Одежда императора Николая I 17 глава

В 1860-х гг. пятый сын Александра II Сергей повторил путь старшего брата, отказав­шись играть на фортепиано. Точнее, учитель музыки Кюндингер⁴⁶³ сам посоветовал ему прекратить занятия по игре на фортепиано. При этом великий князь Сергей Александрович любил и понимал музыку.

На протяжении всего 1862 г. воспитатель великого князя Александра Александро­вича неоднократно отмечал, что у Рихтера братья «провели время очень весело, не говоря уже о музыке, которая доставляет им истинное наслаждение»⁴⁶⁴. Александр Александрович настолько почувствовал вкус и к новому инструменту, и к игре на нем, что принял «несколько раз участие в оркестре»⁴⁶⁵. Более того 17-летний великий князь стал играть самостоятельно и «трубил до 10 часов»⁴⁶⁶. Во всех этих записях сквозит сначала удивление, а затем и просто изумление как музыкальными талантами, так и желанием играть со стороны того, на ком уже давно поставили крест его учителя музыки.

В летний сезон 1863 г. великих князей Александра и Владимира стали вывозить на ари­стократический «музыкальный пленэр» в Павловск. Эти прогулки в Павловск «на музыку» были почти обязательны для петербургской аристократии: «Вереница экипажей останавли­валась у болотистой речки. Отсюда внимали звукам оркестра. Знакомых бывало - про- пасть»⁴⁶⁷.

Как известно, музыка объединяет, и в первой половине 1860-х гг. вокруг сыновей Алек­сандра II складывается кружок любителей музыки, он просуществовал около 10 лет. По сви­детельству мемуариста, Александр Александрович играл квартеты еще со своим старшим братом-наследником Николаем Александровичем, генералом Половцевым, Вурмом, Тюрне­ром. После смерти старшего брата в апреле 1865 г. великий князь Александр Александрович стал цесаревичем, и к 1869 г. вокруг него сложился «скромный медный септет» из девяти человек⁴⁶⁸.

Музыкальный вечер у А.Ф. Львова (квартет Вильегорских). XIX в.

В 1872 г. пожеланию цесаревича Александра Александровича было основано «Обще­ство любителей духовой музыки», в то время оно называлось «Хор наследника цесаревича Александра Александровича». Цесаревич лично на протяжении 9 лет участвовал в его регу­лярных репетициях и концертах. К этому времени состав «Общества» расширился за счет офицеров лейб-гвардейского Егерского полка. Музицировали еженедельно, по четвергам. Оркестр был исключительно медный с прибавлением одного «контр-баса» (ротмистр Дми­трий Антонович Скалон) и турецкой музыки. Дирижировал помощник заведующего хором гвардии Беккель, позже его заменил Шрадер. Репертуар для любителей довольно сложный - Бетховен, Глинка, Шуман, Вагнер, Мейебер. Для усиления состава один раз пригласили «легионера» со стороны - профессионального американского музыканта-виртуоза, играв­шего на корнете. Они отыграли вместе два месяца, за что американец получил на память весьма ценный перстень⁴⁶⁹.

Надо заметить, что очень многие офицеры были заинтересованы войти в состав «Хора» наследника, поскольку это давало возможность личных, неформальных контактов с ним. Все хорошо понимали, что наследник рано или поздно станет императором и будет наби­рать свою «команду» из лично ему известных людей. Не чурались «музыкальных контак­тов» и великие князья. Так, дядя цесаревича великий князь Николай Николаевич (Старший) несколько раз исполнял в оркестре цесаревича «партию маленького барабана», причем он «выбивал дробь отчетливо и красиво» на барабане, привезенном из Болгарии в 1877 г.

Периодически «Хор» концертировал, например, играли в Зимнем дворце для импера­трицы Марии Александровны. Один раз устроили большой концерт «для своих». Предпо­лагалось, что это будут родные и близкие участников хора. Но в зале собралось до 250 чело­век. До последнего момента участники концерта не знали, приедет ли цесаревич. Александр Александрович приехал и вместе со всеми участниками выступал на сцене. Это - уже пре­цедент.

Столь многолетнее членство в «Хоре» в конце 1870-х гг. даже слегка формализовалось. По инициативе цесаревича придворный фотограф Левицкий сфотографировал всех членов кружка. Затем придворные ювелиры изготовили жетон для ношения с инициалами цеса­ревича и царской над ним короной. Внутри жетона помещалась миниатюрная фотография цесаревича⁴⁷⁰.

Личное участие цесаревича в занятиях «Хора» продолжалось вплоть до марта 1881 г., когда после воцарения у Александра III уже не осталось ни времени, ни возможности для регулярных занятий музыкой⁴⁷¹.

Будущий Александр III не был чужд и пения. Мемуарист упоминает, как «великий князь, сидя рядом с бароном Владимиром Александровичем Фредериксом, очень твердым певцом, пел вместе с ним партию 2-го тенора»⁴⁷².

Александр III очень любил музыку П.И. Чайковского. Когда композитор лишился мате­риальной поддержки своих покровителей, то именно Александр III поддержал его матери­ально. Великому композитору назначили государственную пенсию в 3000 руб. в год, что равнялось годовому жалованью университетского ординарного профессора. Можно упомя­нуть и то, что П.И. Чайковский, в свою очередь, посвятил жене Александра III, любимой в России императрице Марии Федоровне, 12 романсов, некоторые из которых были на слова великого князя Константина Константиновича - «К. Р.».

О музыкальных пристрастиях Александра III подробно писал в мемуарах граф С.Д. Шереметев. Он вспоминал, что в один из вечеров в Гатчине они слушали Чайковского: «Хор играл в этот день особенно хорошо, и впечатление было сильное. Государь пожелал повто­рения и слушал с видимым наслаждением, да и нельзя было иначе. Все разошлись несколько позднее обыкновенного и под чудным настроением, а на другой день узнали, что в то самое время, когда все это происходило в Гатчине, умирал Чайковский. Казалось, мы слушали его лебединую песнь.

Вообще он очень любил музыку, но без всяких предвзятых, партийных мыслей, без всякой претензии на музыкальность. Конечно, он восторгался Глинкой и знал мно­гие его романсы. Особенно любил он «В крови горит огонь желанья». Рубинштейна он не переваривал как человека, его коробило его самомнение, его самодовольство и самоуверенность....К Балакиреву относился сочувственно и снисходительно - к его невме­няемости. Римского-Корсакова ценил не только как композитора, а как знатока оркестровой части. Он многому восхищался у Вагнера и любил, когда его исполняли, но не терпел музы­кальных завываний его поклонников. Церковную музыку очень любил, ценил Бортнян­ского, но предпочитал Львова за его задушевность. Любимая его Херувимская была Львова. Он назначил ее петь в день своей коронации.»⁴⁷³.

Граф С.Д. Шереметев упоминает также, что Александр III был не прочь послушать и цыган, «когда они были хороши». Поскольку в естественной «среде обитания» цыган, т. е. в ресторанах, российские императоры их слушать не могли, то одну цыганку пригласили спеть в императорском Гатчинском дворце. Конечно, петь в парадных дворцовых залах для цыганки - совершенно неорганично, поэтому она волновалась, пела одна и, конечно, хуже обыкновенного. Однако Александр III остался ею доволен и щедро наградил певицу⁴⁷⁴.

Александру III нравилась и легкая музыка, особенно вальсы Штрауса. Он следил за музыкальными новинками, но отзывы его всегда осторожны. Он никогда не судил по пер­вому впечатлению. Примечательно, что в обычае семьи входило посещение «прогонов», или генеральных репетиций. Так, с «Пиковой дамой» Александр III впервые познакомился еще перед первым ее представлением. Эта опера ему понравилась.

Николая II, как и всех царских детей, учили играть на музыкальных инструментах. Он мог сносно играть на фортепиано, но делал это чрезвычайно редко. По воспоминаниям Маргарет Эггерт, Николай II лично не музицировал и не пел, хотя очень любил музыку и был в достаточной степени музыкально развит.

Младший брат царя великий князь Михаил Александрович в своем кабинете Гатчин­ского дворца хранил фисгармонию, клавишный духовой музыкальный инструмент с метал­лическими язычками, со многими регистрами и двумя ножными педалями, которыми при­водились в движение меха воздушного резервуара инструмента. Фактически это домашний орган. Сестра Николая II великая княгиня Ольга Александровна играла на скрипке. Ее учи­телем был первый скрипач в императорском оркестре Владислав Курнакович.

По своим музыкальным пристрастиям Николай II во многом унаследовал вкусы роди­телей. Он очень любил оперу⁴⁷⁵ и церковную музыку. В отношении церковного пения Нико­лай II отличался большим консерватизмом и предпочитал простое пение. Так же как и его отец, Николай II из композиторов любил более всего Бортнянского, Турчанинова, Львова, «к которым с детства привыкло его ухо. Произведения новых композиторов можно было исполнять при нем с большой опаской, рискуя получить замечание, а то и резкое выражение неудовольствия»⁴⁷⁶.

Императрица Александра Федоровна, как и все девочки ее круга, в молодые годы полу­чила добротное музыкальное образование. Ее учитель музыки, директор Дармштадтской оперы, высоко оценивал музыкальные дарования юной принцессы. Главным инструментом императрицы было фортепиано. Ее музыкальный вкус выражался в любви к Вагнеру⁴⁷⁷.

Став императрицей, Александра Федоровна не оставила своих занятий музыкой. Более того, после 1905 г. императрица пригласила в Александровский дворец профессиональных педагогов. Она играла дуэты с пианистом профессором Кюндингером, тот приходил к ней каждую неделю на несколько часов. Брала уроки пения у профессора Н.А. Ирецкой из Кон­серватории. Видимо, эти занятия были связанны с желанием императрицы петь дуэты со своими подросшими дочерьми. Любопытно, что Николай II весьма скептически относился к музыкальным талантам своей жены и слушать ее пение не любил. Тем не менее перио­дически Николай II приходил на половину жены послушать, как она и Вырубова в четыре руки играли любимые им Пятую и Шестую симфонии Чайковского. Те, кто слышал игру императрицы, утверждали, что «Ее Величество была великолепной пианисткой и играла с удивительным подъемом»⁴⁷⁸.

Александра Федоровна, по словам А.А. Вырубовой, обладала «чудесным контральто». Естественно, бывали и домашние концерты. С императрицей пели дуэтом баронесса Мария Штакельберг (в девичестве Каульбарс), сестры Танеевы, графиня Эмма Фредерике, а также «госпожа X и госпожа Z - две известные оперные певицы»⁴⁷⁹. Однако вскоре эти домашние концерты прекратились. Официальным предлогом стали проблемы с сердцем, они возникли у Александры Федоровны примерно в 1908 г.

Подрастающих дочерей в большой семье Николая II музыке учили фрейлины и мать. Уровень их музыкальной одаренности, естественно, разный. Так, по мнению очевидцев, старшая дочь, великая княжна Ольга Николаевна, была не только самой умной из всех сестер, но и самой музыкальной, «она могла на память сыграть любое услышанное ею музы­кальное произведение», кроме этого, «она очень недурно пела меццо-сопрано»⁴⁸⁰.

Примечательно, что, наряду с «академическими» музыкальными занятиями, в семье Николая II соседствовали вполне «народные» музыкальные пристрастия. Как это ни покажется странным, утонченная и рафинированная императрица Александра Федоровна
любила простую трехструнную русскую балалайку. Как правило, балалаечников она слу­шала во время отдыха на императорской яхте «Штандарт», поскольку во дворце балалайку слушать было неловко. Фрейлина императрицы баронесса С.К. Буксгевден упоминает, что в Ливадии «после обеда иногда слушали игру балалаечного оркестра яхты или пение казаков эскорта»⁴⁸¹.

На яхте «Штандарт». Цесаревич Алексей с домброй. Фото 1907 г.

Рожок сигнальный с монограммой

Сохранилась редкая фотография цесаревича Алексея Николаевича, сделанная на борту императорской яхты «Штандарт» летом 1907 г., на ней трехлетний цесаревич в окружении юнг играет на балалайке. Надо признать, что это единственный известный случай, когда наследник российского престола не только научился, но и полюбил играть на истинно народ­ном инструменте. Как музыкальный инструмент балалайка была совершенно не типична для аристократических гостиных, и тем не менее... В этой «музыкальной истории» удиви­тельным образом совпали музыкальные предпочтения матери и сына, что бывает не столь уж и часто.

С игрой казаков-балалаечников Собственного конвоя императрица познакомилась еще в первый год жизни в России. А после рождения второй дочери среди игрушек детей появи­лись игрушечные балалайки из магазина Т.Н. Дойникова, что размещался на Казанской улице. В конце 1897 г. в этом магазине купили еще две игрушечные балалайки. Однако играть на балалайке в царской семье стали после того, как цесаревичу Алексею пошел третий год. Именно тогда сделали упомянутую фотографию.

Видимо, в выборе музыкального инструмента для цесаревича сошлось несколько при­чин. Это было и стремление «сделать» из цесаревича истинно русского монарха, и интерес императрицы к истинно русскому народному инструменту. Судя по воспоминаниям, «Алек­сей обладал превосходным музыкальным слухом и великолепно играл на балалайке».

Конечно же, у цесаревича имелись учителя, среди них называют генерал-майора Свиты Его Величества А.А. Ресина. Однако у генерала было не так много времени, поскольку он командовал Сводным полком, который охранял императорскую резиденцию в Царском Селе. Поэтому Ресин рекомендовал императрице в качестве учителя игры на бала­лайке для цесаревича надворного советника Александра Николаевича Зарубина. Сын гене­рал-лейтенанта, выпускник Императорского лицея, причисленный к Первому департаменту Сената, он как любитель играл в народном оркестре В.В. Андреева. С 15 марта по 4 мая 1916 г. он дал цесаревичу 12 уроков игры на балалайке⁴⁸².

Рожок сигнальный с изображением императорского герба. И.Ф. Андерст. 1-я половина 1850-х гг.

Дудка боцманская генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича. 1854 г.

Именно для этих уроков в апреле 1916 г. на «собственные средства» цесаревича в музы­кальном магазине Лемберга куплена профессиональная балалайка за 25 руб. Вероятно, маль­чик так увлекся игрой на этом инструменте, что хотел разделить увлечение со своими дру­зьями, кадетами Агаевым и Макаровым, им он на свои средства в августе 1916 г. купил две балалайки в футлярах, потратив на это 76 руб. Когда цесаревич переехал в Ставку к отцу в Могилев, то с собой он взял и балалайку.

Императрица Александра Федоровна не только всячески поощряла музыкальное увле­чение сына, но и включила в январе 1917 г. уроки игры на балалайке, два часа в неделю, в расписание занятий цесаревича. Эти занятия так и не начались, поскольку в конце февраля 1917 г. в Петрограде начались волнения, закончившиеся отречением Николая II 2 марта 1917 г. С этого времени «Его Императорское Высочество Наследник-Цесаревич» превра­тился просто в Алексея Николаевича Романова. Несмотря на все эти драматические собы­тия, Алексей не оставил увлечения балалайкой, и в списке вещей, взятых в августе 1917 г. царской семьей в Тобольск, значились и две балалайки.

Театр в жизни императорской семьи

Со времен московского царя Алексея Михайловича в придворный быт входит прак­тика театрализованных действ. Общепризнанным является то, что придворный театр времен царя Алексея Михайловича стал одной из важных ступеней становления русского профес­сионального театра. В XVIII в. театр занял свое прочное место в дворянской культуре.

Члены императорской семьи регулярно посещали главные театральные сцены сто­лицы. С посещением связывалось множество нюансов. Во-первых, к XIX в. отслеживание новинок театрального сезона стало прочной традицией в аристократической среде.

Александр II в Гатчинском театре. Акварель М. Зичи

Во-вторых, многие великие князья оказывали неформальное покровительство моло­дым актрисам и балеринам, что также стало неофициальной традицией. В-третьих, два петербургских театра получили имена императриц - Александры Федоровны и Марии Алек­сандровны, превратившись в императорские Александринский и Мариинский театры. Было создано специальное подразделение - Дирекция императорских театров в структуре Мини­стерства Императорского двора.

Когда семья императора выезжала в пригородные резиденции, то театральный сезон продолжался и там, только на различных летних площадках императорских резиденций. Так, во время пребывания в Царском Селе при Дворе постоянно два раза в неделю играли спек­такли, состоявшие из одной русской и одной французской пьесы⁴⁸³. Граф С.Д. Шереметев упоминает, что в сезон 1863 г. «в Китайском театре давались спектакли, в Эрмитаже был прелестный бал....За ужином блюда подавались на машине, как в прошлом столетии»⁴⁸⁴.

В Царском Селе кроме Китайского театра активно использовалась сцена в Большой зале Царскосельского дворца. Там дважды в неделю на сцене, устроенной еще при Николае I, давали спектакли артисты императорской русской и французской трупп. После спектакля все следовали на ужин⁴⁸⁵.

Российские императоры хорошо знали и ценили своих артистов. Ценили в том смы­сле, что во время юбилейных бенефисов считали своим долгом прислать юбиляру дорогой подарок и по возможности почтить юбилейный спектакль своим присутствием. Кроме этого, артисты императорских театров получали достаточно высокое жалованье и могли при доста­точной выслуге лет рассчитывать на достойную пенсию.

В дворянском кругу выступления профессиональных трупп на «домашних площад­ках» - дело обычное. Так было и в императорской семье. Иногда и монархи выходили на сцену во время профессиональных постановок. Конечно, это рассматривалось как вполне безобидная прихоть монарха. Даже грозный Николай I позволял себе такие экспромты. Один из ведущих актеров Николаевской эпохи П.А. Каратыгин, описывая в своих «Записках» представление водевиля «Ложи первого яруса» в Гатчинском дворце, писал: «Спектакль, говорят, прошел на славу, хотя был бесконечный, но к довершению эффекта государь, кото­рый во время второго акта сел нарочно сбоку, незаметно ушел за кулисы, накинул на себя серую шинель и явился на сцену квартальным надзирателем»⁴⁸⁶.

Один из многолетних соратников Николая I барон Модест Корф упоминает в мемуарах, что в Гатчинском дворце приглашенные актеры играли две пьесы: «Ложа первого яруса» Каратыгина и французскую комедию. В последней император играл роль немца, которого сбил с ног русский купец. Корф подчеркивает, что пьесу с участием Николая I смотрели «в самом тесном кругу» зрителей - семья и пятеро ближайших сановников. Русскую пьесу играли для более широкого круга зрителей, но царь в ней не участвовал⁴⁸⁷.

Надо заметить, что петербургская аристократия с пренебрежением относилась к рус­скому драматическому театру, предпочитая Михайловский «французский» театр. Эту моду задавала царская семья. Александринский театр был весьма посещаем, однако совершенно другой, разночинной публикой: «Фи, Александринский театр - для простых», «Туда никогда не ходят»⁴⁸⁸.

Парадный спектакль в честь германского императора Вильгельма I в Михайловском театре. Акварель М. Зичи. 1873 г.

Как уже упоминалось, ни императрица Мария Александровна, ни император Алек­сандр II не были страстными любителями музыки. Поэтому посещение итальянской оперы являлось, по большей части, данью традиции и соблюдением привычных форм досуга чле­нов Императорской фамилии. В 1865 г. Александр II писал жене: «Ты, не правда ли, уди­вишься, что я поехал в «Отелло»? Но главная тому причина та, что я хотел видеть детей и пить с ними чай, и, в конце концов, я действительно насладился музыкой»⁴⁸⁹.

Детей Александра II с ранних лет приобщали к итальянской опере, которую они со временем оценили и полюбили. После посещения очередного оперного спектакля мальчики с удовольствием пели наизусть затверженные оперные мотивы⁴⁹⁰. Например, вечером 27 декабря 1861 г. великие князя Александр (16 лет) и Владимир (14 лет) в сопровождении сво­его главного воспитателя графа Б.А. Перовского отправились в театр смотреть «Севильского цирюльника»⁴⁹¹.

Юношей регулярно вывозили в театры. В дневнике их воспитателя встречается мно­жество упоминаний о таких поездках: «В семь часов великие князья пошли к императрице и скоро вернулись оттуда, чтобы ехать в театр. В ложе была императрица, великий князь Константин Николаевич и фрейлина Тютчева» (29 декабря 1861 г.)⁴⁹².

Регулярное посещение театра - важная часть создания публичного образа монарха. Вместе с тем в театр монархи ходили прежде всего для того, чтобы получать удовольствие и отдыхать. Существовали некоторые светские условности, жестко соблюдаемые. Так, в импе­раторских театрах были царские ложи. Аналогичные ложи существовали и в других театрах, которые часто посещались членами императорской семьи. Вместе с тем для мужской поло­вины императорской семьи было совсем необязательно находиться именно в царской ложе. Так, М.Ф. Кшесинская упоминает, что на спектакле в январе 1892 г. «государь и наследник сидели в первом ряду, а императрица и великие княгини - в царской ложе»⁴⁹³.

Торжественная и помпезная царская ложа занималась хозяевами в обязательном порядке во время официальных мероприятий. Но в повседневной жизни царственные зри­тели занимали те места, с которых им было удобнее наблюдать за разворачивающимся на сцене зрелищем. Фрейлина А.Ф. Тютчева, впервые сопровождавшая в театр цесаревну Марию Александровну в январе 1853 г., искренне удивилась тому, что ее «ввели в малень­кую литерную ложу у самой сцены, в одном ряду с ложами бенуара»⁴⁹⁴. Видимо, для цеса­ревны Марии Александровны в первую очередь было важно сидеть в ложе «у самой сцены». Поэтому статусная и помпезная ложа часто пустовала, хотя в театре и присутствовали особы императорской фамилии.

Примечательно, что молодых великих князей, которых в обязательном порядке сопро­вождали их воспитатели, как правило, не сажали в царскую ложу. Для них резервирова­лась вполне достойная ложа, но несколько в стороне от их царственных родителей и свиты. Подобная практика восходила к традициям XVIII в., когда родители и дети держались доста­точно далеко друг от друга, да и родителей только с трудом можно назвать родителями в современном понимании этого слова. Один из воспитателей упоминает: «Мы сидели в верх­ней ложе, в нижней ложе был государь и другие члены царской фамилии»⁴⁹⁵.

Также следует отметить, что к балетным спектаклям великих князей Александра и Вла­димира начали приобщать, начиная с 1862 г., когда Александру исполнилось 17 лет. Однако воспитатели великих князей считали, что балетные спектакли мальчикам смотреть еще рано («великим князьям еще рано ездить по балетам»), поскольку именно в эти годы балерины начали прочно занимать места дам полусвета не только в гвардейско-аристократической среде, но и привлекать пристальное внимание старшего поколения великих князей.

Александр III на всю жизнь сохранил любовь к театру и сумел передать ее своим детям. Примечательно, что с возрастом театральные пристрастия Александра III претерпели изменения. В отличие от своих родителей, Александр III особенно любил «русскую сцену и следил за нею»⁴⁹⁶. Следует подчеркнуть, что именно в период правления Александра III появляются негосударственные театры и формируются традиции русской реалистической театральной школы.

В последней четверти XIX в. российская балетная школа окончательно формируется. Этому в немалой степени способствовало то, что именно балет становиться «главным из искусств», как для членов Императорской фамилии, так и для петербургского высшего света. Преимущественно его мужской части. К этому времени балерины прочно входят в личную жизнь членов Императорской фамилии и это, отчасти, становиться традицией.

На период правления Александра III пришлись главные балетные премьеры П.И. Чай­ковского. Примечательно, что члены семьи Александра III посещали даже репетиции и гене­ральные прогоны новых балетных постановок на музыку П.И. Чайковского⁴⁹⁷.

Способствовало подъему статуса балетной сцены и внимание Александра III к Импе­раторскому балетному училищу. При этом императорская семья практически перестала посещать Смольный институт, что так любил делать Александр II. Именно во время выпуск­ного концерта в 1890 г. за стол Александра III была приглашена одна из самых талантливых выпускниц балетного училища 17-летняя Матильда Феликсовна Кшесинская, чья судьба окажется тесно связанной с императорской семьей. Именно тогда юную балерину предста­вили цесаревичу Николаю Александровичу.

Как правило, в императорских резиденциях по торжественным дням устраивалась то, что сейчас называют концертом. Конечно, составители концерта учитывали личные вкусы монархов и повод, по которому и устраивался концерт. Например, 14 ноября 1896 г. в Аничко- вом дворце состоялся один из таких концертов, посвященных дню рождения вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Согласно сведениям, почерпнутым из камер-фурьерского журнала, репертуар был составлен из произведений для струнного оркестра: «Арагонская охота» (Глинка), народная песня из «Скандинавской сюиты» (Гамерик), вальс цветов из балета «Щелкунчик» (Чайковский), пролог из оперы «Паяцы» (Леонковалло), марш «При­вет Копенгагену» (Фарбах)⁴⁹⁸.

Примечательно, что, несмотря на театральность императорской семьи, обер-проку­рору Священного синода К.П. Победоносцеву, имевшему большое влияние на Александра III, удалось добиться полной отмены спектаклей в императорских театрах на период Вели­кого поста⁴⁹⁹.

Поскольку в императорской семье сформировались прочные театральные традиции, то цесаревич Николай Александрович, а затем и император Николай II, стал заядлым театра­лом, чего нельзя сказать об императрице Александре Федоровне.

Сохранились записки Николая II к императрице-матери, написанные в 1896 г., в кото­рых речь идет о театре: «Милая Мама! Извини, пожалуйста, за наше дерзкое бегство в театр. Но в ¹/₂ восьмого дают Ревизора. Сандро^[23] и Сергей очень звали туда. Я два раза старался попасть в него, но ни разу не удавалось»; «Милая Мама, мне очень хочется поехать сегодня в балет Чайковского «Лебединое озеро», поэтому извини нас, если не придем к тебе к обеду. Не думаешь ли ты тоже поехать в театр?».

Дневник Николая II позволяет в деталях определить место театра в повседневной жизни императора на протяжении длительного времени, понять его театральные предпочте­
ния и то, что оставляло его равнодушным. В дневниковых записях за 1896 г., в первый год правления молодого императора, когда он еще не в полной мере ощутил груз, свалившийся на него после ранней смерти отца, «театральные» записи довольно часты. В январе 1896 г. он ходил в театр буквально через день, посетив 16 театральных постановок.

Записки Николая II к императрице Марии Федоровне

Анализ этого списка показывает, что 2 6-летний молодожен предпочитал оперу (6 посе- щений)⁵⁰⁰, которую с удовольствием слушал в императорских театрах. Об опере Массне «Вертер» он отозвался: «Очень красиво, но трудно ознакомиться с первого разу». Об опере Направника «Дубровский» Николай II отозвался как о красивой вещи с отличной оркестров­кой и чудными хорами. Слушая «Отелло» Верди, он отметил, что итальянские певцы Бати- стини и Таманьо пели великолепно. Оценивая оперу Вагнера «Тангейзер», ее он слушал в первый раз, император записал только одно слово: «Прелестно!». Через несколько дней Николай II впервые слушал «Аиду» Верди, но, видимо, впечатление оказалось не таким сильным, поскольку он ограничился только записью: «Очень хорошо».

Театральная программка спектакля в Петергофском Летнем театре в честь бракосоче­тания великого князя Александра Михайловича с великой княгиней Ксенией Александров­ной. 1894 г.

Зато оперу П.И. Чайковского «Евгений Онегин» он слушал не единожды. Ее царь оце­нил очень высоко: «Пел старый настоящий состав - великолепно! Ничего не знаю лучше этой музыки». Примечательно, что молодая жена не всегда его сопровождала, но любимого «Евгения Онегина» они слушали вместе.

Вторую позицию по предпочтениям занимали легкие водевили во Французском театре (5 посещений)⁵⁰¹, о них царь только упоминал, что «отличная веселая пьеса» или «давали уморительную пьесу». Причем некоторые вещи ему нравились настолько, что он иногда смотрел один и тот же спектакль дважды.

Третью позицию в шкале предпочтений занимал балет (4 посещения)⁵⁰². Судя по отзы­вам, балетные постановки нравились ему далеко не все. Так, балет П.И. Чайковского «Лебе­диное озеро» он назвал «красивым, но скучным». Вместе с тем «Спящую красавицу» оце­нил очень высоко: «Как всегда, в нем наслаждался музыкой». Высоко отозвался о балете «Конек-Горбунок», его он смотрел впервые: «Постановка отличная, музыка старая и про­стая». Однако с бенефиса признанного мастера балета Петипа император ушел до оконча­ния спектакля.