Подобные уклонения от профессиональной нравственности обусловливаются, между прочим, тем, что английская адвокатура до сих пор не выработала вполне правил своей профессиональной этики. За исключением древнего постановления Эдуарда I (1275), запретившего адвокатам прибегать к каким-либо обманам по отношению к судьям или клиентам под страхом лишения права практиковать и тюремного заключения на один год и один день *(691), в английском законодательстве нет ничего относящегося к этому вопросу. Точно также не существует в Англии сочинения, подобного трудам Молло, Ливилля и Крессона, которые представляют собой нечто вроде кодексов морали французских адвокатов. Английские адвокаты до сих пор не пришли к соглашению даже относительно такого капитального вопроса, как ведение заведомо неправых дел *(692). Тем не менее общие условия профессиональной деятельности и стойкость традиций спасают английскую адвокатуру от нравственного падения.
_ 3. Институт поверенных
Судебное представительство находится в Англии в руках особого класса поверенных (attorneys or solicitors). В противоположность адвокатуре, институт поверенных с давних пор стал предметом законодательной регламентации и его современное устройство точно определено особым уставом *(693). В древнейшие времена в Англии, как и в других странах, господствовал принцип личной явки на суд. Представительство допускалось только в виде изъятия и, притом, каждый раз с особого разрешения короля *(694). Впервые оно было признано официально статутом 1285 г., который дозволил поверенным искать и отвечать на суде вместо тяжущихся *(695). В течение первых веков своего существования поверенные не отделялись от адвокатов так резко, как в настоящее время. Они получали воспитание в канцелярских коллегиях" (Inns of Chancery), которые только с XV в. потеряли связь с судебными коллегиями адвокатов. Правительство постоянно заботилось о том, чтобы обязанности адвокатов и поверенных не были совмещаемы *(696). В одном законе Якова I прямо говорится следующее: "всегда следует соблюдать различие между адвокатами (counsellors at law), которые являются вместе с серджентами и судьями главными деятелями при отправлении правосудия, и поверенными, представляющими собой чиновников (ministerial persons) низшего разряда. Предоставив воспитание адвокатов всецело судебным коллегиям, законодательство держалось относительно поверенных противоположной политики. Уже в 1402 г. было предписано, чтобы судьи экзаменовали лиц, желающих сделаться поверенными, чтобы имена их вносились в особый список (roll), и чтобы только хорошие, добродетельные и обладающие незапятнанной репутацией" приносили присягу и допускались затем к практике *(697). В таком положении вопрос о принятии в число поверенных находился до начала нынешнего века. Не останавливаясь на многочисленных законах, которые относятся к институту поверенных и которых насчитывается около 90, мы перейдем к реформам последнего времени. В 1827 г. тысяча четыреста поверенных соединились в "юридическое общество" (Law Society) с целью споспешествовать научному образованию своего сословия и поддержанию в нем дисциплины. Общество основало свою библиотеку, пригласило нескольких адвокатов для чтения лекций и получило от правительства право дисциплинарного надзора над своими членами *(698). С 1837 года общество начало подвергать кандидатов в поверенные предварительному экзамену. Закон 1843 г. официально предписал производство этих экзаменов и постановил, что прежде чем быть допущенным к экзаменам, кандидаты должны в течение пяти лет заниматься в качестве клерков у практикующих поверенных. С течением времени, кроме этого центрального общества и по примеру его, образовалось еще несколько провинциальных. Дальнейшая реформа была произведена законами 1873, 1875 и 1877 годов, которые установили три экзамена: один предварительный из общеобразовательных предметов и два специальноюридические. Производство их поручено "юридическому обществу" поверенных *(699). Для допущения к исправлению обязанностей поверенного необходимо представить свидетельство от этого общества о выдержании трех указанных экзаменов *(700). Программа испытаний, порядок и время их, выбор экзаменаторов, назначение им жалованья и вообще все, что касается экзаменов, зависит от усмотрения "общества" *(701). Вступительный экзамен не требуется от лиц, имеющих какие-либо ученые степени (бакалавра, берристера и т. п.) *(702). От двух других экзаменов кандидаты могут быть освобождены обществом, смотря по специальным обстоятельствам, так, напр., лица, окончившие университет, должны только отбыть четыре года стажа *(703). Невыдержавшие экзамен могут апеллировать к одному из высших судей (так наз. master of the rolls), который имеет право потребовать от "общества" выдачи невыдержавшему свидетельства без вторичного экзамена *(704). Таким образом, в настоящее время принятие в сословие поверенных обставлено довольно строгими условиями, даже более строгими, чем допущение к адвокатуре.
Что касается сословных учреждений, то за исключением "юридических обществ", обладающих дисциплинарными правомочиями, никаких других не существует.
Профессиональная деятельность английских поверенных значительно шире, чем французских. Они не только являются судебными представителями тяжущихся, но и исполняют обязанности нотариусов, маклеров, комиссионеров и всякого рода агентов: они составляют разные контракты, духовные завещания, закладные и т. п. бумаги *(705). Помимо того, они имеют право выступать в качестве адвокатов, т. е. вести устную защиту в низших судах (мировых, полицейских и т. п.), где барристеры обыкновенно не ведут дел *(706). Являясь, подобно французским поверенным, представителями сторон и хозяевами дела, они отвечают перед доверителями за незнание и небрежность, послужившие причиной потери процесса. Точно так же в противоположность адвокатам, они имеют право иска о гонораре *(707). Количество гонорара определялось с давних пор по добровольному соглашению, причем счеты подвергались проверке особого судебного чиновника (taxingmaster), который должен был наблюдать, чтобы поверенные не требовали чрезмерных гонораров *(708). Но закон 1881 года предоставил право комитету, состоящему из канцлера, некоторых судей, председателя "юридического общества" поверенных и председателя одного из таких же провинциальных обществ, издавать от времени до времени таксы для поверенных *(709). При определении таксы должны быть принимаемы во внимание: 1) род акта, составление которого поручается поверенному; 2) место его составления и особые обстоятельства, 3) цена акта, 4) количество труда и степень ответственности поверенного, и 5) число актов и важность их *(710).
Институт поверенных играет весьма важную роль в английской общественной жизни. При крайне запутанном судопроизводстве, при хаотическом состоянии материального и процессуального права, обыкновенному гражданину нет никакой возможности вести своих юридических дел без помощи специалиста. Вследствие этого, каждая более или менее состоятельная семья, каждое торговое или промышленное заведение имеют постоянного поверенного, который служит для них чем-то вроде светского духовника или домашнего врача. Все юридические сделки совершаются при его участии, все затруднения разрешаются им, все процессы поручаются ему, и он уже от себя приглашает для консультации или защиты дела на суде адвоката. Но несмотря на то, что институт поверенных является насущно необходимым при современном юридическом строе Англии, он до последнего времени не пользовался общественным уважением и принадлежал к числу самых нелюбимых народом учреждений. Богатый класс населения мог нести громадные издержки по содержанию постоянных поверенных и безропотно покоряться этому налогу на свое юридическое невежество. Но на менее зажиточных граждан, живущих личным трудом, этот налог падал тяжелым бременем. В особенности много терпели провинциальные обыватели. Так как отправление правосудия было до последнего времени сосредоточено в столице, то житель другого города, имея важные дела, должен был нанять местного поверенного, который сносился с лондонским, приглашавшим адвоката или даже нескольких сразу. Всем этим лицам нужно было платить и платить немало. К тому же неограниченное комплектом число поверенных и явившаяся вследствие этого громадная конкуренция привели к тому, что в среде их развилось кляузничество в громадных размерах. Умышленное возбуждение процессов, вымогательство гонорара, затягивание дел стали обычными явлениями. Если принять еще во внимание низкий образовательный ценз поверенных и отсутствие правильно организованного дисциплинарного надзора, то нравственная распущенность их станет вполне понятной *(711)). В настоящее время положение вещей значительно улучшилось, благодаря новейшим реформам, о которых мы только что говорили.
Сознавая неудовлетворительность своей организации и неблагоприятное отношение со стороны общественного мнения, поверенные начали со второй половины текущего столетия агитацию в пользу слияния их сословия с сословием адвокатов. Интересный доклад был представлен по этому вопросу Джевонсом Лидскому "юридическому обществу" (Leeds Law society) в 1868 году. Он выставил на вид прежде всего то обстоятельство, что поверенные получают лучшую подготовку, чем адвокаты, а между тем весь высший судебный персонал назначается из числа адвокатов. Затем он указал на затруднительность перехода из одной профессии в другую. Поверенный, желая сделаться адвокатом, должен сызнова начинать стаж в судебных коллегиях, а барристер тоже может стать поверенным не иначе, как выполнив все требуемые для этого законом условия. Такой порядок вещей вреден для общества, так как способные к адвокатуре поверенные не могут заниматься этой профессией, а неспособные адвокаты остаются без всяких занятий, между тем как они могли бы успешно исполнять обязанности поверенных. Обсудив доклад Джевонса, Лидское юридическое общество пришло к заключению, что современное состояние их профессии, и недопущение их к почетным должностям ненормально и вредно для интересов публики, в особенности, если принять во внимание, что поверенные получают лучшее образование чем адвокаты", и что, согласно предложению Джевонса, необходимо основать один университет, который давал бы степени бакалавра (bachelor of law), барристера и серджента. Лицам, получившим первую степень, должно быть предоставлено право заниматься практикой в качестве поверенных, а лицам имеющим степень барристера или серджента, исполнять обязанности как поверенных, так и барристеров *(712).
Помимо недостатков современного положения юридической профессии, указанных Джевонсом, другие лица обращали еще внимание на то, что, благодаря отделению правозаступничества от представительства, тяжущиеся должны нести огромные судебные издержки, которые были бы гораздо меньше, если бы сами поверенные исполняли обязанности адвокатов. Кроме того, благодаря вмешательству поверенных, адвокаты не входят в непосредственные сношения с клиентами, а потому не могут вполне основательно знакомиться с обстоятельствами дела. Далее, клиенты зачастую лишены всяких средств защиты против злоупотреблений со стороны своих патронов. По общему правилу, ответственность за ведение дела лежит на поверенном, но он может избавить себя от нее, если предварительно спросит совета у барристера, который, в свою очередь, не отвечает ни за незнание, ни за небрежность *(713).
Сторонники слияния адвокатуры с институтом поверенных ждали от этой меры благодетельных результатов еще и в других отношениях. Они надеялись, что она облагородит профессию поверенных, будет содействовать большему научному образованию их, уничтожит кляузничество и т. п. *(714) Но агитация поверенных не нашла себе поддержки в среде адвокатов *(715). И это вполне понятно. Слияние правозаступничества с представительством было бы в интересах поверенных, которые к обширной сфере своей деятельности прибавили бы еще одно занятие. Но адвокаты отлично поняли, что от такого слияния их профессия утратила бы свой благородный и возвышенный характер. Куда девались бы бескорыстие, независимость и деликатность, если бы адвокаты должны были исполнять обязанности поверенных, нотариусов, маклеров и разного рода агентов,- обязанности, требующие известной ловкости и юркости? "Одно из самых благодетельных правил нашей профессии", говорит адвокат Форсит: "заключается в том, что мы не должны никакими способами и ни под каким предлогом искать практики. Может показаться странным, тем не менее это правило основано на том же принципе, как и другое, запрещающее требовать гонорар, как долг, и признающее его только почетным даром, хотя на самом деле он составляет средство к жизни... Быть может, это правило не соблюдается на практике так строго, как бы следовало, но очевидно, что, если обязанности поверенного и адвоката будут совмещены, то оно совсем перестанет существовать *(716). Лорд Сельборн, предлагая свои преобразования в адвокатуре, тоже понимал, что они не должны касаться слияния поверенных и адвокатов в одно сословие. "Адвокатура", сказал он на одном митинге в 1875 году: "представляет собой такой элемент нашей социальной системы, который имел и имеет громадное значение. Благодаря этому различию (между адвокатами и поверенными), мы воспитываем на адвокатской практике и на занятиях научных юриспруденций сословие людей, из которых одни могут служить государству в качестве судей, другие в качестве писателей-юристов, и которые во все времена принимали большое участие в поддержании принципов свободы, независимости и достоинства закона *(717).
Агитация поверенных остается до настоящего времени совершенно безуспешной.
_ 4. Общий характер английской адвокатуры и принципы ее организации
Если мы окинем одним взглядом всю историю английской адвокатуры в связи с развитием политической и общественной жизни Англии, то увидим, что во многих отношениях она представляет полную аналогию с историей французской адвокатуры. Прежде всего, англичане, подобно французам, одарены способностью к адвокатуре. Разница между ними заключается только в том, что эта способность направлена у англичан в другую сторону. В то время как французы - блестящие ораторы, старающиеся подействовать не только на ум слушателей, но и на их чувства, англичане - деловые юристы, сухие диалектики, обращающие исключительное внимание на анализ доказательств и пренебрегающие красноречием. Это природное различие между двумя народами выразилось, между прочим, в самой форме судебных прений.
Во Франции принят такой же порядок, как и у нас. После доклада дела начинается судебное следствие, т. е. представление доказательств, а затем уже идут прения сторон. Адвокаты резюмируют данные, добытые следствием, и дают им нужное в интересах защиты освещение.
В Англии издавна господствует совершенно противоположная система. Вслед за докладом дела слово предоставляется адвокату истца или обвинителя, который в предварительной речи излагает свое требование, обстоятельства дела и те доказательства, которые может привести в подтверждение его. Затем, он вызывает своих свидетелей и сам допрашивает их, обращая внимание суда на те или другие их показания. Когда он окончит представление доказательств, слово дается адвокату ответчика или обвиняемого, который таким же образом произносит вступительную речь и представляет свои доказательства. После того председатель делает подробное резюме всего производства, чем и заканчивается судебное следствие. При таких обстоятельствах очевидно, что английская система судопроизводства дает гораздо меньше простора адвокатскому красноречию. Французский адвокат, произнося речь по заключении судебного следствия, пользуется по своему смотрению добытыми результатами, группирует и освещает их, как найдет нужным. Английский адвокат, наоборот, должен строго держаться фактической почвы, помня, что каждое утверждение, которое не будет подтверждено свидетельскими показаниями, даст повод противнику немедленно уличить его в голословности. Вследствие этого, судебное красноречие у англичан отличается более деловым, строго-логическим характером, тогда как в речах французских адвокатов важную роль играет художественная форма *(718).
Политические и социальные условия английской жизни кажутся на первый взгляд несравненно более благоприятными, чем те же условия французской жизни. В самом деле, всякая хартия вольностей Иоанна Безземельного, положив основы английской конституции, учредила вместе с тем постоянные суды в Вестминстере и, таким образом, дала первый толчок правильному развитию адвокатуры. Парламентарное устройство, предоставившее обширное поприще для политического красноречия, широкое развитие гражданской свободы и самоуправления, все это такие обстоятельства, которых не было во Франции, и которые не могли не оказывать благотворного влияния на деятельность адвокатов. Но сила этого влияния была в значительной мере парализуема тем постановлением обычного права, о котором мы говорили раньше, и которое безусловно запрещало участие адвокатуры в наиболее важных уголовных процессах. В этом отношении состояние судопроизводства в Англии было так же печально, как и в дореволюционной Франции, несмотря на то, что в одной стране господствовали принципы гласности и состязательности, а в другой - процесс переродился в следственный и тайный.
Переходя к принципам организации английской адвокатуры, мы видим, что они одинаковы с теми принципами, на которых в течение многих веков была построена организация французской адвокатуры. В Англии так же, как и во Франции, правозаступничество отделено от судебного представительства. Мы уже говорили, что такое отделение облагородило и возвысило сословие английских адвокатов в глазах общества, и что сами они видят в нем залог независимости и достоинства своей профессии. Другой принцип - связь адвокатуры с магистратурой проведен в Англии еще строже и последовательнее, чем во Франции. Если там сословие адвокатов является одним из источников магистратуры, то здесь оно служит исключительным путем к ней. С XV века установился обычай, возведенный впоследствии в закон, что только адвокаты, подвизавшиеся с честью на поприще своей профессии в течение определенного времени, могут быть назначены высшими судьями королевства. Судьи вместе с адвокатами составляли и составляют одно сословие. Этим объясняется тесная солидарность между теми и другими, и отсутствие столкновений при исполнении своих обязанностей. Каждый судья - бывший адвокат; каждый выдающийся адвокат - будущий судья. Они воспитанники одних и тех же судебных коллегий, члены одних и тех же корпораций, подчиненные одной дисциплинарной власти. Отсюда понятно, почему английские судьи, по установившемуся издавна обычаю, обращаются во время заседания к адвокатам не иначе, как со словами "мой брат". Такой же тесной связью соединена адвокатура с прокуратурой. До последнего времени в Англии не существовало прокуратуры в собственном смысле слова, а господствовала система частного обвинения. Обязанности прокурорского надзора исполняли сами адвокаты. Но закон 1879 года ввел настоящую прокуратуру, причем предписал избирать ее членов исключительно из адвокатов.
Точно так же приняты английской адвокатурой три остальные принципа организации, существующие во Франции, именно свобода профессии, относительная безвозмездность ее и сословная организация. Касательно последней следует только заметить, что она приняла в Англии несколько иную форму, именно сосредоточилась в судебных коллегиях и изображала влияние законодательной регламентации.
Но если во всех этих отношениях английская адвокатура мало чем отличается от французской, то в одном она значительно уступает последней. Мы имеем в виду научное образование. Это зависит, как уже было разъяснено выше, с одной стороны, от системы подготовки к адвокатуре, а с другой стороны от хаотического состояния английского права, делающего чрезвычайно затруднительным научное занятие им. "Мы - исключительно практики-законоведы", жалуется один автор: "между нами нет почти ни одного юриста" *(719). Точно так же Маркби замечает, что барристеры и судьи совершенно лишены научного юридического образования и представляют собой узких практиковрутинеров *(720). Реформы последнего времени несомненно в значительной мере устранят это зло, составляющее темную сторону английской адвокатуры.
VI. Германия
_ 1. Средние века
Римская адвокатура нашла в Германии менее благоприятную почву, чем в Галлии *(721). Дикие, суровые и воинственные германцы не обладали склонностью к красноречию и, по свидетельству Тацита, являлись в народное собрание для обсуждения дел не иначе, как с оружием в руках *(722).
Историк Флор рассказывает с каким ожесточением преследовали они римских адвокатов, попавших к ним после поражения Вара. Одним они выкалывали глаза, другим отрезали руки и т. п. Вырвавши кому-нибудь из них язык, они говорили "теперь, ехидна, ты не будешь больше шипеть *(723)!"
Тем не менее адвокатура привилась в Германии, и первые известия о ней относятся к VI веку. В лингобардских и вестготских законах (VI в.) уже фигурируют адвокаты под разнообразными названиями *(724). Последующие законодательные памятники, каковы капитуляции Карла Великого, а затем Саксонское и Швабское Зерцала и другие партикулярные уставы, тоже касались вопроса о судебной защите. Так как организация германской адвокатуры оставалась в течение средних веков почти неизменной, то мы рассмотрим ее в историческом, а в систематическом порядке, по рубрикам.
Судопроизводство. Древнегерманский процесс основывался на принципах устности, гласности и состязательности. В отправлении правосудия видную роль играл народный элемент в качестве присяжных.
Правозаступничество и судебное представительство. С древнейших времен эти две функции были в Германии разделены: правозаступничество принадлежало адвокатам *(725), а представительство - поверенным *(726). Поэтому, о деятельности тех и других следует говорить отдельно.
Допущение к адвокатуре. Подобно тому, как в республиканском Риме, законодательство определяло только отрицательные условия для занятия адвокатурой. Сначала к этой профессии не допускались лица, не имевшие права вообще вести дел на суде, какими были женщины, рабы и дети. С течением времени сюда был присоединен еще целый ряд других лиц, именно: лишенные прав (незаконнорожденные, клятвопреступники, опальные), несовершеннолетние, духовные, немые, глухие, еретики, слабоумные и иудеи *(727).
В некоторых местностях в этот список были внесены также слепые, хромые и дряхлые. Кроме того, вначале права защищать на суде не имели лица, принадлежащие к другой общине, но впоследствии это право было распространено на всех граждан данного государства *(728) и даже на всех лиц немецкого происхождения *(729). Наряду с общими отрицательными условиями существовали особые, специальные, относящиеся к некоторым родам дел. Так, не могли выступать в качестве адвокатов судьи и судебные чиновники в тех судах, при которых они состояли, адвокаты, если они в том же процессе были раньше защитниками и советниками противной стороны, лица, которые прежде являлись пред данным судом в качестве подсудимых *(730), и те, которые были в данном деле свидетелями или присяжными *(731).
В этих постановлениях легко найти отголоски римского права.
Положительные условия, так то образовательный и нравственный ценз, вовсе не были определены. Таким образом, адвокатура в средневековой Германии представляла собой, подобно адвокатуре республиканского Рима, абсолютно свободную профессию. Каждое лицо, удовлетворявшее отрицательным условием, могло получить право заниматься ею. По капитуляриям Карла Великого, звание адвоката давалось судом и, притом, раз навсегда *(732). Впоследствии не требовалось даже этой формальности.
Внутренняя организация. Из предыдущего видно, что о внутренней организации адвокатуры не могло быть и речи. Каждый адвокат был совершенно самостоятелен и независим от своих товарищей по профессии; никакие узы не связывали его с ними. Закон определял некоторые стороны их деятельности, но во всяком случае, как говорит Маурер; "адвокаты не образовывали особого сословия" *(733).
Профессиональная деятельность. Адвокаты были, как уже замечено, правозаступниками. Избрание их происходило следующим образом. Пред началом дела (т. е. при вчинании иска или представлении возражения) тяжущийся обращался к суду с просьбой дозволить ему вести дело с помощью адвоката. Если суд разрешал, то тяжущийся называл лицо, которое хотел иметь правозаступником, и просил суд приказать этому лицу принять на себя защиту. Отказываться от защиты можно было только по уважительным причинам, которыми считались следующие случаи: 1) если приглашенный адвокат заявил под присягой, что он поклялся не брать на себя защиты данного дела, или 2) что до сих пор он не вел столь важных дел и не обладает нужными для этого познаниями, или 3) если судья удостоверял, что приглашенный адвокат вызван в суд для другой цели (напр., в качестве свидетеля по другому делу), или 4) если он находился с противной стороной в родственных, соседних или вассальных отношениях *(734). В случае уклонения приглашенного лица от защиты без уважительной причины, суд налагал на него штраф, хотя, впрочем, только тогда, когда это лицо было подсудно ему и присутствовало на заседании. С этой целью приглашенный адвокат должен был, если он не имел недвижимого имущества, представить обеспечение на случай присуждения к штрафу. Обеспечение давалось обыкновенно клиентом. Адвокат, в свою очередь, мог требовать, чтобы суд гарантировал ему известную безопасность при исполнении своих обязанностей. Обыкновенно он обращался к суду с следующими вопросами:1) может ли быть то, что будет им сказано, дополняемо и исправляемо самим тяжущимся, 2) не понесет ли он сам какого-нибудь вреда, в случае осуждения своего клиента, 3) не будет ли он привлечен к суду проигравшим дело противником, и 4) возместит ли ему клиент убытки, которые могут произойти вследствие исполнения обязанностей защитника. Получив удовлетворительный ответ со стороны суда, адвокат просил позволения переговорить с клиентом и имел право повторять такое совещание трижды во время каждой отдельной речи. Право слова на суде в таком случае принадлежало одному адвокату, а тяжущийся мог только отвечать на вопросы суда, который при каждом более или менее важном объяснении адвоката, спрашивал тяжущегося, подтверждает ли он или отрицает это объяснение. Если тяжущийся отрицал, то слова адвоката не принимались в расчет, и сам он должен был уплатить штраф.
Из порядка избрания адвокатов ясно видно, что судебная защита не считалась профессией, а представляла собой общегражданскую обязанность каждого полноправного лица. Само собой понятно, что такое патриархальное и в то же время несомненно возвышенное воззрение могло существовать только в малоразвитом юридическом быту, когда знание права было общедоступно и не сделалось еще достоянием особого класса специалистов. Несмотря на отсутствие потребности в правозаступничестве, употребление адвокатов в древней Германии было чрезвычайно распространено по другой причине. Дело в том, что германский процесс отличался крайним формализмом: тяжущиеся не имели права исправлять или брать надзор того, что было сказано ими на суде, так что нередко невольные ошибки или оговорки бывали причиной потери процесса. Между тем речи посторонних лиц, говоривших вместо тяжущихся, не подчинялись этому формализму и могли быть исправляемы и дополняемы самими сторонами. Отсюда ясно, что для тяжущихся, большинство которых не привыкло говорить на суде,был прямой расчет прибегнуть к помощи адвоката *(735).
Проступки адвокатов. Если адвокат нарушил верность клиенту и причинил ему ущерб, то он должен был вознаградить его за все убытки, а иногда даже в данном количестве, и, кроме того, подвергался штраф и лишался навсегда права выступать в качестве адвоката. Несколько меньшему наказанию подлежал тот, кто какими-либо словами нарушал уважение к суду *(736).
Ведение неправых дел было запрещено, а потому лицо, приглашенное в защитники, могло отказаться, если считало дело таковым, но когда суд не принимал его отказа, то оно должно было продолжать ведение дела и освобождалось от всякой ответственности *(737).
Гонорар. Так как судебная защита признавалась обязанностью каждого члена общины, то вначале никакого вознаграждения, кроме разве добровольных подарков со стороны клиента, адвокаты не могли получать. С течением времени, когда большинство граждан стало уклоняться от исполнения обязанностей правозаступничества, и когда образовался класс профессиональных адвокатов, были допущены условия о гонораре и даже судебные иски о нем. Но ненасытная жадность адвокатов, выговаривавших себе крупные вознаграждения, привела к установлению такс. В разных местностях они были различны. За уголовные дела полагалось больше, чем за гражданские, в которых вознаграждение иногда соразмерялось с ценой иска; затем, туземные жители платили меньше, чем иностранцы и т. п. Адвокат, нарушивший таксу, лишался права заниматься профессией и вместе с переплатившим клиентом подвергался штрафу, а иногда даже телесному наказанию *(738).
Общественное положение. В течение долгого времени адвокаты не составляли особого класса. Так как ими могли быть граждане, удовлетворяющие только некоторым отрицательным условиям, и так как судебная защита признавалась своего рода обязанностью для них, то само собой понятно, что говорить об общественном положении адвокатуры при таком порядке вещей представляется совершенно невозможным. Только с той поры, как правозаступничество стало профессиональным занятием и появились адвокаты в собственном смысле слова, т. е. профессиональные судебные защитники, может быть речь об отношении общественного мнения к адвокатуре. Некоторые факты указывают, что это отношение было далеко неблагоприятно. Пока судебная защита не была отдельной профессией, оплачиваемой подобно всем другим профессиям, она признавалась почетной обязанностью. Ею не гнушались заниматься в отдельных случаях самые знатные люди, и даже император Карл Великий выступил однажды на суде в защиту своего воспитателя *(739). Но когда адвокатура обратилась в профессию, престиж ее стал быстро падать и достиг невероятно низкой степени. Адвокаты заняли в общественном мнении место наряду с представителями самых грубых ремесел. Какой поразительный контраст! В то самое время, как французские адвокаты пользовались во второй половине средних веков почетом и представляли собой особую "знать" и "рыцарей закона", альтцельский аббат выдавал одному лицу удостоверение, что "вышепоименованный не рожден нечестным и презренным ремесленником, как то: ткачом, музыкантом, баньщиком, медником, резчиком свиней, адвокатом и тому под." *(740).