Худшее всё еще впереди.
Свет помоги им.
****
Берелейн вытерла тряпкой кровь с рук, широко шагая по дворцовому залу празднеств. Столы были порублены на дрова, чтобы поддерживать огонь в огромных каминах на другом конце длинного помещения; на месте мебели рядами лежали раненые.
Кухонные двери с грохотом открылись, пропуская группу Лудильщиков. Кто‑то нёс носилки, кто‑то помогал раненым проковылять в зал.
"Свет! – подумала Берелейн, – Еще? Дворец уже и так трещал по швам от такого количества раненых."
– Нет, нет! – сказала она, шествуя им навстречу. – Только не сюда. К черному входу. Теперь мы будем носить их туда. Росил! У нас еще раненые.
Лудильщики повернули в сторону коридора, успокаивая раненых. Приносили только тех, кого можно было спасти. Она была вынуждена объяснить старшим женщинам Туата'ан, какие типы ран требуют слишком много сил для Исцеления. Лучше спасти жизнь десяти тяжело раненых, чем потратить столько же сил, пытаясь исцелить одного человека, который едва цеплялся за жизнь
Эта разъяснительная беседа была самым жестоким поступком, который она когда‑либо совершала.
Лудильщики продолжали идти, выстроившись в ряд. Берелейн смотрела, не мелькнут ли белые одежды среди раненых. Белоплащники там были, но не было того, которого искала она.
"Так много…" – снова подумала она.
Лудильщикам никто не помогал нести раненых. Все здоровые мужчины и большинство женщин во дворце отправились на поле боя воевать или помогать Кэймлинским беженцам собирать стрелы.
Росил засуетилась, игнорируя пятна крови на своем платье. Она тут же принялась заботиться о раненых, ища тех, кому требовалась неотложная помощь. К несчастью, в тот же момент открылись двери, ведущие на кухню, и группа окровавленных андорцев и айильцев, хромая, зашла внутрь, посланная Родней с другого участка поля битвы.
Начался переполох. Берелейн гонялась за всеми, кто у нее был – за конюхами, стариками, детьми лет пяти, чтобы они помогали прибывшим. Из айил прибывали только самые тяжелораненые; они имели привычку оставаться на поле боя до тех пор, пока не смогут держать оружие. А это значило, что многим, кто пришел, уже нельзя помочь. Ей нужно расположить их там, где она не будет иметь возможность наблюдать, как они захлебываются кровью, умирая.
– Это глупо! – сказала она, вставая. Ее руки снова были мокрыми от крови, и у нее не осталось чистой тряпки. Свет! – Мы должны оказать больше помощи. Тебе. – Она указала на Айил, который был ослеплен. Он сидел спиной к стене, с повязкой на глазах. – Тебе, слепой Айил.
– Меня зовут Ронья.
– Ну, Ронья. Здесь у меня есть несколько гай’шан, которые мне помогают. По моим подсчетам, их должно быть много больше. Где они?
Они ждут, пока сражение закончится, чтобы они могли служить победителям
– Нужно привести их, – сказала она. – Нам необходим каждый человек, которого мы можем получить, для помощи в борьбе.
– Они могут прийти к тебе сюда, Берелейн Пейндраг, и помочь с уходом за больными, – сказал мужчина. – Но они не будут сражаться. Им не место в битве.
– Будет им причина, – решительно сказала она. – Это же Последняя Битва!
– Ты можешь быть здесь вождем клана, – ответил айилец, улыбаясь, – Но ты не Кар'а'карн. Даже он не может приказать гай'шайн не подчиняться джи'и'тох.
– А кто может?
Похоже, мужчину это удивило.
– Никто. Это невозможно.
– А Хранительницы Мудрости?
– Они не будут, – сказал он. – Никогда.
– Посмотрим, – сказала Берелейн.
Улыбка мужчина сделалась глубже.
– Я думаю, ни одному мужчине или женщине не захочется испытать на себе твой гнев, Берелейн Пейндраг. Но если бы мне вернули мои глаза, я бы снова вырвал их прежде, чем увидел, как гай'шайн сражаются.
– Тогда им не нужно сражаться, – сказала Берелейн. – Возможно, они помогли бы переносить раненых. Росил, ты забрала эту группу?
Усталая женщина кивнула. Во дворце не было Айз Седай, которая не выглядела бы так, словно скорее свалится, чем сделает еще один шаг. Берелейн сама удерживалась на ногах благодаря кое‑каким травам, что Росил вряд ли одобрила бы.
Что ж, здесь она может сделать больше. Также она может проверить раненых в складских помещениях. Они…
– Миледи Первенствующая? – окликнули ее. Это была Кайтан, одна из дворцовых служанок, которую оставили помогать раненым. Невысокая женщина взяла ее за руку. – Вам нужно кое на что посмотреть.
Берелейн вздохнула, но кивнула. Что еще за катастрофа ждет ее? Новый пузырь зла, заточивший группу раненых за стенами, которых тут раньше не было? Или закончились бинты? Она сомневалась, что в городе еще остался кусок ткани, занавеска или белье, которое не пошло на повязки.
Девушка провела ее в личные комнаты Берелейн, где тоже разместили нескольких пострадавших. Она остановилась в одной из комнат, и с удивлением увидела знакомое лицо. Анноура сидела сбоку кровати, на ней было серое с красным платье, ее обычные косички были довольно небрежно стянуты сзади. Берелейн едва узнала ее.
Когда Берелейн вошла, Анноура встала и поклонилась, хотя выглядела скорее так, будто готова была свалиться от истощения.
На кровати лежал Галад Дамодред.
Берелейн ахнула, бросившись к нему. Это был он, на его лице зияла страшная рана. Он еще дышал, но был без сознания. Берелейн потянулась, чтобы взять его руку в свои, но нашла лишь обрубок. Кто‑то из хирургов уже перетянул его, чтобы не дать Галаду истечь кровью.
– Как? – спросила Берелейн, сжав другую его руку и закрыв глаза. Его ладонь была теплой. Когда она слышала, как Демандред кричит о том, что победил человека в белом…
– Я чувствовала, что я должна тебе это, – сказала Анноура. – Я нашла его на поле боя после того, как Демандред объявил о том, что сделал. Я вытащила его, пока Демандред дрался с одним из мужчин из Черной Башни, – она села на стул рядом с кровати и склонилась вперед, поникнув. – Я не могла его исцелить, Берелейн. Все, что я могла – создать врата, чтобы доставить его сюда. Прости.
– Все в порядке, – сказала Берелейн. – Китан, приведи другую сестру. Анноура, тебе нужно отдохнуть. Спасибо тебе.
Анноура кивнула. Она закрыла глаза, Берелейн потрясли слезы стоявшие в ее глазах.
– Что это? – спросила Берелейн. – Анноура, что пошло не так?
– Это не должно тебя беспокоить, Берелейн, – сказала она, вставая. – Всех обучают этому, ты знаешь. Не направляй, если ты слишком устала. Это может быть трудно. Тем не менее, я должна была открыть врата во дворец, перенести его в безопасное место, для исцеления.
Анноура рухнула со стула. Берелейн опустилась рядом с ней и приподняла ей голову. Только теперь она поняла, что не косички так изменили внешность Анноуры. Лицо тоже было неправильным. Изменившимся. Молодость вместо безвозрастности.
– О Свет, Анноура – сказала Берелэйн – Ты выжгла себя?
Женщина потеряла сознание. Сердце Берелейн забилось. Недавно у нее и женщины появились отличия, но Аннуора была ее советницей и другом в течение многих лет перед этим. Бедная женщина. Айз Седай говорили, что это хуже, чем смерть.
Берелейн положила женщину на диван, а затем накрыла ее одеялом. Берелейн чувствовала себя такой бессильной. Может быть… Может быть, её можно как‑то Исцелить.
Она вновь подошла к Галаду, чтобы еще немного подержать его за руку, поправив табурет и садясь на него. Просто немного отдыха. Она закрыла глаза. Он жил. Он дорого за это заплатил, но он жил.
Она была шокирована, когда он заговорил.
– Как?
Она открыла глаза и обнаружила его смотрящим на неё.
– Как я здесь очутился? – тихо спросил он.
– Анноура, – сказала она. – Она отыскала тебя на поле боя.
– Мои раны?
– Другие Целительницы придут к тебе, когда освободятся. – сказала она. – Твоя рука… – она попыталась успокоиться. – Ты потерял руку, но мы можем избавиться от раны у тебя на лице.
– Нет, – прошептал он. – Это просто… небольшой порез. Пусть сохранят силы для Исцеления тех, кто умрет без помощи. – он казался таким усталым. Едва проснувшимся.
Она прикусила губу, но кивнула.
– Конечно, – она заколебалась, – Битва идет плохо, верно?
– Да.
– Поэтому сейчас… мы просто надеемся?
Он вынул свою руку из её и засунул её под рубашку. Когда Айз Седай прибудут, они разденут его и позаботятся о его ранах. Только отрубленная рука была теперь так далеко, это было самым ужасным.
Галад вздохнул, и задрожал, рука соскользнула с рубашки. Хотел ли он убрать её?
– Надежда – прошептал он, потом потерял сознание.
****
Слезы стекали по щекам Ранда.
Он съёжился в темноте. Узор вращался перед ним, сплетенный из нитей, которые были жизнями людей. Так много этих нитей обрывались.
Так много.
Он должен был быть в состоянии защитить их. Почему он не смог? Против его воли, имена стали повторяться в его сознании. Имена тех, кто умер ради него, начинавшиеся только с женщин, теперь дополнялись каждым человеком, которого он должен был в состоянии спасти, но не смог.
В то время как человечество билось у Мерилора и Шайол Гула, Ранд был вынужден наблюдать смерти. Он не мог отвернуться.
Темный напал на него. Давление возникло снова, стремясь превратить Ранда в ничто. Он не мог двинуться. Каждая частичка его сущности, его решимости и силы сконцентрировалась на сохранении своей целостности.
Он только и мог, что смотреть, как они умирали.
Ранд видел как погибли, сражаясь, Даврам Башир и его жена. Ранд кричал когда умирали его друзья. Он оплакивал Даврама Башира.
Добрый, верный Хурин пал от Троллока на Высотах, где держался Мэт. Ранд оплакал Хурина. Человека, настолько верившего в него, что последовал бы за ним куда угодно.
Джори Конгар лежал под телом Троллока, прося о помощи, пока не истек кровью. Ранд оплакал Джори, когда его нить полностью исчезла.
Энайла, решившая оставить Фар Дарайз Май и положившая свадебный венок к ногам сисвай'аман Лейрана, пронзена в живот четырьмя Троллоками. Ранд оплакал ее.
Карлдин Манфор, который следовал за ним так долго и был у Колодцев Дюмай, умер, когда его способность направлять иссякла и он в изнеможении упал на землю. Шаранцы пронзили его своими черными ножами. Его Айз Седай, Белдейн, оступилась и пала мгновением позже. Ранд оплакал их обоих.
Он оплакивал Гарета Брина и Суан. Он оплакивал Гавина.
Так много. Слишком много.
ТЫПРОИГРЫВАЕШЬ.
Ранд склонялся все ниже. Что он мог сделать? Его мечта остановить Темного навеки… он создал кошмар, сделав это. Его собственные устремления предали его.
СДАВАЙСЯ, ВРАГ. ПОЧЕМУ ТЫПРОДОЛЖАЕШЬ СРАЖАТЬСЯ? ПРЕКРАТИ И ОТДОХНИ.
Это было искушением. Ох, как это было притягательно. Свет. Что бы подумала Найнив. Он видел ее, борющуюся за жизнь Аланны. Как было бы стыдно, если бы она и Морейн узнали, что Ранд сдался.
Боль накрыла его и он снова закричал
– Пожалуйста, пусть это закончится!
ЭТО ВОЗМОЖНО.
Ранд свернулся калачиком, извиваясь и дрожа. Но все равно, их крики терзали его. Смерть и смерть. Он едва держался.
– Нет, – прошептал он.
ХОРОШО, сказал Темный. Я МОГУ ПОКАЗАТЬ ТЕБЕ ЕЩЕ КОЕ‑ЧТО, ЕЩЕ ОДНУ КАРТИНУ ТОГО, ЧТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ.
Тёмный закрутил потоки вероятностей еще один, последний, раз.
Все стало тьмой.
****
Таим обрушил Единую Силу на Мишраэля, ударив его плетением воздуха.
– Назад дурак! В бой! Мы не можем потерять эту позицию!
Повелитель Ужаса нырнул назад, забирая с собой двух товарищей и убираясь обратно, чтобы сделать, как приказано. Таим успокоился, а затем волной силы разнес в дребезги камень неподалеку. Та треклятая Айз Седай! Как могла она одолеть его?
– М'Хаэль, – раздался спокойный голос.
Таим….М'Хаэль. Он должен был думать о себе как об М'Хаэле. Он пересек склон холма на голос, который позвал его. Он создал врата для перемещения для безопасности через Высоты, запаниковав, и теперь он был на краю с юго‑восточного склона Высот. Демандред использовал это место для наблюдения за сражением внизу и нанесения разрушений в ряды андорцев, кайриэнцев и айильцев.
Троллоки Демандреда контролировали полностью весь коридор между Высотами и болотами и сносили прочь защитников высушенной реки. Это было только дело времени. Между тем армия Шарцев сражалась на северо‑востоке от этого места Высот. Это беспокоило его, этот Коутон прибыл сюда очень быстро, чтобы предотвратить продвижение Шарцев. Не имеет значения. Это был шаг отчаяния. Он не в состоянии противостоять армии Шарцев. Но самое важное сейчас уничтожить этих Айз Седай на другой стороне Высот. Это ключ к победе в этой битве.
М'Хаэль прошел между подозрительными Шарцами с их странной одеждой и татуировками. Посреди них сидел, скрестив ноги, Демандред. Глаза закрыты, он медленно вдыхал и выдыхал. Тот са'ангриал, что он использовал… он забирал какую‑то часть его, что‑то большее, чем обычные усилия, необходимые, чтобы обуздать источник и направлять.
Сможет ли это обеспечить М'Хаэля открытым путем? Как это раздражает опускать себя ниже другого. Да, он многому научился у этого человека, но сейчас Демандред был явно не годен к лидерству. Он баловал этих Шарцев, он потратил впустую энергию на его кровную месть к ал'Тору. Слабость другого было для М'Хаэля потенциальной возможностью.
– Я слышал ты проигрываешь, М'Хаэль, – сказал Демандред.
Стоявшие перед ними вдоль высохшего русла реки андорцы начали отступать. Троллоки все время искали слабые места в их рядах и прорывались через подразделения копейщиков во множестве мест выше и ниже по течению реки. Тяжелая кавалерия Легиона и легкая конница Кайриена постоянно перебрасывались с места на место для залатывания прорех в рядах андорцев, пытаясь отчаянно отбросить прорвавшихся троллоков. Айильцы до сих пор отбивали их атаки возле болот, а Легион арбалетчиков вместе с андорскими копейщиками пока ещё не давали троллокам охватить их правый фланг. Но давление натиска троллоков было безостановочным, так что ряды войск Илэйн начали постепенно прогибаться и отходить дальше в глубину земель Шайнара.
– М'Хаэль? – сказал Демандред, открывая глаза. Древние глаза. М'Хаэль отверг чувство испуга, глядя в них. Он не напуган! – Расскажи мне как ты потерпел неудачу.
– Эта ведьма Айз Седай, – сплюнул М'Хаэль. – У нее са'ангриал огромной силы. Я почти схватил ее, но Истинная Сила подвела меня.
– По той причине, что тебе дан лишь её ручеёк, – сказал Демандред, снова закрывая глаза. – Она непредсказуема для не привыкших к ней.
М'Хаэль ничего не сказал. Он будет практиковаться с Истинным Источником, он узнает его секреты. Другие Отрекшиеся стары и медлительны. Скоро будет править новая кровь.
Демандред стоял со спокойным чувством неизбежности. Он производил впечатление меняющего свою позицию массивного валуна.
– Ты вернёшься и убьёшь её, М'Хаэль. Я убил её Стража. После этого она должна стать лёгкой добычей.
– Са'ангриал..
Демандред протянул свой скипетр с закреплённым на его конце золотым кубком. Было ли это проверкой? Такая мощь… М'Хаэль почувствовал силу, которая исходила от Демандреда, когда он использовал его.
– Ты сказал, у неё есть са'ангриал, – промолвил Демандред. – У тебя он также будет. Я предоставляю тебе Сакарнен, чтобы не было оправданий в случае неудачи. Побеждай или умри, М'Хаэль. Докажи, что достоин быть среди Избранных.
М'Хаэль облизал губы.
– А что если Дракон Возрожденный все же придет за тобой?
Демандред рассмеялся.
– Ты думал я хотел использовать это, чтобы сразиться с ним? Что тогда это докажет? Наши силы должны быть равны, если я собираюсь показать, что лучше его. По всем подсчетам, он не может безопасно использовать Калландор и он по глупости уничтожил Ключ Доступа. Он придет, и когда это случится, я встречу его без посторонней помощи и докажу себе, что Я истинный мастер в области силы.
Тьма внутри… подумал Таим. Он полностью обезумел, не так ли? Странно смотреть в эти глаза, которые кажутся такими ясными, и слышать полнейшее безумие, слетающее с его губ. Когда Демандред впервые явился к М'Хаэлю, предлагая тому шанс служить Великому Повелителю, он не был таким человеком. Высокомерный, да. Все Избранные были высокомерны. Решимость Демандреда лично прикончить Ал'Тора разгорелась, словно пожар, внутри него.
Но это… это было нечто другое. Жизнь в Шаре изменила его. Сделала его слабым, безусловно. А теперь это. Какой человек пожелал бы охотно отдать сопернику столь могущественный артефакт?
Только лишь дурак, подумал М'Хаэль, беря са'ангриал. Убить тебя, Демандред, будет все‑равно, что обогнать лошадь с тремя сломанными ногами. Какая жалость. Я надеялся одолеть тебя как достойного соперника.
Демандред отвернулся и М'Хаэль зачерпнул Единую Силу через Сакарнен, жадно упиваясь своим щедрым подарком. Сладость саидин наполнила его словно стремительный поток. Он был невероятно силен, удерживая это. Он мог сделать что угодно: сравнять с землей горы, уничтожить целые армии – и всё это в одиночку!
М'Хаэль испытал невероятное желание зачерпнуть потоки, чтобы сплести их воедино и уничтожить этого человека.
– Берегись, – сказал Демандред. Его голос звучал слабо, жалко. Мышиный писк. – Не направляй через него в меня. Я связал Сакарнен с собой. Попробуй использовать его против меня, и он выжжет тебя из Узора.
Лгал ли Демандред? Может ли са'ангриал быть настроен под конкретного человека? Он не знал. Он задумался, затем с горечью опустил Сакарнен несмотря на силу, пульсирующую в нем.
– Я не глупец, М'Хаэль, – сухо произнес Демандред. – Я не вручу тебе в руки петлю, которую ты можешь затянуть на моей шее. Иди и сделай, что тебе сказано. В этом деле ты мой слуга, рука, что держит топор, чтобы срубить дерево. Уничтожь Амерлин; использую погибельный огонь. Так нам было велено, и поскольку это так, мы будем подчиняться. Мир должен быть распущен, прежде чем мы сможем соткать его на свой лад.
М'Хаэль что‑то сердито проворчал в сторону Демандреда, но сделал, как было сказано, сплетая врата. Он уничтожит эту ведьму Айз Седай. А затем… затем он решит, как поступить с Демандредом.
****
Илэйн разочарованно наблюдала затем, как были отброшены ряды её пикинеров. Бергитте позаботилась убедить её убраться непосредственно с поля боя – прорыв Троллоков мог наступить в любой момент.
Илэйн отступила почти к руинам, на безопасное расстояние от прямой угрозы, на данный момент. Двойное кольцо Гвардейцев окружало её, большинство из них ели прямо в седлах, получая хотя бы малую крупицу сил во время мгновений между битвами.
Илэйн не подняла знамя, но она отправила посыльных командирам, чтобы они знали – она все еще жива. Несмотря на то, что она пыталась возглавлять свои войска против Троллоков, её усилий было недостаточно. Её силы были слишком ослаблены.
– Мы должны вернуться, – сказала она Бергитте. – Они должны видеть меня, Бергитте.
– Я не знаю, сможет ли это что‑то изменить, – сказала Бергитте. – Те войска просто не могут держаться перед лицом и Троллоков и тех проклятых направляющих. Я…
– Что такое? – спросила Илэйн.
Бергитте отвернулась.
– Я клянусь, что я однажды вспомнила подобную ситуацию.
Илэйн стиснула зубы. Она считала потерю Бергитте памяти мучительной, но это была проблема только одной женщины. Тысячи ее люди умирали.
Неподалёку беженцы из Кеймлина все ещё обходили поле в поисках стрел и раненых. Несколько групп подошли к охране Илэйн, тихо спрашивая о битве или о королеве. Илэйн почувствовала укол гордости за этих людей и их стойкость. Город был разрушен, но его можно отстроить заново. Люди, настоящее сердце Кеймлина, не сдадутся так просто.
Еще одно копье света прошило поле боя, убивая людей, опустошая пикинеров. А напротив них, на дальней стороне Высот направляла женщина в этой неистовой битве. Она могла видеть огни, вспыхивающие в ночи. Следовало ли Илэйн присоединиться к ним? Её командование здесь не было достаточно хорошим, чтобы спасти солдат, но оно обеспечило руководство и лидерство.
– Я боюсь за нашу армию, Илэйн, – сказала Бергитте. – Боюсь, что этот день проигран.
– Этот день не может быть проигран, – сказала Илэйн, – потому что если это так, то мы все проиграли. Я отказываюсь принимать поражение. Мы с тобой возвращаемся. Пусть Демандред попробует уничтожить нас. Возможно, лицезрение меня оживит солдат, сделает их…
Группа Кэймлинских беженцев рядом внезапно атаковала её мужчин‑Гвардейцев и женщин‑Гвардейцев.
Илэйн выругалась, поворачивая Лунную Тень и обнимая Единую Силу. Та группа, что она вначале приняла за беженцев, под грязной, заляпанной копотью одеждой носила панцири. Они сражались с её Гвардейцами, убивая с помощью мечей и топоров. Вовсе не беженцы – наемники.
– Измена! – воскликнула Бергитте, поднимая свой лук и стреляя наемнику в горло. – К оружию!
– Это не измена, – сказала Илэйн. Она сплела Огонь и поразила группу из трех. – Эти не наши! Берегитесь подлецов в одеждах попрошаек!
Она обернулась, когда другая группа "беженцев" ворвалась в ослабленные ряды Гвардейцев. Они были повсюду! Они подобрались пока внимание было приковано на дальнее поле боя.
Как только группа наемников прорвалась, она сплела саидар, чтобы показать им всю глупость нападения на Айз Седай. Она выпустила мощное плетение Воздуха.
Как только оно достигло одного из нападающих, плетение распалось. Илэйн выругалась, поворачивая лошадь, чтобы бежать, но один из атакующих вырвался вперед и вонзил свой меч в шею Лунной Тени. Лошадь вздыбилась, визжа в агонии, и Илэйн на краткий миг уловила Гвардейцев, сражающихся всюду вокруг, а затем упала на землю, паникуя о безопасности малышей. Грубые руки схватили её за плечи и прижали её к земле.
Она видела, как что‑то серебристое мелькнуло в ночи. Медальон с лисьей головой. Другая пара рук прижала его к её коже, как раз между грудей. Метал был обжигающе холоден.
– Привет, моя королева, – сказал Меллар, садясь на корточки рядом с ней. Бывший гвардеец, которого многие все еще считали отцом ее детей, искоса смотрел на нее. – Тебя очень трудно было разыскать.
Илэйн плюнула в него, но он этого ожидал, поднимая руку, чтобы поймать плевок. Он улыбнулся, затем встал оставляя ее удерживаемой двумя наемниками. Хотя некоторые из ее охранников все еще сражались, большинство было отброшено назад или убито.
Меллар повернулся к Бергитте, которую тащили двое мужчин. Она вырывалась из их хватки и третий человек подошел, чтобы помочь удерживать ее. Меллар вытащил меч, мгновение оценивая его лезвие, как будто осматривая свое отражение. Затем вонзил его в живот Бергитте.
Бергитте задохнулась, падая на колени. Меллар, взмахну мечом наотмашь, обезглавил ее.
Илэйн сидела очень тихо, неспособная думать или реагировать, когда тело Бергитте шлепнулось вперед, выплескивая кровь из шеи. Связь угасла, а затем пришла… боль. Ужасная боль.
– Я очень долго ждал этого момента, – сказал Меллар. – Кровь и проклятый пепел, замечательное ощущение.
Бергитте… Ее Страж был мертв. Он был убит. Это жесткое и все же щедрое сердце, всецело преданное, уничтожено. Потеря сделала… сделала это сложным для осознания.
Меллар пнул тело Бергитте, когда подъехал мужчина с переброшенным сзади седла телом. Человек был одет в форму андорца, а за лежащим вниз лицом трупом волочились золотистые волосы. Кем бы ни была бедная женщина, она была одета в точно такое же платье, как и Илэйн.
Ох, нет…
– Езжай, – сказал Меллар. Мужчина отъехал и несколько других окружили его, изображая гвардейцев. Они несли знамя Илэйн и один начал кричать – "Королева мертва! Королева пала!"
Меллар повернулся к Илэйн.
– Твои люди все еще борются. Ну, это должно сломить их ряды. Что касается тебя… похоже Великий Повелитель нашел применение для твоих детей. У меня приказ отвести их в Шайол Гул. И мне кажется, что у тебя нет необходимости быть рядом с ними. – Он посмотрел на одного из своих спутников. – Можешь выполнить эту работу?
Другой человек встал на колени рядом с Илэйн и прижал руки к ее животу. Внезапный испуг протолкнулся сквозь ее отрешенность и шок. Ее малыши!
– Она довольно глубоко ушла в себя, – сказал мужчина. – Возможно я смогу сохранить детей живыми, используя плетения, если ты вырежешь их. Они еще слишком малы. Будет трудно это сделать. Шесть месяцев. Но плетения, которые мне показал Избранный… Да, думаю я смогу сохранить их живыми в течение часа. Но ты должен будешь отдать их М'Хаэлю, чтобы переправить в Шайол Гул. Перемещение через обычные Врата там больше не работает.
Меллар вложил меч в ножны и достал из‑за пояса охотничий нож.
– Для меня этого достаточно. Мы пошлем детей, как просил Великий Повелитель. Но ты, моя королева… Ты моя.
Илэйн дергалась, но его хватка была жесткой. Она пыталась дотянуться до саидар снова и снова, но медальон, работал, как вилочник. Она не могла схватить саидар так же, как саидин.
– Нет! – закричала она, когда Меллар опустился на колени рядом с ней. – НЕТ!
– Хорошо, – сказал Меллар. – Я надеялся, что у тебя найдется время для крика.
****
Пустота…
Ранд двинулся. Он попытался обернуться. Но его тела больше не было.
…Пустота.
Он попытался заговорить, но не ощутил рта. Наконец, он начал мысленно представлять слова, складывая их в вопрос.
ШАЙТАН, подумал Ранд, ЧТО ЭТО?
НАШЕ СОГЛАШЕНИЕ, ответил Темный, НАШЕ УБЕЖИЩЕ.
НАШЕ ПРИСТАНИЩЕ – ПУСТОТА? Вопрошал Ранд.
ДА.
Он понял, Темный предлагал сделку. Ранд мог принять ее… Он мог принять ничто. Вдвоем они сражались за судьбу мира. Ранд настаивал на мире, славе, любви. Темному было нужно противоположное. Боль. Страдание.
Таким образом это было балансное соглашение для двоих. Темный соглашался не переделывать колесо, для удовлетворения своих мрачных желаний. Не будет порабощения человечества, не будет мира без любви. Мира не будет вообще.
ЭТО ТО ЧТО ТЫПООБЕЩАЛ ЭЛАНУ, сказал Ранд. ТЫПООБЕЩАЛ ЕМУ КОНЕЦ СУЩЕСТВОВАНИЯ.
Я ПРЕДЛАГАЮ ЭТО И ТЕБЕ ТОЖЕ, ответил Темный. И ВСЕМ ЛЮДЯМ. ТЫХОЧЕШЬ МИРА. Я ДАМ ЕГО ТЕБЕ. МИР ПУСТОТЫКОТОРУЮ ТЫТАК ЧАСТО ИЩЕШЬ. Я ДАМ ТЕБЕ НИЧТО И ВСЕ.
Ранд не отказался от соглашения немедленно. Он взял его и представил в своем разуме. Не будет больше боли. Не будет больше стараний. Не будет больше бремени.
Конец. Разве это не то, чего он желал? Способ наконец‑то завершить циклы?
НЕТ, сказал Ранд. КОНЕЦ СУЩЕСТВОВАНИЯ ЭТО НЕ МИР. Я УЖЕ СДЕЛАЛ ЭТОТ ВЫБОР РАНЬШЕ. МЫПРОДОЛЖИМ
Давление темного начало окружать его снова, угрожая расколоть его на части.
БОЛЬШЕ Я ПРЕДЛАГАТЬ НЕ СТАНУ, сказал Темный.
– Я и не ожидаю, – сказал Ранд, как только ему вернулось его тело, и нити возможностей поблекли.
И началась настоящая боль.
****
Мин ожидала, пока соберутся войска Шончан. Офицеры шагали вдоль рядом с фонарями, готовя людей. Они не вернулись в Эбу Дар, а место этого прошли через врата на большое поле, которое она не узнавала. Здесь росли деревья со странной корой и обширными кронами. Она не взялась бы даже сказать, правда ли это были деревья, или просто огромные папоротники. Понять было еще сложнее из‑за того, что они увядали; деревья вырастили листья, но теперь те бессильно обвисли, словно растения провели много недель без воды. Мин пыталась представить себе, на что они похожи, когда здоровы.
В воздухе витали ароматы незнакомых растений и пахло морской свежестью. Шончанские войска ждали в ровном строю, готовые к маршу, впереди каждого подразделения – люди с факелами, хотя сейчас светили не больше, чем один из десяти. Передвижение такое армии был делом не быстрым, несмотря на врата, но у Фортуоны были сотни дамани. Отступление прошло быстро и эффективно, и Мин догадывалась, что вернуться на поле боя войска могут еще быстрее.
Если только Фортуона решит вернуться. Императрица сидела в паланкине, водруженном на колонну в ночи, освещенную голубыми фонарями. Это был не трон, а просто белый стола около шести футов высоты, на вершине небольшого холма. Мин сидела рядом со столбом, и могла слышать доклады по мере их поступления.
– Битва складывается не в пользу Принца Воронов, – сказал генерал Галган. Он обращался к своим офицерам перед Фортуоной, говоря с ними напрямую, так, чтобы они могли отвечать ему, не обращаясь формально к Императрице. – Его призыв достиг нас только теперь. Он слишком промедлил с вызовом подмоги.
– Я не хотел бы так говорить, – сказал Юлан. – Но, хотя мудрость Императрицы безгранична, я не уверен в Принце. Он может быть избран Императрицей в качестве супруга, и, очевидно, это был мудрый выбор. Однако, в битве он доказал свое безрассудство. Вероятно, он происходящие события оказались для него чрезмерной нагрузкой.
– Я уверен, у него есть план. – серьезно сказал Беслан. – Вы должны доверять Мэту. Он знает, что делает.
– Доселе он производил на меня сильное впечатление, – сказал Галган. – Похоже, знамения благоприятствуют ему.
– Но он проигрывает, капитан‑генерал, – возразил Юлан. – Серьезно проигрывает. Знамения для человека меняются быстро, так же, как изменяет удача целой нации.
Мин сузила глаза, глядя на низкорослого Капитана Воздуха. Два пальца на его руках теперь были покрыты лаком. Он возглавлял атаку на Тар Валон, и этот успех сильно поднял его в глазах Фортуоны. Символы и знамения кружили над его головой, так же, как и над Галганом, и Бесланом.