– Придется пожертвовать лошадьми. Спрячемся за ними, за их телами… – Горр и Фива, выполняя распоряжение Глеба, собирали лошадей вместе, стреноживали, привязывали к Шпилям, готовили живое – пока живое – укрытие. – Они не смогут бить прицельно, они не будут нас видеть, а стрел у них не бесконечное количество…
Глеб говорил и смотрел в книгу.
«…Существуют так же разного рода миксы: снадобья, порошки. Для контролируемой телепортации наиболее часто используют Крылья Эфира – особым образом приготовленную смесь магических ингредиентов. Для перемещения неконтролируемого, мгновенного фазового смещения, обычно применяют Лазурную Жидкость или, реже, Пыль Хаоса…»
Пропавшие было карлики снова объявились, вынырнули откуда‑то, запрыгали вокруг Глеба, завопили:
– Он возвращается! Возвращается!..
Глеб отмахнулся от них.
«Крылья Эфира» – знакомое название… Дурацкое, но знакомое…
Лучники заканчивали последние приготовления. Белиал, собрав командиров групп, что‑то им объяснял, чертил посохом в пыли какие‑то линии, рисовал…
Глеб вдруг вспомнил: «Крылья Эфира» – это было написано на обрывке бумажки, что лежала в кошельке.
Крылья Эфира! – Он полез в оглавление, потом в глоссарий, нашел нужную страницу, открыл ее.
– Обманщик возвращается! – вопили карлики у самого уха.
– Надо идти к лошадям, Богоборец, – сказал Ирт. – Лучники вот‑вот начнут стрелять…
Раненые лошади, пусть и связанные, тоже представляли некоторую опасность. Глеб только сейчас подумал об этом и решил, что, наверное, лучше будет забить животных сразу. Так и укрыться легче…
Но что, если есть другой выход? Что, если лошади еще пригодятся?
– Погоди!
«Крылья Эфира, состав… Сублимационная сушка… В виде порошка или прессованных гранул, весом…Тип первый, второй, третий…»
|
|
Глеб бежал взглядом по строчкам, выискивая самое главное.
Белиал повернулся лицом к Шпилям, поднял над головой правую руку, щелкнул пальцами. Явно, он опять творил какую‑то волшбу, но какую именно? Неужели хотел сделать стрелы еще смертоносней?..
Глеб покосился на мага, посмотрел на солнце, зная, что с минуты на минуту из квадратного небесного люка покажутся босые ноги Обманщика.
«…Расстояние телепортации прямо пропорционально количеству микса… Один грамм – два километра… Вектор перемещения совпадает с направлением входа в портал…»
Глеб вытряхнул из ранца кошель, содержимое которого совсем недавно представлялось бесполезным, а теперь могло оказаться спасительными для всех них, гаркнул, пытаясь перекричать карликов Обманов:
– Сколько километров до Города?
– Кажется, двести, – ответил Ирт.
– Двести двадцать восемь, – уточнил Дарил.
Одна гранула – четыре грамма. Это восемь километров. Сколько надо гранул, чтоб преодолеть двести двадцать восемь?.. Глеб ругнулся, досадуя на свое бессилие перед элементарной арифметической задачкой, постучал кулаком себя по лбу.
Разве не ирония? – в компьютерном мире приходится считать в уме!
– Сколько будет, если двести двадцать восемь разделить на восемь?
– Примерно тридцать, – тут же откликнулся Дарил.
– Двадцать восемь с половиной, – уверенно ответил утконосый счетовод.
Сделалось совсем темно. За квадратным солнцем шевельнулась тень, и карлики завопили так, что у Глеба заложило уши.
|
|
– Что ты делаешь, Богоборец? – спросил Ирт. В голосе его звучала надежда.
Глеб промолчал. Ему некогда было отвечать, он отсчитывал гранулы и складывал их кучкой на плоский камень.
«… выберите ровное место. Рядом не должно быть крупных препятствий, таких как деревья, стены строений, скалы – иначе возможен коллапс портала…»
Глеб надеялся, что трех квадратных метров чистого пространства будет достаточно.
Огромная босая ступня встала на закругленную макушку одного из Шпилей – Обманщик вернулся.
– Будьте готовы резать путы! – крикнул Глеб, сам не зная, что у него сейчас получится.
«…Портал открывается магическим огнем…»
Он уже неплохо обращался с файероболами.
Огненная капля сорвалась с наконечника копья, плюхнулась на пирамидку гранул – и яркая вспышка заставила Глеба зажмуриться. А когда он открыл глаза, то увидел сияющую голубоватую сферу, висящую в нескольких сантиметрах от земли. Поверхность сферы пульсировала и колыхалась, словно ткань на ветру, по ней волнами бежала рябь и двигались мутные тени – словно проекции далеких картин.
– Есть!
Карлики завопили испуганно, попятились. Что‑то закричал сверху Обманщик.
– Все сюда! – Глеб замахал руками. – Быстрее!
Из травы к подножью одного из Шпилей вышел суслик, вытянулся столбиком, свистнул тихо, стал оглядываться. Он ничего не боялся – ни людей, ни уродливых карликов, ни великана, торопливо спускающегося по светящейся колонне. Глаза у суслика были странные – разумные, человеческие. И Глеб понял, что это значит.
– Быстрей! – рявкнул он, сгреб книги в ранец и бросился к товарищам.
|
|
Зря! Зря вязали лошадей! Оставить их тут? Сколько у них времени? Сколько еще секунд?
«…портал существует, пока в него не шагнет кастующий, и пока у кастующего достаточно энергии…»
Еще один суслик выглянул из травы. Две мыши‑полевки выползли на заваленный мягкими камнями пятачок, замерли в нескольких метрах от портала, осмотрели его умными глазами‑бусинами. Крохотная землеройка вылезла из норы. Толстый сурок уселся на плоский зад, уставился на людей, возящихся с лошадьми.
– Огонь! – вопил Белиал, размахивая посохом. – Огонь!..
Теперь он видел все, что происходило за незримой стеной – видел глазами грызунов.
Свалился на землю Обманщик, затряс головами, глухо рыча и брызжа слюной. Карлики взлетели ему на плечи, заверещали визгливо.
– Бросайте все! – Глеб хватал товарищей за руки, тянул их, толкал к открытому порталу. – Бегите!
Спикировали с неба два стервятника с голыми шеями, уселись на макушки колонн, вытаращили глаза. Со всех сторон ползли мыши, всюду шныряли суслики, сурки, кролики.
– Выкуп! – Обманщик тяжело поднялся, растопырил руки, шагнул на Глеба.
Вслед за Белиалом увидели цели и многие лучники, выхватили стрелы, натянули луки. Непривычно им было смотреть сразу двумя парами глаз: своими и звериными. Нелегко совместить два взгляда – не сразу разберешь, куда и как целить.
– Уходим! Все! Дружно!
Трех лошадей все же пришлось оставить.
– Выкуп! – требовал Обманщик. Головы его раздулись и лопнули, превратившись в зубастые пасти. Руки обернулись длинными щупальцами, ноги трансформировались в гусеничное шасси, кожа сплошь покрылась чешуйками брони. Карлики Обманы срослись с хозяином, они вращали головами, словно радарами, и от их тонкого визга темнело в глазах.
Просвистели в воздухе первые стрелы, вонзились в камни, высекли искры из Шпилей; рассыпались пылью, ударив в бронированного Обманщика. Заржала раненная лошадь, попыталась вскинуться, но упала на бок и забилась, грызя удила, испуганными мокрыми глазами косясь на спины уходящих людей.
Фива первой прыгнула в портал – и растворилась среди теней на его колышущейся поверхности. Горр последовал за девушкой, уволок за собой двух упирающихся жеребцов. Дарил шагнул в сферу, затаив дыхание, закрыв глаза и вытянув перед собой руки. Охранники поддерживали его.
Глеб отбивал летящие на него стрелы и одновременно уворачивался от щупалец Обманщика, бегал вокруг него, рискуя быть раздавленным тяжелыми гусеницами.
– Уходи ты, Богоборец! – прокричал Ирт.
– Сначала вы все! После меня портал закроется! – Одна стрела ударила его в плечо. Она пробила одежду и кожу и повисла, словно пиявка. Кровь текла по длинному древку, окрашивала густое оперение. Глеб вырвал стрелу, откинул в сторону и едва не попал в объятия Обманщика. Чудом увернувшись от когтистого щупальца, он отскочил назад, и увидел, как в портале растворились широкие спины гномов.
– Бейте в спину! – надрывался Белиал. Отложив посох, он тоже взялся за лук. – Цельтесь Богоборцу меж лопаток! Там он уязвим!
Глеб не задумывался, как ему удается избегать такого количества направленных на него стрел. Он просто бегал, прыгал, укрывался за шпилями, отмахивался копьем – и не замечал, что двигается в несколько раз быстрей обычного человека.
Его силы таяли, но и этого он пока не замечал.
– Выкуп! – страшно вопил Обманщик, пытаясь оттеснить шустрого пленника от портала.
– Сожри! Сожри! – азартно визжали карлики, почти до плеч утонувшие в жирных плечах хозяина.
– В спину! – надрывался Белиал, выпуская стрелу за стрелой. – Бейте его в спину!
Ржали лошади, лязгали механические гусеницы, свистели, щелкали стрелы и арбалетные болты, верещали раненные суслики, пищали раздавленные мыши…
– Уходим, Глеб! – Ирт был готов шагнуть в портал. Но он не хотел оставлять Богоборца и потому тянул ему руку. – Уходим, мы последние!
Глеб, пригнувшись, проскочил мимо неповоротливого Обманщика, наткнулся грудью на очередную стрелу, но не обратил внимания на пустяковую рану, и кинулся к светящейся сфере. Толкнув Ирта в портал, он быстро обернулся – и вдруг встретился взглядом с Белиалом.
Маг подобрался совсем близко, он, оскалившись, смотрел на Глеба, но в глазах его не было ни злобы, ни ненависти, ни ярости.
Только разочарование и усталость.
Глеб махнул ему рукой, шагнул в голубой свет портала – и полетел, кружась, словно подхваченная ветром пушинка…
Глава 8
Танк заметил слежку неделю назад.
Вернее, он заподозрил, что за ним следят. Но не был в этом уверен на все сто процентов.
Какие‑то примелькавшиеся личности появлялись поблизости, стоило ему выйти на улицу. В тихом заведении, где обычно он – единственный утренний посетитель – пил кофе, теперь постоянно кто‑то сидел. Незнакомые автомобили с тонированными стеклами проезжали рядом и парковались неподалеку, когда он выгуливал Малыша. На лестничной площадке слишком часто пахло табачным дымом, а в одном и том же окне дома напротив каждый вечер что‑то поблескивало.
Танк на всякий случай поинтересовался у работодателя, что тот думает на этот счет.
Работодатель пообещал разобраться.
Танк надеялся, что разбирательство не затянется надолго…
Гока Гончар возвращался с рынка. День сегодня выдался удачный – на лотке, что нес перед собой Гока, остались лишь две плошки. Весь остальной товар был распродан. И с покупателями везло – почему‑то сегодня никто не торговался, не сбивал цену, а сразу лез за деньгами.
Гока широко улыбался – он был очень доволен собой; он представлял, как придет домой, крикнет жену и широким жестом бросит перед ней всю выручку. Ну или почти всю…
Тесная улочка была пуста. Гока припозднился – после торговли заглянул в заведение Димитра Веселого, своего старого друга, и не заметил, как просидел там несколько часов. Выпил он немного – всего лишь большую кружку эля, одну‑единственную. Но и она развязала ему язык. О всяком говорили они с Димитром, но в основном обсуждали новости, что несли в Город путники с востока…
С каждой минутой становилось все темней, и Гока прибавил шагу. Обшарпанные стены домов поднимались высоко вверх, а между ними, будто узкое тряпичное полотнище было натянуто серое с красными разводами небо. Подкованные сапоги Гоки цокали по брусчатке, и эхо шагов бежало далеко вперед, словно торопясь быстрей хозяина очутиться дома.
Гока любил Город. Но ему не нравились трущобы; здесь всегда темно и влажно, здесь в канаве смердят помои, а люди ходят бледные, словно черви.
То ли дело за стеной! Там чисто и привольно, там гуляют веселые горожане в пестрых одеждах, там фонтаны рассыпают веера радужных брызг, а ночами на улицах горят яркие фонари. И там нечего бояться – за порядком в Городе следит Король, власть которого признают даже самые могучие Двуживущие.
Здесь же… Здесь тоже появляются королевские патрули, и есть видимость порядка – но… Трущобы так трущобами и остаются…
В тени улицы что‑то шевельнулось, и у Гоки екнуло сердце. Вспомнилось вдруг, что в заведении Димитра за соседним столом сидели три человека с невыразительными лицами и опасными глазами. Перед ними стояли три кружки, но люди к ним не притрагивались. Они молчали. И слушали.
А Гока рассказывал об удачном дне и о своей выручке. Говорил о том, как придет к жене и выложит перед ней дневной заработок – в три раза больший, чем обычно…
На брусчатку узкой улицы шагнула фигура в длинном плаще и в шляпе, широкими полями закрывающей лицо.
– Давай деньги, гончар, и разойдемся, – сказал ровный голос, и тонкий кинжал блеснул в складках плаща.
Гока остановился и беспомощно оглянулся.
Две тени, кажущиеся бесплотными призраками, преградили путь к отступлению.
Да и куда отступать?
– Не тяни, гончар! Доставай деньги, или мы их снимем с твоего трупа!
Ну где же патруль? Когда не надо, они табунами ходят. А как что случится – их и слыхом не слыхать.
– Чего ждешь?! – Фигура надвинулась, и под шляпой Гока разглядел кривящий рот, полный железных зубов. Зубы были страшные, острые, словно гвозди. И Гока Гончар попятился.
– Ну?
Дрожащими руками полез Гока за пазуху. За плетеный шнурок вытащил кошель, медленно протянул его грабителю.
И тут случилось чудо.
Воздух между Гокой и разбойником заколыхался, запульсировал, мягко светясь. Невесть откуда взявшийся сгусток тумана расплылся кляксой. Потом туман чихнул, и в его глубине обрисовалась человеческая фигура. Миг – и она ступила на брусчатку. А воздух позади нее погас и, вроде бы, заметно похолодел.
Появившийся из тумана человек жмурился и покачивался. Он шагнул вперед и сослепу налетел прямо на грабителя. Гока видел, как сверкнул кинжал, и ему показалось даже, что острое лезвие ударило незнакомца в бок.
Но незнакомец не упал, и не осел, съежившись. Он сказал тихо:
– Извините, – и чуть посторонился.
Лезвие сверкнуло опять. А две тени, что стояли у Гоки Гончара за спиной, вдруг очутились перед ним. Три грабителя, оставив на время свою первую жертву, окружили человека, возникшего из воздуха. И тот лишь сейчас понял, что ему угрожает опасность. Он подобрался, окинул взглядом противников и перехватил копье, которое до этого казалось дорожным посохом. Кажется, он слегка растерялся. И все же он сумел уклониться от удара короткой дубинки и смог блокировать удар узкого клинка.
– Вы кто такие? – спросил человек, отступая к стене. Теперь противники стояли перед ним, а не вокруг него, и, кажется, так получилось не случайно, кажется, человек этот знал, что делает.
Разбойники не ответили. Они наступали; они видели, что незнакомец – Одноживущий, что он тяжело дышит, что одежда его порвана и пропитана кровью. Уличные грабители не ожидали, что израненная жертва окажет им достойное сопротивление.
Они ошиблись.
Копье ударило, словно змея. И на миг будто растворилось в воздухе.
Отлетела в сточную канаву налитая свинцом дубинка, со звоном лопнул узкий клинок. Три тела упали на стертую брусчатку, три широкополые шляпы слетели с голов. Кровь темным ручьем потянулась к сточной канаве.
Человек с копьем перешагнул через трупы и тихо спросил у стоящего в оторопи Гоки:
– Это Город?
– Город, – не сразу ответил гончар. И, помедлив еще немного, уточнил: – Город там, за стеной…
Город был столицей Мира. Правил им Одноживущий Король, которого мало кто видел, но о котором никто никогда не забывал. Любой человек, вошедший в Город, был обязан соблюдать местные законы. Преступники же наказывались. И скрыть преступление не представлялось возможным – Король видел все, что происходило в его вотчине.
Город был создан для отдыха Двуживущих. Здесь не надо было волноваться за свою жизнь, здесь можно было забыть обо всех опасностях – Король следил за всеми и никого не давал в обиду. Потому‑то в Городе так любили проводить время новички Двуживущие. Они мирным трудом зарабатывали небольшие, но легкие деньги, а потом тратили их во всевозможных учебных заведениях, приобретая боевые умения и развивая полученные навыки. Впрочем, в Городе хватало заведений и для умелых бойцов. Опытные мастера‑одиночки жили в королевских владениях, и многие из них могли научить такому, чему больше нигде нельзя было научиться. Правда, уроки эти стоили недешево. Да и не всякого человека брались обучать старые мастера.
С некоторых пор деревеньки, окружающие Город, стали быстро разрастаться. Возле городской стены за считанные месяцы отстраивались целые кварталы: жилые районы, торговые зоны, мастерские. Вчерашние крестьяне учились ремеслам и собирались в артели, торговые гильдии спешили занять выгодные места у подъездных дорог, сельские жители из глубинки целыми деревнями переселялись ближе к столице, надеясь, что Король защитит их от гоблинов, от троллей, от нежити, от Ордена Смерти. Росли новые селения, смыкались, становились все тесней, все темней, тянулись вверх слепыми стенами, гнили понизу…
Трущобы окружили Вечный Город, осадили его.
И даже Король ничего не мог с этим поделать.
Память отказывала: Глеб помнил короткую схватку, но не мог вспомнить, сколько было противников. Он помнил имя Одноживущего с лотком на груди, но забыл, как тот выглядел. Он помнил, что они вдвоем шли по улице, похожей на ущелье, но долго ли – этого он не мог сказать.
И он не мог понять, где он сейчас находится.
Маленькая тесная комната была завалена всяким барахлом. Барахло лежало на стеллажах, высовывалось из ящиков, грудилось на полу и даже свисало с потолка: тряпки, ветошь, шкуры, веревки, ремни, цепи…
– Мой сын – старьевщик, – сказал Гока Гончар, появившись в дверном проеме. – Это все его…
Глеб лежал на соломенном тюфяке. Тонкое одеяло комом валялось на полу. На узкой серой простыне темнели пятна подсохшей крови. В комнате было жарко, в маленькое пыльное оконце бились мухи, а под потолком звенел жесткими крыльями какой‑то летающий жук.
– Давно я здесь? – спросил Глеб.
– Со вчерашнего вечера, – ответил Гока. – Сейчас утро.
– А где Ирт? Где Горр? Фива?
– Ты уже спрашивал о них. Я не знаю. Ты был один, когда появился.
– Они мои друзья. Они не могли меня бросить…
– Ты был один, – повторил Гока. – Мы шли по улице, и ты выкрикивал эти имена. Но никто не отзывался.
Глеб вспомнил: улица была темная и пустая; голос бежал вперед и глох в ущелье стен; ничто не двигалось, только две собаки с ворчанием жрали кролика, да ворочался в канаве толстый сурок…
– Я должен найти их! – Глеб сел, оглядел себя, припоминая смутно, как его клевали стрелы, и жалил в ребра узкий клинок уличного грабителя.
– Ты ранен, – неуверенно сказал Гока. – Скоро придет лекарь, он осмотрит тебя.
– Я в порядке, – Глеб встал. – Мне бы не помешала новая одежда. Только у меня нет денег, чтобы заплатить. Но деньги есть у моих друзей.
– Не надо денег! – замахал руками Гока Гончар. – Ты спас меня, и я очень тебе благодарен…
– Деньги есть у друзей, мы должны их найти, – не слушал гончара Глеб – И они, наверняка, ищут меня сейчас. Проводи меня на место, где я появился. Они должны быть там, они не могут меня оставить.
– Хорошо… – Гока все же колебался. – Но ты уверен, что нормально себя чувствуешь? Я видел вчера – у тебя в груди торчала стрела.
– Я выкинул ее по дороге.
– И тебя ударили кинжалом.
– Слишком слабо ударили.
– Но кровь…
– Все зажило…
– Но ты едва шел…
– Я уже отдохнул…
Они уставились друг на друга: Гока был удивлен, Глеб с трудом сдерживал раздражение.
– Хорошо, – сказал Гончар, опуская глаза. – Я сейчас…
Он ушел, прикрыв за собой обитую рогожей дверь. Глеб снова опустился на тюфяк, пытаясь понять, как же так вышло, что друзья покинули его. Перенеслись ли они туда же, где оказался он? Или, может, застряли в каком‑нибудь безвременье? Не совершил ли он какой ошибки, открывая портал, все ли так понял, все ли сделал, как надо?
Глеб дотянулся до ранца, лежащего на сундуке, достал нужную книгу, нашел главу, где писалось о порталах, начал было читать, но тут вернулся Гока Гончар, принес чистую льняную рубаху и холщовые штаны.
Глеб быстро переоделся, аккуратно сложил старую одежду, оставил ее на углу тюфяка. Сказал:
– Может, сыну твоему пригодится.
Они покинули заваленную барахлом каморку, прошли коридором мимо множества дверей, спустились по узкой скрипучей лестнице с шатающимися перилами.
– Большой дом, – заметил Глеб.
– Здесь живет десять семей, – сказал Гока. – Мы переехали сюда год назад, а раньше, пока не скопили достаточно денег, жили в закутке конюшни. Здесь хорошо, у нас три комнаты, в одной мы живем, во второй мастерская, где я делаю посуду, а жена и дочь ее расписывают; а в третьей, маленькой, сын держит свои вещи. Он старьевщик.
– Да, я помню, – кивнул Глеб.
На улице было все так же темно, только полоса неба светилась чистой синевой.
– У нас тут не самый лучший район, – сказал Гока.
– Я заметил, – ответил ему Глеб.
Прохожих было немного. Все они шли торопливо и угрюмо глядели себе под ноги. Одежда их особым разнообразием не отличалась, и лица людей были такие же простые, помятые и серые, как и одежда.
Единственный человек, который не был похож на всех прочих, сидел на перекошенном ящике посреди улицы. Он никуда не спешил, он улыбался, крутил головой и громко разговаривал, обращаясь ко всем сразу.
– Подайте! – требовал он и тряс перевернутой шляпой с нашитыми на тулье бубенчиками. – Подайте старому вояке, потерявшему здоровье в горячих схватках с Двуживущими! Подайте ветерану, воевавшему рядом с Богоборцем!.. – В пестрой одежде, пошитой из лоскутов, с деревянным мечом на боку, он был похож на шута, а не на отставного воина.
– Ты знаешь Богоборца? – Глеб остановился возле нищего.
– Да я видел его, как вижу сейчас тебя, уважаемый! – воскликнул попрошайка.
– И как же он выглядит?
– О! В нем три метра росту, его руки обвиты могучими мышцами, от его шага дрожит земля, а его взгляд зажигает огонь.
Глеб хмыкнул, и двинулся было дальше. Но нищий вдруг поймал его за руку и потянул к себе.
– Но на самом деле, уважаемый, – зашептал он, – Богоборец невысок и нескладен. Он похож на любого из нас, а голос его очень похож на твой голос…
Глеб заметил, что нищий слеп – глаза его были живы, но пусты. Точно такой взгляд был у Белиала, когда он пытался разглядеть, что происходит за незримой стеной Места Обманов, и не подозревал, что смотрит прямо Глебу в лицо – вернее, сквозь него…
– У Богоборца такие же пальцы, как у вас, – еще тише сказал попрошайка, и улыбка его поблекла. – Такие же ладони и запястья… – Руки его поднялись, коснулись лица Глеба. – У него точно такой же нос… И лоб… И виски…
Глеб мягко отвел руки нищего, спросил, надеясь, что ответ разбудит память:
– Как тебя зовут?
– Драмур, господин… – чуть слышно пробормотал нищий. – Драмур Забияка… Мы с вами встретились в Известковых Горах, а потом вместе шли к Круглому Озеру… Помните драку с ограми? Ну, ту самую, на перевале, на краю пропасти? Когда вы едва не свалились вниз…
– Нет, не помню.
– А стычку с Большим Жоржем помните?
– Я не знаю никакого Жоржа.
– Ну, как же? Жоржа знают все. Он и сейчас благодарит вас за то, что вы наставили его на путь истинный.
– Не помню, – покачал головой Глеб. – Когда это было?
– Давно… Лет пять назад… А я знал! Я чувствовал, что сегодня увижу вас, господин! Тут проходил человек, очень похожий на вашего друга, и я подумал, что это он и есть, но сам тому не поверил. А когда услышал и ваш голос, тут уж я и сообразил…
– Постой! О ком ты говоришь? Какой друг? Ирт? Когда он здесь был?
– Ирт? – Слепец покачал головой. – Не знаю никакого Ирта. Я говорю о Белиале. О вашем друге, о маге. Ох, славно мы втроем сражались против пещерного дракона, стерегущего Дьяволов Проход!
– Белиал был здесь?
– Да. Спрашивал, давно ли я тут сижу. Мне голос его сразу показался знакомым, только я не поверил… А вот он меня не узнал. Видно, принял за одного из лживых проповедников, что именем Богоборца клянчат у прохожих деньги.
– Когда он здесь был?
– Часов у меня нет. А и были бы – не разглядел… – Слепец развел руками.
– Хотя бы примерно.
– Ну, час назад. Или два часа.
– Он был один?
– Кажется, да.
– И куда ушел?
– Туда, откуда пришли вы. Разве вы не вместе?
– Нет… – Глеб озирался. – Белиал хочет меня убить. Я бегу от него.
– Да ну? – удивился Драмур. – Бывает, конечно… – Он вздохнул, пожал плечами. – Друзья становятся врагами, а враги превращаются в союзников… Вот как Большой Жорж…
– А ты, Драмур, все еще мой друг?
– Да, господин… – улыбнулся нищий, и вновь потянулся руками к лицу Глеба.
– Если Белиал вернется, постарайся пустить его по ложному следу. – Глеб отступил на шаг.
– Хорошо, попробую. За прошедшие годы я здорово научился врать, – слепец вздохнул, покачал головой. Улыбка его сделалась робкой, неуверенной.
– Спасибо тебе, – сказал Глеб.
– Вам спасибо, господин… Когда‑нибудь… Когда‑нибудь вы же вспомните обо мне, о вашем верном Одноживущем товарище. Вспомните, правда? И снова вернетесь?..
– Да… – Глеб разрывался. С одной стороны, ему не терпелось поскорей убраться отсюда, раствориться в Городе, спрятаться среди людей, как можно дальше от этого места, от рыскающего здесь Белиала. С другой стороны, он хотел бы побеседовать со старым солдатом, убедиться, что они действительно когда‑то были знакомы, узнать что‑то новое о себе и о Белиале.
Прихватить нищего с собой?
Он будет обузой. Кажется, он не вполне нормален, он привлечет внимание, его запомнят…
– Я еще вернусь, – пообещал Глеб. – Где тебя можно найти?
– Здесь! – притопнул ногой Драмур. – Каждый день, кроме ярмарочных, я сижу на этом ящике и рассказываю людям о Богоборце. Они посмеивались надо мной, но я всегда верил, что снова тебя увижу, господин! Я‑то знаю, что легенды не врут! Врать может один человек, но целый народ врать не может! И ты дашь мне еще одну жизнь! Я верю! Я всегда это знал!.. – Нищий опять кричал, и Глеб, ободряюще хлопнув его по плечу, повернулся к ждущему гончару.
Их взгляды встретились.
Гока был бледен. Правая щека его дергалась.
– Вы – Богоборец? – заикаясь, спросил он.
– Ну да, – кивнул Глеб, стараясь не засмеяться – смех бы вышел невеселый, неестественный, ехидный и злой. – Только никому об этом не рассказывай!
Тел ночных грабителей уже не было; должно быть, все же объявившийся патруль наткнулся на трупы и направил сюда похоронную команду, чтоб не смущать обывателей. А может привычные к ночным происшествиям обыватели, которых непросто было смутить, сами позаботились о мертвецах. А вот с кровью возиться никто не стал, кровавые лужи и подтеки в трущобах были делом обычным. Смывать их – все равно, что вытирать утреннюю росу…
– Вы появились здесь, – пояснял Гока, тушуясь и стараясь не смотреть Богоборцу в лицо. – Сперва был туман… Вернее, воздух стал колыхаться, словно в жару, засветился, а потом уже появился туман. И вы в тумане. Вышли – и прямо на грабителя с кинжалом…
– Да, я вспомнил, – Глеб все уже осмотрел, и теперь хотел куда‑нибудь убраться. В сточной канаве он обнаружил тушки сусликов, и ему стало понятно, каким образом его нашел Белиал.
Как знать, может и сейчас какая‑нибудь затаившаяся мышь‑полевка уставилась прямо на него словно крохотная камера видео‑наблюдения…
– Мне надо идти, – сказал Глеб. – Если увидишь здесь незнакомых Одноживущих, если тебе покажется, что они кого‑то ищут – спроси их имена. Если это будут Ирт, Горр или Фива, передай, что я жду их на месте, куда они должны были меня отвести. Они поймут. А если увидишь здесь Двуживущего мага… тогда… постарайся, чтобы он не увидел тебя…
Гока кивал, слушая Богоборца, и ругал себя за тупость. Неужели нельзя было догадаться, что простой Одноживущий из ниоткуда не появляется? Неужто не ясно, что обыкновенный человек не стал бы заступаться за безвестного гончара? Разве не понятно, что обычный Одноживущий не способен так расправиться с тремя грабителями и так залечить свои раны? Ну как можно было разместить Богоборца в тесном чулане, заваленном старьем? Не накормив?! Бросив на соломенный тюфяк?!
– Извини, – пробормотал Гока.
– Что? – удивился Глеб.
– Извини, что не оказал тебе… вам, господин… должного уважения. Я не знал…
– Ерунда, – отмахнулся Глеб. – Ты дал мне возможность прийти в себя, а это единственное, что мне требовалось… А кроме того… Возможно, ты спас мне жизнь. Тем, что увел меня в свой дом… Спасибо тебе, гончар.
– Храни себя, Богоборец…
Гока смотрел, как уходит могучий герой, так похожий на обычного человека. Вот он свернул в переулок и пропал – словно растворился в густой тени, ушел в никуда.
Чего он добивается? Что гонит его по Миру?
Легенды говорят – месть…
Гока Гончар еще раз огляделся. Сам не зная зачем подобрал валяющуюся дубинку, налитую свинцом, а потом отправился к нищему Драмуру, чтобы послушать его истории.