Но с течением времени адвокаты оставили точку зрения личной пользы и на собрании 1867 года решительно перешли на сторону свободной адвокатуры *(813). В то же время судебные асессоры (кандидаты) одиннадцати округов подали в 1860 г. петицию за подписью 135 лиц, к которой вскоре присоединился целый ряд подобных же петиций от других асессоров. Прося улучшить их материальное положение, они указывали, между прочим, на признание адвокатуры свободной профессии, как на одно из средств к этому. Но юридическая комиссия палаты депутатов, которой было поручено рассмотрение этого вопроса, вынесла в 1861 г. следующую резолюцию: "Большинство комиссий, в которой высказывались решительные мнения против свободы адвокатуры, пришло однако к соглашению не разрешать этого принципиального вопроса, в особенности в виду того, что предстоит издание нового устава судопроизводства, а вместе с тем и разрешение связанного с этим вопроса об удержании обязательного участия поверенных в некоторых делах" *(814). Таким образом, вопрос о свободе адвокатуры не был разрешен комиссией. Однако агитация продолжалась. От времени до времени стали появляться журнальные статьи и отдельные сочинения, в которых указывались недостатки современной организации и предлагались проекты реформ. Из числа таких сочинений особое значение имело исследование Рудольфа Гнейста: "Свободная адвокатура, как первое условие всякой судебной реформы в Пруссии". Как уже видно из этого заглавия, Гнейст является решительным поборником свободы профессии. Сделав исторический обзор положения юстиции и адвокатуры в Пруссии и критическую оценку тогдашнего их состояния, он переходит к вопросу о надлежащем устройстве адвокатуры. По его мнению, правильная организация ее как нельзя яснее видна из жизненного опыта великих народов Европы, Англии, Франции и Германии. Сравнивая положение адвокатуры в этих трех государствах, он приходит к заключению, что причина всего зла в Пруссии заключается: 1) в должностном характере адвокатуры и 2) в ограничении адвокатов по числу и по месту жительства *(815), и предполагает организовать адвокатуру в виде относительно свободной профессии.
|
|
Саксония
Организация саксонской адвокатуры отличалась от организации прусской только некоторыми мелкими деталями. Так например, срок практической подготовки был значительно короче, всего 1 год: требовался один практический экзамен и т. п. Неудивительно, что при одинаковой организации на практике получились одинаково неудовлетворительные результаты. "Адвокатура", говорит саксонский адвокат Бешорнер: "далеко не достигла в Саксонии той ступени, которой она заслуживает по своему важному и влиятельному положению в государстве, и которой она должна достигнуть, чтобы удовлетворять своему высокому назначению. Она вовсе не пользуется в публике уважением, которым должна была бы пользоваться при иных условиях, по примеру других стран, как напр. Франции и Англии. У нас уважают человека "не потому, что" он адвокат, а "несмотря на то, что" он адвокат. И если ему сопутствуют доверие, которое честный и искусный поверенный может приобрести в Саксонии, несмотря на все неблагоприятные условия, и внутреннее сознание, что он всегда преследовал истинное благо своего клиента без низших корыстных расчетов, то ни на что больше он не смеет уже рассчитывать и должен оставить всякую надежду на все, что могло бы послужить к ободрению, поддержке и оживлению его духа и возвышению радостей профессии *(816). Подобно тому, как и в Пруссии, адвокатура не была свободной профессией. Министерство юстиции допускало к ней кандидатов "сообразуясь с потребностями гражданского оборота" *(817). Но в то время, как в Пруссии ограничение адвокатов комплектом привело к тому, что число их было недостаточно для удовлетворения потребности публики в юридической защите, Саксония, наоборот, страдала от избытка адвокатов. "Количество адвокатов в Саксонии", пишет тот же автор: "слишком велико. Необходимым последствием такого переполнения является то, что адвокаты включили в область своей деятельности много таких занятий, которые совершенно чужды их профессии. Можно видеть, как значительная часть их участвует в промышленных предприятиях, принимает на себя администрации всякого рода, даже агентуры разных страховых обществ и тому подобные занятия. Самые маленькие, незначительные дела раздуваются, из мухи делается слон, употребляются даже нечестные средства, чтобы раздобыть практику, не считается постыдным восхвалять свои услуги, подстрекать людей к процессам и т. п. Это является естественным результатом уменьшения адвокатских занятий с одной стороны и увеличения числа адвокатов с другой. На самом деле надо еще удивляться, что из этого несоответствия не произошло большего вреда для публики и адвокатов. Но к чести саксонской адвокатуры следует признать, что несмотря на все неблагоприятные условия, несмотря на недостаток собственно профессиональных знаний, члены этого сословия за редкими исключениями удерживаются от нечестных, наказуемых деяний. Обманы и кляузы со стороны адвокатов случаются в Саксонии не чаще, чем в других странах, где они лучше поставлены. Однако сословие стояло бы на более высокой ступени нравственности, если бы не было недостатка в таких занятиях, которые составляют принадлежность его профессии. Нельзя отрицать того, что в Пруссии они пользуются большим уважением, чем у нас, уже потому, что они более обеспечены в своих доходах и вследствие этого не вынуждены браться за такие занятия, которые недостойны их" *(818). Сам Бешорнер был вначале сторонником адвокатуры и даже, как он выражается, "сломал одно копье в защиту ее" в своем сочинении "Свобода адвокатуры" *(819). "Но теперь", продолжает он: "я, наученный опытом и укрепленный в том многими из моих самых опытных и выдающихся товарищей, должен высказать мнение, что у правительства не может быть отнято право преграждать, по предварительном выслушивании адвокатской камеры, наплыв в адвокатуру в тем случаях, когда в какой-нибудь местности склоняется несоответствующее число адвокатов *(820). Делая этот вывод, автор упускает из виду, что в Саксонии, как он сам говорит дальше, как раз существовал такой порядок, какой он признает желательным, именно министерство юстиции, по выслушании адвокатской камеры, определяло число вакансий в адвокатуру *(821). Между тем, в результате все-таки получилось переполнение сословия. Этот факт доказывает не опасность свободной адвокатуры, так как ее не существовало в Саксонии, а просто невозможность для правительства точно измерить истинную потребность населения в юридической защите.
|
|
|
|
Еще одна сторона адвокатской деятельности вызвала нарекания в Саксонии: это гонорар. Как было уже сказано, количество его определялось особой таксой, которая в большинстве случаев устанавливала максимум и минимум, предписывая сообразоваться с ценой иска, важностью процесса и количеством потраченного адвокатом труда. Если между адвокатом и клиентом возникал спор из-за размера гонорара, то, по требованию одного из них, суд проверил счет, составленный адвокатом. Кроме того, такая проверка должна была происходить всякий раз, когда адвокат требовал гонорара судом. "Для каждого честного саксонского адвоката", говорит Бешорпер: "вопрос о гонораре темная сторона его деятельности. Стремление оценивать умственный труд по таксе само по себе нелепо; к тому же оценка адвокатского труда предоставлена тем лицам, которых не всегда можно признать способными произвести ее справедливо. Понятно, что сам судья не может заниматься определением гонорара; для этого он не имеет ни времени, ни охоты. Эта работа поручается обыкновенно младшим чиновникам суда, которые не всегда в состоянии судить, какого труда и стараний стоила какаянибудь работа ее автору... Чрезвычайно унизительно для поверенного, если такое определение гонорара простирается до мелочей, до пфеннигов, если счет исправляется и зачеркивается красными чернилами, как будто тетрадь какого-нибудь школьника" *(822).
Ганновер
Организация ганноверской адвокатуры отличалась следующими особенностями. Во-первых, принятие в число адвокатов зависело от министра юстиции, но было обязательно: каждое лицо, удовлетворявшее законным условиям, должно было быть допущено к занятию правозаступничеством. Адвокат сам избирал себе место жительства, причем министерство в случае надобности могло потребовать выбора другого места *(823). Во-вторых, наряду с адвокатами существовали адвокаты-поверенные, совмещавшие функции правозаступников и представителей. Число адвокатов в больших центрах было неограничено, а в провинции и тех местностях, где нет апелляционных судов, они допускались министерством только смотря по надобности. Деятельность адвокатовповеренных была локализирована, т. е. ограничивалась тем судом, при котором они состояли. Каждый поверенный должен был быть в то же время адвокатом и не имел права отказываться от исполнения обязанностей правозаступника в принятом деле. Поверенные существовали только при тех судах, где преобладало письменное производство, именно в обер-апелляционном суде и 12 апелляционных судах *(824).
В-третьих, количество гонорара определялось письменным соглашением, а если его не было, то особой таксой *(825).
В-четвертых, дисциплинарная власть принадлежала адвокатской камере, причем второй инстанцией служил обер-апелляционный суд *(826).
Положение адвокатуры в Ганноверском королевстве было лучше, чем в других германских государствах. По крайней мере, адвокат обер-апелляционного суда Борхер, делает только два упрека тогдашнему порядку вещей. Он указывает, с одной стороны, на то, что кандидаты в адвокатуру вместо практики при адвокатах обыкновенно занимались канцелярской работой в судах, а с другой стороны, что министерство назначало слишком много адвокатов в провинцию *(827).
Ганс тоже удостоверяет, что из всех германских государств Ганновер обладал наилучшей адвокатурой *(828).
Бавария
Адвокаты в Баварии назначались королем; дисциплинарная власть принадлежала судам; гонорар определялся судьями по таксе; союз баварских адвокатов и избранный им союз баварских адвокатов и избранный им комитет пребывавший в Нюренберге, не имели влияния на внутреннюю дисциплину сословия. "Хотя", говорит баварский адвокат Барт: "современные условия не таковы, чтобы адвокатское сословие могло под их влиянием особенно процветать, и хотя поднятия его на должную ступень общественного уважения можно ожидать только с введением публичного и устного производства в гражданских делах, а также с организацией официальных адвокатских камер и дисциплинарной власти, тем не менее прогрессивный дух времени не остался без влияния на наше сословие, и с 1848 года в адвокатской практике замечается меньше крючкотворства и легкомысленного отношения к делу, чем прежде" *(829). Нельзя не сознаться, что это похвала весьма сомнительного качества.
Остальные государства
В обоих Мекленбургах, Ангальт-Дессау-Кетене, Нассау, Бремене и Ангальте-Бернбурге адвокатура была организована в сущности одинаково. Всюду дисциплинарная власть принадлежала судам, были изданы таксы, а общесословные учреждения, если и существовали кое-где, то не оказывали сколько-нибудь значительного влияния на состояние сословия.
В Мекленбурге число адвокатов было слишком велико, и так как, кроме того, в низших судах обязанности поверенного могло исполнять каждое уполномоченное стороной лицо, то практика адвокатов стала настолько мизерной, что, по словам Венерта, ни один адвокат не мог ею содержать своей семьи. Вследствие этого, адвокаты принуждены были заниматься разными посторонними работами *(830). Определение гонорара судьями вызывало здесь такие же нарекания, как и в Саксонии *(831). Вообще звание адвоката считалось не особенно почетным, и мекленбургское дворянство избегало его *(832).
В Ангальте-Дессау-Кетене, по словам Лециуса, законодательство смотрело на адвокатуру скорее как на зло, чем как на необходимый элемент правовой жизни *(833). Образованный адвокатами по собственной инициативе союз не обнаруживал никаких признаков своего существования *(834). Устарелое процессуальное законодательство, зависимость от судов, материальная необеспеченность вследствие несоответствующей таксы, а потому отсутствие самостоятельности и энергии, все это не могло не сказаться вредно на нравственности сословия. Появилось кляузничество, искусственное создание процессов из-за пустяков и затягивание их, ловля клиентов и тому подобные нарушения профессиональных обязанностей, унизившие сословие в глазах публики и судов *(835).
В герцогстве Нассау существовала оригинальная система адвокатуры. При судах второй и третьей инстанции (OberAppellationsgericht и Hofgericht), где производство было исключительно письменным, состояли поверенные (Proenratoren). Их организация была подобна организации адвокатов в других немецких государствах. При судах первой инстанции каждое, даже не получившее юридического образования лицо могло вести устную защиту дел, но составление бумаг представлялось только прокураторам и юристам. Притом, письменное производство могло происходить в судах 1 инстанции только с разрешения апелляционного суда, который обыкновенно, давая такое разрешение, требовал, чтобы тяжущиеся избирали себе представителями прокураторов *(836). Таким образом, прокураторы представляли собой скорее поверенных, чем адвокатов. Настоящими же адвокатами являлись лица, уполномоченные сторонами для устной защиты дел в низших судах. Подобное положение вещей не могло быть удовлетворительным. С одной стороны, организация прокураторов страдала теми же недостатками, как и организация адвокатуры в других немецких землях *(837), а, с другой стороны, совершенное неустройство адвокатуры в низших судах представляло широкое поле для всякого рода злоупотреблений.
В Бремене, при низкой таксе и незначительном количестве процессов, адвокаты не могли жить одной практикой. Адвокатская профессия обыкновенно была переходной ступенью к судебным и административным должностям, и ею занимались молодые юристы до получения какогонибудь места *(838).
В Ангальте-Бернбурге положение адвокатов было гораздо печальнее, чем во всех других государствах. "Законодательство", жалуется бернбургский адвокат Кольм: "обошлось с нами, как мачеха... До сих пор еще имеют силу законы, которые ковыляют вслед за прогрессирующей культурой, словно хромой инвалид за паровозом. Укажу на некоторые из них. "Адвокаты не должны подходить к канцелярским столам, подслушивать у дверей, так как отсюда происходят нехорошие последствия, и делать что-либо противное ясным предписаниям закона". "Они не должны быть орудиями злобы и кляузничества и подвергаются наказанию за ошибки и незнание". "Они не имеют права сидеть в комнатах судей и могут довольствоваться скамьями для свидетелей" и т. п. При таком способе отношения свыше, при недостатках тайного письменного процесса с бесконечным, глистообразным рядом инстанций и диковинной, извращенной системой доказательств,- можно ли удивляться, что публика приписывает все зло производства кляузничеству и корыстолюбию адвокатов *(839)?" Кроме того адвокаты находились в тягостной и унизительной зависимости от судов. "Кто не переходил на государственную службу, тот, будучи адвокатом, все-таки оставался аускультатором (кандидатом на судебные должности). Пусть 3 часа тому назад он выступал в уголовном деле или опроверг в каком-нибудь процессуальном вопросе целую судебную коллегию, он все-таки обязан записывать в протокол все, что ему будут диктовать судьи, должен заниматься притупляющим ум ведением актов и вообще исполнять, насколько будет позволять ему время, канцелярские обязанности. В этом отношении он оказывается подчиненным того самого судьи, мнения и тенденции которого он победоносно опровергал в самых важных процессах" *(840). Размер гонорара определялся таксой. Суд поверял счеты только в тех случаях, когда этого просил клиент, или когда требовалась уплата судебных издержек с противной стороны. "Но наша такса", продолжает Кольм: "изданная в 1770 г. и измененная в 1824, настоящее глумление над нашим званием и нашими трудами. Помимо того, что удовлетворение житейских потребностей стоит в настоящее время вдвое и втрое больше, что аускультаторы, которым занятие судьи иногда поручают определение гонорара, не имеют никакого представления, как бесконечно трудно порою написать исковое прошение в один лист, и как легко составить возражение на пятидесяти листах, помимо всего этого, определения нашей таксы так неустойчивы, неясны, устарелы и нецелесообразны, что наши прусские коллеги обыкновенно раздражаются громким смехом, когда мы им приводим курьезы нашего закона. Кто едет из Бернбурга в Косвич и обратно, то есть совершает поездку в 14 миль в один день, тот получает один талер путевых издержек, приблизительно столько, сколько торговые дома больших городов платят своим дворникам; за простую консультацию, хотя бы их была дюжина, не платится ничего; за самый трудный арендный договор на дворянское имение или за самое сложное завещание полагается максимум три талера, за продолжающееся от утра до поздней ночи внесудебную работу (составление инвентаря) от 1 до 3 талеров и т. п. Сюда присоединяется еще и то, что объект спора совсем не принимается во внимание. Кто предъявляет вексельный иск, цена которого простирается до нескольких тысяч, или подает прошение о текущем долге в 150 тысяч или в миллион талеров, тот получает десять зильбергрошей за прошение, т. е. такую сумму, которую если бы она была даже удесятерена, каждый не ангальтский адвокат швырнул бы в голову своему клиенту, если бы тот осмелился предложить ее ему. Наоборот, при сложном иске из отношений найма мы можем при объекте в 21 талер получить двойную сумму, так как цена иска у нас не влияет на таксу... К тому же в тяжбах свыше 20 талеров применяются правила о пересылке актов, так что одно дело в 28 талеров 28 зильбергрошей продолжалось семь лет и пять месяцев и стоило свыше 50 талеров. Даже в уголовных делах мы имеем более низкие таксы, чем наши прусские коллеги, хотя наш труд одинаков. Защита одной детоубийцы причинила пишущему эти строки при разногласии судебных врачей и тайного советника д-ра Каспера, при массе возникших сомнений, немало затруднений, заставила его в течение многих недель изучать разные сочинения и много раз советоваться с экспертами,- между тем определенный за защиту гонорар был уменьшен судом от 6 до 4 талеров *(841).
О положении адвокатуры в нескольких немецких государствах, как-то в Вюртемберге, Брауншвейге и н. д., мы не имеем сведений. Но и приведенных свидетельств компетентных лиц вполне достаточно для того, чтобы прийти к заключению, что реформа адвокатуры была для Германии насущной потребностью. Это признал и съезд германских юристов. Берлинский судья Эберти на втором съезде в 1862 предложил на обсуждение собрания три вопроса относительно организации адвокатуры, именно:
1 адвокатура должна быть объявлена свободной;
2 нотариат должен быть отделен от адвокатуры;
3 отделение адвокатуры от института поверенных (Anwaltschaft) желательно *(842).
Предложение Эберти вызвало несколько письменных рефератов (судьи Фабера, адвокатов Копна и Виссеринга и нотариуса Эйлера) и рассматривалось в четвертом отделении 4 съезда 24 августа 1863 г. Докладчиком был член верховного суда барон Штерненфельс. Изложив содержание представленных рефератов, он заметил относительно первого вопроса, предложенного Эберти, что в сущности единственным возражением против свободы адвокатуры служит опасность переполнения сословия. Но, по его мнению, эта опасность зависит не от свободы профессии, а от того, что изучению правоведения предается большее число лиц, чем требуется в жизни. Если адвокатура не будет свободной, то еще большая часть юристов обратится в пролетариев в качестве кандидатов на судебные должности. Ввиду таких соображений, докладчик рекомендовал собранию высказаться за свободу адвокатуры, что и было сделано. По вопросам от отделении правозаступничества от судебного представительства и совмещение адвокатуры с нотариатом докладчик, а за ним и собрание высказались в отрицательном смысле *(843).
Однако несмотря на настоятельную необходимость в реформе адвокатуры, в течение долгого времени дело оставалось в прежнем положении. Только объединение Германии открыло широкое поле для законодательных реформ. Партикулярные кодексы стали заменяться общими имперскими законами. Сначала подверглись коренному переустройству судьи и судопроизводство, причем основными принципами их организации были признаны несменяемость и независимость судей, а также устность, гласность и состязательность процесса. Вслед затем наступила очередь адвокатуры, и закон 1878 г. установил однообразную организацию ее для всех государств, входящих в состав германской империи.
_ 4.Современная организация
Устав 1878 г. содержит 116 статей. Так как нас интересуют только основные принципы организации адвокатуры, то мы не станем излагать всех постановлений устава, а остановимся на самых важных из них.
Допущение к адвокатуре. "_ 1. Судебным поверенным может быть тот, кто удовлетворяет условиям, требуемым для назначения в судьи."
Каковы же эти условия? Трехлетнее изучение правоведения в университете, причем, по крайней мере, половина этого времени должна быть проведена в одном из германских университетов, затем первый экзамен; за который следует трехлетняя практическая подготовка и второй экзамен *(844). Практическая подготовка состоит в занятиях при суде, адвокате или прокуроре. Срок университетских и подготовительных занятий может быть увеличиваем в отдельных германских государствах сообразно с местными законами, которые были изложены нами в предыдущем параграфе. Устав только вскользь упоминает о практической подготовке кандидатов в адвокатуру, не определяя порядка и способа их занятий. Он обязывает адвокатов руководить практическими работами кандидатов и предоставляет им право передавать с согласия подсудимого ведение дела помощникам, состоящим при них не менее двух лет *(845). Кроме того, кандидаты могут быть назначаемы на уголовные защиты председателям судов даже в том случае, если не прошли двухлетнего стажа *(846).
"_ 2. Кто приобрел право на занятия судебных должностей в одном германском государстве, тот может быть допущен к адвокатуре в каждом другом".
"_ 3. Ходатайства о допущении к адвокатуре разрешаются местным министерством юстиции. Но прежде решения должно быть выслушано мнение совета адвокатской камеры".
"_ 4. Кто имеет право на занятие адвокатурой, тот должен быть, по его просьбе, допущен к ней при судах того государства, в котором он выдержал требуемый экзамен".
Из этих статей видно, что закон проводит различие между государством, в котором кандидат выдержал экзамен, и всеми остальными государствами германской империи. Основанием такого разграничения служит то обстоятельство, что одно из условий для допущения к адвокатуре, именно срок стажа, различно в отдельных государствах. Виду этого, было бы несправедливо, если бы лицо, отбывшее краткий срок, допускалось в число адвокатов другого государства, где требуется более долгая подготовка *(847). При таком порядке вещей чужим подданным отдавалось бы предпочтение пред собственными.
"_ 5. В просьбе о допущении должно быть отказано: 1) если проситель вследствие приговора уголовного суда навсегда лишен или только в данное время не имеет права отправлять общественные обязанности; 2) если он был исключен из сословия адвокатов приговором дисциплинарного суда; 3) если он по решению суда ограничен в праве распоряжения своим имуществом; 4) если он состоит на такой должности или занимается такой деятельностью, которая по закону или по мнению совета сословия несовместима со знанием или достоинством адвокатуры; 4 если его поведение, по мнению того же совета, было таково, что повлекло бы за собой исключение из адвокатуры, и 6) если проситель, по мнению совета, обнаруживает продолжительную неспособность к выполнению адвокатских обязанностей вследствие телесного недостатка или наступившей слабости его физических или умственных сил".
"_ 6. Просьба о допущении может быть отвергнута: 1) если проситель в течение трех лет по выдержании второго экзамена не был зачислен в адвокаты и не занимал какойлибо государственной или общественной должности *(848); 2) когда он был по судебному приговору лишен на время права отправлять публичные обязанности, и 3) когда проситель, бывший раньше судебным поверенным, был приговорен в течение последних двух лет дисциплинарным судом к выговору или штрафу свыше 150 марок".
Под публичными обязанностями (offentliche Aemter) следует понимать адвокатуру, судебное представительство, нотариат, а также обязанности присяжных и шеффенов *(849). Неспособность отправлять все эти обязанности является необходимым последствием двух наказаний: заключения в исправительном доме (Zuchthaus) и лишения гражданских прав *(850). Кроме того, суд может присоединить ее к тюремному заключению *(851). Приговоренный к заключению в исправительном доме лишается права отправлять публичные обязанности навсегда; во всех же остальных случаях эта неспособность ограничивается определенным периодом времени. Против целесообразности всех перечисленных причин, как обязательного, так и факультативного отказа едва ли можно что-либо возразить. Некоторое сомнение может возбудить только шестой пункт параграфа 5. Что означает "физическая или умственная слабость?" В чем она выражается, как констатируется? Закон не дает ответа на эти вопросы. Впрочем, опасаться злоупотреблений этой статьей едва ли возможно, так как признание такого рода слабости предоставлено органу самого сословия. Совсем другое дело, если бы, как предполагалось в проекте, это право принадлежало судебной администрации. Тогда действительно, можно было бы ожидать, что при существующей в Германии борьбе политических партий, администрация склонна была бы придавать слишком своеобразный смысл "слабости умственных сил". Вообще, проект адвокатского устава содержал в себе несколько крайне нецелесообразных постановлений, которые несомненно повели бы за собой весьма печальные последствия на практике, если бы не были исключены из устава.
Так например, по проекту администрации представлялось право отказать в допущении к адвокатуре, если проситель пропустил годичный срок со дня выдержания второго экзамена, переселился из одного германского государства в другое, поступил на государственную службу, хотя бы на самое короткое время, или даже, если его допущение могло, по мнению администрации повредить успешному отправлению правосудия в данном суде *(852).
Следует еще заметить, что пятый пункт _ 5 имеет в виду предотвратить опасность от обязательного принятия в число адвокатов лиц, удовлетворяющих законным условиям, которое могло бы повести к допущению в сословие совсем нежелательных для него элементов. Благодаря этому пункту, принятие в сословие постановлено в зависимость от совета.
Для понимания следующих статей необходимо вспомнить современную систему судоустройства Германии. закон 1877 гГ различает следующие виды судов, 1) единоличный суд (Amtsgericht), 2) земский суд (Landgericht), соответствующий до некоторой степени нашему окружному суду, 3) высший земский суд (Oberlandesgericht), аналогичный судебной палате и 4) имперский суд (Reichsgericht), исполняющий функции сената.
"_ 8. Допущение к практике происходит при каком-либо суде".
"_ 9. Допущенный при суде первой инстанции (Amtsgericht) судебный поверенный может быть, по его просьбе, допущен вместе с тем при земском суде, в округе которого находится суд первой инстанции, а также при состоящих в том же округе палатах торговых дел. Такое допущение должно произойти, если по согласному мнению высшего земского суда. (Oberlandesgericht) и совета адвокатской камеры, оно полезно для интересов правосудия".
"_ 10. Допущенный при коллегиальном суде поверенный должен быть, по его просьбе допущен также при другом таком же суде, находящемся в месте его жительства, если решением общего собрания высшего земского суда это допущение будет признано полезным в интересах правосудия".
"_ 12. По докладу земского суда могут быть допущены при нем поверенные, состоящие при одном из соседних земских судов, если по мнению высшего земского суда такое допущение полезно для интересов правосудия".
В приведенных статьях говорится о допущении адвокатов в практике как при одном суде, так и при нескольких. Во Франции, как мы видели, адвокаты вносятся в списки, ведущиеся при апелляционных судах, и не могут быть вносимы в одно и то же время в списки двух судов. Между тем в Германии господствует другой порядок. Это различие объясняется тем, что сфера деятельности французских и германских адвокатов неодинакова. Во Франции адвокаты являются только правозаступниками сторон и могут выступать во всех сферах государства. Представительство же находится в руках поверенных, ограниченных в числе и имеющих право вести дела только в том суде, при котором они состоят. В Германии, наоборот, функции правозаступников и представителей совмещены в одном институте судебных поверенных, получившим вследствие того двойственную организацию. В качестве правозаступников, германские адвокаты могут выступать во всех судах, но функции поверенных они имеют право отправлять только при том суде, при котором допущены (_ 26). Поэтому адвокат, допущенный к практике при нескольких судах, может выступать в качестве поверенного во всех этих судах.