Но если не суд, то быть может орган сословного самоуправления в состоянии делать справедливую оценку адвокатского труда и определять размер вознаграждения?
Такая система в чистом виде не встречается нигде, но в качестве дополнительного способа исчисления гонорара применяется почти во всех цивилизованных государствах.
Ее достоинства и недостатки станут ясными, если мы сравним ее с только что разработанной системой.
Совет сословия, состоящий из адвокатов, конечно, лучше судей может оценивать адвокатский труд. Ввиду этого, а также вследствие отсутствия материальной зависимости от суда, интересы и достоинство адвокатов будут вполне обеспечены. Но за то клиенты очутятся в худшем положении. Чем будут они гарантированы, что члены совета не станут оказывать преимущества своим товарищам, которые в свою очередь, могут когда-либо занять их места в совете и отплатить услугой за услугу? Тяжущийся для совета посторонний человек, а адвокат свой. Кто поручится, что совет не приложит стараний, чтобы "порадеть родному человечку"? Уж если поручать определение гонорара третейскому суду, то следовало бы составить его из равного числа представителей обеих сторон, т. е. из адвокатов и тяжущихся поровну, а никак не из одних адвокатов. Иначе окажется, что "овец-то и не спросили". Если даже предположить, что советы во всех случаях будут действовать абсолютно беспристрастно, то и это ведь не может избавить их от нареканий со стороны тяжущихся, а такие нарекания, хотя бы они были и неосновательны, унижают достоинство адвокатуры в общественном мнении. Чтобы устранить это неудобство, можно было бы дозволить апелляцию на постановления совета в подлежащие судебные места. Но в таком случае нужно предположить, что решение суда будет справедливее, а потому гораздо проще предоставить определение гонорара прямо судам.
|
|
Несостоятельная теоретически, эта система решительно неосуществима на практике. Мыслимо ли возложить на советы сословия обязанность определять размер гонорара всем членам сословия за все принимаемые или оконченные ими дела? Советы были бы завалены работой, и, наверно, никто из адвокатов не пожелал бы вступить в число членов их, не желая тратить такую массу труда и времени на бесполезное для него занятие.
Если определение гонорара советом и может существовать, то только в виде дополнительного способа, сохраняя, притом, все присущие ему недостатки.
Г. Такса
Третье средство для устранения произвола адвокатов, это установление постоянной таксы или тарифа, подобного тому, каким определяется вознаграждение нотариусов и судебных приставов.
Главное достоинство ее заключается в том, что клиенты гарантированы от вымогательств адвокатов. Имея в руках таксу, они до начала процесса могут определить с приблизительной точностью, сколько им придется заплатить за ведение его, и потому заранее решить, вести ли дело лично или пригласить адвоката.
Далее, адвокат избавлен от неприятных переговоров с клиентами относительно размера вознаграждения. Он знает наперед, сколько получить за данное дело, и если найдет, что размер гонорара не соответствует требующемуся в данном случае труду, то может отказаться от дела.
Наконец, существование таксы делает невозможными недоразумения, споры и пререкания между адвокатом и клиентом, возникающие по окончании дела, и в особенности в случае проигрыша его, и одинаково неприятны для них обоих.
|
|
Все эти соображения основываются на молчаливо допускаемом предположении, что можно составить таксу, которая была бы хоть приблизительно справедлива в отдельных случаях. Но такое предположение совершенно ложно. "Все",- справедливо замечает Бешорнер: - "кто размышлял о сущности таксы, пришли к искреннему, неопровержимому убеждению, что такса, удовлетворяющая всем справедливым требованиям, представляет собой проблему, которая никогда не может быть разрешена *(1243). В самом деле, если гонорар - эквивалент за оказанную услугу, то он должен прежде всего соответствовать количеству и качеству труда, затрачиваемого адвокатом в каждом данном случае. Следовательно, задача таксы состоит в том, чтобы, приняв за масштаб этот признак, распределить все дела на группы, сообразно с количеством и качеством требуемого каждой из них адвокатского труда. С первого же взгляда видно, что этого невозможно сделать, так как адвокатский труд не поддается объективному измерению и изменяется в каждом отдельном случае.
Таким образом, составитель таксы принужден поставить в основу ее какой-нибудь другой признак, доступный точному измерению. И, действительно, мы видели, что во всех существующих на практике таксах, каковы германская, русская и некоторые другие, главным масштабом для определения адвокатского гонорара служит цена иска: адвокаты получают определенный процент со всей исковой суммы. К этому основному масштабу прибавляются еще и другие. Так, при одинаковой цене иска гонорар то уменьшается, то увеличивается, сообразно с родом и инстанцией судов (общегражданские и коммерческие, первой инстанции, апелляционные и кассационные), исходом дела, фазисом процесса, на котором оно заканчивается и т. п. Но так как цена иска и все эти побочные обстоятельства не имеют никакого отношения ни к количеству, ни к качеству адвокатского труда, то произвольность таксы, построенной на таких шатких основаниях, очевидна. Без преувеличения можно сказать, что нет двух дел, за исключением, конечно, бесспорных, которые, будучи одинаковы по цене иска и подлежа разбору одной и той же инстанции, требовали бы от адвоката равного количества труда. А между тем, вознаграждение его будет одинаково, все равно приготовлялся ли он к делу в течение целых дней и недель или же импровизировал защитительную речь без всякой подготовки.
|
|
Но несправедливая для гражданских дел, такса становится в уголовных делах чистейшим абсурдом. В самом деле, с каким внешним признаком соизмерять величину адвокатского труда? С родом преступления, совершенного подсудимым, защиту которого ведет адвокат? Но редко дело об убийстве представляет меньше трудностей для защитника, чем обвинение в простой краже или личной обиде. В таком случае с тяжестью наказания, грозящего подсудимому? Но и она не имеет никакого отношения к трудности и сложности дела. Как же быть? Русская такса умалчивает совершенно и, конечно, вполне разумно о вознаграждении за уголовные защиты, предоставляя их взаимному соглашению. Германская такса принимает за масштаб гонорара различие инстанций: чем выше инстанция, тем более вознаграждение адвоката. С первого же взгляда видно, что этот масштаб чисто внешний, не имеющий отношения ни к труду адвоката, ни к сложности дела. Отсюда видно, что установление сколько-нибудь справедливой таксы совершенно невозможно, и что существующие на практике таксы основаны на произволе и одинаково невыгодны как для адвокатов, не вознаграждаемых за труды и таланты, так и для клиентов, имущественное положение которых не принимается в расчет.
Д. Смешанные системы
Ни один из разобранных нами способов исчисления адвокатского гонорара не выдерживает критики. Но, быть может, не состоятельные порознь, они окажутся целесообразными, если их соединить вместе? Эта мысль не раз была осуществляема на практике, и до настоящего времени смешанные системы удерживаются на континенте Европы.
Рассмотрим их по порядку.
Римская система. По законам Юстиниана (см. ч. I), адвокатский гонорар определяется двояким образом. Вопервых, адвокаты имели право заключать условия с клиентами, но не до начала процесса, а по окончании судебного следствия. Во-вторых, если такого соглашения не было, то по иску адвоката суд определял гонорар, сообразуясь с родом дела, талантом адвоката, обычаями адвокатуры и важностью судебной инстанции. В обоих случаях размер гонорара не должен был превосходить определенной суммы (500 рублей).
Поскольку при этой системе допускается судебное определение гонорара, поскольку неудовлетворительность ее представляется ясной с первого взгляда. Что же касается второго элемента,- договорного определения, то он в виду своего особого характера требует отдельного рассмотрения.
Говоря выше об определении гонорара по соглашению, мы имели в виду соглашение до начала процесса и убедились, что оно дает широкий простор для произвола со стороны адвоката по отношению к психически угнетенному клиенту. Но очевидно, что после окончания дела положение обеих сторон изменяется. Клиент выходит из тягостного состояния неизвестности и боязни; его судьба свершилась; правосудие произнесло свой приговор. Следовательно, нравственная зависимость от его адвоката прекратилась, и он может вступить в договор с полным сознанием и свободой выбора. С другой стороны, адвокат уже исполнил свою обязанность, уже оказал клиенту услугу. Следовательно, вступление в договор относительно ведения дела для него невозможно, так как это ведение уже закончено им, и он лишен свободы выбора. Ввиду этого, условие, заключаемое после решения дела, представляет собой уже не двустороннее, а одностороннее обязательство, не договор, а последующее признание долга, равносильное тому, как если бы кто-нибудь, заняв деньги на честное слово, впоследствии выдал формальное обязательство. Отсюда ясно, что в то время, как при соглашении до начала процесса клиент находится в зависимости от произвола адвоката, при римской системе, наоборот, адвокат зависит от произвола клиента, который может не только не согласиться на предложенные адвокатом условия, но и просто не дать ему никакого обязательства. Как размер адвокатского гонорара, так и уплата его ставится на благоусмотрение клиента. Если он честен, если он умеет чувствовать признательность и ценить оказываемые ему услуги, то он вознаградит адвоката, как следует.
Таким образом, гонорар, получаемый адвокатом, представляет собой не эквивалент за будущую услугу, а добровольный подарок в благодарность за уже исполненное действие. Сущность подарка нисколько не изменяется от того, имеет ли он вид наличных денег или обязательства, а потому, договорное определение гонорара после процесса тождественно с относительной безвозмездностью, которая будет нами рассмотрена ниже.
Германская система основана на принципе свободного соглашения, восполняемого таксой, определением совета сословия и суд (см. ч. I).
Такса вступает в действие в двух случаях: 1) если не заключено письменного условия, и 2) если клиент, не желая заключать его, требует определения гонорара по таксе. Первый случай имеет мало практического значения, так как при свободе соглашения каждый адвокат предпочтет выговаривать себе большее вознаграждение, чем следует по таксе. Это подтверждается, как мы видели, и опытом. Второй случай имеет еще меньше значения. С первого взгляда ясно, что если клиент не захочет вступать в соглашение о гонораре, а потребует определения его по таксе, то адвокат может согласиться или отказаться, т. е. другими словами, в данном случае тоже будет соглашение.
Определение гонорара советом сословия делается только по требованию клиента, в случае недоразумения между ним и адвокатом, а потому, носит совершенно случайный характер. Точно также суд вмешивается в денежные расчеты между ними по просьбе клиента; но за то он имеет право уменьшать гонорар, даже обусловленный письменным соглашением, если найдет, что адвокат "преступил границу умеренности". Судебное определение должно, таким образом, служить гарантией против произвола адвоката. Но так как "граница умеренности" весьма неопределенное и растяжимое понятие, то ясно, что произвол адвоката сменяется в данном случае не менее произвольным усмотрением суда.
Таким образом, ни основной принцип германской системы - свободное соглашение,- ни поправки, внесенные в него другими тремя принципами, не выдерживают критики.
Русская система мало чем отличается от германской. Основным началом ее служит - письменное соглашение. Если оно не заключено, то гонорар определяется или по таксе, причем споры по этому поводу решает совет присяжных поверенных, или, если такса неприменима к данному делу (например, когда оно не подлежит оценке), то судом. Таким образом, в русском законе не установлено даже той гарантии против произвола адвокатов, какая имеется в германском.
В австрийской системе пока еще нет таксы, хотя последняя уже выработана, и, быть может, будет введена. В остальных отношениях господствуют те же принципы, какие приняты в германской и русской системах: взаимное соглашение, а при отсутствии его определение судом или, по желанию одной из сторон, советом сословия.
В дореформенной Германии (см. стр. 239) господствовали две системы: в Брауншвейге и Ганновере письменное соглашение, восполнявшееся таксой, а в остальных государствах таксы, применяемые судами. Первая система одинакова с австрийской. Вторая еще менее состоятельна, чем первая, так как основывается на двойном произволе: таксы и судебного определения.
Возможные смешанные системы. Четыре принципа (соглашение, определение судом, определение советом и такса) могут быть соединены между собой самым различным образом, причем число всех возможных сочетаний, как учит математика, равняется шестидесяти. Исследование всех их порознь было бы и чересчур утомительно и, к счастью, совершенно излишне, так как наперед можно было сказать, что ни одно из них не будет целесообразным. В самом деле, соединение двух элементов может принести лучшие результаты чем каждый из них взятый порознь, только в том случае, если выгодные стороны и недостатки одного парализуются и вознаграждаются соответствующими достоинствами другого: так кислород и водород, неспособные в отдельности поддерживать органическую жизнь, смешавшись, образуют необходимую для ее развития среду. Но что мы видим в данном случае? Главный недостаток каждого из четырех указанных способов определения размеров гонорара - произвольность. Отсюда понятно, что как бы ни комбинировать их между собой, ничего, кроме произвольности, не может получиться. разница будет только в том, кому достанется главная роль: произволу ли адвокатов, судей, совета сословия или таксы.
Итак, в конце концов, мы приходим к заключению, что ни один из способов определения гонорара, как эквивалента адвокатского труда, не удовлетворяет своей цели.
_ 4. Что такое гонорар?
В предыдущем параграфе мы все время предполагали, что вознаграждение, получаемое адвокатом, должно быть в каждом данном случае точным эквивалентом оказанной им частному лицу услуги. Теперь нам нужно рассмотреть принципиальный вопрос о том, как следовало бы вознаграждать адвокатов, и что такое, в сущности, адвокатский гонорар. Ответа на этот вопрос мы будем искать не в каких-либо побочных обстоятельствах и практических соображениях, а в самой сущности института правозаступничества: только таким путем возможно найти правильное решение. В другом месте (см. ч. II, введ., _ _ 1 и 2) было показано, что правозаступничество - институт публичного права, что оно представляет собой служение обществу, и что адвокаты являются, как в уголовном, так и в гражданском процессе "уполномоченными общества" подобно тому, как прокуроры - представители государства. Отсюда само собой следует, что содержание адвокатов должно взять на себя общество точно так же, как содержание прокуроров принято государством. И в самом деле, чем отличается деятельность адвокатов, если ее рассматривать, как общественное служение, от деятельности прокуратуры. Решительно нечем. Адвокаты защищают индивидуальные права граждан и приносят им пользу.
Но и прокуроры тоже оказывают пользу частным лицам, защищая на суде интересы потерпевших от преступления лиц и преследуя нарушителей их прав. Они являются, таким образом, адвокатами частных обвинителей, и действительно, история учит, что много времени прошло прежде, чем прокуроры из защитников частных лиц обратились в служителей государства и представителей его карательной власти (см. введ., _ 2), и что в Англии вплоть до 1879 года их обязанности исполнялись обыкновенными адвокатами, которые выступали, смотря по обстоятельствам, в защиту то подсудимых, то потерпевших и получали вознаграждение то от первых, то от вторых. Однако такое частноправное воззрение на прокуратуру признано во всех цивилизованных странах ошибочным; прокуратура сделана государственным учреждением, содержится казной, и прокуроры не только не получают вознаграждения от частных лиц, которым оказывают услуги, но и подлежат наказанию, если бы вздумали принять от кого-либо из них простой подарок. Их содержит государство, потому что оно служит прежде всего ему и действует во имя его.
В аналогичном положении должна была бы, собственно говоря, находиться и адвокатура. Правозаступник - представитель общества; он защищает интересы частных лиц, но лишь постольку, поскольку эти интересы заслуживают охраны права, т. е., поскольку они соответствуют общественному благу, а следовательно, действуя во имя общества, он и содержание должен получать от него, а не от отдельных частных лиц, какую бы пользу ни приносила последним его деятельность. Другими словами, самым правильным способом вознаграждения адвокатов было бы, чтобы они состояли на постоянном жалование у общества, как прокуроры состоят на жаловании у государства, и чтобы клиенты могли пользоваться их услугами безвозмездно.
Из этого видно, что предположение, из которого мы исходили в предыдущем параграфе, именно, что гонорар должен представлять собой точный эквивалент оказываемой адвокатом честному лицу услуги, совершенно ложно, так как оно противоречит сущности правозаступничества, как служения обществу, а не частным лицам.
Но каким же образом устроить содержание правозаступничества на общественный счет? Этот вопрос находится в прямой зависимости от другого, именно от того, как организовать адвокатуру в форме "общественной защитительной власти", наряду с государственной обвинительной властью. В своем месте (см. введ., _ 1) мы указывали уже, что такая организация, представляется, по крайней мере, в наши дни невозможной. Поэтому, в настоящее время остается только приискать такой способ вознаграждения, который, наиболее приближаясь к нормальному и не противореча сущности правозаступничества, мог бы быть применен к адвокатуре, организованной в виде относительно свободной, связанной с магистратурой и самоуправляющей профессии.
Такой способ существует: это - относительная безвозмездность.
_ 5. Относительная безвозмездность
Содержание правозащитников должно бы было взять на себя, как мы только что показали, общество подобно тому, как содержание прокуратуры принято государством. Если бы это возможно было осуществить, то спрашивается откуда и каким образом общество почерпало бы необходимые денежные средства? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно посмотреть, как поступает в подобном случае государство.
Доходы государства разделяются на промысловые, извлекаемые им из своих имуществ, капиталов и предприятий, в качестве частного юридического лица, и непромысловые или публично-правовые, которые оно взимает с подданных в силу своей верховной власти в виде налогов и пошлин. О промысловых доходах общества не может быть речи в виду того, что общество не существует в виде самостоятельного юридического лица и никаких собственных имуществ и капиталов не имеет. Обложить всех своих членов налогом или взимать с них пошлины за пользование услугами адвокатов оно тоже не в состоянии, так как, с одной стороны, оно не имеет необходимой для этого власти над своими членами, а с другой стороны, подобное взимание требует особой и весьма сложной организации. Остается сделать одно: постановить, чтобы каждое лицо, пользующееся услугами адвоката, уплачивало за это известную пошлину, подобную той, какая платится за пользование государственными учреждениями,административными и судебными, но уплачивало не общественной казне, которой нет, и в настоящее время не может быть, а непосредственно тому адвокату, который оказал данную услугу.
При таком воззрении, гонорар, получаемый адвокатами от клиента, представляет собой замаскированную пошлину за пользование правозаступничеством, как общественным учреждением.
Но если это так, если гонорар пошлина, то он должен удовлетворять всем условиям, требуемым от нее.
Ввиду этого, нам необходимо войти в рассмотрение сущности пошлин.
С теоретической точки зрения не может быть никакого сомнения в том, что единственным вполне справедливым и правильным источником государственного дохода является подоходный налог *(1244). Все же остальные сборы, взимаемые на практике, оправдываются только невозможностью получить необходимые средства из этого источника. Таким образом, и пошлины, т. е. сборы, взимаемые с граждан, пользующихся услугами государственных учреждений, представляют собой не более, как подспорье, без которого в настоящее время нельзя обойтись.
С этой точки зрения они и рассматриваются финансовой наукой, которая, принимая во внимание их второстепенную роль, выставляет три главные требования: 1) чтобы они были умерены и необременительны для граждан; 2) чтобы с бедных лиц они совсем не взимались, и 3) чтобы высота их соразмерялась с количеством труда и времени, затрачиваемых правительственным учреждением на данную услугу, а не с важностью этой услуги. Таковы основные черты научной теории пошлин, установленной впервые Умпфенбахом *(1245).
Из сказанного видно, что эта теория построена на том предположении, что пошлины только побочный, дополняющий налоги источник дохода. Между тем, для нашей цели нужно определить, каким условиям должны бы были удовлетворять пошлины, если бы они являлись единственным источником государственного дохода. Попытаемся сделать это. Как только что было сказано, самой справедливой формой государственных сборов является подоходный налог. Следовательно, если бы государство получало все средства, необходимые для содержания своих учреждений, исключительно из пошлин, то и пошлины должны были бы, прежде всего, в интересах справедливости, удовлетворять тому же условию, как и подоходный налог, т. е. соразмеряться с платежной способностью граждан. Вот первый принцип пошлинного обложения. Согласно с ним, за одно и то же действие органаправительственной власти совершенно неимущие граждане могут ничего не платить, бедные - вносить небольшую плату, а богатые - пропорционально большую.
Однако одного этого принципа недостаточно; необходимо еще найти масштаб для определения размеров пошлины за услуги разного качества и разной ценности. Таким масштабом может служить либо сравнительная важность данной услуги для гражданина, либо количество времени и труда, затрачиваемое органом власти на эту услугу. В господствующей теории пошлин преимущество отдается последнему принципу *(1246). Но так как мы выходим из другого предположения и считаем пошлину единственным источником дохода, то должны принять другое мнение. В самом деле, если пошлина - суррогат подоходного налога, то основным свойством ее должна быть соразмерность платежей способности граждан. А так как количество затрачиваемого времени и труда на данную услугу нисколько не влияет на увеличение этой способности, то, следовательно, не может иметь отношения и к размеру пошлины. И в самом деле, очень важные для граждан услуги могут требовать от органов власти ничтожного труда и незначительного времени, а совершенно неважные - поглощать очень много времени и труда. Так, утверждение духовного завещания или купчей крепости на миллион рублей легко выполнить, между тем как какой-нибудь грошовый процесс из-за неисполнения обязательства крайне запутан и труден для разрешения. Если бы определять пошлины по этому масштабу, то многие граждане не могли бы пользоваться услугами государственных учреждений вследствие громадных издержек, сопряженных с этим. А такой результат вреден, так как государственные учреждения созданы для всех граждан, а не для некоторых. Наоборот, если принять за масштаб важность услуг, то подобное явление не может произойти. Каждая услуга приносит гражданину известную большую или меньшую, материальную или нематериальную пользу и, таким образом, иногда непосредственно увеличивает его платежную способность (напр., присуждение определенной суммы, утверждение в правах наследства и т. п.), в иногда косвенно влияет на его благосостояние (охрана нарушенного права). В обоих случаях гражданин получает от действий правительственного учреждения известную выгоду. Поэтому, вполне справедливо, чтобы взимаемая с него пошлина соразмерялась с этой выгодой.
Применяя эти соображения к адвокатскому гонорару, мы придем к выводу, что в качестве пошлины он должен соразмеряться: 1) с платежной способностью клиента и 2) с важностью для него оказанной адвокатом услуги.
Но, спрашивается, кому же предоставить определение размеров гонорара в каждом отдельном случае. Взаимному соглашению между адвокатом и клиентом? Оно имело бы еще смысл, если бы гонорар был эквивалентом оказанной адвокатом услуги, но так как количество и качество адвокатского труда не имеет никакого значения для определения размеров гонорара, и так как, следовательно, личный интерес адвоката не принимается в расчет, то и заключение каких бы то ни было сделок о гонораре не может быть допустимо. Кроме того, в другом месте мы уже показали, что такие сделки носят на себе презумпцию недействительности, в виду неодинакового положения договаривающихся сторон (см. _ 3, А). Точно также невозможно предоставить определение гонорара суду или совету сословия, так как они не имеют достаточных данных для того, чтобы судить об имущественном положении тяжущихся и важности для них той или другой услуги. Такса того же не в состоянии служить подходящим способом определения гонорара в виду того, что ни платежная способность, ни важность услуг не поддаются точному изменению и не могут быть подведены под заранее установленные рубрики. В самом деле, если бы даже адвокатские услуги были разделены в таксе на группы сообразно с важностью их и было означено, какой процент годового дохода должны уплачивать тяжущиеся, в качестве гонорара, то и тогда пришлось бы в каждом данном случае определять платежную способность клиента и сравнительную важность для него этой услуги, так что такса сама по себе была бы недостаточной. Мало того. Важность услуги для тяжущегося - понятие чисто субъективное, не поддающееся посторонней оценке: для одного выигрыша дела в 100 руб. или освобождение от недельного ареста важнее, чем для другого выигрыш тысячного процесса или избавление от пятилетнего тюремного заключения. Точно также платежная способность зависит не только от количества получаемого дохода, но и от многих других обстоятельств, как-то сословного положения, семейной обстановки, потребностей жизни и т. п., обстоятельств, которые тоже не могут быть точно измерены и выражены в цифрах. В виду этого, составление таксы по указанным двум масштабам решительно невозможно.
Остается, следовательно, предоставить определение размеров гонорара самому клиенту, как единственному лицу, которому известна истинная его платежная способность и субъективная важность оказанной ему услуги. Другими словами, адвокат должен принимать от клиента гонорар в том размере, в каком ему предлагает сам клиент. При таком порядке гонорар принимает внешний вид подарка. Этой системе мы дали название относительной безвозмездности в виду того, что она занимает среднее место между абсолютной безвозмездностью и эквивалентной возмездностью.
Но теперь возникает важный вопрос: как же быть, если клиент оказывается неблагодарным и не дает адвокату никакого вознаграждения?
Чтобы дать правильный ответ на этот вопрос, нужно снова вспомнить, что такое в сущности адвокатский гонорар. Это вознаграждение, следующее адвокату с общества и уплачиваемое ему в виде пошлин самим клиентом. Несомненно, что адвокат, служа обществу, вправе требовать от него вознаграждения за свои труды. Но так как уплата его возложена обществом на отдельные лица, прибегающие к услугам адвоката, то последний имеет право искать этот гонорар с них. Говоря иначе, адвокат мог бы предъявлять иск о гонораре к обществу, а, следовательно, может предъявлять его и к клиенту.
На первый взгляд может показаться, что допущение такого иска противоречит тому положению, что адвокат должен принимать вознаграждение, подносимое клиентом по своему собственному усмотрению, т. е., что гонорар является в некотором роде добровольным подарком. Но на самом деле это не так. В вопросе о гонораре надо различать два элемента: размер и уплату. Если определение размера предоставляется клиенту, то только потому, что клиент лучше кого-либо другого знает свои средства и важность полученной услуги. Но уплата или неуплата гонорара не может быть поставлена в зависимость от его воли в виду того, что гонорар является своего рода пошлиной на содержание правозаступничества, а потому взнос ее обязателен. Мало того. Если государство карает штрафом лиц, уклоняющихся от уплаты пошлин в случаях, когда эта уплата требуется законом, то вполне справедливо, чтобы и недобросовестные клиенты, не вознаградившие совершенно адвоката, подвергались такому же штрафу, который поступал бы в общую кассу адвокатского сословия. Таким путем можно было бы искоренить неблагодарность клиентов.
Адвокату должно быть предоставлено право иска еще в одном случае, именно, когда клиент предлагает вознаграждение, явно несоразмерное своим средствам и важности оказанной услуги, так напр., если миллионер дает такую сумму, какую обыкновенно уплачивают за дела данного рода люди среднего состояния. Недопущение иска о добавочном гонораре дало бы возможность недобросовестным клиентам безнаказанно эксплуатировать труд адвокатов, так как каждый из них мог бы лишить адвоката права на иск, уплатив ему хотя бы самую ничтожную сумму и даже оскорблять его присылкой грошового вознаграждения за самое важное дело.
Определив, когда иск о гонораре допустим, нужно также решить, когда он не может быть допущен. Размер гонорара есть произведение двух факторов: платежей способности клиента и важности оказанной ему услуги. Отсюда ясно, что ели один из факторов равен нулю, то и размер гонорара должен обратиться в нуль. Другими словами, если клиент абсолютно беден, то он имеет право пользоваться услугами адвокатов безвозмездно. Правильность этого вывода не подлежит сомнению, так как если бы даже адвокатов содержало само общество, то и тогда он все-таки не участвовал бы в этом содержании, так как, не имея имущества, не платить бы никакого налога. С другой стороны, адвокат не может требовать гонорара судом, если важность его услуги равна нулю, а это бывает в том случае, когда дело проиграно. Такой порядок должен быть признан вполне справедливым по следующим соображениям. Если бы адвокаты содержались обществом, то размер их вознаграждения точно так же не зависел бы от исхода дел, как и жалование прокуроров. Но адвокаты не имели бы тогда никакого повода браться за неосновательные и заведомо неправые дела. Между тем при организации правозаступничества в виде свободной профессии перспектива денежного заработка может побуждать их к принятию подобного рода процессов. В виду этого, допущение иска о гонораре при проигрыше дела может повлечь за собой неразборчивость при выборе дел, подстрекательство клиентов к неосновательным искам и защиту заведомо виновных и не заслуживающих снисхождения с точки зрения общественного интереса преступников. Кроме того, было бы противно гуманности дозволять адвокатам судебное требование гонорара с клиентов, приговоренных судом к уголовным наказаниям, и отягощать материальными издержками их и без того крайне тяжелое положение. Равным образом, несправедливо было бы принуждать клиента, проигравшего процесс и терпящего, поэтому, материальный ущерб, к уплате гонорара адвокату, который, быть может, побудил его начать дело и тем вовлек в убытки. Правда, во многих случаях проигрыш дела зависит не от незнания или небрежности адвоката, а от других причин, как-то от ошибки суда, от случайно открывшихся новых обстоятельств, представленных противной стороной и неизвестных дотоле доводов и т. п. Но так как в большинстве случаев нет возможности определить степень виновности адвоката в проигрыше дела, то целесообразнее всего предоставить решение этого щекотливого вопроса совести клиента.
Если он убежден в усердии и честности своего адвоката, если он видит, что процесс потерян не по его вине, то он не оставит его трудов без вознаграждения. Но принуждать его к благодарности при неудачном исходе дела было бы несправедливо и нецелесообразно в виду возможных злоупотреблений со стороны адвокатов.
Остается еще решить, кому должно быть предоставлено определение размеров гонорара в случае предъявления иска о нем. Здесь могут быть два способа: или поручить это всецело усмотрению суда с тем, чтобы он предварительно испрашивал мнения совета адвокатского сословия, или же установить таксу. В виду того, что усмотрение суда дало бы простор произволу, и что мнение совета имеет значение только для правильной оценки труда, затраченного адвокатом, и при нашем воззрении на гонорар, не играющего никакой роли, то проще и целесообразнее установить таксу. В гражданских делах она должна соразмеряться с ценою иска, служащей хоть отчасти мерилом важности оказываемых адвокатами услуг, а в уголовных (и не подлежащих оценке) определять минимум и максимум вознаграждения, в пределах которых суд может действовать по своему усмотрению, принимая во внимание имущественное положение клиента и важность услуги. А так как два последние обстоятельства лучше всего известны суду, разбирающему дело, за которое требуется гонорар, то ему должны быть и подсудны такие иски. Разбирательство может быть упрощенным, без вызова сторон, на основании письменного заявления адвоката и по истребовании от клиента объяснений.
Что касается, наконец, бедных тяжущихся, то как мы сказали, они имеют право не платить гонорара. Но отсюда не следует, чтобы каждый адвокат обязан был принимать защиту дел всякого такого клиента, обратившегося к нему. Бедные граждане могут пользоваться беспошлинно адвокатурой, как общественным учреждением, подобно тому, как пользуются государственными учреждениями - судами. Следовательно, принять их права под свою защиту должна вся адвокатура, т. е. все сословие адвокатов, а не единичные члены его. С этой целью необходимо организовать защиту по назначению в таком виде, чтобы лицам, пользующимся на суде правом бедности, давались советом сословия бесплатные защитники. Обязанности таких защитников должны по очереди исполнять все без исключения члены сословия. Тогда тягость этой общественной повинности распределится между ними поровну и не будет обременительна ни для кого из них.
Назначение адвокатов на защиту должно производиться еще в одном случае, именно, когда тяжущийся не может найти себе адвоката. Подобные случаи будут нередки ввиду того, что адвокаты, рискуя лишиться гонорара при проигрыше процесса, станут принимать только вполне правые и верные дела. Для того, чтобы лица, имеющие хотя сомнительные, но все-таки не безнадежные дела, не оставались без защитника, им должно быть предоставлено право просить у совета сословия назначения адвоката, внесши предварительно в сословную кассу определенную сумму. Совет назначает одного из адвокатов по очереди и вручает ему внесенный гонорар за вычетом известного процента в пользу кассы сословия. По окончании дела клиент может предложить адвокату дополнительный гонорар, но адвокат не имеет права требовать его судом, так как клиент уже уплатил пошлину авансом.