Бармен покачал головой. Причем с таким видом, будто хотел нам сказать, если бы мог: мол, жрите быстрее и проваливайте. Пожав плечами, Жила потянулся к шашлыку.
– И как нам их делить? – спросил Ростик у бармена. – От каждого по кусочку отрезать?
Жила убрал руку, бармен демонстративно положил перед нами нож с четырьмя вилками и направился к столу, где сидел мотоциклист.
Жила взял нож, повертел в руках и протянул Ростику:
– Порежешь?
– А ты сам не можешь порезать? – Ростик не собирался прикасаться к ножу. – Давай покромсай примерно поровну.
Инициативу перехватила Даша. Она решительно забрала у Жилы нож и начала резать мясо на очень маленькие кусочки. Мне захотелось подколоть ее, спросить что‑нибудь насчет того, как она относится к диетам. Я бы так и сделал, но мне помешали два события, которые случились в следующую секунду.
Бармен, взяв деньги со стола, что‑то возмущенно замычал и поспешил к двери, и в это же самое время в кафе вошел мотоциклист. Он очень недобро посмотрел на нас и улыбнулся. Ну то есть очень недобро.
– Ну что, наигрались? – громко спросил он.
Повернулись все.
Бармен подскочил к нему, потряс кулаком с купюрами и что‑то гневно начал мычать. Мотоциклист, не обращая внимания на его жесты, молча врезал ему в челюсть и переступил через упавшее тело. На ходу одной рукой он подцепил стул, поставил в метре от нас спинкой вперед и уселся верхом на него.
– Вы, наверное, разбогатеть хотели, да? Обставить всех и сразу попасть в двадцатку «Форбс»? А, умники? – Он говорил все с тем же акцентом, но теперь в его голосе слышались эмоции, которые одинаково неприятны для любой речи.
«Он знает про бензин», – глазами сказал мне Ростик.
Да я и сам понимал, что он нас попалил. Вопрос заключался в том, что делать дальше. Либо возврат, либо…
– Ты о чем, мужик? – спросил Жила. – У тебя проблемы?
Жила сразу чувствует, когда его выход.
– Это у вас проблемы, – ответил мотоциклист. – Вы сейчас…
– Не‑е‑е, это у тебя проблемы… – протянул Ростик, глядя ему за спину.
И в этот момент бармен опустил на голову мотоциклиста вазу, стоявшую на соседнем столике.
Ваза – вдребезги. Мотоциклист – на пол. С окровавленной башкой, но в сознании, он ловко откатился в сторону и вытащил пистолет.
Я успел подумать, что это скорее всего газовый, но все равно отскочил в сторону, потому что порцию отравы получать не хотелось. Тогда мотоциклист выстрелил в бармена, и рядом с ним от колонны отлетел здоровенный кусок штукатурки. После этого мы сразу поняли, что это не газ и даже не резиновые пули.
Если бы это случилось после того, как мы поели, я бы обделался от страха. В тот момент я узнал важную вещь: это очень страшно, когда рядом с тобой человек стреляет в другого человека. И вдвойне страшно, если десять минут назад ты этого стрелка кинул и он об этом знает.
Дальше было примерно так: бармен толкнул на мотоциклиста стол, потом стул, выбил пистолет… Стартанули мы одновременно. Ростик поскользнулся, мы с Жилой подхватили его, Даша тоже споткнулась, но мы все‑таки выскочили из забегаловки, оставляя бармена и мотоциклиста выяснять отношения.
Мы быстро прыгнули в машину. Ростик чуть вывернул руль, сбил мотоцикл, проехался по колесу и поддал газу так, что от визга покрышек заложило уши.
Только когда мы вывернули на трассу и удалились на приличное расстояние от кафе, я позволил себе облегченно вздохнуть. Я сел поудобнее и потер ушибленное бедро – когда прыгал на заднее сиденье, неудачно приземлился на острый угол металлического кирпича.
– Охренеть – отморозок! – воскликнул Жила. – Ты понял, он нас мог из‑за литра бензина завалить!
– Сейчас только из‑за бензина и валят, – процедил Ростик. – Надо ментам сказать, что в баре замес. Щас к посту подъедем…
Через несколько секунд Ростик сделал другое предложение.
– Надо позвонить ноль‑два. Или девять‑один‑один.
– У нас нет девять‑один‑один, – сказала Даша. – В России другой номер.
– Какой?
Даша не знала. Да и никто не знал. Вдобавок оказалось, что никто не хочет давать свою мобилу для вызова милиции. А когда мы въехали в город и остановились около таксофона, выяснилось, что звонить из него тоже ни у кого нет особого желания.
– По судам затаскают, – вздохнул Жила. – А если этот мотоциклист при деньгах, то нас запросто замазать могут.
– А если он его убьет? – спросил Ростик.
– Кто кого?
Ростик пожал плечами.
– Надо письмо по «мылу» отправить, – сказал я и пояснил: – Нам все равно в Интернет залезать, чтобы правила скачать. Заодно и сообщение в милицию накатаем. Анонимно.
Оставалось только найти Интернет‑клуб.
Logged Butcher76
Немой бармен обладал недюжинной силой. Вдобавок у него в руке был шампур, которым он уже успел один раз попасть в живот Бутчеру.
Кровь рекой стекала по ногам. Бутчер обшаривал взглядом пол в поисках пистолета, но тот, видимо, отлетел куда‑то далеко. В кармане у Бутчера лежала отвертка. Он таскал ее с собой по привычке еще со времен молодости. Но что такое отвертка в сравнении с шампуром?
Бармен бросился в атаку. В последнюю. Стало ясно, что сейчас кто‑то победит, а кто‑то проиграет.
Бутчер не собирался уступать. Он чуть отклонился в сторону и со всей силы всадил отвертку в шею бармена. А через секунду понял, что противник все‑таки достал его, и шампур снова воткнулся Бутчеру в живот.
Зажимая рану рукой, он сделал несколько шагов, вышел на улицу и, увидев раздавленный мотоцикл, свалился на землю. Трудно сказать, что его подкосило больше – потеря мотоцикла или два глубоких проникающих ранения в область живота.
Во всяком случае, впоследствии в отчете врача, вызванного прибывшими сотрудниками органов, про мотоцикл ничего сказано не будет. А в милицейском отчете будет фигурировать труп, тяжелораненый свидетель и два с половиной килограмма белого порошка, которые найдутся под барной стойкой. Правда, дело закроют уже на следующий день. Сразу после того, как умрет свидетель, получивший «несовместимые с жизнью ранения», порошок куда‑то испарится. А потом исчезнут и все остальные улики.
В итоге Интернет‑клуб мы так и не нашли. Точнее, нашли два, но один был еще с утра закрыт, а во втором не было света.
Зачем мы приехали на мою работу? За мышью. Оптическая юэсбишная мышка, купленная лично мной для «Квейка» и «Контры». Не то чтобы она много стоила, но я считал, что должен ее забрать.
Почему я сказал, что смогу распечатать правила? Ну не говорить же мне всем, что я хочу забрать компьютерную мышку. Вот и сказал, что могу попробовать распечатать правила на работе.
– Иди, – сказал Ростик, когда мы остановились у магазина, – распечатай, только быстрее.
И я пошел.
Первое, что увидел внутри, это пустой прилавок. То есть за ним никого не было. И вообще в торговом зале не было ни души. Сделать шаг, открыть дверцу, зайти за прилавок, забрать мышку… Но я вроде как уволен и теперь не имею таких прав. Мне бы тихо‑мирно все решить. Сказать: мол, так и так, мышка моя, платил за этот манипулятор из своего кармана и не хотел бы, чтобы им манипулировал кто‑то другой.
О распечатке я даже и не думал. Вы только представьте себе лицо директора, к которому приходит уволенный сотрудник и просит «что‑то распечатать на служебном компьютере». Мышку, мышку бы забрать…
Дверь распахнулась. Шеф выскочил из своей каморки и, глядя на меня странным диким взглядом, произнес:
– Здоров, Шура! Что хотел?
Он ничуть не удивился тому, что я вернулся. Вопрос при этом прозвучал так, словно шеф знал ответ на него. А в каморке, кажется, был кто‑то еще…
– Мышку, – сказал я, бросив взгляд за плечо шефа.
– Мышку? – Шеф прикрыл дверь, непонятливо посмотрел на меня. – Какую мышку?
– Компьютерную. – Я махнул рукой на комп. – Это моя, я из дома принес. Мышка, которая до нее была, в столе лежит.
– У тебя же компьютера нет, ты говорил… – Шеф неожиданно осекся. – Да, конечно! Бери, бери!
Он засуетился. У меня создалось впечатление, что он хочет побыстрее меня выпроводить… Да и пофиг. Я не собирался там задерживаться.
Компьютер стоял не так, как утром. Я сразу это почувствовал, а потом и увидел доказательства, подтвердившие мои подозрения: след от пыли, которая очень долго не вытиралась, за системным блоком. Компьютер кто‑то двигал. Провод от клавиатуры не был заведен за монитор. Видимо, шеф тут что‑то искал.
Я выдернул мышку из задней стенки системника, подключил старую, толкнул ее, но она не работала. Да и пофиг! Я шагнул к выходу, обматывая свою мышь проводом.
– И все? – спросил шеф. – Ничего не забыл?
Нет, все‑таки он не хотел меня выпроводить.
Я его поведение хорошо изучил за год работы. Тут что‑то другое.
– Да, все. – Я на всякий случай кинул прощальный взгляд. Больше тут нечего забирать.
– Ну, тогда… Ты уже уходишь? – Произнося последние слова, шеф почему‑то покосился на дверь каморки.
– Ага. До свидания.
И в это время дверь каморки открылась. Мужик в квадратном костюме, тот самый, который давал мне задание на первый этап, мрачно произнес:
– Распечатай правила, – и кивнул на компьютер.
Вот это уже был сюрприз! Шеф не мог иметь никакого отношения к игре. Или имел?
– А… вы… – Я переводил взгляд с шефа на Костюм.
– Просто распечатай правила и уходи, – сказал Костюм.
В тот момент я не понимал, что происходит, однако пошел к компьютеру.
Быстро и незаметно поменял мышки, залез в почту, поставил текст на печать. Все это время шеф стоял на одном месте и таращился куда‑то в сторону. Он вообще вел себя так, словно находился в чужом магазине и видел меня чуть ли не впервые в жизни.
Принтер лениво выплевывал листки один за другим. Шеф делал вид, что ему совершенно не жалко бумаги, а Костюм не сводил с меня глаз. Он внимательно наблюдал за всеми моими движениями и, когда я взял в руки пачку еще теплых листов, молча указал мне на дверь. Даже махнул ладонью, чтобы я поторопился.
Но я и не собирался задерживаться.
Logged Псих
Он проснулся за минуту до сигнала. Открыл глаза и посмотрел немигающим взглядом в потолок. За это его еще в школе и прозвали Психом – за немигающий взгляд и постоянные победы в «гляделках». Он не обижался, это даже шло ему на пользу – все думали, что он настоящий сумасшедший, и не связывались с ним.
Он мог сорвать урок одним взглядом. Частенько он так и делал, с первой минуты урока начиная смотреть на учительницу. Весь класс в это время замирал и ждал, на сколько же хватит училки. Даже делали ставки – первое замечание через четыре минуты, последняя капля – через десять, выгонит его или убежит сама – через двенадцать.
Сигнал оторвал его от воспоминаний, но моргнуть так и не заставил. Псих взял передатчик и посмотрел на экран. «До начала второго этапа осталось пятьдесят девять минут».
Странно. Перерыв увеличили на час. Интересно зачем? Впрочем, неважно.
Ну что? Оставить второй этап Бутчеру? Тогда можно прямо сейчас собирать вещи и отправляться домой. Как раз машина будет готова через пару часов. Или рискнуть рейтингом и схлестнуться с одним из лучших Следопытов? Тогда надо прямо сейчас бежать на станцию и уговаривать мастера сделать все побыстрее. Без тачки игра не получится.
На самом деле Псих сделал выбор еще раньше. Поэтому он встал и начал неторопливо собирать вещи.
ВТОРОЙ ЭТАП
Мы прочитали правила. Семьдесят четыре страницы десятого «нью романа» были поделены нами на четыре части и изучены, что называется, от и до. И сейчас мы переглядывались, пытаясь осмыслить прочитанное.
Мы – Курьеры. Мы должны доставить на точку этот металлический брикет под названием Стек. На точке надо найти телефон и номер, после чего позвонить. Брикет должен быть с нами. И мы должны убегать от Следопытов.
Одна из сложностей игры заключалась в том, что никаких актеров не было. Точка могла находиться по любому адресу в городе или пригороде, если только это не место со специальной контрольно‑пропускной системой. Люди, которые там находились, не играли роли, а жили своей жизнью. Мы даже поржали, вспомнив алкаша, к которому пришли двое позвонить. Правда, вспомнив про разбитую крышу бэшки Ростика, быстро прекратили смеяться.
Следопыты по очереди получали данные о местонахождении Стека с интервалом в двадцать минут. Это называлось «транш». Интервал между траншами мог уменьшаться, если игра затягивалась.
На каждом этапе добавлялось по одному Следопыту. Деньги тоже добавлялись. За первый этап – тысяча. Второй – пять. Третий – десять килобаксов. Четвертый – двадцать пять.
Пятый – миллион.
Это основные правила. Ну и к ним еще куча каких‑то юридических тонкостей вроде авторских прав, несчастных случаев и чего‑то еще, означающего, что дополнительных компенсаций не предусмотрено.
Игру можно остановить во время любого перерыва. Забрать деньги и уйти. То есть…
– Я не понял, мы уже выиграли тысячу долларов? – Жила посмотрел на меня так, словно эти деньги лежали у меня в кармане.
– А вначале он нам говорил, что будет восемьсот, – «любезно» напомнила всем Даша.
Я уже потихоньку начинал ее ненавидеть.
– Ты когда‑нибудь слышала про НДС? – спросил я. – Про налог на добавленную стоимость?
– Сейчас, получается, за нами уже двое Следопытов будут гоняться, – сказал Ростик. – А фора у нас будет в двадцать минут. Немного. Сань, они реально эти деньги заплатят? Не лимон, хотя бы тысячу.
– Хэзэ, – пожал я плечами. – Вообще гарантий никаких нет, могут и кинуть.
– Надо забирать косарь и говорить «спасибо за игру», – сказал Жила. – Миллион долларов все равно нам никто не отдаст, а тысячу…
– На втором этапе в пять раз больше, – напомнил я.
– Лучше синица в руках, чем оглоблей по хребту. – Жила посмотрел на Ростика. – Правильно я говорю, Ростик?
Ростик молчал. Зато свой рот открыла Даша, заявив, что пять тысяч действительно в пять раз больше, чем тысяча. Я понимал, что она хочет от этих денег получить свою долю, но говорить пока ничего не стал. А Ростик по‑прежнему хранил молчание. Он смотрел на лобовое стекло. А когда его взгляд переполз на крышу, я уже все понял.
– Надо тысячу забирать, все равно на бензин денег нет, – подвел Ростик итог. – Этот тип в костюме еще там? – Он кивнул на магазин.
– Оттуда никто не выходил, – сказал Жила.
– Надо пойти и сказать ему, что мы…
Дверь магазина открылась. Костюм быстрым шагом подошел к машине и стукнул в окно рядом с тем местом, где сидела Даша. Когда она опустила стекло, ей в лицо ткнулась рука с несколькими купюрами.
– За первый этап мы решили дать вам приз с возможностью остаться в игре, – сказал Костюм. – Второй этап скоро начнется, советую вам подготовиться.
Он разжал пальцы, и десять Бенджаминов Франклинов спланировали на колени Даши. После этого Костюм развернулся и ушел, оставив нас в недоумении всего лишь на пару секунд.
Мы с Жилой одновременно перегнулись через сиденья, Даша попыталась накрыть деньги рукой, но окончательную участь денег решил Ростик:
– Двести баксов за крышу, двести за лобовое, двести на бензин. Пацаны, если мы пойдем до конца, то лучше сразу отложить деньги…
Еще стольник Ростик оставил себе. В итоге у него оказалось семьсот, а триста мы разделили на троих, после чего я даже не знал, кого больше ненавидеть.
– Приз второго этапа – пять тысяч, – сказал Ростик. – Так что давайте не заморачиваться на мелочах. Сейчас заправляемся…
– Хаваем! – вставил Жила.
– …и возвращаемся сюда.
– Зачем? А хавать?
– А как мы узнаем, что нам делать на втором этапе? Возвращаемся сюда, получаем у Костюма задание, а потом… – Ростик задумался. – Потом, в общем, действуем по обстановке. Срубим пятеру, а там подумаем, продолжать игру или забрать деньги.
К заправке мы ехали молча. Я думал о том, что… как бы это сказать… В общем, тысяча триста пятьдесят, конечно, лучше, чем сто, но пять лучше делить на троих, чем на четверых.
Вот как‑то так.
Ростик рулил. Жила глазел в окно, выискивая взглядом какой‑нибудь фастфуд, который мог бы утолить его голод. Даша изучала правила. И когда машина остановилась на заправке, она громко сказала:
– Тут написано, что о начале и задачах нового этапа будет сообщаться по телефону.
– А по какому но… – Я осекся, понимая, что дальше лучше не продолжать.
Дело в том, что при регистрации спрашивали номер, и я указал чужой… Ну то есть не совсем чужой, а просто наугад постучал по цифрам. Кто ж будет оставлять свой телефон на левых сайтах? Указать свой номер телефона при регистрации – это показатель доверия, которого у меня одним баннером не купить.
Что же делать? Вернуться в магазин, сообщить Костюму (если он еще не ушел, а если ушел, то надо срочно писать письмо)… А пока молчать. Чтобы меня не начали обвинять во всех грехах. Но неловкая пауза все‑таки повисла.
– Второй, полный, – сказал Ростик в окно. – Саня, ты им давал номер телефона?
– Д‑да, – хрипло ответил я.
– У тебя трубка нормально заряжена? А то, может, твою симку ко мне переставим? Я от прикуривателя заряжаю.
Я подумал, что телефон, на который поступит сообщение об этапе, играет сейчас роль скипетра в руках императора. И если Ростик будет с машиной, да еще и с телефоном, то… Как‑то автоматически моя рука нащупала Стек и пододвинула поближе.
– Все нормально, телефон заряжен, – сказал я как можно бодрее. – Если что, переподключим.
Вот это вот «если что», на мой взгляд, и закончило диалог с телефоном. Но тут возникла новая проблема, которая толкнула меня в бок и довольно заявила:
– Супер, значит, мы едем жрать! – После этого Жила перегнулся через сиденья. – Ростик, я там видел кафе, в котором можно затрепать кусок мяса.
– Мне на работу надо вернуться, – сказал я.
– Зачем? – уставился на меня Жила. – Как все начнется, нам позвонят. А сейчас мы нормально покушаем, наберемся сил на следующий этап…
– Жила, мне на пять минут надо заехать на работу.
– Зачем?
Когда Жила хочет есть, ему очень трудно, практически невозможно, объяснить, почему с едой придется потерпеть.
– Надо забрать трудовую книжку, пока бухгалтер в офисе. Ростик, заедем ко мне?
– У нас этап скоро начнется, – сказал Ростик, рассчитываясь за бензин. – Перекусим, а когда стартует следующий раунд, тогда по пути заедем и заберем.
Ростик не мог знать, что второй этап не начнется, пока я не сообщу организаторам игры свой настоящий номер телефона. Если он уже не начался…
– Нам еще обменник найти надо, – сказал Жила. – Завтра заберешь свою трудовую.
Мне надо было уговорить их заехать в магазин. Причем сразу, а не после еды и обменника. Потому что в противном случае мы могли потерять пять тысяч долларов, из которых тысяча с четвертью – моя.
Я уже собрался было рассказать, что облажался и во время регистрации не указал настоящий номер, как мой телефон зазвонил. Я вытащил трубку, уверенный в том, что это не тот звонок, которого все ждут. Номер на дисплее не определился, а в телефоне раздался хриплый мужской голос:
– Второй этап. Город Маковск, улица Академическая, дом шесть, квартира двадцать два. Номер телефона…
Это были организаторы игры. И как только я понял это, так заорал в трубку:
– Эй, не так быстро! Я ж не робот!
Возникла секундная пауза. А потом в трубке продолжили чуть ли не в два раза медленнее:
– Второй этап. Город Маковск…
– Город Маковск! – Я стал громко повторять все, что слышал.
– Улица Академическая, дом шесть…
– Улица Академическая, дом… Эй, мы же там были, разве нет?
Меня на той стороне никто не слушал. Монотонная диктовка продолжилась:
– Квартира двадцать два. Номер телефона – дата рождения Петра. Первые две цифры – месяц. Следующие четыре цифры – год. Следопыты вступят в игру через двадцать минут.
Я повторил все слово в слово и хотел узнать лишь одну деталь:
– А скажите…
Связь оборвалась.
– Что, снова в Маковск? – с тоской протянул Жила. – У них один актер на все пять этапов будет?
Ростик вместо ответа развернулся и погнал к выезду из города.
– Снова к этому придурку идти. – Жила поднял голову, посмотрел на вмятину и усмехнулся: – Слышь, Ростик! А мы ему водку будем покупать?
– Я машину там ставить больше не буду, – мрачно предупредил Ростик. – Пешком пойдете.
– Я туда больше не пойду, – заявила Даша. – Он на нас с топором кидался…
– Значит, Жила с Саней пойдут. Я отъеду, а вы, как все сделаете, наберете меня, и я подтянусь.
Мы въехали в Маковск королями, уже четко зная дорогу. Я чувствовал запах краски на пяти тысячах долларов.
Logged Псих
Судя по всему, точки первого и второго этапа совпадали. Такое случалось иногда, и Курьерам в такие моменты становилось не до смеха. Но не на первом же этапе.
В любом случае Психа это уже мало интересовало. Забрать машину, убедиться в победе Бутчера и свалить из этого города – вот ближайшие цели.
Мастер только что клятвенно пообещал по телефону, что машина должна быть готова через два часа. Псих никуда не спешил, но желание убраться из города уже потихоньку начало компостировать мозг. Он сказал, что подъедет через полтора.
Чтобы скоротать время, Псих включил телевизор. По «Новостям» говорили о какой‑то жестокой пьяной драке в баре. Да уж, этот город вряд ли достоин чего‑то большего, чем пьяная драка в полдень.
Псих был одним из первых Следопытов, кто начал играть в «Матрицу». Тогда еще не было рейтингов, но и без них драйва хватало. Чего стоит хотя бы этап в краеведческом музее. Курьеры полезли туда ночью, сработала сигнализация, и их арестовали приехавшие вохровцы. Псих салил Курьеров на выходе, когда их вели в наручниках, а Саша Черно‑Белый с Давыдом стояли в сторонке и нервно курили. Саша Черно‑Белый уже не играет. Давыд тоже. Мало кто из старичков остался. Сейчас приходят новые Следопыты, которым плевать на традиции. Их традиции – это «Гугл», джи‑пи‑эс‑навигатор и деньги.
Псих слышал, что один из таких Следопытов умудрился купить Курьера. Договорился по телефону, перевел деньги на счет, а потом спокойно встретился с Курьером и забрал Стек. Вместо того чтобы гоняться по всему городу, просто взял и заплатил деньги. Может, это было враньем, но Псих готов был в него поверить.
Бутчер не из таких. Он из старой гвардии и покупать никого не станет. Вот только связываться с ним…
Было у Психа какое‑то нехорошее предчувствие. Не паранойя, а именно нехорошее предчувствие. Что‑то не так в этой гонке. Определенно что‑то не так.
ФОРС‑МАЖОР
Пока нас не было, алкот починил дверь. Ну то есть следы, конечно, остались, но выглядело все вполне аккуратно.
Я позвонил. Жила стал с другой стороны двери. Настроен он был решительно, что и показал, когда щелкнул замок. Он двинул плечом, открывая дверь пошире, и мы зашли внутрь. Нашему взгляду открылась та же самая разруха.
– Говори, – сказал я ему.
– Что говорить? – Алкот попятился назад.
– Дату рождения говори, месяц и год.
– Зачем?
– Открытку на днюху пришлем, – хмыкнул Жила и тут же рыкнул зло: – Ну ты чё, не понял? Говори год и месяц, сука, пока не растерзал!
Жила это умеет – убедительно просить. Если бы у гопников была своя школа, он запросто смог бы там работать преподавателем и научить многому не одно поколение.
– Октябрь, шестьдесят четвертый, – хрипло ответил алкаш.
– Если обманул, я тебя ударю в душу, – сказал Жила и кивнул мне. – Проверь.
Я подошел к телефону. Набрал сначала 19‑64‑10, потом 10‑19‑64. Обоих номеров не существовало. Жила все понял с полуслова и несильно врезал алкашу в грудак.
– Июль, шестьдесят второй! – испуганно воскликнул алкаш.
– Если что, ударю сильнее, – предупредил Жила.
07‑19‑62, потом 19‑62‑07, потом 7‑19‑62, потом… В общем, алкаш получил ощутимый удар в живот и заорал, что говорит правду.
– Паспорт покажи, – сказал Жила. – И не ори, а то кадык вырву.
– Не дам паспорт, – неожиданно взвился алкаш. – За лоха держите? Сначала паспорт, потом дарственную подписать…
Жила прервал пламенную речь алкаша новым ударом. И пока бедняга хватал ртом воздух, мой друг в двух словах объяснил ему, что квартира не нужна, а паспорт придется принести.
Они пошли в зал, а я остался у телефона. Вообще‑то мне хотелось смыться отсюда побыстрее. Мало того что это все попахивало уголовщиной, так тут еще и смертельно воняло. Перегар, лук, кислая капуста, пот…
– Санек! – услышал я голос Жилы. – Сань, тут проблема.
Голос у него был немного странный. Это меня и насторожило.
– Какая?
– Тут на меня твои актеры ружье наставили.
Фраза прозвучала ну просто чертовски неприятно.
– Заряженное? – спросил я, пытаясь сообразить, что делать в такой ситуации.
– А ты, падла рваная, попробуй сдернуть из квартиры и узнаешь! – крикнули из комнаты.
Вот именно этого я и боялся – подобных неприятностей, которые всегда начинаются ровно в ту минуту, когда кажется, что все в порядке.
Кричал не хозяин квартиры. Голос был сиплый, даже старческий, в нем чувствовалась злоба матерого волка. Нет, это не алкаш. Там был кто‑то еще, но проблема была не в этом, а в том, что до входной двери мой путь лежал мимо зала.
– Ща я Ростику позвоню! – крикнул я.
– Я всажу этому жирдяю заряд дроби в пузо! – заорал голос и добавил потише: – Иди сюда, падла. Вовчик, приведи его.
Когда я услышал имя алкаша, то забыл даже про Жилу, понимая, почему не смог дозвониться.
Из зала выглянул алкаш и смерил меня взглядом.
– Ты Вовчик? – удивленно спросил я у него.
– Для тебя, шнырь, я Вова Календарь, понял? Давай сюда топай!
– Эй! – крикнул я в зал. – А тебя, случайно, не Петром зовут?
– А твое какое дело? – донеслось из зала, и одновременно с этим Вовчик спросил:
– Ты откуда знаешь, как его зовут?
– Иди сюда, падла! – снова начал орать Петр. – Видит Бог, я уже нажимаю на курок!
– Подожди! – крикнул я, не двигаясь с места. – Петр, скажи свой месяц и год рождения!
В квартире повисла тишина. Недолгая.
– Зачем?
– Это очень важно, я все объясню! – крикнул я. – Мы играем в игру, и нам нужно…
Из зала послышался какой‑то шум, Вовчик шмыганул туда и через секунду вылетел обратно в коридор, врезался в стену и сполз по ней, как студень.
Из зала доносились глухие удары. Я стоял как истукан и чего‑то ждал. Потом кинулся было туда, но столкнулся на выходе из комнаты с Жилой. В руке он держал двустволку с отпиленным прикладом и на меня смотрел уж очень недовольно.
– Он что, на тебя вот это ружье…
– Декабрь шестьдесят восьмого, – сказал Жила. – Будешь звонить, скажи им, что это уже не игры.
Я набрал 12‑19‑68. Женский голос в трубке мило прощебетал про окончание второго этапа и выигрыш пяти тысяч долларов. Когда я сказал, что нас едва не убили, уже мужской голос посоветовал мне внимательно ознакомиться с правилами и особенно с пунктом «форс‑мажорные обстоятельства».
После этого невидимый собеседник бросил трубку. Повторный набор номера, как обычно, ничего не дал.
– И что это значит? – спросил Жила, когда я передал ему услышанное.
– Что это форс‑мажор. – Перешагнув через Вовчика Календаря, я пошел к выходу.
Жила догнал меня на лестнице.
– Что такое форс‑мажор? – спросил он.
– Ну это что‑то типа нежданчика, который никто не мог предотвратить. Надо правила почитать.
– Ты же читал! – воскликнул Жила.
– Ты тоже читал, – огрызнулся я, спускаясь.
– Ладно, пофиг, – сказал Жила, когда мы вышли из подъезда. – Второй этап мы прошли, надо пятеру забирать и…
Я так и не понял, что было раньше – крик или выстрел. Точнее, криков было два, но один из них, Жилин, точно был после выстрела. А вот другой прозвучал либо до выстрела, либо одновременно с ним. Короче, все слилось в один звук.
– Падлы! – Это Петр.
Ба‑бах! – Это обрез, выплюнувший в нашу сторону заряд дроби.
– Ай, бляяяяя!!!
Я даже не знал, что Жила такой горластый.
– Суки, подстрелили!
Мы побежали что было силы к ближайшему укрытию – КамАЗу, стоявшему на обочине. И как только мы заскочили за него, в кузов врезалась новая порция дробинок.
– Саня, я ранен! – крикнул Жила, держась одной рукой за другую. – Они меня подстрелили! – Он осторожно закатил рукав рубашки.
– А на хера ты им ружье оставил? – спросил я, разглядывая вместе с Жилой небольшую ранку. – Царапина. Блин, Жила, почему ты взял тогда с собой шампуры, а сейчас оставил им ружье?