Мих, для которого все произошло в течение пары секунд, ничего не понял. А когда подошел поближе и рядом с телом лжежурналиста увидел труп своего шефа, то растерянно хмыкнул.
Чомба развел руками: мол, сорри, не уследил. Мих поднял парик с бородой, повертел.
– И что теперь делать?
– Выруливать надо, – ответил Чомба. – С китайцами и с Армяном.
– Я давно говорил Лузе, что надо грохнуть его, – сказал Мих. – А он заладил: «Интернет», «компьютеры»…
– Интернет – нужная тема, – заметил Чомба.
– Херня это все. Вон, посмотри, до чего твоя нужная тема довела. – Мих махнул рукой на Лузу. – Короче, надо не стоять, а действовать.
Быстрым шагом Мих вышел из сетевого центра. Чомба посмотрел ему вслед – ему очень не нравилось, что Мих начал потихоньку занимать место лидера.
Вспомнились старые разногласия. Подумалось о том, что следует подсуетиться, чтобы не остаться с носом.
Кто из парней примет сторону Чомбы? А кто пойдет за Михом? А кто решит, что лучше к Армяну переметнуться?
Вставляя новую обойму, Чомба пошел к выходу. Про запертых в «гостиной» гостей он и думать забыл.
Logged Псих
И ведь надо же: казалось бы, что такого сложного в том, чтобы прикончить придурка‑наркомана и его ненормальную подружку. Но нет. Когда Псих услышал сверху ненавистный голос и поднял голову, то увидел летящую ему в голову дубину. Собственно говоря, это было последнее, что видел Псих.
Logged 0.
Крови вытекло много, пули попали ей в шею, грудь, ногу.
Молодая совсем. Ровесница.
– Ты Следопыт?
– Я последняя… – прошептала девушка, протягивая Ростику руку. Парень всмотрелся и увидел устройство, похожее на пейджер. На небольшом экране мелькали цифры и горела надпись: «Plastic‑12. Logged 0».
|
|
– Это Пластик. Психа убили пять минут назад вне игры…
– Тебе в больницу надо… – Ростик присел рядом с ней. – Я вызову «скорую».
– Нельзя «скорую»… по правилам… – прохрипела девушка. – Ключи… в кармане… «Порш» возле поста… отвези меня…
Девушка вздрогнула и затихла. Ей уже не надо было в больницу, и даже «скорая» не смогла бы ей помочь.
Пискнуло устройство, крепко зажатое в руке девушки. Теперь на экране была другая надпись: «Арива‑Avira. Logged 0».
Ростик выпрямился, осмотрелся. Тишина вокруг. Где‑то неподалеку птички посвистывают. Ни одной живой души.
Потом поспешил к дому. Поднялся на второй этаж, зашел на балкон, взял со стола свой телефон. Когда он спустился, снова подошел к девушке‑Следопыту. Стараясь не испачкаться в крови, перевернул ее, достал из кармана ключи с брелоком‑открывашкой и пошел, а точнее, побежал к воротам.
Не оглядываясь.
Logged audio
(с И. А. о проектах «Вервольф» и «Тень», Дик (Ч?), Олимпиада, ссылается на Р., непонятные термины)
– Иван Андреевич, анализ поведения людей в нестандартных ситуациях благоприятно сказывается на развитии, поэтому все игры…
– На развитии кого? Твоего аналитического отдела? Вот что, дорогой мой… если вы не закончите «Тень» в срок, я закрою и тебя, и весь твой «Вервольф».
– Но «Тень» всего лишь ответвление основного проекта, и нам…
– Нам, а точнее, мне очень скоро придется объяснять совету директоров и Самому, куда испарились четыре с половиной миллиарда фунтов! Отложи все. Исправьте этот чертов сбой, сосредоточьтесь на «Тени». Тебе все ясно?
|
|
– Да.
– Хорошо. Теперь вот что… Есть личная просьба. От Самого.
– Слушаю.
– Выясни с помощью своего виртуального фильтра, что нужно для того, чтобы провести у нас Олимпиаду.
– Олимпиаду? У нас? Где у нас?
– В России, разумеется.
– Хм… Иван Андреевич, такие вопросы надо решать (неразборчиво), а не с нами. И кстати, насколько я понял, Дик был недоволен тем, что Китай…
– Никто не просит тебя решать эти вопросы. Можешь считать это экспериментом. Просто выясни, как ты выяснил про мед… Ну, ты понял.
– Хорошо, Иван Андреевич. Все сделаю. До свидания… Женя! Оставь реестр, пусть сам восстанавливается. Убей вручную все директории с литерой «С».
– Но игра еще не закончена…
– Блядь, значит, закончи ее! Я сейчас разговаривал с Востровым – нам оторвут яйца, если «Тень» не будет готова в срок!
– Я не смогу это сделать без отключения нижней защиты. А если я это сделаю, программа сможет повторить мои действия в любой момент.
– Потом отладим, Женя. Сейчас надо срочно переключиться на «Тень», поэтому на хер все игры!
Logged???????????????
– Ты его убил, – сказала Леся.
– Нет. Это он хотел нас убить, а я отправил его в мир грез.
Леся присела на корточки, брезгливо дотронулась до горла.
– Антон, но он мертв.
Антон пожал плечами:
– Из мира грез не все возвращаются. Слушай, Лесь, нам надо уходить отсюда.
– Нам надо найти Германа. – Леся выпрямилась. – Ты найдешь его?
Антон вздохнул и, поколебавшись, осторожно спросил:
– А ты не думала сменить имидж?
– В каком смысле?
– Ну, в смысле, может быть, я вместо кота найду тебе другую игрушку?
|
|
– Герман не игрушка! – возмущенно крикнула Леся и тут же спросила: – А какую?
– Ну… Например, машину. На машине можно ездить, а она сама не будет никуда убегать. И кастрировать ее не надо.
– Ты хочешь, чтобы я бросила Германа Ландо ради какой‑то машины? – Леся повысила голос.
– Я говорю лишь о том, что мог бы заняться поисками хорошей машинки для моей девочки, а не искать тупое животное по всему городу, – бросил Антон и тоже повысил голос: – Мне надоело гоняться за котом, который своими побегами каждый день меняет мои планы! Я уверен на сто процентов, что возле шаурмы, когда этот псих начал стрелять в нас, твой Герман Ландо погиб!
У Леси открылся рот и задрожали веки.
– Уверен, – продолжал Антон, – что этот кошак предпочел смерть кастрации. И погиб как настоящий кошачий герой – прикрывая своих хозяев.
Леся всхлипнула, и Антон обнял ее, чтобы утешить.
– Из‑за этого кота я потерял портсигар, который ты мне подарила, – напомнил Антон. – А он, помнишь, стащил бутерброд с рыбой, который я для тебя сделал.
– Маленькую, – сказала Леся.
– Что?
– Маленькую хочу машинку. Помнишь, как в том фильме, который мы смотрели?
Антон крякнул.
– Детка, это «Порш 911‑турбо». Его найти непросто, а угнать вообще невозможно.
– А ты предлагаешь мне забыть о Германе, предложив взамен что‑то вроде машины этого психа? – Леся кивнула на тело, и Антон заторопился.
– Лесь, давай пойдем отсюда и обсудим все по дороге. – Он взял девушку под локоть и повел к выходу. – Машин хороших много, не обязательно, чтобы это был «порш»…
У нас не было телефонов, а значит, не было и часов, В изоляторе – комнатушке, где мы сидели, – окна также отсутствовали. Люминесцентная лампа, освещавшая наше пристанище, моргала раз в восемь секунд. Каждое четвертое моргание было двойным, а через четыре двойных моргания цикл заканчивался коротким зависанием, после чего повторялся снова.
Это я высчитал. Даша сидела на лавке в самом углу. Она залезла с ногами, поджала колени, долго всхлипывала, а потом вроде заснула. Жила ходил по комнате и делал вид, что над чем‑то думает. А может, и вправду думал.
Один раз мимо нас кто‑то пробежал, разбудив Дашу, остановив Жилу и заставив меня отвлечься от подсчетов. Когда топот ботинок стих где‑то вдали, мы снова вернулись к своим занятиям.
Потом зазвучали выстрелы. Они были еле слышны, но нам казалось, что стреляют в нашей комнате. Потом наступила тишина. И, как мне почудилось, даже лампа стала медленнее мигать.
Не знаю, сколько мы так сидели. Наверное, очень долго. В полном молчании, которое мы боялись нарушить своими голосами.
А потом мы услышали шаги. Кто‑то шел к нам по коридору. И тогда Даша, не выдержав, подскочила к двери и стала в нее тарабанить.
– Выпустите нас отсюда! – заорала она. – Выпустите!
Шаги стихли. Кто‑то остановился рядом с дверью. Даша замерла.
Дверь не открывалась, с той стороны не было никаких звуков.
– Пожалуйста! – всхлипнула Даша. – Мы же ни в чем не виноваты… Пожалуйста…
Мы с Жилой сидели молча. Оперевшись на дверь спиной, Даша стекла на пол, словно тушь на ее лице.
– Мы ни в чем не виноваты, – пролепетала она. – Пожалуйста, отпустите нас.
Послышался звук отодвигаемого в сторону засова. Жила и я поднялись на ноги.
Мы не собирались нападать сразу. Для этого следует изучить обстановку. Именно поэтому Ростик не получил с ходу в табло, а застал нас напряженными и лишь готовыми к атаке.
В одной руке у него был пакет, в другой – Стек. Он чертовски походил на галлюцинацию, но тем не менее, на наше счастье, был настоящим. А еще он был один.
– Ты как здесь?.. – спросил я, пока Ростик терпел объятия радостно визжащей Даши. – И где Луза?
Ростик, освободившись от Даши, протянул Жиле пакет.
– Там такая мясня – пипец, – сказал он, махнув рукой себе за спину. – Всех положили. И Лузу, и Миха, и Чомбу.
– Кто? – спросил я, глядя, как Жила вытаскивает из пакета наши телефоны.
– Сами. Друг друга. А Армяна Следопыт убил. – Ростик поднял Стек, посмотрел на него и добавил: – Мне плечо прострелили. А потом Следопыты друг друга перестреляли. Такая вот херня.
Луза убит, Армян убит… Это был шок. Убийства столь известных в нашем городе людей никак не смогут пройти незаметно. Причем не только для города. Что Луза, что Армян, оба имели обширные связи в других городах, включая Москву и Питер. Шум поднимется такой, что…
Первой, как ни странно, среагировала Даша, еще минуту назад истерично бившаяся в дверь нашей камеры.
– Аквариум! – крикнула она. – Надо телефон Лузы найти и аквариум!
Мы с Жилой тоже оживились. Тема, поднятая Дашей, заставила нас забыть о недавних страхах.
Но Ростик покачал головой:
– Нашел я его телефон. И аквариум нашел.
– И? – чуть ли не хором спросили мы.
Ростик посмотрел на нас, вздохнул. Лицо при этом у него было скорбно‑отрешенное.
– Ладно, пошли. – И первым вышел из камеры.
Коридор был пуст. До тех пор, пока мы не дошли до сетевого центра и не наткнулись на первые тела.
Тут разразилась самая настоящая бойня. Возле входа лежали несколько человек, на лестнице тоже. Все стены в крови и пулевых выщерблинах. У меня аж мороз по коже пробежал.
Лавируя между трупами, Ростик рассказал, как попал к Армяну, как выбрался оттуда и приехал сюда, чтобы вытащить нас.
– Там перед входом китайцы митинг устроили. Все двери закрыты наглухо. Сань, ты когда флешмоб делал, просил, чтобы китайцы приходили?
– А? Что? Флеш… Нет, китайцев не просил… – Не слушая Ростика, я перешагивал через тела, и мне очень хотелось закрыть глаза, чтобы ничего не видеть.
Жила на ходу нажимал кнопки на своем телефоне, бурча под нос про слабый заряд.
– Ну короче, я через черный ход ломанулся, а тут куча трупов… – Так, под разглагольствования Ростика, мы добрались до цели.
Это был обычный аквариум. Относительно большой – литров на двести. Рыбки, улитки, камушки‑ракушки. Но только рыбки все сдохли от глобального потепления, внезапно возникшего в их водном мире.
Аквариум стоял на постаменте, который когда‑то был обшит пластиковыми панелями. Теперь эти панели большей частью оплавились, явив металлические бока большого сейфа. Одна из стен была дверцей хранилища с кнопками от нуля до девяти. Возле нее на полу лежал паспорт. Я подошел, поднял его.
Нечаев Эдуард Николаевич. С фотографии на меня смотрел молодой Луза.
– Там система такая, что, если неправильно несколько раз пароль вводишь, сгорает все нах, – грустно сказал Ростик. – А я не знал. Ввел его дату рождения пару раз, потом сейф тряхнуло, и все задымилось. Я думал, что рванет, но не рвануло.
– Вот ты тупарь! – вырвалось у меня, после чего я удостоился недовольного взгляда моего друга.
– И что теперь? – спросила Даша. – Мы же не проиграли?
– Но и не выиграли, – ответил Ростик. – Когда в сейфе начался пожар, мне позвонили и сказали, что игра закончилась вничью.
– Как вничью? – воскликнул я.
– Да вот так, – буркнул Ростик.
– Ну что сказали‑то?
– «И, закричав: „Пора мне на покой!“ – закончил партию предложенной ничьей», – продекламировал Ростик. – Это все, что они мне сказали. Потом отрубились.
– Что это значит? – спросил я.
– Что надо уезжать отсюда. В жопу все. Живы – и слава богу.
Ростик неожиданно размахнулся и швырнул Стек в аквариум. Зазвенело стекло, вода вперемешку с водорослями и дохлыми рыбками хлынула на пол, Жила отскочил в сторону, при этом не отвлекаясь от телефона.
– А про ничью – это к чему? – спросил я, отступая в сторону от лужи. – Мы деньги получим или как?
– А это у тебя надо спросить, – резко и зло сказал Ростик. – Ты же в этой игре регистрировался. И машину мою зарегистрировал, которую твои следопыты у Армяна в решето превратили. А до этого в нее твои актеры бутылками швыряли, помнишь? Так чё, Саня, мы деньги получим или как?
В воздухе повисла пауза. В полной тишине Жила, глядя на свой телефон, сказал:
– Бабосы на месте. Ростик, может, двинуть трубки, пока возврат не оформили?
– Короче, я пошел отсюда, – сказал Ростик. – Кто хочет, может оставаться. – И пошел.
В общем‑то, оставаться никто не стал. Сначала Жила, потом Даша, ну а потом и я, бросив прощальный взгляд на кусок железки, бодренько двинулись к выходу.
Тела бандитов, перестрелявших друг друга, были только в здании. Мы спустились по лестнице к черному ходу, через стройку вышли на Энгельса. Ростик остановился, осмотрелся и выругался.
– Что такое? – спросил Жила. – Машину украли? – охнула Даша.
Ростик подошел к дороге, пнул ногой осколки стекла. Повернулся, горестно кивнул.
– Ты же сказал, что она у Армяна осталась, – напомнил я.
– Не мою. – Ростик достал из кармана две связки ключей, подбросил на руке. – Да ебись оно все…
Он размахнулся, швырнул ключи в кусты и пошел по направлению к площади.
– Ты куда? – крикнул ему в спину Жила.
– В «Калинку»! – донеслось в ответ.
Когда мы проходили через площадь дворца, то действительно увидели там кучу китайцев: мужчины, женщины, даже дети. Митинг уже закончился, и все они медленно расходились, негромко переговариваясь на своем китайском. Многие выглядели растерянными и озадаченными, хотя я мог и ошибаться. В китайской мимике я не очень разбираюсь. Несколько китайцев сворачивали плакат; когда мы проходили мимо них, я услышал, как они спорят на своем непонятном языке. А может, это и не спор был вовсе, кто их поймет, детей Поднебесной.
Смешавшись с толпой, мы прошли мимо автобуса, возле которого курила компания пьяных журналистов. Стражей порядка не было вообще, если не считать водителя автобуса в камуфляже, который похрапывал на руле.
Я на ходу проверил баланс на своем счету.
Шесть с лишним миллионов были на месте. Оставалось только придумать, как их обналичить. Этими мыслями я и был поглощен все то время, пока мы шли в «Калинку».
ЭТОТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Последний раз мы сидели в «Калинке» три дня назад, но казалось, что мы не были здесь целую вечность.
Мы с Жилой и Ростиком взяли пиво и сухарики, а Даша – сок. Не было обсуждений правительства и планов Ростика. Да и разговора как такового не получалось. Курили много. А поскольку в «Калинке» всего одна официантка, пепельница не раз набивалась до краев. Я молчал больше всех. Потому что всякий раз, как только я пытался что‑то сказать или спросить, Ростик обрывал меня. Дошло до того, что даже Жила с Дашей сказали ему о том, что он зря на мне отрывается. После этого Ростик унялся, но и я решил поменьше говорить.
В принципе, его можно было понять. Он не только потерял машину, но и в моральном плане тоже пострадал больше всех. Шутка ли – двух человек пришлось убить. Пусть даже и в целях самозащиты.
А начиналось все с того, что я позвонил ему позавчера утром и попросил съездить в Маковск. Ну конечно, кто‑то же должен быть виноват. Я поэтому и не спорил. Ждал, что Ростик отойдет, успокоится, но он никак не отходил.
Вроде уже и закончилось все, а с другой стороны…
– Как думаете, если нас все‑таки вычислят, эти олигархи отмажут нас? – спросил Жила.
– Думаю, нас уже отмазали, – сказала Даша. – Иначе арестовали бы.
– Схожу еще за пивом, – буркнул Ростик, поднялся из‑за стола и пошел к барной стойке.
Мы переглянулись. Жила развел руками: мол, что тут поделаешь, Ростик не в духе.
– В городе перестреляли кучу людей, – сказал я. – Причем не просто людей, а заметных. Луза, Армян… Шум поднимется, точнее, уже поднялся.
– Те, кто смог устроить такую игру, смогут и шум унять, – сказала Даша.
– И нас тоже смогут унять, – пробурчал Жила. И чтобы продемонстрировать, что он имеет в виду, провел ребром ладони по горлу.
– Уже бы уняли, если бы хотели. – Фраза моя прозвучала неуверенно и повисла в воздухе.
В наш двадцать первый век, когда людей убивают уже городами, жизнь четверых маленьких и бесполезных юнитов вряд ли покажется кому‑то ценной. Хотя, с другой стороны, кто мы такие, чтобы тратить на нас силы? Так что где‑то шестьдесят на сорок в нашу пользу выходило. А с моим оптимизмом – и все восемьдесят на двадцать.
Вернулся Ростик. Поставил пиво на стол, но садиться не спешил.
– Ладно, – сказал он после довольно продолжительной паузы. – Главное, что живы остались. А машина… да и хер с ней!
И улыбнулся. А потом сел, поднял бокал и посмотрел на меня. Это была мировая. Мы чокнулись – даже Даша соком, – выпили, и только потом Ростик сказал, что собирается сваливать из города.
– Не сейчас. Дела тут улажу кое‑какие… Наверное, через неделю.
– Куда? – спросил Жила.
– В Москву. – Помявшись, Ростик добавил: – Корешок там у меня есть, темы какие‑то крутит, звал…
Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться, и спросил:
– А что за темы?
– Да фиг знает. Съезжу, посмотрю, что почем.
Ответ был в духе прежнего Ростика, что не могло не вызвать облегчения, во всяком случае у меня.
– Вы как? – спросил Ростик.
– Я не хочу уезжать, – признался Жила. – Это мой город, я тут вырос… Куда я поеду?
– Если захотят найти, найдут и в Москве, и в Лондоне, – сказал я. – Я тоже не хочу никуда сваливать.
Ростик пожал плечами:
– Я бы в любом случае уехал. Давно собирался. Надоел мне этот онанизм, когда на заправке на полтинник заправляешься, чтобы на сигареты хватило. – Он отхлебнул пива и заговорил более торопливо. – Здесь нам не дадут дела проворачивать. Мы засветились везде, хотим мы того или нет. Менты не тронут – братва найдет. Братва забьет – будут журналисты. Слухи пойдут – их даже олигархи не остановят. Надо либо на дно ложиться, либо сваливать. Серьезный бизнес не сделать.
– Это тоже правильно! – сказал Жила.
Я удивленно посмотрел на него. Жила, который не любил лишнего шага сделать без особой на то причины. Жила, который больше всех из нас не любил менять обстановку.
– Куда? – спросил я. – В Москву? И что там такого?
– Раскрутиться там. Здесь пока все поутихнет. А потом вернуться и начинать здесь что‑то серьезное мутить.
– Никто из тех, кто уезжал в Москву, не вернулся, – неожиданно сказала Даша. – По крайней мере я таких не знаю.
– Я в Москве жить не хочу, – сказал Жила. – Там экология такая, что скоро будут мутанты рождаться вместо детей. А я троих хочу. Или трех, как там правильно?
– Из Москвы можно в Англию свалить, – сказал Ростик.
– В Великобританию, – поправил я. – Оттуда, кстати, тоже не возвращаются. Лучше на Кубу. Экология хорошая, и наших там любят.
– Раскрутимся – рванем на Кубу, – сказал Ростик. – Даш, ты на Кубу поедешь?
– Я в Москву поеду. Поступать в театральное буду, – сказала Даша. – А на каникулах можно и на Кубу.
Наступило тягостное молчание. Все, типа, думали. Я сделал глоток пива, поморщился:
– Блин, теплое. Я не поеду, наверное.
– Ты же теперь безработный, – удивленно сказал Ростик. – Тебе чего здесь ловить?
Да я и сам понимал, что ловить здесь нечего. Но ехать куда‑то в другой город… Я и раньше подумывал над этим, но каждый раз меня охватывала легкая паника от надвигающейся неизвестности.
– Ну не знаю, подумаю… – сказал я, уже решив про себя, что никуда не поеду.
Мы выпили еще пива. Потом взяли водки. Даша начала с вина, но потом тоже переключилась на водку.
Жила нашел в своем кармане косяк. Мы скурили прямо в зале, осторожно отворачиваясь или ныряя под стол. Нам уже все было по фигу. Потом поесть… Еще водки…
– Сань… – говорил мне Ростик, пытаясь облапать Дашу, – три дня назад я думал, что мне двадцать пять и у меня вся жизнь впереди. А сегодня я отдуплился и понял, что в любом возрасте времени нет. Его вообще нет, и те, кто говорит: мол, вся жизнь впереди… Говно это всё. Времени не существует, понимаешь? Давай, братка, наливай по одной за все хорошее.
Я наливал и что‑то говорил про то, что он спас мне жизнь. Мы пили каждый за свое и за сказанное другим.
Жила хлюпал носом и говорил, что хочет трех или троих детей. И домик с мангалом. И чтобы рядом рынок, на котором все свежее и дешевое. При этом тоже наливал и советовал всем хорошо закусывать.
– Пацаны‑ы‑ы‑ы‑ы… Китайцы рулят… Нам с Китаем надо дружить… Стопудняк…
Он наконец‑то перешел на политику и говорил про то, что китайская и русская культуры имеют много общего. Потом почему‑то перешел на корейцев, которые, впрочем, тоже рулили. Жила долго цитировал Цоя и порывался найти гитару, но потом увлекся едой и умолк.
Даша периодически спорила с официанткой по поводу обслуживания. Возможно, из‑за этого официантка и не пошла нам навстречу, когда выяснилось, что вкупе с разбитыми тарелками наш счет превышает нашу наличность.
В Жиле разыгралась широкая русская душа: жестом барина он протянул вышибале телефон, посоветовал проверить счет и сказал, что платит за всех в кабаке и без сдачи.
Когда он сплевывал кровь на асфальт, этот телефон валялся рядом, разбитый в дрова. Симка, к счастью, уцелела. Ростик пообещал дать Жиле на время свою старую, но очень офигенную трубку. Это было последнее, что я запомнил из той ночи.
Как я попал домой – до сих пор для меня осталось загадкой. Я не просто попал домой, но еще и дополз до кровати, после чего мой автопилот отключился.
Кажется, мне снились деньги, которые я мог бы получить за свой телефонный номер. Сколько – не помню. Но их было очень много.
Logged audio
(говорят про неконтролируемые эксперименты и литеру «С»).
– Кино? Какое, к черту…
– «Вервольф» прописал его в исходниках.
– Измените. Пропишите сериалы. Пусть пережевывает жвачку. И возьмите это на контроль. Если понадобится, будем каждый день по сериалу выпускать, но больше никаких неконтролируемых нами экспериментов. Завтра я закрою вопрос с переводом денег, после этого будем подключать. И это, Женя…
– Да?
– Чтоб никакой больше литеры «С»!