Вашингтон
Местом проведения президентской конференции по защите окружающей среды был назван сегодня Хиллвуд, последний дом легендарной светской «львицы» Марджори Мерривезер Пост, проживавшей здесь с 1957 года до своей кончины в 1973 году.
Бывший муж миссис Пост, Джозеф Дэвис, служил послом в Советском Союзе в 1937–1938 годах, когда отчаянно нуждавшиеся в валюте Советы распродавали сокровища, конфискованные у церкви и семьи Романовых. Миссис Пост и ее муж были знатоками русского искусства, и в Хиллвуде собралась крупнейшая за пределами России коллекция, включающая в себя по меньшей мере пятьдесят императорских яиц Фаберже.
Расположенная между Коннектикут-авеню и Рок-Крик-парком в районе Вудли-Парк, резиденция после смерти миссис Пост перешла к Смитсониевскому институту.
Место как нельзя лучше подходит для такого рода конференции, обеспечивая приватность встреч и ограничивая доступ посторонних, что способствует соблюдению мер безопасности, охарактеризованных источником в Белом доме как «строгие».
Какие-либо другие подробности, в том числе имена участников и представляемых ими организаций, пока не оглашаются. Некоторое время назад президент — и это стало большой неожиданностью — объявил о возможной амнистии обвиняемых в преступлениях, совершенных от имени такой организации, как «Американские зеленые». Напомним, что три ее члена обвиняются в поджоге лаборатории клонирования в Канзасе, в результате чего погиб ученый-химик.
«Кто-то же должен с чего-то начинать, — сказал пресс-секретарь Белого дома Тони Блэкман. — Если все стороны сойдутся во мнении относительно будущего нашей планеты, то разве имеет значение, кто сделал первый шаг?»
Глава 44
Хиллвуд
4155 Линнеан-авеню, Вашингтон, округ Колумбия
Ширли Аткинс была всего лишь уборщицей. Да, конечно, фонд, дававший деньги на содержание этого большого и старого дома, выдал ей бесплатную форму, у нее был профсоюзный контракт, и ее называли «смотрительницей». Но по сути работа ничем не отличалась от той, которой она занималась в домах сенаторов, членов Палаты представителей и лоббистов, в домах, что были и побольше этого, — в Джорджтауне, Калораме и даже Арлингтоне. Разве что Арлингтон — это и не совсем Вашингтон, да? Насчет последнего у нее были сомнения.
Так или иначе, платили вполне достаточно, чтобы снимать небольшую квартиру подальше от тех новых районов, где детей по дороге в школу встречают наркоманы и пушеры и где по ночам не воют полицейские сирены. Ширли жила там, где у детей есть шанс стать кем-то получше, чем уборщик.
А вот в доме, который был обставлен так, как этот, работать ей еще не приходилось. Приходя сюда каждый день, она в первую очередь оказывалась в комнате, называвшейся фойе. Высокой, в два этажа. И люстры такой, что висела здесь, она нигде больше не видела. Мистер Джимсон говорил, что она, мол, эта люстра, какого-то Людовика, французского короля. И сделана из горного хрусталя. А еще люди на портретах в золоченых рамах. Все в мехах, и мехов этих на каждом побольше, чем на каком-нибудь черном медведе. Так ведь они русские, а в России вроде бы холодно. Аткинс устраивало, что большая часть этих русских портретов содержалась в маленьком домике во дворе, на даче, как называл ее мистер Джимсон. Никаких кукол, только картины и всякие штучки с камнями.
В стеклянных шкафчиках по другую сторону фойе полным-полно фарфора. Как можно есть с тарелок, расписанных всеми этими цветами? Ширли не знала. А еще не понять, чистые они или нет, даже когда помоешь.
Мистер Джимсон только посмеялся, когда она сказала ему об этом. Но он много над чем смеялся. И не презрительно, как некоторые — что ты, мол, несешь, тупая негритоска, — а добродушно, как будто им обоим нравились одни и те же шутки. Да, они частенько вместе смеялись. Ширли не всегда понимала, что он имеет в виду, но все равно повеселилась. Мистеру Джимсону было приятно, когда она смеялась. Когда у нее болел кто-то из детей или появлялись проблемы в школе, он всегда относился к этому с пониманием. Растить троих без отца — дело нелегкое. И это мистер Джимсон тоже понимал.
Она вздохнула и смахнула слезинку с пухлой щеки.
Мистер Джимсон.
Погиб под машиной два дня назад. Просто сошел с тротуара. Водителя так и не нашли. Эти вашингтонские копы и собственную ширинку, если не приспичит, не всегда найдут.
А тот новенький, с каким-то русским именем, выглядит чудно, как будто со страниц комикса сошел: здоровенный, голова бритая. Откуда-то издалека. Почти ни с кем не разговаривает и такой нервный. Вчера чуть из штанов не выпрыгнул, когда Ширли подошла спросить, нельзя ли уйти на несколько минут раньше. А стоял вон там, у окна. Смотрел на розовый сад. Наверное, думал про то совещание, что здесь будет. Совещание… И народу будет немало — тридцать стульев вокруг инкрустированного мрамором стола приказано поставить.
Надо бы пропылесосить ковер, а перед началом еще разок протереть пыль. Что за совещание, про то Ширли не ведала, но знала, что будет сам президент. Не хватало только, чтобы президент подумал, мол, какая она неряха, эта Ширли Аткинс. Нет, нет, сэр.
А еще эти люди в розовом саду. Что-то там копают. Судя по разговору, русские. Наверное, так и надо, ведь в доме столько всего русского. Надо бы присмотреть за ними, чтобы не таскали грязь в ее дом. Странно только, что копают они зимой, когда сажать ничего нельзя. Вроде бы кто-то из тех, что будут на совещании, хотят что-то свое посадить. Зачем? Розы и сами по себе хороши.
Глава 45
Байя
Мария потянула Питерса за рубашку.
— Сюда.
Он с трудом услышал ее из-за грохота падающих камней.
— Уверена?
— Ты же сам сказал, что наши шансы — пятьдесят на пятьдесят. Моя ставка такая — двигаться туда, откуда идет воздух.
И действительно, пылинки не просто висели в воздухе, но кружились и вихрились, увлекаемые общим потоком, воздушной рекой, идущей наружу из какого-то отверстия. Но какого? Здесь ведь могли быть и шахты. В которые лучше не попадать.
Такой вот расклад.
Они двинулись по туннелю — впереди Мария, за ней, не теряя контакта друг с другом, Джейсон и Эдриан. Останавливались только по необходимости, когда сверху падали особенно большие камни. Никто ничего не говорил — глотать пыль никому не хотелось. Джейсон даже не выругался, когда ударился голенью об острый выступ.
Разносившееся внизу эхо мешало определить, где именно стреляют. Впрочем, через какое-то время стрельба прекратилась. Скорее всего, у них кончились патроны.
Или они поняли, что надо выбираться, пока здесь все не обвалилось.
Джейсон прислушался, но в таком грохоте можно было услышать разве что топот копыт проносящегося табуна.
Пыль становилась все светлее, и от света уже резало глаза. Он прищурился и вдруг ощутил на лице мягкий, теплый ветерок. Дышать сразу стало легче. Темный туннель кончился, и перед ним лежал залив, по голубой поверхности которого прыгали золотистые пылинки солнечного света.
Питерс стер рукавом слои осевшей на лицо грязи и полной грудью вдохнул чистый, солоноватый воздух. Мария бессильно опустилась на камень, как будто ее спина и ноги превратились вдруг в вареные макароны. Эдриан припал к бутылке с водой.
— Эй, пошли. Нам нельзя здесь оставаться. Кто бы отсюда ни вышел, рассчитывать на их дружелюбие не приходится.
Мария с неохотой поднялась.
— Насколько я понимаю, первая группа, в противогазах, это те же люди, что пытались убить нас на Сицилии и Сардинии. Экотеррористы. Но вторая?..
Эдриан кивком указал на стоящие внизу черные «Лянчи».
— Похоже на полицейских.
— Вполне возможно, — согласился Джейсон. — Они каким-то образом узнали, что мы здесь, и пожаловали сюда.
— К счастью для нас, — добавила Мария, глядя на вылетающие из пещеры клубы пыли. — Но не для них.
Словно в подтверждение ее слов, холм содрогнулся и исчез под клубящимся вихрем пыли. Минут пять все трое ошеломленно молчали.
— Полицейские… — прошептала наконец Мария. — Они остались там.
— Как и Еглов со своей бандой, — добавил Джейсон.
— Думаешь? — спросил Грэм.
— А кто еще мог там быть, кроме тех, кто планировал использовать выделяемые пемзой газы? Они и подготовились соответственно.
— Но зачем им этилен? Он ведь не убивает. И эффективен только в закрытом помещении.
— Чего не знаю, того не знаю, — признался Питерс. — Галлюциноген, несмертельный, годен к использованию только в закрытых помещениях. По крайней мере теперь нам известно, чем занималось «Дыхание Земли». Отправлю информацию в Вашингтон — пусть там разбираются.
— Сделаешь это по дороге, — предложил шотландец. — Нам здесь делать больше нечего. Тех бедолаг начнут искать, так что сюда скоро налетит вся полиция. Заберем вещички из отеля и сматываемся.
Джейсон сделал шаг вниз по склону.
— В пансионат лучше не возвращаться. Если полицейские узнали, что мы там были, они могут туда заглянуть. Узнают про американца и женщину, похожую по описанию на Марию. Узнают, что они вписались, но еще не выписались. И решат, что мы тоже в этой пещере.
— Тебя, старик, такой вариант устраивает, — заметил Эдриан, вынимая из кармана пластиковый пакет. — Но девочке рано или поздно придется вернуться на работу, да и мне пора отправляться домой.
— У меня проблем не будет, — сказала доктор Бергенгетти. — Скажу, что попалась на удочку симпатичного американца, внушившего, что он тоже вулканолог. А когда поняла, что это не так, было уже поздно…
Эдриан достал из пакета трубку и со свистом ее продул.
— Любовь ослепляет, — подхватил он.
Джейсон бросил на него скептический взгляд.
— Я на это не клюну, приятель. Оставь сюжет для книжки — итальянцам такое нравится.
— Да, могло бы получиться, — кивнула Мария.
— Так ты просто вернешься на службу, словно ничего не случилось? — Им двигало не только любопытство. Питерс помнил ее обещание выйти на работу сразу после окончания расследования. До сих пор ему удавалось не думать об этом. После смерти Лорин женщины входили в его жизнь на один вечер, иногда на уик-энд, и уходили, не оставив следа. В большинстве случаев он провожал их с затаенным облегчением, чувствуя, что и они не жаждут задерживаться. С ними жизнь становилась не такой пустой, они помогали отвлечься и даже предлагали имитацию любви, но весь этот маскарад заканчивался с первым утренним светом.
С Марией получилось иначе.
Да, ему не хотелось, чтобы она уходила. Впервые после смерти жены он стал подумывать о более постоянных отношениях. В ее улыбке, в той нежности, что оставалась после секса, даже в ее шарфиках от «Эрме» было что-то… что-то особенное, что-то почти необъяснимое, что сводится к банальности, когда пытаешься подыскать слова.
Но передумала ли она после той ночи на Коста Смеральда?
— Ей не помешало бы взять паузу на денек, прежде чем возвращаться на работу, — заметил Эдриан. — А то уж больно много совпадений получится: похититель похоронен под тоннами камня, а она ровно в тот же час ухитряется сбежать… Давайте оставим здесь «Вольво» и смотаемся на пару деньков в Силанус. Там люди обо всем знают. Поговорим с соседями, выясним, что и как, а потом ты вернешься на свой вулкан. А я прикину, в какое дерьмо сам вляпался.
Доктор Бергенгетти задумалась, а Джейсон отвернулся, чтобы не выдать беспокойства.
— Разумное предложение, — согласилась она, и он с трудом удержал напускное равнодушие. — Пауза не помешает. Но как вернуться на Сардинию, чтобы нас не заметили?
— Если они решат, что мы остались здесь, искать нас никто не станет, — вмешался Джейсон. — Тем более если отправимся поодиночке.
— Врозь? — насторожилась Мария. — А если нас еще ищут?
— Люди Еглова? Полагаю, они навсегда переселились в Аид. Если же нет, то вот еще одна причина залечь на время у Эдриана. Если кто-то будет нас искать, соседи предупредят. — Питерс достал из кармана «Блэкберри». — А сейчас мне надо позвонить домой.
Эдриан потянул друга за рукав.
— Не сейчас, старик. Давай отойдем подальше, пока сюда никто еще не нагрянул.
Джейсон с досадой посмотрел на устройство.
— Не работает. Должно быть, ударился где-то.
— У тебя что-то срочное?
Он покачал головой.
— Вроде бы нет.
Глава 46
I-95, между Ричмондом и Вашингтоном
В то же самое время
Глаза резало, как будто в них насыпали песка, спина посылала боль в ногу, но Рассович радовался, что поездка идет гладко, без происшествий.
Он напрягся, чтобы прочитать адрес, полученный недавно от человека в ночном магазинчике: I-95 — Кольцевая — Рок-Крик-паркуэй — …
Рассович провел ладонью по лицу и прикусил губу — чтобы боль не дала уснуть.
Он выполнит свою миссию.
Часть седьмая
Глава 47
Неаполь, паром до Кальяри
Тот же день
На пароме можно было поспать, но, в отличие от отеля, здесь не требовался паспорт; не было здесь и металлодетектора, который обнаружил бы оружие, что имел при себе Джейсон. Стоя на корме, он смотрел на тонущее в Тирренском море солнце. Мария с Эдрианом последуют за ним завтра, утренним и послеполуденным паромами. А еще через день-другой он отправится дальше. Только вот куда? Прежде всего, конечно, в Вашингтон — для отчета. Свое задание он выполнил, освободил мир от Еглова и его сообщников.
Что еще? Он обнаружил очень странное растение и камень, выделяющий несмертельный анестетик, галлюциногенный газ этилен. Угроза, явно не сравнимая с ядерным или биологическим оружием. Кому-то, может быть, такое даже в кайф.
И все же вопросов, на которые не нашлось ответа, осталось еще немало. Почему Еглов и его приспешники-экстремисты потратили столько времени и сил на изучение предмета столь ограниченного применения? С практической точки зрения это представлялось бессмысленным.
Питерс пожал плечами, как человек, у которого нет объяснения. Ладно, его дело сделано. Пора заняться собственной жизнью, как говорят мозгоправы в ток-шоу. Как будто жизнь — это некое задание, которое необходимо выполнить.
Вариант с возвращением на Теркс и Кайкос исключен. Даже если бы удалось убедить местную власть в своей непричастности к пожару в доме, как безопасное убежище острова безнадежно скомпрометированы. За недолгое пребывание на Северном Кайкосе он успел полюбить остров за его удаленность и уединенность, за то, что тот сумел сохранить свою сущность, не принести ее в жертву туристам.
Однако…
Скорее всего, он выберет другой островок. Чем меньше, тем лучше. Место, куда лишь изредка будут залетать самолеты и где каждый чужак будет виден как на ладони. Вот только в Соединенные Штаты он, Питерс, — с его банковскими счетами, на которых за время работы на «Нарком» накопились значительные суммы, — не вернется никогда. Есть немало стран, власти которых предпочитают привлекать иностранную валюту, а не изымать ее непомерными налогами. Само существование дохода на такого рода счетах наверняка привлекло бы внимание Внутренней налоговой службы США, которая не успокоилась бы, пока не получила от Джейсона ответов на все вопросы.
К тому же у него не было ни малейшего желания участвовать во все более очевидном стремлении американских политиков к перераспределению богатства.
Питерс повернулся и прошел к лестнице, которая вела к пассажирским каютам. Ветер бросал в лицо соленые брызги, принося заодно запах выпечки из переполненной пиццерии, единственного на пароме места, где можно было поесть. Он спустился по стальным ступенькам и вошел.
Грибная с артишоками или сырная? Недолго поколебавшись, Джейсон взял по порции каждой и направился к одному из десятка маленьких столиков, половина которых уже была занята. Он едва взялся за сырную пиццу, когда взгляд упал на оставленную на соседнем столике «Лондон таймс». Оглянувшись и убедившись, что газета действительно никому не нужна, Джейсон подобрал ее и раскрыл.
Обычные заголовки. На первой странице — заметка о конференции по окружающей среде, встрече в Вашингтоне. Цели, конечно, политические. Соглашение по распределению природных ресурсов будет подписано лишь тогда, когда они все иссякнут или их станут производить искусственно. Никто из тех, кому эксплуатация планеты приносит выгоду, добровольно от своих прав не откажется.
Джейсон попробовал вторую пиццу, с артишоками и грибами и уже переворачивал страницу, когда заметил небольшую перепечатку из «Вашингтон пост». В глаза бросилось слово «Хиллвуд». Однажды ему пришлось сопровождать туда Лорин на какой-то благотворительный бал.
Как же он ненавидел такого рода мероприятия!
Балы для больных. Сбор средств для страдающих от рассеянного склероза, финансирование исследований по раку груди, разработке лекарств от всего и вся. Среди участников больше всего честолюбцев, не сумевших пробиться в престижные клубы, женщин, не попавших в высшее столичное общество. Надевая платье за пять тысяч долларов, они отправляются на бал с надеждой встретить кого-то из элиты. Разумеется, никто из них не согласится взяться за отвратительную, грязную работу в приюте для бездомных или в бесплатной столовой, откуда никогда не попадешь в светскую колонку.
В разговоре с женой Джейсон как-то сказал, что из двухсот отданных за билет долларов на благотворительные нужды уйдет в лучшем случае пятьдесят. Почему бы в таком случае, рассуждал он, просто не отдать заинтересованной организации половину стоимости некупленного платья и не пойти в хороший ресторан, предоставив другим карабкаться по социальной лестнице?
Разумеется, Лорин не стала и слушать.
Благотворительности она посвящала по крайней мере один уик-энд в месяц — работала в хосписе, сидела в устроенной под навесом бесплатной юридической консультации, выполняла работу, не ожидая за это никакого публичного признания. Так почему и не поблистать немного?
Джейсон не помнил, чему было посвящено то самое мероприятие. Может быть, предотвращению метеоризма?
Он помнил дом, в котором жила когда-то Марджори Пост. В удалении от улицы, в глубине квартала. Относительно небольшой для тех богатств, которые в нем хранились, но связанный с крупным земельным участком. Полностью отрезать его от мира было бы затруднительно.
Скорее всего, заседания будут проходить в столовой, где его поразил тогда роскошный буфет с пережаренными ростбифами, резиновыми цыплятами, безвкусным салатом. Качество пищи — как обычно, невысокое — отошло на второй план, когда появился этот доктор, имя которого почти сразу же вылетело у Питерса из головы, присосавшийся к нему, как пиявка. Типичный зануда, не способный говорить ни о чем, кроме своих успехов в гольфе и на бирже.
Джейсон познакомил его с Лорин и поспешно ретировался, оставив жену с человеком, пытавшимся тайком заглянуть в декольте ее бального платья. Притащила меня — вот и выкручивайся сама, с тайным злорадством думал он, наблюдая за ее попытками отцепиться от надоеды.
Потом он вышел в сад, где только-только начали распускаться розы. Высокую стеклянную дверь, наверное, нарочно оставили приоткрытой, чтобы гости могли наслаждаться восхитительным цветочным запахом.
Или другими запахами.
Вроде того, на траулере в Беринговом море.
Или в Байе…
Мысль, сидевшая где-то глубоко, вдруг выпрыгнула из подсознания, и все стало абсолютно ясно. Если б он разговаривал с кем-то, то непременно бы онемел.
Джейсон посмотрел на часы. До прибытия еще море времени.
Интересно, можно ли отсюда позвонить на берег?
Попросив об этом, он, несомненно, привлек бы к себе внимание. Но и сидеть сложа руки, своим бездействием позволяя событиям идти своим чередом, он не мог. Надо что-то делать. Надо любой ценой связаться с Мамой.
Но как?
Глава 48
Хиллвуд
4155 Линнеан-авеню
Вашингтон, округ Колумбия
15.30 по ВПВ
Ширли Аткинс была права.
Этим мужчинам совершенно наплевать, наследили они в доме или нет. Болтая на языке, слышать который ей прежде не приходилось, они сначала поработали в саду, а потом протопали в ванную — прямо по китайскому ковру и даже не вытерев грязные ботинки. Мистер Джимсон никогда бы ничего подобного не допустил, но этому новому, с головой, как пасхальное яйцо, похоже, было наплевать.
Наверное, ему не было дела и до того, что Ширли нашла в серебряном ящичке буфета. Ящик застрял, и ей пришлось потянуть посильнее. В результате все высыпалось на пол: ножи, вилки. И тут оказалось, что в ящике было двойное дно. Аткинс решила, что это тайник, в котором миссис Пост, наверное, хранила какие-то ценности. Например, нож с кривым лезвием и золоченой рукояткой. Говорить новому боссу она ничего не стала, а просто поставила все на место. Как было.
Потом появился еще один. Приехал на старом грузовике, назвался Рассовичем. Те, что в саду, принялись за дело так, как не работали всю неделю. Заторопились. Еще бы, надо же все закончить вовремя, к завтрашнему совещанию.
А на грузовике привезли что-то странное.
Какое-то маленькое, тщедушное растеньице. Безобразное. И никаких цветочков. Кучку камней. Больших, круглых, беловатых и с виду страшно тяжелых. А потом оказалось, что нет. Один из рабочих поднял камень и спокойно понес в сад, туда, где они сажали те чудные кустики.
Ширли эти кустики не нравились. Вот розовые кусты — совсем другое дело. Но, с другой стороны, откуда ей что знать? Она же просто уборщица.
Глава 49
Паром Неаполь — Кальяри
То же время
Два куска пиццы, недоеденные, остывали на столе. Позабыв про них, Джейсон наблюдал за стоявшим у двери мужчиной — разговаривая по сотовому, тот еще и курил. Обе руки заняты. Не спуская с него глаз, Питерс прикрылся газетой.
Закончив разговор, мужчина повернулся и сунул телефон в карман куртки. В ту же секунду Джейсон поднялся и, изображая из себя заскучавшего пассажира, двинулся к выходу.
Яркие огни на автомобильной палубе освещали и край расположенной выше пассажирской. Мужчина с телефоном прислонился к перилам и затянулся сигаретой. Ветер подхватил сорвавшиеся искорки.
Бормоча что-то неразборчивое и слегка покачиваясь, Джейсон двинулся к нему вдоль поручней. Лица незнакомца он не видел, но не сомневался, что тот смотрит на него. Не доходя нескольких шагов, Питерс остановился и пошатнулся, как пьяный, потом, дождавшись очередной волны, качнулся вперед и столкнулся с мужчиной.
— Mi dispiace, — пробормотал он. — Извините.
Так и не заметив скользнувшей ему в карман руки, курильщик легонько оттолкнул Джейсона и отступил на шаг.
— Prego.
Стараясь не прибавлять шагу, Джейсон спустился по стальным ступенькам, отошел в тень и, убедившись, что его никто не видит, достал сотовый и набрал номер американского консульства в Неаполе, один из нескольких номеров, которые выучил наизусть еще перед вылетом из Вашингтона.
Ответивший ему усталый голос явно принадлежал американцу. Тот, кто был нужен Джейсону, уже ушел домой.
— Дело крайне важное.
Для кого-то — да, важное, но не для снявшего трубку.
— Его здесь нет.
— Как вас зовут?
— Это имеет какое-то значение?
— Имеет, — рыкнул Джейсон, — потому что потом я позвоню послу в Рим и расскажу про лодыря, который работает у него в Неаполе и которому лень оторвать от стула задницу, даже когда речь идет о национальной безопасности.
— Неужели? И кто же вы? Госсекретарь?
— Нет, но если у тебя в голове еще что-то есть, то ты сейчас же наберешь дополнительный два-ноль-один в римском посольстве и скажешь, что разговариваешь с человеком из «Наркома».
Дополнительный два-ноль-один был номером посольского отдела, который для прикрытия занимался вопросами военного, культурного и торгового обмена, но в действительности решал совсем другие проблемы.
Похоже, парень в Неаполе понял, по крайней мере, что человек, которому известен добавочный, кое-что значит.
— Оставайтесь на линии.
Сверху донесся громкий, сердитый голос. Наверное, курильщик понял, что у него украли телефон. Джейсон отодвинулся поглубже в тень.
Тон человека в консульстве тоже заметно изменился.
— Что я могу для вас сделать, сэр?
— Соединить с номером в Вашингтоне.
— На это потребуется какое-то время. Куда вам перезвонить?
Узнать номер сотового, по которому он звонил, Джейсон не мог.
— Я останусь на связи.
— Но…
— Я останусь на связи.
Шум наверху усилился.
— Послушай, — прошипел Питерс в трубку. — Ситуация обостряется. Мне нужен канал связи. — Он назвал круглосуточный номер Мамы. — Перезвоню через пять минут. Скажи тому, кто ответит, что звонят из Италии.
Человек в Неаполе попытался было протестовать, но Джейсон дал отбой. Только бы у Мамы не было других операций в Италии.
Расправив плечи и глядя перед собой, он решительно направился на полубак, где находилась и его каюта. Двое, один из которых был в форме транспортной компании, прошли мимо. Пострадавший итальянец указывал в сторону кормы. Похоже, они искали исчезнувшего в темноте пьянчужку.
Едва войдя в каюту, Джейсон включил верхний свет, потом сел на жесткую койку и снова набрал номер в Неаполе.
Ничего.
Еще одна попытка — тот же результат. Сигнал блокировала стальная переборка, из-за которой каюта превращалась в камеру, а он в узника. Связаться со спутником отсюда не получится.
Приоткрыв дверь, Джейсон осторожно выскользнул в узкий коридор и торопливо поднялся по трапу на верхнюю палубу, где не было никого, кроме нескольких стоявших у поручня пассажиров. Он спустился на автомобильную палубу и тронул ручку белого фургона.
Заперт.
Следующим оказался маленький грузовичок «Мерседес». Дверца открылась сразу, и Джейсон сразу забрался в самый темный уголок, откинул крышку сотового и пробежал пальцем по кнопкам.
На этот раз человек в консульстве был вежлив и внимателен.
— Канал открыт, сэр. Насколько я понимаю, вы звоните по незащищенному телефону. Все, что будет сказано, может быть перехвачено.
Как и везде. Но если только экотеррористы не обнаружили каким-то образом номер, по которому он звонил, и не настроили компьютер на запись всех звонков на него, разговор затеряется в миллионах других. Так и вор, решаясь на кражу, полагается на толпу, в которой можно раствориться.
— Да?
Джейсон сразу узнал голос Мамы.
Вторая, после объема звонков, надежда звонящего — краткость разговора, хотя и это не давало гарантии анонимности.
— Конференция в Вашингтоне. Завтра. Хиллвуд. — Он на мгновение остановился, спрашивая себя, не произнес ли ключевые слова, на которые уже среагировала поисковая программа какого-нибудь следящего устройства. Времени на околичности не оставалось. — Дыхание Земли вызывает самовоспламение. Камни и растения.
— Камни и растения?
— Как на траулере. Если заседания будут проходить у открытых окон, например в столовой Хиллвуда.
Снова пауза.
— Не уверена, что понимаю.
— Газ, этилен, вызовет у всех — участников, секьюрити и остальных — сонливость и галлюцинации, но никого не убьет. В том-то и фокус. Пока все под кайфом, кто-то проникает в комнату снаружи, перерезывает несколько глоток и исчезает. Все тихо и спокойно. Возможно, кто-то из «Эко» будет иметь при себе дыхательное устройство. Когда газ рассеется, никто не будет знать, что же случилось. Людей убили на глазах у охраны, и никто ничего не понимает. Месть Земли, причем посредством натуральных продуктов, растений и газа.
— Господи, там же будет президент!
— Пусть поменяет план.
— У тебя есть подтверждение?
— До завтрашнего утра ничего.
Снова пауза, затем густой голос Мамы:
— Конференция слишком важна для него. Президент полагает, что войдет в историю как человек, посвятивший жизнь примирению промышленников и экологов.
— Он и войдет. Только по другой причине.
— Если ты ошибаешься, мы все предстанем в нелучшем свете.
— Понимаю. И вот что я тебе скажу. Я передаю эту же информацию в ЦРУ. Они — наш клиент, и могут поступать, как им угодно.
В Вашингтоне никто не берет на себя ответственность. Ее постоянно перебрасывают друг другу.
Глава 50
Возле Силануса, Сардиния
Часом позже
В «Мерседесе», отъехавшем два часа назад от паромной переправы, сидели трое. Лицо одного из них, расположившегося сзади, частично закрывала глазная повязка. На щеке багровели свежие шрамы. Все четверо были в свободного покроя рубашках и мешковатых штанах, обычной одежде местных крестьян, за которых они вполне могли сойти.
Вот только сардинские крестьяне вряд ли стали бы разъезжать в такой машине. Столь же сомнительно, что они помчались бы ночью к сельскому дому, осмотр которого установил бы факт отсутствия его хозяев на протяжении уже нескольких дней.
От холодильника неприятно попахивало давно скисшим молоком, открытый пакет которого одиноко стоял на полке. Источник электропитания, где бы он ни находился, был выключен, а на плоских поверхностях уже лежал легкий слой пыли. Ничего особенного в доме не обнаружилось. Несколько недорогих картин на стенах да грозных размеров меч над камином — меч, несомненно, эффективный в свое время, но вряд ли способный тягаться с оружием, которое носили нагрянувшие в дом люди.
Один из них, повернувшись к другому, с повязкой на глазу, сказал по-русски:
— Ты уверен, что шотландец и американец вернутся? Одноглазый кивнул.
— Вернутся. С женщиной. Подождем.
Глава 51
Кальяри, Сардиния
Следующим утром
Прежде чем сойти в числе первых с парома, Питерс незаметно бросил за борт сотовый. Осмотревшись, он обнаружил несколько рыбацких лодок, пару катеров и ни одной конторы, где можно было бы взять автомобиль. «Эдриан сей факт упустил», — грустно подумал Джейсон.
Зато такси имелось в избытке. На одном из них он и отправился в аэропорт.
Поездка по городу интереса не вызвала. Многоквартирные дома неопределенной архитектуры соседствовали с недавно построенными частными, совместно заслоняя вид на море. Церкви давали лишь слабый намек на богатую мультикультурную историю города. Изящные фасады в мавританском стиле сменялись романскими, оставленными давними завоевателями, норманнами и испанцами. В равной степени была представлена и итальянская готика. Уличные рынки попадались едва ли не на каждом втором перекрестке.
Аэропорт не удивил даже современной безликостью. Расплатившись с таксистом, Джейсон прошел в зал с двумя билетными кассами и куда более многочисленными бутиками, магазинчиками «дьюти-фри» и офисами турагентств. Повернув налево и следуя указателям, он направился к другому зданию, где помещались офисы бюро проката автомобилей. Очередей здесь не было.
Паспорт на имя Раггера остался в пансионате, призванный убедить власти в том, что его владелец упокоился в обвалившейся пещере. В кожаном бумажнике лежали еще два документа, полученные от Мамы перед убытием из Доминиканской Республики. Фотографии на паспортах соответствовали фотографиям на водительских удостоверениях. Джейсон выбрал те, что были выписаны на имя Эндрю Фореста Страуда, проживавшего на Восточной семьдесят второй улице в Нью-Йорке.
Оставалось только надеяться, что он еще может сойти за обитателя фешенебельного Верхнего Истсайда. С другой стороны, нью-йоркские богачи нередко щеголяют в потрепанной одежде.
Своим клиентам «Еврокар» предлагал широкий выбор: от внушительных «Мерседесов» до крохотных «Смартов» и «Даймлер-Крайслеров», хотя производитель и постеснялся, по понятным причинам, украсить их трехконечной звездой. Джейсон, не желая привлекать к себе внимание, предпочел четырехдверный «Пежо».
На обратном пути в город ничего примечательного не случилось, привычное раздражение вызвал лишь поиск парковки. В конце концов ему повезло втиснуться на место отъехавшего «Опеля» всего в шести кварталах от бухты.
Расположившись за столиком траттории, Джейсон наблюдал за паромным причалом. Машины отъехали, и среди немногочисленных оставшихся пассажиров он сразу заметил яркое пятно золотисто-голубого шарфика Марии. Интересно, как ей удается каждый раз появляться в другом? Наверное, она сумела бы отыскать магазинчик «Эрме» даже в пустыне Сахара.
Может быть, у женщин есть какая-то врожденная навигационная система, безошибочно сориентированная на такие вещи? Лорин даже в незнакомом городе легко отыскивала обувные магазины. Однажды в Париже…
Питерс тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. В последнее время воспоминания о бывшей жене уже не тревожили его слишком часто. Мария села за столик — напротив него, но на другой стороне небольшой бухты. По плану она должна была взять кофе и ждать, пока Джейсон удостоверится, что за ней не следят.
В отличие от Штатов, в итальянских и большинстве европейских тратторий, в бистро и прочих им подобных заведениях даже один заказанный напиток служил своего рода билетом, дающим право занимать столик сколь угодно долго. Во многих крупных городах люди нередко просиживали часами за бокалом вина.
За те сорок минут, что Джейсон наблюдал за Марией, интерес к ней проявляли лишь итальянские мужчины, бросавшие на молодую женщину откровенно восхищенные взгляды. Его позабавило упорство одного из них, пытавшегося сесть за тот же столик и удалившегося лишь после десятиминутной безрезультатной осады.
Нехотя поднявшись, Джейсон неспешно прогулялся по берегу, с притворным интересом разглядывая покачивавшиеся на воде лодки. Проходя неподалеку от Марии, он лишь коротко переглянулся с ней и направился дальше. Удалившись от пристани, свернул на одну из двух спускавшихся к бухте улочек. Постоял с минуту перед витриной магазинчика, предлагавшего заманчивый выбор мороженого. Мария вышла из-за угла, свернула на ту же улицу и тоже остановилась, привлеченная видом креветок, разложенных на льду под пестрой вывеской «FRUTTI DI MARE». Пешеходов здесь хватало, но никто не остановился, никто не обозначил своего внимания к ней.
Джейсон невольно залюбовался молодой итальянкой. Ее точеной фигуре — чему, несомненно, поспособствовала и работа вулканолога — позавидовали бы даже в Голливуде. Смуглая, с оливковым оттенком кожа прекрасно сочеталась с распущенными волосами цвета воронова крыла. Он покачал головой. Сейчас главное — доставить ее в безопасное место, к Эдриану, откуда она через несколько дней вернется к прежней жизни.
Убедившись, что Мария следует за ним, Джейсон направился к стоянке, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, не подогнать тот момент, когда он сможет обнять ее.
Обогнув последний угол, он остановился.
Глава 52
Хиллвуд
4155 Линнеан-авеню
Вашингтон, округ Колумбия
07.46 ЛВС, следующее утро
Прийти на работу на полчаса раньше? Ширли ничего не имела против. Все — и в особенности те, кто жил в ее квартале, — горели желанием собственными глазами увидеть президента.
В десятый, наверное, раз за последние десять минут она выглянула в окно с надеждой увидеть у парадного входа цепочку длинных черных лимузинов — как это показывают по телевизору. В десятый, наверное, раз за последние десять минут она поправила форму — чтобы ни одной морщинки, ни одной складочки. Да и откуда бы им взяться. Ширли заранее взяла форму домой, где выстирала ее и отгладила. В десятый, наверное, раз за последние десять минут она вернулась в кухню — убедиться, что большая кофеварочная машина включена, а пончики и прочая выпечка разложены аккуратными рядами на подносах, которыми мистер Джимсон пользовался только в исключительных случаях. Правда, сегодня на них лежали рисовые батончики и свежие фрукты.
И почему только он называл серебряный поднос «плевательницей»? Это было за гранью ее понимания.
Мистер Джи