Тайлин. Проклятый пепел! Вот где был настоящий игровой азарт. Она раз за разом брала над ним верх. Свет с избытком ниспослал ему способных на подобное женщин – хорошо, что не всех подряд – и всякий раз он знал, где запасной выход, чтобы ускользнуть. Туон как раз из таких. Если хорошенько подумать, то других ему больше и не надо. Проблем с ней одной с лихвой хватит любому мужчине. Мэт снова улыбнулся и потрепал Типуна по холке, и конь в ответ фыркнул ему в шею.
Удивительно, но это место ему казалось роднее, чем Двуречье. Верно, Эбу Дар – горячее местечко, но у всех свои причуды. Раз уж на то пошло, Мэт ни разу еще не встречал кого‑то совсем без причуд. Порубежники, как и Айил, непостижимы – это даже не обсуждается. У кайриэнцев – их странные игры, у уроженцев Тира – их смешные представления о том, кто главнее, а у Шончан – их… шончанство
Правда в том, что за пределами Двуречья и – в меньшей степени – Андора все были растреклятыми сумасшедшими. Нужно просто быть к этому готовым
Мэт продолжил свой путь, стараясь быть как можно вежливее, чтобы не получить нож в пузо. Вокруг носилась сотня сладких ароматов, а разговоры в толпе отдавались в ушах низким гулом. Эбударцы по‑прежнему носили свои цветастые наряды – возможно, именно поэтому Лудильщики и пришли сюда, слетевшись на яркие цвета, как солдаты на жратву. Но, несмотря на то, что эбударки носили платья с туго затянутыми корсажами, выгодно подчеркивающими грудь, Мэт даже не глядел в их сторону. Женщины подкалывали передний или боковой край подола, демонстрируя всему миру разноцветные нижние юбки. Мэт не видел в этом смысла. Зачем надевать цветную часть вниз? Ну, а раз уж надели так, то к чему такие сложности: сперва натягивать что‑то поверх, а потом переворачивать всё с ног на голову, подкалывая верхнюю одежду, чтобы показать то, что надето внизу?
Наряд мужчин состоял из длинного жилета – такого же цветастого, возможно для того, чтобы скрыть пятна крови, если кого‑то пырнут ножом. Нет смысла выбрасывать хороший жилет, если предыдущего его владельца убили за то, что не к месту поинтересовался погодой. Хотя… прогулявшись по городу, Мэт заметил меньше дуэлей, чем ожидал увидеть. Здесь и раньше их было меньше, чем в Рахаде, но прежде он и шагу не мог ступить, чтобы не наткнуться на пару бойцов с ножами наголо. Сегодня он ещё их не встречал.
Некоторые эбударцы, а их всегда можно было отличить по оливковому цвету кожи, щеголяли в шончанской одежде. И все были очень вежливы, словно шестилетний мальчишка, проведавший о том, что у вас на кухне испекся яблочный пирог.
Город был тем же самым и одновременно другим. Разница была в паре‑другой нюансов. И дело было не только в том, что в гавани более не было кораблей Морского Народа. Дело было в Шончан. С момента бегства Мэта они установили свои правила. Какие именно?
Мэт оставил Типуна в конюшне, которая показалась ему достаточно респектабельной. Одного взгляда на находившихся там животных хватило, чтобы понять это: за ними хорошо ухаживали, да и сами лошади были отличные. Уж лучше доверить коня конюшне, в которой содержатся хорошие лошади, хоть это и выйдет дороже.
Он оставил Типуна и подхватил узел с вещами, воспользовавшись замаскированным ашандареем как посохом. Выбрать подходящую таверну не проще, чем доброе вино. Нужна старая, но не развалина, чистая, но не слишком: идеально чистая таверна – это та, в которой никогда не бывает много посетителей. Мэт терпеть не мог заведения, в которых тихо‑мирно посиживают за чашкой чая главным образом для того, чтобы себя показать.
Нет, правильная таверна должна быть обшарпанной и подержанной, словно добрые сапоги. А еще, словно те же добрые сапоги, она должна быть крепкой. И если подаваемый в ней эль на вкус не похож на те же сапоги, то выбор верен. Лучшие местечки для выуживания информации остались в Рахаде, но его одежда была слишком приличной, чтобы туда соваться. Кроме того, ему не хотелось вляпаться в то, что там затевают Шончан.
Мэт заглянул в один подходящий трактир под названием «Зимний цветок», но немедленно выскочил оттуда и зашагал прочь. Внутри сидели солдаты в форме Стражей Последнего Часа. Ему вовсе не хотелось столкнуться с Фуриком Каридом, даже если шанс на это был мизерный. Следующий трактир был слишком ярко освещён, а другой слишком тёмным. Примерно через час поисков – в течение которого он не видел ни одной дуэли – когда он почти отчаялся найти подходящее место, он вдруг услышал звук гремящих в стаканчике игральных костей.
Сперва он подпрыгнул от неожиданности, решив, что это вновь покатились треклятые игральные кости в его голове. Но к счастью, эти были обыкновенные кости. Прекрасные, благословенные игральные кости. Звук исчез через мгновение, подхваченный ветром, и растворился в уличной сутолоке. С зажатым в руке кошельком, с узлом на плече, Мэт, бормоча извинения, протолкался сквозь толпу. В ближайшем переулке он заметил на стене вывеску.
Мэт шагнул ближе. На вывеске красовались медные буквы «Ежегодная потасовка» и рисунок хлопающих в ладоши людей. Изнутри доносился стук игральных костей и смесь запахов вина и эля. Мэт вошел в двери. Сразу за порогом, непринужденно прислонившись к стене, стоял круглолицый шончанин с мечом на поясе. Он с подозрением оглядел юношу. Что ж, Мэту ещё ни разу не встречался вышибала, смотревший на посетителей иначе. Юноша потянулся было к шляпе, чтобы поприветствовать охранника, но, разумеется, ее не оказалось. Проклятый пепел. Порой без шляпы он чувствовал себя голым
– Джейм! – подала голос женщина из‑за барной стойки. – Ты ведь не отпугиваешь моих клиентов своим свирепым взглядом, верно?
– Только тех, кто того заслуживает, Катана, – отозвался вышибала с шончанским акцентом. – Уверен, этот именно такой.
– Я просто скромный путник, – ответил Мэт, – который хочет сыграть в кости и выпить вина. Ничего больше. Мне не нужны неприятности.
– Тогда зачем тебе алебарда? – спросил Джейме. – Да еще закутанная таким образом?
– Ох! Да, перестань же, – встряла женщина, Катана. Она прошла через зал и, взяв Мэта за рукав куртки, потащила его к бару. Хозяйка оказалась маленькой, темноволосой и белокожей женщиной не старше Мэта, но от нее отчетливо веяло материнской заботой. – Не обращай на него внимания. Просто веди себя хорошо, и ему не придется тебя ни резать, ни убивать, ни делать чего‑либо вроде этого
Она усадила Мэта на табурет и принялась возиться за стойкой. В зале был приглушенный, но приятный свет. У одной из стен шла игра в кости, хорошая игра: все смеялись и дружески хлопали соседей по спинам в случае проигрыша. Не было ни одного отчаянного взгляда человека, поставившего на кон последнюю монету.
– Тебе следует поесть, – объявила Катана. – У тебя такой вид, будто ты неделю ничего толком не ел. Как ты потерял глаз?
– Я был наёмником у лорда в Муранди, – ответил Мэт, – Потерял его в засаде.
– Складно соврал, – отметила Катана, со стуком поставив прямо перед ним полную тарелку мелко нарезанной свинины с подливой. – Получше прочих. И отвечал уверенно, я почти поверила. Джейм? Будешь есть?
– Мне нужно охранять дверь, – раздалось в ответ.
– Свет, мужчина! Ты, что, боишься, что кто‑то её унесёт? Иди‑ка сюда.
Джейм что‑то проворчал, но подошёл и присел на табурет рядом с Мэтом
Катана поставила перед ним кружку эля, и тот, глядя прямо перед собой, поднес её к губам и тихо сказал Мэту:
– Я за тобой слежу.
Мэт не был уверен ни в том, что это подходящий трактир, ни в том, что сумеет смыться, сохранив голову на плечах, если не съест, как приказано, стряпню хозяйки. Он попробовал – на вкус весьма неплохо. Женщина ушла в зал и, грозя пальцем, что‑то выговаривала одному из посетителей. Похоже, она из тех, кто готов читать нотации даже дереву за то, что выросло в неположенном месте.
«Ее лучше не оставлять в одной комнате с Найнив, – решил Мэт. – По крайней мере до тех пор, пока я не убегу туда, где не будет слышно их криков».
Катана с шумом вернулась. На её шее висел свадебный кинжал, хотя Мэт, как женатый мужчина, не слишком‑то пялился на него. Как и у любой эбударки, край её юбки был подколот сбоку по местной моде. Женщина вернулась к барной стойке и водрузила на стол тарелку с едой для Джейма. Заметив, с какой нежностью тот на неё смотрит, Мэт высказал свою догадку:
– Вы двое давно женаты?
Джейм покосился в его сторону.
– Нет, – наконец ответил он. – Я недавно по эту сторону океана.
– А, вот в чем дело, – сказал Мэт, отхлебнув эля из поставленной перед ним кружки. Неплохой эль, учитывая, как ужасно на вкус было всё в последнее время. Этот эль был только чуточку дрянноватым.
Катана вышла в зал к играющим в кости и объявила, что им нужно еще поесть, так как у них бледный вид. Удивительно, как этот парень, Джейм, ещё не весит, как две лошади разом. Впрочем, хозяйка была разговорчивой, так что Мэт рассчитывал выудить из неё нужную информацию.
– Что‑то непривычно маловато дуэлей, – заметил Мэт, когда женщина вернулась.
– Все из‑за шончанского закона, – ответила Катана. – Благодаря новой Императрице, да живет она вечно. Сами дуэли она не запрещала, и очень хорошо, что не стала. Эбударцы не станут бунтовать против такого пустяка, как оккупация, но если у нас отнять наши дуэли… тогда вы увидите нечто. Во всяком случае, теперь на дуэли обязан присутствовать государственный чиновник. Хочешь драться на дуэли – будь добр ответить на добрую сотню разных вопросов и уплатить налог. Всё это лишило дуэли жизни.
– Зато многим жизни спасло, – заметил Джейм. – В конце концов, если кто‑то твердо решил умереть от чужого ножа, то он может это сделать. Просто у них есть время подумать и остыть.
– Дуэли и раздумья не совместимы, – возмутилась Катана. – Но, похоже, теперь мне можно не волноваться, что твою симпатичную мордашку изуродуют в уличной потасовке.
Джейм фыркнул, опустив руку на меч. Тут только Мэт заметил, что его рукоять украшена цаплями, хотя, есть ли цапля на клинке, было непонятно. Но прежде чем Мэт успел задать следующий вопрос, женщина опять умчалась, ругая посетителей, разливших эль на стол. Похоже, она не могла долго усидеть на одном месте.
– Как там погода на севере? – спросил Джейм, не поворачивая головы.
– Пасмурно, – честно ответил Мэт. – Впрочем, как и везде.
– Люди говорят, грядёт Последняя Битва.
– Так и есть.
Джейм пробурчал:
– Раз так, то не находишь, что сейчас не самое подходящее время, чтобы вмешиваться в политику?
– Растреклято верно – неподходящее, – согласился Мэт. – Людям стоит перестать играть в свои игры и посмотреть на небо.
Джейм покосился на него:
– Истинно так. Тебе самому следует прислушаться к собственным словам.
«Свет. Он должно быть решил, что я какой‑нибудь шпион», – решил Мэт.
– Это не для меня, – ответил он. – Иногда люди слышат только то, что хотят услышать. – Он съел еще один неплохой кусочек мяса – как на вид, так и на вкус. В эти дни пытаться что‑либо съесть все равно, что ходить на танцы с уродинами. Эта свинина, однако, была лучшим из всей гадости, что ему пришлось пробовать за последнее время.
– Умный человек способен понять истину, – возразил Джейм.
– Сперва нужно ее найти, – ответил Мэт. – Это сложнее, чем кажется.
За спиной послышалось фырканье пробегавшей мимо Катаны:
– «Истина» – это такая штука, о которой болтают мужчины в забегаловках, когда они слишком пьяны, чтобы вспомнить свои имена. Так что истина – не самая хорошая компания. Не стоит придавать ей слишком много значения, путник.
– Мое имя Мандевин, – подсказал Мэт.
– Уверена, так и есть, – согласилась Катана и внимательно его оглядела. – Тебе никто не говорил, что тебе стоит носить шляпу? Это помогло бы скрыть потерю глаза.
– Да неужто?.. Вы тут что, не только есть прохожих заставляете, но и советуете кому что носить? – сухо спросил Мэт.
Та в ответ шлепнула его по затылку тряпкой:
– Ешь давай.
– Послушай‑ка, приятель, – сказал, поворачиваясь к Мэту, Джейм. – Я знаю, что ты такое и зачем ты здесь. Твоя фальшивая повязка на глазу меня не обманет. Если я не разучился считать, у тебя метательные ножи в рукавах и еще шесть штук на поясе. Никогда не встречал одноглазых, способных хоть сколько‑либо метко бросить нож. Она вовсе не такая уж простая мишень, как считаете вы, чужестранцы. Тебе никогда не удастся пробраться во дворец, не говоря уже о том, чтобы миновать её стражу. Лучше поищи себе нормальную, честную работу.
Мэт застыл с открытым ртом. «Значит, он решил, что я убийца?» Юноша поднял руку и снял повязку, показав пустую глазницу.
Джейм удивлённо уставился на его лицо.
– К Туон подсылают убийц? – спокойно спросил Мэт.
– Не используй это имя, – снова шлёпнув его тряпкой, заявила Катана.
Мэт, не оглядываясь, перехватил ветошь за самый кончик. Он, не мигая, смотрел единственным глазом в глаза Джейму.
– Так к Туон подсылают убийц? – спокойно повторил он.
Джейм кивнул:
– В основном чужестранцев, которые ничего не смыслят в обычаях. Некоторые из них бывали в этом трактире. Только один признался, зачем он здесь. Я проследил, чтобы его кровь напоила высохшее дуэльное поле.
– Значит, мне следует считать тебя другом, – ответил Мэт, вставая. Он сунул руку в узел с вещами, вытащил оттуда шляпу и натянул на голову. – Кто за этим стоит? Кто их нанимает и назначил награду за её голову?
Стоявшая рядом Катана оглядела шляпу и удовлетворенно кивнула. Затем, заколебавшись, прищурилась, глядя на его лицо.
– Это не то, что ты думаешь, – ответил Джейм. – Он не нанимает лучших. Они все чужеземцы, а значит, обречены на неудачу.
– Да мне плевать, каковы их треклятые шансы. Кто их нанимает? – спросил Мэт.
– Для тебя он слишком важная фигура, чтобы…
– Кто? – тихо переспросил юноша.
– Генерал Лунал Галган, – ответил Джейм. – Командующий армией Шончан. Не пойму, кто ты, приятель. Убийца или охотник на убийц?
– Никакой я не треклятый убийца, – ответил Мэт, натягивая шляпу глубже и поднимая узелок с вещами. – Ни разу никого и пальцем не тронул, если только он сам не напрашивался – причем с криками и громыханием на всю округу до тех пор, пока я не понимал, что отказать будет невежливо. И если я проткну тебя, приятель, ты точно будешь знать, что происходит и почему. Обещаю.
– Джейм, – прошептала Катана. – Это же он.
– Кто «он»? – спросил Джейм, когда Мэт прошел мимо, вскинув укутанный ашандарей на плечо.
– Да тот, кого обыскалась вся городская стража! – сказала Катана и посмотрела на Мэта. – Свет! Каждому солдату в Эбу Дар приказано тебя искать. Как же ты пробрался в город?
– Повезло, – ответил Мэт и вышел в переулок.
***
– Чего ты ждешь? – спросила Морейн.
Ранд повернулся к ней. Они находились в командирской палатке Лана в Шайнаре. Он чувствовал запах дыма с горящих полей, подожженных солдатами Лана и Лорда Агельмара, во время отхода из Ущелья.
Они подожгли земли, которые предпочли бы защищать. Отчаянная тактика, но хорошая. Это был вид тактики, включающий в себя всё то, что Льюс Тэрин и его люди в Эпоху Легенд не решались попробовать, по крайней мере на первый взгляд. Это дорого стоило им тогда.
Порубежники не показали такой робости.
– Почему мы здесь? – нажимала Морейн, подходя к нему. Его Девы охраняли палатку изнутри; лучше не позволить врагу знать, что Ранд был здесь, – Ты должен быть в Шайол Гул прямо сейчас. Это твоя судьба, Ранд ал’Тор. Не эти меньшие битвы.
– Мои друзья умирают здесь.
– Я думала, что ты был вне таких слабостей.
– Сострадание – не слабость.
– Разве? – сказала она, – А если, пощадив своего врага из‑за сострадания, ты позволишь ему убить себя? Что тогда, Ранд ал’Тор?
У него не было ответа.
– Ты не можешь рисковать собой, – сказала Морейн, – И независимо от того, соглашаешься ли ты, что само сострадание может быть слабостью, действуя по‑глупому, потому что это, безусловно, так.
Он часто думал о том моменте, когда потерял Морейн. Он мучился над ее смертью, и он все еще упивался ее возвращением. Время от времени, однако, он забывал какой… настойчивой она могла быть.
– Я двинусь против Темного, когда придёт время, – сказал Ранд, – Но не раньше. Он должен думать, что я с армиями, что я захвачу больше земель перед нападением на него. Мы должны уговорить его командующих, чтобы перебросили свои силы на юг, дабы нам не попасть в переполненный Шайол Гул, как только я выступлю.
– Это не имеет значения, – сказала Морейн, – Ты столкнешься с ним, и это будет время определения. Все вращается на этот момент, Возрождённый Дракон. Все нити в Узоре плетутся вокруг вашей встречи, и поворот Колеса тянет тебя к нему. Не отрицай, что ты не чувствуешь это.
– Я чувствую.
– Тогда пошли.
– Еще нет.
Она глубоко вздохнула.
– Упрямый как всегда.
– И хорошо, – сказал Ранд, – Упрямство это то, что довело меня так далеко, – Ранд помедлил, потом порылся в кармане. Он вытащил, что‑то ярко‑серебристое – марка Тар Валона, – Вот, – сказал он, протягивая ей, – Я сохранил это.
Она поджала губы:
– Этого не может быть…
– Тот же самый? Нет. Тот давно потерялся, я боюсь. Я нес этот повсюду, как символ, почти не понимая того, что я делал.
Она взяла монету, переворачивая ее в пальцах. Морейн все еще осматривала монету, когда Девы глянули с настороженностью на откидную створку палатки. Секунду спустя Лан откинул створку и шагнул с двумя мужчинами Малкири. Эти трое могли бы быть братьями, с теми мрачными выражениями и жёсткими лицами.
Ранд подошел, положив свою руку на плечо Лана. Человек не выглядел усталым – камень не мог выглядеть усталым – но он действительно выглядел измотанным. Ранд понял это чувство.
Лан кивнул ему, потом посмотрел на Морейн.
– Вы двое спорите?
Морейн убрала марку, лицо стало безразличным. Ранд не знал, что делать с отношениями между двумя из них, после возвращения Морейн. Они были воспитанные, но возникло какое‑то расстояние между ними, чего он не ожидал.
– Ты должен слушать Морейн, – сказал Лан, возвращаясь к Ранду, – Она готовилась для этих дней дольше, чем ты жил. Позволь ей руководить тобой.
– Она хочет, чтобы я покинул это сражение, сказал Ранд, – И немедленно ударить по Шайол Гул, вместо того, чтобы бороться с теми направляющими за тебя так, что ты сможешь обратно отбить Ущелье.
Лан колебался.
– Тогда, возможно, ты должен сделать, как она…
– Нет, – сказал Ранд, – Ваше положение здесь тяжелое, старый друг. Я могу сделать что‑то, и я так сделаю. Если мы не сможем остановить этих Повелителей Ужаса, они будут вас гнать весь путь, обратно, до Тар Валона.
– Я слышал, что ты сделал в Марадоне, – сказал Лан, – Я не буду отворачиваться от чуда здесь, если ты полон решимости найти его для нас.
– Марадон был ошибкой, – сказала Морейн кратко, – Ты не можешь позволить подвергнуть себя, Ранд.
– Я не могу позволить себе этого не сделать, никогда. Я не буду просто сидеть сложа руки, и пусть люди умирают! Не тогда, когда я могу их защитить.
– Порубежникам не нужна защита, – сказал Лан.
– Нет, – Ранд ответил, – Но я никогда не знал того, кто отказался бы от меча, когда его предложили в случае необходимости.
Лан встретил его глаза, затем кивнул.
– Делай, что сможешь.
Ранд кивнул на двух Дев, которые кивнули в ответ.
– Овечий пастух – сказал Лан.
Ранд поднял бровь.
Лан отдал ему честь, рука на груди, склоняя голову.
Ранд кивнул в ответ.
– Для тебя кое‑что есть, там на полу, Дай Шан.
Лан нахмурился, потом подошел к куче одеял. В этой палатке не было никаких столов. Лан опустился на колени, затем поднял яркую, серебристую корону, тонкую, но все же сильную.
– Корона Малкир, – прошептал он, – Она была потеряна!
– Мои кузнецы сделали, что могли по старым рисункам, – сказал Ранд, – Другая для Найнив, я думаю, она будет ей к лицу. Ты всегда был королём, мой друг. Илэйн научил меня управлять, но ты. Ты научили меня, как стоять. Спасибо. – он повернулся к Морейн, – Держи пространство чистым до моего возвращения.
Ранд ухватился за Единую Силу и открыл врата. Он оставил Лана, стоящего на коленях, держа корону, и вышел вслед за Девами на черное поле. Сожженные стебли хрустели под его сапогами и дым вился в воздухе.
Девы тут же укрылись в небольшом углублении на этом поле, сбившись с почерневшей землёй, готовые выдержать бурю.
Потому что она, несомненно, была готова вот‑вот разразиться. Троллоки необъятной массой рассыпались перед Рандом, раздражая землю и остатки ферм своим присутствием. Неподалеку бесновалась река Мора. Это были первые возделываемые земли к югу от Тарвинова ущелья. Войска Лана сожгли ее перед подготовкой к отступлению вниз по реке под натиском троллоков.
Здесь были десятки тысяч тварей. Возможно, больше. Ранд поднял свои руки, формируя кулак, сделав глубокий вдох. В мешочке на поясе он нес знакомый предмет. Маленький толстый человек с мечом, ангриал, который он недавно нашел у колодцев Дюмай. Он вернулся туда взглянуть в последний раз и нашел его утопленным в грязи. Он пригодился в Марадоне. Никто не знал, что он был у него. Это было важно.
Но было еще то, что он будет делать здесь, кроме трюков. Троллоки кричали как ветры хлеставшие вокруг Ранда. Это не было пока еще результатом направления.
Это был Ранд. Стоял здесь. Противостоял ему.
Моря изменились, когда различные потоки воды врезались в друг друга. Ветры стали сильнее, когда горячий воздух и прохладный смешались. И где Свет противостоял Тени… возникли штормы. Ранд кричал, позволяя своему характеру перемешать бурю. Темный нажал на землю, стремясь задушить её. Узор нуждался в балансе. Это необходимое равновесие.
Узор нуждался в Драконе
Ветры становились все более мощными, молнии разрывали небо, черная пыль и сожженные стебли летели вверх, закручиваясь в воронку. Ранд наконец направил, поскольку Мурдраалы вынудили Троллоков напасть на него; твари двинулись против ветра, и Ранд направил молнии.
Это было намного легче, чем прямой контроль. С бурей, уже на месте, ему не нужно вызывать молнии – он нужен только для их стимуляции.
Сотня молний подряд разрушила передние группы троллоков. Острый аромат сожженной плоти зациркулировал в буре, присоединяясь к обугленным стеблям зерна. Ранд взревел, поскольку Троллоки продолжали прибывать. Врата Смерти возникли вокруг него, врата, которые понеслись по земле подобно водомеркам, сметая Троллоков и предавая их смерти. Порождения Тени не могли пережить Перемещение.
Штормовые ветра поднялись вокруг Ранда, когда он свалил Троллоков, которые попытались достигнуть его. Темный думал править здесь? Он увидел бы, что у этой земли уже был король! Он увидел бы, что борьбы не будет…
Щит попытался отрезать Ранда от Источника. Он засмеялся, вращаясь, пытаясь точно определить происхождение щита.
– Таим! – крикнул он, хотя шторм захватил голос и сокрушил его. – Я надеялся, что ты придешь!
Это было боем, который Льюс Тэрин постоянно требовал от него, бой, который Ранд не смел начинать. Только теперь, только когда он имел контроль. Он собрал свои силы, но в это время другой щит напал на него и еще один.
Ранд потянул больше Единой Силы, зачерпнув почти все, что он мог через ангриал в виде толстячка. Щиты продолжали огрызаться на него как резкие мухи. Ни один не был достаточно силен, чтобы отрезать его от Источника, но их были десятки.
Ранд успокоился. Он искал мир, мир разрушения. Он был жизнью, но он также был смертью. Он был проявлением самой земли.
Он ударил, уничтожая невидимое укрытие Повелителя Ужаса в развалинах сгоревшего здания поблизости. Он вызвал огонь и направил его в ту же секунду, выжигая того в небытие.
Он не мог видеть там плетения женщин – он мог только чувствовать их щиты.
Слишком слабые. Каждый щит был слишком слаб, но все же эти атаки его беспокоили. Они пришли очень быстро, приблизительно три дюжины Повелителей Ужаса, каждый пытался оградить его от источника. Это было опасно – так как они ожидали именно его. Поэтому они нанесли такой урон направляющим Лана. Чтобы вытянуть Ранда.
Ранд отбивал атаки, но ни одна из них не была способна оградить его. Ни один человек не смог бы оградить кого‑то, кто удерживает столько саидин. У них должен быть…
Он увидел истину до того как все произошло. Все атаки были лишь прикрытием, уловкой. Пришедший должен был создать круг из мужчин и женщин. И мужчина должен был руководить им.
Вот оно! Щит обрушился на него, но у Ранда было достаточно времени, чтобы подготовиться. Он направил Дух в бурю, инстинктивно направляемый воспоминаниями Льюса Тэрина. Он смог отбросить щит, но не смог уничтожить.
Свет! Это должно быть полным кругом. Ранд проворчал, поскольку щит уменьшился ближе ему; это сделало яркий образец в небе, неподвижном несмотря на бурю. Ранд сопротивлялся ему со своим собственным потоком Духа и Воздуха, сдерживая его, как будто это был нож, висящий выше его горла.
Он потерял контроль над бурей.
Молния ударила рядом с ним. Другие направляющие плели для повышения бури, они не пытались контролировать её, потому что им это не нужно. Буря, которая была вне контроля, служил им, так как в любой момент она может ударить по Ранду.
Он снова взревел, на этот раз громче, более решительно. "Я разобью тебя, Таим! Я, наконец, сделаю то, что должен был сделать несколько месяцев назад!"
Но он не позволит гневу, дикости, принудить его к борьбе. Он не мог себе этого позволить. Он научился быть лучше.
Это не то место. Он не мог бороться здесь. Если бы он сделал так, то проиграл бы.
Ранд продвинулся скачком силы, отбрасывая назад щит Таима, затем использовал момент передышки, чтобы открыть врата. Его Девы немедленно прошли, и Ранд, неохотно наклоняя голову против ветра, последовал за ними.
Он переместился в палатку Лана, где Морейн оставила, как он и просил, очищенное пространство для него. Он закрыл врата, и шум ветра стих.
Ранд сжал кулак, тяжело дыша, пот струился по его лицу. Он снова был с армией Лана, а буря была далека, хотя Ранд все ещё слышал грохот, и ощущал слабый ветер гуляющий в палатке.
Ранд должен был бороться, чтобы не упасть на колени. Он со свистом вдыхал воздух. С большим трудом он замедлил биение своего сердца и вернул своему лицу спокойствие. Он хотел драться, а не бегать! Его чуть не победил Таим!
Если так и пойдёт дальше он ослабит себя, и Тёмный с легкостью заберёт его. Он заставил себя разжать кулак и восстановил контроль над своими эмоциями.
Он посмотрел на спокойное, такое знакомое лицо Морейн.
"Это была ловушка?" – Спросила она.
– Это не столько ловушка, – ответил Ранд, – сколько поле боя с хорошо подготовленными часовыми. Они знают, что я сделал в Марадоне. У них есть отряды Повелителей Ужасов отправляющихся туда, где я появляюсь, чтобы напасть на меня.
"Теперь ты видишь, какой ошибкой была мысль о атаке?" – спросила она.
– Ошибка… нет. Неизбежность, да.
Он не мог сражаться в это битве в одиночку. Не в этот раз.
Он должен был найти другой путь, чтобы защитить своих людей.
Глава 12
Осколок мгновения
Бергитте скользила через лес, в сопровождении группы из тридцати Айил, все с луками на изготовку. Какими бы не были бесшумными Айил, их все таки можно было услышать, но даже так, они были мастерами своего дела. Они перепрыгивали через упавшие стволы, ловко скользили вдоль них или растворялись среди камней. Они плыли под нависающими ветвями, пригибаясь, извиваясь.
– Сюда, – сказала она, приглушенным голосом, показывая на обсыпавшийся склон оврага. К счастью, пещера была на том же месте, скрытая зарослями, небольшой ручей протекал рядом. Айильцы нырнули в воду, чтобы сбить след.
Двое мужчин двинулись вниз по склону, их шуршание сильно выделялось в кромешной тишине, они боролись с густыми зарослями на своем пути. Бергитте присоединилась к тем, кто уже успел скрыться в пещере. Внутри было темно, пахло плесенью и землей.
Может она скрывалась в этой пещере много веков назад, когда еще жила в этих лесах будучи разбойником? Она не знала. Теперь воспоминания событий из прошлых жизней редко посещали ее, лишь иногда всплывали мимолетные видения о жизни в Мире Снов, до того, как ее противоестественным путем выкинула оттуда Могидин.
Она связывала это с болезнью. Это было прекрасно – возродиться, свежей и новой. Но вдруг, ее воспоминания, ее личность исчезла? Вдруг она потеряла воспоминания о времени в Мире Снов, она забыла Гайдала полностью? Могла ли она забыть себя?
Она стиснула зубы. Это Последняя Битва, глупая женщина, подумала она. Кого это волнует?
Но ее волновало. Вопрос продолжал преследовать ее. Что, если вылетев из Мира Снов, Бергитте была исключена из Героев Рога? Она не знала, возможно ли это. Она не помнила достаточно много, чтобы сказать.
Но если так случилось, она потеряла Гайдала навсегда.
Снаружи, хрустели листья, трещали ветки. Грохот был таким громким, она бы поклялась, что тысячи солдат шли мимо, хотя она знала, что в кулаке было только пятьдесят Троллоков. Тем не менее, пятьдесят было больше чем у нее. Она не волновалась. Хотя она пожаловалась Илэйн, что она не много знает о войне и, как скрываться в лесу с группой хорошо подготовленных товарищей … это она делала раньше. Десятки раз. Может быть, сотни, хотя ее воспоминания были не настолько четки, чтобы она могла сказать наверняка.