Занятие адвокатурой может быть дозволено всем дееспособным лицам, обладающим некоторыми отрицательными качествами (например не принадлежащим к духовенству, не исключенным из службы и т. д.) или же только тем из них, которые удовлетворяют известным положительным требованиям, каковы юридическое образование, практическая подготовка, выдержание экзамена и т. п. В первом случае мы имеем дело с абсолютной свободой профессии, а во втором - с относительной. Но возможен еще третий случай, когда доступ к адвокатуре открыт даже не для всех выполнивших положительные условия, а лишь для определенного количества их в каждой отдельной местности. Такая система, отличительными чертами которой являются комплект и локализация, носит название несвободной или замкнутой (geschlossene).
_ 1. Абсолютная свобода
На низших ступенях юридического развития общества адвокатура всегда представляет собой абсолютно свободную профессию. Подобное явление мы наблюдаем во всех некультурных и полукультурных государствах, в древнейшие эпохи истории цивилизованных народов, в дореформенной России и даже в некоторых из современных стран Европы (Швеции).
Но государства с развитым и сложным юридическим бытом не допускают абсолютной свободы профессии. И это вполне понятно. Правозаступник, играя роль фактора правосудия и помощника суда, должен обладать целым рядом качеств: быть независимым от суда и прокуратуры, стоять наравне с ними, отличаться бескорыстием и мужеством. Возможно ли предположить, что каждое дееспособное лицо удовлетворяет этим требованиям? Возможно ли допускать к исполнению обязанностей правозаступника всякого, не удостоверившись предварительно, насколько он годен для такой высокой и трудной задачи? Не каждый встречный может быть судьей и прокурором. На каком же основании однородные функции правозаступничества могут оставаться без всякой гарантии надлежащего исполнения их? Напротив, адвокатура, подобно суду, институт публичного права; она - элемент судебного устройства. Если же это так, то не может быть никакого сомнения в том, что государство во избежание возможных злоупотреблений должно обставить деятельность адвокатов известными гарантиями, должно придать им ту или другую организацию. Но разве может быть речь о какой бы то ни было организации при абсолютной свободе профессии, когда каждое лицо имеет право исполнять адвокатские обязанности, и когда, следовательно, не будет существовать особого сословия адвокатов?
Сторонников абсолютной свободы адвокатуры немного. Среди них первое место следует отвести Бентаму. В своем сочинении "О судоустройстве" он предлагает разделить адвокатуру на два вида: уголовную, т. е. ведущую уголовные защиты, и гражданскую, причем первую организовать в форме государственной службы, по аналогии с прокуратурой, а вторую признать абсолютносвободной профессией. О целесообразности такого раздвоения будет сказано ниже (см. гл. II _ 3). Теперь же мы ограничимся рассмотрением доводов, приводимых Бентамом в пользу последней части своего проекта *(1165).
Первый довод его заключается в следующем: "из положения, что каждый имеет право ходатайствовать по своему делу или поручать ходатайство лицу, им же выбранному, можно вывести прямое заключение, что обязанности стряпчего и адвоката могут быть принятым всеми без различия".
Следуя этому приему, можно было бы сказать: "так как каждый может лечить себя сам или поручать лечение другому лицу, то медицинской профессией могут заниматься все без исключения граждане". Неправильность такого вывода очевидна. Из того, что кто-нибудь имеет право поручать совершение известных действий другому лицу, вовсе не следует, чтобы каждый мог принимать на себя совершение их: если я имею право избирать гласных, то это еще не значит, что все могут быть избираемыми. Чтобы сделать ошибку Бентама более ясной, мы представим его рассуждение в виде силлогизма. Он дает нам заключение ("всякий имеет право исполнять обязанности адвоката") и одну посылку ("тяжущийся может поручать ведение своего дела любому лицу по своему выбору"). Отыскав по правилам формальной логики вторую посылку, мы получим такой силлогизм: большая посылка, опущенная Бентамом: кто избран тяжущимся, тот имеет право вести его дело; малая посылка: тяжущийся, может избирать любое лицо; заключение: следовательно, любое лицо имеет право быть адвокатом.
Из этого видно, что в заключении повторяется другими словами содержание первой посылки, т. е. иначе говоря, что молчаливо допущенное Бентамом положение представляет собой именно то, которое требовалось доказать (petitio principii).
Второй довод: принятие в сословие адвокатов всех желающих лиц после предварительного испытания и с известным разбором "не представляет достаточного ручательства честности и нравственного развития, так как самые важные недостатки адвоката не выказываются в начале его карьеры, а развиваются только впоследствии, по мере представляющихся случаев искушения". Допустим, что это так. Но разве помимо вступительных "испытаний" нет других средств, чтобы поддержать нравственность адвокатского сословия? А принципы организации ее? А дисциплинарный надзор? А корпоративное устройство?
Третий довод: "необходимое последствие законной монополии состоит в увеличении издержек, сопряженных с делами всякого рода, в необходимости платить ходатаям даже в тех случаях, когда нет надобности в их помощи, в исключении помощи добровольной; наконец, в постановлении тяжущихся в постоянную зависимость и в причинении им постоянных беспокойств".
Чтобы надлежащим образом понять эти возражения Бентама, надо принять во внимание, что он исходит из предположения об обязательном участии адвокатов в процессе и недопустимости личного ведения дел своими тяжущимися *(1166). Если отбросить это предположение, как не относящееся к сущности вопроса, то соображения об "увеличении издержек" и необходимости платить адвокатам даже без всякой надобности в них, "зависимости от последних" и "беспокойстве, причиняемом ими" отпадут сами собой. Останется только "исключение помощи добровольной". Но это соображение слишком мелко и ничтожно, чтобы иметь какое-нибудь значение в принципиальном вопросе.
Четвертый довод: "монополия образует между адвокатами связь, которая дает этому сословию такую силу и такое влияние, какими не пользуется никакая другая корпорация. Сословие юристов имеет одни общие интересы, диаметрально противоположные интересам тяжущихся. В Англии это зло доведено до высшей степени, потому что здесь сословие адвокатов нераздельно связано с сословием судей... И судья, и адвокат дружно поддерживает злоупотребления, из которых один извлекал выгоду, а другой извлекает. Судья, обогатившись, благодаря недостаткам законодательства, не решится отнять средства к тому же у тех, которые вступают на его прежнее поприще. Ему и в голову не приходит нападать на систему, которой он, главным образом, одолжен своим значением, и с которой он сжился. От судьи (а, следовательно, тем более от адвоката) нельзя ожидать преобразования законодательства".
Этот довод Бентами имеет значение только по отношению к его родине, где адвокаты и судьи составляют одно сословие. Но подобная организация не может быть признана желательной и вряд ли когда-либо будет существовать в других государствах *(1167). Впрочем, даже относительно самой Англии мнение Бентама односторонне: не столько интересами судебноадвокатского сословия, сколько характером целого народа объясняется хаотическое состояние английского законодательства.
Другие защитники абсолютной свободы профессии, какими были, например, деятели первой французской революции, опирались в своем мнении на политико-экономический принцип свободы ремесла и промышленности. Отождествляя адвокатуру со всякой иной ремесленной деятельностью, они полагали, что в интересах ее процветания необходимо уничтожить монополию и сделать возможным доступ к ней всем желающим *(1168). Но они упустили из виду три обстоятельства. Во-первых, адвокатура представляет собой не механическое ремесло, вроде столярного или портняжеского, а либеральную профессию, требующую, подобно медицине, педагогии и т. п., высокого умственного и нравственного ценза. Во-вторых, профессия адвокатов, как справедливо заметил на съезде германских юристов Виссеринг, не может быть рассматриваема с одной экономической точки зрения, так как она представляет собой элемент судебной организации, и вопрос об ее устройстве относится не к политической экономии, а к юридической политике *(1169). Наконец, втретьих, абсолютная свобода адвокатуры все-таки привела бы на практике к образованию особого класса лиц, чувствующих себя наиболее способными к профессии и сделавших ее своим специальным занятием. Такой процесс выделения правозаступничества в особую профессию мы наблюдали в истории всех тех государств, где адвокатура появилась и развилась самостоятельно и независимо от иноземного влияния: в Риме, Германии, Бельгии, России и др. Подобный же процесс совершается в современной Швеции, где, несмотря на абсолютную свободу профессии, успел образоваться отдельный класс адвокатов, самопроизвольно сплотившихся в одну ассоциацию. Но если рано или поздно сословие адвокатов должно возникнуть *(1170), то несравненно лучше и целесообразнее сразу создать его и обставить наибольшими гарантиями для того, чтобы правосудие имело в лице адвокатов надежных союзников, а тяжущиеся - опытных и добросовестных руководителей.
Неоспоримая очевидность этих доводов признана повсюду на западе Европы, и ни в одном из прочитанных и просмотренных нами сочинений иностранных авторовспециалистов нам не приходилось встречать противоположного взгляда. Но в нашей журналистике раздаются голоса, если и не в защиту абсолютной свободы адвокатуры, то в пользу дозволения заниматься адвокатурой наряду с присяжными поверенными всем дееспособным лицам. "К чему", говорят некоторые: "предоставлять адвокатам монополию ведения дел, и на каком основании лишать тяжущихся права поручать свои дела тому, кому они больше верят, все равно, принадлежит ли он к сословию адвокатов или нет *(1171)?"
Это возражение основано на явном недоразумении. В самом деле, что такое монополия вообще и в чем заключается ее вред? Под монополией разумеется предоставление одному или нескольким лицам (физическим или юридическим) исключительного права на занятие какою-нибудь отраслью деятельности, как например, фабрикацией игральных карт, судоходством в определенном районе и т. п. Монополия представляет собой прямую противоположность свободной конкуренции, и вред ее в том именно и заключается, что она устраняет конкуренцию со всеми ее благодетельными последствиями. Но разве может быть речь о монополии в таких профессиях, как адвокатская, медицинская, педагогическая, в том случае, если доступ к ним открыт для всех лиц, обладающих требуемыми качествами? Разве "монополия" адвокатов и врачей устраняет конкуренцию между ними? Нисколько. Опыт западной Европы показывает, что конкуренция в среде адвокатуры может дойти до крайних пределов жестокой борьбы за существование, несмотря на предоставленную им "монополию". Недопущение к занятию адвокатурой всех желающих лиц не уничтожает конкуренции, а только ограничивает число конкурентов и улучшает качество их. И это вполне естественно и разумно. Всякий согласится с тем, что приписывает рецепты может только тот, кто доказал надлежащим образом свои познания в медицине, а преподавать науки в учебных заведениях только тот, кто сам изучил их. На каком же основании судебную защиту, обязанность не менее, если не более, трудную и требующую специальной подготовки, делать доступной для всякого, кто мнит себя способным к ней? Конечно, нельзя отрицать, что тяжущиеся в некоторых случаях могут чувствовать большее доверие к хорошо известному им частному лицу, чем к незаконному адвокату. Точно также иной раз частное лицо может вести защиту с большим успехом, чем адвокат, в силу своего знакомства с особенными обстоятельствами данного дела или в силу его специального характера *(1172). Но предоставлять из-за этого каждому желающему право вести чужие дела невозможно по двум причинам. Во-первых, это поведет к образованию так называемых "уличных" адвокатов, т. е. таких профессиональных защитников, как и адвокаты, но только не обладающих нравственным и умственным цензом последних. Такое явление наблюдается, как мы видели, у нас и в Германии. Вовторых, если тяжущиеся предпочитают адвокату частное лицо, то это в большинстве случаев происходит не в силу каких-либо положительных преимуществ последнего, а просто потому, что они считают его более способным на такие извороты и подвохи с целью выиграть процесс, на какие не пойдет ни один адвокат. Некоторые западноевропейские законодательства обратили внимание на эти соображения и избрали средний путь. Так, французский устав уголовного судопроизводства дозволяет подсудимому избирать себе на суде присяжных защитника из своих родных или друзей, но каждый раз с разрешения председателя суда *(1173). Германский закон, тоже допуская такое требование, требует, кроме того, чтобы в помощь защитнику, не принадлежащему к числу адвокатов или преподавателей юриспруденции в высших учебных заведениях, суд назначал одного из адвокатов *(35). Эти постановления заслуживают полного сочувствия, так как они в достаточной мере обеспечивают интересы тяжущихся в тех чрезвычайно редких случаях, когда замена адвоката посторонним лицом является полезной для подсудимого, и так как в то же время они предотвращают опасность появления профессиональных "защитников с улицы".
Но есть одно обстоятельство, которое делает иногда допущение к адвокатуре всех дееспособных лиц не только извинительным, но даже необходимым: это - недостаток настоящих адвокатов. В таком положении была Россия после реформы 1864 года, и составители судебных уставов, ясно понимавшие значение так называемой адвокатской монополии *(1175), все-таки принуждены были отказаться от нее в силу необходимости.
За исключением подобных случаев, неограниченное допущение к адвокатуре всех желающих не оправдывается никакими сколько-нибудь основательными соображениями и противоречит существу правозаступничества, как институт публичного права и элемента судебной организации.
_ 2. Относительная свобода
Устранив абсолютную свободу профессии, мы переходим к относительной. При этой системе к адвокатуре допускаются не все желающие, а только те из них, которые обладают положительными условиями, определенными в законе.
Все писатели согласны с тем, что адвокатура требует, с одной стороны, теоретической и практической подготовки, а с другой стороны, известного нравственного ценза. В соответствующем отделе (см. гл. VI) об этих двух условиях будет сказано подробнее. Теперь же нам нужно только рассмотреть сравнительные достоинства и недостатки относительной свободы адвокатуры.
В пользу ее могут быть выставлены следующие соображения.
Государство, допуская к занятию адвокатурой только тех лиц, которые обладают высоким умственным и нравственным цензом, гарантирует в одинаковой мере как правильное отправление правосудия, так и интересы частных лиц. Судьи могут быть уверены, что деятельность адвокатов не будет идти в разрезе с требованиями справедливости и государственного порядка, а тяжущиеся будут видеть в лице своих патронов - добросовестных, честных и знающих руководителей. При таком порядке вещей станет невозможным и образование класса уличных ходатаев,- одной из самых пагубных язв юридического строя *(1176).
Далее, относительная свобода, предоставляя доступ к профессии всем, кто чувствует в себе способности к ней и выполнил предварительные требования, открывает широкое поприще для талантливых и знающих юристов. Она не ставит никаких искусственных преград лицам, желающим посвятить себя адвокатуре и, поэтому, будет иметь самое благотворное влияние на развитие и процветание профессии. Молодые люди, начиная карьеру, будут, по выражению Миттермайера, "знать, что их успех зависит не от милости какого-нибудь покровителя, не от прихоти какого-нибудь боязливого министерского чиновника, но от собственного таланта и усердия" *(1177). Это сознание служит самым лучшим побудительным мотивом к ревностному занятию избранным родом деятельности.
В то же время относительная свобода влечет за собой неограниченную конкуренцию в среде адвокатов, а конкуренция заставляет их относиться с большею внимательностью и добросовестностью к своим обязанностям. Между ними является соревнование на благородном поприще правозаступничества. Они стараются превзойти друг друга знаниями, честностью, усердием для того, чтобы приобрести доверие клиентов и расширить практику, служащую основанием благосостояния каждого из них *(1178).
С другой стороны, конкуренция удешевляет адвокатский труд и делает юридическую защиту более доступной для небогатых тяжущихся. Это удешевление является естественным результатом политико-экономического закона, по которому при одинаковом спросе цены уменьшаются с увеличением предложения. Если в данной стране много адвокатов, если конкуренция между ними сильно развита, то тяжущемуся нетрудно найти в себе защитника за недорогую плату *(1179).
Наконец, свобода профессии является единственным средством против наблюдаемого почти во всех государствах переполнения сословия юристов, так как она дает возможность каждому из них добиться принятия в адвокаты *(1180).
Опыт тех стран, где принята относительная свобода правозаступничества (Франция, Англия, Бельгия, Испания), как нельзя лучше подтверждает все указанные доводы. В этих странах адвокатура стала убежищем для всех талантов и рассадником выдающихся деятелей на всех поприщах юридической практики.
Противники относительной свободы адвокатуры приводят в сущности одно только возражение, весьма, впрочем, важное. Они указывают на то, что неограниченный доступ к профессии влечет за собой переполнение сословия и чрезмерную конкуренцию среди ее членов. Результатом этого является деморализация адвокатуры. Не будучи в состоянии добывать средства к жизни честным трудом, адвокаты принуждены прибегать к разным более или менее предосудительным способам: обходам закона, кляузничеству и т. п. Вместе с тем они должны предаваться посторонним занятиям: участвовать в промышленных и коммерческих предприятиях, принимать на себя всякого рода агентуры, маклерские обязанности и т. п. Словом, они уклоняются от своего истинного призвания, загрязняют и опошляют свою профессию. В примере такого печального положения вещей ссылаются на Германию, Австрию и Италию *(1181).
Это соображение в высшей степени важно, так как оно основывается на действительно наблюдаемом повсюду факте - переполнении адвокатского сословия. Оно-то именно привело к мысли заменить относительносвободную адвокатуру - замкнутой. Но прежде чем рассмотреть, от чего зависит переполнение и как его устранить, мы сделаем оценку замкнутой системы.
_ 3. Замкнутая профессия
Как уже было сказано, основными чертами замкнутой адвокатуры служат комплект и локализация, причем та и другая меры, хотя обыкновенно соединяются вместе, но могут существовать и отдельно. Так напр., германские адвокаты локализованы, но не ограничены комплектом. Наоборот, число адвокатов может быть определено для каждого округа или даже для каждого суда, а сфера деятельности их не стеснена никакими искусственными границами. По этой причине, а также ввиду практического удобства, мы рассмотрим отдельно сначала комплект, а затем локализацию.
Комплект. Установление комплекта адвокатов,- все равно будет ли оно сделано для отдельных округов или даже для каждого суда, представляет выгоды в двух отношениях.
Во-первых, адвокатуре не грозит переполнение и все связанные с ним пагубные последствия. Умеренная конкуренция не повлечет за собой ожесточенной борьбы за существование. Пользуясь большею материальной обеспеченностью, адвокаты будут в состоянии идти прямым путем честности и деликатности. Язвы пролетариата и деморализации не пристанут к сословию, и отправление правосудия не подвергнется гибельному влиянию нравственной заразы *(1182).
Во-вторых, комплект установит нормальное отношение между спросом на правозаступничество и предложением его. Число адвокатов будет соответствовать потребности публики в адвокатуре. Отсюда произойдут одинаково выгодные последствия, как для страны, которая не будет оплачивать содержание излишнего количества адвокатов, так и для самих адвокатов, так как на долю каждого из них придется более значительная часть капитала, затрачиваемого страной на юридическую помощь *(1183).
Против этих двух доводов выставляются три возражения.
Установление комплекта уменьшает, но не уничтожает конкуренции, а потому не обеспечивает вполне материального благосостояния адвокатуры. Заработок адвокатов по-прежнему будет неопределенным и неравномерным: ведь адвокаты не перестанут различаться между собой по степени талантливости, обширности знаний и красноречию. Наиболее одаренные в этом отношении будут завалены работой, а их менее счастливые конкуренты, как бы мало ни было число их, могут сидеть совершенно без практики. "Нам известно", говорит Миттермайер: "что в одном городе при суде было 8 адвокатов, из них большая часть получала малый доход; приехал молодой адвокат, отличившийся защитой обвиняемых, и получил вскоре очень большую практику" *(1184). Если бы среди этих адвокатов было еще 2-3 таких же талантливых, как приехавший, то они захватили бы всю практику в свои руки, а прочие их коллеги остались бы почти без вкуса хлеба.
Таким образом, первый довод в пользу комплекта не выдерживает критики. Еще менее состоятелен второй. Конечно, было бы весьма полезно, чтобы число адвокатов соответствовало потребности общества в юридической защите. Но возможно ли хотя приблизительно измерить эту потребность? Единственным указателем могут служить здесь статистические сведения о числе дел, производившихся в данном суде при участии поверенных. Такой способ определения потребности публики в юридической защите равносилен, по справедливому замечанию Рудольфа Гнейста, тому "как если бы какоенибудь медицинское ведомство вздумало распределять докторов, сообразно с цифрой смертности в каждом округе, в то время, как речь идет о потребности живущих" *(1185). Не всякое дело доходит до судебного разбирательства, да и число процессов не представляется неизменно постоянным в каждой данной местности. Многие дела, быть может, не начинаются просто потому, что тяжущиеся не доверяют адвокатам, живущим в их округе. "Если теперь", продолжает тот же автор: "при каком-либо суде три адвоката имеют посредственную практику, то можно ли на этом основании отрицать, что при свободной конкуренции шесть адвокатов будут получать большие доходы, в том случае именно, когда конкуренция привлечет в это место более доступных, усердных, способных адвокатов? Возможно даже, что и три теперешние адвоката очутятся в лучшем положении, если три молодые конкурента присоединятся к ним, станут побуждать к большему усердию, приучать публику к адвокатской помощи... Здесь также вполне применима та простая истина, что во всех учреждениях, которые предназначены для потребности публики, только спрос может определить размер этой потребности".
Помимо того, что выгоды, представляемые комплектом, оказывается мнимыми, она имеет еще одно чрезвычайно важное неудобство, именно он преграждает доступ к профессии талантливым людям. В самом деле, желающему поступить в адвокаты придется ждать вакансий, т. е., другими словами, терять целые годы, выжидая пока ктонибудь из штатных адвокатов умрет или выйдет из сословия. В результате может оказаться, что даровитые юристы должны будут бездействовать или переходить в другую сферу деятельности в то время, как десятки бездарностей, тоже, быть может, не имея практики, будут занимать штатные места *(1186).
Ввиду таких обстоятельства ограничение числа адвокатов комплектом должно быть признано нежелательным.
Смешанная система. Но если комплект не в состоянии установить вредных последствий относительной свободы профессии, то, быть может, сделать это способна смешанная система, какая существовала в императорском Риме? Не будет ли целесообразно предоставить доступ к адвокатуре всем удовлетворяющим законным условиям, но с тем, чтобы практика при низших судах принадлежала всем им без изъятия, а при высших судах состояло определенное число штатных адвокатов *(1187)? Нетрудно заметить, что эта система имеет только одно преимущество: она не ставит искусственной преграды талантливым юристам, желающим посвятить себя адвокатуре. В остальных отношениях она совмещает в себе недостатки, присущие обеим противоположным системам, именно: штатная адвокатура подвержена всем невыгодным последствиям комплекта, а сверхштатная не избавлена от опасностей переполнения.
Локализация. Другим средством против чрезмерной конкуренции считают локализацию. По словам ее защитников, она представляет следующие удобства.
Если деятельность каждого адвоката приурочена к определенному округу или суду, то конкуренция среди сословия хоть в общем и не уменьшается, но все-таки распределяется равномернее. Практика каждого округа или суда разделяется только между несколькими приписанными там адвокатами, и конкуренции со стороны отдельных коллег им нечего бояться *(1188).
Затем, локализация обеспечивает интересы тяжущихся, так как, доверяя адвокату важные документы и деньги, они не будут бояться, что он переселится в другое место и захватит с собой все, что они ему дали *(1189).
В то же время она облегчает тяжущимся приискание адвоката, так как приписанные при данном суде или округе адвокаты должны иметь места жительство по близости *(1190).
Далее, благодаря локализации судам легче отправлять дисциплинарный надзор над адвокатами ввиду того, что они действуют постоянно пред одними и теми же судьями *(1191).
Наконец, если деятельность адвокатов ограничивается одним определенным судом, то совпадение заседаний по делам, которые поручены им, не будет столь частным, как без локализации. В некоторых странах, например, в Германии, где адвокатура все-таки отчасти локализована, раздаются жалобы на частные отсрочки разбора дела, происходящие вследствие того, что адвокаты не являются в заседания, будучи заняты в других судах *(1192). Это неудобство может быть устранено только самой строгой локализацией адвокатуры.
Против этих доводов возражают:
Локализация устраняет конкуренцию между адвокатами, состоящими при разных судах; но адвокаты одного и того же суда конкурируют между собой по-прежнему. Если еще принять во внимание, что число их не ограничивается комплектом, то опасность переполнения ничуть не уменьшается. Таким образом, первый довод в пользу локализации оказывается совершенно призрачным, что засвидетельствовано и опытом современной Германии (см. ч. 1, гл. V, _ 5).
Таким же характером отличается и второй довод. Локализация гарантирует клиентов от внезапного переселения адвокатов в другой округ, но она не в состоянии поставить никакой преграды тем из них, которые вознамерились бы присвоить и растратить врученные им деньги или бежать с ними за границу. Помимо того, при определении правозаступничества от судебного представительства, считаемом нами необходимым (см. ниже гл. V), подобные гарантии совершенно излишни. Адвокаты не могут ничего растрачивать просто потому, что они не входят ни в какие денежныесношения с клиентами и не принимают от них на хранение никаких сумм: все это дело поверенных. В таком положении находится вопрос об ответственности адвокатов во Франции, Англии и Бельгии. С другой стороны, опыт современной Германии, как мы видели, доказывает, что локализация не предотвращает присвоения и растраты адвокатами чужих денег (см. ч. 1, гл. V, _ 5).
Третий довод, именно легкость приискания адвокатов, имел бы значение в том случае, если бы число адвокатов было в данной стране недостаточно. Но так как локализация имеет в виду устранить как раз обратное явление - переполнение, то о трудности приискания адвоката не может быть и речи.
Так же несостоятельны и два последние довода. Локализация облегчает суду дисциплинарный надзор за адвокатами. Пусть так. Но вопрос в том, насколько желательно и полезно предоставление дисциплинарной власти над сословием адвокатов судам. Как мы уже видели, вопрос этот решается в отрицательном смысле, а потому и с этой точки зрения локализация не имеет опоры. Далее, совпадение заседаний разных судов, конечно, не будет иметь значения, если деятельность адвокатов ограничится одним судом; но ведь в каждом суде есть отделения, есть департаменты гражданские и уголовные. Следовательно, даже при самой строгой локализации совпадение заседаний возможно и даже неизбежно.
Помимо того, что локализация не представляет приписываемых ей выгод, она противоречит сущности правозаступничества. На каком основании заключать деятельность правозаступника в чисто искусственные рамки? Разве адвокат, способный вести процесс в одном суде, не в состоянии сделать этого в другом? Напротив, адвокатура, как и всякая либеральная профессия, не должна иметь территориальных границ. Не дико ли было предписать доктору или архитектору заниматься своей профессией только в определенном городе или в данном округе? "Кто однажды признан мастером своего искусства" - говорит Рамдор: - "тот имеет за себя предположение, что он всюду сумеет хорошо защитить правое дело" *(1193). Даже более. "Территория адвоката - это земной шар", как выразился один французский писатель *(1194). И действительно, те государства, где правозаступничество существует в своем чистом виде, не только не ставят никаких искусственных границ для деятельности своих адвокатов, но и позволяют выступать в своих судах чужеземным адвокатам. Французские адвокаты ведут дела в бельгийских и швейцарских судах, а иностранные адвокаты допускаются к произнесению речей во французских судах, и еще недавно в Париже выступал один русский присяжный поверенный. "Различие положительных законодательств",справедливо замечает Пришль: - "в отдельных странах не может быть противопоставлено принципиальному признанию того, что правозаступничество заключает в себе слишком много общечеловеческого и универсального, чтобы оно могло быть ограничено пределами родного государства, а тем менее пределами отдельного округа" *(1195). Правозаступнику, изучившему общие принципы права, легко ознакомиться с положительным законодательством каждого данного государства по интересующему его вопросу. Гражданское и уголовное право цивилизованных государств различаются между собой в частностях, но основные положения их одинаковы: теория или наука гражданского права так же едина, как и наука уголовного права.
Локализация, наконец, вредит интересам тяжущихся, так как ограничивает их выбор определенным кругом адвокатов. "Нередко",- говорит Рамдор:- кто-либо питает особенное доверие к адвокату, живущему в отдаленной местности: оно внушено ему славой или долгим знакомством. Жестоко было бы в таком случае навязывать ему чужого, менее известного адвоката". Кроме того, местные адвокаты могут состоять между собой и с судьями в каких-либо особых, слишком дружеских или же, наоборот, чересчур враждебных отношениях, а потому,как замечает тот же автор,- "принуждение поручать дела лицам, находящимся между собой в таких отношениях, вредно для добросовестной защиты сторон и для беспристрастия в отправлении правосудия" *(1196).
Локализация имела бы смысл вообще только в том случае, если бы участие адвокатов было признано обязательным в процессе (Advocatenzwang). Тогда закон, требуя, чтобы тяжущиеся непременно поручали дела адвокатам, должен был бы облегчить им посредством локализации приискание защитников. Такой порядок существует в Германии для гражданских дел в коллегиальных судах, и потому локализация представляется там естественным явлением. Но так как обязательность участия адвокатов в процессе вовсе не желательна (см. ниже гл. VI), то локализация теряет последнюю точку опоры.
Совместная система. Ни комплект, ни локализация, взятые порознь, не представляют гарантии против переполнения и чрезмерной конкуренции. Но, быть может, совмещение их способно привести к более удовлетворительным результатам?
Комплект ограничивает конкуренцию по числу, а локализация по месту. Но и соединенное действие обеих мер не гарантирует материальной обеспеченности всех членов сословия. Легко может случиться, что, например, из 20 адвокатов данного округа 2-3 наиболее талантливые будут завалены делами, 5-6 будут иметь порядочную практику, а остальные десять сидеть почти без занятий. Притом, допуская, что каждый адвокат будет иметь всетаки более шансов на материальный успех, мы не должны забывать всех неудобств, связанных с комплектом и локализацией и далеко перевешивающих выгоды их. Ввиду этого, совместная система тоже не может быть признана желательным средством против переполнения.
_ 4. Средства против переполнения
Убедившись, что замкнутая система адвокатуры не в состоянии оправдать тех ожиданий, какие возлагаются на нее ее защитниками, мы должны снова возвратиться к вопросу: каким образом может быть устранено переполнение сословия адвокатов со всеми его печальными последствиями. Чтобы повлиять на какое-нибудь явление, необходимо отыскать его причину. В чем же заключается причина переполнения адвокатуры? "В относительной свободе ее",- говорят нам. Совершенно верно. Но это только ближайшая, а не основная, главная причина. В самом деле, если в данной стране мало юристов, то сословие адвокатов не переполнится и при свободном доступе к профессии. Отсюда очевидно, что переполнение адвокатуры представляет собой результат переполнения сословия юристов вообще, которое, в свою очередь, зависит от чрезмерного наплыва учащихся на юридические факультеты.
Если мы сделаем еще один шаг назад и примем во внимание, что такой же наплыв замечается и в других либеральных профессиях (особенно медицинской), что он не вызван какими-либо временными или побочными причинами, и, что, следовательно, он является результатом свободной конкуренции в области умственного труда, то мы придем к первоисточнику зла. Если же это так, то единственным радикальным средством против переполнения как адвокатуры, так и других свободных профессий,- было бы изменение всего современного культурного строя и регламентация всех отраслей умственного труда.
Но так как подобная мера не только невозможна в настоящее время, но и вообще была бы пагубной для цивилизации и прогресса, то, оставив мысль о коренном уничтожении зла, нужно только прибегнуть к паллиативным мерам. Однако, хотя они и возможны, зато сопряжены с значительными неудобствами и могут содействовать не уничтожению зла, а только перемещению его из одной области в другую. Так, замкнутая система адвокатуры в состоянии уменьшить переполнение сословия. Но, во-первых, она приведет к целому ряду указанных выше нежелательных и не менее переполнения пагубных для адвокатуры последствий (преграждение доступа молодым талантам, вред для интересов тяжущихся), а, во-вторых, она увеличит число не имеющих никаких занятий юристов (кандидатов в магистратуру и адвокатуру) и создаст особый класс юридических пролетариев. Таким образом, взамен переполнения сословия адвокатов явится переполнение сословия юристов вообще.
Другая мера, которую можно было бы предложить, состоит в ограничении числа лиц, поступающих на юридические факультеты. С первого же взгляда видно, к каким последств