Плетения убили их собственных владельцев, сжигая Айз Седай, убивая Аша'манов и нескольких оставшихся Мурдраалов. Напрягая усилия, Андрол взревел громче и открыл маленькие врата на путах Логайна, схлопывая их. Он открыл другие врата непосредственно на полу под стулом Логайна, направив его из комнаты к месту в дали от Черной Башни – к месту, ниспошли Свет, безопасному.
Женщина по имени Хессалам сбежала. Она бежала через собственные врата, Таим, последовал за ней с некоторыми из оставшихся. Остальные не были так мудры – на мгновение позже, Андрол открыл врата, столь же широкие как пол, погружая оставшихся женщин и Аша'манов в них, чтобы они упали с высоты в сотни футов.
Глава 15
Твоя шея в петле
Таразинский дворец в Эбу Дар был далеко не самым сложным местом, куда когда‑либо проникал Мэт. Он говорил это себе снова и снова, свисая с балкона третьего этажа прямо над садами.
Он уцепился за мраморный выступ одной рукой, в то время как другой удерживал на голове свою шляпу. Свой узелок он положил внизу в садах. По его лицу стекал пот, несмотря на то, что ночной воздух был холодным.
Выше раздавалось бряцание доспехов двух шагающих по балкону Стражей Последнего Часа. Кровь и проклятый пепел! Неужели эти парни никогда не снимают свои доспехи? Их шлемы напоминали головы насекомых. Он мог разобраться с ними в два счета. Балкон был обтянут железной ширмой, чтобы защитить обитателей от ненужных взглядов снизу, но Мэт был достаточно близок, чтобы видеть входящих внутрь стражей.
Свет, они так долго там стояли, что у Мэта уже начала затекать рука. Двое человек невнятно переговаривались. Возможно, они решили присесть и выпить чашечку чая. Или достать книгу и немного почитать в ночи. Туон определенно должна уволить этих двоих. С какой это стати они так свободно разговаривают на балконе? Здесь ведь могут оказаться убийцы!
Наконец, благодарение Свету, те двое ушли. Мэт попытался сосчитать до десяти, прежде чем раскачаться, но смог только до семи. Он толкнул одну из незапертых ширм и вскарабкался через балконные перила.
Мэт тихо вздохнул, руки уже болели. Дворец, несмотря на тех двух охранников, был далеко не таким неприступным, как Твердыня. Ну у него, разумеется, было еще одно преимущество: он жил в этом дворце, спокойно приходил и уходил отсюда. По большей части свободно. Он почесал шею под шарфом – он снова стал носить его. На мгновение ему показалось, что лента превратилась в цепь.
Отец Мэта часто говаривал: не зная броду, не суйся в воду. Все знали, что не было человека честнее, чем Абелл Коутон, но некоторым людям – как тем, что у Таренского Перевоза – нельзя было доверять ни на грош. Абелл говорил, что во время торговли лошадьми, ты всегда должен просчитать пути отступления.
За те два месяца, которые он жил во дворце, Мэт изучил каждый выход – каждую трещину и проход, каждое свободное окно. Какие двери балкона было легко открыть, а какие обычно запирались с упором. Если ты можешь выбраться отсюда, то сможешь и забраться внутрь. Он ждал момент на балконе, не входя в комнату, к которой он был присоединен. Он был на третьем этаже, где останавливаются гости. Он, возможно, был в состоянии проникнуть таким образом, но внутри здание всегда лучше охранялись, чем это делалось снаружи. Лучше всего забраться снаружи.
Проникновение таким образом не привлекало внимания. К счастью, на эту сторону дворца было легко взобраться. Каменная кладка и древесина была усыпана неровностями, за которые легко можно было ухватиться. Он помнил, что однажды даже ругал Тайлин за это.
К тому моменту, как Мэт выполз за ширму, подтянулся вверх и начал карабкаться к четвертому уровню, пот градом сползал по его лбу, словно муравьи, которые сбегали по склону холма. Ашандарей иногда бил его сзади по ногам. Он мог чувствовать запах моря в легком бризе. Пока кто‑нибудь находился на верху, для него всё пахло лучше. Наверное, это потому, что головы, всё же, пахнут лучше, чем ноги.
Это глупая мысль, сказал Мэт сам себе. Что угодно, лишь бы не думать о высоте. Он подтянул себя на один из уступов каменной кладки, который был уже, чем футом ниже и покачнулся. Мэт глубоко вздохнул и только потом продолжил восхождение.
Здесь. Выше он мог видеть балкон Тайлин. У её покоев, конечно, было несколько балконов, но он двигался к тому, что был в спальне, а не в гостиной. Тот выходил на площадь Мол Хара, и восхождение к нему было так же заметно, как муха в белоснежном пудинге.
Он снова посмотрел на покрытый арабеской железный балкон. Он всегда надеялся что сможет подняться к нему. Он, разумеется, полагал так, когда выбирался из него.
Что ж, он не будет дураком и не будет делать ничего подобного впредь, это уж точно. Только этот раз и то неохотно. Мэтрим Коутон знал как присмотреть за своей собственной шеей. Он бы не прожил так долго рискуя понапрасну, с удачей или без. Если Туон хочет жить в городе где глава ее армий организует на нее покушения, это ее выбор.
Он кивнул сам себе. Он вскарабкается наверх, очень рационально объяснит ее что она должна покинуть город и то что этот Генерал Галган предал ее. Потом он может погулять и поиграть в кости. Для этого он и вернулся в этот город. Если Ранд будет на севере, там где все Троллоки, тогда Мэт хочет быть от него так далеко как только возможно. Мэт переживал за Ранда, но любой вменяемый человек поймет что выбор Мэта единственно правильный. Водоворот красок начал сформировываться, но Мэт подавил его.
Разумным. Он будет очень разумным.
Потея, проклиная, с ноющими руками, Мэт залез на балкон четвертого этажа. Одна из защелок на ставнях болталась здесь, точно также как тогда когда он жил в этом дворце. Быстро поработать крючком из проволоки все что было нужно ему что бы попасть внутрь. Он проник на закрытый балкон достал ашандарей, затем лег на спину дыша так словно он пробежал всю дорогу от Андора до Тира.
После нескольких минут этого, он заставил себя подняться на ноги, затем посмотрел через вскрытые ставни четыре этажа вниз. Мэт очень гордился этим подъемом.
Он поднял ашандарей и отправился к дверям балкона. Туон несомненно перебралась сюда, в комнаты Тайлин. Они были лучшими во дворце. Мэт приоткрыл дверь. Он просто посмотрит внутрь и…
Что‑то выстрелило из теней перед ним и врезалось в дверь прямо над его головой.
Мэт упал, перекувырнулся, доставая нож одной рукой и сжимая ашандарей другой. Дверь раскрылась от силы, с которой арбалетный болт вонзился в ее поверхность.
Селусия выглянула в следующий момент. Правая часть ее головы была начисто выбрита, другая сторона закрыта тканью. Ее кожа была цвета сливок, но любой мужчина который посчитает ее мягкой вскоре узнает обратное. Селусия может научить наждачную бумагу одному или двум способам быть жестче.
Она нацелила на него маленький арбалет, и Мэт обнаружил, что улыбается.
– Я знал это! – воскликнула он. – Ты телохранитель. Ты всегда им была.
Селусия нахмурилась.
– Что ты здесь делаешь, глупец?
– Ох, просто прогуливаюсь, – сказал Мэт, поднимаясь и убирая нож, – Говорят, что ночной воздух хорош для парней. Морской бриз. Такого рода вещи.
– Ты сюда вскарабкался? – Спросила Селусия, поглядывая через балкон, так словно искала веревку или лестницу.
– Что? Ты обычно так не взбираешься? Это очень хорошо для рук. Улучшает хватку.
Она бросила на него страдающий взгляд, и Мэт обнаружил, что улыбается. Если Селусия была в поиске убийц, то с Туон было, вероятно, все в порядке. Он кивнул на арбалет, который был все еще нацелен на него.
– Ты собираешься.
Она промолчала и опустила арбалет.
– Премного благодарен, – сказал Мэт. – Так ведь можно человека и без глаза оставить. Не то, чтобы я был против, но теперь их у меня и так уже маловато.
– Что ты сделал? – сухо спросила Селусия. – Сыграл в кости с медведем?
– Селусия! – воскликнул Мэт, проходя мимо нее в покои. – Это же было ужасно близко к шутке! Наверное, приложив немного усилий, мы еще сможем взрастить в тебе чувство юмора. Это была бы такая диковина, что мы могли бы даже отправить тебя выступать в цирке, и брали бы за это деньги. «Заходите и посмотрите на на невероятную смеющуюся со’джин! Только этим вечером и всего‑то за два медяка!..»
– Ты поставил свой глаз на кон, не так ли?
Мэт споткнулся, толчком открывая дверь. Он ухмыльнулся. Свет! Это было необыкновенно близко к правде.
– Очень мило.
Это пари я выиграл, подумал Мэт, не важно как это могло выглядеть со стороны. Мэтрим Коутон был единственным человеком, вынужденным играть в кости с самой судьбой мира в качестве приза. Конечно, в следующий раз, они найдут какого‑то другого дурацкого героя, чтобы занять его место. Наподобие Ранда или Перрина. Эти двое были так полны героизма, что он практически стекает из их ртов вниз по подбородкам. Он подавил видения, которые попытались сформироваться. Свет! Он должен прекратить думать об этих двух.
– Где она? – спросил Мэт, осматривая спальню. Простыни на кровати были смяты – он искренне не мог представить себе розовые ленты, привязанные к спинке кровати – но Туон нигде не было видно.
– Снаружи, – сказала Селусия.
– Снаружи? Сейчас полночь!
– Да. Время когда только убийцы могут прийти. Тебе повезло, что я не целилась, Мэтрим Коутон.
– Проклятье, тебя это не волнует. – сказал Мэт. – Ты её телохранитель.
– Я не понимаю, о чем ты, – сказала Селусия, пряча небольшой арбалет в своей робе. – Я со'джин Императрицы, да живет она вечно. Я её Голос и Говорящая правду.
– Прекрасно, – сказал Мэт, поглядывая на кровать. – Ты завлекаешь вместо неё, не так ли? Лёжа в её кровати? С арбалетом наизготовку, убийцы должны попытаться проникнуть внутрь?
Селусия ничего не сказала.
– Хорошо, где она? – потребовал Мэт. – Кровавый пепел, женщина! Это серьезно. Генерал Галган самолично нанимает людей, чтобы убить её!
– Что? – спросила Селусия. – Ты беспокоишься об этом!
– Треклято верно, да.
– О Галгане не стоит беспокоиться, – сказала Селусия, – Он слишком хороший воин, чтобы поставить под угрозу наши нынешние усилия по стабилизации. Криза – это то, о чем тебе следует беспокоиться. Она прислала трех убийц из Шончан, – Селусия посмотрела на балкон двери. Мэт впервые заметил пятно на полу, видимо это была кровь, – Я поймала только двух. Жаль. Я предположила, что ты третий, – она смотрела на него, как будто считая, что он может – вопреки логике оказаться убийцей.
– Ты – треклятая сумасшедшая, – сказал Мэт, теребя шляпу и подбирая ашандарей. – Я иду за Туон.
– Это имя больше не принадлежит ей, да живет она вечно. Она известна как Фортуона; ты не должен обращаться к ней по какому либо из имен, но вместо этого – "Высочайшая" или "Величайшая".
– Я буду называть ее так, как мне проклято нравится, – сказал Мэт. – Где она? – Селусия изучала его.
– Я не убийца, – сказал он.
– Я и не верю, что ты убийца. Я пытаюсь решить, захотела бы она, чтобы я раскрыла тебе ее местоположение.
– Я её муж, не правда ли?
– Цыц, – сказала Селусия. – Ты только что пытался убедить меня, что ты не убийца, теперь, ты заявляешь мне это? Глупец. Она во дворцовых садах.
– Сейчас…
– … полночь, – закончила за него Селусия. – Да. Я знаю. Она не всегда… прислушивается к логике. – Он уловил некоторую раздражительность в её тоне. – Рядом с ней целый отряд Стражей Последнего часа.
– Меня не волнует даже, если сам Создатель находится рядом с ней, – отрезал Мэт, идя назад к балкону. – Я собираюсь усадить её и объяснить ей некоторые вещи.
Селусия последовала за ним и прислонилась к дверному проему, подняв на него скептический взгляд
– Хорошо, возможно я не смогу усадить её в действительности, – сказал Мэт, глядя через открытое окно на сады внизу. – Но я объясню ей – логически – почему она не может попросту бродить в ночи подобной этой. По крайней мере, я упомяну об этом ей. Кровь и проклятый пепел. Мы действительно довольно высоко находимся, не так ли?
– Нормальные люди используют лестницы.
– Каждый солдат в этом городе ищет меня, – сказал Мэт. – Думаю, Галган пытается сделать, чтобы я исчез.
Селусия поджала губы.
– Ты ничего не знала об этом? – спросил Мэт
Она поколебалась, потом покачала головой.
– Не исключено, что Галган будет следить за тобой. Принц Воронов имеет право, в обычных обстоятельствах…
– Галган генерал наших армий, но главнокомандующим может быть, и Принц Воронов.
Принц Воронов.
– Только, проклятье, не напоминай мне, – выругался Мэт. – Я думал, что это был мой титул, когда я женился на Дочери Девяти Лун. Разве ничего не поменялось при её восшествии?
– Нет, – сказала Селусия, – Еще нет.
Мэт кивнул, потом вздыхая посмотрел на спуск впереди. Одну ногу он поставил на перила.
– Есть другой путь, – сказала Селусия. – Идем, пока ты не сломал свою дурную шею. Я все еще не знаю, чего она от тебя хочет, но я сомневаюсь, что это твоя смерть от падения.
Мэт с благодарностью спрыгнул с балконных перил, следуя за Селусией в комнату. Она открыла платяной шкаф, а потом открыла заднюю стенку в темный проход, заключенный в дворцовое дерево и камень.
– Кровь и проклятый пепел, – сказал Мэт, просовывая голову внутрь. – Он был здесь всё это время?
– Да.
– Так вот как тварь вошла, – пробормотал Мэт. – Тебе нужно загородить его, Селусия.
– Я сделала лучше. Когда Императрица спит – да живет она вечно – она спит в мансарде. Она никогда не дремлет в этой комнате. Мы не забыли, как легко была захвачена Тайлин.
– Это хорошо, – сказал Мэт. Он вздрогнул. – Я нашел тварь, которая это сделала. Он не распотрошит более ни одного горла. Тайлин и Налесин могут немного сплясать друг с другом по этому поводу. Прощай, Селусия. Спасибо тебе.
– За проход? – спросила она. – Или за то, что не пристрелила тебя из арбалета?
– За то, проклятье, что не называешь меня "Высочайшим", как Музенге и все остальные, – пробормотал Мэт, вступая в проход. Он нашел фонарь на стене и зажег его огнивом и трутом.
Войдя за ним, Селусия рассмеялась, – Если это беспокоит тебя, Коутон, то тебя ждёт очень неприятная жизнь. Есть только один способ, перестать быть Принцем Воронов, – накинуть шнурок себе на шею, и умереть. Затем она вышла и закрыла дверь шкафа.
Какая приятная женщина, подумал Мэт. Он почти предпочел бы дни, когда она не хотела разговаривать с ним. Тряхнув головой, он начал спускаться по проходу, осознавая, что она никогда не сказала бы ему точное место, куда он вел.
Ранд шагал через лагерь Илэйн на восточной окраине Браймского Леса в сопровождении пары Дев. В лагере было темно, наступил вечер, но мало кто спал. Они были готовы сворачивать лагерь и начинать перемещение армии на восток, в сторону Кайриэна, следующим утром.
Всего два охранника с Рандом этим вечером. Он чувствовал себя почти беззащитным с этими двумя охранниками, хотя когда‑то считал чрезмерным даже такое их количество. Неизбежный поворот Колеса изменил его восприятие так же, как изменял сезоны.
Он шёл по освещаемому фонарем пути, который раньше, очевидно, был просто звериной тропой. Этот лагерь не простоял достаточно для того, чтобы иметь другие пути. Лёгкий шум нарушал спокойствие ночи: грузились на повозки припасы, точились лезвие мечей, раздавалась пища среди голодных солдат
Люди не разговаривали друг с другом. Не только через ночь, но и потому, что силы Тени были поблизости в лесу, а у троллоков хороший слух. Лучше всего привыкнуть говорить тихо, не перекрикиваться с одного конца лагеря в другой. Фонари огражденные щитами давали только рассеянный свет, кухонные огни были сведены к минимуму.
Ранд оставлял след, неся свой длинный пакет, и проходя через шелест высокой травы на поляне по пути к палатке Тэма. Это будет быстрый поход. Ранд кивал тем солдатам которые отдавали ему честь по пути. Они были потрясены лично увидев его, но не удивлены, что он идёт по лагерю. Илэйн сделала известным армии его предыдущий визит.
Я возглавляю эти армии, сказала она, когда они расставались в прошлый раз, но ты их сердце. Ты собрал их, Ранд. Они бьются за тебя. Пожалуйста, дай им увидеть себя когда придёшь.
Так он и сделал. Хотел бы он защитить их лучше, но вместо этого ему приходилось просто нести эту ношу. Как оказалось, секрет был не в том, чтобы становиться все тверже и тверже, все больше рискуя быть сломленным. Не в том, чтобы стать бесчувственным. Он должен нести эту боль, подобно боли в своем боку, и принимать это, как часть самого себя
Двое парней с Эмондова Луга охраняли палатку Тэма. Ранд кивнул им, когда они вытянулись, отдавая честь. Бан ал'Син и Дав ал'Тон – когда‑то он никогда бы не подумал, что увидит их отдающими ему честь. Они сделали это четко, даже слишком.
– У вас есть серьезное задание, парни, – сказал им Ранд. – Настолько важное, как и любое другое на поле боя.
– Защищать Андор, Милорд? – сконфужено спросил Дав.
– Нет. – сказал Ранд. – Охранять моего отца. Позаботьтесь делать это хорошо. – Он ввалился в шатер, оставив Дев снаружи.
Тэм стоял над походным столом, осматривая карты. Ранд улыбнулся. Его взгляд был похож на тот, которым Тэм высматривал заблудившихся в зарослях овец.
– Похоже ты считаешь, что я нуждаюсь в охране, – сказал Тэм
В ответ на этот комментарий Ранд задумался, чувствовал он бы себя хуже входящим в лагерь лучников и провоцирующим там всех выстрелить в него. Вместо этого он положил сверток на стол. Тэм оглядел длинный, обвязанный тканью предмет, потом вытащил его из обертки. Ткань спала, открыв чудесный меч в черно‑лакированных ножнах, украшенных переплетенными красно‑золотыми драконами. Тэм поднял взгляд с вопросом в глазах.
– Ты дал мне свой меч, – сказал Ранд. – А у меня не было возможности вернуть его. Это замена.
Тэм вынул меч из ножен и его глаза расширились.
– Это слишком хороший дар, сын.
– Ничто не является слишком хорошим, когда речь идет о тебе, – прошептал Ранд. – Ничто.
Тэм покачал головой, возвращая меч назад в ножны.
– В конечном счете он закончит в сундуке, забытый, как и предыдущий. Мне никогда не следовало приносить его домой. Ты вкладываешь слишком много внимания в этот клинок. – Он протянул руку с мечом, чтобы вернуть его.
Ранд положил свою руку поверх руки Тэма.
– Пожалуйста. Мастер клинка заслуживает подходящего оружия. Возьми его – это облегчит мою ношу. Свет знает, любое бремя, которое я облегчу сейчас, поможет в грядущие дни.
Тэм скривился.
– Это грязный прием, Ранд.
– Знаю. Когда‑то я проводил время со всякого рода неприятными типами. Королями, клерками, лордами и леди.
Тэм неохотно забрал меч назад.
– Прими его как благодарность от всего мира тебе. За то, что ты научил меня пустоте и пламени много лет назад… Свет, Тэм. Я не стоял бы здесь, Я был бы мертв, я уверен что – Ранд посмотрел на меч, – Подумать только. Если бы не твое желание сделать из меня хорошего стрелка из лука. Я бы никогда не постиг того, что уберегло меня от безумия в тяжелые времена.
Тэм вздохнул.
– Пламя и пустота, это не относится к стрельбе из лука.
– Да, я знаю. Это техника мечника.
– Это также не имеет отношения к мечам, – сказал Тэм, пристегивая клинок к поясу.
– Но…
– Пламя и пустота, они о концентрации, – сказал Тэм, – И о спокойствии. Я буду обучать этому всех и каждого на этой земле, солдат он или нет, если смогу, – его черты лица смягчились, – Но, Свет, что это я делаю? Читаю тебе лекцию? Лучше расскажи мне, где ты раздобыл это оружие?"
– Я нашел его.
– Это самый прекрасный меч из тех, что мне когда‑либо доводилось видеть. – Тэм достал его снова, разглядывая сгибы металла. – Он древний. И был использован. Часто использован. О нем, однозначно, заботились, но он никогда не пылился в сундуке для добычи какого‑то вождя. Мужчины махали этим клинком. Убивали им.
– Он принадлежал… родственной душе.
Тэм посмотрел на него, ловя его взгляд.
– Хорошо, полагаю в таком случае мне следует его опробовать. Идем.
– Ночью?
– Все еще ранний вечер, – сказал Тэм. – Это хорошее время. Тренировочные площадки не будут переполнены.
Ранд выгнул бровь, но уступил, поскольку Тэм обогнув стол оставил палатку. Ранд последовал, Девы последовали позади них, и проводили его отца к ближайшей тренировочной площадке, где сражались несколько Стражей, освещенные горящими фонарями по сторонам.
Возле стойки деревянного оружия для тренировок Тэм взял новый меч и переместился в несколько позиций. Хотя волосы его были серые и лицо сморщилось вокруг глаз, Тэм Ал'Тор двигался как лента шелка на ветру. Ранд никогда не видел своего отца сражающимся, даже понарошку. По правде говоря, часть его испытывала затруднения, воображая спокойного Тэм Ал'Тора за убийством чего‑либо, кроме рябчиков для костра.
Теперь он видел. Освещаемый мигающим светом фонаря, Тэм Ал'Тор скользнул в фехтовальные позиции как в удобную пару ботинок. Странно, Ранд обнаружил что завидует. Не персонально своему отцу, а любому, кто познал умиротворенность от тренировок с мечом. Ранд поднял руку, затем обрубок другой руки. Многие позиции требовали двух рук. То, как сражался Тэм, не походило на сражение с коротким мечем и щитом, как это делали многие пехотинцы. Это было нечто иное. Ранд все еще мог бы сражаться, но никогда не смог бы сделать подобное. Не более чем человек, потерявший стопу, смог бы танцевать.
Тэм закончил Заяц Находит Свою Нору, вложив оружие в ножны одним плавным движением. Оранжевый свет фонаря отразился от клинка, когда он скользнул в свой покров.
– Потрясающе, – сказал Тэм. – Свет, вес, конструкция… он выкован с применением Силы?
– Не знаю, – сказал Ранд.
У него никогда бы не было шанса использовать его в бою.
Тэм взял чашу воды из рук мальчика‑слуги. Несколько новых рекрутов пробежали пикейным строем в отдалении, работая до поздней ночи. Каждый момент тренировок был драгоценным, особенно для тех, кто нечасто бывал на линии фронта.
Новые рекруты, думал Ранд, наблюдая за ними. Они тоже мое бремя. Каждый сражающийся человек.
Он найдет способ повергнуть Тёмного. Иначе эти люди сражались напрасно.
– Ты взволнован, сын, – сказал Тэм, передавая чашу обратно мальчику слуге.
Ранд успокоил себя, ища умиротворение, оборачиваясь к Тэму. Он вспоминал, из старой памяти, кое‑что из книги. Ключ к лидерству в кругах на воде. Ты не найдешь спокойствия на водной глади, если под водой землетрясение. Подобно, ты не найдешь мира и не сфокусируешься на группе, до тех пор, пока у самого лидера не будет мира внутри него.
Тэм смотрел на него, но не критиковал Ранда за внезапную маску контроля, которую он принял. Вместо этого Тэм отошел в сторону и взял из стойки один из сбалансированных деревянных тренировочных мечей. Он бросил его Ранду, который поймал его, стоя с другой рукой, заложенной за спину.
– Отец, – сказал предостерегающе Ранд, поскольку тот поднял другой тренировочный меч. – Это не лучшая идея.
– Я слышал, что ты в самом деле стал фехтовальщиком, – сказал Тэм, делая несколько взмахов тренировочным мечом, для проверки баланса. – Мне будет приятно увидеть, чего ты достиг. Называй это отцовской гордостью.
Ранд вздохнул, поднимая другую руку, показывая культю. Взгляды людей скользили мимо нее, как если бы они видели Серого Человека. Им не нравилась мысль, что их Дракон Возрожденный был калекой.
Он никогда не позволял им узнать насколько он устал внутренне. Его тело было изношенным, как мельничный жернов, работающий многие поколения. Он был еще достаточно жестким, чтобы делать свою работу, и он будет ее делать, но Свет, он чувствовал некоторую усталость. Заботиться о надеждах миллионов было тяжелее, чем сдвинуть гору.
Тэм не обратил на культю никакого внимания. Он достал платок и обернул его вокруг одной из рук, затем завязал его крепко, используя зубы.
– Я не смогу захватывать вещи моей связанной рукой, – сказал он, снова взмахивая мечом. – Это будет честный бой. Начинаем, сын.
Голос Тэма внушал авторитетность – авторитетность отца. Это был тот же тон, которым он однажды поднял Ранда из постели, чтобы он убрал навоз в хлеве.
Ранд не мог ослушаться этого голоса, не Тэмова. Он просто был встроен в него. Он вздохнул, делая шаг вперед.
– Мне больше не нужен меч для сражений. У меня есть Единая Сила.
– Это будет важным, – сказал Тэм, – если тренировочный бой прямо сейчас сможет что‑либо сделать с битвой.
Ранд нахмурился. Что …
Тэм ринулся к нему.
Ранд парировал выпад небрежным взмахом. Тэм перешёл в стойку Перья на Ветру, вращая мечом и нанося второй удар. Ранд сделал шаг назад, снова парируя. Какое‑то рвение нарастало внутри него. Когда Тэм атаковал второй раз, Ранд поднял меч и инстинктивно свёл руки вместе.
Вот только другая рука не могла взяться за рукоять меча. Это сделало его хватку слабой, и когда Тэм атаковал снова, он чуть не выбил меч из руки Ранда.
Ранд, стиснув зубы, отступил. Чтобы сказал Лан, если бы увидел это низкопробное зрелище от одного из своих учеников? Что бы он на это сказал? Он бы сказал – Ранд, не участвуй в боях на мечах. Ты не можешь их выиграть. Больше не можешь.
Тэм сделал ложный выпад справа, затем сменил направление удара и крепко врезал Ранду по бедру. Он отскочил назад, скорчившись от боли. Тэм на самом деле ударил его, и не слабо. Мужчина, вне всяких сомнений, отступать не собирался.
Сколько времени прошло с тех пор, когда Ранд вступал в тренировочный бой с тем, кто в действительности хотел его поразить? Слишком многие к нему относились, как к стеклянному. Только Лан никогда не поступал таким образом.
Ранд бросился в сражение, пробуя "Вепрь, Несущийся По Склону Горы". Он побеждал Тэма несколько мгновений, но потом удар его оружия снова почти выбил меч из рук Ранда. Длинные мечи, разработанные для мастеров клинка, было трудно правильно уравновешивать без помощи второй руки.
С рыком, Ранд снова попытался встать в двуручную стойку и снова потерпел неудачу. Он уже научился справляться со своей потерей – в повседневной жизни, по меньшей мере. Он не участвовал в спаррингах с самого увечья, хотя и намеревался.
Он чувствовал себя подобно стулу, лишенному одной ножки. Он мог упорно сохранять равновесие, но не вполне хорошо. Он сражался, он пробовал позицию за позицией, но он едва сдерживал атаки Тэма.
Он не справлялся. Не справлялся достаточно хорошо, так чего волноваться? В этом деле он был неполноценен. В спарринге не было смысла. Он повернулся, пот стекал с его бровей, и отбросил куртку в сторону. Он попробовал снова, аккуратно ступая по примятой траве, но Тэм снова превзошел его, почти сбив его с ног.
Это бессмысленно! Зачем сражаться будучи одноруким? Почему не найти другого пути? Почему ‑
Тэм делал это.
Ранд продолжил сражаться, в обороне, но сосредоточив внимание на Тэме. Его отец должно быть тренировался в одноручном бою; Ранд мог читать это в его движениях, способом который он не пробовал – инстинктивно – держа захват рукояти с его связанной рукой. После рассмотрения, Ранду вероятно следовало бы попрактиковаться в бое одной рукой. Многие раны могут повредить руку, а некоторые позиции были предназначены для поражения рук. Лан говорил ему практиковаться меняя захват. Возможно следующей должна была прийти техника боя одной рукой.
– Отпусти это, сын, – сказал Тэм.
– Отпустить что?
– Всё. – Тэм наступал, отбрасывая тени в свете фонарей, и Ранд стал искать пустоту. Все эмоции были преданы огню, оставляя его пустым и целым одновременно.
Следующая атака почти раскроила ему голову. Ранд ругнулся, переходя к Цапле в Камышах, как учил его Лан, меч поднят чтобы парировать следующий выпад. Снова, его потерянная рука попыталась ухватить рукоять. Он не мог забыть годы вечерних тренировок.
Отпусти.
Ветер дул через поле, принося с собой запахи умирающей земли. Мох, плесень, гниль.
Мох жил. Плесень была живучей. Для гниющих деревьев, жизнь должна была продолжаться.
Однорукий мужчина все же оставался мужчиной, и если в руке был меч, он все еще был опасен.
Тэм перешел в Ястреб Выслеживает Зайца, очень агрессивную позицию. Он наседал на Ранда, размахивая. Ранд видел следующие несколько моментов, до того, как они случались. Он увидел себя, поднимающего меч в правильной позиции парирования – позиции, которая требует от него выставить меч при плохом балансе, теперь, когда у него нет второй руки. Он увидел, как Тэм срезает вниз меч, чтобы вкрутить его в захват Ранда. Он увидел, что следующая атака вернет меч и он поразит Ранда в шею.
Тэм застыл перед ударом. Ранд бы потерял свой тренировочный меч.
Отпусти.
Ранд сдвинул захват на мече. Он не думал почему, он просто делал то, что инстинктивно считал правильным. Когда Тэм приблизился, Ранд взмахнул левой рукой для стабилизации, поворачивая меч в сторону. Не теряя контакта, меч Тэма соскользнул по мечу Ранда, но не разоружил его.
Тэм, как и ожидалось, сделал обратный выпад, но поразил локоть Ранда – локоть бесполезной руки – не совсем такой уж бесполезной, в конце концов. Она эффективно блокировала меч, хотя сила удара была такова, что послала волну боли по руке Ранда.