если она куда-то уезжала по делам, я часами висел на телефоне, рассказывая, как сильно её люблю и жду не дождусь, когда мы свидимся вновь. Нечто подобное со мной случилось впервые. Положа руку на сердце, могу сказать, что понятия не имел о том, что такое любовь, пока не повстречал Шарон. Раньше, путал любовь с безрассудной страстью. Но потом понял, что любовь - это не только гимнастика в постели, но и ощущение пустоты, когда любимый человек далеко. А когда далеко была Шарон, я не находил себе места.
Но чем больше я в неё влюбился, тем больше понимал, что дальше так продолжаться не может. В какой-то момент подумал, что получится усидеть на двух стульях: и семью сохранить, и любимую женщину. Но давление было велико и мне пришлось чем-то пожертвовать. На Рождество, по окончании английской части тура, я рассказал обо всём Телме. На пьяную голову решил, что так будет лучше. Идея оказалась хреновой.
Телма взорвалась как граната, выгнала меня из дому, и сказала, что ей нужно всё обдумать.
А потом в мои дела “вставил свой пятак” Дон Арден. Позвонил Телме, вытащил её на встречу в Лондон, где проинформировал, что отныне мои дела будет вести его сын Дэвид, благодаря чему, я перестану видеться с Шарон. Правда была такова, что он наложил в штаны от страха, ведь Шарон могла уйти из “Jet Records”, открыть собственный бизнес, а он потеряет на этом состояние, особенно, если она заберет с собой и меня. Позже, именно так и поступила. Но Дон мог бы предвидеть: если Шарон поставила себе задачу, то добьется этого во что бы то ни стало. А если кто-то попытается ей помешать, она ещё больше закрутит гайки.
Дэвид не продержался и пяти минут.
Перед отъездом в американский тур в поддержку “Blizzard of Ozz” в апреле 1981 года, мы вернулись в “Ridge Farm” и записали “Diary of a Madman”. До сих пор удивляюсь, как нам удалось так быстро управиться. Мне кажется, что мы провели в студии не больше трех недель.
Во время записи все жили вместе в маленькой зачуханной квартирке. Никогда не забуду, как однажды утром проснулся и услышал обалденный акустический рифф, который доносился из комнаты Рэнди. Я влетаю к нему в одних трусах, а он сидит там с каким-то чопорным учителем классической музыки, у них, типа, урок.
- Что это было? – спрашиваю, а учитель пялится на меня как на лохнесское чудовище.
- Оззи, я занят.
- Знаю, но что ты сейчас сыграл?
- Это был Моцарт.
- Отлично. Мы должны это стырить у Моцарта.
- Мы не можем стырить у Моцарта.
- Я уверен, он будет не против.
Позже из этого получилось вступление к заглавной песне “Diary of a Madman”, хотя после всех “штучек” Рэнди от Моцарта мало что осталось.
Остаток альбома сгинул в тумане. Время поджимало и сведение делали уже на колесах, во время турне. Мой продюсер Макс Норман присылал мне плёнки в отель, а я звонил ему из телефона-автомата и говорил: там добавить басов, а тут “серединки”.
Примерно тогда скурвились Боб и Ли, начали свое нытьё, что меня доводило до белого каления. Я заметил, как они уединялись в уголке и шептались там как школьницы. Боб с самого начала хотел, что бы мы выступали не под именем Оззи Озборна, а группа имела конкретное название. Я этого не понимал. Почему, покинув одну группу, я должен играть в другой, где каждый указывает: ”Ну что, будем здесь выступать? Или там? Знаете что, надо хорошенько над этим подумать”? Если бы Боб и Ли пришли в “Jet Records” и сразу сказали, что хотят играть с Оззи Озборном на равных правах, на что я бы ответил: ”Э, нет! Спасибочки, мы это уже проходили. Не хочу, чтобы кто-либо мною командовал. Главный здесь - я. До свидания”. Но Боб - парень назойливый, и если бы не Шарон, наверняка навязал бы мне свое мнение. Видите ли, вот такая у меня натура, сдаться и плыть по течению. Порой мне кажется, что так происходит потому, что я не умею играть ни на одном инструменте, и поэтому чувствую себя ненужным балластом.
Во всяком случае, помню, как однажды приходит к нам Шарон, такая возбужденная, и говорит:
- Хорошие новости, парни. Началась продажа билетов в нью-йоркском “Palladium” и все раскупили за один час!
Нас распирает от радости, стоит галдёж: дай пять – на-а! Вдруг Шарон уходит куда-то перезвонить. Когда возвращается, на её лице улыбка еще шире:
- Вы не поверите. Они хотят, чтобы мы дали два концерта в “Palladium” в этот день.
Я не мог в это поверить. Значит, дело набирало обороты. Но тогда Боб и Ли поутихли и на минуту исчезли пошептаться, как обычно. Возвращаются и говорят:
- Если мы должны сыграть два концерта, мы требуем заплатить нам двойную ставку за выступление и удвоить “командировочные”.
Это был перебор. Тогда у нас не было серьезных денег, за все башлял Арден: за студию, за проживание, за еду, за “аппарат”, за обслуживающий персонал, бля, просто за всё. А они думали, что деньги падают с неба? Реальность была такова, что всё, до последнего пенса мы отдавали Дону. Но Бобу и Ли это было по барабану, ведь они, по сути, были сессионными музыкантами.
После этого случая я хотел от них избавиться. Сказал Шарон, что если так и дальше пойдет, мы будем спорить каждые пять минут и меня это порядком задолбало.
Так мы расстались с Бобом и Ли, хотя Боб ещё поиграл со мной в будущем, пока не начал почти каждый день таскать меня по судам.
Печально наблюдать, до чего же деньги портят людей. Одно бабло на уме! Но я на сто процентов уверен, останься Боб и Ли тогда с нами, я был бы где-нибудь в другом месте. Плохая обстановка тормозила бы весь процесс. К счастью, Шарон давно присматривалась к новым людям, потому что эта парочка уже давно действовала ей на нервы. Она окончательно склонила к сотрудничеству Томми Олдриджа, барабанщика, которого я хотел с самого начала, и Руди Сарзо, басиста, который ранее выступал с Рэнди в “Quiet Riot”. На том и порешили.
Когда второй альбом был наконец-то готов, мы спаковали манатки, сели в самолет и полетели в Лос-Анжелес, где нас ожидала неделя репетиций и встреч с представителями фирмы грамзаписи. А потом в Мэриленд началось турне.
Не спрашивайте, кто купил этих голубей.
Помню только, что через несколько дней по прибытию в Лос-Анжелес мы едем в лимузине в штаб-квартиру CBS Records в Сенчури Сити. Шарон показывает мне птичек и говорит:
- Симпатичные, правда? Послушай, как воркуют. Ах!
От встречи с CBS многое зависело. Несмотря на то, что “Blizzard of Ozz” был хитом в Англии, нам позарез был нужен успех в Америке, потому что мы сидели без гроша. Это был для нас вопрос жизни и смерти. С тех пор, как мы поехали в тур, нам приходилось жить впроголодь, ночевать во вшивых отельчиках и кто-то должен был постоянно присматривать за чемоданчиком со всеми нашими деньгами. А было их офигенно мало. Мы даже не получили аванс за “Diary of a Madman”, потому что Шарон не удалось выцарапать его из потных лап своего отца. В то же время, Телма завела речь о разводе, это означало, что я снова могу стать голым и босым.
- Зачем тебе эти голуби? – спрашиваю Шарон и отхлебываю из горла “Куантро”, которое взял с собой.
Шарон выразительно смотрит на меня, как она это умеет.
- Оззи, а ты не помнишь, о чём мы договорились вчера вечером? Когда придём на встречу, выпустишь их, что бы они летали по комнате.
- Зачем?
- Потому, что так задумано. Потом скажешь “рок-н-ролл” и покажешь знак мира.
Всё это вылетело из моей головы. Было только одиннадцать утра, а я уже нажрался как свинья. Бухать начал еще вчера вечером. А может позавчера.
Я даже забыл, зачем мы едем в CBS. Но Шарон мне напомнила:
- Надо им дать под зад, потому что они купили “Blizzard of Ozz” у моего отца за копейки и, наверняка надеются, что альбом окажется провальным, так же, как и две последних пластинки “Black Sabbath” в Америке. В этой стране, Оззи, ты как сольный артист – никто. Забудь об аншлагах на концертах в Англии. Здесь ты начинаешь с нуля. На этой встрече ты должен произвести на них впечатление. Показать им, кто ты такой на самом деле.
- С помощью голубей? – спрашиваю я.
- Вот именно.
Я отложил бутылку в сторону и взял птичек у Шарон.
- А что если откусить им головы? – я держу голубей перед лицом. – Тогда впечатлений будет море.
Шарон смеется, качает головой и смотрит в окно на голубое небо и пальмы.
- Я не шучу – говорю.
- Оззи, ты не будешь откусывать им головы.
- А я говорю, буду.
- Не говори глупостей.
- А я говорю - буду. Я как раз голоден с утра.
Шарон вновь рассмеялась. Ее смех я любил больше всего на свете.
Встреча была каким-то недоразумением. Неискренние улыбки, анемичные рукопожатия. Вдруг, кто-то сказал, что все в восторге, потому что в Штаты прилетает Адам Ант (Adam Ant – ур. Стюарт Лесли Годдард, вокалист и гитарист, лидер группы “Adam and the Ants”- ярких представителей британской “новой волны”. Группа имела большой коммерческий успех по обе стороны Атлантики в начале 80-х). Адам Ант? Я чуть не начистил рыло тому пиздюку, который это сказал. Было понятно, что им насрать на меня. Даже чикса из PR отдела (public relations – отдел по связям с общественностью) посматривала на часы. В то же время, встреча затягивалась, большие шишки с золотыми часами несли бессмысленную маркетинговую чушь. Пока я не разозлился на Шарон, ведь она не подала мне условный сигнал выпускать этих голубей. В конце концов, я встал, подошел к креслу тёлки из PR, уселся на быльце и достал из кармана голубя.
- О, какой милый! – сказала она и одарила меня еще одной неискренней улыбкой. А потом снова посмотрела на часы.
“ Так дальше продолжаться не может” – думаю я. И широко открываю рот.
В другом конце комнаты вижу, как Шарон нервно вздрогнула.
Щёлк, мои челюсти сомкнулись, сплёвываю.
Голова голубя оказывается на коленях телки, забрызганных кровью. Если честно, я был так “угашен”, что чувствовал только вкус “Куантро”. Ну, ладно, “Куантро” и перьев. И немного клюва. Бросаю остатки на стол и смотрю на конвульсии. Птица обосралась, когда я ей отгрызал ей башку и всё испачкала. Платье тёлки было измазано отвратительной бело-коричневой слизью, мой пиджачок – желтое чудовище в клеточку, родом из 80-х в стиле мишки Руперта - также попал под раздачу (Rupert the Bear – герой мультфильмов и комиксов для детей. Мишка носил желтые штанишки в чёрную клетку и такой же шарфик). До сих пор не знаю, какая моча ударила мне в башку. Жалко голубя, знаете ли. Одно скажу: я произвел впечатление, еще какое!
Какое-то мгновение слышно только, как все одновременно глубоко вдыхают, а фотограф в углу: щёлк-щёлк-щёлк…
А потом начался дурдом.
Тёлка из PR-отдела начала верещать:
- Фу! Фу! Фу!
Кореш в дорогом костюме подбегает к мусорной корзине и начинает блевать. Потом раздался вой сирены, потому что кто-то вызвал по интеркому охрану.
- Уберите отсюда это животное! Быстро!
В этот момент я достаю из кармана другого голубя.
- Привет, птичка! – обращаюсь я к нему и целую его в голову. – Меня зовут Оззи Озборн. Я приехал сюда, чтобы продвигать свой новый альбом “Blizzard of Ozz”.
Открываю рот, а все присутствующие орут:
- Нееееет!
Люди закрывают глаза руками и кричат, чтобы я прекратил и убирался. А я вместо того, чтобы откусить птичке голову, подбрасываю голубя в воздух и он радостно летает по комнате.
- Мир вам! – говорю я, когда “бычки” из охраны вбегают в комнату, хватают меня под руки и тащат в коридор.
Кипеш поднялся еще тот!
А в это время, Шарон чуть не описалась от смеху, слёзы текли ручьями по щекам. Я думаю, это была её реакция на шок. К тому же, она была зла на CBS, которое не проявило к нашему альбому должного энтузиазма и, таким образом, наверняка была довольна, что я нагнал на них страху. Хотя сама в жизни не видела ничего ужасней.
- Тебе запрещено находиться в здании CBS, урод! – сказал начальник охраны, когда выставил меня за входные двери на сорокаградусную жару. – Ещё раз тебя здесь увижу - сядешь, понял?
Шарон вышла следом за мной, потом ухватила меня за воротник и поцеловала.
- Птичку жалко, блин! - говорит она. – Хорошо, если CBS не “зарубит” пластинку после такого представления. Они могут даже подать на нас в суд. Хулиган, ты самый настоящий хулиган!
- Так чего ты не устроишь мне головомойку? – спрашиваю я удивленно.
- Потому что пресса будет в восторге!
В тот вечер мы вернулись в дом Дона Ардена, где остановились вместе с Руди и Томми, нашей новой ритм-секцией. Это была огромная резиденция в испанском стиле на вершине каньона Бенедикт над Беверли Хиллз: красная черепица на крыше и огромные железные ворота, которыми Дон отгородился от простолюдинов. Поговаривают, что Говард Хьюз (Howard Hughes (1905-1976) – американский миллиардер, авиаконструктор и пилот. По его биографии снят фильм “Авиатор” Мартина Скорсезе) построил его для одной из своих подружек. Дон купил этот дом после того, как заработал кучу бабла на “ELO” и сейчас жил в нём как король. Его соседом был Кэри Грант (Cary Grant – (1904-1986) – актер, ставший популярным благодаря роли в мелодраме 1957 года “Незабываемый роман” и съемкам в фильмах Альфреда Хичкока). Когда мы были в городе, Дон пускал нас в “бунгало” на территории поместья. В другом - разместился филиал “Jet Records” в Лос-Анжелесе.
Когда лимузин въехал во двор, я уже так напился, что не знал на какой я планете. Потом отправился с Руди в комнату, где у Дона стоял телевизор, мини-бар и уголок для приготовления коктейлей. Я только что переключился с “куантро” на пиво, это проявлялось в том, что каждые пять минут бегал отлить. Но меня задолбала эта беготня и я поссал в умывальник. И не было бы в том никакой проблемы, если бы Дон именно в этот момент не проходил в халате по коридору, направляясь в спальню.
Вдруг слышу за спиной такое громкое рычание, что его вполне можно было классифицировать по шкале Рихтера.
- Оззи, блядь, ты что, нассал в мой умывальник?
Вот, черт…
Я сжимаю свой хрен, чтоб прекратить слив.
“Сейчас меня прибьёт! – подумал я. – Прибьёт и капец!”
Но у меня родилась идея: если повернусь достаточно быстро и успею застегнуть молнию, ничего плохого не случится. Что я и попробовал сделать. Но я был такой бухой, рука соскользнула с члена и фонтан мочи бьет… прямо в Дона.
Он отскакивает назад и брызги пролетают в считанных сантиметрах от него.
До сих пор не видел живого существа, которое может так взбеситься. Клянусь, я подумал, что он оторвет мне башку и насерет в глотку. Парень безумствовал: лицо красное, руки трясутся, изо рта брызжет слюной. Полный комплект. Это было ужасно. Обозвав меня всеми мыслимыми (и немыслимыми тоже) ругательствами, Дон заорал:
- Убирайся! Вон из моего дома, мерзкое животное! Вон! Сейчас же!
Потом он направился к Шарон. Через несколько минут, из другого конца дома донеслись крики:
- Ты еще хуже, чем он, потому что с ним трахаешься!
Как бы там ни было, я хорошо вспоминаю тот первый тур по Америке. И не только потому, что “Blizzard of Ozz” разошелся миллионным тиражом к моменту окончания гастролей. Просто меня окружали такие прекрасные люди. Не знаю, за какие заслуги Бог свел меня с Рэнди Роудсом. Он был единственным настоящим музыкантом, который играл у меня в группе. Умел писать музыку, знал нотную грамоту. Он был настолько одержим, что в каждом городе находил преподавателя по классической гитаре и брал уроки. Даже сам их давал. Всякий раз, когда мы приезжали на Западное побережье, он ехал в школу, где преподаёт его мама и учил детей. Рэнди боготворил маму. Когда мы записывали “Blizzard of Ozz” в “Ridge Farm”, он спросил меня, можно ли написать песню под названием “Dee” в ее честь. Я согласился, мол, берись за работу.