Судебное представительство. В древнейшее время господствовал принцип личной явки как в гражданском, так и в уголовном процессе *(741).
Только по исключению дозволялось представительство в гражданских делах для юридических лиц (церквей, монастырей), а для частных лиц обыкновенно только с особого разрешения короля, как и во Франции. С течением времени представительство стало допускаться еще и в тех случаях, когда тяжущиеся, по каким-либо извинительным причинам не могли лично явиться в суд. Извинительными причинами (так наз. sunnia) считались: болезнь, снежные заносы, разлитие реки, праздники и т. п. *(742) Во второй половине средних веков принцип личной явки, все еще существовавший *(743), перестал применяться с прежней строгостью, и употребление поверенных стало обычным явлением. Но до XVI века они не образовывали отдельного сословия и не имели никакой организации *(744).
Каждое лицо, обладавшее процессуальной дееспособностью, могло вести чужие дела.
_ 2. Новое время до XIX века
С конца средних веков германское судопроизводство начинает принимать под влиянием римского и канонического права, а также благодаря все усиливающейся централизации, совершенно новый вид. Принципы устности, гласности и состязательности малопомалу ограничиваются, и процесс постепенно становится письменным, тайным и следственным. Участие народного элемента в отправлении правосудия уменьшается, а вместе с тем изменяется организация адвокатуры. Вследствие всякого рода злоупотреблений со стороны адвокатов, правительства различных немецких государств начали заботиться о более или менее правильной организации профессии. При отдельных судах стали назначаться так называемые "общие" (gemeine) адвокаты. Они избирались в определенном числе, приносили присягу, имели монопольное право судебной защиты при данном суде, подлежали дисциплинарному надзору со стороны судов и даже иногда получали годовое жалованье. Уголовные дела им предписывалось принимать обязательно и вести безвозмездно. В гражданских делах они могли получать гонорар по таксе. Посторонние лица, неприписанные к данному суду, имели право выступать в качестве адвокатов только под условием уплаты определенное вознаграждение в пользу штатных адвокатов *(745).
Профессиональная деятельность адвокатуры была до крайности сужена благодаря господству инквизиционного, тайного процесса. Хотя Каролина и последующие партикулярные кодексы допускали формальную защиту в уголовном процессе *(746), но сфера допущения ее постепенно все более и более ограничивалась. Участие адвоката было дозволяемо только в наиболее важных делах, а австрийские законы 1788 и 1803 гг., совсем запретили адвокатуру в судах первой инстанции *(747). Параллельно с организацией адвокатуры шла организация института поверенных. Принципы той и другой были одинаковы. Наряду с адвокатами стали назначаться при судах поверенные в определенном комплекте. Функции обоих классов лиц вначале строго разграничивались *(748). Но с XVIII века адвокаты и поверенные начали сливаться вместе, так что к концу века почти во всех германских государствах правозаступничество было уже совмещено с судебным представительством в лице одного класса лиц *(749). Первый шаг в этом направлении сделала Пруссия, где институт поверенных был уничтожен в 1725 г. За Пруссией последовали и остальные немецкие государства. Из изложенного видно, что история германской адвокатуры представляет в некоторых отношениях аналогию с историей римской. За абсолютной свободой профессии здесь, как и в Риме, последовала регламентация адвокатуры с подчинением ее судам, ограничением комплектом, локализацией, совмещением правозаступничества с представительством, даже подробным таксированием гонорара, чего, впрочем, еще не было в юстиниановом праве. Мы не станем следить за постепенным ходом регламентации в отдельных государствах Германии, так как, во-первых, всюду он был приблизительно одинаков, а, во-вторых, для нашей цели важно не организование, а организация, т. е. другими словами, не сам процесс, а результат этого процесса и связанные с ним последствия. Поэтому принимая во внимание, что принципы организации германской адвокатуры, выработанные в XVII и XVIII веках оставались неизменными вплоть до реформы 1878 года, мы считаем более целесообразным обратиться к периоду, непосредственно предшествующему реформе, когда старая организация достигла кульминационной точки своего развития.
Но прежде необходимо заметить, что внутреннее состояние адвокатуры в новое время было немногим лучше, чем в средние века. Профессия не пользовалась общественным уважением и не создала ничего выдающегося в области судебного красноречия. "В настоящее время", писал в начале XVIII века Лейзер: "не издается ни одного почти сочинения, в котором адвокаты, если о них упоминается, не подвергались бы поношению. За ними не признают никакого достоинства. На пирах их отгоняют к самым задним скамьям; на торжествах ставят позади писцов, менял, откупщиков. Наконец, магистраты, очень снисходительные к преступлениям других, строго наказывают самые легкие проступки адвокатов... Отсюда происходит то, что за исключением немногих честных и знающих лиц, адвокатуры домогаются только низкие и неспособные людишки *(750). Хорошей иллюстрацией к отзыву Лейзера может служить один приказ прусского короля Фридриха Вильгельма I, который в 1739 г. предписал, что "если какой-нибудь адвокат или поверенный осмелится передать его величеству непосредственно через солдат просьбы, касающейся процессов или помилований, то его величество прикажет такого адвоката или поверенного без всякой милости и снисхождения вздернуть на виселицу и рядом с ним повесить пса" *(751):
Кажется, дальше этого уже некуда было идти, и неудивительно, что Фридрих Великий пытался, как мы вскоре увидим, совершенно уничтожает адвокатов, считая их "пьявками и пагубными пресмыкающимися" *(752).
К концу XVIII и началу XIX века положение адвокатуры, несколько улучшившись, продолжало оставаться неудовлетворительным. Правительство, общество и сами адвокаты были недовольны им. "Правительство", писал в 1832 году Сименс: "жалуется на недостаток честолюбия и честности у адвокатов; оно сомневается в их умелости, оно порицает их задорный язык; оно жалеет, поэтому, бедного гражданина, который попадает в руки этих испорченных людей, и старается противодействовать их значению и влиянию, не допуская их к некоторым занятиям и ко всем важнейшим государственным должностям. Оно замечает, наконец, увеличение числа адвокатов с каждым днем и, быть может, уже старается поставить этому более тесные пределы. Гражданин жалуется на упадок сословия адвокатов, так как он столько раз был обманываем и надуваем ими, так как процессы ведутся долго и с большими издержками, и так как адвокат обнаруживает не надежную заботливость относительно переданного ему дела, а только интерес к связанному с делом вознаграждению. Далее он пеняет на так часто встречаемое юридическое невежество адвокатов и видит в увеличивающемся количестве их только умножение своих бед и расходов. Наконец, само сословие адвокатов жалуется на угнетение и преображение со стороны государства и на уменьшение вследствие этого доверия граждан, на скудное вознаграждение своих трудов, на ограничение свободы речи, на недостаток занятий и на увеличивающееся, несмотря на то, что число коллег, на недостаток духа общественности в их среде и на их зачастую полное невежество" *(753).
Подобные жалобы, как мы увидим сейчас, продолжали раздаваться до самой реформы 1878 года.
_ 3. Дореформенный период
Каждое из отдельных государств, входящих в настоящее время в состав германской империи, обладало особой организацией адвокатуры. Но рассматривая постановления партикулярных законодательств по этому предмету *(754), можно убедиться, что основные принципы их были повсюду приблизительно одинаковы. Прежде всего, ни в одном из государств принятие в число адвокатов не было представлено самому сословию. В одних местностях адвокаты назначались верховной властью (королем) *(755), герцогом *(756) и т. п., в других министерством юстиции *(757), а в остальных апелляционными судами *(758). Только в Брауншвейге допущение к адвокатуре зависело от совета сословия, но на неблагоприятное решение допускалась апелляция в суд второй инстанции *(759). Таким образом, принятие в адвокатуру в сущности было таким же назначением, как и назначение на государственную должность. Некоторые законодательства даже употребляли термины "должность адвокатов" (Amt des Advocaten), "назначение на должность" и "отставка от нее" (Ernennung und Entsetzung).
Точно так же условия для принятия в адвокатуру, при всем своем кажущемся разнообразии, сводились к двум главным требованиям: высшему юридическому образованию и практической подготовке, удостоверяемым государственными экзаменами. Продолжительность практической подготовки была различна, начиная от одного года *(760) и кончая четырьмя *(761). Только в МекленбургШверине и Мекленбург-Стрелице не определялось время стажа, а просто требовалось выдержание государственного (практического) экзамена *(762). В большинстве местностей было установлено два государственных экзамена: первый, теоретический,- после окончания университетского курса, а второй, практический - после отбытия стажа. В Пруссии *(763) было 3 экзамена, в Брауншвейге третий экзамен был нужен для адвокатов верховного суда *(764), а в Саксонии *(765) и Мекленбурге *(766) установлен был всего на всего о один. Далее, во всех государствах обязанности адвокатов и поверенных совмещались в одном классе лиц, кроме Брауншвейга *(767) и Ганновера *(768), где наряду с адвокатами действовали, как будет указано, адвокаты-поверенные. Во многих государствах адвокаты исполняли также функции нотариусов *(769). Такое же согласие между постановлениями почти всех партикулярных законодательств мы замечаем и по вопросу о гонораре. Только в Брауншвейге *(770) и Ганновере *(771) количество гонорара определялось письменным соглашением. Во всех прочих государствах существовали подробные таксы, в которых определялось вознаграждение за каждое отдельное судебное дейсвие адвоката *(772). Притом контроль за испонением таксы *(773), а иногда даже определение по ним количества гонорара было предоставлено суду *(774).
По вопросу о дисциплинарной власти германские государства разделились на два разряда. В одних она принадлежала судам, при которых состояли адвокаты *(775), а в других органам самого сословия, именно советам *(776). Но и в государствах второй группы апелляционной инстанции для советов сословия служили суды. В одной только Саксонии место судов занимало общее собрание сословия *(777). Советы, носившие название камер (Advocatenkammer) или комитетов (Ausschuss), избирались общими собраниями адвокатов в количестве от 5 *(778) до 19 человек *(779) на срок от двух *(780) до 4 лет *(781). Избрание председателя совета предоставлялось в одних местах самому совету, в других же всему сословию. Дисциплинарные наказания состояли в штрафах, временном запрещении практики и исключении из числа адвокатов. В некоторых государствах сюда присоединялись устные и письменные выговоры *(782), лишения права избирать и быть избираемым в совет *(783), арест *(784) и лишение гонорара *(785). В большинстве государств адвокатура считалась свободной профессией, и комплект был установлен только в Пруссии *(786), Саксонии *(787), Баварии и Ольденбурге *(788).
Указав на основные принципы организации адвокатуры в дореформенной Германии, мы перейдем к несколько более подробному исследованию положения ее в отдельных государствах. Сведения об этом мы почерпаем, главным образом, из статей различных авторов, перепечатанных Жаком из "Немецкой судебной газеты" (Deutsche Gerichtszeitung) за 1862 г. Редакция названной газеты предложила адвокатам и судьям отдельных немецких государств высказать свое мнение о положении туземной адвокатуры. Результатом этого было появление ряда любопытных статей, рисующих яркими красками картину дореформенной адвокатуры. Мы начнем с Пруссии и в виду особого интереса, представляемого некоторыми законодательными опытами прусского правительства, предпошлем нашему изложению исторический очерк.
Пруссия
Прусская монархия, возникшая в начале XVIII века, застала у себя ту систему адвокатуры, какая господствовала во всей Германии XVII века. Правительство, заботясь о правильном отправлении правосудия, относилось с недоверием к деятельности адвокатов и поверенных. И это вполне понятно. При господстве в уголовном процессе тайного инквизиционного принципа, адвокатура не могла проявить лучший и благороднейшей стороны своей деятельности. В то же время в гражданском процессе вследствие письменного производства был предоставлен широкий простор кляузам и затягиванию дел, чему адвокаты и поверенные немало способствовали многочисленными бумагами, составлявшимися в угоду клиентам. В виду этих обстоятельств, одной из первых мер энергичного правительства было ограничение числа адвокатов определенным комплектом при каждом суде (1713 г.). Вслед за тем был уничтожен институт поверенных (1725). Но эти меры оказались недостаточными, и Фридрих Великий приступил к реформе адвокатуры. Вот что писал он в своем приказе: "Противно природе вещей, что стороны с их исками и жалобами не выслушиваются судьями, и что их требования должны выражать наемные адвокаты. Для этих последних очень важно чтобы процессы усложнялись, так как от этого зависят их заработки и все их состояние. Если судья получает бумаги только тогда, когда адвокаты по своему желанию исказили, затемнили или неполно изложили факты своими писаниями, то вполне естественно, что судья теряет правильную точку зрения, а потому основывается на несоответствующих доказательствах и, будучи обязан идти по ложной дороге, часто в конце концов принужден против своего убеждения произносить явно несправедливое решение. Я вовсе не держусь того мнения, что при подобного рода судебных производствах тяжущимся должно быть отказано в помощи юриста, напротив, я нахожу необходимым как для обвинителя, так и для обвиняемого, избрание уже при исследовании фактической стороны дела адвоката, чтобы он напоминал судье, который, быть может, по нерадению, недостатку проницательности или даже по пристрастию, неудовлетворительно отнесся бы к предстоящему ему исследованию, об его обязанности, контролировал его во всем, выводил правовые основания с своей стороны и всячески заботился о безопасности своего клиента. но чтобы этот новый род адвокатов не попал на прежний ложный путь, дело должно быть организовано так, чтобы они не были заинтересованы в замедлении и запутывании процессов, а имели другие способы для увеличения своего благосостояния. При моей новой организации референдарии будут, главным образом, употребляться при расследовании дел in facto и будут назначаться для этого в помощь судьям. Те референдарии, которые обнаружат в таких случаях наибольшую способность и проницательность, будут оставлены для дальнейшего повышения; из них будут избираться адвокаты или, как их лучше было бы назвать, ассистенцраты, из которых впоследствии будут назначаться члены судов. Ассистенцраты должны, подобно членам судов, получать определенное жалованье, и для этой цели плата за защиту будет собираться в одну общую кассу" *(789). Эти мысли были приведены Фридрихом в исполнение в следующем году.
Сторонам было предписано являться на суд лично во всех делах без исключения. Прежние адвокаты были совершенно уничтожены, а вместо них созданы ассистенцраты, которые, будучи членами суда и получая определенное жалованье, весьма немногим отличались от самих судей. "Их обязанности" говорилось в предисловии к закону: "во всем, что касается фактической стороны дела, в сущности, тождественны с судейскими. Они являются, следовательно, вовсе не наемниками или поверенными сторон, но помощниками судьи и должны содействовать суду в его стараниях раскрыть истину, соединяться с ним и обо всем, что они откроют и узнают, объявлять честно и правдиво без всякой предвзятой мысли и не обращая внимания на то, какой стороне это послужит в пользу или во вред... Одно только занятие, некоторым образом, обще у них с прежними адвокатами, именно, что они должны сноситься со сторонами по поводу обстоятельств дела и необходимых способов доказательства, а после достаточного развития фактической стороны дела, выводить или защищать основывающиеся на ней права той стороны, которая им специально поручена. Но и это должны они исполнять так, чтобы не провиниться в преступных попытках затемнить факты или исказить закон" *(790).
Эти начала получили развитие в Уставе Судопроизводства 1781 г. Ассистенцраты были введены в состав судебного персонала коллегиальных судов *(791). Члены этих судов, по словам устава, разделялись на два разряда: высших и низших. Первыми были судьи, вторыми ассистенцраты. Перевод из низшего разряда в высший зависел только от степени доказанных ассистенцратом усердия и способности по службе. Главная деятельность их состояла в "поддержке" (Assistenz) сторон на суде, и другие занятия могли быть поручаемы им лишь постольку, поскольку это не мешало ей. Они могли иногда отправлять обязанности судей, но не в тех делах, в которых принимали участие в качестве ассистенцратов. За каждое нарушение своих обязанностей, именно за пристрастие, потворство кляузам сторон, обман и несправедливость, ассистенцраты подлежали не только исключению из службы, но и как клятвопреступники, заключению в тюрьме или крепости *(792).
Казалось бы, что организованная таким образом адвокатура и требование личной явки сторон должны были устранить все прежние неудобства и довести правосудие до идеального совершенства. Но на практике вышло как раз наоборот. С одной стороны, личная явка при том развитии гражданского оборота и разделения труда, какого достигла в XVIII веке Пруссия, была решительно невозможна для большинства трудящегося населения. Отовсюду стал раздаваться ропот на такой порядок производства. С другой стороны, ассистенцраты не могли внушить никакого доверия тяжущемуся. Публика видела в них таких же правительственных чиновников, как и судьи. Она знала, что исход процесса их нисколько не интересует, так как они получают жалованье, и весьма естественно пришла к заключению, что они будут небрежно относиться к защите интересов своих клиентов. Таким образом, институт ассистенцратов оказался мертворожденным. Правительство успело ввести его только в высших судах; в низших же их обязанности временно были предоставлены кандидатам на судебные должности (асессорам, референдариям и т. п.).
Не прошло и двух лет, как снова потребовалась реформа. И вот указы 1782 и 1783 гг. дозволили сторонам в некоторых случаях, не являясь лично, избирать себе поверенных из числа юстиц-комиссиров, или, если они должны были явиться сами, приглашать юстиц-комиссара в качестве советника. Что касается ассистенцратов, то они были удержаны для тех случаев, когда тяжущийся не желал избрать себе юстиц-комиссара. "Таким образом" говорит Гнейст, "институт ассистенцратов стал излишним, так как очевидно, что для этих отдельных случаев не было более надобности в особом классе чиновников. Суд мог тогда назначить ассистента из числа асессоров, референдариев или низших чиновников" *(793). И, действительно "в Учреждение судебных установлений Пруссии" 1793 г. ассистенцраты были опущены, а место их заняли юстиц-комиссары. Но по своей организации они отличались от прежних ассистенцратов только в двух отношениях: 1) они не получали жалованья, а брали гонорар и 2) стороны могли избирать любого из них в качестве поверенного. Последующие законы не внесли ничего существенно нового в организацию института юстиц-комиссаров, которая вплоть до издания обще германского адвокатского устава 1878 г. основывалась на "Учреждении" 1793, дополненном несколькими указами, с той только разницей, что указ 1849 г. переименовал юстицкомиссаров в судебных поверенных (Rechtsanwalt) *(794). К более подробному рассмотрению этой организации мы теперь и обратимся *(795).
Судебные поверенные, по словам самого закона, представляют собой государственных чиновников *(796), совмещающих в своем лице обязанности правозаступников и представителей сторон. Вместе с тем они могут быть нотариусами *(797). По общему правилу, кроме них, никто не вправе заниматься адвокатской профессией. При каждом суде установляется министерством юстиции, сообразно с надобностью, определенное число поверенных, которые имеют право выступать только в судах того округа, к которому они приписаны *(798).
В больших городах, где есть несколько судов, каждому поверенному указывается один или несколько из них, где он может вести дела *(799). Условия для принятия в число поверенных те же, что для назначения на судебную должность *(800). Именно, до 1869 года от кандидатов требовалось: 1) выслушание академического курса юридических наук *(801); 2) экзамен на степень аускультатора в комиссии, состоящей из двух членов и одного из председателей апелляционного суда; 3) практические занятия при суде первой инстанции по общему правилу в течение полутора лет; 4) второй экзамен при апелляционном суде на степень референдария; 5) практические занятия в продолжении двух с половиной лет частью при суде, частью при прокуроре, частью при адвокате, и 6) третий экзамен *(802). В 1869 году был издан новый закон, облегчивший эти строгие требования. Согласно ему, требовалось трехлетнее пребывание в университете, теоретический экзамен в комиссии при апелляционном суде, четыре года практики и практический экзамен *(803). Кандидат, удовлетворяющий всем этим условиям, и, кроме того, известный "тихим, приличным и благонадежным поведением", назначается министром юстиции по представлению суда на вакантное место поверенного. Обязанности поверенных заключаются в консультации, исполнении юридических поручений (напр. взысканий по исполнительным листам), представительстве сторон на суде или только защите их, если они являются лично. Им предписывается под страхом штрафа или даже исключения из службы точное и тщательное соблюдение законов, безусловная честность и готовность служить своей профессией всем, кто к ним обращается. Они могут и даже должны отказываться от принятия дела только в следующих случаях: 1) если дело представляется им противозаконным и основанным на обмане, 2) если они считают требование тяжущегося лишенным основания, 3) если они обременены другими делами, и 4) если они раньше были поверенными или советниками противной стороны в том же деле. За ведение дел поверенные могут получать вознаграждение по установленной законом 1851 года таксе *(804). Плата же за консультацию и исполнение поручений определяется по соглашению *(805).
Дисциплинарная власть находится отчасти в руках суда, отчасти в руках совета чести" ("Ehrenrath"), назначаемого из среды поверенных и нотариусов каждого округа в количестве от 6 до 10 членов, включая и председателя. Совет, исполняющий свои обязанности безвозмездно, должен наблюдать за соблюдение адвокатами профессиональных правил и требований честности и приличия *(806). Если проступок поверенного нарушает уголовный закон, то виновный предается суду, а дисциплинарное производство приостанавливается. В двух случаях апелляционному суду предоставлено право отрешать адвокатов от должности по представлению генерал-прокурора: 1) если суд заподозрит беспристрастие "совета чести" в данном деле, и 2) если совет чести не произведет или будет затягивать дисциплинарное производство. Проступки, совершенные адвокатом в заседании суда, подлежат разбору этого суда в том же заседании. Если адвокат вследствие слепоты, глухоты или других телесных недостатков, а также по слабости умственных или физических сил обнаружит продолжительную неспособность к исполнению своих обязанностей, то прокурор апелляционного суда должен предложить ему письменно подать в отставку; если же в течение 6 недель не последует просьбы об отставке, то апелляционный суд, рассмотрев дело, может отрешить адвоката от должности *(807). Дисциплинарный совет налагает следующие наказания: 1) предостережение; 2) выговор; 3) штраф до 500 талеров и 4) отрешение от должности. На приговор, который определено отрешение от должности, может быть принесена жалоба в апелляционный суд со стороны как обвиненного, так и прокурора. При определении меньшего взыскания апелляция приносится в суд первой инстанции. Совет избирается общим собранием адвокатов по абсолютному большинству голосов на 6 лет, причем через каждый 3 года половина членов выходит в отставку, и на место их избираются другие. Отказываться от избрания можно только по уважительным причинам, а при вторичном избрании - и без них. Председатель совета избирается членами совета тоже абсолютным большинством голосов.
Такова была организация прусской адвокатуры до 1878 г. Практические результаты ее оказались весьма печальными. Прежде всего, требование трех практических экзаменов и четырех лет практической подготовки, которые были необходимы для каждого кандидата на судебную должность или в адвокатуру до 1869, привели к тому, что прусские юристы обратились вузких практиков. "Будучи аускультаторами и референдариями", говорит Гнейст: "они постоянно слышали от своих наставников, что они должны держаться только того, что непосредственно применяют, т. е. закон материального права и процесса. Это они называли практикой, все же остальное составляло теорию. Ключ ко многим недоумениям чужеземных юристов, вступающих с ними в спор, заключается в том, что теория обнимает все, с чем прусский юрист не имеет дела в своей обыденной деятельности. Теория, следовательно, начинается всегда там, где прекращается его знание, а для сановников юстиции область теории расширяется часто еще и тем, что они в течение своей долгой карьеры успели позабыть" *(808).
Еще более грустные плоды принесло ограничение адвокатуры определенным комплектом. Число судебных поверенных было слишком незначительно. В то время, как во Франции в 1863 г. на 37 с лишним миллионов населения приходилось 18889 адвокатов, поверенных и нотариусов, т. е. 1 на 1970 жителей, а в Бельгии 1 на 2700, в Пруссии в 1865 г. один адвокат-поверенный приходился на 7500 жителей, а в 1867 на 12000 *(809). Другими словами, возможность удовлетворить потребность в юридической защите в Пруссии была в 4- 5 раз меньше, чем во Франции и Бельгии. Результатом такого порядка вещей было появление уличных адвокатов. В одном Берлине рядом с 59 судебными поверенными существовало 300- 400 уличных адвокатов, которые, хотя и не имели права выступать в судах, тем не менее, приносили немало зла своим невежеством и кляузами в качестве советников, сочинителей прошений и т. п. Кроме того, недостаток в судебных поверенных привел еще к тому, что многие дела, даже производящиеся перед судом присяжных и касающиеся самых важных интересов подсудимых, должны были предоставляться молодым и неопытным кандидатам на судебные должности. Хотя министерству юстиции было предписано определять от времени до времени комплект поверенных в разных местностях *(810), сообразно с увеличением населения и усилением гражданского оборота, тем не менее, само собой понятно, что министерство было не в состоянии измерить потребности публики в юридической защите. Единственным мерилом для этого могли ему служить только отчеты судов о количестве разбиравшихся с участием адвокатов дел. Но, по справедливому замечанию Гнейста, руководствоваться таким мерилом все равно, что определять по таблицам смертности потребность живущих в медицинской помощи: не каждый ведь больной умирает, и не каждое юридическое дело доходит до суда. Ведение процессов вовсе не представляет собой единственной деятельности адвокатов *(811). Их задача состоит также в подаче юридических советов, наблюдении за совершением сделок, составлении разных актов и тому подобных занятиях, не доходящих до сведения суда. Недостаток в адвокатах был тем более ощутителен, что судебные поверенные исполняли, кроме своих обязанностей, еще обязанности нотариусов. Это совмещение столь разнородных функций постоянно вызывало осуждение со стороны компетентных лиц, и четвертый съезд германских юристов высказался именно в том смысле, что адвокатура безусловно должна быть отделена от нотариата.
Бюрократический принцип, согласно которому адвокаты считались чиновниками, также привел к весьма нежелательным последствиям. Леонгард, рисующий мягкими красками положение прусских адвокатов и утверждающий, что оно может быть признано удовлетворительным и почетным, тем не менее, в противоречие самому себе, сознается, что "в настоящее время самый старый прусский адвокат стоит по рангу ниже самого младшего судьи" *(812).
В виду таких обстоятельств вскоре стали раздаваться голоса, требующие реформы адвокатуры. В 1861 году прусские судебные поверенные образовали союз поверенных (Anwaltsverein). Часть членов союза тотчас же выказалась за объявление адвокатуры свободной профессией. Но другие члены не примкнули к этому мнению. "Большинство их", говорит Гнейст: "находилось в сносном положении. Старые злоупотребления, которые обесславили адвокатское сословие, более не возвращались. дурные стороны настоящего положения - часто отрицательного свойства и состоят в недостатке юридической защиты, которого публика не ставит в вину существующим поверенным. Хотя большинство вначале высказывалось, некоторым образом, из приличия в пользу свободной адвокатуры, но присоединяло к этому мнению столь многочисленные и отчасти невыполнимые условия, что сделанная уступка оказалась мнимой".