— Я помогу тебе у бара, — смеясь, предлагает Бен.
Я чувствую руку — его руку — на плече и застываю.
— А ты? — спрашивает Каррик низким голосом.
Откидывая голову назад, я бросаю на него взгляд с абсолютно непроницаемым выражением лица.
— Что я?
Что-то промелькнуло в его глазах, но исчезло до того, как я успела понять, что это было.
— Выпивка. Могу я тебе взять что-то?
— Нет. У меня есть. Спасибо, — указываю я ему на свое пиво на столе.
Он смотрит на меня мгновение.
— Ладно. — Он резко кивает и уходит.
Не в силах контролировать себя, я выслеживаю его у бара.
Браня себя за то, что пялюсь, я быстро осматриваю стол, чтобы убедиться, что никто не заметил, как я смотрела на него. Затем расслабляюсь. Ну, насколько это возможно рядом с Карриком и его девицей.
Я чувствую, что ее присутствие подобно кошмарному зуду.
Я знаю, что неприкрыто игнорирую ее, а мама воспитывала меня совсем не так.
Она всегда говорит: "Если женщина не может уважать другую женщину, то как мы можем ожидать, чтобы мужчины уважали нас?".
Относись к людям так, как ты бы хотела, чтобы они относились к тебе, Энди.
Будучи в модельном бизнесе, мама постоянно сталкивалась со стервозными женщинами, и это научило ее быть другой, чему она и научила меня.
Но сейчас я веду себя, как одна из тех сучек, и сама себе не нравлюсь.
Итак, даже если общаться с девушкой Каррика самое последнее из того, что мне хотелось бы делать, я заставляю себя быть любезной, убираю телефон в карман и разворачиваюсь к ней.
Видеть так близко, насколько она хороша, еще хуже.
Соберись, Энди. Она тебе ничего не сделала и не заслужила твоего к ней стервозного отношения. У тебя разногласия с Карриком, не с ней.
— Привет, — говорю я, улыбаясь.
Поворачивая ко мне голову, она одаривает меня пустым взглядом.
— Э, привет. — Затем она отворачивается и достает из сумки телефон.
Ладненько... Это было немного странно. Может она стеснительная.
Я цепляюсь за мысли в голове, что бы сказать что-то еще.
— Итак, ты в Монако на отдыхе или только ради гонки?
Она отрывает взгляд от телефона, чтобы снова посмотреть на меня. Она смеряет меня взглядом, в котором читается мысль о моей недоразвитости.
— Эм, и то, и другое.
Игнорируя ее этот взгляд, я снова улыбаюсь и продолжаю:
— Круто. Так, когда ты прибыла?
Она громко вздыхает, выражая недовольство тем, что я достаю ее.
— В полдень с Карриком.
Она прибыла с Карриком из Лондона?
У меня возникло чувство, словно грудь ударило током дефибриллятора. Я подпрыгиваю на стуле и выдыхаю со свистом, когда говорю следующие слова:
— Вы прилетели с Карриком? Из Англии? На самолете? Вместе? — Знаю, это звучит немного странно, но мне плевать.
— Разве я только что не сказала это? — Она устремляет на меня резкий взгляд. — Естественно, я прилетела с Карриком. Я его девушка. Он практически умолял меня полететь, не в силах вынести разлуку. Так что я сказала: "Какого черта? У меня есть пара выходных дней, так почему бы и нет?" — Она поднимает руку и изучает свои ногти.
Его девушка? Такое чувство, будто мне врезали по лицу.
Как долго она его девушка? Не знала, что у Каррика есть девушка. Были ли они вместе, когда он спал со мной?
Что-то незнакомое, твердое и холодное обосновалось у меня в животе.
Я беру пиво и делаю большие глотки, чтобы отвлечься от рвотного позыва, ну или желания закричать.
Я только закончила пить и сразу же услышала от соседки хриплый звук, похожий на выражение отвращения.
— Фу, не понимаю, как такое можно пить.
Я поднимаю глаза на нее и вижу, что она смотрит на пиво так, словно это крысиный яд.
— Пиво?
— Да, оно такое... противное. Мне становится плохо, даже когда оно просто стоит рядом со мной. — Она морщит нос.
У меня внезапно появилось сильное желание ударить ее.
Хватит с меня этого уважения к другим женщинам, это уже слишком для меня.
Только я поставила бокал на стол, как она заговорила:
— Итак, а ты кто такая вообще? То есть, почему ты здесь? Ты чья-то девушка или как? — Она машет рукой, указывая на моих друзей за столом.
— Нет! — Я смеюсь, качая головой. — Я работаю на «Райбел». — По ее реакции я понимаю, что она понятия не имеет, о чем я, потому проясняю. — Я работаю на Каррика.
Это привлекает ее внимание, потому что я вижу, как ее взгляд становится настороженнее, и она начинает оценивать меня уже по-новому. Я довольно привлекательная, и если до этого она не рассматривала меня как претендентку на внимание Каррика, то теперь видела во мне соперницу, что и стало причиной ее нелюбви ко мне.
Я захотела ей сказать не беспокоиться по этому поводу. Я ей точно не соперница. Каррик толком и не разговаривает со мной, чего уж рассуждать об остальном.
Я вижу, как она решается задать мне вопрос, но тут с напитками подходят Каррик и Бен, прерывая нашу беседу.
— Сиенна, держи, — протягивает Бен ей причудливо выглядящий коктейль.
Так вот как зовут девушку Каррика — Сиенна.
— Спасибо, — отвечает она приторно сладким голосом.
Как только все получили свои напитки, Каррик взял стул и поставил его рядом с Сиенной, после чего сделал глоток пива. То, что он пьет пиво, вызывает улыбку на моих губах, ведь я знаю, как его девушка ненавидит этот напиток.
Девушка. Это слово превращает мои внутренности в пыль.
Когда я отвожу взгляд от Каррика, то вижу, что Сиенна смотрит на меня.
Она знает, что я пялилась на него.
Чувствуя себя неуютно, я говорю первое, что приходит на ум.
— Чем занимаешься, Сиенна?
Она смотрит на меня в недоумении.
— Я в "Бриллиантовых крошках".
"Бриллиантовые крошки"?
— Прости. Я не знаю, что это, — я неловко улыбаюсь.
Слышу замаскированный смех и почти уверена, что это смеется Каррик, но сложно понять точно, ведь я вижу лишь его затылок, потому что он отвернулся и общается с Робби.
Сиенна звуками выражает абсолютное отвращение и кривит лицо.
— Ты не знаешь, кто мы такие? Как такое вообще возможно?
Прямо сейчас я чувствую себя какой-то тупицей, будто я обязана знать, кто такие "Бриллиантовые крошки".
— "Бриллиантовые крошки" — это женская группа из Англии, — любезно информирует меня Бен. — Они достаточно популярные.
— Мы не "достаточно" популярные. — Она пальцами показывает кавычки, говоря слово "достаточно".
Я ненавижу эти "воздушные кавычки".
— Мы самая популярная группа в Англии, — громко поправляет она его.
— Ладно... — бубнит Бен, прежде чем сделать глоток пива.
Я смущенно улыбаюсь.
— Прости, что не знала, кто ты... кто вы такие. Я недавно вернулась в Англию. Последние четырнадцать лет я жила в Бразилии. И я не то чтобы в восторге от музыки вроде твоей.
— Музыки вроде моей? — Она приподнимает идеально выщипанную бровь. — Я предполагаю, ты имеешь в виду хорошей музыки?
— Ага, типа того, — бормочу я, прежде чем взять пиво и сделать глоток.
Я снова улавливаю смех, и, судя по трясущимся плечам Каррика, я точно уверена, что исходит он от него. Сиенна будто бы не замечает этого. И я знаю, что это неправильно, но мне нравится, что я все еще могу заставить его улыбаться, даже если посредством насмешки над его девушкой.
Но затем я чувствую озлобленность. Потому говорю:
— Я послушаю твои песни. Уверена, они отличные. — И на самом деле я имею в виду, что предпочту иголкой выколоть себе глаза, чем прослушать твои песни.
Комплимент сработал, ее лицо расслабилось.
— Ты сказала, что работаешь на Каррика. Чем конкретно ты занимаешься? Ты его служанка или как?
Служанка? Мы в девятнадцатом веке?
Бен взрывается смехом рядом со мной. Мне приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться.
Я ожидаю, что и Каррик засмеется, но, к моему удивлению, этого не происходит.
— Нет, я уж точно, черт побери, не его служанка, — восклицаю я, привнося долю юмора в ответ.
Каррик поворачивается ко мне и ловит мой взгляд. Он смотрит на меня как раньше — словно я его друг, словно значу для него что-то — и от этого так чертовски хреново, ведь я знаю, что он так больше не считает.
Игнорируя боль в груди, я возвращаю взгляд на Сиенну.
— Я механик, — говорю я ей.
— Ты механик? — Ее лицо аж перекосило, и на нем читалось не что иное как омерзение.
Серьезно, вы бы подумали, что я только что призналась ей, что я серийный убийца. Ну или что я зарабатываю на жизнь, подтирая Каррику зад.
— Но разве это не мужская работа?
— Зависит от того, кого ты спрашиваешь.
— Хмм... ну да, полагаю... присматриваясь к тебе сейчас, я вижу, что ты как раз одета для мужской работы. — Она осматривает меня с ног до головы. — У тебя подходящее строение и очень... — она машет рукой на меня, — мускулинная энергетика.
Мускулинная энергетика? Подходящее строение? Какого хера? У меня тот же размер, что и у нее!
Серьезно, кем себя эта краля возомнила?
Мне плевать, что она участница знаменитейшей поп-группы в Англии. Она злобная. Она может быть симпатичной снаружи, но совершенно ясно, что внутри она уродливая, и мне это стало понятно меньше, чем за десять минут нахождения в ее компании.
Я и раньше встречала противных девушек, но она стерва каких поискать. Я в жизни не встречала никого настолько конфликтного.
Тело напрягается, руки сжимаются в кулаки, и я уже готова раскрыть рот и поведать поп-принцесске, что я думаю о ней на самом деле, когда Бен обнимает меня за плечи и притягивает поближе к себе.
— Тише, — шепчет он мне на ухо.
Я смотрю на него и вижу его успокаивающую улыбку.
— Она того не стоит.
— Да, — выдыхаю я. — Ты прав.
Ослабляя объятие, но оставляя руку на моих плечах, он наклоняется вперед и громко говорит:
— Вообще-то, Сиенна, Энди наш лучший механик. Она лучше всех нас вместе взятых. Я не работал с более талантливым механиком. Честно говоря, я и не знаю, что бы команда без нее делала.
Я знаю, что он это говорит, чтобы быть милым и вступиться за меня, но неожиданно это срабатывает, потому что я чувствую себя в сто раз лучше, чем момент тому назад. И прямо сейчас я почти что люблю Бена.
Улыбаясь ему, я говорю:
— Ты пьян? Потому что похоже на то, будто ты сделал мне комплимент.
В его глазах читается улыбка.
— Я все время делаю тебе комплименты. Просто ты не слушаешь.
— Оу, — усмехаюсь я, затем наклоняюсь к нему и шепчу. — Ты хороший друг, Бен.
Он пожимает плечами и тихо говорит:
— Я не могу дать нашему лучшему механику быть уволенной лишь потому, что ее достала последняя пассия Каррика.
Мягко смеясь, я легонько похлопываю его по руке, которая все еще покоится на моих плечах.
Бен убирает руку с моих плеч, я разворачиваюсь к столу взять пиво, но замираю под гневным взглядом Каррика. Его челюсть настолько напряжена, что создается впечатление, будто она вот-вот расколется.
Затем без предупреждения гнев в его глазах превращается в нечто совершенно иное, заставляющее мое тело гореть. Мне приходится стиснуть бедра сильнее, чтобы сдержать внезапно возникшее болезненное ощущение, но я чувствую, как тело оживает, стоит только воспоминаниям о нашей единственной ночи пронестись в моей голове.
Возвращаясь в чувство и понимая, что за столом полно людей, я разрываю наш зрительный контакт. Затем я ловлю, мечущийся от меня к Каррику, взгляд Сиенны и осознаю, что она видела то, что сейчас происходило между нами.
Она хмурится, словно думает над чем-то.
И затем я вижу, как на ее лице возникает понимание. Она знает, что мы с Карриком переспали.
Черт.
У меня в животе возникает неприятное ощущение.
Она крутанулась на своем сидении и повернулась лицом ко мне.
— Так, говоришь, тебя зовут Энди? — спрашивает она с издевательской интонацией.
— Да... — отвечаю я осторожно.
— Энди... — проговаривает она злобно своим певучим голосом. — Энди, у которой мужская работа и мужское имя. Может тебе стоит довести дело до конца и сменить пол, ведь менять-то нужно не так и много!
Она звонко смеется, словно это самое смешное, что она когда-либо слышала. Она окидывает взглядом сидящих за столом, ожидая, что остальные будут веселиться с ней. Но что она упустила, так это то, что за столом сидят мои друзья, а не ее. И никто не смеется.
— Сиенна, — сердито обращается к ней Каррик.
— Что? Это была просто шутка! Вы не понимаете шуток? — она издает неловкий смешок.
Боже, я так чертовски устала от этого всего, что уже даже не смешно.
— Конечно же, это была шутка. — Я отодвигаюсь на стуле, встаю, со спинки снимаю курточку и надеваю ее. — Как и твое лицо. Но вот в чем дело, Сиенна, я могла бы поменять свою вагину на член, но, к несчастью для тебя, ты не сможешь исправить свое уродство. — Бросая быстрый взгляд на людей за столом, я игнорирую Каррика и Сиенну с открытым ртом, и говорю остальным прощальные слова. — Увидимся завтра. — Затем я разворачиваюсь на пятках и начинаю уходить прочь.
Слышу, как Каррик произносит мое имя, но пропускаю это мимо ушей, передвигая ногами так быстро, как только могу.
— Иисусе, Андресса. Ты можешь притормозить? — Он наконец заговорил со мной. Он хватает меня за руку, вынуждая остановиться.
— Что? — Я вырываю свою руку. Моя кожа все еще горит в том месте, где он ее коснулся.
— Ты в порядке?
— Нормально.
Я отворачиваюсь и продолжаю идти.
— Господи, просто... подожди!
Вздыхая, я возвращаюсь обратно, упираюсь руками в бедра.
— Чего ты хочешь, Каррик?
— Я... — Его глаза устремлены в землю под ногами. Он выглядит неуверенным. Затем поднимает взгляд на меня и его уверенность возвращается к нему. — Куда направляешься?
— В отель.
Разве ты этого не знал? Маленькая мисс поп-принцесска приближается в ее милых туфельках на каблуках.
— Каррик! — кричит она его имя так, словно бьет хлыстом. — Куда ты, черт побери, собрался?
Он поворачивается к ней и награждает таким взглядом, что даже я содрогаюсь. Серьезно, его взгляд мог бы усмирить медведя. Я не удивлена тому, что она отшатнулась, потому что сама бы наверняка отреагировала так же, видя степень злости, что исходит от него.
— Я убеждаюсь, что Андресса в порядке. — Его голос подобен граниту. — Так что возвращайся за стол и постарайся больше не оскорблять моих друзей до моего возвращения.
Друзей? Ах, теперь я его друг.
— Ай! Ну и ладно! — Она возводит руки к небу, разворачивается на каблуках и дефилирует назад в направлении бара.
Как только она уходит, я поворачиваюсь и начинаю идти.
Цель — убраться подальше от Каррика.
План — поймать такси и отправиться в кровать.
И возможно поплакать.
Каррик идет рядом со мной, подстраиваясь под мой шаг.
— Ты что делаешь? — смотрю я на него со злостью.
— Еду с тобой.
— Ну, я возвращаюсь в отель и потом отправляюсь прямо в кровать, и ты абсолютно точно не приглашен.
Он хрипло усмехается и мне приходится сильно постараться, чтобы на моих губах не появилась улыбка.
Из одной из колонок, мимо которой мы проходим, начинает играть песня "Habits" Туве Ло и Хиппи Саботаж.
Мне нравится эта песня. Текст. Просто иногда... я мечтаю уметь заглушать боль.
Откуда ни возьмись, на меня внезапно наваливаются усталость и грусть. Настоящая грусть.
Обнимая себя руками, я тихо произношу:
— Возвращайся в бар, Каррик. Я справлюсь самостоятельно.
— Андресса, я знаю, что ты считаешь меня тотальным ублюдком, но я ни за что не отпущу тебя одну так поздно. С тобой может случиться что угодно.
— Будто тебе не все равно. — И я сразу же жалею о сказанном.
Он хватает меня за руку. Заставляет остановиться и становится передо мной. Слишком близко. Я практически могу попробовать его лосьон после бриться языком, могу чувствовать тепло его дыхания у моего лица.
Он все еще держит меня за руку, обжигая прикосновением снаружи и проникая им до глубины души.
Мне необходимо, чтобы он прекратил трогать меня... и никогда не прекращал.
Я настолько запуталась, что мне больно физически.
— Само собой, мне не все равно, — говорит он тихо. — Ты... — он обрывает себя. Потирая лоб запястьем свободной руки, он делает шаг назад.
Отпускает мою руку, и из-за образовавшегося пространства я испытываю гораздо больше, чем простое облегчение.
— Ты мой друг, Андресса, — говорит он смиренно.
Я не знаю, с чем он смирился.
Я приглушенно смеюсь.
— Едва ли мы друзья.
На его лице возникает напряженное выражение, и я вижу, как у него от злости шевелятся желваки.
Остерегаясь очередной ссоры, я обхожу его и продолжаю идти.
Мгновение спустя он снова идет рядом со мной, но не говорит ни слова и воцаряется тишина.
— Как поживаешь? — наконец мягко спрашивает он.
Я смотрю вперед.
— Хорошо. А ты?
— Так же.
Мы снова погрузились в кошмарную тишину. Эта неловкая тишина разбивает сердце. С момента нашего знакомства у нас с Карриком никогда не возникало проблем с нахождением тем для разговоров.
Теперь же все иначе.
Я слышу шум за нашими спинами. Бросая взгляд через плечо в надежде, что там не поп-принцесска, я вижу мужчину. И сейчас я вспоминаю, что этого же мужчину видела ошивающимся у бара. Также я припоминаю, что он топтался неподалеку, когда Каррик только нагнал меня. Просто в гневе я не заостряла на этом внимание.
Я заметила его лишь потому, что он крупный, и сейчас в порту в темноте он кажется еще больше и несколько угрожающе.
— Каррик... Знаю, что это может прозвучать несколько бредово, но за нами похоже следят. — Я откидываю голову назад, указывая на огромного парня за нами.
Каррик смотрит назад и усмехается.
— Не беспокойся. Он мой телохранитель. Папа нанял мне охрану на время, пока я буду здесь. Ну, знаешь, Монте-Карло, сумасшедшие гонки, да и в моем случае...
— Дело в тебе, — улыбаюсь я.
— Ага, — снова смеется он. — Да и вся эта пресса будет еще более настырной из-за Сиенны. — И он замолкает.
Все светлое, что я сейчас чувствовала, уничтожено.
Он выдыхает.
— Прости за то, как она говорила с тобой.
— Это не твоя вина, — пожимаю я плечами. Она сама по себе абсолютная сука.
— Да, но она со мной. И она не имела никакого права так разговаривать с тобой. Больше этого не повторится.
Мне плевать, как она общалась со мной. Мне не плевать, что она здесь с тобой. Ненавижу то, что она здесь с тобой.
Естественно, я не говорю этого. Я просто пожимаю плечами.
— Не имеет значения.
— Когда это относится к тебе, все имеет значение.
Его слова вышибают воздух из моих легких.
Я хочу знать, что это значит. Но не знаю.
Господи, я так облажалась.
Опуская подбородок, я смотрю себе под ноги.
— Сколько ты ее знаешь?
— Недолго.
Он хотя бы не знал ее до нашей ночи. И я даже не знаю, чувствовать себя лучше или хуже от этой информации.
— Я встретил ее, когда вернулся в Англию.
Когда ты оставил Барселону и меня позади.
— Ясно.
— Я не приглашал ее сюда.
— Хм-м-м-м.
— Она вроде как сама себя пригласила, и отец был там, когда она говорила что-то о прилете. Он решил, что она привлечет прессу в хорошем смысле — ну, что я с одной женщиной.
Он смеется, но звучит это неестественно. Вообще-то мне не нравится все, что он рассказывает.
— И.... полагаю, мне остается просто смириться.
Я смотрю на него опустошенным взглядом.
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
Он выпускает воздух и убирает руки в карманы джинс.
— Я не знаю. — Он приподнимает плечи, выглядя беспомощно.
Мы достигаем главной дороги, и удача оказывается на моей стороне, потому что я вижу приближающееся такси с включенным сигналом о том, что машина свободна. Я поднимаю руку, чтобы остановить его.
Такси подъезжает, и я тянусь к двери, но притормаживаю.
В течение последних двух недель я хотела извиниться перед Карриком за то, что наговорила ему, и это может быть моим единственным шансом.
Сердце начинает колотиться в груди, а пальцы трясутся, когда я оборачиваюсь к нему.
— Каррик... То, что я говорила в Барселоне о моей работе, Эми и Шарлоте... мне не следовало этого говорить. Это были паршивые слова.
— Ты не сказала ничего, что не было бы правдой.
— Ну, все равно... Прости. — Я мягко выдыхаю. — Хуже всего, что я не знаю, почему сказала все это, потому что на переднем плане на тот момент у меня было совсем другое. — Не потерять тебя.
Хватаюсь за ручку, чтобы не сболтнуть лишнего. Неважно что, не думаю, что какие-либо слова смогут вернуть нас к взаимоотношениям, что были у нас до той ночи.
— В любом случае, спасибо, что проводил меня. Полагаю, увидимся завтра. — Я забираюсь в такси, закрываю за собой дверь, и оставляю Каррика стоять все там же на улице.
Глава пятнадцатая
Монте-Карло, Монако
ЛИШЬ ПОТОМУ, ЧТО ИЗБЕГАЮ КАРРИКА и его поп-принцесску, я не пошла тусоваться в пятничный вечер, даже несмотря на мольбы Петры. Я настояла на своем и осталась в отеле с обслуживанием номеров в компании Джейсона Борна. У меня как раз было настроение для боевиков.
(Джейсон Борн — главный герой серии фильмов-боевиков, роль Борна в которых исполняет Мэтт Дэймон.)
Когда все вернулись, я узнала, что не зря не пошла, потому что Каррик и его поп-принцесска были там. Петра выказывала неприязнь к Сиенне чисто из-за того, что та доставала меня. Но Петра рассказала, что с ней Сиенна вела себя нормально ‒ немного высокомерно, но и близко не так, как со мной.
Похоже, ее исключительное отношение она приберегла для меня. Ну, или она учла то, что говорил ей Каррик.
Петра сказала, что Каррик едва ли общался с Сиенной, предпочитая пить с парнями. Также она рассказала, что он оттащил ее в сторону и спросил, где я. Говорила, что он выглядел разочарованным, когда услышал, что я не приду. Она слегка приврала обо мне, сделав меня прихворавшей, чтобы ему не показалось, будто я не явилась лишь из-за него.
Понимаете? Вот почему я люблю эту девочку.
Вчера я практически не виделась с Карриком. Я была занята работой и не видела его, пока не пришло время для квалификации. Я пожелала ему удачи и передала шлем. На этом и ограничился наш контакт.
Мне ненавистно такое положение вещей между нами. Я не знаю, как все вернуть к прежнему состоянию, потому решаю просто перестать стараться.
Это к лучшему.
Я отсчитываю минуты до конца этого уикенда, чтобы иметь возможность убраться подальше от них обоих.
Но гораздо больше мне хочется, чтобы побыстрее закончился этот день.
День гонки ‒ день, которого я боюсь с самого приезда.
Прошлой ночью мы с Петрой нехило оторвались. Она не могла принять мой отказ относительно отдыха две ночи подряд, да и к тому же выяснилось, что Каррик был на каких-то спонсорских мероприятиях. У гонщиков подобных мероприятий, которые нужно посещать в течение всего гоночного сезона, хватает с лихвой.
Тогда мы с Петрой пошли выпить по паре бокалов с парнями, а затем ушли развлекаться без них, устраивая своеобразный девичник.
И судя по невероятной головной боли, сухости во рту и страдающему после подъема телу, мы повеселились на славу.
‒ У-у-у-у, ‒ стону я, переворачиваясь, и в голове возникает ощущение сверления пневматическим перфоратором. Я приоткрываю глаза, в которых, похоже, не осталось влаги, и сразу же закрываю их, щурясь от проникающего сквозь веки луча света.
С кровати Петры слышится такой же стон умирающего.
‒ Черт, ‒ бормочет она. ‒ Я умираю. На самом деле умираю.
‒ И я. И виню в этом тебя, ‒ ворчу я. ‒ Это день гонки. У меня язык словно наждачка, я не могу ясно видеть.
‒ Мы зальем в тебя кофе, и ты будешь в порядке.
Я поворачиваю голову на подушке и смотрю на нее. Господи, как же больно.
‒ Чтобы справиться, мне понадобится галлон кофе. ‒ Я показываю на свою голову.
‒ Жирная еда и кофе сотворят с тобой чудо.
‒ Фу, не говори о жареной еде! ‒ Я прикрываю рот рукой, чувствуя тошноту. ‒ Я больше никогда не пойду с тобой пить, ‒ говорю я сквозь пальцы.
‒ Эй, не вини меня. Это была твоя идея ‒ пить самбуку.
‒ Самбуку? ‒ Я смотрю на нее изумленно.
‒ Ага.
Картины прошлой ночи начали возвращаться ко мне: как мы пьем шоты, поем в караоке, танцуем на столе.
Ох, твою мать.
‒ О, боже... ‒ выдыхаю я. ‒ Я вела себя как засранка?
‒ Немного, ‒ усмехается она. ‒ Но и я тоже, так что ты не одинока, и не похоже, чтобы там был кто-то из наших знакомых. Но ты прекрасно проводила время, твой разум очистился от мыслей о «ты знаешь ком» и поп-принцесске.
‒ Да, наверно, ‒ бормочу я.
‒ Слушай, Энди. ‒ Она поворачивается набок, оказываясь ко мне лицом. ‒ Я знаю, что то, что было между вами с Карриком, ты считаешь сексом на одну ночь... но я тут думаю, а что, если ты говоришь это лишь потому, что знаешь, кого он из себя представляет, а не потому, что хочешь так говорить. Ведь тебя довольно сильно задевает то, что он здесь с ней.
‒ Меня это не задевает даже самую малость.
‒ Ты вчера спряталась за деревом, лишь бы не разговаривать с ними.
‒ Ты видела это? ‒ съежилась я.
‒ Ага, видела.
Я выпускаю воздух.
‒ Просто... конечно, он мне нравится, но я знаю, что мы никогда не смогли бы быть вместе. Но даже зная все это...
‒ Все равно больно видеть его с другой женщиной.
‒ Да, ‒ выдыхаю я и тру высушенные глаза.
‒ Почему вы с ним никогда не смогли бы быть вместе?
‒ Потому что он мужчина-шлюха.
Она усмехается.
‒ Ну, не знаю. Судя по тому, как вы проводили время, и что ты мне рассказывала о его поведении тогда... может, он хотел от тебя большего.
‒ Сомневаюсь. Независимо от этого, я не связываюсь с пилотами. ‒ Я перекатываюсь на спину и смотрю в потолок.
‒ Почему?
‒ Ну, вот так.
Она выдыхает.
‒ Мне ты можешь сказать, ты же знаешь. Ты можешь доверять мне. Я никому не скажу. Знаю, ты можешь думать, будто я сплетница, но действительно важное я могу держать в секрете.
Я устремляю на нее взгляд и внезапно понимаю, что для меня настал редкий момент истины.
‒ На Формуле-1 я потеряла кое-кого, кого любила. Он умер на трассе из-за несчастного случая.
‒ Мне жаль, Энди.
‒ Это было давно. ‒ Пожимаю я плечами так, словно это не важно, хотя это важнее всего.
‒ По этой причине ты работаешь на Ф1? Чтобы чувствовать себя ближе к этому человеку?
Петра гораздо проницательнее, чем я полагала.
‒ Отчасти. Я изучала инженерию в университете, чтобы научиться создавать более совершенные двигатели. Люди все время ходят на гонки, но я хочу быть способной помочь сделать болид максимально безопасным к моменту, когда он выедет на трек. К тому же, я занимаюсь этим, потому что люблю свою работу. Машины ‒ это все, чем я когда-либо интересовалась. Я взрослела, не вытаскивая головы из-под капота, ‒ усмехаюсь я, и в этом смешке слышится оттенок печали. ‒ Наверное, быть здесь, заниматься всем этим и правда делает меня ближе к моему отцу.
Свою ошибку я осознаю незамедлительно и застываю, чувствуя холод.
‒ Погиб твой отец?
Паникуя, я бросаю на нее взгляд, понимая, что не могу дышать.
‒ Все в порядке, Энди, ‒ заверяет она меня успокаивающим голосом. ‒ Я никому ничего не скажу. Но почему ты держишь это в секрете?
Я делаю долгий выдох и затем поворачиваюсь к ней.
‒ Я держу это в секрете, потому что мой отец это... то есть был... Уильям Вульф.
‒ Ох. ‒ Она выглядит ошеломленной. ‒ Ого. Черт. Энди... почему ты не говорила мне? Но, стой... ‒ Она качает головой, словно ей все становится все ясно. ‒ Разве он... твой отец... разве он... умер... не здесь, в Монако?
‒ Именно. ‒ Я ложусь на спину, смотрю в потолок. Чувствую, как на глазах появляются слезы и делаю глубокий вдох, чтобы удержать их.
‒ Иисусе... Энди. Какого хера ты не сказала мне? Я и представить не могу, как ты через все это проходишь, особенно сегодня, в день гонок, и к тому же мирясь с дерьмом Каррика и Сиенны.
‒ Я просто не хотела, чтобы люди думали, что дядя Джон дал мне работу только из-за моего отца, так что предпочитаю держать это в себе.
‒ Хм-м-м.... кажется, я могу это понять.
Я снова смотрю на нее.
‒ Петра, только дядя Джон знает, что Уильям мой отец, и я хочу, чтобы так и было дальше.