Не слишком представляю себе, как бы я все это исправлял, если бы Сэм в ужасе застыл на краю обрыва. Я знал, что никто из нас не станет его стыдить, а я постараюсь как-нибудь перевести его позор примерно в такой контекст: «Сэм, у всех нас есть свои страхи. Некоторые из них победить труднее, чем другие. С этим страхом мы, с Божьей помощью, еще совладаем. А сейчас давай поищем горный маршрут, где не будет таких спусков. Я бы тоже предпочел здесь не спускаться». Но необходимости в этом не возникло. Сэм подошел к краю, обвязался тросом, шагнул назад в пустоту и скрылся внизу, не промедлив ни секунды.
Само восхождение — приключение на два дня. Первый день занимает выдвижение из каньона Гарнетта к Нижней седловине — жестокий пеший переход, когда за восемь миль пути вы поднимаетесь на пять тысяч футов, от парковки внизу до этой седловины на высоту 11 620 футов, где ветер ночь напролет треплет вашу палатку и до подъема ровно в три часа утра можно часок-другой поспать. План штурма вершины требует выйти на тропу с Нижней седловины не позже четырех часов утра, еще в темноте, когда неровная цепочка восходящих с фонариками на лбу напоминает устремившуюся в небо вереницу светлячков. Таким вот образом во время восхода солнца группа подходит к знаменитой тропе Уолл-Стрит — первому серьезному подъему на гребень Экзама. И тогда вы покидаете равнины и штурмуете вершину. Проводник первым без страховки поднимается по каждому скальному участку, после чего начинает держать страховочный трос для следующего за ним восходителя. Когда второй альпинист добирается до проводника, он готов страховать третьего, а проводник начинает преодолевать следующий участок восхождения, что затем делает и второй альпинист, после того как третий, которого он в это время страховал, доберется до уступа, где стоит второй, а четвертый действует примерно в одной фазе со вторым. Вот так связка из четырех альпинистов и движется вверх по склону — наподобие гусеницы.
Мы с Сэмом начали совершать пробежки за несколько месяцев до восхождения. Нам обоим нужно было войти в спортивную форму, и еще мне хотелось больше общаться с сыном. Мы бегали в наш местный парк, где есть крутой склон, переходящий в заповедную рощу. Первые дней семь мы с трудом могли взбежать по склону один раз, и я сказал: «Прежде чем мы закончим тренировки, мы сможем взбегать по этому склону семь раз подряд». Во взгляде Сэма я не увидел и тени недоверия. За неделю до восхождения на Гранд-Тетон мы добились результата. Нашей целью были не столько тренировки, сколько общение друг с другом. Мы бежали бок о бок и молились о предстоящем восхождении. Наши молитвы и тренировки окупились сполна. Мы шли по стенке быстро, быстрее, чем ожидал наш проводник, что порадовало и его, и нас. Мы гордились собой, когда он признал: «Да, парни, вы идете быстро».
Гранд-Тетон мы покорили в половине девятого утра, и у меня в кабинете висит фотография, на которой мы с Сэмом в обнимку машем на вершине руками, торжествуя свою победу. Потом мы спустились назад к седловине (по тому опасному отвесному склону), где быстро перекусили и пошли с рюкзаками к нашим машинам, невзирая на боль в коленях из-за горных круч. В общей сложности — вверх и вниз на 9250 футов с четырех часов утра. И Сэм сумел это совершить, и знает, что сумел, и всегда будет знать, что сумел.
Церемония в честь перехода на новую стадию
Вечером того дня, когда Сэму исполнялось четырнадцать лет, ровно через год после начала им поисков своего жизненного призвания, в нашем доме собрались несколько близких друзей, чтобы чествовать Сэма. Наше сообщество мужчин разработало церемонию в попытке восстановить, не впадая в дешевый мелодраматизм, что-то из утраченного обряда инициации. Праздник состоял из трех главных частей. Во-первых, мы посмотрели видеофильм, который подготовила Стейси, — своего рода биографический рассказ о жизни Сэма от рождения до настоящего времени: любимые плюшевые зверушки, «лягушатник» на заднем дворе, моменты семейного отдыха, первые дни в школе, спорт, домашние питомцы — прекрасная панорама жизни Сэма. В ней отразилась его личность, его история и, самое главное, та бесспорная перемена, которую мы праздновали в этот вечер. Сэм из мальчишки явно превратился в юного мужчину.
Затем пришла очередь Сэма выйти на сцену. Его духовное воспитание включало в себя изучение, а затем изложение Истории — Евангелия в лучшем его понимании, — о чем я рассказал в книге «Epic». Сэм использовал отобранные им слайды, чтобы проиллюстрировать свой рассказ о Троице, о том, как в мир вошло зло, о грехопадении и спасении рода человеческого, о грядущем Царстве. Он волновался, перед сообществом мужчин рассказывая историю, которую все мы знаем и любим. И он прекрасно с этим справился. Потом мы поднялись наверх для заключительной, третьей части праздника — поздравлений и вручения подарков, которые Сэм уже ждал.
В нашем сообществе возникло некоторое напряжение в связи с вопросом, какую роль в нашем обряде должны играть женщины. С одной стороны, мы решительно не хотели преуменьшить их значение в жизни мальчика, в его воспитании, в том его переходе на новую стадию возмужания, который мы праздновали. Влияние матери, ее самоотверженность невозможно переоценить. Мать в жизни сына незаменима, и так будет всегда. С другой стороны, переход отмечен приглашением мальчишки переступить порог, за которым открывается мир мужчин. Следовательно, сделать это приглашение, дать свое подтверждение его мужественности должны главным образом те самые мужчины, в чей мир он входит. Женщины в этот момент — в особенности мать — отпускают становящегося мужчиной мальчишку, отпускают его от себя в сообщество мужчин. Он вступает в мужское братство, и в приветствии этих мужчин, в их подтверждении своей мужественности он нуждается в этот момент больше всего. Мы со Стейси сошлись на том, что она первая обратится к Сэму с поздравлениями и она будет говорить единственной из женщин. Потом придет очередь мужчин, а последним выступлю я.
Я, кстати, должен признать, что в церквах делаются попытки возродить что-то вроде инициации, и каждый подобный опыт имеет свои достоинства. Но главное отличие нашего случая в том, что, во-первых, у Сэма такой обряд завершал год его подготовки — год проверки сил, испытаний и достижений. Сэма чествовали заслуженно, что делало это событие еще более значительным. Во-вторых, собравшиеся поздравить Сэма мужчины были людьми, с которыми он провел этот год, с кем строил загон, ездил с миссией, штурмовал Гранд-Тетон. Они не просто подбадривали Сэма — для мальчишки это пустые слова. Это были люди, которых Сэм уважал как мужчин, и они хвалили его, потому что стали свидетелями его побед. Я рад был бы поделиться с вами их словами, но не хочу опошлять дорогие для Сэма воспоминания, сделав их публичными (эту главу он прочитал и дал свое разрешение на ее обнародование). Достаточно будет сказать, что обращенные к Сэму речи мужчин были прочувствованными. Я прослезился. Затем настала очередь двух подарков, снова от сообщества мужчин. Первым стало помповое ружье двенадцатого калибра «Remington 870». О, как много говорит это сердцу юноши: «Теперь ты вооружен и опасен — как и должно быть. Ты владеешь этим оружием». Это также ему говорит: «Теперь ты входишь в наше сообщество», так как ружье подразумевает, что отныне юноша будет охотиться вместе с мужчинами. Следующим подарком был меч.
Для нас меч — это символ мужской силы. Возможны и другие символы, но для нас это оружие, которое обращается к нашим сердцам и к сердцу получающего его от нас юноши (мы также дарим мечи мужчинам постарше, никогда не проходившим инициации). Ввиду огромного значения этого символа выбор меча очень важен. Он должен быть настоящим. Это подарок не мальчику, а юному мужчине. Он должен быть смертельно опасным — как и подлинная мужественность. Он также должен быть благородным, как подлинная мужественность, ведь вручение меча в этом возрасте — призыв к будущему Воину и Царю. В случае Сэма мы решили выбрать меч Арагорна из «Братства кольца». Сэм любит эти истории, чувствует особую привязанность к Арагорну, хочет ему подражать. Но мы не подарили Сэму «Андрил» — меч, которым Арагорн владеет в качестве Царя. Мы подарили ему меч Арагорна-Рейнджера — оружие, которое он носит в начале истории, ведь Сэм перешел именно на эту стадию. Теперь он — Рейнджер. И он любит свой меч. Мужчины встали в круг, и мы помолились за Сэма. Потом был праздничный торт.
Постскриптум
План Года Сэма я составил по большей части самостоятельно, иногда импровизируя на ходу, и в нем были как свои светлые моменты, так и разочарования, словно нашему совместному времяпрепровождению что-то постоянно мешало. Порой проходил месяц, а нам не удавалось толком побыть вместе. Я знаю, что упустил много возможностей, и я хотел бы прожить этот год заново, еще раз. Я продолжаю развивать эту идею для других моих сыновей, и по ходу дела мы вместе учимся (сейчас очередь Люка). Нам следует действовать более целеустремленно в отношении этого движения мальчишки по пути возмужания, и все должно соответствовать потребностям его личности. Полагаю, что вне зависимости от деталей такой год должен включать в себя испытания физического, эмоционального и духовного плана, и осуществляться это должно, если возможно, отцом или другим значимым для мальчишки взрослым мужчиной. Хорошо также, чтобы это происходило в сообществе мужчин.
Я также считаю, что нечто подобное — как тем испытаниям, которые составили инициацию Сэма, так и тому обряду, который стал ее кульминационным пунктом, — мы можем предлагать в юности не прошедшим инициации мужчинам. Но все должно происходить настолько же искренне. Не подбадривать, а подтверждать мужественность должны те мужчины, которые знают этого человека и прошли с ним часть пути. Сугубо мужской разговор.
Далее, я считаю, что, когда мы переходим со стадии на стадию, могут и должны быть также другие события обрядового характера, такие как получение диплома, свадьба и прочие, зависящие уже от самого человека. Ищите эти моменты, братья мои, и придумывайте возможности сделать их частью инициации мужчины. У меня есть друзья, которые, вместо обычного мальчишника, берут жениха совместно сплавляться через пороги или совершать затяжные прыжки с парашютом (гораздо ближе к тому, что на самом деле готовит ему супружеская жизнь), а потом по очереди вслух подтверждают его мужественность. Барт только что провел впечатляющую церемонию для своего сына Криса, которого приняли офицером на службу в морскую пехоту США. Это был еще один пример преодоления водораздела, и Барт не упустил этот момент, созвав мужчин из нашего сообщества, чтобы произвести своего рода «духовное» посвящение Криса, поделиться с ним советами, подтвердить его мужественность.
Я считаю важным отметить, что инициация моих сыновей — как и моя собственная — в значительной части останется неформальной, иногда даже случайной, как в случае со спасением каноэ в парке Гранд-Тетон, с преодолением гористых пустошей в окрестностях Моаба и в тысяче других ситуаций, которые на пути возмужания дарует мальчишке жизнь. Когда отец и сын вместе проводят время и когда мужчины вместе проводят время — будь то какие-то домашние дела, или игра на улице в серсо, или починка машины, или охота на фазанов, — между ними происходит что-то глубокое и невысказанное. Это и есть самая подлинная из всех возможных форма инициации.
ВОИН
Препояшь Себя по бедру мечем Твоим, Сильный…
Пс. 44:4
Когда умер Александр Македонский, его огромная империя оказалась разделенной между несколькими его полководцами. Территории, в наше время именуемые Ближним Востоком, включая Израиль, попали под власть Селевкидов, которые продолжили миссию Александра по эллинизации местного населения, стремясь повсеместно насадить греческие обычаи и греческую систему ценностей. Поначалу сравнительно невинная экспансия греческой культуры постепенно становилась все более агрессивной, а в конечном счете и грубо насильственной. Особую ненависть у Селевкидов вызывали иудеи, упорствующие в поклонении единому Богу, что казалось властям — как и впоследствии многим диктатурам — угрозой их режиму. В 165 году до Р. X. командир греческого отряда привел своих воинов в деревню Модин — недалеко от Иерусалима — и приказал иудейским жителям поклониться идолу и съесть мясо принесенной в жертву свиньи, что было ударом в самое сердце иудаизма, в самое сердце людей, которые и представить себе не могли подобного святотатства.
Люди подчиниться отказывались, начались препирательства, и иудейский священник Маттафия убил командира отряда мечом. Жители деревни, возглавляемые пятью сыновьями Маттафии, взялись за оружие, бросились на остальных воинов отряда и всех перебили. Маттафия, по пути набирая сторонников, подался в горы, и оттуда начало действовать движение сопротивления эллинистическому угнетению. Тем временем Антиох IV (тогдашний правитель империи Селевкидов и жестокий враг иудеев) захватил храм в Иерусалиме, поставил в Святая Святых статую Зевса и приказал евреям ему поклоняться. Те, кто отказывался забыть Бога и Его заповеди, в том числе заповедь обрезания, подвергались гонениям, матерей с обнимающими их за шеи младенцами рубили мечами.
Перед своей кончиной Маттафия передал командование растущими силами иудейского сопротивления своему сыну Иуде Маккавею, который и повел плохо вооруженных повстанцев на численно превосходящего врага (десять тысяч иудеев против более чем шестидесяти тысяч греков и эллинизированных сирийцев) и в конце концов выбил его из Иерусалима. Иудеи совершили очищение храма, разрушили оскверненный алтарь (включая идола) и возвели новый жертвенник из неотесанных камней, после чего состоялся всенародный праздник поклонения единому Богу. Разумеется, я говорю о происхождении иудейского праздника Ханука (обновления храма). Как отмечает историк Томас Кахилл, «существуют такие унижения, которые гордый народ, даже если его поколение за поколением угнетали, терпеть не в силах».
В самом деле, на это может уйти время, потребуются неоднократные провокации, но в конце концов мужчина должен осознать, что в жизни есть вещи, за которые стоит сражаться. Возможно, если мы впитаем в себя эту истину, мы сможем лучше понять сердце нашего Бога.
Бог-Воитель
Я не совсем понимаю свойственную современной церкви забывчивость (смешанную с неприятием) в отношении одного из важнейших качеств Бога, о котором знали за многие века до нас:
Господь — муж брани, Иегова имя Ему.
Исх. 15:3
Господь выйдет, как исполин, как муж браней возбудит ревность; воззовет и поднимет воинский крик, и покажет Себя сильным против врагов Своих.
Ис. 42:13
Но со мною Господь, как сильный ратоборец; поэтому гонители мои споткнутся и не одолеют...
Мер. 20:11 [22]
Поднимите, врата, верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы! Кто сей Царь славы? — Господь крепкий и сильный, Господь, сильный в брани.
Пс. 23:7-8
Наш Бог — Воитель, могучий и грозный в битве, Он возглавляет воинства. По образу такого Бога сотворен человек. Я говорил об этом в «Необузданном сердце», но некоторые вещи нужно повторять не раз, поскольку мужчина оказывается в гораздо лучшей позиции для перехода на стадию Воина, если знает, что все это твердо основано на Писании, подтверждается Писанием и проповедуется им.
И пошли Филистимляне, и расположились станом в Иудее, и протянулись до Лехи. И сказали жители Иудеи: за что вы вышли против нас? Они сказали: мы пришли связать Самсона, чтобы поступить с ним, как он поступил с нами. И пошли три тысячи человек из Иудеи к ущелью скалы Етама и сказали Самсону: разве ты не знаешь, что Филистимляне господствуют над нами? что ты это сделал нам? Он сказал им: как они со мною поступили, так и я поступил с ними. И сказали ему: мы пришли связать тебя, чтобы отдать тебя в руки Филистимлянам. И сказал им Самсон: поклянитесь мне, что вы не убьете меня. И сказали ему: нет, мы только свяжем тебя и отдадим тебя в руки их, а умертвить не умертвим. И связали его двумя новыми веревками, и повели его из ущелья.
Когда он подошел к Лехе, Филистимляне с криком встретили его. И сошел на него Дух Господень, и веревки, бывшие на руках его, сделались как перегоревший лен, и упали узы его с рук его. Нашел он свежую ослиную челюсть, и, протянув руку свою, взял ее, и убил ею тысячу человек. И сказал Самсон: челюстью ослиною толпу, две толпы, челюстью ослиною убил я тысячу человек.
Суд. 15:9-16
История для воскресной школы? Возможно. Хотя я никогда не слышал урока, на котором объяснялось бы: «Вот, дети, что происходит, когда на человека сходит Господень Дух». Очевидно, однако, что именно такой урок содержит данный текст. Самсон становится могучим и наводящим ужас воином тогда и только тогда, когда на него сходит Господень Дух. В остальное время он ведет себя едва ли не как деревенский дурачок. Что эта история рассказывает нам о Боге, Дух Которого сходит на людей? И не только на Самсона, друзья мои. «Тогда возопили сыны Израилевы к Господу, и воздвигнул Господь спасителя сынам Израилевым, который спас их, Гофониила... На нем был Дух Господень...», и Гофониил пошел сражаться (см.: Суд. 3:9-10). «И Дух Господень объял Гедеона...», и Гедеон пошел сражаться (см.: Суд. 6:34). «И был на Иеффае Дух Господень...», и Иеффай пошел сражаться (см.: Суд. 11:29). «...Почивал Дух Господень на Давиде с того дня и после...» (1 Цар. 16:13), и едва ли не первое, что сделал Давид, — убил Голиафа. Повторю свой вопрос: что эти истории рассказывают нам о Боге, Дух Которого сходит на людей?
Наши представления об Иисусе как Мужчине заметно искажаются в наших церквах, но, возможно, не в большей степени, чем наши представления об Иисусе как Воине. Что-то разгневало Иисуса, и Он взял и сделал из веревок бич, а затем обратил его против торгующих во дворе храма (см.: Ин. 2:13-17). «...Ревность по доме Твоем снедает Меня» (Ин. 2:17). Такого ли рода поведения вы ожидали от Иисуса, мягкого и кроткого, как вас учили? Да, Иисус может быть бесконечно милосердным. Но в Евангелиях мы видим Его и с другой стороны. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Мф. 23:15). О, да! Это воинственные слова.
Причины быть Воином
Наш Бог — Воин, потому что в жизни есть такие вещи, за которые стоит бороться, за которые необходимо бороться. По образу Своему Бог сделал человека Воином, то есть предначертал ему сражаться в битве вместе с Собой.
Однажды юноша Моисей, «принц Египта», пошел посмотреть, не угнетают ли его соотечественников. Когда он своими глазами увидел, как египетский надсмотрщик бьет еврейского раба, он не мог этого вынести и убил египтянина. Опрометчивый поступок, из-за которого Моисею пришлось бежать из страны, но мы видим, что в нем зарождается Воин. Спустя много лет Бог посылает Моисея освободить свой народ, и, могу добавить, завоевание этой свободы становится непрекращающейся битвой. Давид тоже сражался в одной битве за другой, чтобы завоевать свободу своему народу и объединить колена Израилевы. Было в этом человеке нечто, что заставляло его поступать именно таким образом, и то же самое нечто не позволяло Линкольну сидеть и смотреть, как разваливаются на части Соединенные Штаты, не позволяло Черчиллю — вопреки позиции многих его соотечественников – сидеть и смотреть, как фашисты беспрепятственно маршируют по Европе, ведь он знал, что рано или поздно они доберутся и до Англии.
Есть такие вещи, за которые стоит бороться. За брак, например, или институт брака в целом. За детей, неважно — ваши они или нет. Как вы уже поняли, нужно бороться за дружбу, как и за церкви, которые склонны сами себя уничтожать, если они еще не уничтожены ненавидящим их врагом рода человеческого. Многие люди считают, что бороться нужно и за природу. Врачи борются за жизнь пациентов, учителя — за души и будущее своих учеников. Возьмите что-нибудь хорошее, истинное, прекрасное, что есть на земле, и спросите себя: «Можно ли это защитить без борьбы?»
Мы видим это в фильме «Нокдаун», основанном на подлинной биографии боксера Джеймса Брэдцока. Он утратил стремление к борьбе и начал проигрывать схватку за схваткой. Но когда страну подмяла Великая депрессия и начала угрожать его семье разрушением, в этом мужчине разгорелся пламень. Он совершил поразительное возвращение на ринг и одного за другим «свалил» соперников, которые были намного моложе и сильнее его. Ошеломленный менеджер спросил: «Откуда это в тебе?» Это шло изнутри, это было пробуждением спавшего в нем Воина. На пресс-конференции ему задали сходный вопрос: «За что вы сражаетесь?» «За молоко, — ответил он. — За спасение своей семьи». Иногда, чтобы в мужчине пробудился Воин, битвы должны вспыхивать совсем близко. Может быть, поэтому Бог позволяет вспыхивать им у порога нашего дома?
Так и в фильме «Ковбои»: эти юные пастухи, у которых еще не обсохло молоко на губах, когда они вступили на свой путь, к концу становятся Воинами. В их хозяина стреляют преступники, стреляют в спину безоружному старику, их скот угнан, и это перебрасывает юношей на следующую стадию пути возмужания. Они добывают себе оружие и гонятся за злодеями, большую их часть убивают и возвращают себе свой скот. Так и Симба, когда в конце концов покидает стадию Питера Пэна, распрощавшись с беззаботной жизнью в джунглях, в качестве юного мужчины борется со своим вероломным дядей за царство. Обычно зло не отступает с готовностью — его нужно вынудить сдаться или его нужно уничтожить. Бальяна учит быть Воином его отец, и первый свой шаг в обретении Святой земли он делает, возглавив атаку конницы на врага. И все же одна из любимейших моих историй содержится в конце «Властелина колец».
Возлюбленные сыновья возмужали как Ковбои (или Рейнджеры) и продолжают становиться полноценными Воинами. Хоббиты помогли своему королю Арагорну победить в последней великой битве за Средиземье и возвращаются домой. С этого начинается одна из самых моих любимых во всей книге глав — «Очищение Удела» (в фильме полностью пропущенная). Когда наконец хоббиты по завершении своих поисков (и своей инициации) возвращаются в свой родной Удел, они находят его в руках зла. Деревья вырублены, реки загрязнены, их сородичи порабощены, уютные трактиры закрыты или превращены в тюрьмы. Волк не просто у дверей — он проник в дом. Они не в силах этого вынести.
Это было слишком для Пиппина. Он вспомнил поле Кормаллен, а здесь косоглазый называет Хранителя Кольца «маленьким хвастуном». Он распахнул плащ, выхватил меч. Блеснул черный с серебром мундир Гондора. — Я посланник короля, — сказал он. — Ты говоришь с другом короля и одним из наиболее славных героев запада.
Ты разбойник и дурак. На колени и проси прощения, или же я покажу тебе проклятие троллей! Меч блеснул в лучах заходящего солнца. Мерри и Сэм тоже обнажили мечи и подъехали к Пиппину... И разбойники отступили. Их работа была пугать жителей Пригорья и колотить испуганных хоббитов. Бесстрашные хоббиты с яркими мечами и суровыми лицами явились для них неприятным сюрпризом. И в голосе пришельцев были нотки, которых они раньше не слышали. Они испугались.
Возлюбленные сыновья вернулись Воинами. Это было хорошо и для Удела с его кроткими обитателями.
Пассивность
Одна из самых печальных глав в истории Божьего народа начинается вскоре после его драматического исхода из Египта, когда иудеи уже стояли на пороге совершенно новой жизни в обещанной им Богом земле:
Но вы не захотели идти и воспротивились повелению Господа, Бога вашего, и роптали в шатрах ваших, и говорили: Господь, по ненависти к нам, вывел нас из земли Египетской, чтоб отдать нас в руки Аморреев и истребить нас; куда мы пойдем? Братья наши расслабили сердце наше, говоря: «народ тот более и выше нас, города там большие и с укреплениями до небес, да и сынов Енаковых видели мы там». И я сказал вам: не страшитесь и не бойтесь их; Господь, Бог ваш, идет перед вами; Он будет сражаться за вас [не «утешит вас», не «будет с вами в ваших бедах от руки врагов ваших» — будет сражаться за вас], как Он сделал с вами в Египте, пред глазами вашими, и в пустыне сей, где, как ты видел, Господь, Бог твой, носил тебя, как человек носит сына своего, на всем пути, которым вы проходили до пришествия вашего на сие место. Но и при этом вы не верили Господу, Богу вашему... <...> И вы отвечали тогда и сказали мне: согрешили мы пред Господом, пойдем и сразимся, как повелел нам Господь, Бог наш.
Втор. 1:26-32, 41
Но было слишком поздно. Из-за своего решения не сражаться они были обречены сорок лет странствовать в пустыне. Мы часто цитируем этот фрагмент, говоря о собственных скитаниях, принимая эту сагу странствий так, как если бы они были неизбежными. Но нет, урок вовсе не в этом. Мы забываем, что этого можно было избежать. Причина, по которой состоялось это прискорбное многолетнее странствие, заключалась в том, что Божий народ не стал сражаться. Точнее говоря, скитания были наказанием, следствием отказа довериться Богу и идти в бой.
Помните, в трилогии «Властелин колец», в книге «Две башни», Теоден, король Рохана, не хочет воевать? «Я не рискну начать открытую войну». Я только качаю головой. Что есть такого в природе человека, что заставляет его отворачиваться от реальности борьбы? Да что там, мой сын совсем недавно столкнулся с этим, и не где-нибудь, а на своих занятиях по изучению Библии. «От нас не требуется противостоять сатане. Это дело Бога». Опасная идея и совершенно небиблейская.
...Противостаньте диаволу...
Иак. 4:7
Противостойте ему...
1 Пет. 5:9
Мы живем в мире, в котором идет война. От нас требуется давать отпор врагу. Очевидно, реальность этого трудно принять, о чем свидетельствует пассивность, характерная для значительной части современных христиан. Мы хотим, чтобы христианская жизнь сводилась к наслаждению любовью Иисуса. Но в нашем мире имеет место совсем другое. Такая ситуация может вам не нравиться, может казаться неприятной, но от этого она отнюдь не становится надуманной.
Агрессивность
Я сказал, что отказ Израиля сражаться за обетованную землю представляется мне одной из самых печальных историй Писания. Но это еще не самая печальная его история. Когда речь заходит о поведении отдельных людей, худшим для нас оказывается падение Адама — явление в мир первородного греха, из-за которого вообще и начались все неприятности. Это грехопадение было отмечено пассивностью. Ева прельстилась, говорит Павел, но не Адам (см.: 1 Тим. 2:14). Он согрешил по другой, не указанной причине, однако если мы внимательно посмотрим на эту историю, то обнаружим некоторые нужные нам свидетельства. Адам остался безучастен, он не вмешался, он палец о палец не ударил. А сотворен Он был для действия, по образу и подобию могущественного Бога, Который действует, решительно вмешиваясь в историю. Адам же пассивен, он словно находится в параличе, и какие бы качества ни перешли к нам от первого мужчины, мы знаем, что одно из них, безусловно, пассивность.
Сколько-то лет назад у меня была отличная возможность сделать для миссии, в которой я работал, доброе дело. Менеджер в нашем отделении плохо обращался с персоналом, несколько человек уволились, и он наконец заинтересовался, почему. Он пришел в мой кабинет, чтобы узнать, в чем тут, по моему мнению, дело, но я ушел от разговора, притворившись, будто спешу на собрание. Я струсил, уклонился от конфликта. За это я себя ненавижу. Что это во мне такое, что я отказываюсь проявить заботу, когда у Стейси выдается тяжелый день? Почему я предпочитаю заняться своей машиной или поработать над этой книгой, лишь бы не входить в темные воды взаимоотношений? Почему я тушуюсь, когда один из моих сыновей со слезами на глазах рассказывает мне о каких-то своих неприятностях в школе? Вы отлично понимаете, о чем я говорю.
В мире мужчины есть такие области, которым он позволяет превратиться в своеобразные демилитаризованные зоны, в территории пассивности и уступок, отмеченные табличками: «Я не буду обременять тебя, если ты не будешь обременять меня». Это могут быть вопросы семейного бюджета или отношений с родственниками жены. Это может быть назревающий в церкви или в ином сообществе конфликт. Мы ищем пути наименьшего сопротивления, а они редко бывают правильными. Мне грустно вспоминать обо всем, с чем я смирился за прошедшие годы, сдавшись без борьбы. Для мужчины важно преодолевать этот паралич воли, эту пассивность, унаследованную нами от Адама, впитавшуюся в наши плоть и кровь. Чтобы быть мужчинами, мы с Божьей помощью должны их преодолевать, целеустремленно, неустанно, в одной битве за другой, во всякую пору нашей жизни.
В вестерне «Открытый простор» есть сцена, прекрасно иллюстрирующая эту идею. Как это типично для сюжетов вестернов с их мифической простотой, городок захватили плохие парни — что ж, по словам Иоанна, «весь мир лежит во зле» (см.: 1 Ин. 5:19). Мерзавцы поставили шерифом своего человека и наняли бандитов, чтобы держать жителей городка в страхе. В городок приезжают два ковбоя с целью воззвать к правосудию — их товарищ убит и едва не убит подросток, с которым они подружились. В салуне они пытаются побудить жителей городка действовать. Один из местных лавочников говорит: «Просто позор, до чего дошел наш город», на что один из ковбоев отвечает: «Вы могли бы что-нибудь предпринять». «Предпринять? — испуганно переспрашивает тот. — Мы торговцы. А Ральф — владелец магазина». Далее следует моя любимая реплика: «Да вы мужчины или нет?!»